Соломенная звёздочка к Рождеству гл. 32, 33

                XXXII

  …В прозрачном воздухе серебристо искрились на солнце редкие снежинки, невесомо кружась над пышными, высокими сугробами. Морозная дымка висела над притихшими городскими улицами, мягко обволакивая покрытые инеем деревья. И лишь важные красногрудые снегири, тоненько пересвистываясь, перелетали с одного куста на другой, украшая своим присутствием волшебный зимний пейзаж. Невесть откуда взявшаяся замёрзшая ворона опустилась на ветку тополя и простужено каркнула, оглашая окрестности скрипучим дискантом. Снегири переполошились и улетели. А над кустами взвилась лёгкая снежная пыльца, которая медленно осела на нетронутую гладь белых околотротуарных намётов.
    Я открыл глаза и несколько долгих мгновений соображал, где нахожусь. Наконец постепенно до меня дошло, что лежу в больничной палате, только что пробудившись от затяжного сна, в котором виртуально созерцал улочки родного Богомоловска. И на душе отчего-то сразу стало легко и празднично. Во-первых, на потолке и стенах реанимационного блока резвились шустрые солнечные блики, которые своими сказочными переливами уже поднимали настроение. Во-вторых, физическое состояние моё заметно улучшилось. В-третьих, я вспомнил, что сегодня 7 января – Рождество Христово, чудесное православное торжество. А в-четвёртых… Это особый пункт. Из отдалённых уголков благодарной памяти всплыл образ миловидной Ксении-Снегурочки, которая позавчера навещала меня, сидела вот здесь, совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. Даже флюиды дамских духов долетали и приятно кружили голову. Вспомнив прелестную улыбку молодой женщины, я и сам невольно улыбнулся. С облегчением вздохнув, задумался о своём…
    Однако понежиться и помечтать медики мне не дали. Сначала дежурная медсестра беспардонно влепила очередной укол, затем нянечка принесла завтрак, а потом в палате нарисовался и лечащий врач.
   – Ну что, герой, штаны с дырой, как себя чувствуешь? – бодро пробасил он, щупая на запястье мой пульс.
   – Сегодня намного лучше, – честно признался я.
   – Есть такое дело. Я и сам вижу. Преображаешься на глазах, – откликнулся он и обратился к одной из дам из своей «свиты». – Значит так, Ларочка. Температуру пока держим под контролем. Банки отменяем. Пенициллин сокращаем до двух раз в день. А после обеда переводим Шикова в общую палату. Хватит, пора и честь знать. Процедурный лист я составлю сразу после обхода.
   – Хорошо, Герман Семёныч, – с готовностью пискнула Лара.
    Врач снова повернулся ко мне. 
   – Давненько у меня не было таких пациентов, – с уважением произнёс он. – Ещё недавно вопрос стоял о подключении к АИДу, а сегодня хоть на танцпол веди. Молодец! Крепкий у тебя организм, парень. Может, поделишься секретом? 
   – Сложно сказать, – пожал я плечами. – А вдруг это любовь?
   – О-о! Мы ещё и шутим? – улыбнулся доктор. – Ну-ну. Желаю счастья, молодой человек. В таком случае хватит валяться. В туалет и в столовую можешь ходить сам. И в процедурную тоже. Я разрешаю. Собирай потихоньку вещички и – в пятую палату.
   – Будет сделано! – козырнул я и сбросил с себя одеяло.
   – Пошли дальше, – Герман Семёнович махнул рукой свите и торопливо вышел из бокса…
  …После обеда меня действительно перевели в общую палату. Первым делом я прихватил с собой искусственную ёлочку, подаренную Ксенией. Затем – остальной нехитрый скарб. Познакомившись с новыми соседями, прилёг на свою койку и, поразмышляв о всяком разном, задремал. Из забытья вывел меня лёгкий толчок в плечо.
   – Эй, Егор, очнись! – прошептал над ухом мягкий женский голос, а освободившаяся от насморка «чуйка» мгновенно уловила аромат знакомых духов.
    Я продрал глаза, повернул голову и… обомлел. Слегка наклонившись, рядом стояла улыбающаяся Снегурочка. Словно возникшая из доброй детской сказки. Да, это была Ксюша. То бишь Ксения, сестра Дарьи и тётя Ульяны. На сей раз она была просто обворожительна! Не убавить и не прибавить.
