Тихий уход любимой

ТИХИЙ УХОД ЛЮБИМОЙ.

1.Мой рассказ о последних семи днях…

А теперь расскажу о последней неделе земной жизни моей любимой жены Лии. Незабвенной нашей Лии Кирилловны, которой до сей поры всё звонят и звонят люди, нуждающиеся в её помощи…
Сегодня за окном 18 ноября 2008 года. То пасмурный, то солнечный переменчивый и холодный день поздней осени.
Над моим рабочим столом висят несколько фотографий, на которых наша Лия Кирилловна разных лет.
На одной из фото Лия почти юная, в свадебном одеянии, романтически смотрит чуть вверх и вдаль, на губах лёгкая, загадочная полуулыбка. Это день нашей свадьбы – 19 ноября 1975 года.
Завтра будет юбилей столь исторического для нас события – ровно 33 года. Встречаем мы этот юбилей, живя в разных мирах: я на скорбной земле, она в светлой благодати небесного мира – мира радости, утешения и вечности…
А мой рассказ сейчас о семи днях с субботы 11августа по пятницу 17 августа 2007 года, - последних днях её земной жизни.
В субботу 11-го августа приехали к нам с утра родители Надежды, жены Руслана. Начали предлагать мне съездить на Азовское море. Они отправляли туда на неделю в пансионат бабушку Надежды и меня хотели осчастливить хотя бы на день морской благодатью.
Но я наотрез отказался. Разумеется, я не догадывался, что это наша последняя суббота с Лией Кирилловной. Мне просто не могла доставить радости такая поездка без любимой жены, которую я должен был оставить дома (пусть всего на день), а сам балдеть на море.
За три года болезни жены я оставил её лишь однажды на попечение Надежды и её родителей, чтобы съездить с сыновьями в Киев. Мы все тогда верили, что эта важная поездка поможет исцелению нашей любимой Лии Кирилловны.
Но не было, по всей видимости, на такое исцеление воли Божьей. Теперь-то мы это понимаем и не ропщем.

2.Проснулся я от стона больной жены.

В воскресенье 12 августа 2007 года была годовщина свадьбы младшего нашего сына Руслана и Надежды.
Год назад в этот день была суббота, и наши молодые официально оформили брак в загсе села Николаевки (родном селе невесты), что рядом с Новогродовкой.
В тот день стояла сильная жара. Мы с Лией Кирилловной приехали поздравить молодых. Больной было весьма нелегко выдержать всю эту волнующую, но, к сожалению, столь утомительную для неё процедуру.
Сама свадьба проходила в одном из ресторанов города Красноармейска. Мы с женой туда уже не поехали, а возвратились домой в Донецк. С помощью брата Надежды и водителя мы с трудом довели больную до нашей с ней комнаты. Безмерно уставшая Лия Кирилловна нуждалась в отдыхе…
В день годовщины свадьбы Лия Кирилловна с удовольствием выпила немного вина, с аппетитом съела немного борща, салата оливье, домашнего торта, приготовленных невестками Натальей и Надеждой.   
Была она в приподнятом настроении, шутила и охотно смеялась.
Как обычно, в такой воскресный день мы её выкупали в ванной, переодели в чистую рубашку, сменили постельное бельё.
Вечером приехали работники одной частной фирмы, ставить на крыше нашего дома спутниковый интернет. Что-то у них там не ладилось, Лия Кирилловна беспокоилась и переживала, как всегда, в подобных случаях, чтобы всё было хорошо. Переживала также за самих парней, которым надо было вечером добраться до Горловки.
Ужинать она отказалась, съела немного нашего домашнего винограда, выпила немного яблочного сока, и я помог ей перейти из кресла на кровать.
Руслан позвал меня на кухню пить чай. Лия от чая отказалась, сказала, что полежит, отдохнёт.
«Зови, если что-то нужно будет…» - сказал я ей и ушёл на кухню.
Мы не спеша чаевничали с Русланом, разговаривали о разных текущих делах и проблемах. Потом ещё и в карты несколько раз для разрядки перебросились.
С той поры мы уже с Русланом больше не притрагиваемся к картам…
Когда я вернулся в нашу комнату, - Лия Кирилловна спала. Было десять часов вечера.
Я посмотрел воскресную передачу «Футбольный уикенд», почитал молитвочки, которые мы обычно читали с ней вдвоём. Но сегодня мне пришлось читать их самому, Лия спала.
Лёг я спать, как обычно, около половины первого ночи.
Среди ночи я проснулся от стона жены. Она стонала сквозь сон. На мой вопрос, что у неё болит, она не ответила. Видимо, сознание её было где-то далеко. Затем она затихла.
Перекрестив Лию, я попросил Матерь Божию хранить её Своим покровом. Некоторое время ещё молился об укреплении жены, а потом задремал.

3.Вечером вызвал "скорую".

