Террорист

                Нельзя воспитывать щенков
                Посредством крика и пинков.
               
                Щенок, воспитанный пинком,
                Не будет преданным щенком.

                Ты после грубого пинка
                Попробуй,  подзови щенка

                Где раздают щенкам пинки,
                Там воспитатели  -  пеньки.

                С. Михалков


            - С чего начинается террорист? – спросил себя Т, проснувшись в день своего пятидесятилетия. 
            Не успел задуматься, как молния, блеснул ответ.
            - С пинка!
            - С пинка!? - повторил Т. - Пинок!? Это же всего лишь толчок ногой, в основном по попе. Как правило, выражение недовольства в легкой форме, с юморком. И как это может быть связано с террористом?
            Задумался. Перебрал как можно больше  событий в своей жизни. И как ни парадоксально, но снова пришел к заключению, что террорист начинается с пинка.    
            Оказывается,  пинок пинку рознь.
            Первый пинок, как помнится, он получил примерно в пятилетнем возрасте.
Он хотел сделать приятное своей маме и показать ей, что он уже может писать. Он долго выводил  букву Т – начальную букву своего имени. Можно сказать: нарисовал крупно, жирным, черным несмывающимся фломастером. На самом видном месте, чтобы мама, войдя в комнату, сразу увидела, какой он грамотный.
            Нарисовал-то, нарисовал – это хорошо, это начало его грамотности! Но на чем нарисовал? На обоях! На новых обоях!!! Какие же это были прекрасные обои! В светлых, мягких тонах, излучающих простор и покой. Любой, кто появлялся в комнате, искренне  восхищался ими.
            - Это не просто обои, это сама красота, это искусство! - восклицали одни.
            - Какой изысканный вкус! - оценивали другие.
            - Шедевр! - восхищенно отмечали третьи.
            Комплиментам не было конца. Пятилетний Т не понимал значения слов «красота», «искусство», «изысканный» (да ещё какой-то «вкус» - мороженое  что ли это?), и тем более «шедевр». Но ему тоже нравились обои. Конечно, пока он не мог объяснить почему. Он видел, как мама с улыбкой и  весело реагировала на похвалы.  Может быть, только поэтому ему нравились обои.
            Чего он ожидал?  Конечно же одобрения, как мама возьмет его на руки, прижмет к груди, приласкает, тысячу раз поцелует и скажет.
            -  Какой же ты у меня молодец! Прямо-таки писатель!
            Он нетерпеливо ждал. - Скорее бы мама приходила!
            И вот за дверью раздаются шаги. Это ее шаги, легкие, торопливые – она же спешит  к ее любимому сыночку! Внутри у мальчика поднимается теплая волна. Вот слышно, как щелкает замок. Мальчик готов прыгать от радости. Ножки начинают чуть-чуть весело приплясывать. Вот-вот он рванет навстречу к ней. Открывается дверь и …
            - Сволочь! Гад паршивый! Паразит! Я столько времени искала эти обои, столько угрохала денег, времени и нервов … 
            Тут следует  прервать её проклятия. Потому что выражение лица более подчеркивает её крайнее раздражение, неуправляемое нервное возбуждение, чем грубые, металлические слова.
            Особенно зрачки – сначала они приобрели цвет стали, потом цвет тухлых яиц, даже с запахом сероводорода, потом на их месте образовались что-то  вроде дырок, то ли черные, то ли белые. У мальчика рябило в глазах.
            Перед ним вдруг предстало реальное страшилище. 
            А рот!  Это ужасно противный громкоговоритель, от которого можно оглохнуть. Это пасть акулы! Страшная, агрессивная, готовая растерзать его на мелкие кусочки.
            А руки!? Разве они не прикладываются к  жертве после жестокой, словесной прелюдии? Конечно же,  да! И  Т получил внушительный (внушительный ли, на самом деле?) пинок с прибавлением.
            - Ты убил меня! Ты – убийца!.
            Второй «пинок»  он получил, когда ему было лет 10-12.
            Это было в школе, на уроке литературы. Т вызвали к доске. Урок он не выучил и не хотел учить. Он хотел играть, а не читать. Нет, не вообще он не хотел читать. Ему просто не нравилось, что ему указывали,  кого считать положительным, а кого отрицательным героем. Часто его оценка литературного героя не совпадала с учительской. Например, ему почему-то не нравились так называемые  положительные герои, с которых учительница с прямолинейной  настойчивостью призывала брать пример. Недалеко от их дома шла стройка. Вбивали сваи с таким грохотом, что дрожала земля и их дом. Вот с такой же силой учительница, как строительный молот, вбивала то, что должны знать ученики. При таком пропагандистском напоре ему казалось, что он не сможет быть хорошим. Кого-то хвалят, а его нет.
           Неудовлетворенность мальчишеского честолюбия отталкивала его от чтения.
           Другое дело – игра в солдатики. Солдатики не ругали его. Они во всем были согласны с ним, подчинялись ему. Он чувствовал себя полководцем. Солдатики его не обижали. Ему казалось, что солдатики понимают его. Но он никому не говорил о пристрастии к этой игре. Ведь он уже был большой мальчик. В таком возрасте дети обычно не играют в солдатики.
           Итак, его тянуло к солдатикам, а не к книгам.
