Три с половиной медведя

Горнорабочий Гриша махнул пол стакана самогона и схватил гитару, вместо того, чтобы закусить. Брякнул по струнам, отчаянно скособочив рожу. Изрыгнул вместе с сивушными парами только три слова: «виновата ли я?..».

Почти все, собравшиеся в зимовье, заржали. Обстановка к хорошему настроению располагала, ибо мужчины, собравшиеся здесь, осуществили свою маленькую мечту – вырвались в дикую природу без своих баб. И не просто так, а по делу – по ягоду бруснику! А коли есть смысл, можно и выпить, и выпустить пар  в разнузданной болтовне…

- Виновата, ешшо как виновата! – поддакнул механик  Лёха и могучей лапой перехватил  гриф гитары, чтобы вырвать ее из рук тщедушного  работяги.  – Тебе бы в сортире петь, и то молча!..

- Вот кабан! Жалко тебе, что ли?  - заканючил тот, будто не пятьдесят ему, а лет двенадцать, не больше.

- Не позорь инструмент!  - отрезал  механик, аппетитно укладывая добрый кусок сала на изрядный ломоть черного хлебушка.  – Тебе ведмедь на ухо наступил, а нам страдай…

- Ну и хрен с тобой! - обиделся Гриша, правда, тут же обрадовано заявил: - между прочим, на ухо мне мишка не наступал, а вот ноги оттоптал - было дело!..

- Не звезди! - снова обрубил напарника механик, недвусмысленно обозначив свое отрицательное отношение к медвежьим байкам.

Но Гришаня отмахнулся от оппонента, словно от назойливой мухи, поправил фитиль на керосинке, чтобы не коптила, и обратился к остальным присутствующим с речью:

- Идем как-то мы на деляну. Колян отстал малость,  впереди Ванькина спина маячит. Это нас троих начальник партии отправил дрова готовить….  Никого не трогаем, ломимся по распадку вверх, а с нами Говнюк. Погоняло такое у пса. Соответствующее. Помесь лайки с носорогом. Любил, гад,  дерьмом надушиться…. И вдруг этот Говнюк заорал в кустах, будто ему хозяйство дверью прищемило, потом залаял басом и погнал кого-то по кустам, да так, что деревья затрещали. Дали кружок и на меня летят от ручья, как бы снизу-вверх по склону. Ну, думаю, зря ружье не взял, не иначе – изюбряк!.. Тут Колян орет, мол, медвежонок это. Узрел, значит…. Я напрягся маленько, смекаю, а если мамка рядом?  А они прут, вот-вот выскочат!  Я топорик на всякий пожарный вынул, жду…. Появляется из кустов медведь, не сказать, что здоровый, но взрослый, гад, размером с теленка. Несется на меня на махах, как лошадь,  рылом в землю. Ну, думаю,  Колян – сука! Подстава!.. Косолапый тоже слепошарый, меня не видит! Спросонья от пса драпает, что ли?..

-  Тебя потом тоже говнюком кликали? – осведомился Леха под снисходительные смешки мужиков.

- Да я и напужаться-то не успел! Секунда! - загорячился Гришаня, с увлечением изображая растопыренными пальцами и широко открытыми глазами свое состояние ступора. – Заорал на него: «пшел на фуй, скотина!», топориком махнул. Топтыга увернулся, но по уху вскользь получил, ага! По инерции, правда, снес меня своей тушей, на коленку наступил, гад, и побёг дале….

-  Опять звездишь, Гриша! – снова сказал механик, протягивая бутылку рассказчику. – Ты просто не заметил, как он тебе ухо оттоптал. Разливай, руку менять не будем…

- Это еще не все! Самое интересное было потом…. Погоди, расскажу!.. – Гриша на миг замолчал, сосредоточенно булькая самогон в стаканы и кружки. Как бы, между прочим, пробормотал: – Завтра, мужики, на ягоде, коли косолапого встретите – не паникуйте! Он теперича сытый и пугливый…

- Знаток, едрить твою медь! Без сопливых скользко…

- Леха, ты не прав! – назидательно сказал Гришаня. – Дослушай, чего потом было!..