Утром в понедельник Лия продолжала спать. Лоб у неё был горячеватый. Впрочем, температура превышала тридцать семь градусов на две или три десятых.
Во второй половине дня пришла сотрудница частной фирмы по налаживанию работы спутникового Интернета и несколько часов занималась кропотливо наладкой на моём ноутбуке этой сложной и весьма дорогой системы.
Должна была эта система работать через антенну на крыше, через выделенный для этого мой мобильник и через особую программу, установленную на моём ноутбуке (переносном компьютере).
Во второй половине дня Лия всё не приходила в сознание, температура у неё поползла вверх и к вечеру всего на два-три деления не доходила до отметки в тридцать девять градусов.
Созвонился с сыновьями, рассказал об ухудшении самочувствия мамы и вечером вызвал «скорую». Сказал диспетчеру, что жена инвалид первой группы.
Приехала большая «Амбулатория». И три врача – все мужчины.  Они уделили нам целый час. Сделали больной укол, потом второй. Я их предупредил, что у больной лекарственная аллергия. Но они успокоили меня, что эти уколы безопасны и в то же время весьма эффективны.
Лия пришла в себя, отвечала понемногу на их вопросы. Температура у неё нормализовалась, и я воспрянул духом.
После отъезда врачей Лия вскоре заснула, но самочувствие её значительно улучшилось.

4.Свидетельство о смерти выдаёт участковый врач.

На следующий день был вторник. Часов до десяти Лия спала, потом немного поела свой любимый йогурт «Президент». Кормил я её лёжа, подложив под голову свёрнутую вдвое подушку. Почитал вслух её любимые молитвочки к Божией Матери. Она была немногословна, слаба и вскоре опять заснула.
Вечером была сильная гроза. Посоветовались с сыновьями по поводу взятых ими раньше билетов в Ялту и решили, что можно им ехать.
Всегда ведь хочется верить в лучшее. Да и самочувствие нашей Лии Кирилловны начало, вроде бы, потихоньку налаживаться…
Среда прошла спокойна. Больная большей частью спала, но температура была нормальной. Я ей делал уколы, которые выписали в понедельник врачи. Созванивался с сыновьями и рассказывал им о самочувствии мамы.
В четверг опять появилась к середине дня температура. К вечеру она снова добралась за тридцать восемь с половиной градусов. И вечером я опять вызвал «скорую».
На этот раз приехали два врача-женщины.
Тоже сделали пару уколов. Посмотрели медицинскую карточку Лии Кирилловны. Посоветовали обтереть тело больной холодной водой с уксусом. Одна из врачей посоветовала мне обратиться к нашему участковому врачу. Извинившись, добавила, что именно участковый врач выдаёт свидетельства о смерти.
Я не обиделся, ибо просто не принял в сердце эту информацию.

5.«Ой, мама!...»

Лия Кирилловна немного пришла в себя после уколов, но отвечала на вопросы врачей мало, часто невнятно и вскоре опять провалилась в сон.
После ухода врачей я протер всё её тело мягкой тряпочкой, смоченной прохладной водой, разбавленной с уксусом. Температура у больной снизилась до нормальной и я подумал, что после всех этих обострений дело должно вскоре пойти на поправку.
- Ой, мама! – вскрикнула вдруг Лия Кирилловна сквозь провальный сон чистым и звонким голосом, когда по её открытому после обтирания телу быстро и игриво пробежал полугодовалый котик Тимошка.
На испуганного кота я махнул грозно указательным пальцем. Но этот чистый, звонкий возглас любимой жены несказанно утешил меня и даже вызвал радостную улыбку.
Улыбку надежды, что вскоре самочувствие Лии улучшится и мы сможем с ней полноценно общаться… 

6.Разумеется, я не мог знать, что это последний день...

Наступила пятница, 17 августа… Разумеется, я не мог знать, что это будет последним днём земной жизни моей любимой жены. Днём ухода в иной мир нашей прекрасной и удивительной Лии Кирилловны…
Не знал и не догадывался.
Несмотря на обострение её болезни у меня была уверенность, что всё нормализуется и мы сможем опять общаться, лечиться и молиться, как прежде, на уже привычном нам уровне.
И даже слова одной из врачей «скорой помощи», заявившей мне накануне в четверг, что надо посетить мне участкового врача, не затягивая, и что именно врач участковый выдаёт свидетельство о смерти, я не воспринял, как  знак того, что опасность смерти для моей жены очень велика…
К сожалению, медикаменты и больничные методы лечения не приводили к улучшению состояния здоровья моей жены. Наоборот, они нередко вызывали те или иные обострения и ухудшения её состояния.
И потому я просто боялся отправлять её в больницу, на стационарное лечение. Тем более, в её нынешнем, абсолютно беспомощном состоянии. Да и не собирался я делать из бедной моей жены подопытного кролика по лечению редких, трудно диагностируемых болезней…
Как всегда в шесть утра зазвонил будильник моего мобильного телефона. По моей просьбе старший сын Эдик поставил его на такое время, когда привёз нас с Лией Кирилловной в селидовскую больницу 12 апреля 2006 года.
Как всегда в последние дни Лия Кирилловна спала в этот утренний час. Был ли это глубокий сон больного человека или провал в состояние бессознательного мне трудно судить. Ибо подобного опыта общения с больным человеком в таких состояниях в моей жизни до этого не было.
Лоб и тело Лии Кирилловны на ощупь были прохладными.
Слава Богу, мои вчерашние обтирания всего тела больной водой с уксусом оказались эффективными, и температуру удалось сбить.
Котик Тимошка спал привычно в ногах Лии Кирилловны.