           Это свое внутреннее самостоятельное восприятие читаемого  в том возрасте он не мог объяснить.  Это только сейчас, когда прошло много лет, когда он «перевалил»,  наверно,  половину своей жизни,  понял истинную причину ненависти к литературе.
           Т вышел к доске и молчал. Долго молчал. Наконец, учительница не выдержала и заорала. - Тупица! Бездельник!! Лентяй!!! Садись на место! - Пока Т шел к своей парте ему вдогонку «ор». - Все мозги выдуло! (Т постоянно  сидел у окна с открытой форточкой). Тебе только в войну играть! (Учительница знала о большой страсти Т играть в солдатики). Только убивать!
           Знала бы учительница, какое будущее она предсказала Т.
           Т возненавидел  «учителку».  В школе учительница считалась самой  лучшей в педагогическом коллективе. Т не мог этого понять. В учительнице он видел только одно – необычайно широкий зад. Поэтому  ее он называл «ширмой». Т получал и получал новые «пинки»  типа «круглый идиот», «никуда негодный», «неисправимый».
          Хватит! Читателю уже надоело такое «черное» перечисление. Понять тебя можно, читатель. Да и Т тоже надоело. У Т  накопилось – чирей должен прорваться. И он прорывается. Впервые Т решил сделать «ответный пинок». Он еще не имел опыта затаиваться в засаде, не знал, как заметать следы после нападения, как подготавливать свидетелей, которые обеспечат ему алиби, не знал, что хорошо оплаченный адвокат может защитить его лучше, чем наемные бандиты. Т поступил просто и открыто – выскочил на улицу, взял камень, вбежал в класс и запустил его в «ширму». Он бросил, не целясь, не соображая, куда камень полетит. Бросок камнем – всего лишь выражение накопившегося зла. Попал в висок. «Ширма» неделю  «была на каникулах» в больнице.
             Нет,  «ширма» осталась жива. Но несмотря на это за Т закрепился ярлык «убийцы». Хотя он еще никого не убил. И не хотел убивать. Школьные годы – это годы детства. А детство не знает, что такое месть, не знает, что убивают, не знает, что есть тюрьма, не знает, что есть смерть. Детство беззаботно. Поэтому ребенку хочется жить, не делать никому зла, принимать от всех  добро, ласку, понимание. Но часто  ребенок попадает  в сети прозвищ и ярлыков, которые вольно или невольно другие дети и взрослые торопливо, неосторожно «навешивают» на беззащитное существо. И оно – это существо - действует уже в соответствии с ярлыком. В эти сети и попал Т. Раз в глаза и за глаза  называют его убийцей, то и надо стать убийцей. Нет, нет, нет! Это еще не осознанное решение, как у взрослого человека. И сейчас Т не собирался убивать – ведь он еще ребенок. Но там, где-то в глубине его еще неразвитого подсознания появляются черные пятнышки против человечества, которые трудно отмыть, и которые готовы расплыться при очередном «пинке».
          Следующий «пинок», о котором вспомнил Т, он получил  в юности при первой влюбленности.
          Первая влюбленность! Что это за чувство, что это за состояние? Только с годами можно более или  менее правильно описать его. А в том возрасте, в возрасте отрочества, окончания детства, начала юности, в момент появления самых первых,  еле заметных ростков зрелости Т не понимал, что это такое. Но чувствовал в себе  сильные изменения. Ему казалось, что жизнь – это так хорошо. Все происходящее, все неприятное (обманы, зависть, ревность, ссоры, драки, войны, социальные, технические и природные катаклизмы) его не касаются. На душе светло. Им руководит только это чувство. Кажется, что всё и все  вокруг «работают» на это чувство.
Влюбленный впервые так же, как и ребенок,  не замечает никаких негативов. Но если ребенку хочется жить, потому что его детство беззаботно, то ему, впервые влюбленному,  тоже хочется жить, но жить ради одного человека, на которое обратило внимание его сердце.
           О сердце влюбленного! Оно так сильно заряжает энергией, что может поднять во Вселенную, бросить без оглядки на любой поступок ради любимой, вдохновить на добрые дела… Сердце влюбленного  бьется безостановочно, радостно, ретиво, упоенно. Это сердце ждет понимания, ласки. 
           Но сердце при первой влюбленности очень ранимо. Если сердце искушенного в любви  человека имеет защиту, сравнимую с броней, то сердце при первой влюбленности не имеет абсолютно никакой защиты. Оно – ОТКРЫТО! Если первый при попытке напасть на его честь реагирует адекватно, то второй просто теряется и, как правило, совершает необдуманные поступки.
           Т также поступил крайне опрометчиво, когда его не поняла девушка, в которую он влюбился.
           Там где влюбленность, там и поэзия. Их роднит пленительное и очаровательное чувство, музыкальность и изящество рифмы, красота и возвышенность слога.
           Кажется, нет человека, который при первой влюбленности не пытался выразить свое глубинное ощущение  в стихах. Стих при первой влюбленности – это не агрессивно-прямолинейное, солдафонское признание в любви,  а осторожное, неуверенное, крайне взволнованное изображение чего-то неопределенного, тайного, «нарисованного» в дебютном стихотворении эпитетом, метафорой, гиперболой, синекдохой, редупликацией,
экспрессией, эллипсисом  и другими эмоциональными средствами художественного произведения, о которых новоявленный пиит не имеет никакого представления.
           Вот какой первый поэтический шаг сделал Т в юном возрасте:
               
