Подружки

Подружки
/Ироничное/

Пришла весна. По утрам в окно заглядывает такое веселое солнышко, что никак не хочется вскакивать с постели, натягивать платье и бежать, наперегонки с автобусом, на остановку. Особенно, если ты до трех часов утра сидел за химией. Ведь у тебя сегодня зачет, а через два дня – каникулы.
Да, сейчас самое главное — химия. Прошло три месяца, а я за нее так и не взялась по-настоящему. А тут вдруг на те6е, за две ночи решила наверстать упущенное. Чтобы “удик” не украшал табель успеваемости. Иначе - никакого тебе фотоаппарата, и все каникулы сиди дома.  Да и приятно ли иметь «удик» в десятом классе? А у меня там даже двоечка имеется. Ничего, пару разиков не сходим в кино (Бог с ним, что идет «Козерог-1» и «Следствие закончено. Забудьте»), две ночки не поспим (на каникулах выспимся!) и – дело в шляпе. Хотя, при мысли, что сегодня зачет, все формулы и уравнения вылетают из головы. Ну, да уж будь что будет!
Ах, какой чудесный сегодня день! Конечно, я сдам зачет! Но… уже за калиткой   собственного двора обнаруживаю, что у меня испачкано зубной пастой всё запястье правой руки. Ах, ты, черт! - непроизвольно поворачиваю обратно. И тут-то меня осеняет: «Вертача - не удача! Всё! Провалю!» Но я набираюсь мужества и, начисто вымыв дома руку, с бойким даже видом шагаю в школу…
Алгебра, любимое обществоведение… Золотой предмет, где мысль скользит на уровне современных фигуристов. Отрадно! А вот и она, химия… Я у доски. От волнения, кажется, даже руки трясутся. Но мне не до них. Никак не составлю уравнения реакции глицерина с СИ/ОН/2. Вот это так! Таки точно, зубрёжка - не выход. Подсказки со всех сторон, но я уже растеряна. Иду на место  (вторая парта от стола). И вдруг вижу, как Татьяна Ивановна ставит в журнал, наверно, в мою графу, две тройки. Значит, всё? Ну, нет! Бог с ней, тройкой. Но две недоспанные ночи?! Впустую? Как бы не так, я докажу, что умею учить, когда надо!
…Тяну билет на столе. «Жиры; доменные цеха; задача». Пишу, отвечаю и вдруг замечаю, что тройка-то поставлена не мне, а Женьке, которая отвечала накануне. У меня же - «хор».
Отвечаю, а в голове проносится светленькая ажурная мысль: «Всё же не зря три часа кряду мне снились сегодня метаны и алюмотермии…» Теперь уже и «вертача» для меня ничто. Но…
Не тут-то было!
Вам, наверняка, не раз приходилось слышать, что у каждого хорошего человека непременно есть враги? А вы тому и не верили даже, не так ли? Так вот - поверьте. Подметил сие мудрый человек, и очень точно. Зато, скажу я вам, куда богаче и многообразнее становится жизнь, когда вы вдруг, нечаянно, узнаёте, что у вас есть эти самые неприятели. Да ещё тайные, да ещё в лице… ваших близких… как бы…  друзей! О, это непередаваемо интересное открытие, и после него жизнь - определённо обретает смысл… Итак…
По окончании этого самого урока вдруг и неожиданно  (а, может, вовсе и не вдруг, и не неожиданно?) одна из моих близких подружек, Ленка Блинкина - ах, самая преуспевающая из всех нас в области химии! – вроде бы ненароком останавливается у стола Татьяны Ивановны и небрежно–капризно, как это позволительно только любимой ученице, произносит:
- А я не собираюсь сдавать зачет по химии!..
- Это почему же? - почти не всерьёз, в тон ей, спрашивает Ленку учительница, и впрямь обожавшая её за успехи в утонченном предмете химии.
- А так!- сказала Ленка.- Сдай я его хоть на «отлично», хоть на пару - всё равно у меня выходит четвёрка. Какой смысл?
-    Н-ну, ты ещё раз проверишь свои знания, - нашлась химичка.
-     Вот ещё, нужно мне это. Я и так уверена в них. А вот Зинка химию знает чуть-чуть, а вы ей «хор» ставите…
Татьяна Ивановна слегка онемела. Такого ещё не бывало… А я в это самое время складывала учебники в папочку, готовилась к астрономии и, в общем-то, краешком ушка слышала витиеватые речи подружки.