7.Мы с Русланом лишь молча переглянулись.

Вспомнился эпизод, происшедший, в минувшее воскресенье, 12 августа, в последний день, как оказалось потом, нормального состояния Лии Кирилловны. Дня, когда она нормально общалась с нами, разговаривала, чем-то интересовалась, над чем-то смеялась.
Вспомнившийся эпизод касался полугодовалого котика Тимошки.
Котёнок не на шутку разбаловался. Бегал по моему письменному столу, по кроватям, рискуя оцарапать и лежащую на своей кровати Лию Кирилловну, и меня, сидящего за своим рабочим столом.
На мои просьбы угомониться и не баловаться Тимошка не реагировал и когда он в очередной раз проносился мимо, я шлепнул его слегка ладонью по заднице, подкрепляя этим весомым аргументом очередную свою просьбу.
– Не бейте котика!… – жалостливо и сострадательно сказала Лия Кирилловна.
Сказала она так во множественном числе потому, наверное, что рядом на моей кровати сидел наш младший сын Руслан, просматривавший газеты за последнюю неделю.
– Так он же не слушается, носится по кроватям! – объясняя ситуацию, сказал я. – Тебя может оцарапать…
– Ну и что! – не приняла моих оправданий сострадательная Лия Кирилловна и опять очень жалостливо сказала. – Всё равно не бейте котика!…
Мы с Русланом только молча переглянулись.
Позже, вспоминая с сыном этот эпизод, мы воспринимали эти её слова как одно из завещаний нашей любимой, доброй и сострадательной Лии Кирилловны. Касалось оно не только этого котёнка, а всех, животных и людей.
Всех, слабых, немощных, беззащитных. Всех, кого можем мы в нашей суетной жизни обижать по той или иной причине, - важной или мелкой, серьёзной или надуманной…

8. Последние слова жены.

Около семи часов утра 17 августа в пятницу я померил у жены температуру, - она была нормальной: 36,9. Больная открыла глаза, посмотрела на меня как-то отстранено и молча, и опять закрыла их.
На мой вопрос о её самочувствии, глаза жены опять открылись, -  Лия Кирилловна попыталась что-то сказать. Но внятного ответа не получилось, она чуть кивнула головой и опять прикрыла глаза.
Я сказал, что буду сейчас читать молитвочки и предложил ей мысленно повторять за мной знакомые строки. Лия Кирилловна опять открыла глаза и тут же прикрыла их, кивнув перед этим слегка головой.
Она была, конечно, очень ослаблена болезнью и тем, что пятый день почти ничего не ела. Но я знал, что молитвы всегда очень благотворно  и укрепляюще действовали на неё и надеялся на такой же эффект и теперь. Даже если она будет просто слушать, как я их читаю.
Так произошло и на этот раз. Когда после чтения молитв я предложил Лии Кирилловне съесть десерт «Президент» с экзотическими фруктами и выпить ряженки, она открыла глаза и сказала что-то невнятно, а потом более четкое:
– Да…   
Я подвернул и приподнял подушку, чтобы голова Лии Кирилловны стала повыше и удобнее было кормить её. Больная съела несколько ложек «Президента» с видимым удовольствием, выпила две чайных ложки ряженки. Больше она ряженки не захотела.
Когда я спросил, дать ей сметаны или «Президента» она что-то сказала невнятное.
–  Сметаны или «Президента»? – не понял я.
Да и хотелось, откровенно говоря, услышать от Лии Кирилловны ещё какое-то слово, кроме слова «да».
Ей было трудно говорить, но она сумела выговорить слово чем-то похожее на слово «Президента».
Точнее, это было два слова:
–  Да «През-зи-д-ден-т-та»…
Второе слово было выговорено гораздо более невнятно, чем написалось. А в общем, мне было и радостно, что она начинает что-то говорить и неловко, что вынудил больную напрягаться.
Не пришло мне в голову лишь одно, что это последние слова, которые я услышал от дорогой и любимой моей Лии Кирилловны в её земные дни.
Она съела ещё пару ложек «Президента» и больше ничего не захотела есть. Я видел, что она устала и хочет отдохнуть. Когда я спросил её об этом, она кивнула головой и прикрыла глаза.
Положив подушку в прежнее положение и уложив удобно голову больной, я сказал Лии Кирилловне, что схожу в магазин и куплю её любимых клубничных, черносливовых и иных десертов «Президентов», а также разных десертов «Чудо», йогуртов и других её любимых кисломолочных продуктов подобного рода.
Она открыла глаза, кивнула головой и опять их прикрыла.

9.Привычное «Ура-а-а-а!» в тот день не прозвучало.