                Ах, как сердце ноет сладко!
                Нет от счастья в нем покоя!
                И ты спрашиваешь мягко:
                Что это такое?

                Душа томится в упоении,
                Будоражит чувство молодое
                И не просит исцеления …
                Что это такое?
               
                Как бриллиант, слеза сверкает
                В глазах у моего героя,
                Когда его Она ласкает …
                Что это такое?

                Улыбка-радость, грусть-тоска …
                Тут все в одном (хотя их двое)
                Слилось, как в радуге цвета ..
                Что это такое?

                Вот мысль моя витает где-то.
                Смотрю на небо голубое
                И жду я от него ответа:
                - Ну, так что же  все это такое!?

            Надо сказать, что Т был средних способностей, грамотность давалась с трудом, а  литературу вообще ненавидел из-за высокомерного отношения «ширмы» к нему. Поэтому он страшно волновался: - Дать или не дать? А может быть это чушь, стихоплетство? Поймет ли Она, что он хотел сказать, поймет ли его чувство? Передать письмом или прочитать при свидании? Волнение усиливалось еще и от того, что он никогда не встречался с ней наедине. Он просто видел ее в школе.
            Решил выучить наизусть и потом продекламировать перед Ней. В течение примерно месяца,   каждый день по нескольку раз вслух проговаривал свое стихотворение.
            Решив, что он готов без запинки прочитать стихотворение, он подошел к ней, когда она стояла одна, ожидая кого-то.
            - Здравствуй! – поздоровался Т.
            - Здравствуй.
            - Можно я прочитаю тебе стихотворение?
            Она насмешливо ответила:
            - Ну, читай. Только покороче и побыстрей! - Мне некогда - капризно добавила Она.
            Он начал. О, господи, лучше бы он не начинал. Он заикался. Не делал паузы. В конце предложения не снижал интонации. Запинался. Забывал слово или строчку. Останавливался. Долго вспоминал. Возвращался. Потом шел вперед. В общем, получилась настоящая абракадабра.
            - А кто это тебя ласкает!? Кто это Она!? - настороженно и подозрительно спросила Она.
            Прошла вечность, пока Т смог вяло шевельнуть языком.
            - Ты.
            - Дурак! - взвизгнула Она. - Откуда ты это взял. Ведь ты первый раз со мной разговариваешь.
            Т  загрустил.
            - Не просит исцеления - процитировала Она. И прокомментировала. - Надо же, ему не надо лечиться! Наоборот, лечиться тебе надо!!.
            Т напрягся.
            - Ишь ты, бриллиантовая слеза у него. А какого цвета я в твоей радуге? - издевательски продолжала Она.
            Т похолодел.
            Она взвинтила свою  оскорбительную филиппику.
            - И это я (глаза выпучены) тебя ласкаю!!!? Ха-ха!!!
            Т совсем стал камнем.
            - У тебя есть написанный текст? - повернула неожиданно Она разговор на серьезный, нейтральный тон.
            - Да! - обрадовано ответил Т, еще надеясь на то,  что Она сказала до этого - всего лишь защита от смущения признания во взаимности.
            Она взяла листочек, быстро пробежала по тексту, нервно и ядовито облила текст презрительным взглядом.
            - Какое глупое стихотворение! Рифма неестественная,  натянутая …Как будто бы ее  за хвост вытаскивали…,  не из головы, а из какой-то топи …
            Остановилась на миг, чтобы передохнуть от наплывавшей злости, Потом резко разорвала бумажку и «осколки любви» бросила ему в лицо, поставив грубую, беспощадную точку.
            - Козел ты сексуально озабоченный!
            Посмотрев на него, как на бомжа, она дерзко отвернулась.
            А когда козла обижают, то он начинает бодаться. Он  развернул ее лицом к себе и буквально боднул головой в грудь. Ей было ужасно больно. Но не столько от боли, сколько от унижения и стыда она заорала.
            - Убивают!
            И тут появился тот, кого Она ожидала. Он, довольно сильный и решительный парень, не разобравшись что к чему, вызвал полицию и сказал, указывая на Т, что «этот тип» хотел убить Ее.
            Т  за намерение убить присудили  ...
            А какая разница, сколько присудили. Дело разве в этом. Дело в том, что за Т закрепилось имя убийцы.
            Т вспомнил еще один пинок, который «швырнул» его на дорогу профессионального террориста.
            Он поступил на работу рулевым на туристическом теплоходе. Он был зол на весь мир, но пока еще не до такой степени, чтобы убивать всех без разбору. Его душа надеялась, что, может быть,  здесь к нему отнесутся по-человечески.
            Теплоход был готов к очередному рейсу. Это было чудо современной техники и технологии. Это чудо гармонично сочетало в себе мощь, красоту, уют  и надежность. Это какой-то гигант, необычайно белый и нежно-привлекательный.
В нем все было идеально предусмотрено для беззаботного и приятнейшего отдыха туристов разных возрастов и уровня материальной обеспеченности. Даже наиболее дешевые каюты были отлично обставлены и со всеми удобствами. Был и ресторан,  и множество  буфетов. Внимательный, обученный персонал. Солярий. Дискотека. Прогулочные палубы. Игровые комнаты для настольного тенниса, бильярдный зал. Во время тура организовывалась экскурсия по теплоходу. Разрешалось подниматься на капитанский мостик и на миг почувствовать себя властителем этого великолепия. Желающим раздавались лески с многочисленными крючками, на которые легко можно было ловить сардины. Ловили прямо с борта. Тут же на палубе зажигались газовые горелки, на которых жарились пойманные рыбки – необыкновенно вкусная вещь! Да еще на море!
          Помимо того, что на  теплоходе действительно был отличный сервис, очень хорошо работала рекламная служба, которая активно использовала средства массовой информации. Сообщалось о достоинствах круиза на теплоходе и публиковались благодарственные отзывы туристов. Один из них предложил, следующий текст, который прямо-таки «засасывал» туристов на теплоход.
               
                Наш корабль очень важен,
                Любой тайфун  ему не страшен.
                Будешь счастлив ты на нем,
                Хоть гурьбой, а хоть вдвоем!

        Самые нетерпеливые были дети. Они надоедливо спрашивали своих родителей, скоро ли отправится в плавание теплоход. Между этими приставаниями они носились по пристани или палубе, не столько по необходимости, сколько от возбуждения.
        Работающее сословие среднего достатка были похожи на детей, но не беготней,  а стремлением «оттянуться» от офисов и предприятий.
        Влюбленные парочки также проявляли нетерпение – уж очень им хотелось быстрее уединиться в каюте, где им никто не помешает блаженствовать.
        Состоятельные люди не волновались – им все равно,  что дома обильное благополучие, что здесь. Им некуда спешить. Они были спокойны.
        Домохозяйки также не торопились – их работа не ждет.
        Наиболее достойно переносили ожидание пенсионеры. Они привыкли к очередям в дешевых магазинах, поликлиниках и конторах по «социальной» их защите. Главное, что вынесли пенсионеры из своего многолетнего жизненного опыта – терпение. Терпение -  это «золото» души. Благодаря этом «золоту» они живут долгой,  деятельной  жизнью.
        Несмотря на  разнообразие интересов пассажиров,  всех объединяло одно – ожидание счастья, создаваемого морем – простор, свежий, благотворный воздух, романтика,  сближение с природой, беспроблемность путешествия. Суша, особенно в тесноте, да еще и с  людскими проблемами, часто напрягает. Море, наоборот, расслабляет, рождает дружественные отношения между людьми. А разве это не счастье иметь рядом друга, а не врага? На море каждый - мечтатель, художник, поэт и даже  ангел с крылышками. Вот так разговор о море приблизил нас к раю. А кто не мечтает о рае?!
         Однако рая не получилось.
         Счастье было началось. Теплоход отчалил. Не спеша покинул гавань. Вышел в открытое море. В начале плавания еще никто не проголодался, не устал.  Гуляли по палубе, впитывая райские  ощущения.
         Появились дельфины. Увидев дельфинов, все бросились на них смотреть.
Как они плывут! Какая скорость!  Как эти животные отталкиваются плавниками?  Не заметно!  Тело дельфина и корпус сверхманевренного многоцелевого истребителя очень похожи. Кажется, что дельфины подсказали конструкцию этих самолетов. Дельфины то взмывают над волной, то на некоторое время скрываются под водой.  Невозможно оторваться от их легкого, свободного, стремительного движения. Кажется, что они любуются теплоходом, белым, красивым гигантом, величественно двигающимся на величественном морском просторе. Взаимное любование животных и теплохода обеспечивают синхронное перемещение.  И эта синхронность бесконечно увлекательна! Некая группа туристов, заправленная известными сногсшибательными напитками и вдохновленная такой взаимной приязнью, начала горлопанить:
               
                Дельфины, дельфины, другим морям
                Расскажите как счастлива яяяааа!

