Алеша

1)   Пахло жаренным луком. Сквозь рябое окно, покрытое кроплением застывших жирных капелек, проливался свет заходящего солнца, игриво поблескивая на столовых приборах и сковороде. И без того душная кухня, наполненная пищевыми ароматами, вобрала в свое тесное пространство туман табачного дыма. Мать готовила на ужин свекольную икру. За столом сидел отец и курил зловонную сигарету, повествуя о том, как прошел его день, отпивая при этом по несколько глотков пива из неуклюжей пластиковой баклашки. Именно по этой причине в его рассказе образовывались недлинные паузы, обрывая и без того заунывное повествование в самых непригодных для этого местах. Алеша стоял в центре кухни и с безразличием наблюдал за всем происходящим, сдерживая внутри себя не на шутку разыгравшееся раздражение.  - Смотрю, звонок пропущенный с неизвестного номера. Ну я перезваниваю… -, следует три смачных глотка, разрывающих ноющее шипение несчастной истерзанной свеклы, равномерным лиловым одеялом покрывшей раскаленное лоно громадной сковороды. - Трубку снимает какой-то мужик, "Вы пшеницу продаете", - да, говорю, - "А какой класс?" -, Не знаю, говорю. Первый сорт. А он мне опять - "А класс какой?", -Я то в этом не разбираюсь… Позвоните, говорю, шефу, он вам все расскажет.  За этими словами последовала очередная обойма звучных глотков воняющей дряни, и в этом месте пересказываемого диалога Алеше и вовсе сделалось дурно, и больше не секунды не в силах терпеть чудовищный напор бесполезной информации он устремился по узенькому темному корридору на светлый балкон, вздымая после себя пыльные облака, которые потом еще долго растворялись в лучах заходящего солнца. Оплыв на жравеющей периле, подперев голову руками, он уставился в открытое окно, вид из которого открывался на двор, со всех сторон огражденный серыми, навевающими нечеловеческую тоску девятиэтажками. На некоторых из них красовалась облупленная побелка, образуя незамысловатые узоры. "Вот это белое пятно похоже на Африку, а вон то на Черное море". Воздух остывал и уже чувствовались нотки вечерней летней свежести с приятным оттенком паленой древесины, к которому в свою очередь спешил добавиться аромат дешевого одеколона, так любимого соседом сверху, что за последние десять с лишним лет, этот запах крепко засел в обонятельной памяти, и теперь вдыхаемый скучающим Алексеем уносил его в далекие воспоминания почти беззаботного детства. Подчиняясь тайному закону, большие ватные облака, медленно и грузно плыли в неизвестность. Верхушки приоконных деревьев колыхались под напором воздушных масс, застенчиво шелестя сизо-зеленой листвой. Из дома напротив доносились приглушенные мотивы одной популярной  композиции, являющей собой яркий пример тупика музыкальной поп индустрии, наполняющей чертог двора однообразными пульсациями. Глядя на все происходящее(а ничего примечательного ровным счетом не происходило), Алеша не находил ни одной причины возрадоваться увиденному и ощутить то самое чувство гармонии с окружающим миром(так любимое и ценимое им в детстве), которому (теперь,как выяснилось по мере его взросления) было написано немало талмудов, так ненавистных им и так восхваляемых матерью, заставляющей читать его "Хотя бы по десять страниц в день". "К чему это..?" - подумал Алеша и погрузился в какую-то болезненную ностальгию. Он вспоминал как будучи совсем маленьким любил ложиться  на ворсистый ковер, распространяющийся малиново-охряными арабесками от центра к краям по всей плоскости пола, прямо под люстру, увенчанную хрустальными пластинами, и наблюдать как выстроившись в случайную очередь вокруг стеклянного квадрата, летали советские монеты разных достоинств. "Вот большие и тяжелые сто рублей, массивно переваливаясь из стороны в сторону с низким гулом, пытались догнать двадцать пять копеек, которые разумеется были проворнее. А вот и совсем малюсенькая копейка звеня и брякая, уже второй раз грозилась обогнать кружок, переливающийся с боков золотистым оттенком - пятьдесят рублей" Так он мог лежать длительное время, внимательно наблюдая за мистическим кружением и пытаясь разгадать тайну лежащую в его основе, и казалось нет в мире ничего важнее, чем поиск ответа на этот вопрос и нет ничего блаженнее, чем само это состояние абсолютной сосредоточенности и покоя. Или как однажды отделившись от группы веселящихся детишек на прогулке в детском саду, он с куском алюминиевой проволоки, бог знает как там оказавшуюся, основательно засел погрузившись всем своим существом в джунги цветущего клевера, и отыскав там заблудшего муравья, выстраивал на его пути всяческие непреодолимые препятствия и извивал самые непроходимые лабиринты. Это спокойное уединение, возможность быть не потревоженным нравилась Алеше больше всего на свете. В глубине души он тайно боялся каждого человека, считая, что любой способен его обидеть, сделать ему что-то гадкое, и по сему при первой же возможности старался избежать какого-либо контакта со сверстниками. В силу скромности своего характера, неуверенности в собственных силах и щуплого телосложения, Алексей не редко становился предметом насмешек и кулачно-пинковых забав своих товарищей, с чем безответно мирился, проклиная  все сущее. Были, однако, и те ребята, которые не вызывали у него чувство скрытой опасности, а порой даже казались интересными единицами среди сутолоки малолетних болванов. Не то что бы он хотел по собственной инициативе иметь с ними дружбу, но в свободное от созерцательного одиночества время, он незаметно старался создать какую-то интуитивную близость, робко и аккуратно в ходя в пространство буйствующих фантазий своего товарища. Таким товарищем, с которым Алеша сыскал некоего рода дружбу был щупленький, черноволосый мальчик, уменьшительно-ласкательно называемый Андрюшей, тучной воспитательницей.  