В магазине я накупил много столь любимой женой кисломолочной вкуснятины. Затем зашёл на почту, выписал с сентября до конца года четверговую газету «Труд» с телепрограммой.
Пришёл я домой около двенадцати часов дня. Зашёл в дом и крикнул жене, что я уже дома. Обычно в таких случаях в ответ раздавался жизнерадостный возглас Лии Кирилловны:
–  Ура-а-а-а!!!
Все мы любили этот её жизнерадостный клич. Но сегодня он не прозвучал.
Выложив в холодильник продукты, я поднялся в нашу с Лией Кирилловной комнату. Больная моя жена спала. А может, снова впала в бессознательное состояния.
Лоб у неё опять был горячеватый. Градусник показал температуру 38,3. Я снова обтёр всё тело больной жены смесью воды с уксусом. И оставил тело открытым, как советовала вчерашняя врач со «скорой».
Потом набрал в миску чуть тепленькой воды, расстегнул использованные памперсы, обмыл Лию Кирилловну и одел ей новые памперсы.
Обычно при одевании новых памперсов, когда я поворачивал её с бока на бок больная жена испуганно охала и даже громко вскрикивала от страха. У неё во время болезни появилась эта боязнь, что её могут уронить с кровати на пол.
И в тот раз при одевании нового памперса она чуть ойкала, но как бы сквозь сон. Глаз она не открывала и на вопросы мои не отвечала. Я, впрочем, старался не досаждать больной своими заботливыми вопросами о самочувствии и т.д. И без вопросов было видно, что организм моей любимой жены борется с серьёзным обострением болезни.
В то же время я твёрдо верил в то, что самочувствие моей дорогой Лии Кирилловны после всех этих обострений непременно улучшится. Для начала, верилось мне, оно постепенно вернётся к тому состоянию, которое было до нынешнего обострения.
Температура у больной стала понижаться, но была ещё выше нормы, и я ещё раз обтёр ей всё тело тряпочкой, смоченной в прохладной воде, смешанной с уксусом.

10. И в это время зазвонил мой мобильник.

После завершения описанных выше процедур я почитал вслух наши любимые с Лией Кирилловной молитвочки.
А затем решил позвонить в Харьков отцу Феодосию, который венчал нас с женой почти десять лет назад, 22 декабря 1997 года. Всё-таки ситуация была сложной и я хотел посоветоваться с многоопытным духовным отцом.
Телефон в Харькове взял молодой священник Дмитрий, помощник отца Феодосия. Священник Дмитрий сказал, что отец Феодосий в отъезде и тогда я объяснил ему ситуацию с моей больной женой.
Выслушав меня, молодой священник сказал, что просить в молитвах Небесных Отца и Матушку об облегчении состояния больной не надо. Ибо мы не знаем, какие венцы готовят Они больной за эти её скорби. А надо просить об укреплении больной в несении посланных ей немощей и скорбей. И просить, чтобы ситуация разрешилась по воле Премудрости Божьей.
Я так и сделал.
Горячо помолился на коленях об укреплении свыше любимой больной супруги, вверил её и себя в необоримый Покров Матушки Премудрости Божьей. Попросил, чтоб Она всё в данной ситуации устроила и разрешила по воле Божьей. Ибо сами мы не знаем, как и о чём здесь правильно просить, чтобы не навредить болящей душе неправильными нашими просьбами и желаниями.
Перекрестил Лию Кирилловну. Она спала, дышала ровно и спокойно.
И в это время зазвонил мой мобильный телефон.
Звонил наш младший сын Руслан, который обычно звонит во время их поездок на море с Эдиком и жёнами и рассказывает обо всех новостях.
Руслан рассказал, что они только что вышли из Ливадийского дворца, где были на экскурсии. Здесь они купили книгу об императоре Николае 2-м Романове с автографом её автора Марины Земляниченко.
Сын с увлечением рассказывал о возможности сотрудничества в издании моих книг с симферопольским издательством «Бизнес-Информ», выпустившим приобретённую им книгу.
За время болезни жены я уже привык, чтобы ни делал, следить за её самочувствием. И теперь, разговаривая с сыном по телефону, я повернулся в кресле на 180 градусов от письменного стола в сторону кровати, на которой лежала Лия Кирилловна.
Повернулся и…
Жена не дышала. Лежала, как обычно на спине. Но прежде всегда грудь и живот её тихо и мерно дышали, слегка приподнимаясь и опускаясь. Теперь же они просто замерли и не шевелились ни единым мускулом.
Руслан восторженно продолжал говорить о возможном и перспективном на его взгляд сотрудничестве с симферопольским издательством, а я сказал сыну:
–   Мама, кажется, не дышит…

11.Момента её ухода я не видел.

