Кочевница

          Все персонажи вымышлены. Все совпадения случайны.



    В конторе витал запах мандарин и елки. Девчонки, быстро одевшись и толпясь в дверях, нестройным хором пропели: "С наступающим, Варвара Георгиевна!" и рванули домой. На сдвинутых столах остались одноразовые стаканчики, пустая бутылка из-под шампанского и мандариновые шкурки. Елка, обвязаная бечевкой, прислонилась в углу напоминанием о Новом Годе. Один из давнишних клиентов, работающий в лесохозяйстве, утром еще привез и ее, и мандарины с шампанским. Много лет подряд Варвара получала от него эти подарки. Каждый  раз облегченно вздыхала, что не надо будет после работы бегать по елочным базарам. Потом вместе с дочкой, добывая из старого чемодана шарики, наряжали хвойную красавицу. Это было давно, в детстве Сашки.

 
   Варвара сидела за столом, перебирала какие-то отчеты и думала, что взрослая Александра будет праздновать у друзей. Домой ехать не хотелось. Тем более не хотелось тащить елку. В комнату заглянул вахтер, намекая, что пора и совесть иметь, что ему еще закрывать и опечатывать, а в каптерке его ждет банка оливье и "мерзавчик". Варвара перед зеркалом нарисовала губы и надела белую шапку из ангорки, которую подружки уговорили ее купить на новогодней распродаже в итальянском магазине. Видя сомнения Варвары, они трещали, как сороки: "Бери, сделай хоть раз в жизни себе подарок! Тебе так идет белый цвет! Посмотри, еще не вечер, ты помолодела на двадцать лет!" Уступив уговорам, Варя не стала им объяснять почему она давно не носит белые головные уборы.

                *   *   *               
               
   "Посмотрите, как идет эта шапка вашей девочке. Ничего, что белая, зато видите какой фасон шлемом: ушки закрывает. А какой пух! Сама вычесывала козу, сама пряла. Тепло!",- тетка на барахолке уговорила маму. Варька уезжала  в зиму на дипломную практику в далекий сибирский город. Получив в отделе кадров временный пропуск, практикантка прошла через проходную и растерялась от нагромождения цехов и зданий. Рабочий день уже начался, поэтому людей, у которых можно было бы спросить дорогу, не было видно. Набежали тучи глубокой осени и начался мокрый снег. Варька пошла лишь бы идти куда-то, просто чтобы не стоять ледяным столбом. За спиной услышала догоняющие шаги. Оглянувшись, она увидела приближавшегося  долговязого парня, накрытого большим куском брезента. Он пригласил Варьку под свой "зонтик", и они вместе побежали, уже зная куда.

   В тепле цеха, парень заглянул в Варькино лицо и сказал: "Какие у тебя глаза восточные, а в этой шапке ты прямо, как степная кочевница." Варька, в детстве мучившаяся вопросом откуда у нее раскосые черные глаза, отшутилась маминой фразой: "Наследие татаро- монгольских набегов". Потом была зима. Они вместе ходили на практику на завод, вместе писали дипломные работы. Вместе варили картошку на общежитской кухне. Вместе гуляли под снегопадом, целовались и он называл ее "моей кочевницей". Потом, перед новым годом он сломал в парке рядом с райкомом еловую ветку. Спрятал под куртку, чтоб никто не заметил, а она боялась, что его арестуют за браконьерство. Елка оттаивала от тепла его тела, и вода выступала на ткани. И им было весело, и он целовал ее глаза. И они шли вместе в общагу встречать новый год.

   Практика закончилась, и в весенней слякотной промозглости они разъехались. Варька- в свой город, а он в свой. Ни у нее, ни у него не было домашнего телефона. Обменялись адресами, договорившись писать. Варька так хотела услышать главное, но он лишь поцеловал ее на прощание: "Пока, кочевница." Вернувшись домой, она все ждала письма от него. Дни тянулись за днями, сливались серой лентой в недели и месяцы. Он молчал, и Варька тоже не стала писать ему. Зачем напоминать о себе, если Он уже не помнит.

   Все слезы были выплаканы, когда бывший однокурсник Сергей сделал ей предложение. Варька никогда не обращала внимания на его попытки ухаживания. Но теперь послушала подружек: "Клин клином вышибают". И маму: "Посмотри, не пьет, не курит. В КГБ взяли на службу, а там зарплата не инженерская. Тебя, вроде любит. Смотри- довыбираешься!" Оказывается, пока Варька была на практике, Сергей часто бывал в гостях у ее мамы. Пил чай, подолгу беседовал с ней и практически завоевал расположение будущей тещи.  Варвара назло всему миру, а прежде всего Ему, согласилась выйти замуж за Сережку. За два дня до свадьбы в двери позвонили. На пороге стоял Он. Варька не стала слушать его оправдания, просто сказала, что выходит замуж. Захлопнув дверь, вернулась в квартиру и выбросила в мусорное ведро свою белую шапку.