Снова выпили. На этот раз рассказчик выдержал паузу, чтобы второпях прожевать огурец. Все, молча, закусывали, но теперь уже  с любопытством поглядывали на рассказчика, ожидая продолжения. Почуяв к себе интерес, Гриша приободрился:

-  Короче, смылся мишка. Я руки опустил и чую, как по спине пот льет. Тут Колян подошел, закурить дал. Потом Говнюк подтянулся, довольный такой, что медведя прогнал, хвост аж в два кольца завернулся. Я его спрашиваю, мол, Ванька-то где, гаденыш? Молчит, сука! Ну, я его сапогом и отоварил, чтоб на меня медведей не нагонял. И что вы думаете? Этот псина, ни стыда, ни совести, развернулся - и на базу! Мы с Коляном давай орать Ваньку. Нету!.. Мы туда-сюда – нету!.. Находим накомарник, следы крови на ветках, потом через метров двести - рюкзак. Следы потеряли,  не знаем, что робить. Орали, пока не осипли. Ну, думаем, хана! Я ж топтыге чуть ухо не оттяпал, а он, видать, на Ваньке-то и отыгрался. Закопал, поди, пацана и сидит  теперь на нас из кустов наблюдает. Как назло и Говнюк смылся…. Короче, бочком-бочком мы оттудова срулили. На базу пришли и докладываем начальнику, мол, так и так – напал медведь и Ваньку задрал. Тот глаза пучит -  не верит! Я ему: ОМОН вызывай, падла, может Ванюха живой еще!.. Короче, три дня искали, хрен там!..

Рассказчик огорченно махнул рукой и прикурил сигаретку.

- На улицу! – приказал механик Леха. – Договаривались же – в избе не дымить!

- Ну, что ж ты за человек такой! - развел руками Гриша, но сигарету потушил, тут же взявшись за куриный паштет. – Не видишь? Я ж разволновался! Если б на твоих глазах кореша  медведи сожрали, ты б не закурил?..

- Я кореша твоего три дня назад у винно-водочного встретил. Зеленый, трясется весь, но вроде живой!.. - усмехнулся механик, подмигнув Петровичу.

- Да ты что!.. – восхитился Гриша, но явно разочаровано. Интрига повествования была подло Лёхой разрушена. – А я его уже год не видел! И как он, где?..

- Так, я не понял! – вклинился в разговор пенсионер Юрий Петрович, бывший майор милиции. – Он живой остался, что ли?

-  Живой! – кивнул Гриша. - Только похудел на десять кило…. Через три дня вышел из лесу на старую дорогу. От базы, между прочим, в ста километрах! От медведя драпал, мама не горюй! У него в кармане брякала какая-то хрень, а он думал, это  мишаня топает и его вот-вот за кадык хватит. Вот и нёсся, как та торпеда неуправляемая. Через километров надцать опомнился. Ну, и плутанул, ясен перец! Что с бульдозериста возьмешь? Его из кабины вынь, крутани три раза, да бульдозер убери, – всё! Считай, потерялся паря!.. Так что, паниковать, братцы, дело опасное! Вот я к чему!..

 Гриша соскочил с деревянных нар и выскочил на улицу с сигаретой в зубах:

- Я быстренько!..

Остальные не курили, поэтому остались переваривать услышанное.

- Звездит! – как всегда, констатировал Леха, посмеиваясь. Но все ж с сомнением добавил: - Хотя, может быть, и нет…. Что-то такое я слыхал…

Петрович, расположившись на нарах по другую сторону массивного дощатого стола, намертво прибитого к полу, переглянулся с сыном. На их лицах промелькнули заговорщицкие улыбки.

- У меня тоже есть байка про медведя. Сашка не даст соврать. Хочешь, расскажу?..

Механик Лёха, дородный мужик лет сорока пяти, флегматично пожал плечами и кивнул на входную дверь, мол, ему и трави…. Сам взял гитару, нежно тронул струны и неожиданно мягко, в одну секунду преобразившись, спел куплет: «ты моя мелодия,  я твой преданный Орфей…».

Тут его перебил вернувшийся Гриша, сообщивший весть:

- Хана нашей ягоде, ребята! Снегу навалило, как на Новый Год!..

Все высыпали на улицу, чтобы подивиться чуду – раннему сентябрьскому снегу….

 Было уже темно, только из крохотного окошка зимовья пробивался слабый свет керосиновой лампы.  Сашка, как самый молодой, быстро сообразил, что нужно делать. Юркнул в джип и включил дальний свет фар.

- Только двигатель не заводи!.. – крикнул ему Петрович, и все присутствующие поняли, почему….

Мощный пучок света выхватил из темноты удивительную картину. Лесная дорога, по которой ягодники прикатили на внедорожниках в это дальнее зимовье, превратилась в чудную арку из березок, наклонившихся под тяжестью мокрого снега до самой земли.  Совсем еще зеленые листья деревьев нацепляли на себя столько мокрой ваты, что казалось, лес был недавно залит противопожарной пеной  пожарниками-великанами. Даже прогонистые лиственницы, маячившие немного в стороне от света, выглядели теперь, как понурые японские вдовы в белых траурных саванах. Природа от удивления замерла! И на этом фоне на побелевшую полянку, с двумя стоящими джипами посередине, искрясь в лучах галогенных ламп, падал густой снег. Огромные, похожие на белые лодочки снежинки медленно опускались с небес,  едва раскачиваясь из стороны в сторону. Хотелось прислушаться, чтобы различить в этой бесконечной тишине их умирающий шепот. Или просто молчать….