-    Так ты считаешь, что Зина не знает химию на «четыре»? - уже в упор спросила своего «советника» Татьяна Ивановна.
-    Не знает. И по оценкам в журнале я не поставила бы ей четвёрки…
Татьяна Ивановна замешкалась. Тут-то я и поняла, что настал мой черёд. Ну, Ленуля, держись! Я буду защищаться по всем правилам «изящной борьбы на рапирах!!» (Хотя, сказать по чести, троек у меня в этом журнале и впрямь хватало. По этому бестолковому предмету химии. В основном - по теории. Моей выручалочкой здесь бывали только практические занятия. Там я ещё умела сливать что-то с чем-то, добиваясь нужного эффекта реакций, и был хоть какой-то интерес. А теория - это ужас какой-то! И кто догадался преподавать её в школе – детям? Где не виделось никакого простора для мысли: формулы, формулы, формулы… аббревиатура, аббревиатура… сплошь и рядом… Решения, длиною в школьную доску, а то и в две… Бестолковщина, выдуманная только для того, чтобы уродовать нормальные человеческие мозги!) Но... тем не менее... мне  надлежало защищаться! Подобно разъяренному петушку подлетела я к этой самой Ленуле и почти задыхаясь от возмущения, выпалила в её враз вытянувшуюся физиономию:
-   Да знаешь ли ты, Леночка, что я две ночи не спала, навёрстывая эту самую химию! В то самое время, как ты бегала со своим Костиком Никитиным  по паркам да в кино, я, как проклятая, зубрила эти чертовы формулы! Все эти злополучные прополюсы, пропилюсы и всякую прочую ерунду! Которая сотни лет мне не нужна!.. –  Тут уж я, конечно, хватанула так, что побаивалась даже поднять глаза на застывшую (наверняка) в ужасе Татьяну Ивановну. - А ты… - прошипела я дальше, не находя, естественно, подходящих слов для стоящего напротив меня «существа» в школьной форме.
Теперь онемела Ленка. А несчастная Татьяна Ивановна, воспользовавшись паузой, сделала попытку примирить нас.
-    Ну, ну, девочки. Ладно, ладно вам… Перестаньте! Ты, Лена, конечно, у нас корифей в химии, и знаешь её почти на «отлично». Но нельзя же не ценить стараний и Зины. Хотя, конечно, она особо не жалует предмет, - слегка вздохнула учительница. - А зря. Без неё сейчас ни-ку-да. Вот так-то… - Она взяла журнал и чуть ли не на цыпочках, осторожненьким шажком покинула наш класс.
Мне вся эта сцена показалась не только обидной, но несправедливо унизительной, и, чтобы больше не пикироваться с «подружкой», я так же вышмыгнула в коридор. Но самое интересное, оказывается, ожидало меня позже! На астрономии.
Чтобы было понятнее, расскажу детали: дело в том, что дружили мы в классе троицей - Ленка, я, и Галина. (Нет, ну сколько всё-таки бывает в людях от пресмыкающихся! Просто ужас! И эта история с химией меня лишний раз убедила в том!) Итак, мы дружили троицей. И вот на следующем уроке третья из нас, Галина, видимо, решила пожалеть меня, видя моё расстройство, гнев, обиду. Что ж, вполне резонно. Если бы только несколько минут назад, после «инцидента», она не ходила по коридору в обнимочку с Ленкой…
Итак, мне пришла записка: «Зин, не расстраивайся, вспомни, что говорил Остроухов Люб-ской…» Н-да, мне сейчас как раз до них! Да и что за Остроухов, что за  Любская?   Очередная штучка лицемерия Галочки под сладенькой приправой утешения? Что ж, быстрая девица! И я пишу ответ: «Если ты так умна, напомни…» Следующая эпистола была уже без обиняков: «Я и не знала, что ты так глупа. Вот вижу…» Ну, это уже было дальше в лесок, и я знала, вполне могло продолжаться до бесконечности. Порой с Галиной мы любили баловаться эдаким занятием, правда, темки наши бывали полояльнее нынешней. Ну, да за мной не станет. Парирую: «Вы ошиблись адресом. Мои слова не дают повода для ваших выводов…»
Ответ незамедлителен: «Ты, оказывается, ещё глупее. Та записка была написана тебе, а ты так не сентиментально ответила, что стало ясно, как ты глупа, глупа, глупа…» Мне, конечно, более всего понравилось её «не сентиментально»… Это было в духе Галочки. Она частенько любила ввернуть в разговорчик новенькое словцо, не до конца, правда, разобравшись в его смысловых оттенках. Ещё недавно она тщательно допытывалась у меня, чем отличается эрудиция от интуиции, но я уверена, что и ныне, пожалуй, вполне может перепутать их. И я, находясь в язвительном настроении, сажусь на любимого конька.