Андрей тоже не навязывался в друзья к другим, всегда был бодр, неулыбчив и немного аутентичен. В выражении его лица было что-то утиное, от чего создавалось впечатление, что он вот вот расплачется, найдись такая возможность. Любимым его занятием, составляющим добрую часть времяпрепровождения в саду, было бесцельное прыгание, бегание и кувыркание с небольшим паралелепипедом уныло голубого цвета - деталью  сомнительного конструктора. С этим атрибутом он резво носился из угла в угол, выполнял различные замысловатые маневры, совершал прыжки и подскоки, интенсивно размахивая им в воздухе и ладно сопровождая воображаемое действо чудовищным количеством шипящих и жужжащих. Со стороны такое поведение разумеется выглядело престранно, однако, занятых ежедневной пустой болтовней, эгоистичных воспитателей это вовсе не беспокоило, и более того, осталось ими вовсе незамеченным. Ну и прекрасно, тем лучше, что никто не вмешивался в фантастический мир и бескрайнюю вселенную, насыщенную, своими воистину глобальными и важными событиями. Однажды в тайну этих событий был посвящен и Алеша, чему был несказанно рад, обрев единомышленника. И вот уже день за днем космические баталии воображаемых пришельцев разворачивались в светлой зале группы, в тесной и затхлой раздевалке, источающей запах прокисших от пота сандалий, в малюсенькой, пахнущей чем-то молочным кухне, на веранде детской площадки, везде где только можно. Свидетели этих невообразимых действ крутили указательные пальцы у висков, но это не имело ни малейшего значения, потому что, именно так достигалось, то самое величайшее блаженство, великое наслаждение жизнью, недоступное остальным. Чреда трепетных воспоминаний, спустя целую вечность, была бескомпромиссно взята на абордаж раздраженным воплем реальности. "Он совсем меня не слышит! Почему я должна кричать на весь дом? Мы с отцом уже давно ждем тебя за ужином! " - поющим от отчаяния голосом вымолвила мать и угнетенно поплыла в глубь квартирной пустоты. Мать Алеши - Кудакина Антонина Васильевна - крупная, полнотелая женщина с благородным лицом, некогда бывшая стройная и обворожительная гимнастка, теперь была надеждой, опорой, и наставницей своему драгоценному сыну и в горе и в радости. Любила она свое чадо больше всего на свете и по сему Алеша рос в любви и заботе, превращаясь в мягкотелого и бесхарактерного тюфяка. Получив некогда медицинское образование в престижном университете она работала в местной поликлинике, и спустя множество лет возымела успех занять руководящую должность. Она всегда была скромна и степенна, но прекрасно знала себе цену и была достаточно упрямой,  вследствие чего добивалась поставленных целей и никогда не позволяла себе быть обманутой. Отец же напротив, не проявлял никаких амбиций ни в семейном кругу, ни за его пределами, поэтому назвать его вождем или главой семьи не поворачивается язык. Звали его - Кудакин Митрофан Никанорович. Аморфный и безучастный ко всему происходящему, он жил своей скрытой(а в последствии явной)от всех жизнью гуляки и распутника, много пил и изредка вспоминал о том - другом себе- человеке общества и отце семейства и проявлял жалкие всплески активности. По образованию он был хирургом и работал в той же самой поликлинике, что и мать Алеши. В силу двуличности и наигранного энтузиазма был в почете у больных и предметом насмешек и заспинных разговорчиков коллег, однако ни то ни другое его ровным счетом не беспокоило. Но какова бы ни была действительность, Алеша любил своих родителей как это заложено согласно всем законам природы, несмотря на  подростковые пререкания, крепко налипшие тогда мутным налетом максимализма на беспомощное юное сознание.    Пытаясь навести  порядок в собственных мыслях, Алеша грузно и неохотно побрел на кухню, где уже порядочно охмелевший отец, с еще более монотонной и занудной интонацией, заторможенно исполнял очередную партитуру незамысловатых событий минувшего дня. Алексей аккуратно сел за белоснежный стол. Через мгновение перед ним возникло плоское также белое блюдо с золотой каймой и изображениями розовых цветов по  окружности, в которое незамедлительно было смачно опрокинуто несколько ложек свекольной икры и картофельного пюре. Затем конвульсивными движениями между двух съестных возвышенностей был сброшен шипящий и переливающийся жирными пузырьками стейк.  - Ешь давай - добавил отец и вопросительно взглянул на мать, которая с хирургической точностью повторив операцию с остальными блюдами, уселась за стол. И вот грянули первые аккорды жевательно-глотательной симфонии, аккомпонимируя сумбурному лязгу ножей и вилок. Оставлю процесс без комментариев, заметив лишь, что Алексею не по силе было стерпеть все это безумие и он молча сидел с отсутствующим взглядом, ковыряя острой вилкой то в бардовой кучке, то в белой.  "Злость. Я наполнен до отказа. Рычаг слишком короткий, я не могу ничего изменить.Мне хочется бесноваться и крушить все сущее. Хочу лететь свободно, но что-то сковало мои мысли и вот снова и снова я вынужден бродить в этом лабиринте безысходности, уставший от собственной злости. Но где же оазис покоя,, где та прекрасная земля умиротворения, затерянная в океане печальных дней? Какая звезда укажет мне путь? На чье плечо я могу опереться, чтобы преодолеть непробиваемую стену отчаяния? Ответ знают те, кто молчат, но я не могу молчать, нет не сейчас! Я хочу кричать! Я кричу!…..Неврастенический тик. Тонкие прутики моей воображаемой тюрьмы, моей застоялой темницы. Пропасть бы… Ну или появиться снова. начать все сначала, но только по-другому, не как сейчас. Нет. это невозможно…. Можно только плыть. Плыть по течению этой смертоносной реки текущей в будущее, сидя в хлипкой лодке под названием сейчас, пытаясь наслаждаться видами на берегу.Они тоже плывут, но только в прошлое…  В прошлое…" А ведь хотелось вовсе не этого! Хотелось жить! Чувствовать каждое мгновение, каждую травинку, растворяться в каждой секунде, вдыхать полной грудью аромат бесконечно прекрасных цветов, заполонивших овражек с редкой березовой рощицей и все широкое поле, что расстелилось благоухающим ковром. Хотелось как когда-то найти место с самой высокой травой и спрятаться в ней, наблюдая как туда сюда ползут уставшие прохожие. Или выбежать в солнечный день из томной квартиры и поскорее очутиться в изумрудной вселенной , изучая суетной муравейник или разглядывая осторожную ящерицу, опасливо выбирающуюся из норы греться не сером айсберге бетонной плиты(как она там очутилась?), поросшей нежным мхом. Да, все это когда-то занимало главное место в возбужденном от любопытства сознании того, маленького Алеши, а теперь же, приходилось искать пути ведущие в обход всех неожиданных жизненных трудностей, и это не могло  не печалить его.  

