На даче. Лето

Полдень. Загородный дом. Первое августа — день рождения двоюродной сестры Раушки. Солнце жарит степь за домом. Наш двор, как оазис посередь пустыни. Эх, надо идти. Сестричка ждет.

— Мам, ниче же, если я пойду в этом сарафане? Дача-пати ведь как никак...- мама купила новый цветастый срафан-халат длиной по колено. Желания расфуфыриваться нет. А сарафанчик вполне выгодно смотрится на моей загоревшей за лето коже.

— Да, конечно. И волосы «мальвинкой» собери...

— Ну маа...

— Не бурчи. Тебе хорошо, когда волосы прибраны.

Покорно сажусь на стул. Под умелыми и ловкими пальцами мамы, на голове наводится порядок.

— Я пошла.

Беру подарок, срезаю бордовые розы, закутываю их в газету и в путь. Дорога от нашего дома к летней даче тети, маминой сестры, лежит через пустырь по пыльной тропе. Транспорт ждать бессмысленно, в такую жару все прячутся по домам.

Вот и дача, еще один оазис. Также как и наш, двор тети покрыт виноградным шатром, а вдоль дорожек — яркие клумбы с цветами.

Здесь, вместе с тенью, прохладой и ароматом душистых трав, меня окружила уже веселая толпа родных и друзей сестры. И она сама, цветущая и счастливая — 20 лет. После долгих объятий, поздравлений, знакомства с друзьями, рассаживаемся за длинный стол. Стол ломится от вкусностей. Большинство продуктов с дачного участка, даже хлеб и булочки домашней выпечки.

Напротив меня сидит белокурый парень, с выпуклыми серыми глазами и мягкими чертами лица. Кажется, он представился Михаилом. Да-да, даже не Миша, а именно многозначительное «Михаил». Громко сообщает:

— А я вас где-то уже видел.

«Все меня где-то видели». Робею, а потому начинаю на него злиться. Не люблю, когда на меня обращают много внимания в компании. Тем более в присутствии моей тети и ее дочерей...

Михаил не успокаивается.

— Хмм… нет. Пожалуй, вы мне кого-то напоминаете… ах, да...- серые глаза пристально меня изучают. С трудом сдерживаю негодование, внимание всех приковано к нам. Михаил делает немного печальное лицо, — одну близкую знакомую напоминаете.…Пожимаю плечами, стараюсь любезно улыбнуться на его пафосный тон.

— А еще вы мне напоминаете актрису Энн Хеттуэй. Из «Дневники принцессы». Смотрели?

— Нет

— А «Дьявол носит Прада»?

— Нет

— Ой, замечательные добрые фильмы… и актриса просто прелесть, — наконец Михаил смущается своей говорливости.

Тетя недовольно ерзает и неестественно улыбается. Ее дочери должны быть центром внимания. Я готова уползти под стол от возникшей ситуации. Благо сестра поддержала разговор об упомянутых фильмах и все переключились с меня на нее. Наконец можно спокойно погрызть арбуз. Еще бы Миша не зыркал в мою сторону.

Вдруг его вновь осенило:

— Я вам эти фильмы передам! Запишу на диск и передам через «ГАЗель»!

«Ааааааа, cгинь нечистая сила!!! черт бы тебя подрал, Михаил! Не нужны мне твои фильмы!!! Жуй свою еду и не отвлекайся. Не нервируй тетю!!!»

После званого ужина все разошлись по двору. Кто-то спрятался перед телевизором в дачном домике, кто-то ушел в палисадник, сидеть на пружинистой «железной кровати», петь песни под гитару и клевать виноград прям с лоз. Другая группа молодежи включила музыку на площадке перед домом и танцевала под «Маленькие девочки первый раз влюбляются». Я по своему обыкновению побегала от одной группы к другой. Михаил твердо следовал по пятам со своей пафосно-возвышенной речью о «бывшей», на которую оказалась похожа я, о музыке, о фильмах. Единственное, чем его монологи меня зацепили это диски с Вивальди и Бетховенoм. Он ухватился за этот минутный интерес, продолжая преследовать от телевизора к танцплощадке, от туда в палисадник к «гитаристам».

Эта его навязчивость еще больше разбередила слепо тоскующее сердце, по тому, кто не рядом и никто для меня. В какой-то момент удалось улизнуть из палисадника. Взяв телефон убежала в конец двора, где ровным строем белели низкие сарайчики. По знакомым с детства выступам на стене забралась на горячую крышу сарая, поближе к «связи», подальше от Миши. Стемнело. Старая яблоня низко склонялась надо мной. Сорвала яблоко. Перевела дух. С закрытыми глазами набрала вызубренный номер. Гудок. Гудок.

— Да...?

— … как вы..? – говорю на казахском языке.

Глубокий вздох облегчения...

— Не ожидал, что ты уже позвонишь,… подожди, — грустная усмешка. Отключился. Перезвонил.
— Я тоже… - глупо улыбаюсь в небо.

Снизу играла гитара. Сыпались звезды. Крыша постепенно остывала. Мы говорили.
Небо рассеивалось. Гитара умолкла. Запели петухи. А мы говорили, говорили...