         Если долго-долго смотреть на стайку дельфинов, на их целеустремленные  мордочки, то можно заметить  на их приоткрытых клювах приветственную улыбку, хитроумный взгляд. Хочется броситься в воду и обнять эти чарующие существа.
         - Смотри! Дельфины! Дельфины! – восклицали первые увидевшие их, приглашая полюбоваться этим почти цирковым зрелищем, этими очаровательными созданиями. В стремлении к прекрасному никто  не заметил, как крен теплохода стал приближаться к критическому положению. Капитан уже начал объявлять по судовому громкоговорителю о том, чтобы туристы не скоплялись на одном борту. Но разве можно было сразу подчиниться предупреждениям капитана? Все верили хвалебной рекламе об устойчивости теплохода. Пассажиры поняли серьезную опасность только тогда, когда  теплоход стал быстро заваливаться набок. Все бросились на противоположную сторону. Но было уже поздно. Стало ясно – теплоход погружается. Началась паника. Теплоход потонул. Многих удалось спасти, но многие погибли.
Исчезли дельфины. Они, наверно, поторопились в другие моря рассказывать о счастье. Кто-то в исчезновении дельфинов увидел мрачное знамение.
           Реклама не обманывала - теплоход устойчив при любом тайфуне. Устойчив, это правда! Но если соблюдена норма погрузки. Нет ничего такого, что бы выдержало, если превышена норма. На то и существует норма, чтобы ее соблюдать. А если не соблюдаешь норму, то получаешь неприятности: драматические, трагические.
Теплоход, о котором шла речь,  был перегружен людьми. Хозяин теплохода гнался за прибылью.
           Всю вину за трагедию свалили на рулевого Т – оказывается, по свидетельству хозяина теплохода, рулевой Т поставил теплоход бортом к волне.
Это было изуверски наглое, бесстыдное обвинение. Да, теплоход встал бортом к волне. На самом деле волна была  небольшая. Какая-то горькая ирония – теплоход, достаточно устойчивый при любом шторме, потонул от небольшой волны. При перегрузке он оказался не такой надежный, как хвалились в рекламе.
           Т дали срок за нарушение правил судоходства. Это был «знаменательный» пинок.
           Отсидел срок. Его нигде не принимали на работу, узнав о причинах его судимости,  еще более реагировали  на его кличку «убийцы».
           Т решил, что все люди злые. Единственный путь – убивать, убивать и убивать их.  Убивать не с какой-то определенной целью – ограбить кого-либо, завоевать какое-то помещение или территорию, захватить власть. А просто убивать. Убивать – стало его предназначением, как у гладиатора и палача.  И он стал террористом.
           Он сошелся с другими, профессиональными, террористами. Он научился делать взрывчатые вещества, он обладал уникальным талантом уходить от преследований.
           Читатель, жаждущий смаковать детали террористических актов,  в данном рассказе разочаруется. Описания этих ужасных «картинок»  не будет. Их и так предостаточно показывают  по телевизору  и рассказывают СМИ. Мы их пропускаем и переходим к описанию коренного поворота в судьбе Т.
           Однажды он перевозил в автобусе пакет с взрывчатыми веществами. Поставил его под ноги. Вдруг у женщины, стоявшей рядом с местом, где сидел Т, и ищущей  в своей сумочке деньги для оплаты проезда, из сумочки вывалился кусочек бумаги и начал падать, извиваясь, как сухой лист. Т не хотел, чтобы бумажка упала на его пакет. Женщина тогда заметила бы пакет. Т быстро поймал падающий клочок и подал его женщине. Женщина благодарно воскликнула.
           - Спасибо большое! Вы зря беспокоитесь – на нем ничего не написано.  Этот клочок оторвался от листа, на котором был текст. Но, тем не менее, я очень вам благодарна за внимание. Вы очень добры!
            «Очень добры». За 30 лет своей жизни он впервые услышал эти слова в свой адрес. Он даже толком не понимал, что они означают. Но чувствовал, что в них есть что-то иное, что как бы противоречит тому, чем он занимается.
            Так как он не умел любезничать, он посмотрел ей в глаза, словно спрашивая, а как надо реагировать на слова благодарности. Впервые у него был спрашивающий, любопытствующий взгляд. Обычно он смотрел на людей, как хищник – жестко, надменно высокомерно, как удав,  гипнотизирующий свою  жертву.
            - Сейчас ты будешь уничтожен!
            А на это раз – только спрашивающий.
            - Что я должен сказать?
            Он не смог прочитать в ее глазах, что конкретно надо ответить. Но его потянуло к ней. Откуда-то появилась неведомая сила, влекущая его в какой-то чудесный мир -  спокойный, беспроблемный, блаженный.
            Вместе с этим неземным ощущением, он обратил внимание на ее взгляд - добрый , открытый; зрачки – выражающие доверие, внимание, понимание. Такой взгляд похож на широкое поле с простыми и красивыми цветами, или на зеленеющую  долину среди гор, или на белые тихие просторы севера с северным сиянием. Он – успокаивающий, он привлекающий, он – магнит для притягивания добрых мыслей и поступков. С этого момента он не отрывал от нее глаз. Он забыл о своем «деле». Он забыл о пакете. К счастью, взрывчатое вещество в нем не было приготовлено к срабатыванию. Поэтому на этот раз не было взрыва, не было жертв.
            Как ребенок, данным ему природой инстинктом, он последовал за женщиной. И странно, взгляд Т преобразился -  стал добрым. Женщина увидела в этом взгляде и поле, и горы, и север, и доверие, и внимание, и понимание. Поэтому она не испугалась незнакомцу, но спросила:
            - Нам с вами по пути?
            Т не сразу ответил. Из-за быстрой перемены настроения от злого к доброму, к которому он, естественно,  не был готов, он на мгновение лишился слуха. Наконец, до него дошло, о чем она спрашивала.
            - Я не знаю. Несколько минут назад, я четко знал, куда я направлялся и зачем. А сейчас мои планы изменились. Нет, не так. Лучше сказать: были планы, ясные, грандиозные …, шумные! Но они вмиг исчезли. У меня нет теперь этих планов. Просто меня тянет идти за вами. А зачем, не знаю. Тянет, и все тут …
            Она не столько с удивлением, сколько с интересом посмотрела на него.
            - Поразительно! Хотя я вижу вас впервые, хотя с незнакомыми мужчинами обычно я веду себя более, чем скромно, если у меня нет с ними каких-либо деловых связей, я не вступаю с ними в контакт, но … (она сделала паузу, чтобы поточнее выразить мысль), но сейчас  … (опять пауза) меня «тянет», как вы сказали, к вам.  Какое-то взаимное тяготение!
            Они засмеялись.
            Т спросил.