2)      И вот однажды бесконечный туман серых однообразных дней рассеялся и на жизненном горизонте Алеши забрезжил рассвет надежды и радости.    Семья Кудакиных по стечению жизненных обстоятельств, не так давно, а вернее этой весной, заполучила по наследству загородный дом, ранее принадлежащий матери Алешиного отца, то есть его бабушке, погибшей весной же, вследствие тяжелых травм черепа и таза полученных в дорожно транспортном происшествии. Это не был солидный, надежный  дом с широким крыльцом и резными перилами, нет, это был небольшой домишко добротно потрепанный временем, сложенный из мышиного цвета кирпича и еле как пристроенные к нему квелые деревянные веранды, сколоченные из невесть где добытых досок. Еще при жизни несчастной старушки её сын со своей женой и драгоценный внучок были редкими гостями, так что большую часть своей жизни бабуля коропотала в одиночестве, страясь вести хозяйство и взращивать растительный провиант. И тем не менее, постройка незамедлительно была облюбована и с этих пор слыла уютным летним теремом со всех сторон света окруженная плодовыми деревьями и кустарниками куда и перебралось непутевое семейство этим летом. Из западного окна, сквозь арматуру решетки, открывался вид на сам участок, заканчивающийся снизу крутым оврагом и обрамленный валкими заборами по всему периметру. Вечерами можно было созерцать как апельсиновый круг солнца плавно закатывается за бахрому темнеющего вдалеке леса, и овражная ложбина наливается мутным молоком прохладного тумана. Ночами же звучали и переливались всеразличные произведения животных и насекомых: зияющую темень наполнял стрекот сверчков, где-то вдалеке слышалось фантомное журчание ручейка впадавшего в озеро, лягушки навзрыд  кричали свои истошные песни, а иногда среди всего этого разнообразия звуков разлетались трели одинокого соловья, буравя и пронзая ватное полотно сумрака.  Итак одним прекрасным летним днем, когда зенитное солнце беспощадно иссушало чешую растрескавшейся почвы, в соседний от Кудакиных дом, пустовавший по обыкновению вследствие приставившего уже как пять лет назад соседа, вдруг нагрянула одна заурядная семейка. Высокий стройный мужчина широко шагая, все оглядывался из стороны в сторону и с открытым наполовину ртом, что-то высматривал. За ним кокетливо семенили две соломенные шляпы: его жена и лапочка дочка. Дойдя до упомянутого дома, они остановились радостно болтая и мужчина согнувшись, стал ковырять замок сверкающим на солнце ключом, и вдруг в какой-то неловкой паузе, шляпа поменьше обернулась, и Во всей своей красе перед Алешей, сидевшим в тени ветхой веранды, предстало прекрасное, чистое , нежное и благороднейшее, необыкновенной красоты лицо. Кристальные озера голубых глаз , глянцевито переливающиеся прямые волосы, цвета желтой лилии, аккуратные черты лица, миниатюрные плечи, тонкие бледноватые руки, и стройные ноги как шедевральное изваяние искуссного скульптора, приковали к себе  впечатлительного юношу. Прямая осанка в сочетании с грациозностью  пантеры, незамедлительно околдовали своими легкими, магическими движениями взор изнуренного пеклом Алеши, и как глоток свежей, животворящей прохладной воды, напитали изможденное тело живительной влагой. Очарованный случайным великолепием, таким же неожиданным как гром среди ясного неба, Алеша в иступлении замер, пытаясь замедлить время и навсегда запечатлеть в своих глазах прекрасный этот образ сказочной незнакомки. Это была любовь с первого взгляда, раз и навсегда.(Да простят меня читатели за столь пакостное изречение) И вот замок был побежден, дверь отверзлась с ядовитым скрипом, и радостная семья поспешила скрыться в недрах песчаного цвета домика.  Наблюдавший за всем этим Алеша, был крайне заинтересован, новыми соседями и по сему внимательно смотрел в сторону приотворенной двери и покорно выжидал продолжения действий. Мать же даже не заметила незнакомцев, занятая пропалыванием узорчатых пучков моркови. Спустя какое-то время семья напротив, сменив парадные наряды на дачные, под звуки возбужденного клекота выкатила на лужайку, расстелившуюся зеленым бархатом перед домом. Мужчина, с аккуратными усами и стриженной клином бородкой, направился за дом, шурша болоневыми шортами и крякая и отдуваясь загрохотал чем-то железным. Мамаша же с дочуркой тем временем, облачившись в пестрые бюстгалтеры и коротенькие шортики урча и потягиваясь располагались на раскинутом неровным квадратом красном флисовом пледе. Неспешно поелозив по нему с боку на бок они наконец приняли горизонтальное положение и намертво застыли лоснясь в солнечном радиоактивном излучении.  Алеша  под влиянием вскипевшего чувства, твердо решил, во что бы то ни стало завоевать внимание, изящной девицы. Но он боялся. Боялся что ничего не выйдет, что все его попытки подойти к ней вот так нарочито и сказать все как есть будут, неумолимо высмеяны самым позорным смехом. Он не знал как именно и что именно нужно предпринять, для покорения сердца молодой нимфы, и стал суетливо перебирать всевозможные комбинации слов и действий надеясь найти хоть что-то подходящее. Он уже не отдавал себе отчета в том, что он думает, но был твердо уверен, что эта встреча неслучайна и что, если он не сделает ничего для того чтобы сблизиться с благоухающей всеми красотами пассии, то ни за что в жизни не простит себе этого. И вот вожделенно наблюдая за каждым мельчайшим её движением, он мечтал, что сейчас она обернется и с искрящейся улыбкой на лице поманит его пальцем, и он как послушный пес, побежит навстречу ласкам и нежным объятиям.  Увесисто грохнув чем-то тяжелым, шурша неприятной тканью, из-за угла задумчивый и озабоченный одновременно, выкатил отец прекрасной особы,и застыл в позе мыслителя, почесывая затылок в ритм трепещущим складкам футболки и на мгновение поникнув, уперся взглядом в красно-серый орнамент плитки обрамляющей дом. Затем словно статуя пробудившаяся от извечного сна, решительно направился к разогревающимся на  солнце женским телам, и достигнув их нырнул к шляпе жены, буркнув что-то ей на ухо. Шляпа буркнула в ответ и вынырнув обратно, шурша все теми же несчастными шортами, мужчина направился в сторону Кудакинского заборчика, возле которого мать Алеши лихо тюкала землю остроконечной тяпкой.   - Здравствуйте!  - и дождавшись пока мать обратит на него внимание представился -   Викентий Богданович  . Мы с семьей арендовали этот домик на лето, и теперь будем жить с вами по соседству - оправдываясь изрек сосед и его черные, аккуратные половинки усов разъехались в смущенной улыбке. - Здравствуйте - разогнувшись произнесла мать, уперевшись одной рукой себе в бок, а другой на тяпку - Очень рада знакомству - Антонина- услужливо завершила мать. - Понимаете, мне не ловко вас беспокоить, но мы сегодня собирались устроить, как говориться, небольшой пикничок, да только вот незадача, не могу топора сыскать, а купленный мы кажется позабыли в электричке, вы не могли бы одолжить нам на какое-то время свой? - Конечно - улыбнулась мать и обернувшись в сторону веранды стала дозываться сына. Но Вросший в деревянную лавку, заколдованный Алеша и вовсе ничего не слышал, а только смотрел искушенным взглядом, на объект своей неуемной симпатии. -Да что ж это такое!? - взревела мать - Ты когда-нибудь услышишь меня? Алексей! - истерично выпалила мать.    Встрепенувшийся от дикого крика Алеша, побрел к матери, стараясь идти так словно ничего не произошло, но только ноги не слушались, и каждый собственный шаг казался ему неуклюжим театральным па. - Принеси топор - повелительно обратилась она к сыну - простите его, он сегодня рассеянный какой-то, наверное на солнце перегрелся. Викентий Богданович послушно ожидал пока заторможенный и озадаченный Алеша тащил увесистый топор из самого дальнего сарайчика, всеми силами пытаясь сохранять приветливую улыбку и чтобы разбавить образовавшуюся в разговоре паузу сказал:  - Если хотите, присоединяйтесь к нам сегодня вечером, будем очень рады вашей компании. Мы хотим опробовать новый гриль, и у нас есть отличное красное вино - подарок моего брата.  - С удовольствием! - искрясь маниакальной улыбкой вставил неожиданно образовавшийся перед ним Алеша и протянул грубое топорище через дыру в заборе. - Спасибо большое! Тогда будем ждать вас к вечеру, мы хотим начать с наступление первых сумерок, а пока я подготовлю все необходимое. - откланявшись, шорты шурша удалились достигнув своего диминуэндо за углом. И как ни в чем ни бывало, мать снова согнулась пополам и продолжила хлестко ковырять землю, а возбужденный от такого потрясающего приглашения Алеша поспешил в дом, где вдоволь напившись холодного пива, устрашающе храпел Митрофан Никанорович. 