   – Ой! – невольно вырвалось у меня. – Это не сон? Ксюшенька… Какой сюрприз! Добрый день! Как я рад тебя видеть! 
   – А уж как я рада! – вполголоса произнесла молодая женщина, поправляя белый халат на плече и стеснительно озираясь на спящих и дремлющих мужчин. – Какая приятная новость. Тебя перевели в палату для выздоравливающих. Глазам своим не верю.
   – Да. Видно, в самом деле пошёл на поправку, – пробормотал я нелепицу, сел на край кровати, одёрнул спортивный костюм и сунул ноги в тапочки. – Спасибо, что навестила. Я очень тронут. Присаживайся!
    Вероятно, от волнения мы одновременно перешли на «ты», но практически не заметили этого.
   – С праздником, Егор! – улыбнулась Ксюша. – С Рождеством Христовым!
   – И тебя тоже! – смутился я, не зная, куда девать глаза и руки. Не зная, что говорить. – Как там, на улице? Морозно?
   – Ну… Какой же январь без стужи? Тем более в северных краях? Одна отрада – солнышко. Хоть и не греет, зато светит ярко.
   – А ты… Ты замечательно выглядишь, Ксения. Просто потрясающе!
   – Благодарю! – польщенно зарумянилась собеседница и присела на рядом стоящий стул. – Надеюсь, через несколько дней и ты войдёшь в форму. А уж природной стати тебе не занимать.
   – Правда? – по-идиотски переспросил я и невольно разулыбался. – Ох, как приятно слышать такие дифирамбы! Тем более от… От симпатичной женщины.
   – Ну вот! – притворно надула губки гостья. – Мы с тобой, как петух с кукушкой. Осталось только оды друг другу сочинить.
   – Да уж, – нервно хихикнул я, мысленно подбирая более приемлемые фразы для диалога.
    Между тем посетительница умело вышла из неловкой ситуации.
   – Ты знаешь… – зашуршала она полиэтиленовым пакетом. – Мне тут Панечка передала свёрток пирожков для тебя. К празднику. Вот, угощайся!
   – Спасибо большое! – я бережно взял ещё тёплый кулёк в руки и неловко запихнул его в тумбочку.
   – А я вот вспомнила, что рождественская ёлка осталась у тебя без самого главного.
   – Да? – тупо посмотрел я на Ксению. – Без чего?
   – Без достойного украшения маковки. То есть, верхушки. Поэтому я решила исправить положение и привезла новый подарок. Вот! Принимай!
    Гостья извлекла из пакета прозрачную коробку, в которой находилась оригинальная звёздочка, сплетённая из соломки.
   – Давай я повешу её на самую верхнюю ветку нашей ёлочки. И будет полный порядок.
    Меня приятно скребануло интригующее выражение «наша ёлочка», в то время как  посетительница встала и осторожно, стараясь не шуметь, прошла к моей тумбочке, на которой поблёскивал игрушками её позавчерашний подарок. Тихонько посопев, Ксюша аккуратно закрепила соломенную звёздочку на самой маковке. Отойдя чуть в сторону,  удовлетворённо оценила новую композицию. А я откровенно залюбовался гостьей, только сейчас, в полном здравии и при ясном рассудке до конца осознав, насколько Ксения хороша собой. Чудо, а не женщина! Похоже, эти умозаключения молча разделили со мной и некоторые соседи по палате, незаметно наблюдавшие за незнакомкой. Не нужно быть психологом, чтобы «расшифровать» выражения их якобы спящих физиономий.
   – Ну вот, сейчас всё на месте, – обрадованно констатировала «Снегурочка». – Теперь и у вас в палате будет радовать глаз маленькая частичка от большого праздника. Этакий рождественский осколочек. Пусть он вам принесёт счастье и добрые вести.
    «Этот «осколочек» уже третий день старательно вонзается в моё оттаивающее сердце, – мысленно подумал я, не сводя заворожённых глаз с милой собеседницы. – Господи, неужели всё это происходит наяву, а не в диком бреду? Спасибо, Боже, за такой шикарный подарок к Рождеству! Прежде всего за Ксюшеньку, а потом уж за её славную ёлку со звездой. Для этого мне, наверно, стоило простудиться и перенести все муки реанимации. Не попади я в больницу, всё могло произойти иначе. И мы бы вряд ли познакомились».