            - Чтобы это значило?
            - Не знаю.
            Т, благодаря свой «профессии»,   был достаточно квалифицирован по электрической части и решил пошутить.
            - Это магнит. Магнит – кусок металла, имеющий два полюса: положительный и отрицательный. Причем, один без другого не может существовать. Это единое. А почему единое, неизвестно. Почему эти два полюса тянутся друг к другу - неизвестно.
            - Потому что это так устроено в природе - не думая,  ответила женщина.
            - А душа человека … Это магнит? - вдруг неожиданно для самого Т  перешел на философствование.
            Женщина поддержала жанр разговора.
            - Я чувствую, что если одна душа тянется к другой душе, одна душа не может существовать без другой души, то эта интеграция образует совершенно новое качество …
            - Магнит! - торопливо, по-мужски,  с техническими познаниями,  обозначил Т это качество.
            - Как грубо!  Две души равны магниту.  - Не согласилась женщина с Т.
            Она подумала. Прошло время. Она думала, каким же словом выразить это единение.
             Вдруг, как бы ни с того, ни с сего Т прочитал свое первое стихотворение, за которое он получил мощный пинок.  Да! ТО стихотворение! После бесчеловечной критики он не вспоминал и, как казалось ему, напрочь выкинул его из своего сердца. С тех пор к поэзии не прикасался. Считал ее «пустым стихоплетством» полоумных людей не от мира сего.
             Итак, Т прочитал ТО стихотворение. Машинально. Без подготовки. Не волнуясь. Не заикаясь. Делая своевременно паузы. Интонацией подчеркивал важное место.  Равнодушно к тому, как его оценит женщина. Все его внимание было сосредоточено не на том, чтобы вспоминать текст стихотворения, а на выражении чувства.
             Он замолчал, уверенный в том, что смог выразить это чувство. Он не ждал оценки. Он ничего не ждал. Он просто выразил свое чувство, и все, больше ничего. Взгляд его сиял, он был ясный, нежный, ласковый.
             Женщина воскликнула:
             - Так это  же не магнит! Это …  любовь. Это когда две души есть одно единое,  и они тянутся друг к другу.
             Она неожиданно замолчала. Как любовь? Она же не собиралась говорить ему о любви. Перед ней совсем незнакомый мужчина. И почему у нее вырвалось слово «любовь»?
             Т прервал ее замешательство.
             - Ну, я, как технарь, говорю «магнит», а вы, как женщина, говорите «любовь».
             Она посмотрела ему в глаза. В них она увидела подтверждение того, что он сказал.
             - Кажется, я вас люблю - тихо, неуверенно сказала она.
             Т честно признался:
             - Я не знаю, что такое любовь. Я знаю, что такое магнит. Я никогда не любил. Я только ненавидел. А теперь я другой. Я – человек, желающий любить!
             Он продолжал.
             - А что если я подчинюсь этому чувству – тяге моей души к вашей? В этой тяге я вижу светлость, желание не убивать, а защищать, не мстить, а понимать …
              Его прорвало. Он долго перечислял достоинства тяги одной души к другой.
              - Поэтому я могу сказать, что у меня такое чувство по отношению к вам, которое я назвал бы не магнитом, а любовью.
              - Вот вам и клочок бумажки - она рассмеялась.
              Внезапно женщина стала серьезной:
              - Тааак …   признались в любви, а не знаем даже, как звать друг друга.
              - Как вас звать? – спросила женщина.
              Он ответил вполне серьезно.
              - Т.
              Она улыбнулась.
              - Как говорится, краткость – сестра таланта. Но все-таки,  какое ваше полное имя?
              - Т, - ответил он.
              - Толя, Тимур …?
              - Нет, нет.
              - Тигран, Тарзан, Тамерлан … Тиберий …?
              Они рассмеялись.
              - Нет, нет.
              - Ну, хорошо, вероятно, вы хотите поиграть в слова. Я принимаю ваш вызов - игриво воскликнула она.
              - Какая вторая буква в вашем имени?
              - Е.
              - Телок!?
              Они захохотали.
              - Не-а …
              - Сдаюсь. А третья буква?
              - Р.
              - Терек! Фу ты. Так это же название реки, - поправила женщина себя.
              Она задумалась, перебирая в памяти все имена, которые были ей известны.
              - А четвертая буква тоже «Р» - поддразнил он ее.
              Женщина притихла растерянно.
              Т, видя, что к его настоящему имени невозможно подвести, решил прекратить играть «в угадайку» и прямо сказал. - Меня звать Террорист.
              Как написал бы Гоголь – была немая сцена.
              - Я подумала … - начала говорить женщина, оправившись от шока.
              - Нет, не так, я не думала … Я заглянула в свою душу и спросила ее, люблю ли я вас. Мне показалось, что душа ответила мне утвердительно …
              - Стойте, стойте! - перебил ее Т.
              - Если мы с вами только что убедились, что магнит и любовь схожи в единстве двух составляющих, то с помощью этой аналогии давайте попытаемся  проверить нашу любовь. Что я могу сказать о магните? Магнит притягивает независимо от того, какой металл он притягивает. Будь это гайка, воровски снятая с железнодорожного полотна, для грузила рыбака, из-за этого поезд сошел с рельс.  Будь то сабля, с помощью которой солдат защищает свою родину, или, наоборот, сабля, с помощью которой нападает захватчик, и т.д и т.д. В любом случае магнит имеет свойство притягивать. Это дано ему природой. И никто с этим ничего не может поделать . Это природное качество можно только использовать …
               - Да!  Да - да! - перебила женщина в свою очередь.
               - Также и настоящая любовь, - продолжила она. - Настоящая любовь – это любовь, данная природой. И «никто с этим ничего не может поделать» - повторила она слова Т. -Значит, если меня тянет к вам независимо от ваших поступков, я люблю по-настоящему.
               Влюбленные продолжали возбужденно перебивать, поправлять и дополнять друг друга.
               Вдруг Т сказал.
               - А знаете, у меня только что «родился» афоризм.
               Здесь надо заметить, что Т от природы был поэт, хотя не сознавал этого и никто его никогда не называл таковым.  Поэтом  он был хотя бы потому, что в его голове все время «вертелись» рифмы, потому, что он не вымучивал стихотворение, а оно, как наитие  прорывалось у него ВДРУГ, и, наконец, потому что он считал:
      