3)    И вот долгожданный вечер наконец состоялся. На небе  завязывались сумерки. Все  собрались за крепким дубовым с резными ножками столом, насерверованным до отказа всевозможными салатами, овощами, сырами, колбасами и бог знает чем еще. Среди аккуратно расставленных блюд с яствами, из его плоскости, покрытой клеенчатой скатертью, торчали два громадных рубиновых графина, наполненные до отказа ароматным вином. Все это великолепие возглавляло главное блюдо столь разномастного ассортимента - запеченные на углях бараньи ребра в каком-то неведомом никому соусе - верх  кулинарной пошлости.  И вот принявшись трапезничать взрослые стали обмениваться всяческими любезностями и услужливыми улыбками, жадно и с аппетитом поглощая все что попадалось под руку. Только Алеша есть не мог, и все сидел как неприкаянный, не отрывая глаз от соседской дочки. Она же в свою очередь, заметила неспокойный взгляд Алексея, и улыбнувшись ему в ответ, заставила его смутиться и улыбнуться как-то по-дурацки, чем он вызвал у неё что-то похожее на умиление. И вот потчевание набирало обороты и в ход пошло вино, щедро льющееся во все, что могло попасться под руку. Мать с новоиспеченной соседкой уже срослась в незаурядной беседе, а проснувшийся к вечеру, захмелелый отец, который, не бог весть зачем увязался с семьей за город, уже успел пропустить пару тройку стаканов и тянул руку к узорчатому, хрустальному графину, растягивая при этом гласные, как это делают все пьяницы. Викентий Богданович же с интересесом выслушивал, что говорил ему Митрофан Никанорович, и периодически поддакивал и кивал головой, изредка покашивась в сторону жены. Та в свою очередь нестерпимо быстро и ловко чесала языком не на секунду не замолкая. - Лора, ты не могла передать мне воооон тот, салат -  вытянул сосед, отвлекшись от занудной речи Митрофана Никаноровича - Конечно папочка - ехидно улыбнувшись в ответ Лора и протянула отцу увесистую бадью крабового салата. - спасибо, моя дорогая, - Извращенной интонацией отблагодарил её отец, и начерпав себе добротное количество съестной массы, принялся поглощать её, внимая очередному рассказу хмелеющего на глазах собеседника.  Спустя еще минут пять не в силах удержать свое рвение к близости с Лорой - именно так её как оказалось звали, что теперь еще больше подогревало в Алеше пылающие чувства, он робко, но как можно увереннее, собрав волю в кулак, обратился к своей пассии: - там внизу есть очень красивое озеро, хочешь я тебе покажу?  - и ожидая реакции словно взрыва бомбы замедленного действия,  уставился молящим взглядом прямо в два больших ясных голубых глаза. - Правда? - Как здорово! - обрадовалась Лора и обернувшись в сторону родителей громогласно произнесла - Мы с Алешей пойдем на озеро, что в низу, он говорит Что оно очень красивое, так что не скучайте тут без нас - с язвинкой закончила она. - Лора постой - всполошился отец  оторвавшись от салата- уже слишком темно, да и к тому же мало ли что может случиться! -Ну папа - обиженно протянула Лора, особенно заныв на последнем слове. - Ничего не случится - сам от себя не ожидая вставил Алеша- там нет никого, и к тому же у нас в доме есть яркий фонарь, так что беспокоиться не о чем. Отец жалобно взглянул на дочь, затем вопросительно на жену. Та как ни в чем не бывала, уже порядочно поддав, ответила "Пусть делает что хочет, она уже взрослая девочка!" и продолжила трескотню с Антониной Васильевной, Митрофан Никанорович же воспользовавшись образовавшейся паузой ловко наполнил очередной стаканчик и уже присосавшись губами к краешку, закатив глаза, наслаждался нектаром богов не обращая на сына вовсе никакого внимая, как если бы его и не было восве. - Ну хорошо, - обреченно промолвил Викентий Богданович, - Только не долго. - добавил он строго. - Конечно, папуля - съязвила Лора, и вскочив с лавки быстро засеменила в сторону дома. - Подожди меня здесь, я возьму теплый свитер - подмигнув бросила она Алеше. Отстранившись от шумной компании, Алеша, направился за фонарем, испытывая такое буйство чувств и эмоций, какое пожалуй не приходилось ему испытать за всю свою жизнь. Мысли как бешенные псы неслись в его голове, он не мог успокоиться. Злосчастный призрак Купидона выпустил таки свою стрелу, и она угодила в самое яблочко. Сердце взволнованно колотилось в груди и казалось вот вот выпрыгнет оттуда, проломив грудную клетку. Он не мог поверить собственному счастью, и даже немного боялся этого. Он боялся быть счастливым и по этому спешил удостовериться том, что все это с ним происходит по за правду, и он ущипнул себя за нос что есть мочи, отчего тот налился как спелая слива и вздулся. Наконец Облаченная в просторный изящный свитер, крупной вязки и как в темноте казалось, темно синего цвета, черные  леггинцы и красные кеды, Лора вылетела из дома, встрепав примятые  волосы. Легкий ветерок подхватил их, и донес приятный сладковатый  аромат до приближающегося Алеши, который почувствовав неповторимый букет смешавшихся во едино запахов и феромонов, жадно  вдохнул его весь без остатка. И вот они пошли по узкой тропке, извилисто уходящей в высокую, некошенную траву, между Жухлых домов и избенок. Лора шла позади и теребила в руках огромное спелое яблоко, которая она прихватила с собой, и молча сосредоточенно следила за желтеющим лучом фонаря, аккуратно наступая на зияющую твердь земляной тропы. Миновав последний дом, заброшенный кем-то из местных еще тысячу лет назад, они вышли к овражку и дальше их путь пролегал по над крутым, поросшим полынью и крапивой обрывом, на дне которого таинственно журчал ручей, примериваясь к остальным ночным исполнителям романтической серенады.  