Пушкинский полигон. 1979 год

Предыдущая часть:
"5 КУРС. 1978-1979 год" - http://www.proza.ru/2013/12/12/1433



Военные сборы


Всё было позади: пять лет учёбы, защита диплома... Ближайшей осенью уже нет нужды садиться за парту и не требуется вовсе сдавать зачёты и экзамены.
 Впрочем, впереди была ещё целая жизнь, совершенно непредсказуемая со всеми поворотами и барьерами. Да ещё нам предстояли военные сборы ...
И выпускной вечер... Идти на него или не идти? Я просто не представлял, что мне там делать? Всё ведь опять выльется в дикую пьянку, а оно мне надо? Галки там не будет, а раз так, то делать мне на выпускном нечего. Мне почему-то всё так надоело, что даже думать о выпускном не хотелось. Но всё же это последняя возможность увидеть всех однокурсников вместе. Ведь потом все разъедемся в разные стороны и вряд ли сможем все собраться. Я решил съездить домой, а там подумать на досуге, идти или не идти...

Забор, нога

Приехал домой, в Арсеньев, а там такая ситуация, что мысли про выпускной вообще из головы вылетели...  Дома находилась только мама, она  лежала с высоким давлением. Мама рассказала мне о своих заботах и проблемах. Сестра Ольга с двумя малолетними сыновьями не всякий раз выберется, потому что  работает... Брат Витька, так тот в Уссурийск перебрался после женитьбы... А тут ещё и отец  заболел, и его положили в больницу. Вот так бывает, всю жизнь он был словно из стали, ни чихал и не кашлял, никакая зараза к нему не приставала, такой воз на себе тащил - нас всех вырастил и на ноги поставил... Да видать укатали сивку крутые горки... Отец и мама были уже на пенсии, все свои силы они на нас положили, здоровье своё надорвали...
- Вовка, - говорила мама слабым голосом, - всё у нас наперекосяк... А тут ещё неприятность: ветер сильный был, забор весь повалил. Соседские куры вон ходят по нашему огороду, всё клюют и гребут...  Ты сможешь починить?
- Конечно, мама, - ответил я ей, и пошёл в сарай за инструментом и гвоздями. По забору словно Мамай  с войском проскакал. Практически все столбы от ветхости переломились, а штахетины повылетали. Пришлось искать подходящие столбы, которые конечно у запасливого отца были. Рытьё ям, установка столбов, прибивание к ним слег, а потом штахетника - всё это  заняло весь день. Поцарапанный, но довольный, что справился с этой работёнкой, я уже раздумывал о том, что наверно стоит поехать на выпускной. Но тут боль пронзила мне ногу. Случайно я наступил на ржавый гвоздь, торчавший из трухлявой штахетины. Обут я был в кеды, так что тонкая резиновая подошва меня не спасла. Носок пропитался кровью... Так что я поскакал к дому на одной ноге. Мама всплеснула руками и принялась обрабатывать мне рану йодом, а потом забинтовала.
- Вова, как же ты не углядел?... Тебе к врачу надо. Сегодня уже поздно, а завтра сходи в поликлинику, пусть там посмотрят.
- А, ерунда! Заживёт! - беспечно махнул я рукой и поскакал к телевизору. Я предполагал, что ранка небольшая, рассосётся сама по себе.

Свиньи

Но ничего не рассосалось. Весь следующий день я провалялся на веранде в кровати, полагая, что к вечеру полегчает и я поеду на поезде во Владивосток, чтобы попасть на выпускной вечер. Но вечером выяснилось, что у меня температура... Скакать на выпускном на одной ноге и с температурой смысла не было.  Да тут ещё одна проблема появилась, поросята заболели. Пришла ветеренарша Ярославцева, посмотрела больных и выдала лекарство. Теперь надо было лечить. Мне пришлось отлавливать  поросят по одному  и держать крепко, пока мама суёт им в рот лекарство столовой ложкой. Поросята визжали и трепыхались, пытаясь вырваться. При этом они мочились со страху прямо на мою раненую ногу. Вот свиньи! Нога ещё сильнее разболелась.

Как родная меня мать провожала...

 Никуда не поехал. Так я и провалялся дома все выходные. Но в понедельник мне надо было быть на сборном пункте, в Уссурийске. И я стал собирать рюкзак. Мама сказала мне:
- Ну куда ты поедешь с температурой? Какие ещё сборы? Тебе в поликлинику надо, к врачу. Ну-ка покажи рану...
Рана гноилась, нога опухла и по ноге поползла вверх красная полоска. В глазах были памороки, чувствовалось головокружение...
- Да у тебя же заражение! - воскликнула мама, - Иди-ка ты, Вовка,  к врачу первым делом.
- Нет, мама, к врачу я ещё успею. Мне надо хотя бы сообщить, что я заболел... Я сейчас поеду в Уссурийск, покажу свою ногу, и меня конечно же отпустят... А то ещё запишут в дезертиры!
- Ох, я не знаю..., - сокрушалась мама, - всё этот забор, чтоб он сгорел! Да ещё температура у тебя...
- Ничего, мама, всё будет хорошо! - пообещал я. - На мне всё как на собаке заживает...
Мама опять перевязала мне ногу, посидели мы на крылечке. Я вспомнил, как провожали в армию Витьку и Ваньку. Народу собралось, как на свадьбу. Пили, напутствовали будущих воинов. Потом на вокзале коротко остиженные призывники  в фуфайках прощались с родными и девушками. Ванька с папиросой в зубах  наяривал на гармошке песню:

Как родная меня мать
Провожала,
Тут и вся моя родня
Набежала.

"Ах, куда ж ты, паренёк,
Ах куда ты?
Не ходил бы ты, Ванёк,
Во солдаты.

В Красной Армии штыки,
Чай найдутся.
Без тебя большевики
Обойдутся.

Поневоле ты идёшь,
Аль с охоты?
Ваня, Ваня, пропадёшь
Ни за что ты...

Их тогда построили и повели в вагоны строем, а матери плакали, что-то кричали своим сыновьям... Я сейчас тоже ухожу в армию, только никто кроме мамы меня не провожает. Конечно, ребята уходили служить на два года, а я всего лишь на три месяца, но тоже ведь не на курорт еду...

Мать, страдая по тебе,
Поседела.
Эвон в поле и в избе
Сколько дела!

Родители мои уже на пенсии,  мама уже совсем седая... И отец лежит в больнице, а тут конец лета - надо урожай убирать, картошку копать, да некому... Хорошо ещё, что забор починил, но вот  ещё эта нога... Однако надо ехать... Я встал и, стараясь не хромать,  прошёл с мамой до калитки. Мама осталась там, а я с рюкзачком за плечами отправился на вокзал, где сел на Хасанский поезд и вскоре уже был в Уссурийске.

Место сбора

На привокзальной площади Уссурийска уже роились толпы будущих курсантов. Все однокурсники были уже тут.  Кроме геологов и геофизиков тут же толпились строители и горняки.
- А кто здесь старший? - спросил я наших ребят.
- Да вон тот майор, - ответили мне.
Я подошёл к незнакомому майору и принялся ему рассказывать про свою ногу. Но майор только досадливо поморщился:
- Я не врач, ничем помочь не могу. Вот приедем на Пушкинский полигон, там обратишься в санчасть.
Он посмотрел на часы и зычно крикнул: - Все по машинам!
Все полезли в кузова машин, которые  стояли на площади. Мне ничего не оставалось, как тоже вскарабкаться в кузов.

Первое препятствие

Долго ли, коротко ли мы ехали, я не помню, потому что башка была ватная-квадратная от температуры. Нога болела... А тут ещё не доехали до полигона, а машины уже остановились. Впереди был подъём, а перед подъёмом - огромная лужа. Водитель передней машины наотрез отказался преодолевать это препятствие.
- Не стану я машину гробить, - угрюмо сверкнул водила глазами, - у меня не танк, я в эту грязюку ни в жисть не полезу! Тут разве что трактор пройдёт...
Майор потыкал палкой в яму посреди дороги и согласился с водителем. Он повернулся и зычно крикнул:
- Всем слезть с машин! Дальше пойдём пешком!
Народ стал спрыгивать с машин, чертыхаясь и матерясь. Машины тут же развернулись и уехали.
- Стройся! - скомандовал майор. Все выстроились на дороге с рюкзаками и чемоданами. Этакое разношёрстное войско получилось, больше похожее на банду...
- Направо! Шагом марш!
Колонна растянулась на сотни метров, а в самом конце её скакал я на одной ноге. Потом я нашёл какую-то палку и брёл, опираясь на неё... Я сильно отстал от остальных.
- Не отставать! - командовал майор, не оборачиваясь. Но я всё равно отставал...
До конечного пункта нашего путешествия мы добрались минут через 30-40.
Там все опять построились и нас разбили на батареи, назначили старших, после чего мы разошлись по предназначенным для нас казармам.
Нам выдали постельное бельё, одеяла... Был ли в тот вечер ужин, я не знаю, потому что я обессиленный упал на кровать и проспал до утра.

Первое утро на Пушкинском полигоне

Утром нога по-прежнему болела, а красная полоска, как индикатор заражения,  поползла ещё выше, достигла почти до самого колена. Болела голова... Я пошёл искать санчасть, но оказалось, что санчасть пока ещё не разворачивалась, так как военврач ещё не приехал.
Тем временем в нашей батарее уже сформировали взводы и назначили командиров. Главным в нашей казарме-батарее был старшина Буханков, из строительного факультета. Наш Шура Мухин был назначен командиром нашей роты, а командиром нашего взвода был сержант-горняк Шура Иванов. Наша казарма - это первая батарея. Я оказался в первой роте и в первом взводе. По всем параметрам первые, по спискам тоже, поэтому  нашему взводу и досталось в первый же день  попасть в наряд по кухне.

Наряд на кухню

Нога болела, но деваться мне было некуда, и я поковылял  вместе с другими в наряд на кухню. Нас ждала гора грязной посуды, и сердитый повар, судя по виду кавказец.
- Где вы ходите? - набросился он на нас. - До начала завтрака полчаса, а тут не палки дров и посуда немытая. Давайте быстро, а то всем влетит!
В нашем распоряжении был ржавый, зазубренный топор и такая же тупая пила без ручек. Топор всё время слетал с топорища, пришлось его укреплять. Сделали ручки пиле. И разбрелись по прибрежним кустам и по лесу в посках подходящих веток. Натаскали дров, раскочегарили кухню. Перемыли посуду, нарезали хлеб.
В общем к завтраку всё успели. Тут уже батареи одна за другой стали прибывать в столовую. Опять мойка посуды. А там уже и к обеду пора готовиться. Опять мы в лесу искали дрова, таскали их, рубили, пилили... мыли посуду каустической содой. Пока мы бегали в наряде с высунутыми языками, других курсантов уже переодели в военную форму и теперь они в столовую шли строем, гремя сапогами. А мы всё ещё были одеты в штатское.
Так я пропрыгал целый день со своей раной. После наряда я едва дополз до своей кровати и тотчас же уснул.

Второй день сборов

Утром я проснулся от команды "Подъём!" Встал и пошёл умываться. И вдруг я понял, что иду и не хромаю. И нога не болит! Я принялся разглядывать свою ногу. Не видать никакой ранки, нет того покраснения... А может быть я ногу перепутал? Какая нога у меня болела? Нет, ни левая, ни правая нога у меня не болели... Получается, что вчера мы так суетились на кухне, бегали по лесу в поисках дров, что всё у меня рассосалось!
- Костя, можешь идти в санчасть, -  сказал мне сержант, - доктор приехал.
- А у меня уже всё прошло! - обрадованно ответил я.
- Ну, тогда быстро давай в каптёрку, обмундирование получать!

43-й

Все ребята из нашего взвода натягивали на себя зелёные штаны и рубахи из тонкой хлопчатобумажной ткани. С одёжкой проблем не было, если не считать, что висела она на мне, как на вешалке. Хуже было с сапогами, нога-то у меня не маленькая... Я перемерил наверно пар двадцать, но никак не мог найти свой размер. С завистью я глядел на других, которым все сапоги были большими. Наградил же Бог лапой... Ко мне подошёл Серёга Губарь:
- Костя, у тебя как с размером?
- Да вот, малы...
- А у меня большие. Давай махнём?
- У тебя какой размер?
- 43
- Серёга, мне тут 45-й не лезет, а ты с 43-им...
- Ну и что? Ты померяй...
Не, ну жучара! Я взял его сапоги и повертел задумчиво в руках. Ну, в самом деле на подошве размер 43... Шутки ради я решил натянуть сапог на ногу. К моему удивлению сапог оказался точно по моей ноге! И Серёга Губарь рядом тоже мерил те сапоги, которые мне не лезли.
- Как раз! - радовался Серёга.
- Ты знаешь, а мне твой 43-й тоже впору, - сказал я ему, - да ты просто волшебник, Серёга!
Однако, чёрт ногу сломит с этими размерами!

Первая батарея

В армии обязанности строго распределены. Все до старшего лейтенанта включительно должны уметь работать самостоятельно. Капитан должен уметь организовать работу. Майор должен знать, где что делается. Подполковник должен уметь доложить, что где делается. Полковник должен уметь самостоятельно найти место в бумагах, где ему положено расписаться. Генерал должен уметь самостоятельно расписаться там, где ему укажут...
Так что армия держится конечно же на простых солдатах, в данном случае - на курсантах.  Мы -  курсанты, рядовые, необученные. Все зелёные, в пилотках с красными звёздочками, только сапоги чёрные. Мы  стали одинаковыми, как братья-близнецы.  Все курсанты, отслужившие до института срочную службу в армии, нацепили лычки на погоны. Кто  сержант, кто старшина, а кто ефрейтор... Наш староста Шура Мухин, служивший на флоте главным корабельным старшиной, теперь носил на плечах погоны с толстыми жёлтыми полосами, и был командиром нашей роты.  Командир нашей батареи, старшина Буханков,  был здоровым дядькой, энергичным и деятельным. Самое главное, что старшина  Буханков был добрым, незлобивым и не обижался на шутки.
Частенько нас навещал наш давнишний куратор Штанько, только он уже был не майором, а подполковником. Так что  самым главным в нашей батарее  был  новый майор, по фамилии Забора. У Заборы  был заместитель по политчасти, капитан. Капитан этот поначалу развил бурную деятельность, засадил архитекторов за оформление наглядной агитации, а потом стал подолгу исчезать, о чём мы особенно не жалели. Функции замполита в отсутствие капитана взял на себя  старшина второй роты Строков. Старшиной третьей роты был старшина-горняк, Боря Гуназов.
Офицеры в расположении роты появлялись нечасто, так что основным начальником был всё же Буханков, а также другие старшины. Но самым непосредственным начальником в нашем взводе был сержант-горняк, Шура Иванов. В взводе кроме наших ребят с нашей группы были ещё строители Шура Бондаренко и Лёха Яхно. Яхно и ещё один белобрысый парень, Поливанов,  занимались целыми днями оформлением агитационных стендов. Поливанов с самого начала натёр мозоли на ногах сапогами. Доктор его осмотрел и заключил, что в случае с Поливановым имеет место какое-то редкое раздражение нежной студенческой кожи на армейские сапоги. Так во всяком случае объяснял Поливанов, когда старшины и майоры пытались призвать его сменить кеды на сапоги...
В самом дальнем углу казармы обитали горняки, которые вечно отпускали скабрезные шутки и рассказывали матершинные анекдоты. Один из них был как две капли воды похож на одного мальчишку  из детства, из пионерлагеря. Тот тоже вечно рассказывал анекдоты и обитал в дальнем углу павильона. А ведь в самом деле, никакой разницы не было между тем пионерским и этим - военным лагерем. Только тут всё было посерьёзнее и девчонок не было... Насчёт девчонок - тут что-то не так... В армии они солдату не помешали бы...

Утренняя пробежка и  боевая  подготовка

Утром все роты строились возле казарм с голым торсом и тут же выбегали на пробежку. Грохоча сапогами мы бежали гурьбой, тяжело дыша, а старшины нас подгоняли:
- Быстрее, не отставать!
Потные, с высунутыми языками мы давали круг по дорожкам из щебня, задыхались и кашляли. После пробежки  споласкивались и опять строились в полном обмундировании. Строем мы шли в столовую на завтрак. После завтрака начинались строевые занятия, где мы отрабатывали повороты направо, налево, кругом и чеканили шаг. После строевой мы занимались сборкой и разборкой автомата Калашникова - АК-74. В оружейной комнате находился на каждого свой автомат, который был записан на конкретного человека, согласно номеру.