    Едва не задохнувшись от бешено бухающего сердца в груди и от внезапно накатившего приступа вселенского счастья, я, ревниво покосившись на лежащих вокруг мужчин, поднялся с кровати и спросил:
   – Ксюша! Может, выйдем в коридор? Чтобы никому не мешать?
   – Конечно! – с лёгкостью согласилась она. – Идём.
    Мы присели на удобный кожаный диван, что стоял в самом конце больничного вестибюля.
   – Ну как там, в Рождественском? – не зная, с чего начать, ляпнул я. – Всё по-старому?
   – Да я всего здесь без году неделя, – вздохнула спутница. – Со многими даже не знакома. Вот староста, Фрол Петрович, очень просил передать, чтобы после выписки из больницы ты первым делом зашёл к нему. Разговор у него какой-то важный.
   – Хорошо, спасибо. Зайду, – кивнул я, мысленно прикидывая, не задумал ли Петрович уволить меня с работы и выдворить из общины? От греха подальше. Кому нужны такие хворые? Одна морока с ними.
   – А как поживают Дарья с Ульяной? – спросил я из праздного интереса, лишь бы поддержать разговор.
   – Ничего, всё нормально. Приветы тебе передают. Летом опять собираются сюда приехать. В отпуск.
   – И ты вместе с ними? – задал я провокационный вопрос.
   – Пока не знаю, – пожала плечами собеседница. – Не думала как-то об этом. До лета ещё далеко.
    Проводив взглядом Германа Семёновича, который прошмыгнул мимо и лукаво подмигнул мне, я вздохнул и перешёл к новому витку «переговоров».
   – Извини, Ксения. Может, я некстати… – понесло меня «на грани фола». – Расскажи, пожалуйста, о себе. Хотя бы немного, самое главное. А то я, кроме имени, ничего о тебе не знаю.
   – А хотелось бы знать больше, да? – иронично заметила «Снегурочка».
   – Ну, хотя бы в пределах разумного. То есть, допустимого.
    Ксюша молча поправила медицинский халат, слегка насмешливо взглянула на меня иссиня-серыми глазами, откинула со лба прядь густых волос цвета спелого льна, выпрямила спину.
   – Если только коротко, – после паузы произнесла она. – По-протокольному, как в анкете.
   – Ага! – обрадованно выдохнул я.
   – По образованию – медик. Живу в Питере. Работаю психотерапевтом в детской поликлинике. Разведена. Детей не имею. Увлекаюсь чтением современных романов, но не детективов. Люблю путешествовать и готовить необычные блюда. Особенно хорошо получается выпечка. Достаточно?
   – На первый раз – вполне, – смущённо кашлянул я.
   – Да, забыла добавить, что мне нравится ездить на экскурсии, посещать театры, музеи и ходить в кино на интересные мелодрамы. Люблю петь под караоке. По воскресеньям бываю на службах в храме. Но не всегда. В чём каюсь. По национальности – русская, из северо-западных славян. По вероисповеданию – православная, крещёная. Знак Зодиака – Рыбы. От роду имею тридцать пять лет. Вот, пожалуй, и всё.
   – Ясно. Теперь, выходит, моя очередь изливать душу? – поинтересовался я. – Вернее, освещать самые главные пункты биографии?
   – Ты знаешь, Егор… – едва заметно поморщила носик Ксения. – Думаю, что не стоит. Не обязательно. Дарья, Прасковья и Ульяна уже столько выдали информации на тебя, что уже, по-моему, достаточно. Если возникнет необходимость, то я сама спрошу. Может быть.
    Последняя фраза немного кольнула меня, но я не подал вида.
   – А ты надолго приехала в Рождественский? – спросил я «на автомате», чтобы скрыть тень неловкости.
   – Да нет. Завтра уезжаю. Окончились мои зимние каникулы.
   – Жа-аль, – разочарованно протянул я.
   – Почему?
   – Потому что… ты очень интересный человек, – медленно пробормотал я, подбирая правильные слова. – С тобой легко. Во всяком случае мне. Может, это прозвучит смешно, но за эти дни я… гм… привык к тебе. И… Мне претит мысль о… расставании.
