На амурской переправе

                Был пасмурный день. После митинга, посвященного Дню Победы, со скамеек и стульев, расставленных на молодой весенней траве, без суеты дружно поднялись фронтовики и работники тыла.

Началась самая трогательная минута митинга - возложение венков и цветов к обелиску. Я подошёл к самому невысокому из южнодубровинских фронтовиков Киприяну Родионовичу Снегиреву. 

                Он был одет в мокрый до пят дождевик.   В своей правой  руке  он нес озеленённую клейкой молодой листвой березовую ветку, а за левую  его держала девчонка лет пяти.

Его внучку видно уже утомили и пасмурная погода и мелкий дождь, который не переставал  сыпаться в тот час. Она была полна нетерпеливого желания уйти с дождливой улицы домой. И   все – таки я успел выслушать  краткий эпизод из  военной биографии ее деда.

               -В 1945 году я был понтонером на Дальне- Восточном фронте. Строили мы там переправу через Амур. Это было как раз против  квантунской армии японцев.

И здорово нам тогда мешал один из их дзотов. Ну, просто не давал развернуться. Наши командиры были опытные. Они не стали напрасно гнать нас на рожон, чтобы мы  по дурному подставляли   свои головы пулям.

Обошли  тогда этот  дзот наши подрывники. Подтащили к нему ящик динамита. Вставили  детонатор. Протянули шнур. Крутанули. И все там взлетело на воздух вместе с  обломками бетона. Оказалось, сидели в том дзоте прикованные к станковым пулеметам самурайские смертники.

 Я успел тогда еще  подержать в своих  руках  теплые  пули от их пулеметов, что    прилетали на наш берег.   Были они  очень похожи на пули от наших станкачей - «максимов». Он помолчал.

              -Говорят, этим японским смертникам до войны разрешалось всё. И  будто бы  до  войны у них там  была золотая жизнь. Не знаю. Может быть. А потом пришло время, и за ту золотую жизнь надо было платить самую высокую цену.

Киприян Родионович склонился над подножием памятника и положил свою берёзовую ветку среди свежего вороха других живых и декоративных цветов, а девчонка в глухой фиолетовой куртке уже толкала его.

       -Деда, ну пошли домой!
        -Ну, мне надо идти. Девчонка вот ждёт.

         Потом мы еще несколько раз встречались с этим человеком по рыбацким делам на Долгом озере. Издали, звучно на всю ширину опоясанного камышами плёса, окликали простыми приветствиями друг друга, как будто давным-давно знали друг друга, а через несколько лет он вдруг не пришёл на очередной победный митинг.

              Я  тогда никого не стал спрашивать, почему на скамейке фронтовиков  стало  на одного человека меньше.  Догадался, что он уже слушает шум берёз на самом высоком месте Южнодубровинского  увала, откуда открывается далёкий вид на дорогу, по которой Киприян Родионович уезжал когда - то на фронт, а потом возвращался  по ней с победой домой.

фото из интернета