- Да-а!.. Трындец! – наконец промолвил механик Алексей Степанович Куропаткин. – Мы в шопе!.. Зря отгулы взял. Завтра развезёт, растудыть ее в качель! Если и сойдет эта квашня, то ягода будет мокрой и с мусором. Брать невозможно!..

- Глянь, красота-то какая, Леха! А ты – ягода!.. – восхищенно сказал Гриша. И было в голосе его столько искренности, что даже суровый пессимист Куропаткин не отважился ничего возразить в ответ.

- Давайте снеговика лепить! – предложил двадцатидвухлетний Саша. Он скатал огромный колобок из мокрого снега и явно намеревался швырнуть его в батю. – Смотрите, как здорово липнет!..

- Не вздумай! – строго предупредил сына Петрович, имея в виду снежок.

- А чего? Дело говорит!.. – возразил Гриша, которому в отличие от Сашки, годков было уже за сорок.

Скоро на поляне оживленно кипела работа.  Даже детина механик катал огромные шары снега.  Когда он «выплывал» на освещенный участок, его щеки светились розовым  сиянием, а в волосах   красовалась ажурная шапочка из причудливых огромных  снежинок….

 В результате скульптурных махинаций получился не снеговик, а медведь, вернее,  возлежащая медведица, устало уронившая башку на передние лапы. Этот  вывод  огласил Гриша, комично оглядев композицию с различных ракурсов, не забыв, при этом, заглянуть под крошечный медвежий хвостик.

От избытка чувств Сашка все-таки швырнул увесистый комок снега в Петровича, а затем и в Куропаткина. Те, не сговариваясь, бросились за парнем, однако молодой человек был гораздо резвее, поэтому  увернулся. На его сторону встал щуплый Гриша. В итоге произошла  грандиозная снежная битва «титанов» с «недомерками», окончившаяся «похоронами» Сашки в сугробе….

- Ну, всё! Хорош придуриваться! – наконец провозгласил Петрович, тяжело дыша. – Пошли печь топить, переодеваться и водку пить!..

Действительно, от такой физкультуры, сопровождаемой обильными водно-снежными процедурами, хмель абсолютно выветрился. Компания вернулась в избушку….

- Пару лет назад я ушел на пенсию, - рассказывал через некоторое время разговевшийся Юрий Петрович, сидя за столом, на котором теперь красовалась початая бутылка армянского коньяка. – Помаялся малость от безделья, да  и решил делом заняться. А каким, спрашивается?.. Тут мне сосед  и подсказал: забирай, мол, у меня охотничий участок и отдыхай активно в свое удовольствие. Зимовье имеется, только поправить надо малость. Капканы, амуниция - тоже есть. С оружием, говорит, разберешься. План зверпромхозовский невелик – всего пяток соболей. Летом рыбачить можно. Дорога так себе, но на джипе в сухую погоду пролезешь….

Ну, думаю, повезло! Охота и рыбалка мое хобби! А что раньше соболей не ловил, так на то и люди – подскажут! Одним словом – согласился. Правда, на дворе была весна,  сезон охотничий кончился, но земля была еще мерзлая – позволяла ехать без риска. Собрались мы с Санькой и двинули на разведку….

- И чего там по весне делать? – удивился людской непрактичности Гриша. Он старался не смотреть в глаза Петровичу, из уважения к его бывшей профессии.

- Ну, я ж и толкую – зимовье посмотреть, чего надо подвезти, дорогу выучить…. Кое-как добрались до места. Глядим: на высоком берегу речки торчит чудо архитектурной  мысли, что-то непонятное! Со стороны выглядит так, словно избушка на курьих ножках провалилась по пояс в болото. На поверхности только три-четыре венца да дырявая крыша из рассохшейся драни, остальное в земле. Подходим ближе – жуть! Дверь сорвана, оконная рама в стороне валяется, дрова раскиданы, в помещении кавардак, вонища! Все перевернуто вверх дном, матрасы разодраны в клочья, стол разломан. Но самое главное, что поразило, - бочка! Обычная японская двухсотлитровая бочка из-под дизельного масла. Видимо, сосед в ней оставлял остатки провизии – муку, крупы, банки…. Сверху она закрывалась металлической крышкой с зажимами, как на бидонах для молока. Так вот, теперь эта самая бочка представляла собой  искореженный кусок металла, словно изрешеченный картечью. Крышка сорвана,  крупы рассыпаны по всему помещению, консервные банки изжеваны….