***

В парке проводились занятия по пушке. Майор Забора объяснял курсантам:
Горизонтальный обстрел не ограничен, а вертикальный обстрел из пушки от -2° до +87°.
Вопрос из строя:
- Товарищ майор, а каких градусов - по Фаренгейту или по Цельсию?
Майор ответил, слегка замявшись:
- По Фаренгейту...
Раздался дружный хохот.
- Ну ладно, уж и пошутить нельзя..., - хмыкнул майор Забора, - по Цельсию, конечно!


Дневник курсанта

Скуки ради я попытался вести дневник, где коротко записывал только самое существенное:
7 июля, суббота.  Мы стреляли из автомата АК-74.   Каждому дали по пять патронов. По очереди занимали мы позицию лёжа и стреляли по мишеням.  Рядом со мной, метрах в трёх лежал Витька Пожидаев. Он мне сказал:
- Костя, давай будем стрелять только по твоей мишени?
- Не, - ответил я, - давай лучше по твоей.
И я стрелял по пожидаевской мишени, также как и он. Каково же было моё удивление, когда увидел, что в его мишень никто не попал, зато моя была изрядно продырявлена, правда в центр всё равно не попало, только в "молоко". Я так думаю, что это всё от этих пуль со смещённым центром тяжести, которыми комплектовался АК-74.

Присяга

8 июля, воскресенье. Принимали присягу на плацу.
Военная присяга - это церемониальная торжественная клятва, обещание, даваемое каждым гражданином при поступлении на военную службу в вооружённые силы государства.
Ритуал приведения к военной присяге Воина заключается в следующем. В определенный день и час воинская часть выстраивается в пешем строю на плацу. Военнослужащие одеты в парадную форму одежды и с оружием. Впрочем, у нас был только один комплект тонкого Х/б на все случаи жизни, так что и это сошло за парадную форму... На плацу выстраивается оркестр, выносится Боевое Знамя части...
Мы выходили по одному и торжественно клялись, произнося слова присяги:
«Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Вооруженных Сил, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным воином, строго хранить военную и государственную тайну, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров и начальников. Я клянусь добросовестно изучать военное дело, всемерно беречь военное и народное имущество и до последнего дыхания быть преданным своему Народу, своей Советской Родине и Советскому Правительству. Я всегда готов по приказу Советского Правительства выступить на защиту моей Родины - Союза Советских Социалистических Республик и, как воин Вооруженных Сил, я клянусь защищать ее мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами. Если же я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение товарищей!»
В столовой нас накормили сытным обедом, а потом мы купались в Шуфане.

10 июля, вторник.  Я был дневальным во внутреннем наряде. Драил полы, подметал дворик, стоял у тумбочки.
11 июля, среда. Занимался выпуском газеты "Зенитчик", писал статью. Пытался взять интервью у курсантов нашей батареи, но все отлынивали и отбрыкивались. Только курсант Воронов согласился ответить на мои вопросы. Вот такое интервью состоялось:

- Что ты почувствовал, впервые одев форму курсанта?
- Что до конца службы осталось 89 дней.
- Как ты чувствуешь себя в казарме?
- Как рыба в воде!
- Что тебе больше всего нравится на сборах?
- Стрелять!
- А ещё что?
- Гречневая каша...

11 июля  американская орбитальная станция «Скайлэб» упала в Индийский океан. Длина станции 24,6 м, максимальный диаметр - 6,6 м, масса - 77 т, внутренний объём - 352,4 м;. Станцию собирались и далее использовать, но возросшая солнечная активность привела к некоторому увеличению плотности атмосферы на высоте орбиты «Скайлэб», что сделало невозможным поднятие её на более высокую орбиту. Тогда решили станцию утопить. Районом затопления станции предполагалась точка в 1300 км южнее Кейптауна, ЮАР. Однако ошибка в расчетах в пределах 4 % и тот факт, что станция разрушалась медленнее, чем предполагалось, привели к смещению точки падения несгоревших обломков: часть из них упала в западной Австралии южнее города Перт.
Стоимость программы «Скайлэб» составила порядка 3 млрд долларов США... Вот какие денежки свалились с неба!
12 июля, четверг. Занятия в парке, изучали РПК.
13 июля, пятница. Приболел, пошёл к врачу. Врач дал таблеток.
14 июля, суббота. Банный день. Ходили на речку, купались в Шуфане.
15 июля, воскресенье. Уборка территории, тумбочек. Ходили отдыхать на речку Шуфан под руководством майора Заборы.
16 июля, понедельник. Занятия в парке, бегали с ТЗК, занимались с пушками.
16 июля.  В результате внутреннего переворота президент Ирака Ахмед Хасан аль-Бакр ушёл в отставку. Его место занял Саддам Хусейн.

17 июля, вторник. Занятия в парке. Стоим на раскалённом плацу под безжалостым солнцем по приказу майора Заборы. "Старый", то есть старшина Мухин, зачитывал нам главы из Устава, чтобы мы их не забывали...
В этот день диктатор Никарагуа Анастасио Сомоса бежал в США. Временным президентом стал председатель парламента Франсиско Уркуйо.

Президент Ирака Саддам Хусейн возведён в ранг маршала.

18 июля, среда. Готовимся к приезду комиссии. До самого вечера маршировали, как проклятые.
Вечером долго бегали на стадионе. Стометровку я пробежал за 13,5 секунд.
19 июля, четверг. Пошёл с правой ноги,, опоздал на построение - получил наряд вне очереди.
 19 июля свершилась победа Сандинистской революции в Никарагуа. К власти пришло коалиционное правительство Виолеты Барриос де Чаморро.

В тот самый день премьер-министром Португалии на срок до декабря 1979 года впервые в истории страны назначена женщина - Мария ди Лурдиш Пинтассилгу.
20 июля, пятница. Вся рота стреляет из пушек, а я дневальный, отбываю наряд внеочереди. От нечего делать разминался на турнике и дрыхнул в кустах за стадионом...

Жизнь солдата

Жизнь солдата состоит из отдельных частей:
от подъёма до завтрака, от завтрака до обеда, от обеда до ужина, от ужина до отбоя... и опять всё сначала.
В промежутках: зарядка, умывание, многократная чистка сапог, хождение строем в столовую и обратно, отдание чести офицерам, мойка полов в казарме, подметание территории батареи, походы на занятия в парк (технический!), маршировка на плацу, истязания на турнике, вечерняя прогулка с песнями ("все мы парни обыкновенные" и "Маркитанка"), сидение в парилке, лежание на лужайке перед казармой и всякое балабольство о жизни, которая была до сборов.
На плацу, когда мы там занимались строевой,  почему-то всегда было жарко и солнце палило, но вообще-то лето было какое-то холодное, и в казарме было холодно.
Ежедневно мы занимались самоподготовкой.

Из дневника курсанта:

21 июля, суббота. До обеда ходили купаться, стираться и загорать на Шуфан (река Борисовка) с майором Заборой. Из одежды у меня был только медальон, всё равно тут никого нету. А тут машина, битком набитая девушками мимо проехала по дороге, не видной с речки. Как-то неожиданно это произошло... Я стою посреди речки совершенно голый, деваться некуда. У девушек глаза на лоб полезли...
После обеда занимались уборкой в расположении. Вечером после ужина смотрели фильм "Целуются зори". Фильм был чудесный, особенно для нашей курортной жизни в казармах. Отбой в 23:00.
Приезжали наши сокурсницы - Ирка, жена Игоря Василенко, Галка Зарубина-Морозова, Ирка "Буратино" и ещё кто-то. Наши ребята пошли с ними на Шуфан, наловили раков. Хорошо им было: пили с девчонками водку и пиво с раками...
22 июля, воскресенье.   Мелкая работа по благоустройству территории вокруг казармы. Только я, в качестве корреспондента батарейной стенгазеты, бегаю по лагерю, собираю материал для очередного номера "Зенитчика", всячески стараюсь произвести впечатление ужасно занятого человека. Главное - чтобы опять в какой-нибудь наряд не припахали!
Вечером смотрели фильм "Начальник Чукотки". Чукотка в фильме показана недостаточно, так что об этом краешке земли представление у меня весьма туманное. Галка сейчас там в маршруты ходит... Витька Пожидаев захотел пить и пошёл в столовую за компотом, а когда вернулся, то его стул стащил какой-то подполковник. Витёк попытался отобрать свой стул, но подполковник на Витька наехал, отчитал, обозвал его невоспитанным. Так что стул остался под подполковником, а Витьке пришлось сидеть до конца фильма на голой земле. В 23:00 отбой.
23 июля, понедельник. С утра до завтрака строевая подготовка. После завтрака до самого обеда занимались ориентированием на местности. Ну хоть здесь строем не ходить, всё по лесу, между деревьев... Лепота!

Генерал

Откуда-то "сверху"  пришло известие, что на полигон должен прибыть с проверкой генерал.
Как и принято в таких случаях, все курсанты белили извёсткой кирпичи, посыпали дорожки свежим песочком, причёсывали травку, подшивали подворотнички, сапоги чистили, чтобы блестели, как у кота яй..а ....
С минуту на минуту генерал должен был прибыть и все находились в страшном напряжении. И вдруг крик раздался:
- Генерал приехал!!!
Офицеры тут же ощетинились, задёргались, раскомандовались, всех построили шеренгами, повели куда-то строем... А куда идут и сами не знают, потому что генерала нигде не видать... Оказалось, что крик "Генерал приехал!" был адресован не какому-то там проверяющему генералу, а нашему "Генералу" - Толику Панфилову, которого "Генералом" все с первого курса звали по аналогии с легендарным генералом Панфиловым (ведь всем известен подвиг 28-ми панфиловцев, остановивших танки под Москвой!). Только Толик наш конечно не генерал был, а всего лишь ефрейтор. Ездил он зубы лечить в Уссурийск, а возвращение его было радостным для его приятелей, которые не напрасно надеялись, что Толя Панфилов захватил с собой из города пузырь-другой.
Вот так невинный возглас радости привёл к конфузной ситуации... Офицеры повозмущались, поорали, да разошлись в разные стороны, поставив наблюдателей на всех дорогах. Ответственным за встречу назначили конечно майора Забору. Ну, а на Забору надеяться было - всё равно, что привязать медведя на нитку и надеяться, что тот никуда не уйдёт...
 А генерал (вот шельма!) прибыл не по дороге, а прилетел на вертолёте, который сел неслышно  на лужайку за леском.

***

Пока все маршировали у столовой, генерал прошёл через всё расположение части и был поражён тем, что его никто не встречает. Он зашёл в первую попавшуюся казарму и, обмахиваясь от мух фуражкой, обратился к дневальному Сашке Малежику:
- Воин, что это у вас так тихо?
Малежик читал как раз позавчерашнюю газету и сразу не сообразил, что к нему кто-то обращается. Обалдевший от жары и полусонный он увидел, что в расположении части появился какой-то посторонний с дубовыми листьями на голубовато-серой форме. Малежик парень добрый, но когда видишь в такой неподходящий момент постороннего, то тут уж не до вежливости.
- Слушай, лесник, иди-ка ты отсюда! - сказал Малежик, обращаясь к незнакомцу, - а то сейчас генерал должен приехать, так сержанты просто озверели... Иди, а то попадёт и мне и тебе...
Ну, тут генерал и разошёлся! Такой крик поднял, что всё начальство тут же сбежалось...

Смотрят наши командиры, а генерал уже тут как тут, и все недочёты сам своими глазами увидал.
- Что же вы, мать вашу, бардак тут развели? Хотя бы  к встрече начальника подготовились... Ни дневальные, ни офицеры мух не ловят!  Срам, мать вашу!
Устроил он разнос всем нашим командирам. Получили наши майоры и подполковники в хвост и в гриву по первое число!

***

Мы этого важного генерала увидели во время обеда.  Сопровождаемый целой свитой из полковников, он вошёл в столовую, где мы изволили принимать свои пайки.

Здpавствуйте,товаpищи бойцы! - бодро гаркнул генерал.
 В ответ ему невнятное:
- ГАВ!ГАВ!ГАВ!
- Как жизнь молодая? - так же бодро спросил генерал. В ответ:
- У-У-У-У…

 Генерал сейчас  же потребовал принести ему солдатских щей, перловой каши и чёрного хлеба, от которого у многих здесь хроническая изжога. Генерал попробовал, похвалил повара и спросил:
- Кто дежypный по кyхне?
Тут же нарисовался майор Забора.
- Я!
- Почемy лавpовый лист в сyп не кладёте?
- Так ведь не жpyт, товаpищ генеpал, - виновато моргал глазами майор. Генерал погрозил  Заборе пальчиком  и повернулся к солдатам:

- Ну, как здесь кормят, братцы?
Все загудели: - Хорошо!
- А каши всем хватает? - спросил генерал.
- Хватает, ещё и остаётся! - отвечают ему.
- А что вы с остатками делаете?
- Да тут же съедаем, товарищ генерал! - отвечали курсанты.
- Ну, молодцы! - похвалил генерал, сел в вертолёт и улетел...

Про Малежика

Как оно в действительности с этим генералом происходило, толком никто не знает, но вполне возможно, что именно так... Я имею ввиду насчёт Малежика...  Мне про этот казус  Мицук рассказывал, а Мицук мог и приврать. Впрочем, и сам Малежик ещё тот жук! Помню, когда мы жили в 93-ей комнате на втором курсе, так в первый вечер, как заселились, долго лежали в темноте и рассказывали разные истории. Дошла очередь до Малежика. Он вздохнул и говорит:
- Эх, со мной такая неприятная история произошла на первом курсе... Я приехал поступать на геофак. На вокзале стал спрашивать, как проехать к ДВПИ, ну и мужик какой-то говорит: "Садись в машину, я отвезу". Я сел, а там ещё баба была молодая. Ехали наверно полчаса. Заехали куда-то на окраину. Я их спрашиваю: " Так где же институт?" А мужик говорит: "Сейчас зайдём ко мне, кое-что сделаем, а потом я тебя отвезу куда надо..." Вышли мы все из машины - мужик, баба та и я. Вошли в подъезд, поднялись на второй этаж.
"В ванную заходи, руки помой", - говорит мне мужик. Я вошёл в ванну, руки мою... А тут заходит эта баба с ребёнком в руках. Мужик взял у неё из рук ребёнка, протянул мне и говорит: "Задуши его!"
 Я возмутился было, хотел оттолкнуть его и бежать, но тут баба мне нож к горлу и тоже говорит: "Души ребёнка или мы тебя зарежем!"
Малежик тяжело вздохнул, а мы все затаили дыхание и ждали, что будет дальше...
- Ну, что мне было делать? Взял я этого ребёнка и стал душить...
"Ах ты гад! - думаю, - Да разве так можно? Неужели нельзя было справиться с тем мужиком и бабой?"
- Душу я его душу, а ребёнок верещит, пищит и синий уже совсем!...
Мицук его спрашивает: - Значит задушил?
- Не, - отвечает Малежик,-  тут я очнулся и вижу, что в руках у меня никакой не ребёнок, а свёрнутый в трубку  лист ватмана с блок-диаграммой по начерталке. Два дня чертил, а тут я во сне всю блок-диаграмму так измял, что пришлось всё заново перечерчивать... Гы-гы-гы! А вы что, поверили?
- Ну, ты гад, Малежик! - с облегчением выдавил из себя Витька Музыченко, - я уж подумал, что сейчас буду тебе морду бить.
- Да, надо было бы, - поддакнул Илья, - вот ведь издевался как над нами!
Я тоже готов был разорвать этого негодяя, своими руками "задушившего беззащитного младенца", а он оказывается всех нас просто разыграл! А по виду такой простой парень... Вот тебе и сибиряк из глуши! Так что наш Малежик вполне мог  соврать про этого генерала, и глазом не моргнуть!