   – Правда? – оживилась собеседница. – Ну что ж. Спасибо за комплимент.
    В ответной реплике молодой женщины я ожидал услышать более развёрнутую «аналитику» моих откровений, но… Но Ксения замолчала. В этот момент по коридору «баржой» проплыла тучная медсестра и зычным голосом оповестила больных:
   – Так, все на уколы! В процедурную. Ждать никого не буду. Шиков, это и к вам относится!
   – Да-да! – подхватился я и вскочил с дивана. – Сейчас! Ксюша, извини, я лишь на минутку. Быстро!
   – Угу, – кивнула спутница и покосилась на свои часики.
    Я одним из первых пробрался в нужный кабинет и получил положенную дозу в многострадальную ягодицу. Потирая больное место, подковылял к своей гостье.
   – Егор, ты прости меня, – Ксения снова взглянула на часы. – Мне пора ехать. А то следующий автобус пойдёт слишком поздно. Нужно ещё вещи собрать в дорогу, привести себя в порядок.
   – Понимаю, – сразу погрустнел я. – Ну что ж. Спасибо, что приехала, навестила. Отдельное мерси за подарки и гостинцы. Ты меня просто осчастливила. Честно!
    Посетительница встала с дивана и изящно поправила ладонью причёску. Заглянула отчего-то в дамскую сумочку. Покопалась в ней и опять закрыла. Я набрался смелости (была не была!) и, глубоко вздохнув, тихо произнёс:
   – Ксения! А можно… Можно у тебя номер телефона попросить? Если это для тебя не… обременительно.
    Молодая женщина зарделась, сконфуженно улыбнулась и, секунду поколебавшись, достала из сумочки какую-то бумажку. Протянула её мне.
   – Вот! Это моя визитка. Здесь и домашний, и мобильный номер. И адрес электронной почты. Если соскучишься – звони. Буду рада.
    Я с благоговением принял карточку и от счастья так всплеснул руками, что едва не опрокинул поднос со стаканами, который мимо проносила нянечка.
   – Запиши и мой телефон, – захлёбываясь от радости, пробормотал я.
   – Не надо. Я его уже знаю, – кокетливо усмехнувшись, ответила спутница.
   – Да-а? – искренне удивился я и непроизвольно улыбнулся. – Как тесен мир. Тогда отлично! Спасибо тебе за всё, Ксюшенька! 
   – Не за что. Выздоравливай, Егор. Всего тебе доброго. Пойду!
   – Счастливо! – я хотел чмокнуть Ксению в щёчку, но не решился. – Я обязательно позвоню. Доброй тебе дороги!
   – И тебе Ангела-хранителя!
   – Взаимно!
    «Снегурочка» исчезла за дверью вестибюля. А я ещё долго смотрел на белый прямоугольник этой двери, сжимал в ладони заветную визитку и с трудом приходил в себя.
    Вернувшись в палату, подключил замигавшую ёлочку к розетке и, растянувшись на своей койке, стал не отрываясь смотреть на разноцветные переливы лампочек и их отблески в застывшей на самом верху соломенной игрушке, стилизованной под рождественскую звезду. Смотрел до тех пор, пока из коридора не заверещала буфетчица, приглашая больных к ужину.

                XXXIII

    Выписали меня лишь к концу января, в двадцатых числах. Насладившись свежим морозным воздухом, я приехал в Рождественский и, помня о наказе Ксении, первым делом зашёл в дом старосты. Прасковья обрадованно всплеснула руками.
   – Ну наконец-то! Слава Богу! Раздевайся, Егор, проходи. Фрол чичас должен возвернуться. Отобедай с нами. Небось опротивели казённые-то харчи?
    Я поблагодарил хозяйку и, сняв верхнюю одежду, прошёл в горницу. Вскоре в избу ввалился и заиндевелый Петрович.
   – О, никак выписали? – сразу повеселел он, заприметив меня. – Ну и славно. Как раз к обеду. Привет! Давай садись, Палыч. Разговор у меня к тебе есть. Потолковать надо.
    Паня накрыла на стол и, пока мы хлебали знатные кислые щи, Казаков поделился со мной любопытными соображениями.