«Сделай милость, выучи отечественный язык, умница» - пишу я ей… Какая уж тут астрономия! Мы с Галиной втянулись в такую «интеллектуальную» игру, что напрочь забыли об уроке, а я - так даже и о поводе нашей с ней перепалки. До того ли в разгар дискуссии!
Но вот опять «перчатка»: «Если на то пошло, так ты не лучше меня знаешь русский язык, и в данный момент выглядишь очень глупо (Вот уж далось ей это словцо, прямо надоело уже!)… Ты бы, конечно, была рада, чтоб и тебя назвали умницей, да увы… И вообще, ваше ехидство уже не действует!..» Что ж, уже прогресс; прежде, бывало, она на него частенько обижалась, находя даже там, где им и не пахло!..  А вот и резюме послания: «Смеётся тот, кто смеётся последним!» Бодренько! 
И мне сразу стало понятно, что переписку можно не продолжать. Финал был налицо: мои неприятности ближайшими «приятельницами» воспринимались как… потеха, и только…  Ну и ну!  Вот тут-то всплыло передо мною начало  сегодняшней истории. Да, прямо-таки удивительное отражение реальности в понимании некоторых! Как это называется на языке физики? А, черт, забыла!.. Ну, адекватное зеркальному?..
Но я-то всё-таки не дура, и прекрасно понимаю, что не всякому в этом мире дано улавливать нюансы. И потому привыкла уже воспринимать своих подруг такими, как они есть. Кто вправе требовать большего от Митрофанушки, к примеру? И я замолкаю. Но «друг» не дремлет. И снова послание: «Вилкина! Ты настоящая дура».
Ура! Полное подтверждение, что враг повержен! Уж если Галочка перешла на официоз - это что-нибудь да значит. И я поняла, что мои обиды и гнев перекочевали на Галочку. Всё встало на свои места: каждый получил, что хотел. И меня вдруг посетило такое   блаженное спокойствие, словно и не было ничего «черного» в этот прелестный день. Да, случается же такое!
…На следующем уроке уязвленная моим молчанием Галина попыталась снова продолжить эпистолярную историю. Но мне напрочь не хотелось доставлять ей такого удовольствия. Да и в бумеранге я вовсе не нуждалась. Во всяком случае, я тихонько собрала свои книжки, встала и обратилась к добрейшему Ефиму Петровичу, повествовавшему что-то об эмбрионах:
- Ефим Петрович, вы не отпустите меня домой? Я что-то плохо себя чувствую…
- Ну, отчего же не отпущу? Иди, выздоравливай, - только и  ответил он, весь напрочь ушедший в свои эмбрионы. А я с гордым, непроницаемым видом подалась к двери, победителем покидая такое горячее ещё, огнедышащее «поле брани».
    …По дороге домой мне почему-то неожиданно припомнился этот Остроухов… И Любская. Да кто же они, черт побери? Отчего я ничего не помню? И тут меня осенила догадка, что, верно, Галина спутала второпях чуть-чуть Остроухова с моим  любимчиком Пьером Безуховым, да и Любскую с кем-нибудь. Может, с Элен Курагиной? Что ж, бывает. (Теперь я была великодушна к друзьям!)
    И здесь, на свободе, вдруг припомнилось и другое: батюшки, да у меня же сегодня день рождения! Светлейший день ангелочка! А я-то… Ничего себе, отметила его с подружками!.. Да, но через два дня именины и у Галинушки. - Что бы ей такое подарить? памятное? – задумалась я, и моё воображение интенсивно заработало. Что-нибудь придумаем. И, возможно,  в духе дня сегодняшнего…
1969г.
                Валентина Леф

(«Эксперимент», №2/2001, с.3)