Барбулятор

Про этих генералов, наезжающих  с проверкой, столько всяких анекдотов... Вот например:
В полку ждут важного генерала с проверкой. Тревога, аврал, всех солдат срочно построили и отправили окурки собирать, кирпичи вдоль дорожек красить в белый цвет, траву - в зелёный, а сами дорожки жёлтым песком посыпать, чтобы было красиво и генерал не осерчал. Идет время, все вкалывают, а один солдат, из студентов, сидит на лавке, за казармой, курит, да ещё в старом чайнике дырки ржавым гвоздём ковыряет. Старшина аж позеленел от злости:
 - Ты что, мать твою, тут шхеришся? Народ там вкалывает, как папа Карло, а ты прохлаждаешься? Что это такое?
- Это барбулятор, товарищ старшина, - спокойно отвечает солдатик.
-Так! - посинел старшина в ярости. - Издеваешься? На гу-бу!!! На две недели!!!!
Чайник-барбулятор бросили в кусты за казарму...
 А тут генерал и приехал, идёт со свитой по свежепосыпаным дорожкам, со свежепокрашенными кирпичами и травой. И до того хорошо покрасили ту траву, что генерал наклонился и погладил зелёную травку. На белой перчатке у него краска зелёная, а штаниной в лампасах зацепил за кирпич белый – белое пятно шлёп прямо на лампас! Генерал идёт злой:
- Мать вашу, развели тут показуху, а на самом деле бардак!
Отошёл генерал в сторонку, чтобы платочком батистовым почистить пятна эти позорные. Тут на глаза ему попался этот чайник:
- А это что такое! Что за безобразие?! - ещё пуще прежнего взъярился генерал.
Старшина, комполка и все офицеры лапу к уху:
- Не могём знать, товарищ генерал! - а сами думают: "Ну всё - нам хана!"
А генерал покачал головой сокрушённо, взял бережно в руки этот чайник и говорит:
- Совсем одичали! Совсем новый барбулятор выбросили! Кто выбросил? Старшина? На гу-бу!!! Трое суток!!!
Старшина  чуть в обморок не упал...
- Кто сделал барбулятор? Отвечать старшина!
- Рядовой Иванов, товарищ генерал!
- Отличный барбулятор! Десять суток отпуску рядовому Иванову! Ай, молодец!

Рядового  Иванова вместо губы  в  отпуск!!!  Старшина совсем  обалдел, подходит к генералу:
- Товарищ генерал, я в гимназиях не обучался, так шо, миль пардон, не врубаюсь... Что это такое барбулятор, для чего он?
- Эх старшина... Ты в бане когда-нибудь был?
- Бывал...
- Скучно ведь там?
- Дык...
- Ну вот, а барбулятор этот  в тазик с водой опустишь,  он как забулькает - сразу как-то веселей становится!...

Карантин

Мы с Витькой Пожидаевым проходили мимо санчасти.
- Костя, привет! - услышал я чей-то голос. Я огляделся и увидел, что из открытого окна торчат Мицук и Друг. Рожи у них были довольные, одеты они были в майки.
- Привет, бойцы! - помахал я им рукой. - У вас сегодня выходной, что ли?
- Ха-ха-ха! - ржали Мицук с Другом, - мы на карантине! Такой кайф, никаких тебе занятий, маршировки! Кормят тут как на убой, тишина и спокойствие.
Мицук взял в руки гитару и заиграл мажорное:

Так пусть же Красная сжимает властно
Свой штык мозолистой рукой,
Ведь все должны мы
Неудержимо
Идти в последний, смертный бой!...

- Как это вы туда попали? - заинтересовался Пожидаев. - Как бы и нам к вам?
- Проще простого, - ответил Друг, - с утра подошли к медбрату и заявили, что у нас понос. Потом пришёл доктор и сказал, что у него подозрение на дизентерию, поэтому нас надо подержать недельку две в карантине.
- Вот здорово! - восхищённо вскрикнул Витька Пожидаев.
- Ну и жучары же вы, - вздохнул я. Мне тоже захотелось вот так же, как Мицук с Другом поваляться в санчасти.
- Давай тоже попробуем попасть на карантин? - спросил  меня Витька Пожидаев.
- А почему бы и нет? - ответил я.

После обеда, как правило, была самоподготовка, а там и до ужина недалеко. После ужина все околачивались на стадионе. Я пробежал 10 кругов, повисел на турнике и потопал в казарму. В 22:00 вечерняя поверка и отбой.

Сонная рутина

24 июля, вторник. С утра химтренаж, политинформация, завтрак. После завтрака все дружно отрубаются на занятиях по радиоприборному комплексу и по правилам стрельбы. Попробуй не отрубись, когда майор монотонным голосом начинает читать по толстой книге:
"Зенитный артиллерийский комплекс (ЗАК) С-60 предназначен для уничтожения средств воздушного нападения на предельно малых, малых и средних высотах. Он может применяться для борьбы с наземными и надводными целями.
В состав комплекса входят боевые средства, средства боевого обеспечения и технические средства.
В состав боевых средств входят:
- 57-мм автоматическая зенитная пушка (АЗП) С-60;
- унитарные выстрелы (патроны) УОР-281У, УОР-281, УБР-281У, УБР-281, УБР-281СП.
К средствам боевого обеспечения относятся:
- радиолокационно-приборный (радиоприборный) комплекс СОН-ПУАЗО;
- станция питания орудий (СПО-30);
- центральный распределительный ящик с комплектом электрических кабелей;
- радиолокационно-приборный комплекс РПК;
- труба зенитная командира (ТЗК).
Технические средства включают:
- средства тяги (автомобили типа УРАЛ);
- ремонтную мастерскую;
- комплект полковой мастерской;
- подвижную артиллерийскую ремонтную мастерскую.
Основой ЗАК является принятая на вооружение в 1950 году 57-мм АЗП С-60, которая стала первой отечественной полевой зенитной пушкой с дистанционным наведением силовыми следящими приводами, работающими от ПУАЗО, который в свою очередь управлялся от СОН...
Станция орудийной наводки СОН-9 предназначена для обнаружения, автоматического сопровождения и непрерывного опреде-ления трех координат цели и их передачи на ПУАЗО."

СОН, сон, сон... Когда без конца говорят про  СОН, то сам по себе проваливаешься в самый настоящий сон...
После обеда занимались в парке боевым применением: работа с картой, составление устного боевого приказа. Нам назначили временно нового комбата взамен майора Заборы, который по сравнению с новым капитаном оказывается был мировым парнем. Этот "новый" сразу показал себя, приказав вернуться аж от столовой обратно к батарее, чтобы мы прошли заново с песней под команду "смирно". Весь вечер я маялся, не зная куда себя деть...

Симулянты

На следующее утро мы с Витькой Пожидаевым уже отирались у медпункта. Как только появился доктор, мы сразу же кинулись к нему с жалобами на слабый "стул".
- Может быть съели чего? - спросил доктор, глянув на нас с подозрением.
- Не, мы ничего не ели, - робко  ответил Витька, - не иначе как дизентерия...
- Какой шустрый! - удивлённо сказал доктор, Уже и диагноз сам себе поставил! Ну, что ж, пойдём посмотрим!
Военврач и повёл нас в сортир. Там он нам велел продемонстрировать признаки нашего "недомогания". Но как назло, сколько мы не тужились, ничего у нас не вышло...
- Симулянты! - гаркнул доктор, - Оденьте штаны и марш отсюда!

- Эх, вот невезуха, - сокрушался Витька...
Я с Пожидаевым был полностью согласен. Оттянуться бы с недельку на карантине - это была наша несбывшаяся голубая мечта...


***


Три месяца торчать в этой глуши – это было мучительно. Но ведь некоторые ездили в город, и возвращались оттуда довольные, будто в раю побывали. 
- Эй, други, - спрашивал я этих счастливчиков, - как это вам удаётся в город поехать?
- Да проще простого, - отвечали мне, - надо только  найти в себе какую-нибудь болячку.
- Болячку? Типа поноса? Это я уже пробовал, не пролезло...
- Ну, так ведь полно всяких других болячек: язва желудка, порок сердца, остеохондроз, ангина... Зубы могут заболеть... Этот военврач, что тут у нас, он же ни черта лечить не может, он же коновал... Так что при любом серьёзном заболевании он отправляет больных в уссурийский госпиталь.
- Зубы? – задумался я. А ведь у меня действительно зуб один немножко того... Если что-то горячее пью или ледяную воду, то чувствую дискомфорт.

Письма


Как только стал известен адрес нашей полевой почты, все тут же засели строчить письма родным и подругам. Я тоже написал письмо маме домой, в котором описал коротко нашу лагерную жизнь. Конечно же написал об удивительном исцелении моей раненой ноги... Отправил также письмо Валентине, для того, чтобы она сообщила мой адрес Галке...
Вскоре пришло письмо из дома. Мама радовалась, что у меня всё нормально с ногой. У них тоже всё было в порядке. Отца уже выписали из больницы.
От Галки письма не было. Вспомнилась песня Валерия Ободзинского:

Из далёкой дали шлю тебе письмо,
 Ты пожмёшь плечами, получив его.
 Ты меня забыла, время шло к тому,
 Можно только удивляться странному письму.

Я тебя забыть не смог, потому и шлю письмо,
 Но его писал не я, а любовь моя.

 Нет, конечно я предстваляю, пока моё письмо дошло до Владивостока, потом Валентина отправила письмо с моим адресом на Север... А до Севера письма идут наверно долго... Вон как мы в позапрошлом году добирались до Нелькана - аж полмесяца! А там ещё ведь до партии, до отряда надо добраться... Письмо это перемещается в пространстве то на вездеходе, то на оленях... Если не потеряется, то дойдёт. А потом ответ будет также месяц-другой идти обратно...


Из дневника курсанта:

25 июля, среда. Вчера, после обеда, невзирая на неудачу с симуляцией дизентерии, записался к врачу.
 С утра занимались строевой подготовкой, потом занимались в парке. Сначала я был пятым орудийным номером, потом повысили - стал командиром орудийного расчёта. День выдался душный, жаркий, но пролетел он как-то быстро. На обед, как обычно, давали борщ и перловую  кашу с тушонкой.
 После обеда опять пошли в парк, занимались самоподготовкой. Мухин свирепствовал, гонял всех строем и поодиночке, требовал беспрекословного подчинения. В 17:00 мы с Витьком Пожидаевым вдруг вспомнили, что мы больные и что нам надо на приём к майору медицинской службы. Витёк Пожидаев с закутанным горлом, у него, типа гипофиз опух. Майор долго раздумывал, затрудняясь с диагнозом, а потом сказал, что современная медицина таких заболеваний не лечит и назначил приём на утро. Потом майор принял страдающих зубами, в том числе Серёгу Иванченко и меня. Осмотрев нас, майор сообщил, чтобы мы были готовы завтра поехать в Уссурийск, в госпиталь.

***

Вечером я  пробежал по стадиону 6 кругов. После ужина я пошёл в гости в 3-ю батарею, смотрел там телевизор. Сижу, смотрю всё подряд. Глянул направо, вижу Ренат Хасанов сидит. Я хлопнул его по плечу: - Здорово, Хусейн, как дела? Как служба?
Ренат аж вздрогнул: - Костя? Это опять ты? Я тебя почти месяц не видел, и так хорошо было...
По телеку шла "Божественная комедия" в исполнении кукольного театра Сергея Образцова. Образцов выступил перед спектаклем с вступительным словом:
"Создал Бог Адама и Еву, поселил в Раю. Хорошо жилось им в Раю - и красиво, и тепло, и сытно. Одно плохо - скучно. У всех зверей, у всех птиц - дети, а у них нет, потому что безгрешны. Скучно! Съели Адам и Ева запретное яблоко. Изгнал их Бог из Рая. Трудно им стало, да зато не скучно. А если бы не вкусили Адам с Евой запретного плода, если бы они побоялись божьего гнева?! Не родились бы у них дети, а у тех детей - свои дети. Не было бы и нас с вами. И уж конечно, не появился бы и этот спектакль"... 
Спектакль интересный, но конца я не досмотрел, потому что видимость отвратительная. Да ещё надо было сходить в туалет, а то потом с песней топать по дорожкам и поверка...
На следующее утро я решил обязательно пойти в медпункт и пожаловаться на зуб.

***

26 июля, четверг. Ночью снилось что-то хорошее, но сон был резко прерван командой "Подъём!", после чего от сна не осталось ни клочка воспоминаний. Губаря вчера назначили сержантом 1-го отделения. Лычек у него пока нету, но уже доверили проводить зарядку.

После завтрака Мохорадзе, Пожидаев и я ожидали врача. Врача всё не было, видать ещё не отошёл с похмелья. Медик появился только к  11:00. Первым делом он осмотрел курсанта Людвика, страдающего головой, судя по бинту.  Насколько можно было понять со слов самого Людвика и окружающих, машина, на которой ехал Людвик, перевернулась... а полковник Гриценко, то есть начальник военной кафедры, забрал у Людвика бутылку водки и разбил её об голову курсанта... Выходит поэтому голова у Людвика и была перебинтована... Живут же люди, такая у них интересная жизнь!
  После Людвика дошла очередь и до нас. Я пожаловался на зуб. Зуб, если честно, не болел, но я сделал болезную физиономию и врач внёс меня в список, отправляющихся в госпиталь. После он взялся за осмотр Мохи и Пожидайчика...

Короче говоря, когда мы вчетвером подошли к машине, то там уже сидело шесть рыл с бычьими шеями - больные... Нам места в машине не было, однозначно. Медик записал нас на следующий рейс, на понедельник. Мне ничего не оставалось, как заступить дневальным в наряд.

***

27 июля, пятница. Утром химтренаж. Одеть противогаз за 7-8 секунд - не проблема. Проблема - снять. Когда снимаешь противогаз, он рвёт с головы волосы клочьями. Волосы от этой тренировки летят как с одуванчика. Однако на этот раз меня противогаз не касается, потому что я стою "на тумбочке" дневальным, охраняю комнату с оружием. Народ отправляется на занятия, а я мету территорию колченогой метлой, мою полы шваброй. По поручению дежурного я бегал по всей части и разыскивал офицеров для того, чтобы сообщить им приказ начальника штаба - собраться в штабе.
Устал, как собака, не выспался, потому что почти всю ночь читал "Тропой Кулика" про Тунгусский метеорит. Вот ведь загадка! В 1908 году космическое тело прочертило небо и взорвалось с оглушительным хлопком и вспышкой. Что это было - по сей день непонятно. Может быть космические пришельцы потерпели крушение?  А может быть ... а вдруг это какие-то неведомые артилеристы сбили ракету Космос - Земля?
 Главное, что геологи тамошние металлометрию сделали, а анализы ничего не показали... Что же тогда взорвалось? Глыба льда? Взорвалась и выпала дождиком, не оставив следа...
28 июля, суббота. После завтрака нас повели в парк. До обеда занимались боевым применением. Загоняли нас до изнеможения: - К бою!  Отбой! В укрытие!  К орудию! К бою! Проверить установки! Веер по буссоли! Веер по РПК! Расчёт, за орудие!
Жара, духота, солнце печёт, а мы бегаем туда-сюда. Все в мыле, как загнанные лошади. А тут ещё Ворон, негодяй стажёр-комбат ещё добавил "перца", крикнув: "Газы!"
Пришлось всем срочно натягивать противогазы на потные головы. После противогазов морды у всех были красные, мокрые и грязные...
29 июля, воскресенье. В лагере был Спортивный праздник. Весь день бегали по стадиону, прыгали, подтягивались на турнике. После обеда я спал. Спать - приятнее всего!

Зуб

Понедельник. Как здорово было ехать на зелёном уазике с крестами на боку! Мохорадзе, Витёк, Людвик и ещё человека два сидели в чреве автофургона и радовались этому небольшому путешествию. Мы мчались мимо полей и деревень. В запылённом окошке можно было разглядеть сельских жителей, копошившихся в поле и девушек в цветастых платьях.

 В госпитале мой зуб осмотрел стоматолог и сказал:
- Ну, что есть небольшое пятнышко. Похоже на кариес. Надо пломбу ставить...
- Сверлить будете? – спросил я и лоб мой покрылся испариной. Мысль о том, что зуб будут сверлить, что будет такая неприятная боль, эта мысль нагоняла на меня ужас.
- Ну а как же? Конечно сверлить, - улыбнулся дантист. - Я почищу это место и поставлю пломбу.
- Нет! Не надо сверлить! Лучше выдерните этот зуб! – предложил я. Я был уверен, что зуб этот какой-то неправильный. Мне казалось, что лучше будет не возиться с этим зубом, а сразу же удалить, чтобы потом на его месте мог вырасти новый, здоровый зуб.
- Ну, как хочешь, - пожал плечами дантист и сделал обезболивающий укол. Потом он поплевал на ладони и взялся за клещи. Зуб сидел крепко, но дядька был здоровый, так что он вытащил зуб довольно быстро.
- Вот, смотри, - говорил он, показывая мне зуб, - совсем здоровый, его бы подлатать, так он ещё бы сто лет простоял!
- Не, - махнул я рукой, - чего там латать? Новый вырастет!
- Ха-ха-ха! – ржал доктор.  - Вырастет? Держи карман шире! Это у малых детей вырастают, а ты уже взрослый, новые зубы у взрослых не растут!