   – Я тут покумекал кой о чём на досуге, – начал он, глядя на меня с лукавой хитрецой в глазах. – Трудяга ты неплохой, да вот к морозам нашим непривыкший. Нельзя тебе на уличные работы соваться. И так еле откачали…
   – Да просто беречься надо, – смущённо шмыгнул я носом. – Теплее одеваться следует.  И от ветра укрываться, морду зазря не подставлять.
   – Э, нет, – захрустел Петрович долькой чеснока. – Прости, но кто-то рождён впрягаться в телегу, а кто-то – ею рулить. Твоё дело – в конторе сидеть, канцелярить, бумаги разные выправлять и печати на них ставить.
   – Фрол Петрович! – взмолился я. – Но это же женский удел. Буквовки пёрышком выводить и документики в папки подшивать. Да и не по мне вся эта бумажная волокита. С души воротит! Я и дня не усижу, зачахну. К тому же зарплата там, извините, бабья. Мужики засмеют.
   – А ты погодь, мил человек. Не торопись ерепениться-то. Я ещё не всё сказал.
   – Ладно, слушаю, – смиренно примолк я.
   – Помнится мне, что институтских дипломов у тебя двое. И последний – о юридическом образовании. Так?   
   – Да, верно.
   – Мы здесь в правлении посидели, обсудили кое-что и пришли к выводу, что общине нужна своя нотариальная контора. Народ замучился в город ездить за разными справками, доверенностями, ходатайствами. По любой пустяковине – беги к нотариусу, оформляй  бумаги, заверяй их. А там очередь – до вечера потеть. Ещё на автобус успеть надо. Смекаешь, к чему клоню?
    От неожиданности я даже ложку в тарелке оставил.
   – Ба! Неужто… – замельтешили в голове самые смелые мысли. – Вы хотите… Хотите предложить мне должность нотариуса? Здесь, на месте? В Рождественском?
   – А то! – самодовольно усмехнулся мужчина. – Не только я, а весь посёлок просит. Работёнка что надо. И помещение уже есть. Недавно новую избу срубили. Просторную. Там и предбанник будет, и приёмный кабинет, и архив для бумаг. Даже три служебные комнаты предусмотрели. Для жилья и для кухни. Туалет и ванная – само собой. Так что нотариус может там и проживать. Для пользы дела. А если семьёй обзаведётся – флигелёк пристроим. Со всеми удобствами. Одним словом – работай, не хочу!
   – Вот это да-а… Ёлки-моталки! – с трудом выговорил я. – Фрол Петрович! Господи! Да это ж моя заветная мечта. Я уже много лет только и грезил об этом. Думал, может, со временем сбудется. Потом как-нибудь. Повезёт. А тут…
   – Вот вишь как? – победоносно заблестел глазами Казаков. – Как говорится, и твоя мечта, и людская нужда нашли друг друга. Сплелись в тесных объятьях. Так что… Засучивай рукава, Палыч. И принимай хозяйство. Налаживай дело. Щас поедим, и я отведу тебя в новые хоромы. Можешь хоть сегодня переезжать туда. Обустраиваться. А за мебелью и за… этой… как её?.. Оргтехникой, вот! За ними и за компьютерами всякими на неделе вместе с завхозом в город съездите. Закажете, что нужно. Сам подберёшь. Смета у нас готова.
   – Ну ничего себе! Вот это подарок! – от волнения я встал с табуретки и с восторгом потряс обеими руками мозолистую ладонь старосты. – Спасибо вам огромное, Фрол Петрович! Вы даже не представляете, как я счастлив. Я так вам благодарен! Просто слов нет.
   – Погодь пока чуток, – собеседник сделал упреждающий жест рукой. – Надо в районной администрации лицензию получить. На открытие в Рождественском своей нотариальной конторы. И утвердить штатный состав заведения. Устная договорённость уже есть. Осталось только бумаги выправить. Но это моя забота. Ты лучше скажи – у тебя диплом юриста здесь? Али в своём городе оставил?
   – Нет, он со мной. Как и другие документы. Я всё в отдельной папке храню. В чемодане под койкой. В гостевом доме.