-  Мама, кажется, не дышит… - заторможено пробормотал я в мобильник сыну, медленно осознавая, что за моей спиной сейчас, а быть может, минуту назад, буднично и тихо случилось непоправимое.
Сказать ту фразу без слова «кажется» было невозможно.
–  Как, не дышит?!… - переспросил младший сын, который, хоть и понял суть сказанного мною, но, как и каждый из нас (я, он и стоявшие рядом с ним Надежда, Эдик, Наталья), не мог воспринять сразу столь громадную трагедию, происшедшую только что со всеми нами. Происшедшую так заурядно, тихо и буднично...
С того мгновения, когда я сказал Руслану ту самую фраз, пошла у всех у нас уже другая жизнь, - без неё.
И у моей дорогой жены, лучшего моего друга Лиички, любимой мамули наших сыновей и глубоко уважаемой сотнями и тысячами людей Лии Кирилловны, целителя от Бога и Матушки Премудрости, да и просто человека удивительно чуткой, доброй и сострадательной души,  - тоже шла уже совсем иная жизнь.
Её светлая, добрая и прекрасная душа покинула свою больную, немощную, мучившую её физически и морально плоть. И лёгкой птицей упорхнула Домой, в мир небесный, откуда и прилетела в свой час, на землю, в этот временный скорбный, суровый, но и прекрасный мир.
Момента её ухода от нас я, к глубокому сожалению, не видел. Такова была воля Премудрости Божьей. Ничего ведь в нашей бренной жизни нет случайного.
Потом я искал отсутствующий пульс на руке той, которая ещё минуту-другую назад была теплой, живой рукой моей любимой Лиички, нашей дорогой Лии Кирилловны.
Но теперь эта рука была иной: бесчувственной, покрывшейся буквально на моих глазах трупными пятнами, хоть и оставалась ещё тёплой.
Руслан позвонил, чтобы я померил давление, но давления у усопшей, естественно, не было.
Стрелка аппарата стояла равнодушно на нуле.

12.Уход ближнего и кучи проблем.

А потом я звонил, звонил и звонил по разным телефонам.
Звонил и отвечал на звонки.
Отвечал на звонки пока что только самых близких и родственников: нашего младшего сына Руслана, сестры усопшей, Людмилы Кирилловны, её сына Вадима…
«Скорая», куда я позвонил с сообщением о смерти жены, приехать отказалась. Поводом для отказа, насколько я понял, послужило моё объяснение, что усопшая была инвалидом первой группы, два с половиной года после смерти своей матери болела редкой болезнью мозга.
Мне предложили звонить в милицию и вызывать представителей этих органов для освидетельствования факта смерти. В милиции задумались и обещали перезвонить.
Перезвонили. Выразили соболезнования и объяснили, что они в данной ситуации выезжать к нам не будут. Объяснили также, что надо завтра с утра кому-то из нас отправиться к нашему участковому врачу с медицинской карточкой усопшей и получить у неё заключение о смерти.
Признаюсь искренне, мне стало откровенно не по себе, когда представил в подобной ситуации одинокого больного старичка, сидящего в растерянности над своей только что умершей дорогой и любимой бабулькой.
Тут горе и удар тяжелейший, а надо вместе с тем кучу разных проблем решать (одна срочнее другой!) и неизвестно с какой стороны за них браться.
Хорошо, если есть добрые и чуткие соседи, а также, если имеется связь с детьми и другими родственниками. А иначе, хоть самому ложись рядом с усопшей и помирай от тоски, печали и беспомощности…

13.Это было очень важно.

Руслан звонил регулярно в этот особо тяжёлый для меня вечер. Звонил до половины одиннадцатого вечера, пока не заснул в движущемся на Донецк автобусе.
Рассказывал, что они срочно сдают сейчас билеты на двухдневный концерт в Ялте звёзд эстрады, на который так мечтали попасть. Билеты эти они взяли буквально в тот же день или накануне. Кроме этого они срочно сдавали свои билеты на поезд, которым рассчитывали вернуться домой на следующей неделе. А также спешно искали хозяев своего домика в Партените, чтобы сдать его и ехать домой.
Уехать в тот августовский вечер можно было только автобусом. Билеты им с Божьей помощью удалось купить. И в тот же вечер в 21-25 они уже выехали на Донецк.
Это было очень важно.
Для меня было очень важным осознавать, что завтра в девять утра сыновья со своими жёнами будут здесь. И мы будем вместе в столь ответственный и нелёгкий для всех нас час.
К восьми часам вечера приехали родная сестра Лии Кирилловны Людмила с мужем Володей и его родная сестра Светлана Александровна.
При виде усопшей Лиички женщины расплакались. Людмила Кирилловна ещё и распричиталась.
Что делать, каждый человек выражает свою скорбь за усопшим близким, особенно из числа самых дорогих и любимых людей, - как может, как из сердца выливается скорбь. 
Но время шло, и надо было переодевать усопшую в новую одежду. Определили, какие вещи необходимо купить для этого. Людмила с Володей уехали покупать одежду и обувь, а мы со Светланой Александровной занялись серьёзной уборкой в гостиной.

14. Подобного опыта у нас ещё не было.