Крёстная

До возвращения в часть в 17:00 у меня было ещё уйма времени. И дёрнуло же меня вырывать этот дурацкий зуб мудрости... От обезболивающего укола вся челюсть онемела... Куда же теперь податься?
- Ты далеко не уходи, - предупредил медбрат, сопровождавший всех болезных, - а то тут патрулей, как собак нерезанных. Неровён час - нарвёшься на патруль...
Предостережение медбрата я пропустил мимо ушей, и решил зайти к своему дяде Коле, маминому брату, который жил недалеко от кинотеатра "Россия".  Дом я нашёл без труда, потому что не так давно побывал у родственников...

***

Дверь открыла тётя Вера, моя крёстная.
- Вовка, ты как в наших краях оказался? - удивилась она.
Я рассказал ей о том, что нахожусь в настоящий момент на военных сборах, что приехал зубы рвать в госпиталь.
- А худющий какой! - ужаснулась тётя Вера и тут же усадила меня за стол и принялась кормить. Борщ  домашний с косточкой, котлеты с картофельным пюре, зелёные огурчики, балычок... Чего только не было! А тут как назло язык парализованный новокаином, ничего не чувствует. Водка холодная в графинчике, пиво в бутылке... Как бы там ни было, но наелся я до отвала, и меня тут же потянуло в сон.
- Ты, Вовка, ложись, поспи, - хлопотала тётя Вера, расстилая постель, - отдохни немножко. Так неожиданно ты заехал... А я тут одна, твой дядька уехал куда-то по делам своей Сельхозтехники, Рая давно уже не заходила, Зина во Владивостоке, а Света в Хабаровске - учится...
Под периной у тёти Веры была такая париловка, что я вспотел. Непонятно, как это люди вообще спят под периной?  Даже  на минутку не смог толком расслабиться из-за этой перины...
Поблагодарив свою крёстную  за тёплый приём, я вышел в город, чтобы неспешно пройтись по шумным улицам перед возвращением на полигон.

Патруль

Я шёл по городу и наслаждался городской сутолокой, весёлыми лицами людей. Действие наркоза постепенно проходило, побаливал вырванный зуб, но настроение было замечательное. Всё было прекрасно до того момента, пока меня не окликнул кто-то. Я сразу и не понял, что это ко мне обращаются:
- Рядовой! Рядовой! Ты что, уснул?
В моём поле зрения появился угрюмый офицер, который и обращался ко мне. Рядом с ним стояли два солдата. Все они были с красными повязками на рукаве, на которой стояло слово "Патруль".
- Ты почему честь не отдаёшь? Предъяви документы! - рявкнул офицер.
Я аж похолодел. Какие документы? Откуда? Паспорта ведь в каптёрке, в сейфе... Ёлки-палки! Сейчас арестуют и на гауптвахту! Достанется мне...
- Ну, где документы? Что ты там копаешься? Пьяный что ли? - нетерпеливо торопил офицер. Но тут один из патрульных его позвал: - Товарищ майор, тут  Вас один  офицер  спрашивает...
Майор глянул на меня косо, что-то пробурчал и повернулся ко мне спиной. А тут ведь народ туда-сюда ходит. Я стою, как пень посреди тротуара... Ну, чего мне тут стоять и ждать? Наказание для меня они обязательно придумают... Мне это надо?  А что, если мне тихонько смыться?
 Я убедился, что офицер занят разговором с каким-то полковником, а солдаты патрульные тоже там... В один миг я рванул с места за угол дома, и понёсся что есть мочи, лавируя между прохожих. В считанные секунды я добежал до поворота и юркнул в ближайший переулок. Поминутно оглядываясь, я пробирался дворами, боковыми улочками. Убедившись, что погони за мной нет, я замедлил бег и отдышался.  При подходе к госпиталю я не упускал из глаз ни одного военного и заблаговременно готовился отдать честь всякому, кто был одет в форму, даже вахтёрам, стоявшим  при входе в ресторан. Так уж у них принято - лапу к уху, такой обычай....

Забор и Калитка

Майор Забора никуда не пропал, он по-прежнему ошивался где-то неподалеку и отравлял нам жизнь, как только мог он. Вечером Забора наткнулся на строителей, которые возвращались с пирушки. Наверно день рождения у кого-то справляли.  Забора сразу же увидел, что перед ним нарушители воинской дисциплины.
- Что у вас за вид, курсанты? Сапоги грязные, воротники растёгнутые, ремень висит...
- Так ведь команда вольно была, - невозмутимо отвечает Лёха Яхно.
- Что?! Шуточек всяких и расхлябанности не потерплю! Туго вам придется, ребята. Фамилия у меня Забора. С виду я человек мирный,  но  по натуре я ого-го! Так что советую не выводить меня из терпения.  Как ваша фамилия, курсант? 
Лёха  молчит...
- Ну, смелее! Я Забора, а вы? Не заставляйте меня повторять вопрос. Небось думали, курсант, что мимо меня проскочить можно? Меж собой наверно меня Забором называете? Ну, так знайте, через такой "Забор" вам не перескочить.
- Зачем проскакивать, товарищ майор? - нагло улыбается Лёха, - Можно ведь и в калитку пройти!
- Разговорчики! Шутник... Проскочишь у меня... Как фамилия?
- Курсант Калитка, товарищ майор,  - ухмыляется Лёха.
- Три наряда вне очереди! - гремит Забора. - Доложите старшине о взыскании, курсант Калитка! Завтра проверю!
- Есть! - отозвался Лёха...

***

Наутро майор Забора появился перед строем и подозвал к себе старшину Буханкова:
- Старшина, где этот наглый курсант? Э... Калитка!
- Калитка? - удивляется Буханков. - Нету у нас курсанта с такой фамилией.
- Как нету? Калитки нету?  - переспросил Забора.
- Никак нет! - подтвердил старшина Буханков. - Вот список, можете лично убедиться.
Майор Забора глянул в список, пробежал его глазами, а потом зашагал вдоль строя, пристально вглядываясь в лица курсантов. Возле некоторых ребят он останавливался, приближался вплотную, но нигде не находил наглой физиономии курсанта "Калитки". Лёха тоже стоял в строю, но был аккуратно выбрит, причёсан, застёгнут на все пуговицы, а сапоги блестели, так что утром совсем не был похож на самого себя вечернего. Так и не найдя "Калитки", Забор удалился из расположения роты...

Его счастье, что он ушёл, а то сам попал бы под прицел подполковника Штанько. Штанько появлялся в казарме не часто, но всякий раз разделывал всех под орех. Майор Забора не был исключением, даже наоборот: Штанько издевался над майором Заборой, как изощрённый садюга... Но на этот раз Заборе повезло, чего не скажешь о простых курсантах и старшинах. Как ни старались наши старшины, но Штанько всегда находил какие-то непорядки и видел насквозь злостных нарушителей дисциплины и формы одежды. Наряды вне очереди он раздавал направо и налево.
 - Живете здесь, как свиньи в берлоге! - ругался он, находя повсюду пыль и грязь, хотя дневальные перед его приходом всё вычистили и вылизали. Досталось от подполковника  Штанько и нашему замполиту - любителю выпить, случайно оказавшемуся в расположении батареи. Штанько выговаривал  ему за пристрастие к алкоголю:
- Если бы вы не пили, капитан, давно были бы майором...
- Спасибо за совет, товарищ подполковник, - отвечал капитан. - Но когда я выпью, всегда чувствую себя не то, чтобы майором, а вообще... будто я совсем молодой курсант и собираюсь по девкам ударить...
- Эх, молодёжь! - хмыкает Штанько и уходит в штаб, по дороге успевая распечь за расхристанный вид курящих у казармы курсантов.

***

Жёсткий порядок, который требовали майор Забора и подполковник Штанько, обеспечивали круглые сутки наши старшины и сержанты. Тумбочки и табуретки стояли ровным рядом, в одну линию. На тумбочки вечером складывалась роба, рядом стояли сапоги. Сапоги надо было постоянно начищать до блеска, при том, что они постоянно покрывались пылью и грязью. Но вот что больше всего доставало - так это обязанность подшивать воротнички. С этими воротничками было столько возни, столько времени уходило, да ещё пальцы все были исколоты иголкой... Кому-то из нашего взвода пришла посылка, в которой была белая материя, одна сторона которой была как бы полиэтиленовой. Мы тут же разрезали эту материю на полоски и пришили себе подворотнички, которые не пачкались, не мялись и выглядели всегда так, будто их только что пришили. То, что от них шея потела, прела и натиралась  - это пережить можно было, главное - больше нам не требовалось ежедневно мучиться с пришиванием воротничков.

В казарме сержанты и старшины требовали от нас  поддерживать образцовый порядок. Кровати заправлялись все аккуратно и на один манер. Если на постели сержант замечал малейшую складочку, то курсант должен был тут же устранить повод для замечания.
Проверка порядка в казарме была рутинным мероприятием. Старшина, открывая очередную тумбочку, возмущался:
- Почему гантели в тумбочке! Мышей развести хотите?

За любые пререкания курсант тут же мог схлопотать наряд вне очереди. Не надо быть ясновидящим, чтобы догадаться, что наряды вне очереди на меня сыпались, как из рога изобилия. Замечания и взыскания за внешний вид, за плохо вычищенные сапоги, за небрежно заправленную кровать, за пререкания со старшими по званию я получал как от нашего сержанта Иванова, так и от старшины Мухина. И потом я должен был стоять дневальным у тумбочки со штык-ножом на поясе, драить полы в казарме...

Драили мы с Витькой Пожидаевым полы в казарме. Смотрим, идет наш  старшина Мухин. Витька Пожидаев  говорит:
- Давай, Костя, со старшиной пошутим!
- Хватит, Витёк! Уже с сержантом пошутили... Давай быстрей домоем, нам ещё подметать возле казармы. На обед бы не опоздать...

11 августа. Произошло столкновение двух Ту-134 над Днепродзержинском, в результате чего погибли 178 человек, включая футбольную команду «Пахтакор».

11 августа. В СССР была расстреляна Антонина Макарова («Тонька-пулемётчица»), в годы Великой Отечественной войны перешедшая на сторону противника и лично расстрелявшая около 1500 советских граждан. Первая смертная казнь, применённая в СССР к женщине в послевоенное время.

Дневальный

Обязанностей у дневального было вагон и маленькая тележка. Дневальными назначались только курсанты. Дневальный по подразделению подчинялся дежурному по подразделению.  Дежурными были сержанты и старшины, которые  обычно били баклуши, перекладывая всю работу на плечи дневального. А вот дневальный должен был охранять оружейную комнату, имущество подразделения и личные вещи солдат и сержантов.
Служба дневального проходила внутри помещения у входной двери, вблизи комнаты для хранения оружия. Дневальный должен был успевать сделать многое, мечась по всей казарме, но при этом основное  место было у тумбочки.

Дневальный по подразделению был обязан:

- торчать у тумбочки,
- не пускать в казарму посторонних лиц,
- следить за комнатой для хранения оружия,
- своевременно подавать команды согласно распорядку дня,
 - будить личный состав при общем подъеме,
- следить за тем, чтобы военнослужащие курили, чистили обмундирование только в отведенных для этого местах;
- поддерживать внутренний порядок в помещениях, на закрепленных участках и требовать от всех военнослужащих их соблюдения, то есть держать пол в казарме чистым и подметать двор перед казармой,
- по прибытии в подразделение прямых начальников, от командира подразделения и выше, и дежурного по части подавать команду "СМИРНО", а ещё надо было при отсутствии дежурного докладывать: "Товарищ подполковник, за время моего дежурства никаких происшествий не произошло!"
- дневальный обязан был  знать, где находится дежурный по подразделению. Обо всех замеченных нарушениях дневальный должен был докладывать дежурному по подразделению.
-  по прибытии в подразделение других офицеров подразделения, а также старшине подразделения и военнослужащих не своего подразделения вызывать дежурного. Орать надо было: "Дежурный по подразделению, НА ВЫХОД!"
При этом дневальному нельзя было сидеть на тумбочке, болтая ногами. Нельзя было сидеть и на табуретке, склонив голову на тумбочку, нельзя было чутка покемарить...
Да ещё надо было быть застёгнутым на все пуговицы, сапоги чтоб блестели, как яйца у какого-то там кота, а ремень затянут так, чтобы двух пальцев нельзя было просунуть.
В качестве развлечения дневальному разрешалось наслаждаться чтением Устава караульной службы.

***

Я стоял дневальным.  Позвонил  кто-то из штаба по телефону. Я взял трубку и слышу:
- Позови замполита!
- А кто спрашивает?
- Позови замполита, едрёна вошь!
- А спрашивает кто?
- Позови замполита!
- А кто это?
- Кто-кто, конь в кожаном пальто!
- А, это вы, товарищ майор, так бы сразу и сказали...

Это оказывается майор Забора звонил!



Запевала


Противнее всего мне было заниматься строевой подготовкой. Практически каждый день мы топали на плацу, как истуканы, отрабатывая на ходу команды "направо", "налево", "кругом". Также строем ходили в столовую и из столовой, строем бегали поутру, строем маршировали с песней по вечерам.
Курсант Воронов анекдот рассказал в тему:
Две старушки собирали грибы в лесу и заблудились. Плутали,плутали, совсем  из сил выбились. Выходят они  на полянку, а там сержант на пенёчке сидит. Старушки  к нему кинулись:
 - Служивый, мы на станцию правильно идем?
 - Ну где правильно, где правильно?  Одеты не по форме, ступня ставится нечетко...



Вечером устраивалась прогулка. Все строились и шли колонной по тем самым дорожкам, по которым бегали по утрам. Идти надо было строевым шагом и с песней. Старшина из второй роты обладал исключительным слухом, и от его ушей и глаз нельзя было скрыть  безголосое открывание рта или какие-то голосовые особенности. Этот уникум расслышал среди нестройного хора курсантов мою лужённую глотку.
- Будешь запевалой! – сказал старшина тоном, не терпящим возражений. Так стал я ротным запевалой. Сначала старшина хотел, чтобы я пел вот эту песню:

Шла с учений третья рота
У деревни на виду.
Мимо сада-огорода,
Мимо девушек в саду...

Или вот эту:

Первой роте сегодня ты ночью приснилась,
А четвертая рота заснуть не могла.

Но и у этой песни никто не знал всех слов, поэтому наша рота в основном пела вот эту песню:

У солдата выходной пуговицы в ряд
Ярче солнечного дня золотом горят
Часовые на посту в городе весна
Проводи нас до ворот
Товарищ старшина товарищ старшина

Идет солдат по городу по незнакомой улице
И от улыбок девичьих вся улица светла
Не обижайтесь девушки но для солдата главное
Чтобы его далекая любимая ждала...

Неплохо у нашей роты получалась   старая, добрая солдатская песня:

Путь далек у нас с тобою,
Веселей, солдат, гляди!
Вьется, вьется знамя полковое,
Командиры впереди.

Солдаты, в путь, в путь, в путь...

А для тебя, родная,
Есть почта полевая.
Прощай, труба зовет.
Солдаты, в поход!

Каждый воин - парень бравый,
Смотрит соколом в строю.
Породни... роднились мы со славой,
Славу добыли в бою.

А для тебя, родная,
Есть почта полевая.
Прощай, труба зовет.
Солдаты, в поход!

Пусть враги запомнят это -
Не грозим, а говорим:
Мы прошли, прошли с тобой полсвета,
Если надо - повторим.

Но однажды я взял и запел "Маркитанку":

     Отшумели песни нашего полка,
     Отзвенели звонкие копыта.
     Пулями пробито днище котелка, 
     Маркитантка юная убита.
    
     Нас осталось мало: мы да наша боль.
     Нас немного и врагов немного.
     Живы мы покуда, фронтовая голь, 
     А погибнем - райская дорога. 
    
     Руки на затворе, голова в тоске,
     А душа уже взлетела вроде.
     Для чего мы пишем кровью на песке?
     Наши письма не нужны природе. 
    
     Спите братцы, братцы, все вернётся вновь,
     Все должно в природе повториться:
     И слова, и пули, и любовь, и кровь...
     Времени не будет помириться. 

Песня сразу же пришлась всем по душе, и наша рота  теперь каждый вечер пела только её, маршируя по дорожкам, посыпанным жёлтой дресвой.