Звезды проявлялись в ультрамариновой глади небес, словно пепел рассыпанный на синем бархате,и осторожно висел холодный, бледный серп растущей луны. Тропа взяла наклон, и уже через несколько мгновений Путники оказались в прохладной низине, поросшей сплошь сердитой осокой, и шурша её листвой они пробрались к пологому бережку, где в необъятном просторе, застыла кристальная черная пропасть водной глади, неколебимая ни дуновением ветерка, ни суетным водомером. Таинственно отражалось небо, и серп ледяного месяца. Зрелище представшее взору Лоры просто вызвало щенячий восторг и она что есть силы взвизжала от радости прорезая ночную тишь, словно остроносые ножницы прорезают натянутое полотно, и оттолкнув Алешу в осоку помчалась к самому бережку, размахивая руками. Лунный свет играл в её волосах, мистически просвечивая их и переливаясь,и гладь её ладоней бледно лоснилась в сумрачном свете, придавая её образу еще больше таинственной красоты. Подобно ночной фее резвилась она на пологом выступе, игриво запрокидывая голову и раскидывая руки в стороны. Замерший от счастья и наслаждения Алеша, стоял по пояс в острой осоке, не в силах ничего предпринять, пораженный параличом неимоверной грации и красоты. - Невероятно - радостно вскричала Лора! - Иди же скорей сюда! Какая красота! Я не верю своим глазам! Обреченный счастьем и шалеющий от навалившейся эйфории он ринулся в резвящейся Лоре и настигнув её неловко стал подле неё. Ничего не подозревающая(хотя может быть это и не так) она наконец оспокоилась и счастливо обрушилась на мягкий бобрик прибрежной травы. Алеша автоматически уселся рядом, и растекшись в улыбке внимательно наблюдал за мельчайшими движениями Лоры, Хочешь яблоко? - обратилась к Алеше Лора и заметив его одержимый и цепкий взгляд добавила - Эй, с тобой все в порядке? Почему ты так на меня смотришь? Яблоко захрустело. Я в порядке, просто… Просто задумался, понимаешь… - И о чем же ты думал?  - Ну о том что мы здесь с тобой вдвоем, в ночной тиши. Здесь и в правду очень красиво…И.. Ты тоже такая красивая… - Боже - закатив глаза, протянула Лора -Только не говори, что влюбился в меня с первого взгляда, или как там это называется. - скверно добавила она. - Нет нет! Ничего подобного, просто, это так необычно.  - И что же необычного? - Ну то что здесь, в этой глуши, вдруг появляешься ты, и… - И? - вопросительно протянула Лора, буравя Алешу взглядом, эйфория которого, стала убывать обратно пропорционально нарастанию тревоги.  "Быть разоблаченным, вот так, в такой момент - самое позорное, что только можно себе представить. Нет нет нет. только не сейчас… А может быть она специально хочет заставить волноваться, сделать из меня млеющего, податливого щенка?"  - Расскажи мне о себе…Кто ты? Откуда ты? Что тебе нравится, а что не нравится? - понимая свое безысходное положение, подхватил умирающую беседу Алеша. - Зачем тебе? Неужели сейчас это имеет какое-то значение? И к тому же мы едва знакомы. - Да я знаю, но… Я слышал сегодня днем, что вы арендовали этот дом на лето. - Да, уж это точно! Мой недомогающий папаша решил взять перерыв в своих бесконечных делах, и проявил подобие инициативы, мол "Семья требует очень много внимания. Я так редко уделал вам время. Все дела дела…". Бесит. Более бесполезного и скучного времяпрепровождения я не могу себе представить. Хотя.. Озеро мне нравится. Здесь и вправду очень красиво и тихо. У нас в *** такого и близко нет, сплошь огромные дома и толпы несущихся людей. - Здесь очень много красивых мест, если хочешь я могу показать тебе абсолютно все, что знаю! - Не сомневаюсь. - А что с твоим отцом, он чем-то болен?  - Паранойей надо полагать. То и дело беспокоится по поводу и без. Гуляй Лора не долго, и только со своими подругами, а то не дай бог что приключится. Не смотри телевизор, он плохо влияет на психическое состояние, и как следствие на физическое. Не ешь жирную пищу, от неё возрастает вероятность заболеваний печени и прочих остальных органов. А если серьезно, то у него что-то с сердцем. Его лечащий врач посоветовал отложить дела в долгий ящик и заняться собой. Традиционное "Побольше гуляйте на свежем воздухе, не перетруждайте себя излишними нагрузками, не курите, не пейте, много не ешьте, делайте зарядку, делайте то, делайте это." - в общем целый талмуд наставлений и препаратов выписал. А мать - та рада лишний раз бездельно пролындать в купальнике, почитывая свои идиотские романчики и прочие пакостные книжонки. Достали они меня. - Замолчала Лора и тяжело вздохнув, стала сводить счеты с сочным и хрустящим фруктом. - Меня тоже. такое ощущение, что мои родители  живут в другом мире, который подчиняется иным, неведомым мне законам. И Весь этот мир такой болезненный и странный. Ничего нет в нем на самом деле истиного. Все меняется каждую минуту, каждую секунду и это сводит с ума. А они мне продолжают повествовать о какой-то стабильности, учат меня жить, навязывают все свои не сложившиеся мечты и комплексы. И знаешь! Порой меня одолевает такое странное чувство, будто сейчас все это закончится, все снимут свои маски, прозвучат бурные аплодисменты, в зале включится свет и обнажит всю зыбкость и нереальность декораций, что все это лишь спектакль, лишь чей-то кошмарный сон. Я не знаю, так ли это, но в одном я уверен точно. У меня невозможно отнять меня самого, того меня, беспечного, чистого, бесгреховного, неотягощенного бремем времени и пространства, без налета серых однообразных дней. Меня нельзя лишить моего воображения, моих воспоминаний из детства, где все было светлым, все имело смысл, и каждая вещь, каждый окружающий предмет или живое существо, были целым непостижимо прекрасным творением чьейто неведомой загадочной силы!  Лора молчала и смотрела на Алешу так, словно перед ней вопреки всем существующим законам физики, вот здесь, среди этой осоки, на берегу сказочно красивого озера с застывшем в нем месяцем, распустился прекрасный, огненный, теплый цветок, который озарил своим светом все окрест и согрел больную  насморком слякотных наставлений, чуткую её душу.    - И вот среди всего это мракобесия и безобразия, вдруг появляешься ты! Ты словно воплотилась из другой реальности, такая утонченная и бесконечно прекрасная, словно, увидев тебя, я вдруг ожил среди навевающей мрак и ужас апокалиптичной бесконечности, и ты как свет в конце тоннеля, манишь меня своей красотой, и совершенством. Понимаешь!?  Алеша опешевшим взглядом уставился на Лору и звучно сглотнул,И в этот миг что есть страсти она яростно прильнула  своими губами к его.   