- Да, уж!.. – многозначительно вставил реплику Гриша. – Картина Репина!.. Пакостники они – эти медведи, это точно! Однажды повадился один такой к вагончику хаживать….

- Заткнись! – привычно сказал Леха.
 
Петрович хлебнул чаю и продолжил:

- Короче говоря, волосы у нас дыбом! Хотели плюнуть, развернуться и уехать оттудова к едрене-Фене. Но, блин горелый, не уехали…. Решили заночевать. Печь затопили, водки выпили, покушали, ну, и давай ржать! Это вот он, Сашка, стал изображать косолапого. Да так живописно, умора! Особенно, когда «нажрался», завалился на нары  и давай чесать живот задней лапой…. В общем, настроение поднялось, и стали мы потихоньку прибираться.  Дверь обратно навесили и окошко вставили…. За пару дней привели жилье в порядок. Привезенную с собой провизию уложили в две сорокалитровые фляги, плотно  закрыли и под нары запихали. Напоследок решили на зимовальную яму сходить, которую сосед рассекретил, харюзов да леночков подергать. Лед еще стоял на речке.  Взяли пешню, снасти и с утречка отправились!.. Ну, рыбалка, надо сказать, действительно удалась!..

- Ага, если б  в проталину не провалились, - напомнил Сашка.

- Точно, было дело!.. Ну, ничего, это мелочи по сравнению с мировой революцией. Обсушились – нормально. Рыбку собрали, - пол рюкзака получилось, - и, радостные такие, возвращаемся к зимовью, представляем, как мать обрадуется…. Я уже издалека заметил неладное.   Проем дверной почему-то чернел, хотя дверь закрывал – точно помню….

- Зря! – авторитетно заявил Гриша. – Этот гад все равно откроет…

- Ага! – подтвердил Петрович. – Теперь-то я уже знаю…. Поглядели мы вокруг, и снова волосы у нас на голове зашевелились. Дверь и окошко выломаны снова….

- Да, да, он такой! – снова вставил Гриша. – В дверь зайдет, через окошко выйдет….

- На столе осталась только газета пожеванная, одеяла наши на полу истерзаны. Слышу, Сашка около джипа орет. Я туда – еще сюрприз! Запаска от задней двери отодрана и вся исцарапана когтями и клыками. Ну, думаю, жаль, что в зубах у тебя, гаденыш, не взорвалась!.. Дальше – больше! Заглянули под нары – фляг с продуктами нету! Я карабин схватил и в тайгу. Убью суку! Сашка за мной. Идем по следу. Борозда от фляг, что от трактора. Думаем, когда-то же эта сволочь остановится, чтобы разобраться с поклажей, ан нет! Километра три перли, наконец, дошли. Медведя, конечно, нету, фляги измяты, продукты в грязь втоптаны…. Поплелись обратно. И смеяться, и плакать охота. К довершению всему, когда вернулись, не обнаружили рюкзака с рыбой. Исчез, словно испарился. Кто свистнул – не понятно! Неужели снова он?.. Тут нас с Санькой снова прорвало! Чуть животы не надорвали от смеха!.. Ну, делать нечего. Плюнули мы на такое дело и укатили домой. Я уж думал, туда более не вернусь никогда!..

- Мишка весной голодный, - резюмировал Гриша, похихикав.

 Он соскочил с высоких нар, чтобы пошуровать кочережкой  в буржуйке. Печка слегка дымила, и с ее стороны валила смесь запахов гари и влажных испарений от сохнувших сапог и курток. – На весну в тайге лучше ничего не оставлять. Чтобы даже и запаха съестного не было. А если очень надо – руби лабаз, да повыше! Некоторые еще берут стальную бочку куба на два, вырезают в ней дверцу  с внутренними петлями, и там все хранят. Надежный сейф получается!..

- Насчет сейфа – разговор особый! - хитро подмигнул Петрович улыбающемуся сыну, разливая коньяк. – Сейчас и про сейф расскажу, и про славную охоту!..

- Не нравится мне этот снег!.. - вдруг встревожено сказал Куропаткин, словно прислушиваясь к звукам с улицы. - Как бы листвяки не стали падать. Не приходилось такое наблюдать? – он прашивал у Петровича.

- Нет...

- Корневая система у лиственниц поверхностная, - пояснил Леха, - в глубине не закреплена. Если налипает много снега на не облетевшую хвою, то дерево может не выдержать  нагрузки.  Бывает, так наваляет бурелома, не пройти, ни проехать!.. Гриша, - с подозрением в голосе он обратился к напарнику, - я не помню, вокруг зимовья высокие экземпляры произрастают?..