Воинские будни

Мы занимались сборкой и разборкой автомата, изучали пушку. Поочерёдно каждый из нас побывал в шкуре всех номеров орудийного расчёта, наводчиками по азимуту и по углу места, заряжающими, командирами взводов и командирами батареи. Командовать тоже было непросто, надо было правильно и чётко произносить команды, а для этого надо было хорошо понимать всю эту "кухню".
Занимались физподготовкой, делали всякие упражнения, стоя в строю. Отжимались от пола, подтягивались на турнике. Наш сержант показывал нам, как надо крутить "солнце". Он в этом деле был прямо как настоящий гимнаст.
На занятиях в поле мы отрабатывали учебные команды , то есть учились действовать в случае ядерного удара (вспышки) . Сначала майор проводил занятие, объяснял что нужно делать при поступлении команд
"Вспышка слева!", "Вспышка справа!" , "Вспышка с тыла!"
Потом мы эти команды отрабатывали с сержантом.
Стояли мы, или шли строем , но как только звучала такая команда, то нужно было тут же упасть на землю и лечь в противоположную сторону от  "вспышки",  спрятать кисти рук под голову, а автомат под себя, чтобы "ствол не поплавился от радиоактивного жара".
Падать на землю ногами в сторону «вспышки»  следовало в любом месте, в любую погоду, невзирая на грязь, лужи, пыль, коровьи лепёшки. При этом пятки ног должны быть вместе, и это было архиважно!
Пос ле таких тренировок мы были грязные, зато наши мучители были очень довольные...

***

Очень редко доводилось встретиться с нашими однокурсниками, служившими в других батареях. Витя Москвичёв даже в суровых условиях лагерных сборов был аккуратен, вся форма у него была выглажена, со стрелочками. Степаныч и Петрович выглядели бравыми вояками... Не говоря уж о "Генерале" Панфилове...Но для нас они оставались прежними однокурсниками, невзирая на лычки на погонах... Когда встречались, то заговаривались так, что ничего вокруг не замечали.    Однажды майор Забора наткнулся на наших ребят, увлечённых разговором.  Они конечно же Забору не заметили и не отдали честь. Забора грозный такой, спрашивает  тихо, но угрожающе:
- Товарищи курсанты, ваши фамилии?
Ребята чётко прокричали:
- Соколов!
- Скворцов!
- Голубь!
Майор Забора был озадачен:
- Вы что, братья?
- Нет, однофамильцы! - бодро ответил "Отец"-Соколов. - Разрешите идти?
- Идите..., - рассеянно ответил майор Забора.



***

В дождливую погоду мы занимались в расположении роты. Сидели в учебном классе и записывали таблицы "метеосредний", разбирались с выбором способа стрельбы при отсутствии радиолокационных помех. О работе расчёта РПК мы также узнавали, сидя в учебном классе.
Занятия с нами проводили офицеры. Дождь хлестал своими брызгами в окно, а преподаватель в погонах монотонно говорил:
- Цель обороны - удержать позицию, уничтожить противника на переднем крае и создать благоприятные условия для наступления. Оборона должна быть устойчивой, активной, противотанковой, противовоздушной и противодесантной,
глубокоэшелонированной и готовой к длительному ведению боя в условиях применения противником оружия массового поражения.
Подразделения должны упорно оборонять занимаемые позиции даже в условиях полно¬го окружения и отсутствия тактической связи с соседями.
     Устойчивость и активность обороны дости¬гается: выдержкой, стойкостью и упорством обороняющихся войск, их высоким моральным духом; непрерывной разведкой противника, своевременным вскрытием подготовки его к наступлению.
Оборона вкючает в себя боевой порядок войск, системы огня, инженерное оборудование местности...
К примеру,  мотострелковый взвод состоит из командира взвода, пулемётчика, гранатомётчика, помощника гранатомётчика, стрелков и водителя БТР...
 Отделение обороняет полосу длиной 100 метров, взвод обороняет опорный пункт 400х500 метров, батальон - 5х3 км, полк 10х10 км, дивизия 20х20 км...
Готовность системы огня определяется наличием боеприпасов, наличием боевого порядка...
 
Река Шуфан после дождя вздувалась и вода в ней текла мутная.

***


Но почему же нет письма от Галки? Я смотрел в звёзды на ночном небе и пытался сложить стихи о любви, но получалась какая-то ерунда:

Где-то очень далеко,
за чертою горизонта.
Там, где нету ничего,
кроме тундры и работы.

Ты живёшь в палатке драной,
спишь на нарах, пьёшь чаёк.
Поднимаясь утром рано,
получаешь свой паёк.

Ты меня совсем забыла,
что-то долго нет письма...
Или может разлюбила?
Опечален я весьма...



Лекция замполита о противнике номер один


На занятии по политической подготовке кто-то с  места, скорей всего курсант Воронов, язва этакая, закидал нашего замполита вопросами:
-Товарищ капитан, скажите пожалуйста, чего ради нас здесь "маринуют" целых три месяца? О каком-таком вероятном противнике всё время говорят? Какой может быть противник, когда в мире происходит разрядка?
Замполит поморщился, как от зубной боли, и обвёл взглядом всех нас.
- Вот, значит, что вас волнует? Наверно думаете, что зря тут сапоги изнашиваете? Зря кашу перловую едите?... Да, ребята, на первый взгляд всё кажется тихим и мирным, но знали бы вы, какие волки нас окружили со всех сторон... Есть у Советского Союза друзья, но есть также враги. Вероятным противником номер один являются Соединённые Штаты Америки.
- Но как они могут быть нашими врагами? - не сдавался всё тот же курсант, сидевший где-то в полумраке, - ведь они были нашими союзниками во Второй мировой войне.
- Союзники? - усмехнулся замполит. - Как же, пришлось им стать союзниками... Только перед этим они собственно и выкормили Гитлера и натравили его на первое в мире государство рабочих и крестьян...
Однако давайте углубимся немножко в историю, чтобы понять, что такое есть США.


***


В Северной Америке проживало около 400 племён индейцев. Европейская колонизация прервала естественный ход развития индейцев. Большое число индейцев Северной Америки было истреблено колонизаторами.  Взамен коренного населения на американский континент были завезены рабы. Таким образом,  в США  в начале 17 века возникло рабство, как система рабовладения и использования труда рабов, существовавшая в британских американских колониях. Большинство рабов были неграми, насильно вывезенными из Африки, и потомками этих негров.

Соединённые Штаты Америки были образованы в  1776 году при объединении тринадцати британских колоний, объявивших о своей независимости. Война за независимость продолжалась до 1783 года и окончилась победой колонистов. Однако коренному населению, то есть индейцам, от этого легче не стало. Многие племена были переселены из традиционных мест обитания в резервации США и Канады. Так, в 1830 году, согласно Закону о переселении индейцев, принятому Конгрессом США, индейцы Атлантического побережья были депортированы в Оклахому, где основная их масса погибла от голода и эпидемий. По официальным подсчётам Бюро переписи населения США в "Индейских войнах" в период между 1775 и 1890 годами погибло 45000 индейцев.

Противоречия между рабовладельческими южными и промышленными северными штатами привели к началу четырёхлетней гражданской войны 1861-1865 годов. Северные штаты одержали победу над южными, что привело к повсеместному запрету рабства в  США.
Вплоть до Первой мировой войны внешнеполитическая активность США ограничивалась интересами на территориях Северной, Центральной и Южной Америки, согласно сформулированной ещё в 1823 году доктрине Монро, провозгласившей лозунг: «Америка для американцев», что означало "не лезьте к нам, и мы вас не тронем"...
Но уже во время Первой мировой войны США предприняли усилия к тому, чтобы выйти в лидирующие позиции на мировой политической арене. В 1914-1917 годы США вели относительную политику нейтралитета, что положительно повлияло на экономику страны.

В 1920-е годы США вели борьбу за политическую экспансию в Латинской Америке, скупая земли и предоставляя кредиты через свои компании. В некоторых странах этого региона США напрямую контролировали финансы и таможню, в ряде случаев подкрепляя своё присутствие армией. Не обошли они вниманием и молодое Советское государство. Практически вся интервенция против Страны Советов шла под эгидой американского военного корпуса. В двадцатые годы нынешнего столетия США переживали бурный экономический рост. Но и в эти благополучные времена в США в среднем в период с 1921 по 1929 год ежегодно прогорали 627 банков, имевших на депозитах примерно $169 млн.

А потом  в США разразилась Великая Депрессия 1929-1933 годов. За три года депрессии обанкротились 4835 банков. На депозитах в них было размещено $3 263 049 000. Банковская система рухнула, пришёл хаос  и банкротство, безработица  приняла гигантские  масштабы. Нищета и голод обрушились на страну. Средний класс полностью исчез.
Новому президенту Рузвельту пришлось пойти на крутые меры, чтобы справиться с кризисом и начать восстанавливать экономику. Одновременно с окончанием депрессии крупные финансисты США стали делать большие вложения в немецкую экономику.

В августе 1934 года американская «Стандарт Ойл» приобрела в Германии 730 тысяч акров земли и построила крупные нефтеперерабатывающие заводы, которые снабжали нацистов топливом. Тогда же в Германию из США было доставлено тайно самое современное оборудование для авиационных заводов, на котором началось производство немецких самолетов. От американских фирм «Пратт и Уитни», «Дуглас», «Бендикс Авиэйшн» Германия получила большое количество военных патентов, и по американским технологиям строился «Юнкерс-87»...

Даже к 1941 году, когда вовсю бушевала Вторая мировая война, американские инвестиции в экономику Германии составили 475 млн. долл. «Стандарт Ойл» вложила в неё 120 млн, «Дженерал моторс» - 35 млн, ИТТ - 30 млн, а «Форд» - 17,5 млн.
Есть сведения, что Штаты представляли Гитлеру финансовые кредиты, снабжали материалами, станками и технологиями.

Соединённые Штаты Америки вступили во Вторую мировую войну 7 декабря 1941 года. Как наши союзники, они могли бы с самого начала войны помочь Советской Армии открытием Второго фронта, но не спешили... Наверно они ждали, что Гитлер окончательно разобьёт большевиков... Но они просчитались, у СССР нашлось достаточно сил, чтобы и в одиночку переломить ход войны. Тогда они зашевелились, понимая, что Красная Армия сможет и без них освободить оккупированную Гитлером  Европу. Таким образом, только  6 июня 1944 года был открыт Западный фронт в Европе!

Победоносное завершение Второй мировой войны и проведённые атомные бомбардировки Японии в августе 1945 года стремительно изменили роль и значение США в европейской и мировой политике. Весьма успешное осуществление в 1947-1952 годах плана экономической помощи странам Западной Европы, получившее название плана Маршала позволило США окончательно «закрепить» за собой доминирующее экономическое и политическое влияние на Западную Европу, а затем и на другие регионы мира.

С 1940-х годов Соединённые Штаты принимали участие во множестве вооружённых конфликтов и военных переворотов во всём мире, среди которых война в Корее 1950-53 годов, переворот в Иране в 1953 году, операция в заливе Свиней в 1961 году, война во Вьетнаме, в которой США участвовали с 1965 по 1973 годы... По развязанным Штатами грязным войнам и конфликтам всем отчётливо видно, что они несут свою "свободу"   на штыках, а "демократию" сбрасывают с  бомбардировщиков...

После окончания второй мировой войны экономика США была на подъёме, Штаты превратились в сверхдержаву, аппетиты которой стали расти непомерно. Началась гонка вооружений, в том числе ядерных, приметой времени стала холодная война, то есть  экономическая и идеологическая конфронтация между СССР и США. Характерным явлением в США стал маккартизм - своего рода "охота на ведьм". Это явление  выразилось обострением антикоммунистических настроений и политическими репрессиями против инакомыслящих.
Маккартизм бросил тень на американскую демократию и осложнил отношения США с союзниками. В то же время, согласно предварительным условиям Плана Маршалла, подобные репрессии в отношении коммунистических партий и им сочувствующих были проведены и во всех странах Западной Европы.
США и СССР создали свои сферы влияния, закрепив их военно-политическими блоками - НАТО  Северо-Атлантический Альянс и ОВД Организации Варшавского договора.
Блок НАТО создан в 1949 году для «отражения советской угрозы», но мы-то знаем, что всё дело в существовании двух систем - системы социализма и капитализма. Не забывайте, что совсем недавно в "демократических" Штатах куклуксановцы линчевали негров, там повсюду висели таблички: "Только для белых!", "Для цветных".

Вспомним, что такое капитализм.  Капитализм - это экономическая система, основанная на частной собственности на средства производства и эксплуатации наёмного труда капиталом.  Капитализм сменяет феодализм, предшествует социализму - первой фазе коммунизма. Капиталисты сознают, что конец их системы неминуем, но продолжают отчаянно сопротивляться, выискивают  всевозможные  средства против пробуждения национального самосознания в странах, попавших под их влияние, ищут новые формы борьбы против социализма...

Вот только что, 8 сентября, в Москву приезжал американский сенатор Эдвард Кеннеди. Они обсудили советско-американские отношения и пришли к выводу, что эти отношения неудовлетворительны. Причины такой оценки:

1. В отсутствии второго соглашения по переговорам об ограничении стратегических вооружений, известное как ОСВ-2.
2. В компании, развёрнутой западными СМИ  "о нарушении прав человека в СССР"
3. В неподдающейся контролю военной угрозе с обеих сторон.
4. В смыкании новой американской администрации с врагами СССР.

Сейчас в США 39-й президент Джимми Картер, при котором  уровни безработицы и инфляции  взлетели высоко, как никогда. В этом году США стоят на грани экономической катастрофы...

Некоторые сомневаются, говорят: "Капитализм загнивает, да что-то не видно его агонии. Вон каких они небоскрёбов настроили, какие у них машины, техника, тряпки, жвачки. У нас такого нет. Выходит, что социализм проигрывает гонку..."
А ответ таков: СССР является второй мировой экономикой, после США. Но не потому, что Америка более эффективно вела экономику, а потому, что Вторая мировая война подорвала экономический потенциал страны, где труд был свободным.
У нас было разрушено полстраны, погиб цвет нации, а американцы только хорошо заработали,  нажились на этой войне. Они поставляли технику и материалы и нашим и немцам и ничуть не смущались тем, что именно они выкормили этого монстра -  Гитлера.
Про лендлиз вы слыхали? А про то, что золотом наша страна заплатила за все эти поставки?

Что же получается? За свою помощь они получили золотом, ничего мы им не должны, но американцы по-прежнему недовольны. Более того, они просто ненавидят коммунистов.
Возникает вопрос:  Почему капиталисты так  ненавидят коммунистов, что они им сделали?

Потому что у нас разная идеалогия. В коммунистическом обществе, при социализме, главное - равенство людей, равные  возможности для всех.  Общественная собственность на средства производства, отсутствие эксплуатации человека человеком. В социалистическом обществе осуществляется главный лозунг: "От каждого по возможности, каждому - по труду. В капиталистическом обществе частная собственность на средства производства, большие капиталы сосредоточены у небольшой части общества. По Марксу собственность всякого капиталиста создается за счет эксплуатации трудящихся. По сути все эти капиталисты, миллионеры и миллиардеры являются паразитами, живущими за счёт труда людей, которых они оббирают до нитки.
Как акулы капитализма не рядятся в демократические тоги, но сущность их выражена главным - ненавистью к справедливому социалистическому строю. Так что не стоит сбрасывать со счетов этого противника, проявившего свою агрессию во многих горячих точках планеты.

- Америка далеко..., а китайцы тут у нас под боком, - не сдавался ехидный курсант, - может быть не Америка, а всё-таки Китай для СССР опаснее?
- Китай? - задумался на минуту замполит, - Да, были у нас трения по поводу острова Даманского... Но всё-таки мы с Китаем не являемся непримиримыми противниками, невзирая на некоторые разногласия. У нас есть общее - социализм, а это главное...

Кстати, на эту тему есть хороший анекдот: "Оптимист учит английский язык, пессимист учит китайский, а реалист изучает автомат Калашникова!"
 Так что, ребята, будьте готовы защитить страну от врагов!
- Всегда готовы! - ответил за всех ехидный курсант.
- Это было бы хорошо, если бы мы всегда были готовы отразить любой удар вероятного противника, - задумчиво произнёс замполит...