4)  Тот самый вечер стал судьбоносным поворотом на пути к великому счастью и великой его потере. Многие следующие дни до наступления самой осени Алеша с Лорой были неразлучны. Походы к озеру, Встречи зыбких рассветов в тайне от спящих родителей, укромные и тихие объятия под таинственным покрывалом тумана, безмолвное созерцание мреющих пейзажев под залихватский клекот малиновки. Казалось, все это могло продолжаться бесконечно, пока однажды в прекрасный мир, созданный по всем канонам любви и чистоты, не ворвался, разгоряченный невиданной силой, на почве ревности и своей психической неустойчивости Викентий Богданович.  Надо сказать эта ненависть к Алеше и его с Лорой отношениям у Викентия Богдановича назревала уже давненько. Не раз он оставшись с женой на веранде будоражил её непокорную безучастность , тем что вскакивал с плетеного стула, размышляя вслух о том "Чем бы они могли там так долго заниматься", похаживая туда-сюда. Или потом, бросая косые взгляды на вернувшуюся с очередной такой затянувшейся прогулки Лору  начинал настырно и хищно донимать её вопросами , распинаясь  о том, что "Её выбор - это просто нелепость. и что если по собственной инициативе она не перестанет общаться с этим недоноском, то он будет вынужден принять самые крайние меры."  Неизвестно за что так сильно не звлюбил Алешу Викентий Богданович, но терзающие его взгляды и вкрадчивые вопросы при встречах, становились вполне себе надоедливыми, и уже изрядно набрав обороты в один из дней когда он застал  в лучах догорающего солнца , собственную дочь с Алексеем за мирным созерцанием заката, на чердаке арендованного дома, весь спектр ненависти и злости имел случай проявить себя со всей своей неумолимой силой. Жалкая и мерзкая была картина, с бесконечным количеством ругательств и оскорблений всех мастей в адрес улученных в не содеянном преступлении(Не бог весть что ему там подумалось.), сопровождаемая жестокими угрозами и клятвами о расправе. Единственную разумную причину случившегося, можно объяснить лишь только психическим расстройством и паранойей. На самом деле никому неизвестно, что побудило этого несчастного сумасшедшего, подняться на богом забытый чердак, что он там искал, зачем? Однако природа взяла свое, и чудовищная комбинация раздраженного сознания и нервного недомогания, явила себя во всей красе. Этот случай ограничил прекрасные, тайные встречи, и образовавшееся пустое время нагнетало на Алешу странные тяжелые, беспокойные мысли.   "Что она делает сейчас?Может смотрит в окно из своей комнатки, видит как верхушки деревьев колышет ветер, и думает обо мне? Может быть она лежит на кровати, и страдает от того что, этот неуравновешенный деспот терроризирует её вскими дурацкими вопросами! За, что и почему мы, ни в чем неповинные , дожны страдать от неподвластной никаким объяснениям грубой длани? Какое право он имеет вот так врываться в нашу жизнь и нагло топтать и крушить там все? Откуда вообще вывелось это его состояние латентного психопата? Такое ощущение что жизнь  осталась где-то далеко позади, а время которое теперь так стремительно и безвозвратно течет, не приносит ничего светлого и радостного. Почему обращенный в пустоту взгляд пытается тщетно высмотреть в тлене зыбких воспоминаний давно утерянное счастье. И в это царящее и гнетущее молчание, которое окутывает все вокруг давит так невыносимо. И любое движение, любое слово, любой звук кажется столь неуместным, что наверное ему самому становится стыдно, без видмой на то причины, словно существует никому неведомый закон подчиняющий своему насильственному безмолвию все что попадается под руку. И в довершении всего это нездоровое состояние неожиданно разрывается чудовищным взрывом истерики ненастья и злобы в то время как другие  напротив, уютно хлопоча о том о сем, стараются приукрасить свое существование простыми человеческими радостями раскладывая пасьянсы собственных забот и тогда по счастливой случайности, волшебным образом находится комбинация выигрышная для них и губительная для других. Кто-то устраивая свой быт и свою дисциплину, подвергнув все вокруг тайному  смыслу, бьется даже в самых нелепых попытках нащупать нить ведущую к свету сквозь лабиринт серой повседневности, а кто-то нещадно топит свою натуру в грязной луже тоски и неотвратимости. Как же мне не хватает её объятий, её улыбки, её взгляда…"  На этом грустная история расставания не окончилась и то что случилось на пороге осенних дней, поразило Алешу, настолько, что с тех пор он лишь обрекся парой тройкой невнятных слов и навсегда ушел в безвыходный лабиринт смысловых галлюцинаций и страданий, не внимая ничему, что творилось вокруг. С того самого утра когда он обнаружил пропажу всей своей жизни, он не находил  ни единого домысла, ни единой догадки "ПОЧЕМУ?". Викентий Богданович, и вся его семья, включая, конечно же Лору, не обмолвившись ни взглядом ни словом, неожиданно исчезла, словно её и небыло никогда. Мыслей было очень, очень много, и все они были, мрачные, тяжелые черные. Вся тяжесть болезненной пустоты раздавила остатки живого разума словно словно чья-то громадная ножища наступила на хлипкое насекомое, и оно с хрустом расплющилось под массивной ширью. С этого дня, больше ничего в мире для Алеши не имело значения, как ничего не имеет значения для покойника, отошедшего в лучший мир. Вот только для Алеши, мир этот был вовсе не лучший.Днями и  ночами он молча сидел в одиночестве, уставившись в прозрачную пустоту своей небольшой комнаты(с наступлением осени Семья Кудакиных отбыла в город) и отсутствующе смотрел в стену. Ни Антонина Васильевна, ни Митрофан Никанорович, никак не могли вызволить сына из застывшего словно хороший бетон, болезненного состояния. Алеша не ел не пил, никуда не выходил, а спустя несколько дней стал бредить и в довершение всей этой ужасной ситуации свалился в обморок, когда, мать заунывным голосом, взывала его мольбами, обратить на неё хоть сколько-нибудь внимания.  