                Поэт не идол с орденами,
                Не кумир с толпою визави,
                А Смельчак, раскрывший душу перед нами
                И воспевший все прелести любви.

               А признан он обществом или нет, это другой вопрос. Это зависит от менталитета общества в данный момент.
               Надо отметить также необыкновенную честность Т. При первых минутах знакомства с женщиной он не бравировал своей страстью к поэзии, а в первую очередь признался, что он террорист. Такая честность также свидетельствует о том, что он любит по-настоящему.
               Так вот, после слов женщины ««Значит, если меня тянет к вам независимо от ваших поступков, я люблю по-настоящему …», и «родился» афоризм:

                Если ты любишь его за то, что у него крутая хватка,
                Это не любовь, это – взятка.
                Если он совсем уж подлец,
                Но ты смиренно несешь свой венец,
                Вот это Любовь, вот это Образец!

              - Да, я согласна! Я только что хотела это сказать, но по-своему. Я люблю вас независимо ни от чего. Будь вы человек, спасший человечество от терроризма, или самый жестокий террорист. Я не буду перевоспитывать вас. Любовь не поддается перевоспитанию. Она дана природой. Остается только подчиняться ей. А если вы продолжите терроризировать людей, то значит, у вас нет настоящей любви.  Но моя любовь к вам останется. Повторяю, потому что она дана мне свыше.
              Она сменила тему.
              - Если я вас люблю, то должна постараться понять, как вы стали террористом. Ведь, если бы мы встретились с вами ранее, вы не были бы террористом.  А, может быть, и вам, и мне дано испытание: выдержит ли моя любовь, если я узнаю, что вы террорист. Расскажите, как вы стали террористом. Не могу поверить, чтобы человек родился террористом. Любой ребенок рождается  ангелом, абсолютно безгрешным. Общество, именно человеческое общество делает людей преступниками …
              Т перебил ее.
              - Эээ …
              По выражению лица было видно, что он хотел что-то сказать. Губа трясется, как листочек на ветру, но слова никак не придут на язык возразить.  Поколебался и задумчиво произнес.
              - Нет, что-то не так … Пока не знаю, что заставило меня вас перебить … Извините, продолжайте …Так о чем вы меня спросили?
              - Я попросила вас рассказать, как вы стали террористом.
              - Хорошо, хорошо - ответил он с готовностью.
              И он рассказал, все, что уже известно читателю.
              Женщина напомнила известную пословицу.
              - Нет дыма без огня. Если вас оскорбили, то точно, изначально вы виноваты сами.  Вы, именно вы спровоцировали оскорбление в свой адрес.  Ведь вы испортили хорошие обои.   Да, то, что мама обозвала вас убийцей, было ее ужасной ошибкой. Можно было бы ваш проступок прокомментировать помягче, с иронией, с выражением надежды, что вы сделали это неосознанно и никогда не повторите его, с благодарностью за то, что ребенок хотел сделать приятное маме, пусть даже неуклюже. А вы, будучи ребенком, не знали, как принять нарекания, обратили внимание не на то, что вы доставили большую неприятность маме, которая, кстати, заботилась и о вашем уюте, а на оскорбительную часть ее критики. Вы не задались вопросом: если мама очень рассердилась, то, может быть, причиной были не столько испорченные обои, сколько что-то иное?
              - Только что вы подсказали мне задуматься о внутреннем состоянии  мамы в тот период, - сказал Т, - я вспомнил. В те годы у нее были серьезные конфликты с отцом и на работе. Правда, об этом я узнал значительно позже, когда стал взрослым.  Она постоянно была раздражена, часто плакала. Но мне было только пять лет.  Как же в таком возрасте я мог знать ее внутренний мир?
              - Понятно,  - сказала женщина, - ребенок никак не мог. А как вы поступили с учительницей? Вы опять обратили внимание только на то, что она вас оскорбляет. А на то, что она ночами сидит,  проверяет ваши тетради …, - она слегка запнулась, не зная, как возвысить учительницу в его глазах, и продолжала, - ведь это очень утомительная работа, немудрено при этом сорваться на оскорбления. Нет, я не оправдываю ее, но я хочу повторить причину ее  …,  скажу так: резких  замечаний в ваш адрес.
              - А знаете, как меня звать? – вдруг спросила она.
              - Очень хочу, - заинтересованно ответил Т.
              - АТ.
              - Ого! В два раза длиннее моего имени, - усмехнулся Т, - оно как-нибудь расшифровывается?
              - Нет, это не шифр, - несколько иронично выразилась она, вспомнив, с кем говорит, - это словесный перекос ребенка, начинающего говорить. Родители нарекли меня Таней. Первое в своей жизни слово «Мама» я произнесла сразу, легко и правильно, а вот с моим именем были проблемы. Себя я называла не Таня, а АТ. Мне родители говорили, скажи Таня, я отвечала, - АТ. – Как тебя звать? – Я отвечала АТ. Родители очень сердились. Особенно папа. Он даже бесился. А я плакала, сердясь на себя и на папу, что у меня никак не получается правильно произнести свое имя. Наконец, мама решила успокоиться самой и  утихомирить папу, сказав, что надо проявить терпение к ребенку. Если ребенок про себя говорит упрямо АТ, то тогда надо представить, что у него есть какие-то причины так говорить. Это мы, взрослые, на свой лад смотрим на имя ребенка, а ребенок смотрит на свое имя по-своему. И с этим надо примириться. Они говорили, скажи АТ, я говорила Таня, на просьбу сказать Таня, я говорила АТ.