Отпуск на два дня


Как ни сложно и ни тяжело было влачить армейскую лямку, мы всё же справлялись со всеми невзгодами и успешно осваивали азы воинской службы.
За успехи в боевой и политической подготовке меня и Мишку Стольникова командир поощрил тремя сутками отпуска.
 Если честно, то я даже не догадываюсь, почему вдруг мне, невезучему, не вылазящему из "нарядов вне очереди" вдруг предоставили отпуск. Неужели размягчило что-то чёрствые, как армейские сухари,  сердца командиров? Или просто писарчук в штабе ткнул наугад в список своим синим, чернильным пальцем и попал случайно в меня?
 В других ротах тоже кое-кому повезло. Мы с Мишкой тут же к Буханкову:
- Товарищ старшина, нам бы гражданскую одёжку получить.
- Нет проблем, - сказал Буханков и открыл каптёрку. Мы переоделись тут же и уже собрались идти, но Буханков нас остановил.
- Зачем спешите? Сейчас ведь ни одной машины в город не идёт. Подождите до завтра, придёт машина и поедете. Да и паспорта все в сейфе, а ключ у замполита. Так что отдыхайте пока.
- Не, мы лучше сразу сейчас, - ответил ему Мишка, - мне надо добираться до Дальнегорска, это далеко. А увольнение только на выходные... Костя, ты идёшь?
- Да, мы пешком быстренько добежим, - поддержал я Мишку, - а паспорта нам ни к чему, мы же не во Владивосток собрались.
- Ну, как хотите, - буркнул Буханков.

***

Из части мы вышли, ещё светло было. Кроме нас из других рот другие ребята также пешком отправились. Идти было легко, ноги сами несли... Ведь домой! Хоть и пара дней всего и большая половина времени уйдёт на дорогу, но всё равно стоит пробежаться по дороге ради нескольких часов блаженства - побывать дома!
Постепеннно спускались сумерки, на тёмном небе зажигались звёзды и вспыхивали зарницы. Мы шли и шли, и постепенно стали уставать. Но что там усталость? Со мной приключилась неожиданная неприятность - ногу мою вдруг схватила какая-то судорога. Я как мог держался, пытался заставить ногу идти, бил её кулаком, щипал, но всё было бесполезно. Мишка уже был где-то далеко впереди, а я отстал.
- Костя, ну что ты там возишься? Давай быстрее! - торопил он меня.
Я доскакал до него на одной ноге и говорю:
- Мишка, с ногой у меня что-то такое, сам не пойму. Судорога что ли...
Мишка скорчил рожу: - Костя! Ну, что же ты ... Ну, давай, ещё немного, вон уже Барановка скоро... Поднажмём ещё!
Чертыхаясь, я доковылял до Барановки и уселся в дощатой будке, служившей автобусной остановкой.
- Всё, дальше я не могу идти, - сказал я, растирая онемевшую ногу.
- Костя, ты же знаешь, мне надо аж в Дальнегорск, это же столько ехать! Если я опоздаю на утренний автобус, то вообще не доберусь до дома...
- Да ладно, иди, - махнул я рукой, - я пока посижу тут. Отойдёт, двинусь дальше.
- Тогда я пошёл? - моргал Мишка.
- Иди, иди! - подмигнул я ему. Мишка растворился в темноте. Я достал сигарету, покурил. Нога постепенно отходила. Прилёг на лавку, попытался расслабиться. Вроде полегчало... Встал и пошёл. Теперь я не бежал, никуда не торопился, поэтому обошлось без судорги...

***

К автостанции в Уссурийске я пришёл утром, часам к девяти. Мишка всё ещё был тут. Его автобус должен был прийти с минуты на минуту.
Я тоже взял в кассе билет и стал ждать своего автобуса. Пришёл рейсовый автобус на Дальнегорск, и  Мишка  тут же отбыл.  От нечего делать  я  с ребятами из других рот точил лясы, обсуждая лагерные проблемы.
- Слушай, - вдруг сказал мне один из ребят, - ты вроде в Арсеньев едешь? Это не твой автобус стоит?
Смотрю, а у автостанции и в самом деле стоит автобус, у которого над лобовым окном надпись "Владивосток-Арсеньев".
- Ё-моё! Точно мой! - воскликнул я и, попрощавшись с ребятами, бросился к автобусу.

***

В автобусе было много свободных мест. Я прошёл в самый конец, где было совсем пусто. Передо мной на нескольких сиденьях разместилась шумная компания. Один из них лениво перебирал струны гитары, пока остальные  что-то наливали втихаря и быстро опрокидывали в себя какое-то веселящее средство. Может быть вино, а может быть и ликёр...
Автобус  тронулся и я уставился в окно. Мимо проплывал городской пейзаж, дома, толпы людей... Выехали за город, и бесконечные поля потянулись вдоль дороги.

***

- А вот как сейчас зайдёт контролёр, да как начнёт проверять билеты! - шутливо грозил пальцем своим друзьям один парень из этой шумной компании.
- Ой, напугал! - хихикала кудрявая блондинка. - Вот они билетики!
"А где мой билет?" - подумал я. Пошарил в кармане, нету. В другом кармане - нету. Вот чёрт! Неужели потерял? А что если в самом деле контролёр? Я принялся лихорадочно рыться в карманах в поисках билета. Билет куда-то запропастился, так что я аж вспотел, пока его искал. Наконец-то билет нашёлся и я вздохнул с облегчением.
- Что там билет..., - продолжал тот парень, - сейчас доедем до Раздольного, а там пограничники... Зайдут в автобус с автоматами и скажут: - Паспорта приготовить, пограничная зона!
- Ой, ой, ой! - смеялась кудрявая блондинка. - Прямо страшно!
"Стоп, - сказал я себе, - какие ещё паспорта? Какая ещё проверка? Мне проверка ни к чему... Паспорта ведь у меня с собой нету, паспорт в сейфе остался..."
- Извините, - робко сунулся я поближе к этой компании, - а разве в Арсеньев автобус идёт через Раздольное?
- Какой Арсеньев? Ты шо, парень? Автобус идёт во Владивосток! А во Владивосток он никак мимо Раздольного не проскочит... , - сообщил мне лохматый парень.
- Как во Владивосток? - изумился я, - Мне во Владивосток ни к чему, мне в Арсеньев надо!
- Ты что, автобус перепутал? - участливо спросила кудрявая блондинка. - Тогда не тяни, попроси водителя остановиться, мы же ещё не так далеко уехали.
Хватаясь за поручни как обезьяна, я одним махом  перелетел через весь  автобус  и внезапно  охрипшим голосом спросил водителя:
- Автобус куда идёт?
- Как куда? Во Владивосток, - ответил водитель.
- А чего тогда у него на лбу написано "Владивосток-Арсеньев"?
- А того... Тебе-то что, в Арсеньев что ли надо? - догадался шофер.
- Ну да! Остановите автобус, пожалуйста!
Водитель пожал плечами и плавно затормозил.
- Смотри, - крикнул он, - вон встречный  автобус остановился. Это тоже рейсовый. Попроси водителя, он тебя до автостанции подбросит.
Пулей я выскочил в раскрытую дверь и помчался к встречному автобусу.

***

Мне очень повезло, я приехал на автостанцию как раз к тому моменту, когда автобус на Арсеньев ещё стоял. На сей раз я уточнил у водителя маршрут, чтобы ещё раз не ошибиться. Слава Богу, на этот раз это был мой автобус и всё было как надо!

Дома я застал всё в более менее нормальном состоянии. Гипертонический криз у мамы уже прошёл. Отца уже тоже выписали из больницы. Он похудел, но выглядел вполне здоровым. Душа моя успокоилась, когда я увидел добрых моих родителей в добром здравии и в хорошем расположении духа. Мама конечно же тут же взялась меня кормить. Господи! Как же дома было хорошо! Мамин вкусный борщ, котлеты, с рисом или с картофельным пюре, с подливкой. Салат из огурчиков и помидоров домашних. Клубничка, смородина, малина, сливы в саду... Отдохнул я дома замечательно у себя на веранде. Слава Богу, что всё дома пришло в добрый порядок, теперь можно было спокойно продолжать нести службу...

 19 августа 1979 года состоялось приземление  космического корабля Союз-34 с космонавтами  Ляховым В. А.и  Рюминым В. В.  Корабль «Союз-34» был послан к орбитальной станции «Салют-6» на замену корабля «Союз-32», для третьего основного экипажа станции — Владимира Ляхова и Валерия Рюмина. Было подозрение, что двигатель корабля «Союз-32» может иметь такие же неисправности, что и в корабле «Союз-33», который не смог состыковаться со станцией и был вынужден досрочно вернуться на Землю.  Во время пребывания на станции космонавты приняли три грузовых корабля «Прогресс-5, ;6 и ;7».
 15 августа космонавты Ляхов и Рюмин совершили выход в открытый космос продолжительностью 1 час 23 мин. Во время пребывания Ляхова и Рюмина на станции планировалась экспедиция посещения на корабле «Союз-33». Однако стыковка корабля «Союз-33» из-за проблем с основным двигателем не состоялась. Предполагалось, что экспедиция посещения вернётся на Землю на корабле «Союз-32», а корабль «Союз-33» должен был остаться для основной экспедиции станции. Ресурс корабля «Союз-32» был рассчитан на 90 суток, и он истекал 26 мая. На замену корабля «Союз-32», 6 июня был послан корабль «Союз-34» без экипажа, на этом корабле космонавты Ляхов и Рюмин вернулись на Землю.
Экипаж установил новый рекорд продолжительности пребывания в космосе — 4200 ч 36 м (175 дней 0 ч 36 м). Валерий Рюмин установил новый рекорд суммарной продолжительности пребывания в космосе за два полёта — 4249 ч 22 м (177 дней 1 ч 22 м).

27 августа, понедельник.
Нас с Витькой Пожидаевым по случаю дня рождения освободили от тягот службы и от нечего делать мы отправились на Шуфан. Вода в речке была холодная, лезть в неё купаться не хотелось. Постирали портянки и носки, посидели на бережку - вот тебе и день рождения... А ещё в этот день - День Советского Кино!
Новости:
27 августа. Власти Мозамбика национализировали 4 португальские горнодобывающие компании, обвинив их в саботаже и незаконном вывозе капиталов.

Обеспечение стрельб

Кроме наших курсантских батарей сразу же за парком, в котором была сосредоточена  техника и пушки, развернулась действующая артиллерийская воинская часть. Аккуратными рядами стояли палатки-шатры.  Низкорослые солдаты с лицами южан, в выцветшем от солнца обмундировании, маршировали, распевая песню:
Артиллеристы тверже шаг,
 По вам равняется отчизна!
Вперёд за мир, вперёд за труд
Вперёд за дело коммунизма!

Пели они с ярко выраженным восточным акцентом, но весело и дружно. Эта часть прибыла на Пушкинский полигон  для стрельб и служила для наших лагерных сборов в качестве обеспечивающей...


Марш-бросок

Подняли нас по тревоге в такую рань, что ещё было сумеречно. Никакой пробежки, ни даже завтрака. Подгоняемые командами сержантов, старшин и офицеров мы вмиг оделись, получили автоматы, рожки с патронами и построились перед казармой. Подъехали крытые брезентом грузовики и мы тут же по команде расселись на деревянных скамейках в кузове и машины тронулись. Очень хотелось спать...
Колонна автомашин с прикреплёнными сзади пушками двигалась согласно приказа в заданном направлении. Прибыли на место и тут же стали отцеплять пушки, выкатывать их на позиции, направляя стволы в сторону предполагаемого противника. Взявший на себя командование батареей подполковник Штанько давал "вводные":
- Бойцы! - говорил Штанько, - в нашем направлении противник совершил прорыв, на нас движутся  танки и пехота   противника. Нам нужно отразить эту атаку.
- Приготовится к стрельбе по наземным целям! - командовал он, - Определить сектора обстрела для каждого орудия, выставить ориентиры! Произвести  разведку поля боя, выставить боевое охранение!

Комбат определял порядок ведения огня:
"огонь одиночными выстрелами, беглый огонь, огонь залпами"...

Стреляли по движимуся танку, то есть по фанерной мишени, где башня была там из натянутой на планках материи. То один боевой расчёт занимал места у пушки, то другой.  Надо было прикинуть траекторию  полёта снаряда, чтобы установить соответственную дальность стрельбы. Наводчиком по дальности в нашем расчёте был я, так что выставил дальность - 20.  По азимуту и по углу места ручки крутили Сандро и Бауло.
Прозвучала  команда:
- Батарея к бою!
Сержант скомандовал: - Орудие к бою!
- По танкам противника огонь!
- Огонь!
Бабах!!!

Выстрел был таким оглушительным, так ударило по ушам, что я обезумел. В первый миг я был готов бежать куда глаза глядят, спрятаться, заползти в какую-нибудь щель. Но оглядевшись по сторонам я увидел, что никто никуда не бежит, все веселые даже, радостные.
- Ура! Есть попадание в гусеницу танка!
Сержант заметил наверно, что глаза у меня, как у бешенного таракана, и спросил:
- Что по ушам шандарахнуло? При выстреле надо открывать рот, тогда не так сильно бьёт по барабанным перепонкам...
- Понятно...
Сержант отошёл от меня и крикнул:
- Заряжай!
Заряжающий Серёга Иванченко со снарядом бросился к орудию.
- Есть заряжай!
- По танку огонь!
Второй выстрел я перенёс уже легче. Пасть на этот раз я раскрыл так, что чуть челюсть не отвалилась.  По ушам всё равно дало, но уже не так сильно и паники у меня уже не было. Танк мы раздолбали вдрызг, так что пришлось обеспечивающей команде ремонтировать планку, на которой была натянута материя.
После танка была ещё стрельба по воздушным целям. Дальность я выставил и тут же отскочил в сторону, чтобы  ушам было легче.Штанько стрелял из  ракетницы в воздух, а нам  надо было выстрелить так из пушки, чтобы снаряд прошёл в зоне полёта этой ракеты. Ба-бах!
- Ура! – заорал Сандро, - попали!
Нам удалось вообще сбить эту ракету, вот это была точность!
- Молодцы, курсанты! - радовался подполковник Штанько, а мы отвечали хором:  -Служим Советскому Союзу!

***

В тот день мы питались сухим пайком, состоящим из галет и консервной банки  перловки с тушёнкой. Кто хотел, тот разогревал перловку на костре, а некоторые ели просто так, холодной. Запивали чаем или водой из фляжек. И конечно же вспоминали стрельбы и шутили:
- Ориентир номер один - бабка с коромыслом.
- Ориентир номер два - сосна с березовой верхушкой.
- Трубка 15, прицел 120, огонь! Бац-бац и мимо!
- Откат нормальный! - крикнул я.
- Про откат надо было орать сразу после выстрела, - заметил сержант Иванов.
- Мне по перепонным барабанкам так шандарахнуло, что не до отката было, - оправдывался я.


Про змею

Ещё в 93-й Мицук как-то пел вот эту песню:

Песня - шагом, шагом
Под британским флагом.
Навстречу - пальма пыльная
Плыла издалека.

Между листьев - кровь заката,
Словно к ране там прижата
С растопыренными пальцами рука...

Ты не сетуй, Томми,
О родимом доме;
Бей барабан! Бей барабан!
Эй, Томми, не грусти!
Слева - слава, справа - слава,
Впереди и сзади - слава,
И забытая могила - посреди...

И взвилась рядом
С пулей, со снарядом
Песенка о добрых кобрах
И земных нетопырях,
Об акулах благодарных,
О казармах лучезарных
И о радужных холерных лагерях.

Теперь эта песня была про наш военный лагерь... И казармы лучезарные, и добрые кобры нам тоже попадались...

***

У нас шло тактическое занятие. По команде мы бросились в атаку на несуществующего противника, но тут же вредный майор Забора дал вводную: - Ложись!
Мы мгновенно  упали на землю, а Забора продолжал: - Противник ведёт плотный огонь, поэтому приказываю выдвигаться вперёд по-пластунски.
Мы поползли через заросли бурьяна. А бурьян так хорошо пахнет, и так тепло под солнышком, что ползти совсем не хочется. Хочется просто лежать в траве и не шевелиться... Но Забора опять командует: - Короткими перебежками, вперёд!
Вскакиваем и бежим, целясь из автоматов в невидимого противниками.
- Ложись!
Опять падаем. Справа и слева от меня наши ребята. Они залегли, прижались к земле и их даже в двух метрах не видно среди густой травы. Вдруг раздаётся дикий вопль: - А-а-а-а-а-а-а!
Непонятно, кто это орал... Как будто Серёга Иванченко... Чего он орал?  Команда звучит:
- В атаку!
Мы опять вскакиваем и бросаемся в атаку...