   – Это хорошо, – с уважением взглянул на меня мужчина и вытер бороду салфеткой. – Собери все нужные корочки – паспорт, диплом, ИНН, страховой и пенсионный полисы, трудовую книжку – и вечерком подруливай сюда. К нам с Паней. Я потом сделаю ксероксы в правлении и отошлю в администрацию района. Договорились?
   – Конечно! О чём речь? – вскочил я из-за стола в самом радужном расположении духа. – Благодарю за угощение и… За всё, за всё! Для меня сегодня настоящий праздник. Я так рад! Очень!
   – Ну и слава Богу! – встал со своего места Петрович. – Одевайся. Пошли новое служебное здание принимать. Спасибо, мать, за обед!
   – Да, спасибо тебе, Панечка! – поддакнул и я. – Всё было очень вкусно.
   – На здоровьице! – расплылась в довольной улыбке хозяйка. – Ступайте с Богом.
    Миновав половину пути, староста поправил меховую шапку и, кашлянув, вполголоса спросил меня:
   – Палыч! Тебе, наверно, помощник понадобится? В конторе-то? Или без него управишься?
   – Лучше, конечно, иметь подручного, – ответил я. – Шустрого, сметливого, со знанием дела. Желательно с юридическим образованием. И со знанием специальных компьютерных программ.
    Петрович хмыкнул, почесал щеку и предложил:
   – Слушай, Егор. А может, Настасью к тебе определить?
   – Кто это?
   – Дочка наша с Паней. Девка она понятливая, смышлёная. В руках всё кипит. Без дела сидеть не будет. На экономиста учится. Заочно.
   – Она компьютером владеет? Хотя бы на уровне частного пользователя?
   – Думаю, да. Молодёжь щас вся на этих штуках помешана. Могут до двух ночи торчать, в экран пялиться.
   – А почему я ни разу не видел вашу Настасью? Где она? Сколько ей лет?
   – Да она в соседней деревне живёт, – пояснил мужчина. – В Колганове. Замуж туда вышла. За Володьку, тракториста. Уж шестой год пошёл. Внучику скоро четыре исполнится. А самой Настьке в апреле двадцать семь стукнет.
   – А, тогда понятно, – уже входя в роль «главного нотариуса посёлка», отозвался я. – Лично я не против. Пусть приезжает. Посмотрим. Надеюсь, сработаемся.
   – Ага! – приободрился староста. – Я так ей и передам. Хоть при деле девка будет. А то болтается то в доярках, то в уборщицах. А здесь – солидная контора. В тепле, в уюте, в чистом платьице. Уму-разуму научится.
   – Верно.
    Перешагнув порог нового дома, я обомлел. При желании здесь можно было открыть не только нотариальную контору, но и начальную школу. Помещения просторные, чистые, тёплые, с большими окнами. И со всеми, как говорится, удобствами. Даже современные обои во всех комнатах были уже поклеены. А пол сверкал добротным паркетным покрытием.
   – Класс! – невольно вырвалось у меня. – То, что надо.
   – Ну так, значит, принимаешь учреждение? – усмехнулся Казаков. – Берёшь под своё начало?
   – Без всяких сомнений! – решительно заявил я. – Постараюсь, что называется, оправдать доверие общины. Приложу максимум усилий.
   – Ну и лады! – выдохнул староста и пожал мою ладонь. – Осматривайся, Палыч, привыкай к новой обстановке. А я в правление побегу. Дел по горло. Не забудь вечером со всеми документами ко мне заглянуть. Давай! Пока!
   – Счастливо! – кивнул я, закрыл за мужчиной входную дверь и, раздевшись, присел на деревянную лавку в «зале ожидания».
    На радостях тут же позвонил маме в Богомоловск. Сообщил сразу две приятные новости: что меня выписали из больницы и что предложили шикарную должность с проживанием по месту работы. Родительница, безусловно, порадовалась за меня, пожелала бодрости, здоровья и успехов на новом поприще. Я пообещал в скором времени навестить её, наказал не болеть и передал приветы всем знакомым.
    Заглянув в каждый закоулок новостройки и с гордостью оценив предстоящий этап в своей жизни, я решил позвонить Ксюше, чтобы рассказать о приятных переменах в судьбе. Однако вовремя вспомнил, что «Снегурка» наверняка сейчас на работе, принимает ребятишек в поликлинике. С сожалением вздохнув, отложил звонок на вечер и вновь обошёл притихшие комнаты дома.