                - Так звать вас до сих пор? – спросил Т.
                - В какой-то степени да, - родители так привыкли, что зовут меня АТ, но не сердито, а с юмором, игриво. Хотя для всех остальных я – Таня.
                - С какого момента вы называете себя Таней?
                - С первого класса. В первый школьный день, когда нас рассадили по партам. Девочка, моя соседка по парте, сразу спросила меня, как меня звать. И я без всякого комплекса  неполноценности  просто и без труда ответила: Таня ... Значит, пришло время говорить Таня.
                - Ваша мама сказала, что у ребенка, возможно, есть причины называть себя не так, как взрослые, повторил Т, - и действительно, ее слова оказались пророческими. Благодаря вам я перестал быть террористом. Значит, АТ можно расшифровать как «антитеррористка», - сделал Т открытие.
                Они рассмеялись.
                - Ваша мама как бы предвидела, что вы будете антитеррористкой, - восхищенно подчеркнул Т.
                - Пусть будет так, - удовлетворенно согласилась АТ, - так вот, вернусь к конфликту с учительницей. Знаете, почему я прекратила рассказывать об этом конфликте и вспомнила свою проблему с моим именем? Чтобы показать, что терпение  мамы,  умение понять ребенка спасло от серьезного и абсолютно ненужного конфликта. И у вашей учительницы,  и у вас (ученик, хоть еще не взрослый, но ответственность за свое поведение должен нести) не было терпения понять друг друга. Вот вы и стали врагами. Хотя, наверняка, наверняка и наверняка учительница хотела вам добра! Но мало хотеть, надо уметь. Не надо было попрекать страстью игры в солдатики, а рассказать, какие солдаты были раньше, какие сейчас. Какое у них обмундирование, вооружение и т.п.
                - Ну, хорошо. Но в чем состоит моя провокация в случае с девушкой? Ни одного обидного слова с моей стороны.
                - А в том, что у вас не было настоящей любви к ней. Вы не посмотрели в свою душу. У вас не было тяги к ней в том смысле, о котором мы с вами уже говорили. И у нее не было какой-либо тяги к вам. А если девушке, которая вас не любит,  признаешься в любви, да еще с элементами интимного, то это жутчайшее оскорбление для нее.
                - А как же надо было поступить?
                - Если она первая к вам не подходит, скорее всего, у нее нет никакого интереса к вам. А если она не подходит из-за застенчивости, то достаточно посмотреть на выражение ее лица, когда оно обращено к вам. В любом случае, повторяю особо, в любом случае прежде нужно слушать женщину, стараться понять не то, что она говорит, а что хочет сказать. И поменьше о себе.
                - Понятно. А в случае с теплоходом? Я стоял только у штурвала.
                - А в том, что …(она остановилась, и решила выразиться грубо), а в том, что вы юридический невежа  … Нет, не так .. Лучше так, вы ужасный наивняк. Вы еще верили в человеческое. Вы настолько были доверчивы, хотя уже и взрослый, что никак не могли представить, что с вами, который ничего не сделал плохого, и особенно хозяину теплохода, которого вы никогда не видели,  … что с вами этот хозяин мог так коварно поступить. Наивность  сделала вас юридически нулевым. Не собрали документальные доказательства в свою пользу. Вы просто талдычили (она уже говорила сердито, не подбирая убедительные слова), что не виноват. А ваш «оппонент»  не дремал. Он нанял адвоката за хорошее вознаграждение. Если нет совести, а есть деньги, то любой закон превращается в «дышло» …Понятно? А вы опять из конфликта взяли только одно – вас обидели. И не подумали, что вы, вы, вы (она, как полицейским жезлом, рубила ему в лицо указательным пальцем)  .., вы сами «подставили» себя.
                Она замолчала и подумала, не переборщила ли она. Посмотрела на него. Увидела, что он не обиделся, а просто задумался.
                Его спокойствие и задумчивость охладили ее пыл -  помогло ей придти к исключительно правильному выводу.
                - Вы заметили, что я подчеркивала, что вы во всем виноваты. Помните, минуту назад я сказала, что  именно общество делает людей преступниками. Ваше спокойствие сняло мою горячность. Я неправильно сказала. Почему неправильно? В истории человечества не было никогда такого социального устройства, при котором не было бы преступников. Это во-первых. Во-вторых, человеческая история показывает также, что, когда люди считают, что в человеческих изъянах виновато общество, социальный строй, то стараются изменить  его. А смена социального строя всегда сопровождается кровью,  трагедией для миллионов, большинство из которых абсолютно безвинны. Проанализировав ваши конфликтные ситуации, я пришла к выводу, что не общество сделало вас террористом, а ваше неумение работать над собой. Вы не были самокритичны, вы не были терпимы, вы не были смирены. А как обиженный  (она хотела сказать «глупый»)  щенок огрызался. Работать надо над собой – поставила она точку.
            - Ааа…  вот почему я перебил вас … я это же и хотел сказать, только не знал, какими совами. Это же так ново для меня – «работать над собой»!
            - Любовь предполагает также, прежде всего, начинать анализ с себя, если произошел конфликт с другим человеком.
            Она покопалась в сумочке, опять уронила какой-то клочок бумажки.
            Они засмеялись.
            - О. не думайте, что это просто клочок бумажки, который познакомил нас, в данном случае в нем я записала  сонет Шекспира, который, если вы мне разрешите, я прочитаю.
            Т согласно кивнул головой.