***

После взятия безымянной высоты и окончательной победы над несуществующим противником мы блаженствовали в тени деревьев, пуская к небу сизые кольца табачного дыма.
- Эй, славяне, а кто орал? – вспомнил я.
- Я орал, - ответил Серёга Иванченко, - ещё бы не орать... Бегу я, а тут команда "ложись". Я упал и за какую-то палку рукой схватился. А палка эта как живая. Я как глянул – змея!
- А что за змея?  Полоз или щитомордник? – спросил Серёга Губарь.
- Откуда мне знать? Змея и всё... Стал бы я её ещё разглядывать, да расспрашивать как её зовут... Я сразу же подпрыгнул и бежать...
- Так вот почему мы так быстро высоту взяли, - задумчиво сказал Губарь, - это потому что Серёжу Иванченко змея напугала...
- Правильно, - сказал Бондаренко, - надо перед  атакой змей разбрасывать на поле боя, чтобы солдаты долго на земле не валялись, а сразу шли под пули! Ха-ха-ха!
- Гы-гы-гы! – передразнил его Серёга Иванченко, посмотрел бы я на вас, если бы вам эта змеюка попалась!


Дневальный  в невесомости
 
Отстояв очередную вахту, то есть наряд вне очереди по кухне, я добрался до казармы совсем разбитым и сразу же упал на кровать. В полудрёме мне казалось, что я всё ещё мою грязную посуду каустической содой, и тут ко мне подходит майор Забора.
- Курсант, у мен я для тебя две новости: хорошая и плохая. Плохая - это то, что с завтрашнего дня для тебя военные сборы на полигоне заканчиваются.
- Какая же это плохая? - удивляюся я. - Это очень даже хорошая новость! Ну, ладно... А какая тогда хорошая?
- А хорошая новость - это то, что завтра тебя отправляют дневальным в космос. Командир части просто не знает, как на тебя ещё воздействовать... Он считает, что случай с тобой слишком тяжёлый... Так что все остальные наряды вне очереди будешь отбывать в космосе... У них там некому у тумбочки стоять...  Будешь знать почём фунт изюму!... Вспомнишь тогда майора Забору...

***

...  Я стою на космодроме, одетый как космонавт, в скафандр. Кругом генералы с лампасами на штанах и большими звёздами на золотых погонах. Среди генералов стоит наша математичка Тарасова. Она ехидно улыбается и говорит: - Ну, что я говорила? Вы у нас группа экспериментальная... Теперь будете  на орбите решать сложные математические задачи...
- Это конечно, - кивает майор Забора, который затесался среди генералов, - только пусть сначала у тумбочки постоит...

***

... Прикладываю лапу к уху и вхожу  в ракету. Внутри ракета похожа на раздрыпанный уазик, на котором я ездил в Уссурийск к дантисту... Я слышу команду, звучащую откуда-то сверху:  - Равняйсь, смирно! От винта!...
Ракета взлетела... и вот я уже стучусь в дверь орбитальной станции.
- Кто там? - слышу  чей-то заспанный голос.
- Курсант Константин прибыл для прохождения дальнейшей службы! - докладываю я, прикладывая лапу к уху.
Дверь со скрипом открывается и я вваливаюсь с клубами морозного пара в отсек орбитальной станции...

***

Космонавт стоит в шлеме, на котором написано "СССР", в трусах и в майке. Он грозит мне пальцем: - Ты, курсант, запомни главное - ничего тут руками не трогать, кнопки не нажимать, ручки не крутить! А то как бабахнет - мало не покажется!
Потом он смотрит на наручные часы и бормочет: - За опоздание на три минуты - наряд вне очереди!
... И вот я уже стою у тумбочки. Мне хочется спать и я начинаю падать... Но тут ведь невесомость и я никак не могу упасть... Падаю, падаю, падаю...

***

От бесконечного падения меня спасает громкая команда: - Подъём!
Кто-то меня треплет за плечо. Я открываю глаза и вижу, что это наш сержант, Шура Иванов.
"А он как в космос попал?" - недоумеваю я.
- Вставай! Ты что, команду "подъём" не слышал? - возмущается сержант, - наряд вне очереди хочешь получить?
Я быстро вскакиваю, моментально одеваю штаны, наматываю портянки, натягиваю сапоги и выбегаю из казармы, чтобы успеть встать в строй...

***

14 сентября. Произошёл  конфликт в руководстве Демократической Республики Афганистан. Лидер страны Нур Мухаммед Тараки фактически отстранён от власти.
16 сентября. Премьер-министр Афганистана Хафизулла Амин избран председателем Революционного совета ДРА и генеральным секретарём Народно-демократической партии Афганистана.

Последний аккорд

Июль, август, сентябрь... Для меня эти три месяца тянулись словно три года... Кто-то  уже втянулся в ритм военной жизни, кто-то бегал в самоволку в соседнюю Борисовку. А мной овладело уныние, потому что от  Галки не было писем... Казалось три месяца лагерных сборов никогда не закончатся...
Но всему приходит конец. В один прекрасный день приятная весть разнеслась по всей округе - программа учебных сборов выполнена, мы возвращаемся к штатской жизни.
Мы шли строем и старшина скомандовал: - Запевай!
Тут мне вспомнилась одна песня, которую я слышал после первого курса, и я запел:
Скоро кончится муштровка,
Мы вернёмся в институт.
Нам не только лейтенантов,
Нам полковников дадут!
Эге-ге-гей, Сюзанна, вся жизнь полна химер,
На тебя стоит бананом мой видавший виды ...ер!

Вся батарея тут же подхватила эту песню. Так с этой песней и подошли к казарме.
- Что это вы такое пели? - полюбопытствовал майор Забора, вышедший навстречу колонне курсантов.
- Старинная французская революционная песня, что-то вроде Марсельезы! - ответил я по-военному.

 ***

Нам выдали наши паспорта, и зелёные офицерские военные билеты. Переоделись в гражданскую одежду, сдали в каптёрку вылянявшую робу и порыжевшие сапоги... Ждали машин и горячо обсуждали прошедшие сборы. Некоторые выплеснули накопившееся за лето раздражение, высказывали претензии к сержантам и старшинам.
Под влиянием общего настроения я тоже высказал нашему сержанту и старшине Старому всё, что я думаю о их придирках во время сборов... Собственно меня захлестнули тоска и горечь  из-за отсутствия писем от Галки... Но я не мог никак остановиться,  ругал и материл  недавних командиров... Если честно, то в тяготах службы моей виноваты были не они, а свалившаяся на меня хандра. Я был всё время в депрессии, оттого и невнимательный, оттого на меня и сыпались все эти выговоры и наряды вне очереди... Оба Шуры, Иванов и Мухин, всего лишь действовали согласно Устава, они ничего против меня не имели... Но всё равно я их выматерил от души. Впрочем, легче от этого мне не стало, наоборот - добавилось ещё чувство вины. Зря я их материл... Это всё из-за стресса...



После сборов или Дембель - 1979


Дипломы

Очутившись после сборов во Владивостоке, мы окунулись в очарование мирной жизни. Вокруг было полно гражданских людей, красивых женщин и девушек. Рука ещё тянулась инстинктивно отдать честь всякому человеку в военной форме, но мы уже осознавали, что кошмар лагерей уже позади. Как здорово было не спеша шагать по тротуару, среди этой людской круговерти и знать, что не надо больше с кем-то шагать в ногу, что не будет вечерней прогулки с песней, не будет поверки, команды "Отбой!" и "Подъём!"

Нам надо было ещё получить дипломы. В главном корпусе института пришлось обежать с обходным разные кабинеты. Разбирались с долгами в библиотеке, платили профсоюзные взносы и ВЛКСМ, снимались с учёта,  ходили из кабинета в кабинет.  В бухгалтерии выдали деньги, приличную сумму. Вот уже и заветная синяя книжка в руках - диплом. Но от беготни по всем этим инстанциям голова уже кругом пошла.
Смотрю, по коридору идёт какой-то парень-гигант. Несуразный какой-то, руками как-то неестественно размахивает. Голова у него большая, как котёл... Я ткнул Мишку кулаком в бок и прошептал:
- Мишка, я что-то не врублюсь... Похоже, что у меня галлюцинация... Или ты тоже видишь это?
Мишка глянул и у него челюсть чуть не отвалилась.
- Костя, это не галлюцинация... Я тоже вижу!
Потом мы узнали, что это такой уникум, студент в нашем ДВПИ... Наверно выше двух метров ростом, гигант!
С дипломами в карманах мы первым делом перекусили в театральном кафе, а потом зашли в гастроном, кое-что купили  и прибыли в родную общагу. Однако из общежития мы уже были выписаны, так что пришлось искать кого-то из знакомых студентов, где можно было бы остановиться. У Мишки были какие-то знакомые третьекурсники, там мы и пили теперь чай.
- Что ни говори, ребята, - делился с третьекурсниками впечатлениями о сборах  Мишка, - служба - это не мёд. Приходилось крутиться по двадцать пять часов в сутки!
- Но их всего двадцать четыре, - заметил один из  третьекурсников.
- Двадцать четыре  - это на "гражданке". А у нас на лагерных сборах вставали на час раньше!  Вот и считай...

Ромбики, звёздочки...Откат нормальный!

К вечеру в общежитии собирались все наши "боевые товарищи". Неписанные традиции требовали безоговорочно - как следует обмыть дипломы и офицерские погоны! Ведь всем нам по окончанию сборов были присвоены звание лейтенанта, командира огневого взвода! Как тут не отметить?! Моментально была произведена разведка и обнаружены пустующие комнаты, где и разместились "на зимние квартиры" недавние бойцы. Сбросились и послали гонцов. Через какие-то полчаса мы уже гремели стаканами, поднимая тосты и закусывая сырками, колбасой, огурчиками и помидорчиками. В стаканах брякали инженерские ромбики и лейтенантские звёздочки.
- Огонь! - орал кто-нибудь и мы чокались. Опрокидывали огненную жидкость в глотки и кричали дружно:
 - Откат нормальный!
- Слушайте анекдот! - захлёбывался кто-то. - Про Ржевского! На балу поручик Ржевский танцует с очаровательной Наташей Ростовой.
- Скажите, поручик, а как делают пушки?
- О, мадмуазель, очень просто, - отвечает поручик, - берется дыра нужного калибра  и обливается медью.
- Ха-ха-ха! Давайте выпьем, господа офицеры!
- Огонь!
- Откат нормальный!

***

Хорошенько "зарядившись", мы выходили в коридор, строились и начинали маршировать, топая изо всех сил и лихо распевая "Маркитанку".
Проходили строем по четвёртому этажу, поднимались на пятый и опять чеканили шаг. Девчонки-студентки высовывали любопытные мордашки и глазели на наше "войско". Впереди шёл генерал Панфилов и орал какие-то команды... А мы пели дружно:
Артиллеристы, Сталин дал приказ,
Артиллеристы, зовет Отчизна нас,
Из сотен грозных батарей
За слезы наших матерей,
За нашу Родину - огонь! Огонь!
- Откат нормальный!
Так же строем спускались вниз и шли " в казарму", где опять продолжали опрокидывать в себя стаканы и орать "Откат нормальный!"

Рука

Утром я проснулся, и разлепив веки, обнаружил, что лежу на полу. Рядом, тут же на полу, лежали бравые вояки, мои однокурсники - Степаныч, Петрович и генерал Панфилов. Кто-то заботливо постелил на пол газеты, спальники и покрывала... Уважают нашего брата - дипломника, молодцы! У кого же это мы заночевали? Я приподнялся на локте и огляделся. На кроватях мирно дрыхли то ли первокурсники, то ли второкурсники... Меня что-то беспокоило, что-то было не так... Рука наверно затекла... Я стал её растирать и вдруг почувствовал, что рука забинтована. Кто мне её забинтовал? Ничего вроде не болит... С помощью зубов я развязал узел и стал разматывать бинт. Провёл рукой по руке и нащупал пальцами какую-то бечёвку. Вывернул правую руку и заметил, что под локтем болтаются какие-то зелёные нитки...
- Чёрт знает что! - возмутился я, - Что это за шнуровка? Что за дурацкие шутки?
Спросить было некого, все ещё спали. Храпели, как кони...
Я попытался развязать эти шнурки, но левой рукой было неудобно подлезть к обратной стороне правого локтя. Я с одной стороны попробовал, с другой... Ничего не получилось... Плюнул и стал подниматься...Да, здорово видать мы вчера "отметились по буссоли". Я пошёл умываться, встретил в коридоре кого-то из наших и пошёл с ним  в другую комнату пить чай.
Тут я опять вспомнил про зелёный шпагат, который торчал на руке, словно шнуровка на башмаке.
- Ничего не понимаю, - бормотал я, разглядывая зелёную шнуровку и пытаясь её развязать, - что за шутки? Кто это мне эту верёвку привязал? И главное - держится крепко, наверно приклеили...
- Ты что, Костя, неужели ничего не помнишь? - удивился Димка.
- Да всё вроде помню... Пили, маршировали по коридору, потом опять пили...
- Это конечно, - досадливо отмахнулся Димка, - а про то помнишь, как ты окно разбил в комнате у Петьки, а потом тебя в травмпункт отвели?
Ничего такого я не помнил. Даже понятия не имел, что тут недалеко от нас находится травмпункт... Появились и другие наши ребята. Они хлебали горячий чай и рассказывали мне, что я вчера был не в себе и хотел выйти с четвёртого этажа, уверяя, что давно уже умею летать. Я также уверял, что моя рука свободно проходит сквозь стены, а сквозь стекло и подавно. Тут же я это и доказал, быстрым движением пронзив оконное стекло. Окно конечно разбилось, а осколком стекла мне разрезало руку. Меня тут же потащили в травмпункт,на Уткинскую.
Я поглядел на зелёную шнуровку. Так вот это что такое... Рана, стянутая хирургическими швами... А я хотел расшнуровать...

Братья по крови

Недавнее дисциплинированное войско подверглось явному моральному разложению, и затянувшаяся пьянка была тому причиной. Вчерашние бравые вояки теперь больше напоминали разношерстный пиратский сброд. Зажатые в течение трёх месяцев железной дисциплиной, ребята теперь "расслаблялись", давая выход буйной энергии. Одни просто  "не просыхали", шляясь по общежитию, других тянуло на "подвиги" и они шли куда-то в город "искать приключения на свою задницу". Возвращались оттуда побитые, в синяках  и хвалились: "Как мы им дали! А?"
Пьянка могла продолжаться бесконечно, но условия менялись прямо на глазах. Пустые доселе комнаты, в которых мы свили себе временное гнездо, стали заполняться прибывающими с летней практики студентами. Продолжать застолье можно было только в комнатах, хозяева которых позволяли нам пока ещё там находиться. Днём приходилось сидеть тихо, потому что кто-то из студенток пожаловался Зое Порфирьевне на создаваемый нами шум, и теперь в коридоре гремел её голос. Зойка возмущалась по поводу разбитых окон и батареи пустых бутылок.
Мы сидели тихонько, чокались "камешками" и пели вполголоса:
Выпьем за тех, то командовал ротами,
Кто умирал на снегу,
Кто в Ленинград пробирался болотами,
Горло сжимая врагу!

После обеда  Толик Панфилов повторил мой трюк с окном, на этот раз в конце коридора. Мы стояли курили, а тут вдруг раздался звон разбитого стекла и я увидел, как с руки Толика течёт алая кровь.
- Толик, ты чего? - спросил я.
- Из солидарности, - усмехнулся "Генерал", глядя, как из раны хлещет кровь.
Тут же были посланы гонцы за "скорой".

***

Я лично сопровождал нашего "Генерала". В машине скорой помощи Толику оказали первую помощь, а потом повезли в травмпункт, на Уткинскую. По дороге в травмпункт  врач, весёлый дядька, спрашивал: - Что это вы тут каждый день режетесь? Проспорили что ли?
- Не, это мы случайно, - пояснил я, - просто мы институт закончили. Диплом отмечаем...
- Какой факультет? - спросил врач.
- Геологический, - ответил Толик.
- Ага, геологический! - кивнул врач. - Как там Сява поживает?
- Ну, ни фига себе! - изумился Толик. - Откуда вы нашего Сяву знаете?
- Ха-ха-ха! - смеялся врач. - Как мне не знать?! Мы с ним в одном классе учились!  Сявой его ещё в школе звали...