    Сказать по правде, мы давно уже начали «телефонную эпопею» с моей новой питерской знакомой. Сразу после Рождества. У нас даже вошло в привычку отсылать друг другу  эсэмэски с пожеланиями доброго утра или спокойной ночи. Не считая прочих сообщений, которыми по доброй воле стремились поделиться наши сердца и души. А вообще с возрастом я стал довольно суеверным. Даже самому себе иногда побаивался признаться, какие чувства испытываю к молодой женщине по имени Ксения. Поскольку… Впрочем, не надо. Можно лишь добавить, что с недавнего времени за глаза я стал ласково величать её Сенькой. Или Сенечкой…
  …Покончив со всеми насущными делами, ночевать я отправился в знакомый гостевой дом, потому что до настоящего новоселья было ещё далековато. Убрав папку с документами в чемодан под койкой, я с наслаждением сбросил с себя тёплую одежду. Едва растянулся на родной койке, как запищал сотовый. Почему-то сразу подумалось о Ксюше. Но… напрасно. Взглянув на дисплей, глазам своим не поверил. На экране высветилась надпись: «Инга Неклунд». Заполошно выскочив в коридор (подальше от любопытных ушей), нажал кнопку связи.
   – Алло? – взволнованно спросил я.
   – Здравствуй, Егор! – еле слышно проскрипел в ответ незнакомый женский голос.
   – Добрый вечер, – растерялся я. – Извините, а кто это?
   – Не узнал? – с заметным надрывом и разочарованием пробормотал голос. – Я так и подумала. Прости, долго не звонила. Это Инга. Можешь, как и раньше, называть меня Веткой. Или Светой. Я разрешаю.
   – Господи! – вырвалось у меня. – Светлана? Здравствуй. Давно тебя не слышал. Даже отвык от голоса.
   – А это и не мудрено. У меня не только голос изменился, но и внешность в целом. Знакомые с трудом узнают.
   – Что случилось? – удивился я. – Какие-то проблемы?
   – Да, есть проблемы. И немало, – тяжело вздохнула собеседница. – Слушай, Жоржик. Не хочу долго отвлекать тебя разговорами. Мне нужен только твой искренний ответ. Ты можешь приехать в Москву? В ближайшие три-четыре дня?
   – Зачем? – совсем растерялся я.
   – Понимаешь. Я сейчас нахожусь в медклинике, – Инга назвала адрес и станцию метро. – Остальное сообщу при встрече. Мне очень нужно увидеться и поговорить с тобой. Просто крайне необходимо!
   – А что произошло-то? – задал я дурацкий вопрос, не зная, как реагировать на приглашение.
   – Обо всём узнаешь на месте. Извини! Больше говорить не могу. Если сможешь приехать, сообщи. Можно эсэмэской. Тебя встретят и проводят ко мне. Буду ждать. Очень-очень! Всё. Пока! Целую…
    Этот неожиданный телефонный звонок полностью вывел меня из равновесия. «Инга в Москве? В больнице? Почему? – хаотично замельтешили в голове бессвязные домыслы. – Что с ней стряслось? Зачем я так срочно понадобился? Вот не было печали!»
    Сон как рукой сняло. Хотел снова набрать Веткин номер, но передумал. Она достаточно лаконично всё объяснила. Зачем тревожить человека на ночь глядя?.. Блин! Как всё это некстати! Только-только начал обустраиваться на новом месте. Замаячила перспектива получить замечательную и долгожданную работу. Познакомился с чудесной приличной женщиной. Стал налаживать с ней нормальные человеческие отношения. А тут… Бросай всё и мчись в Москву! Какого лешего? Не иначе, как бесовщина слишком возбудилась от того, что у меня в жизни появились позитивные моменты. Может, плюнуть и никуда не ездить? Родникова сама столько раз обращалась со мной по-свински. Могу я хоть раз ответить ей тем же?..
    Утром, плохо выспавшись, я помчался в правление общины и сбивчиво обрисовал ситуацию с больной родственницей, которую придумал на ходу. Руководство понимающе покивало головами и… разрешило отлучиться на неделю. Мне даже выписали аванс, который я тут же получил в бухгалтерии.