Многие вещи и пакеты здесь не разбирались с лета прошлого года, когда мы пятого июля 2006 года переехали в этот дом. Тогда я твёрдо верил, что раньше или позже в этом доме обязательно произойдёт исцеление моей любимой жены.
Часа через полтора вернулись с покупками Людмила Кирилловна  с мужем. Новые кофточку и ночную рубашку мы нашли при разборке вещей в гостиной. Тело усопшей обмыли, одели её и обули.
Светлана Александровна оказалась опытным в этих скорбных делах человеком. Глаза усопшей полностью не закрывались, и она положила на глазницы пятаки. Руки и ноги стали застывать, сложить и связать их правильным образом было уже непросто. Но общими усилиями и с молитвами справились и с этими проблемами.
На ночь усопшую укрыли с головой чистым пододеяльником.
Когда справились со всеми этими скорбными делами, Людмила Кирилловна с мужем уехали. А Светлана Александровна осталась здесь ночевать по просьбе Руслана, который переживал, чтобы в столь нелёгкий час я не оставался в доме один с телом усопшей.
Возможно, это было наивной и ненужной перестраховкой. Но как нужно поступать в подобных ситуациях, как поступать правильно, - мы не знали. Подобного опыта в нашей жизни ещё не было. Хотя приходилось, конечно, за прошедшие годы хоронить близких людей. Но там главными конкретными проблемами занимались всё-таки другие.
 Впрочем, я думаю, что кто-то всё же должен оставаться с человеком, пережившим в этот день смерть самого дорогого для него человека…
До половины двенадцатого ночи мы делали уборку с моей добровольной помощницей: в гостиной, в кухне и прилегающих помещениях. Потом выпили чаю и Светлана Александровна пошла спать в каминный зал, а я вернулся в нашу с Лией Кирилловной комнату, чтобы помолиться за усопшую.

15.Душа её молилась рядом в большой радости.

Свет в нашей комнате я не зажигал. Мне хватало того электричества, которое шло сюда от лампы на лестнице. Иногда включал настольную лампу на своём письменном столе, чтобы найти ту или иную нужную молитву.
Говорят, что оставаться с покойником на ночь в одном помещении ситуация очень стрессовая для многих людей, и далеко не каждый человек согласится на такую ночёвку.
Но я не испытывал абсолютно никаких страхов. Дело не в какой-то особой моей смелости, а в том, что я не только очень любил свою жену при её жизни, но и был также глубоко верующим человеком. А подобная вера в таких критических житейских ситуациях имеет очень важное, даже решающее значение.
Ведь теперь я знал (не просто верил, но и знал каким-то особенным мистическим знанием), что душа моей Лии Кирилловны ушла к тем, кто её очень любит. Она ушла в наш вечный небесный Дом, к нашим дорогим небесным Родителям, и обязательно получит от Них великое утешение. И от осознания этого факта я сам получал огромное утешение.
И когда я начал молиться об упокоении души моей дорогой и любимой усопшей жены Лиички, я вскоре вдруг ощутил очень осязаемо, что она молится рядом со мной.
Молится в большой радости, в просветлении, в большой любви и благодати. И стремится передать эти свои чувства мне, утешая меня, своего одинокого теперь, страждущего земного супруга. Страждущего, несмотря на всю свою глубокую веру и мистические знания…
Я понял, что душа моей любимой и многострадальной Лиички уже получила большое утешение от дорогих наших небесных Родителей, Отченьки и Матушки истинной любви. Понял, что добрая, чуткая и светлая её душа находится где-то в светлых и прекрасных небесных мирах.
Понял, что предстательством нашей дорогой небесной Матушки ей прощены большая часть земных её грехов, и она взята в удел Божией Матери.
Надо сказать, что последние пятнадцать лет своей жизни Лия искренне изо дня в день вверялась во всём в Покров Пречистой Матушки. Доверяла решать Ей все свои личные и наши общие семейные проблемы.
Да и людям ведь она в эти годы помогала в своей ежедневной целительской работе столько, что никто не может это ни оценить, ни взвесить, ни подсчитать. Лишь Отцу и Матушке небесным известны в полной мере эти результаты земных трудов чада Божия Лии…
Отстрадавшая своё и упокоившаяся плоть усопшей моей жены лежала на своей кровати за моей спиной, укрытая с головой белым пододеяльником.
А душа её, освобождённая от плотских немощей и страданий, радостно и вдохновенно творила со мной молитвы перед столь любимыми ею в земной жизни иконами, висевшими на противоположной стене. В последний год мы с Лией Кирилловной по несколько раз в день читали наши любимые молитвы, глядя на эти иконки.
В эту необычную для нас обоих ночь мы молились как всегда вместе (я в физическом своём теле, а душа моей любимой жены рядом со мной, но на этот раз иная, - бесплотная и невидимая) с полуночи и почти до пяти часов утра, пока не сморила меня усталость.

16.Инфаркт мозга.