- Откуда!.. – развел руками тот. – Поблизости все на строительство и на дрова вышкурили. Береза да осина остались…

- Точно?

- Точнее не бывает!

- Ладно, - облегченно вздохнул механик. – Чего там дальше, Петрович?..

- Пап, про облаву!.. – подсказал Сашка.

- Ну, да, ну, да!.. – заулыбался тот. – В общем, поведал я эту историю соседу. Он посмеялся, но и на медведя тоже осерчал. Говорит, надо собирать народ и устраивать засаду. Дескать, этот хмырь косолапый теперь житья не даст. Я ему:  гори оно все, синим пламенем! А он: нет, мол, не ты, так кто-нибудь другой там охотиться будет…. Ну, надо, так надо. Поехали. Мы с соседом, егерь Пашка, да еще один горе-охотник, вроде меня, - Николай. Собак специально не взяли, чтоб не спугнуть. Всю дорогу мужики расспрашивали о подробностях приключений с медведем и подшучивали на всю катушку. Ну, да ладно….  Прибываем на место – все, как было, так  и осталось. Видать, ушел михалыч. А чего ему там делать? Все и так уж разгромил вдребезги. Ну, думаем, раз так, то  надо порыбачить, водки попить. Глядишь,  нарисуется косолапый. А нет, так отдохнем спокойно…. Мы с соседом тут же на яму пошли рыбачить, Пашка с Колькой остались, якобы, имущество караулить. Типа, ученые уже…. Хорошо, к вечеру возвращаемся.  И что вы думаете?..

Юрий Петрович интригующе замолчал, давая возможность Грише и Лехе немного пофантазировать на тему, что могло еще случиться такого этакого. Потом продолжил:

-  Заходим в избу, а эти двое чудиков на букву «м» спят в дымину пьяные, чуть ли не в обнимку с ружьями! Даже машину толком не разгрузили, только водку достали, и багажник не закрыли. Я внутрь заглянул – одного мешка с продуктами нету!  По следам вижу – мишкина работа. Аккуратно подошел, взял и спокойно ушел в лес….

Не поверите, я, как это узрел, оторопел! Это ж, какую наглость нужно иметь, чтоб вот так облапошить четырех вооруженных мужиков! Смотрю, соседу уже не до смеха, Колян с егерем только глазами хлопают с бодуна….  Ну, поматерились, конечно, посуровели. Теперь уже из принципа решили топтыгина наказать. А как?.. Ну, естественно, на приманку. Такого наглеца – только так!.. Первую ночь, конечно, почти не спали, переживали…

- Слышите!?  –  вдруг поднял к верху палец Куропаткин, перебив рассказчика.

Где-то в лесу затрещали ветви,   послышался отдаленный шум рухнувшего дерева.

- Началось!..

-  Может быть, убрать машины? – встревожился Юрий Петрович.

- Куда?.. – резонно возразил механик. – Здесь хотя бы рядом лесин нет…

- Ни одной, зуб на мясо! Сами ж видели…, - эхом отозвался Гриша.

С минуту в избе сохранялась полная тишина, не считая потрескивания поленьев в печи. Однако благодаря очередной порции коньяка, повествование Петровича возобновилось:

- …Назавтра разложили выловленную рыбку на камушки, прямо под солнышко, чтобы маленько завоняла. Потом вывалили ее ближе к лесу,  прямо напротив окошка зимовья. Ну, думаем, медведь ночью обязательно явится, а мы по очереди постережем. Пока суд да дело, занимаемся своими делами, прибираемся, чиним двери. Но посматриваем в ту сторону. В общем, начеку! Не до шуток…. Сели обедать. Бутылочку достали, давай байки слушать. Один другого за пояс заткнуть за пояс хочет! Ну и заговорились…. Очнулись, да поздно уже было! Косолапый только задницу нам свою показал, вот такую! - Юрий Петрович развел руками в стороны во всю ширь. - Слизал рыбу подчистую, пока мы лясы точили, и в тайгу ускакал.  Охотнички наши, конечно, ружья похватали и за ним, да где там!.. 

- Вот, дает! – хохотнул Гриша, недоверчиво покачав головой. – Лихо он вас!..