Эта бездонная пропасть увлекала несчастного юношу в кромешные недра своей чудовищной пустоты. На фоне душевного расстройства, стали проявляться расстройства и физические: бледное лицо, худоба, неприятный запах изо рта, общая подавленность и вялость, и в довершение всего Антонина Васильевна, сделала худшее, что только можно было сделать в таком случае - подвергла сына госпитализации в известном заведении, где такие же страдающие душевными недомоганиями люди окружили теперь его со всех сторон. Такова была воля, беспокойной матери. Ужасная, ужасная Ошибка судьбы! Алеша краем ума понимал, где он теперь находится, и даже хотел возненавидеть свою мать, за то, что она упекла его сюда, однако на это уже недоставало сил, так велика была боль утраты. Митрофан Никанорович же, не обмолвился ни единой собственной мыслью, слепо поддакивал, и одобряя, заунывные и слезные истерики Антонины Васильевны, сошелся с ней в вердикте, мол " ты права, там ему точно помогут", А через три дня, снова принялся безбожно пить.  За окном уже подкралась промозглая осень и косые дожди словно оплакивали ни с чем не сравнимую Алешину потерю. Небо налитое тяжелым свинцом, грузно медлило, угрюмо нависая над макушками сосен. Кажое утро Алеша встречал сидя у окна, наблюдая за стекающими по стеклу ручейками, и отрешенно внимая барабанящим, по козырьку крупным каплям. Вскоре в палата пополнилась еще одним страдальцем - припадочным стариком, с лысеющей головой в форме залива и скукоженным от тягостной мимики лицом. Он то и дело вскакивал с койки, и во весь голос, уставившись на Алексея орал что есть мочи "Я тебя застрелю! Понимаешь!?" а затем шарил заварухой и вынимал мнимый револьвер из которого понарошку, кряхтя и крякая стрелял в него.  Между девятью и десятью часами утра, после больничного завтрака(Манка, батон  с маслом и скверный чай), проводился обход, под руководством Евстегнея Октавиановича Душилова - седоватого с заостренным как копье носом,  беглыми внимательными глазами и узкими, всегда влажными губами - Алешиного лечащего врача психиатра   и щуплой, желтолицей и так же  носатой  медсестры Рузаны Акимовны Акведук. Каждое утро приходили они в душную от сонного воздуха с примесями чего-то больничного палату, первым вплывал Душилов, словно призрак, за ним мелко семенила вздернутая и нервная, с напряженным взглядом измученная жалкими картинами безумия, Акведук. Евстегней Октавианович подвигал стул к Алешиной койке и деловито садился в него со словами "Так так так", за его спиной теснилась в проходе Рузана Акимовна, держа на готове ручку и папку с больничными бумагами. Начинался опрос более чем прозаично: "Как самочувствие?" "Хорошо ли спали" "Не беспокоят ли какие-нибудь мысли" "Нет ли ничего такого о чем хотелось бы  рассказать" - вот традиционный ассартимент вопросов на которые предлагалось ответить  полуживому Алеше. Алеша же никак не реагировал, и на вопросы отвечал лишь сухим "Да" или "нет", а иногда и вовсе не отвечал ничего, молча глядя как за окном какой-нибудь несчастный осенний лист гонимый рваным ветром врезается в прозрачный квадрат плаксивого окна и прилипает к нему, точно нарисованный, Вся процедура длилась несколько минут, после чего, тяжело вздохнув , Душилов просил Рузану Акимовну пометить что-то в больничной карте, и грузно вставая точно ему на плечи взвалили тяжеленный тюк, обращался к Алеше со словами:  Этак мы, голубчик, вам помочь не сможем. Вы должны сами понимать, что ваше здоровье в ваших руках. А пока примите лекарства и отдохните, может быть что-то придет на ум. Вы знаете как меня найти - на этом он отставлял стул на прежнее место и в обратном порядке, они удалялись, а через какое-то время в палату забегала рыжеволосая, тучная медсестра с прической не стриженного  афро-американца, и протягивала Алеше пластиковую бадейку полную капсул и пилюль и стакан воды.  Алеша покорно с барским безразличием принимал медикоменты и ложился на койку. Так изо дня в день, уперевшись тусклым взглядом в поток он неподвижно лежал и думал, и мысли текли в его голове одна за другой, одна за другой, непрерывно, медленно, словно  сонные рыбы проплывали в океанической толще. Думал он и о НЕЙ и о себе и о том, что теперь делать, куда теперь стремиться, зачем и почему все вокруг существует, и больше всего конечно он мечтал о том, своем безвозвратно утерянном счастье и уединении, о той гармонии и совершенстве, что везде и всюду окружало его в далеком теперь уже детстве, и так растворялся он часами напролет в этих грезах и размышлениях сам того не замечая.  __________
По железной горке стоящей на детской площадке вниз головой сползала маленькая, белокурая девочка, в голубом в белый горох хлопчатом платье. Я стоял в сторонке и внимательно наблюдал за всеми её движениями. Какой милый, чудный ребенок. Вот она хватает перекладину хлипкой, мягкой ладошкой и уперевшись на тонкую свою ручонку,и перебирая ногами, неуверенно ползет все ниже и ниже.Ничего не предвещало несчастья. Листва берез нежно шелестела над головой, где-то вдалеке галдели сороки. Золотистый шар солнца проливал, теплый летний свет на зеленую шерсть двора.И вдруг, опуская руку на очередную ступеньку , ребёнок срывается и стремительно летит к земной тверди, собирая головой все перекладины злосчастной конструкции. Я в ужасе окаменел, но сообразил, что её жизнь сейчас зависит от меня, и сразу же стал звонить в реанимацию. Девочка лежала на земле без сознания и её лицо истекало кровью. Какая жуткая, непотребная картина возникла перед моими глазами, точно являя собой  зрелище в точности обратное извечным светлым образам представлениям  о детях, их улыбках и смехе. В тот же момент чудовищного моего созерцания диспетчер в трубке противно протянул: "К сожалению, операционная занята...". ЧТО?????!!!!!   ---- возмутился я. Короткие гудки. Я знал что уже слишком поздно, и что ничем уже нельзя помочь, однако, во мне забрезжило чувство надежды, что она всё таки выживет.
____________ 

Алеша открыл глаза. В меркнущей пустоте палаты делалось какое-то особенное, болезненное настроение. Из-за оранжевого фонарного света, на стене колыхались чудовищные, недовоплотившиеся силуэты ветвей, создавая тем самым подобие призрачного пламени. Из гулкого корридора, доносилось чье-то невразумительное бормотание: Кто это? Доктора обсуждают чью-то несчастную участь, или быть может, какой-нибудь одинокий сумасшедший, облаченный в просторную пижаму, больничного образца, одиноко разгуливает в недрах этой душегубки, бормоча что-то невнятное. ничего невозможно разобрать, ни слова. И снова тяжелые веки стали сползать на уставшие от бесммысленной пустоты глаза, накрывая их точно кожанным одеялом.