Двух часов сна в своём рабочем кресле у письменного стола, мне хватило для отдыха, и в семь часов утра я уже снова был на ногах. Впереди был долгий день по подготовке проводов усопшей, похороны были назначены на воскресенье.
Светлана Александровна умыла святой водой лицо усопшей моей жены, проделала другие необходимые процедуры. И оставила на день усопшую с открытым лицом, с белым платочком на голове.
Около восьми утра приехала Людмила Кирилловна с мужем, а в десятом часу – сыновья с женами.
Каждый из молодых по-своему выразил свою скорбь, ведь каждый из них искренне и по-настоящему любил добрую и чуткую Лию Кирилловну, - сыновья, как мать, невестки, как свекровь.
Распределили, кому и чем заниматься в подготовке похорон.
Разумеется, в морг решили однозначно не отдавать тело усопшей. Не хватало ещё, чтобы его там резали и ковырялись в нём. Было и так понятно, что прогнозы врачей и профессора Е. о неизлечимости болезни Лии Кирилловны, оказались верными.
Участковый врач, к которой поехали Эдик со своей женой Натальей, поставила диагноз смерти Лии Кирилловны – инфаркт мозга.
И хотя я впервые в своей жизни услышал про такую болезнь, но думаю, что диагноз был верен. Поставила его врач на основе записей в медицинской карточке усопшей и рассказа Натальи про обострение болезни Лии Кирилловны в последние дни. 

17. Люди не знают истинного Бога любви.

–  А мне вот какая мысль пришла, когда ехал сегодня к вам, - сказал приехавший к нам добровольным помощником, добрый друг нашей семьи Минеев Геннадий Алексеевич. – В судьбе каждого из членов вашей семьи со смертью Лии Кирилловны наступает новый этап. Особенно, конечно, в судьбе души самой Лии Кирилловны…
–  Мне и самому приходила подобная мысль, - согласился я с ним. – Только вместо слова «смерть» я употребляю другое – уход. Ведь смерти у Бога нет – у него все души живы. Так что нам правильнее будет говорить, что Лия Кирилловна не умерла, а покинула наш земной мир и ушла в мир Божий, который часто называют вечностью.
Геннадий Алексеевич, разумеется, согласился с такой моей поправкой. Он ведь был, по сути, единственным из наших селидовских друзей, кто регулярно приезжал к нам в Донецк. Лия Кирилловна общалась с ним с интересом и удовольствием.
А вообще в визитах людям к Лии Кирилловне мне приходилось отказывать немало. Отказывать твёрдо, а порой и жёстко. Ибо даже в телефонных разговорах с больной старые знакомые нередко сползали на свои проблемы и начинали по привычки задавать ей вопросы, как разрешатся те или иные их житейские дела и проблемы, - их собственные, а также их близких. Не все так делали, но многие…
И это несмотря на то, что я просил в начале разговора не делать подобных вещей, так как они весьма негативно действовали на самочувствие больной.
Я не хочу обвинять людей в эгоизме, ибо понимаю, как нелегко им живётся в этом суровом земном мире. Тем более, что, к сожалению, люди многого не знают.
Не знают часто простых духовных азов. Не знают в массе своей истинного Бога любви и находятся, как правило, в плену князя мира сего, опутавшего их невидимой паутиной своих хитрых, сладких и коварных искушений.
Все эти годы нашего целительства мы и занимались с Лией Кирилловной тем, чтобы помочь людям, прежде всего, в их духовном прозрении.
Помочь им прозреть и узнать истинного Бога любви,  помочь им открыть для себя светлый мир истинной веры. Помочь им узнать и полюбить истинных наших прекрасных и добрейших Небесных Родителей: Отца истинной любви и Матушку Премудрость.
Помочь прозреть и потрясённо вспомнить наших удивительных Небесных Родителей, никогда не наказывающих своих любимых детей, но восходящих добровольно на крест распятия, ради прозрения и спасения своих земных деточек, заблудших и добровольно отрёкшихся от некогда любимых Родителей. Наивных и беспечных деточек, слепо поклоняющихся, как богу, очаровавшему их вору и колдуну, хищному и коварному князю мира сего…

18. Страдала, что не может помочь страждущим.

Лия Кирилловна очень любила кропотливую и нелёгкую духовную работу с людьми. Готова была работать с ними с утра и до позднего вечера. Люди видели эту её искреннюю доброту, чуткость и сострадательность и очень ценили их. Люди искренне любили эту необыкновенную женщину.
Но во время своей болезни она, к сожалению, ничем реально не могла помочь земным страдальцам, ибо сама нуждалась в заботливом лечении, помощи ближних и в покое.
Поэтому, обычно я сам разговаривал по телефону с людьми и старался подсказать им совет или рекомендацию в решении их житейских и иных проблем, по поводу которых они хотели по привычке обратиться к Лии Кирилловне.
То же самое было с незнакомыми людьми, которые по чьей-то подсказке хотели обратиться за помощью к Лии Кирилловне. Узнав о её болезни, люди выражали искреннее сочувствие и сострадание, высказывали пожелания скорейшего её выздоровления.
Надо сказать, что Лия Кирилловна долго не могла смириться со своей телесной беспомощностью. Страдала, прежде всего, оттого, что не может реально помочь страждущим и нуждающимся в её помощи людям. 
А люди всё звонили и звонили на наш селидовский телефон. Звонили на протяжении двух с половиной лет после того, как она перестала принимать и до…
Звонят и теперь, после её ухода в мир вечный. Многие, конечно, уже знают об этом из газетных некрологов. Но в областные и всеукраинские газеты мы таких некрологов не давали. И потому из других городов продолжают звонить люди, жаждущие помощи и утешения.
Именно помочь таким жаждущим и страждущим и стремлюсь я своими новыми книгами из нового цикла «Жизнь с Лией. И без неё».
А точнее, нашими с ней новыми книгами. Ибо в работе над этими книгами я постоянно молю о помощи Небесных наших Родителей и прошу помощи и участия в этой работе моей дорогой Лии Кирилловны.
И ощущаю её ежедневную помощь, ежедневное её участие в этой, откровенно говоря, весьма нелёгкой работе.