- Это не все! – предупредил Сашка. – Батя  еще до самого интересного не добрался…

- Да, - подтвердил Петрович. – Это цветочки, ягодки будут впереди!.. Разозлились мы, как вы понимаете, жутко. Решили делать засаду по-другому. На дереве соорудили сидьбу - полок из досок. Лесенку приставили, матрас соломенный кинули – хоть ночуй, как на сеновале. Сектор обстрела получился великолепным! Под летним навесом оставили немного приманки для гостя, милости просим!.. Как стемнело, на сидьбу Пашка залез. Ну и мы с оружием не расстаемся, хоть и в зимовье…. Ночью раздаются выстрелы – целая канонада! У егеря был карабин, так он магазин расстрелял, чуть ли не очередью! Мы выскочили, тоже давай палить, а куда и сами не знаем. Потом успокоились, стали разбираться….

Оказалось, Пашка действительно засек медведя и палил по нему, правда, в темноте все больше наугад.  Какая-то шальная пуля угодила в растяжку навеса, тент с одной стороны оборвался и стал раскачиваться. Ну, а мы в потёмках, не разобравшись, приняли это движение за медведя. Короче говоря, - цирк уехал, клоуны остались!.. То, что зверь не ранен, мы выяснили на следующий день, так как следов крови не нашли. Оставалась надежда, что он сильно напуган. Впрочем, свидетельств медвежьего испуга тоже не обнаружилось….

 К следующей ночи наши оборонительные порядки претерпели существенные изменения. Я с соседом засели в машине, предварительно развернув ее в направлении навеса, под которым, по-прежнему, находилась приманка. В любую секунду кто-то из нас должен готов был зажечь фары и осветить поле боя. На дереве устроился Пашка, в избе у окна  Колька притаился. Сидим, ждем…. Честно говоря, я раньше не представлял, насколько это психологически муторное занятие – караулить зверя в темноте. Буквально через час мне стало мерещиться черт знает что. Затем глаза устали и захотелось спать. Одним словом, и я, и мой сосед на какое-то время уснули. К тому же, честно признаться, никто из нас по-настоящему не верил в появление косолапого, после вчерашнего салюта.  А зря!..

- Неужто, пришкандылял?! – выдохнул от удивления Гриша.

- А то!.. Но с другой стороны! Этот диверсант пробрался под высоким берегом речки к зимовью и вышел прямо к крыльцу. Неспроста, конечно! Еще днем за дверь на холодок была выставлена кастрюля борща….

Тут Гриша не выдержал и стал давиться от смеха.  Да и Леха механик сотрясался всей своей могучей комплекцией, утирал скупую мужскую слезу, приговаривая:

- Ну, вы даете!.. Приманили, называется!.. Клоуны!..

Сам рассказчик вошел, что называется, в раж:

- Дело было так. Медведь крышку сбросил и борщец наяривает, не стесняется. Колька шепчет: «это ты, Пашка?». Топтыга притихнет, потом опять чавкает за дверью. И так раза три. Николай, конечно, ружье наизготовку, но весь в сомнениях. То ли мужики шуткуют, то ли зверь?.. И тут мишка кастрюлю с пенечка уронил, да возьми и рявкни!.. Ну, сами понимаете, нервы у всех натянуты, как струны, только тронь. Короче,  у Коляна была пятизарядка двенадцатого калибра….

С перекошенным «от страха» лицом, Юрий Петрович живописно изобразил   стрельбу от бедра из мощного оружия. Потом с деланной грустью заключил:

- Дверь в щепки! Вы бы видели ее потом...

Слушатели уже закатывались в хохоте.

- Ты… оказывается… комик… Петрович!.. – едва выговаривал слова Куропаткин. – Я… представляю!..

- Попал?.. – вторил ему Гриша, корчась в судорогах.

- Ага! В белый свет, как в копеечку!.. - ответ вызвал новую волну веселья, которую пришлось пережидать минут пять….

- Честно говоря, после этой ночи мы стали дергаться. Тут еще Колян давай нам на мозги капать, мол,  медведь за что-то мстит и скоро сожрет нас всех по одиночке. Перенервничал, бедолага….  Я говорю: поехали отсюда, Пашка с соседом в отказ: нет, кричат, себя уважать перестанем, если этого мерзавца не прищучим! Мол, узнают, засмеют….

Делать нечего – придумали новый план. Построили еще две сидьбы на подходах к лагерю с разных сторон.  Я в джипе устроился, мужики на насестах. Теперь уже никто не спал до самого утра, глаз не смыкали. Естественно, эта сволочь косолапая не пришла! Мы и днем по очереди дежурили, и следующей ночью – бесполезно. Ну, думаем, ушел таки, наконец, наш кровопийца! Стали домой собираться. Я джипа на бугорок выгнал, где посуше, приготовил к дороге, так сказать. Осталось сесть и уехать….