  Ах смертельное душекружение, ноющий сквозняк неуловимых воспоминай в узких и пустынных корридорах памяти, отзывался больным эхом надежды увидеть Лору хоть на одну секунду, возродить тот прекрасный и совершенный образ красоты и сладостного забвения.  Одним промозглым осенним утром, как раз между девятью и десятью часами, в квартире Кудыкиных заулюлюкал телефон, и трясущийся от похмелья Митрофан Никанорович, с величайшим трудом отсоединившись от дивана, в полусне побрел к тумбе и нашарив на ней трубку отозвался в неё крайне подавленным голосом. -Алё! _-Митрофан Никанорович? Это Душило - лечащий врач вашего сына. -  Ага - подавляя роскошный зевок пробормотал Митрофан - У меня для Вас очень плохие новости. Приезжайте как можно скорее. Это не телефонный разговор. - А в чем дело? Что-то случилось? - При встрече, все при встрече, мой дорогой. Жду.  Через час в ветхую, и болезненно белую дверь ординаторской раздался стук и Душилов вздрогнув оторвался от бесконечной своей писанины, и оправившись, как можно более уверенно скомандовал: "Войдите!"  Митрофан Никанорович с женой, взволнованно потолкавшись у входа, неуверенно прошли и уставились на Евстегнея Октавиановича.  - Ваш сын…- начал Душило, - его больше нет…  - Ах! - воскликнула мать Алеши и тут же словно её подкосили рухнула в обморок. - Мы нашли его сегодня утром бездыханным… Мне очень жаль… Митрофан Никанорович, молча смотрел на Душилова, и ожидал что тот сейчас громко рассмеется и скажет что все это розыгрыш, но этого не случилось. - На подоконнике мы нашли вот это - и Евстигней медленно протянул сложенный вдвое лист бумаги, где мелким и аккуратным почерком, точно под копирку были изложены последние слова Алеши  Митрофан привет в чувство супругу, и подхватив её под руку он молча и траурно вывел её в корридор, где через мгновенье воцарился вопиющий и кошмарный надрывный плач.  Душилов еще с минуту задумчиво посмотрел на дверь, а затем оправил петлю галстука и пробормотав что-то невнятное под нос, стал далше заполнять больничные карты.

 5)    Я стоял на остановке в ожидании транспорта. Несуществующий город осторожно вечерел. Клокоча и дребезжа подкатил синий тролейбус с номером 40, и я спросил у незнакомой, стоящей неподалеку девушки по какой улице он пройдёт. Она ответила, что не помнит названия, но там вдалеке будет рекламный щит с изображенными на нем мужчиной и женщиной, лежащими в ванной, и одна из ног, высунутая оттуда - нога в чёрном чулке. Я решил идти пешком. Улица расстилалась передо мною широкой полосой тротуара и почему-то казалась мне до боли знакомой, точно как если бы я проходил по ней много лет назад и теперь проявлялась передо мной через мутный полиэтилен как старая фотография. Все осталось прежним, но только изменился внешний вид однообразных карликовых зданий. В конце улицы  дома расступались и через бархатную полоску бледно зеленой травы текла маленькая речка. Мне стало очень приятно, от такого хоть и нелепого, но все таки сочетания урбании и природы. Я пошел вдоль берега, шаркая гладью подошв по упругому бобрику блеклой растительности. Сонлце закатывалось за трепещущую от мошкары линию горизонта и щедро заливало все вокруг цветом спелого персика.Мне стало легко и радостно. Не помню сколь долго я так брел, но в какой-то миг точно видение, на другом берегу, среди пышных кустарников проскользнул образ Лоры!. Сердце затрепетало, и я пытался тщетно утихомирить его барабанные дроби.  Еще раз! Мелькнул в далеке знакомый силуэт! Сомнений не было Это была Лора…---------------кажется все это мне снится? Или…
  Вот Сень кустов разошлась и перед глазами абсолютно ясно проявилась картина: Лора задумчивая и чем-то как буд-то обреченная неспешно брела по бережку, что -то кажется бормоча себе под нос. И вдруг она обернулась! Увидев меня она обрадовалась и стала смеяться и махать мне рукой, подзывая к себе. Я стоял на противоположном берегу и меня одолевал неуправляемый шкал чувств и радости и злобы и надежды и бог знает чего еще, я стал бежать вдоль реки, пытаясь найти брод, но она как на зло становилась лишь глубже, и в какой-то момент силы покинули меня и я выдохшись рухнул на землю, пытаясь хоть взглядом притянуть её к себе. как вдруг из-за очередного кустарника за спиной Лоры кто-то вышел! Я не мог поверить своим глазам. Это был Я САМ, с револьвером в руке! Я медленно приближался к Лоре, пока она обернувшись к другому Мне Радостно и звонко кричала что-то. Я завопил! ЛОра Обернись! Там Сзади! Беги! Беги же черт возьми! И вот приблизившись на расстояние достаточное для беспромахного выстрела, тот - другой я медленно поднял руку с оружием, взвел курок и звучно спустя несколько мгновений выстрелил Лоре прямо в голову. Она замертво упала. Я смотрел сам на себя и не мог поверить в то, что это все происходит. Тот другой я медленно, убрав зловещее орудие убийства за пояс, улыбнулся и так же неспешно скрылся в кустах откуда и возник. Я лежал, истекающий слезами, доведенный до отчаяния, не в силах больше вынести ни мгновения всего этого наваждения словно лопнул от напряжения, точно воздушный шар, и в каком-то непонятном звоне и свете все перед глазами утихомирилось и стало растворяться, являя сквозь мутную пелену первые лучи прекрасного рассвета. Помню, тогда подумал "И все таки мой любимый оттенок голубого находится не на закате,а где то там где уже закончилась ночь и Ёе законы объявлены недействительными!Там где в мою Жизнь вторгается прекрасное Солнце(Да да именно ПреКрасное!)И на его поверхности невозмутимо естественными мазками нежности наложены продолговатые облака!Вот там на границе дня и ночи между не отступивших до настоящего момента тонов персика и роз в противостоянии между привычными лично мне небесным Раем самых ярких взятых из палитры дня цветов,рождается Рассвет и не дает покоя,как будто шепчет вновь и вновь,что Я всего лишь еще один свидетель который попал на очередное преступление грабителя  отнимающего последние крохи сна. И той вечности которая была совсем недавно уже больше нет."