19. Для меня тут места уже нет...

Погода в тот субботний августовский день 18 августа 2007 года (кстати, день рождения Лииной матери, Марии Петровны, покинувшей земной мир 18 марта 2005 года) обещала быть жаркой. Чтобы уменьшить процессы неизбежного разложения, происходящие в плоти усопшей, мы включили в нашей с Лией Кирилловной комнате кондиционер на самую низкую температуру в 18 градусов.
Кондиционер работал в таком режиме сутки, до тех пор, когда тело усопшей вынесли 19 августа воскресным утром в гостиную и положили в привезённый гроб.
После прощания в доме с усопшей, гроб поставили в микроавтобус, родственники и близкие сели в легковые автомобили и поехали в Селидово.
Там постояли минут двадцать возле дома на улице Нагорной, где прожила Лия Кирилловна целых двадцать два года до отъезда в больницу 12 апреля 2006 года. И куда уже не вернулась после выписки из больницы. Ведь ходить после больницы она стала намного хуже и взобраться на пятый этаж даже с помощью двух помощников для неё было бы делом крайне мучительным.
После улицы Нагорной мы заехали на автозаправку, последнее официальное место работы субъекта предпринимательской деятельности Бойко Лии Кирилловны. И ведь продана была автозаправка всего лишь за тринадцать дней до ухода нашей Лии Кирилловны от нас в мир иной.
В последний раз она была здесь более двух с половиной лет назад, ещё до смерти своей матери. Повседневной работой на автозаправке занимался я сам и бухгалтер Вера Степановна.
Но работницы Лию Кирилловну помнили, выразили нам соболезнование, сострадательно прослезились.
А затем мы поехали на кладбище хутора Крутой Яр. В этом хуторе Лия родилась, здесь прошли её первые пять лет жизни. Здесь, на хуторском кладбище были похоронены её родители, дедушка Кузьма, бабушки и много других родственников. Здесь, возле материнской могилы была выкопана могила и для погребения самой Лии Кирилловны.
Могила её у самой кладбищенской ограды. Для меня тут уже места нет.
Что тут поделаешь…
В отличие от усопших Лииного рода, лежащих здесь вместе, могилы нашего рода разбросаны по бескрайним просторам бывшего Советского Союза и императорской России, - и часто остаются безымянными.
Что ж, на всё ведь в нашей жизни воля Премудрости Божьей… 

20.Прощаемся… 

Прощаемся.
Целую её лоб и руки.
Вот и всё.
Прощай, моя дорогая и любимая Лиичка.
Наверное, ты умела любить сильнее и горячее, чем я. И любила меня глубже и жертвенней, чем я тебя.
Но то, что ты была самой сильной моей земной любовью, - это правда.
И я искренне и горячо благодарен нашим дорогим Небесным Отцу и Матушке чистой любви за то, что Они послали мне в жёны в этой земной жизни именно тебя, - Лиичка.
Спасибо тебе за всё.
И прости меня за всё.
На этой земле мы больше не встретимся…
По крайней мере, в моей нынешней жизни, - насколько я сейчас понимаю законы этого земного мира, - не встретимся...
Хотя есть ведь и здесь, на земле, кроме мира природного, плотского, трёхмерного, есть ещё здесь мир неведомого, загадочного, мистического, - мир тайн и чудес Божиих…
И вот по законам этого мира, я верю, мы встретимся с моей любимой Лией не только в нашем родном и вечном, нашем прекрасном небесном Доме, откуда все мы родом.
Я верю искренне и глубоко, что по законам, удивительным законам таинственного и чудесного мира Божьего мы сможем ещё не раз встречаться с ней и здесь, - на земле.
Встречаться не когда-нибудь, через века или тысячелетия, а теперь, в нынешней моей земной жизни.
Хотя, к большому сожалению, для меня такое общение будет, как и для любого землянина, непривычным и очень сложным для моего убогого восприятия. Восприятия, потерявшего на земле истинную, глубинную и таинственную сердечную чуткость. 
Но, слава доброй и прекрасной Премудрости Божьей и за это.
Ведь абсолютное большинство землян лишены и такого необычного дара, ибо не догадываются даже о возможности подобного мистического общения со своими усопшими возлюбленными и дорогими близкими, покинувшими этот бренный мир…

Продолжение следует.