И тут он нарисовывается! Из кустов вышел вразвалочку и прямиком к помойке. У нас челюсти попадали ниже коленок. У Пашки карабин рядом был, так он открыл огонь первым. Мишаня, не поверите, как тот ниндзя, два прыжка – и за мою машину! Егерь, хоть и опытный стрелок, а сплоховал. Мало того, что в зверя не попал, так еще пулю всадил в мою ласточку – прямо под капот! Ну, думаю, приехали!.. Похватали мы ружья и в лес за медведем. А тот, вроде как, и не торопится. Маячит впереди среди деревьев своей круглой задницей, но и близко не подпускает. В общем, сколько было с собой патронов, столько и расстреляли! Остановились, матюкаемся…. Смотрим, этот гад вышел на открытое место, повернул морду и воздух нюхает. Потом разворачивается и делает пару шагов в нашу сторону!.. Тут уж мы выстроились в шеренгу и выдали такой спринтерский забег с барьерами, что Усейн Болт бы позавидовал!..

Слава Богу, Пашкина пуля не повредила сильно мотор автомобиля, и тот завелся с пол оборота. Когда отъехали, Николай вспомнил, что забыл топор и патронташ в зимовье, но возвращаться нам уже не захотелось….

Юрий Петрович замолчал, насаждаясь произведенным эффектом.  Но Сашка толкнул отца в бок:

- Про сейф еще расскажи!..

-  Да, запросто!.. Этот сейф сосед мне предложил осенью…. Надо сказать, на участок я сам до этого момента больше не ездил. А вот егерь Пашка со товарищами мотался, уж больно его тот медведь обидел, отомстить хотел. Наведывались пару-тройку раз, но так более никого там не обнаружили. И нам с соседом сообщил, мол, все спокойно, ушел оттудова косолапый навсегда….

Так вот, о сейфе. Он был несгораемый, с двойными замками и очень тяжелый. Но сосед меня убедил, что в нем можно хранить продукты в полной безопасности от грызунов и медведей, и даже вызвался отвезти эту бандуру в тайгу на своем ГАЗ-66. Ладно, поехали! Заодно, думаю, продуктишек на зиму завезу, зимовье подправлю, дровишек заготовлю, а потом, как сезон начнется, и дорога подмерзнет, - заеду на охоту. Так и сделал. С сейфом, правда, намучились, но, в конце концов, затащили в избу эту бандуру, да еще прибили за петли к бревенчатой стене двухсотмиллиметровыми гвоздями. Через месяц, в октябре, я взял с собой Сашку и оправился на пробный заезд….
 
Петрович  похлопал сына по спине:

  -  Давай-ка, дальше ты рассказывай! У меня уже язык болит...

Молодой человек некоторое время отнекивался, однако согласившись, достаточно быстро вошел в роль и стал жестами и мимикой сопровождать свое повествование:

-  …Батя в зимовье зашел, пока я вещи выгружал из машины. Через секунду выбегает! Лицо белое, глаза навыкате! И шипит без конца: сука! сука!..  Я ничего не понимаю, спрашиваю: что случилось? А он только руками по бокам хлопает и матюкается. Потом кричит: сейф скомуниздили!.. Смотрю – точно! От сейфа только пару гвоздей гнутых валяется, а самого и след простыл! Кто? Как?! Совершенно не ясно! Сначала на медведя и не подумали, потом уж разобрались, что к чему. По характерным признакам.  Но что интересно! Как только сейф на улице оказался,  следы его волочения исчезли начисто! Это нас поначалу и сбило с толку, но потом догадались!..

Сашка вышел на середину помещения, слегка присел, обхватил воображаемый сейф руками и комично засеменил из угла в угол, раскорячив коленки в стороны:

- Вот так и унес его топтыгин!.. Правда, потом нашли мы его. В километре от лагеря…

- Ага! – подтвердил Юрий Петрович. – И целую неделю кантовали его обратно к зимовью!..

Сашка и тут сопроводил отцовы слова пантомимой, изобразив, как именно они с натугой ставили сейф на попа, роняли, снова ставили и снова роняли….

- И все же, мы его перехитрили! – сказал Петрович, когда смех и шутки приутихли. – Сели в машину и отъехали за лесок. Там я выскочил и бегом обратно, по другой тропинке. Подбегаю, а этот гад из избы вылетает и во все лопатки к речке. Кувырком с обрыва скатился, в воду плюхнулся и на тот берег. Из воды выпрыгивает, брызги фонтаном. Видать, напужался. Не ожидал моего внезапного появления…. Ну, тут я с бугорка по нему и отстрелялся с «тигра», как в тире…. Потом неделю тушенку из медвежатины делали. Повезло, что сосед банки с крышками оставил, да соль была….

Смех и шутки стихли.