***

В медпункте на Уткинской Толика зашили как и меня, смазали шов зелёнкой. Так вот почему нитки зелёные! Симпатичная медсестра и мне заодно перевязку сделала. Мы с Толиком делали ей комплименты, так что она на прощание нам сказала:
- Если что, заходите...
- Как только опять порежемся, так сразу же к вам, - пообещал Толик.
Мы с ним вышли из травмпункта, глянули друг на друга и расхохотались -  у обоих перебинтованные руки, висящие на перевязи.
- Теперь мы как братья-близнецы! - смеялся Толик.
- Толик, мы уже давно как братья, - усмехнулся я, - прямо с того момента, как попали на геологический факультет. Про нас и песню давно сложили:

Надоело говорить и спорить,
И любить усталые глаза...
В флибустьерском дальнем море
Бригантина подымает паруса...
 
Капитан, обветренный, как скалы,
Вышел в море, не дождавшись нас...
На прощанье подымай бокалы
Золотого терпкого вина.
 
Пьем за яростных, за непохожих,
За презревших грошевой уют.
Вьется по ветру веселый Роджер,
Люди Флинта песенку поют.
 
Так прощаемся мы с серебристою,
Самою заветною мечтой,
Флибустьеры и авантюристы
По крови, упругой и густой.
 
И в беде, и в радости, и в горе
Только чуточку прищурь глаза.
В флибустьерском дальнем море
Бригантина подымает паруса.

Вечером опять всё продолжилось - бряцание стаканами, вечерняя маршировка по коридорам, крики "Огонь!" и "Откат нормальный!"

Разгром "остатков армии"

По утрам "бойцы" разлепливали веки на опухших физиономиях, похмелялись и обсуждали прошедшие сборы.
- Неправильно это, - начинал кто-нибудь, закусывая селёдкой, - сборы надо было проводить после четвёртого курса, сразу, как сдали экзамены по военке. Оттянулись бы месячишко на полигоне, а потом разъехались бы на преддипломную практику...
- А ещё лучше было бы, - прерывал первого второй, - сборы устроить после третьего курса. Отстрелялись бы - и в поле! А после защиты диплома одели бы золотые погоны на плечи, аксельбанты...
- И три месяца бы не "просыхая" обмывали диплом! - закончил третий.
- Давайте выпьем за диплом! - говорил четвёртый и все дружно хватались за стаканы.

***

Зойка всё-таки вычислила место нашего пребывания и ворвалась в комнату, словно фурия:
- Так! - говорила она, прохаживаясь по комнате. - Товарищи офицеры, гусары, дипломники, инженеры уже... Что вы тут забыли? Нечего вам делать в студенческом общежитии, вы отсюда уже выписаны. Всё! Баста!
В списках не значитесь!  Так что, если хотите и дальше продолжать свой загул, то будьте добры - идите в гостинницу!
А если вы и дальше будете тут безобразничать, то придётся вызвать милицию. Надеюсь вам понятно?
Даю вам час, на то, чтобы собрать свои вещи и уйти. Если обнаружу кого-нибудь после этого срока, то пеняйте на себя!
Зойка вышла из комнаты, хлопнув дверью.
- Ну что, на посошок? - пошутил кто-то мрачно.

Куда пойти, куда податься...

Я пожал руки тем однокурсникам, кого нашёл в общежитии, подхватил левой рукой чемодан и вышел на свежий воздух. Эх, старая, добрая общага, прощай! Сколько же всяких событий здесь происходило... Танцы, занятия учёбой с полночи до утренних птиц, весёлые посиделки с песнями...
Оглянувшись ещё раз, я пошёл мимо Дома Радио, мимо Телецентра, мимо гастронома "Хризантема"... Куда я шёл? Домой, в Арсеньев, возвращаться с перебинтованной рукой пожалуй не стоило. У мамы был гипертонический криз, у неё проблемы с сердцем... Нет, с моей забинтованой рукой лучше пока на глаза родителям не показываться...
Тогда куда мне пойти? К Галке? Я звонил к ней. Трубку взяла Валентина, которая сообщила, что Галка ещё не вернулась с полей.
- А когда она будет? Почему она мне ни одного письма не написала?
- Володя, слишком много вопросов. Я сама не знаю... Вот вернётся она, тогда сам её спросишь.

***

Что такое произошло, почему от неё нет писем? - спрашивал я себя снова и снова.
Подходя к ГУМу, я вспомнил, что на Витькиной свадьбе я разговорился с одним дядькой. Он был мужем сестры Витькиной Галки. Между прочим он мне рассказывал, что работает в ГУМе краснодеревщиком.
Как хорошо, что я вспомнил про него. В ГУМе я подошёл к продавщице и попросил её вызвать ко мне краснодеревщика Сашу.

Рита и Саша

Вечером я уже сидел за столом среди Витькиных родственников на улице Чкалова. Саша и Рита были радушными хозяевами. Они великодушно позволили мне пожить у них несколько дней, которые мне были необходимы, чтобы сориентироваться в своей дальнейшей жизни. У Саша и Риты была симпатичная дочка, пионерка Анечка. Я рассказывал Саше и Рите  о моём институте, о лагерных сборах, о том, как порезался случайно... Их дочка Анечка тоже слушала мои рассказы и смотрела на меня большими глазами, прямо как на свалившегося с неба инопланетянина.

***

От дома Риты и Саши было близко до берега моря, только спускаться было неудобно по высокой круче. День выдался прямо летний, жаркий и я решил искупаться. Спустился к морю и окунулся среди камней. Место для купания было неподходящее, всюду большие камни, стекло битое. Не хватало ещё и ногу порезать... Выбрался на берег, погрелся на солнце...
 Мне это купание боком вылезло, видать намочил бинт и инфекция попала в рану. Рука стала пухнуть прямо на глазах. Я опять позвонил к Галке. Трубку снова взяла Валентина:
- Володя, приходи! Галина недавно звонила, скоро прилетит...
Я сразу же махнул  туда, сообщив Рите, что ухожу к знакомым.


Где же письма?

Писем от Галки я так и не дождался, поэтому надеялся разузнать подробнее у Валентины - как и что с Галкой.
- А Вам Галка пишет? - спросил я её, как только вошёл в их квартиру.
- Да, Галочка написала кое-что, - ответила Валентина.
- А мне ничего не написала... Не могли бы Вы мне письмо от Галки показать?
- Ещё чего? - удивилась Валентина. - Там всякие наши женские секреты... Нет, не покажу. Да ты не волнуйся, Володя, Галка приедет и сама тебе скоро обо всём расскажет.
"Да уж, - задумался я, - расскажет... Почему же она не написала ни разу?"
- Что у тебя с рукой? - спросила Валентина
- А ерунда, порезался, - ответил я беспечно.  Рука болела, но я надеялся, что скоро рана заживёт и всё рассосётся.
В ожидании Галины Валентина позволила мне пожить у них.

Легенда о забытом часовом


Валентина и Володя собрались на кладбище, навестить могилы своих близких. Я тоже пошёл с ними. Там у могилки мы выпили, а потом пошли домой. По дороге Володя рассказал мне интересную историю о часовом. Часовой этот заступил на пост в крепости, где он охранял подземный склад с оружием и продовольствием. Всё было как обычно, но внезапно начался артиллерийский обстрел.
Вход в склад завалило. Часовой слышал только глухие удары, доносившиеся до него и совершенно ничего не понимал. Однако он продолжал нести службу, ожидая, что скоро придёт разводящий, его сменят и тогда он всё узнает... Но никто не приходил его сменить. Часовой  понял, что он по какой-то причине замурован в подземном складе, но так как никто его не сменял, то он продолжал нести службу.
Ему пришлось воспользоваться кое-чем со склада, чтобы обеспечить себе скудное освещение, еду и одежду. На всякий случай он вёл учёт всему, чтобы быть в состоянии доложить начальству о взятых со склада продуктах и обмундировании... Каждый день он заступал на пост, проверял сохранность складского имущества...
Про склад тот забыли, и лишь лет через десять случайно наткнулись на какие-то бетонные сооружения во время ведения строительных работ. Рабочие раскопали завал и обнаружили полусгнившую дверь, сорвали её с ржавых петель. Сунулись было во тьму поземелья, но из глубины раздался громкий окрик:
- Стой! Кто идёт?
И тут же  кто-то клацнул  затвором винтовки. Рабочие вступили с часовым в разговор. Ему пытались объяснить, что давно уже закончилась война, что он может сложить своё оружие и спокойно выходить на поверхность. Но часовой им не поверил. Он  заявил, что не пустит никого на склад, пока его не сменят. Пришлось строителям связаться с военными, да потом объяснять им долго про склад и часового. Военные поняли в чём дело и прислали генерала. Тот явился в сопровождении целой свиты адьютантов,  а тут и газетчики нагрянули, пронюхавшие про часового. Часовой долго проверял полномочия генерала, и наконец, удостоверившись в подлинности документов, предоставленных ему, вышел из подземелья.
Хоть и были на складе свечи, но свет их не сравнить с яркостью солнечных лучей. Поэтому, когда он после многих лет вышел на свет, глаза от яркого света перестали видеть. От яркого дневного света часовой тут же ослеп...
Питался всё это время он консервами, а воду собирал с сырых бетонных стен подземелья, она там всегда капала. Воздух поступал из системы вентиляции. За годы пребывания здесь он сменил несколько комплектов одежды, которой хранилось на складе очень много. Были тут спички, свечи, махорка...
- Вот такой часовой, герой! Вот как надо службу нести! - похвалил этого бедолагу Володя.
А я что-то засомневался.
- Что-то я об этом случае раньше ничего не слышал... Странно... По идее на лагерных сборах нам должны были про этого часового обязательно рассказать... Но ладно... Не знаю, как ты Володя, но я на месте этого часового всё-таки попробовал бы оттуда выбраться...
- Да где ж ты выберешься, если тебя снаружи массой земли завалило?
- Ну, хорошо, не выберешься... Но продолжать стоять на карауле столько лет - это немыслимо! Другой уже давно бы плюнул и отдыхал бы себе, всё равно никаких злоумышленников-нарушителей...
- Да его именно железная дисциплина и держала, именно поэтому он выжил в полной темноте. Другой на его месте с ума сошёл бы..., - пояснил Володя. - А случай этот был в Первую Мировую войну, поэтому о нём не вспоминают. Тогда ещё царская армия была... Склад этот оказался на территории Польши, так что солдат этот по существу тоже оказался не нашей территории...У СССР с Польшей во время обнаружения этого склада отношения были не очень добрые...  В общем, сложности всякие, вот и не афишируют слишком эту историю... Но это был русский солдат! И в польских газетах того времени им все восхищались...

Тысячекоечная  больница

Рана на руке заживала плохо. Я выглядел наверно неважно, потому что даже Валентина обратила внимание на мою бледность.
- А ну, дай-ка посмотрю твою рану, - сказала она. Валентина разбинтовала и осмотрела мою руку.
- Похоже, что заражение, - сказала она, - надо обработать рану.
Валентина  обработала рану какими-то лекарствами и перевязала руку заново.
Но к вечеру всё равно  поднялась температура, рука ещё сильнее распухла. Иннокентьич вызвал скорую, которая отвезла меня в "тысячекоечную больницу". Там меня сразу же повезли в операционную, где сделали продольный разрез,  вскрыли гнойник, обработали рану... Из операционной меня повезли в палату. Иннокентьич пожелал мне скорейшего выздоровления и обещал обязательно проведать. Почти неделю пришлось проваляться в палате. Иннокентьич  проведал меня, привёз фрукты и сказал, что пришла телеграмма от Галины, в которой она сообщила, что  скоро прилетит.
- У неё как, в порядке всё? - спросил я Володю.
- Да что с ней сделается?...
Как только с рукой у меня стало полегче, угроза заражения крови миновала, я потребовал, чтобы меня тут же выписали.. Меня выписали и я поехал на Столетие...

Возвращение Галины


Я был уверен, что писем Галка нарочно не писала, только потому, что она вредина. Может быть испытать меня хотела?
 Всё время я пытался представить, как мы с ней встретимся. Мне казалось, что когда Галка наконец-то вернётся  с практики, то подбежит к двери, откроет и бросится мне на шею.

Я стоял перед дверью и мне очень хотелось, чтобы сейчас дверь открыла она.
 Но дверь открыла Валентина. Я поздоровался и сразу же спросил:
-  Галины ещё нет?
- Здравствуй, Володя!  - сказала Валентина. - Знаешь, Галочка уже приехала, но её сейчас нет дома. Тебя уже выписали? Ты проходи, посиди пока. Она наверно скоро вернётся.

Я прошёл в галкину комнату. Повсюду были разбросаны её вещи. На столе лежало какое-то письмо. Я подумал, что это наверно неотправленное письмо ко мне и схватил листок. Это было письмо от неё, только адресовано оно было не мне, а какому-то Серёже. Галка писала, что сходит с ума по нему, что хочет с ним встретиться... Мне было неприятно, что она возносила этого неведомого Серёжу до небес... Читал я это машинально, не вникая толком в письмо...
 Сознавая, что это чужое письмо, что я не имею права его читать, я отложил письмо в сторону... "Неужели она могла такие глупости написать?- думал я про Галку. - Что же ты перед ним так сюсюкаешь? Он же ещё и посмеётся над тобой, над твоей наивностью"...
 А впрочем, какое мне до этого дело? Выходит со мной у Галки всё было несерьёзно, это было всего лишь увлечение? А мне кажется, что с  любовью так не шутят...



Потом я увидел её. Она не хотела со мной встречаться взглядом, не хотела ничего объяснять. Моё присутствие вызывало у неё досаду, явно написанную на её прекрасном лице. Я вышел из комнаты.



Коньяк - лекарство от душевных терзаний


- Ну, что? - спросила Валентина. - Поговорили?
- Поговорили..., - еле слышно повторил я.
- Володя, я сама не знаю, что с Галей, - сказала Валентина сочувственно, - ты только не принимай слишком близко к сердцу... Галка у нас такая... Семь пятниц на неделе... Но сейчас уже поздно. Переночуешь пока у Володи... Володя сегодня на вахте, зато его брат Андрей к нам зашёл...Вот, познакомьтесь.
Из кухни вышел худощавый парнишка лет шестнадцати.
-  Пойдём? - спросил меня Андрей. Я кивнул, взял чемодан и мы пошли.
Я шёл,  ожидая всякую минуту, что Галка вдруг догонит меня...
Но никто нас не догонял. Идти было недалеко.

Андрей постелил мне на диване.
- У тебя есть что-нибудь выпить? - спросил я его хриплым голосом.
Андрей принёс бутылку грузинского коньяка, рыбную консерву, лимон, нарезанный ломтиками. Он пожелал мне спокойной ночи и ушёл в свою комнату. Чуткий парень...
Я налил сразу полстакана и опрокинул содержимое одним махом в себя. Включил телевизор, но не вникал в то, что там мелькало. Все мысли были только о Галке. Я понимал, что она могла влюбиться в другого, но никак не мог поверить в то, что это произошло... Я выпил почти всю бутылку коньяка, но это мне ничуть не помогло...


Отдел кадров ЮПЭ


30 октября, вторник. Утром я сел в троллейбус и поехал, глядя в окошко и ничего не видя...
Вышел на остановке возле Южно-Приморской экспедиции. Через минуту я уже стоял в Отделе Кадров. Одна рука в бинтах на перевязи, в другой руке - чемодан. Протянул направление строгому начальнику.
- Ага!  По распределению из ДВПИ? Понятно..., а что у тебя с рукой? - говорил мне начальник отдела кадров, которого звали Михаил Михайлович Брусиловский. Я хотел было пошутить, типа: "Бандитская пуля..." или "Золото, бриллианты", но настроения шутить не было.
- Порезался, заражение началось, сейчас уже выздоравливает, - пояснил я без всяких шуток.
- Ну, раз выздораливаешь, тогда всё в порядке! - бодро заключил Мих Мих. - Пойдёшь в Северную Партию. Ну, это можно завтра, а сегодня ты ещё успеешь заселиться в общежитие.Общежитие находится по адресу Некрасовская 52. Это на Гоголя. Выйдешь из троллейбуса и направо, в гору. Найдёшь?
 - Найду, я же ДВПИ закончил, - ответил я.
- Так что у тебя с рукой? - снова спросил начальник кадров.
- Золото, брильянты, - ответил я, усмехаясь.
- Шутник, значит? - прищурился Мих Мих. - Ну, давай, устраивайся. А завтра с утра прямиком в Северную Партию.
 - До свиданья, - сказал я, подхватил чемодан и поехал заселяться в общежитие.