                Когда захочешь, охладев ко мне,
                Предать меня насмешке и презренью,
                Я на твоей останусь стороне
                И честь твою не опорочу тенью.

                Отлично зная каждый свой порок,
                Я рассказать могу такую повесть,
                Что навсегда сниму с тебя упрек,
                Запятнанную оправдаю совесть.

                И буду благодарен я судьбе:
                Пускай в борьбе терплю я неудачу,
                Но честь победы приношу тебе
                И дважды обретаю все, что трачу.

                Готов я жертвой быть неправоты,
                Чтоб только правой оказалась ты.

            Т не понял стихотворение.
            - А я когда могу сказать, что я прав?
            - В том то и дело, что более правдиво, если другой о вас будет  говорить, что вы правы, чем вы сами будет себя колотить в грудь.
            - Я  выписала этот сонет потому, чтобы не забывать главного правила общения с людьми – смирение, терпение, или говоря современным языком – толерантность.          
             Вдруг Т превратился в плотный комок молчания. В смутное облако затишья. И стало тихо, тихо. Как перед грозой. Ничто не шелохнется. Тишина …скорее тревожная, чем успокаивающая. Неизвестно, откуда тревога, давящая, безысходная, необъяснимая, но говорящая, что вот – вот наступит нечто неприятное. И наступило.
             Т прорвало. Его тело стало содрогаться, как от землетрясения. Слезы текли из глаз водопадом. Подушка быстро стала мокнуть и вскоре превратилась в большой влажный комок.  Размазывая сопли по лицу он кричал. - Не могу! Не могу! Не могу! Не могу я больше. - Это были какие-то истерические всплески: то ли он «не мог» сдержать рыдания, то ли он «не мог» так больше жить.
            АТ от неожиданности и еще более от состояния, близкого к помешательству, растерялась. Некоторое время она сидела не шелохнувшись.
            - Что делать? Что с ним? Почему?
            Женским чутьем она поняла, что нужно просто ласково приложиться  к темечку. Рыдание продолжалось долго. Она не останавливала его, зная, что со слезами выльется горечь, а потом появятся слова. Наконец, шторм начал стихать, приблизился к штилю. АТ осторожно спросила:
            - Что с вами? Чем я могу помочь? Я вас обидела? Я знаю Шекспира, а вы нет?
            Сквозь слезы, постепенно успокаиваясь,  он улыбнулся, но пока не мог что-либо говорить.
            - Если улыбнулся, значит, принял иронию, значит, в нем пробуждается человеческое, - подумала она.
            - Я  … - он еще дрожал и делал усилие произнести что-то.
            - Я  … вспомнил … нет .. Во мне они .. Я их убил …
            Наконец, он стал более внятно говорить:
            - Я убил много … много … много …Моя цель была убивать. Не деньги, не власть, а убийство. Я хотел, чтобы обо мне знали, что ничего и никого не боюсь. Жизнь всех, всех зависит от меня. В достижении этой цели я видел счастье. Я не убивал деревья, потому что они не делали мне зла. Я не бросал гранаты в море, в реку, потому что там были рыбы, которые не делали мне зла. Я бросал гранаты в дома, потому что там жили люди, которые причинили мне много зла. Я крушил поезда, театры, школы … Когда у меня появилось вот это светлое ощущение любви, я увидел, каким негодяем, каким ублюдком я был … Прощения мне нет! Я заслуживаю смертной казни. Этого и только этого я заслуживаю … Но я стал бояться смерти … Раньше я не знал, что такое смерть. А раз не знал, то и не боялся.  Не знал, что такое жизнь, точнее, не ценил ее.
             - А сейчас я боюсь умереть, - повторил Т. – Я хочу жить  .. я стал любить ..
             Он замолчал.
             - Вы были больны, поэтому вы и не боялись смерти. Это не смелость. Когда человек без волевых усилий не боится смерти, он больной. Тяжело больной. Я была однажды в психиатрической больнице и была свидетельницей следующего случая. Разносили по палатам очень  горячие щи. Нечаянно пролили их на ноги одного больного. Сразу же образовались ожоги, даже кожа начала отходить. А больной даже и не заметил этого. Вот так и вы были больным, а не смелым. Смелый человек боится. Если человек бросается в пропасть, чтобы показать, что он смелый, на самом деле он глупый, больной гиперсамолюбием. Если человек, смелый, а ему надо преодолеть пропасть, он делает необходимые  сооружения, чтобы не упасть. Потому что он боится упасть. А если вы стали бояться смерти, значит вы стали человеком.
              - Значит, вы меня не выдадите, если я боюсь смерти?
              - Нет, не выдам. Не потому,  что вы боитесь смерти, потому, что люблю вас. Потому, что вы любите меня. Если вы полюбили меня, то вы можете полюбить и других людей. Этой любовью вы искупите свои преступления. Допустим,  я вас выдам. Вас казнят. Ну, и что? Искупления не будет. Людям, которых вы убили, на том свете не будет лучше. Пусть то, что я сказала – мистика. Но хуже то, что люди убедятся, что на зло надо отвечать злом. Что и превратило, кстати, вас в террориста. Они даже поблагодарят, что я выдала вас. Назовут меня героиней. Но мне не нужны громкие звания и звонкие награды-побрякушки. Мое жизненное предназначение – любить, любить  правильно, всячески поддерживать любовь в других людях. И, конечно, в вас, коль скоро вы начали любить. Если я выдам вас, я убью любовь, - повторила АТ.
           - Да, - вспомнила она про мистику, -  может быть, убитым вами людям на том свете станет легче. И они простят вас. Любите,  и вам простится многое.
           Такие диалоги между ними происходили довольно длительное время.       
           Прошли годы, пока они окончательно поняли, что созданы друг для друга.
           И они поженились. У них появились дети. Родилась счастливая, образцовая  семья. Они постоянно совершенствовали отношения друг с другом. Они понимали, что женятся не только для того, чтобы иметь семью, но и для того, чтобы помогать друг другу устранять свои недостатки.  Ни грубости, ни ссор, ни зависти, ни ревности. Понимание друг друга с полуслова. Смирение. Терпение. Другими словами … скучно. А что интересно современному читателю? Убийства, драки, скандалы и т.д. Вот о чем пишут в книгах, СМИ и показывают  по ТВ. Их покупают, их читают, их смотрят. Значит, интересно, нескучно. Поэтому я не буду много писать об их счастливой жизни.
           Ограничусь только одним фрагментом из их жизни.  Может быть, у меня получится нескучно.
           Когда одному из сыновей исполнилось 5 лет, стал назревать конфликт из-за конфет. Мальчику говорили, что нельзя есть много конфет. Т заметил, что чем чаще и громче говоришь, что нельзя есть много конфет, тем больше  конфет съедалось. Причем, с каким-то алкогольным рвением. Он пытался объяснить мальчику, что конфеты можно есть, но немножко. А если много есть, то будет болеть живот. Благодаря тому, что Т умел любить, он был наблюдательным.  Он заметил, что при «медицинской лекции» о вреде конфет мальчика внутри переворачивало.  Мальчик становился печальным, морщился.
           Однажды мальчик спросил:
           - Почему нельзя есть много конфет? Почему тогда их делают? Делают самые разные и много?
           Вопрос в устах пятилетнего человечка озадачил Т. Это заставило его по-иному посмотреть на конфетную проблему.
           - Действительно, почему делают конфеты? Чтобы их запрещать! Нонсенс! Раз уж делают конфеты, то тогда надо разрешить их есть.
           И он сочинил «вредный» совет:
               
                Не отказывайся от конфет
                Ни на завтрак, ни в обед.
                Тогда ты будешь жить без бед,
                А всем больным – большой привет.

            Мальчик любил юмор. Он засмеялся.
            Т постепенно, реже и реже покупал конфеты. Если мальчик спрашивал, почему нет конфет, Т отвечал:
            - Ах! Да, конечно, почему нет конфет? Разве мы не можем их купить? Разве они нам не нравятся? Ну-ка побежали скорей в магазин и выберем самые сладкие конфеты.
            Потом Т снова «забывал» покупать конфеты. Но при первом же напоминании мальчиком о конфетах, Т выполнял его просьбу.
            Т применял и другие уловки. Главное, чтобы  в них не звучало запретное, чтобы мальчику не прививалось ощущение, что он неправильно поступает. Чтобы мальчик чувствовал, что его хотят понять.
            Постепенно, незаметно неудержимая страсть к конфетам ослабевала.
            Наконец, Т заметил, что когда мальчик берет конфету, он берет ее не с жадностью, а просто берет ее, как другой вид пищи – для разнообразия.
            Однажды Т заметил также, что мальчик съел не спеша две конфеты с чаем. Чай закончился и мальчик, как показалось Т, задумался, брать ли третью. Поколебался слегка, протянул руку к конфетнице и … раздумал. Побежал играть. Т не стал хвалить его – зачем заострять внимание на уже решенной проблеме!?
            Теперь можно было покупать конфеты, не боясь конфликта.
            Т подумал:
            - Нет, мой мальчик не будет террористом!
            - Итак, террорист начинается с пинка, а заканчивается любовью! – подвел он итог своим воспоминаниям и пошел праздновать свой юбилей.



.© 2013 ИВАНКИН В.И