- Жалко михалыча, - сказал Гриша задумчиво. – Умный зверь был, по всему видать…

- Да, уж, заковыристый!.. – подтвердил Леха и, вздохнув, потянулся за гитарой.

Он едва спел пару куплетов из песни Высоцкого «Охота на волков!», как вдруг за бревенчатой стеной зимовья раздался страшный скрип, затем шум и грохот упавшего дерева. Избушка слегка подпрыгнула и, словно бы, икнула от испуга….

Четыре пары глаз воззрились на стену. В них дрожали отсветы от огонька керосиновой лампы….

Спустя минуту всеобщего оцепенения Алексей Куропаткин со скрытой угрозой в голосе спросил:

-   Зуб на мясо, говоришь?..

-  Умывальник!.. – отозвался Гриша.

- Машины!.. – выдохнул Петрович.

Второпях, натянув сапоги, вся компания бросилась на улицу. Сашка включил фонарик и осветил панораму случившегося события, хотя снег прекратился, и картина произошедшего просматривалась и без того.

  Лиственница в два обхвата, произраставшая буквально в трех метрах от заднего угла зимовья, теперь покоилась на земле. Многотонный ствол дерева возлежал аккурат посредине между двух автомобилей, а огромный выворотень из спутанных корней возвышался черным пауком на фоне побеленной природы.

Пока Алексей Куропаткин и Юрий Петрович бегали вокруг своих джипов в поисках повреждений, Гриша чесал затылок, рассматривая алюминиевый умывальник. Тот был прибит гвоздями к стволу упавшего дерева в полутора метрах от корня.

- Главное, все умывались, а виноват я, - огорченно бормотал он. – Надо же! Как я мог забыть?..

Подошел Куропаткин,  в сердцах намериваясь отвесить Грише подзатыльник, но тот отскочил и резонно заметил:

- Чуть что, сразу Гриша! А сам-то!.. Вот это, чьё полотенце возле умывальника болтается? Не твое?..

Собственно, возразить было нечего, поэтому Леха сменил тему:

- Быстро смотрим все вокруг! Петрович, ты налево, я направо, Сашка прямо…

- Чего там смотреть? – искренне удивился Гриша. – Два листвяка растут в метрах двадцати на юг, к ним веревка бельевая привязана. И больше нет, точно говорю!..

Куропаткин погрозил напарнику кулаком, но направился именно туда, куда тот указывал. После тщательного осмотра выяснилось, что деревья зимовью и машинам не угрожали по причине удаленности и обратного направления наклона их стволов, а других угроз поблизости обнаружено не было….


Заснуть не могли долго. Каждый переживал о своем. Гриша, например, мечтательно глядя в потолок, спрашивал:

- Интересно, как раньше народные сказки сочиняли?.. Поди, сидели зимой у печи и травили, травили, что попало! Какая история понравится, ту потом перевирали на все лады, пока сказка не получалась…

- Примерно, так, - соглашался Петрович. – Радио да телевизоров-то не было. Вот и развлекались, как могли…

- Григорий, - напомнил Сашка, - вы хотели еще историю рассказать…

- Хватит, всем спать! – перебил Леха. – Тоже мне, сказочники, вашу мать!..

- «Три медведя»! - хохотнул Петрович.

- Почему – три? – заинтересовался Гриша.

- Сказка такая есть, не слышал? Хочешь, Сашка расскажет…

- Я сказал – спать!.. – обрезал Куропаткин.


А  утром мужики хохотали, стоя у поваленного дерева.

На снегу они обнаружили медвежьи следы, которые были оставлены не прошенным ночным гостем. Видимо, тот шарахался поблизости до тех пор, пока не свалилась лиственница. Судя по цепочке красно-фиолетовых пятен различного размера, представляющим собой лужицы плохо переваренной брусники, испуг зверя был значительным.

 Сашка, на потеху зрителям, с присущим ему талантом мима, уморительно изображал ночные приключения топтыгина, то вперевалочку вальяжной походочкой передвигаясь по заснеженной поляне, то, «обессилев» от испуга, отползая от «ужасного» дерева по-пластунски….

- Вот и «три медведя»! – смеясь, сказал Петрович, с нескрываемой любовью наблюдая за сыном.

- Нет, - возразил Гриша, улыбаясь во весь свой щербатый рот,  тыча пальцем в снежную скульптуру медведицы, срезанной наполовину стволом упавшей лиственницы:

 – Три с половиной!..

А снег уже таял вовсю! С листьев берез падали огромные капли талой воды вперемежку с комками снега. На поляне стали просматриваться пятна зеленой травы. Былую ватную тишину природы нарушило сначала журчание ручейка, а после и пение лесной пичуги.

До настоящей зимы было еще далеко….