Нефертити и остальные. Сериал. Часть 2. 12 серия

Услышав о том, что произошло,  Амон-Пануфер схватился за голову и поспешил к фараону. Он проклял себя за то, что допустил происходящее. Он стоял перед фараоном, который сидел, развалясь на троне, в окружении юнцов,  увешанных золотыми побрякушками, и полураздетых женщин, среди которых самой полураздетой была Кийя, и с трясущимися руками умолял его отменить свое распоряжение. Фараон улыбался и ничего не отвечал, а придворная камарилья, любуясь отчаянием жреца, покатывалась со смеху, ибо это было невиданное доселе зрелище. Наконец, Эхнатон, упившись победой, посерьезнел и велел всем придворным выйти вон.
Кивком головы он разрешил Амон-Пануферу подойти к трону  и даже собственными руками пододвинул к нему скамеечку, чтобы старый жрец мог сесть подле него. Он велел Амонпануферу рассказать, чего же так испугался Верховный жрец.
И старый жрец начал рассказывать. Он поведал владыке, что когда-то давно на Земле Двух Рек, Текущих Наоборот, было государство шумеров, называвших себя «народом черноголовых». Там чиновникам было дано право торговать, иметь мастерские, собственные дома и прочее. Верховные жрецы всячески поддерживали их, помогали чиновникам обогащаться, ибо им казалось, что так легче будет управлять народом. Чиновники обобрали народ до нитки. Они веселились в своих домах, окруженных высокими стенами, плавали в бассейнах среди диковинных растений, источавших сладкий аромат, пили прохладительные напитки, ели жареных гусей и наблюдали за обнаженными танцовщицами. Их покой охраняла многочисленная разжиревшая стража, которая давным-давно разучилась по-настоящему драться, и которая,  как и их господа, думала только об удовольствиях. По улицам городов двигались разукрашенные дорогими тканями носилки, одни пышнее других, впереди и позади которых шествовали вооруженные палками слуги, разгонявшие народ. Время от времени жирные, украшенные перстнями и браслетами руки приподнимали расшитые драгоценными камнями занавески,  из-за них показывались опухшие лица, и  томные, покрасневшие от бесконечных оргий, подведенные синей или черной краской глаза надменно оглядывали город. Так была нарушена великая Маат.
И нашелся человек, свинопас по имени Саргон. Он бросил пасти свиней и ходил из города в город, взывая к справедливости. Богатые пытались поймать его, но безуспешно, поскольку народ прятал его. И, наконец, в один из великих праздников он с помощью сторонников, которых становилось все больше и больше, поднялся на вершину зиккурата, простер руки к толпе и стал призывать к справедливости, которую  египтяне, называют Маат.  Толпа взбунтовалась. Они опрокинула стражей порядка и стала громить дворцы богатых. Обленившаяся, развращенная  охрана ничего не смогла или не захотела сделать. Запылали пожары. Богатых выводили на площади, срывали с них одежды и резали как свиней. Потом были разгромлены амбары с зерном и винные склады. Начался всеобщий хаос, и тогда Саргон понял, что это совсем не похоже на Маат.  Он вооружил своих людей, разогнал толпу, и приставил охрану к амбарам. Он провозгласил себя «лугалем»,  что по-шумерски означает вождь. Он окружил себя многочисленной вооруженной свитой и стал править шумерами железной рукой, распределяя зерно и одежду поровну между всеми и называя это «Маат».  Но такая «Маат» была только для народа. Люди Саргона, его помощники и воины, получали все, что хотели. Они поселились в домах богачей, в свою очередь окружили себя слугами, и нежились среди фонтанов и роз. Саргон правил железной рукой, всех недовольных немедленно убивали, даже не приводя на суд к верховным жрецам. Чтобы поддерживать такой порядок, который Саргон называл справедливостью, ему приходилось много убивать, за что его прозвали Саргон Кровавый.
«Сегодня, - сказал Амон-Пануфер, - Большой Дом нарушил Маат, великое равновесие и великую справедливость, которую сохраняли и которой придерживались все фараоны, начиная от строителей Больших Пирамид».   Он посмотрел на Эхнатона. Фараон сидел выпрямившись. Губы его побелели. Пальцы судорожно вцепились в подлокотники кресла.  Наконец, он заговорил, и голос его звучал испуганно и хрипло.
Фараон вспомнил остров Кефтиу (Крит). Там  люди живут богато и счастливо. Они сами выбирают жрецов и царей. Каждый сам занимается своим делом. «Нужно же с чего-то начинать», - тихо, почти жалобно, сказал фараон.  «Там никто и никогда не строил Пирамид», - сурово ответил жрец и добавил, что еще одно свойство Маат – это постепенность.
«Уходи, - сказал Эхнатон, - слушая тебя, я никогда не стану великим фараоном».