   Ничего не чувствуя к мужу, Варька начала семейную жизнь. Мама ей говорила, что стерпится- слюбится. Но годы шли, и не слюбилось. Даже родив дочку, Варвара догадывалась, что уже  и не стерпится. Когда догадки ее переросли в уверенность, она ушла от мужа. Расстались культурно, хотя последнее время в их семье редко обходилось без скандала. Сергей попросил, чтобы Варька не подавала на алименты, что он сам будет честно давать на дочку четверть зарплаты. Объяснил, что для роста карьеры в КГБ лучше алиментами не "светить". Варвара согласилась и бывший муж, точный, как курьерский поезд, появлялся у них дома раз в месяц. Вернувшись с работы, она всегда заставала одну и ту же картину: теща с бывшим зятем мирно разговаривая, пьют чай на кухне. Когда Сергей наконец-то уходил, мама долго вздыхала и капала в рюмочку корвалол. Немного успокоилась она только тогда, когда узнала, что Сергей женился.

   Иногда Варька думала, что зря она так скоропалительно ушла от мужа. Что не смогла сохранить семью хотя бы ради ребенка. Но в очередную алиментную дату приходил Сергей в неизменном костюме мышиного цвета. И только если очень приглядеться можно было заметить, что  униформа бывшего все-таки меняется: то в крапинку, то в полосочку. Увидев Сергея, Варвара отгоняла свои капитулянтские мысли и ни о чем не жалела. На работе задерживалась допоздна. Мама встречала ее укоризненным взглядом и запахом корвалола.

   Как-то Варвара попала в больницу с приступом аппендицита. После операции хирург Дмитрий Николаевич дольше, чем это было необходимо, задерживался возле ее койки. Потом они стали встречаться в квартире его друга, уехавшего надолго лечить африканских детей. Дмитрий Николаевич рассказывал Варьке, как он несчастлив в браке. Что он давно бы расстался со своей фурией, но она тяжело больна и он, как настоящий мужчина, должен быть с ней до конца. Варвара верила ему до тех пор, пока не увидела случайно на улице, как он гордо вез коляску с младенцем. Рядом с ним шла, нежно держа мужа под руку, здоровая и счастливая фурия.Так как Дмитрий Николаевич не клялся Варьке в вечной любви, да и ничего не обещал, их отношения плавно перешли в приятельские. Он звонил и поздравлял ее с новым годом и восьмым марта. И всех Варькиных родственников и знакомых "сводил" с хорошими специалистами из своей больницы.

   Варькины подружки со студенческой скамьи близко к сердцу принимали ее одиночество. И периодически знакомили с "кандидатами", как называли они потенциальных ухажеров. Оксанка, двухдетная мать, постоянно сражающаяся с алкогольной тягой мужа Петюни и иногда побеждающая. Устроила "случайную" встречу обойденной мужским вниманием Варьки со своим одиноким соседом. Вовик, так звали его, любил поэзию. Как выяснилось позже, он сочинял стихи о вселенной в нем и о нем во вселенной. И когда их декламировал Варваре, то так сильно взмахивал в такт руками в старом свитере, что старательно прикрывающие лысину волосы вздымались, готовые улететь. Однажды Вовик спросил Варвару: "Если бы у тебя были хорошие деньги, то что бы ты купила себе: старинное издание Блока или сапоги?" Варька, резко задвинув ноги в видавших виды чоботах под стул, ответила: "Конечно, сапоги." Поэт Вовик растворился во вселенной.

    Танька, владелица кафе и мать мальчика, которых оставил ей Зураб, вернувшийся в лоно кавказской семьи, тоже нашла Варьке "кандидата". В своем заведении она познакомила одинокую подругу с неким Павлом Петровичем. Одетый в драповое выгоревшее пальто и такую же старую кроличью шапку, он подошел к столику, накрытому щедрой Танькой. В руках его был затертый  пакет "Адидас", кое- где заклеенный скотчем. Внутри что-то гулко и пластмассово перекатывалось. Кандидат сразу пояснил, что там бутылки, в которые он покупает фильтрованную воду в соседнем ларьке.  Прочел лекцию о том, как вода эта способствует очищению всего организма.  Жадно накинувшись на халявную еду, пошел с козырей: у него трехкомнатная квартира в панельной пятиэтажке и нет ни быших жен, ни детей. Потом выскреб остатки еды из тарелки и поняв, что Варвара не оценила столь завидного жениха, удалился. Варька с Танькой некоторое время пристально смотрели друг на друга, а потом одновременно захохотали.

   Однажды вернувшись с работы, Варвара застала на кухне маму с каким-то пенсионером. Он пил чай с яблочным пирогом и беспрерывно курил папиросу в янтарном мундштучке, хотя дома у них курить всегда запрещалось. Мама представила Варе своего гостя, сказав, что познакомилась с ним в аптеке в один из походов за корвалолом. Что они подали заявление в ЗАГС, что "еще не вечер" и с надеждой посмотрела на Варьку. Дочке оставалось только благословить влюбленных. На свадьбе в ресторане гуляли Варвара, Сашка и, собственно, молодожены. Мама, с прической и в костюме, подаренном дочкой лет десять назад и ни разу еще не надетом, весело и молодо сверкала глазами. И супруг радостно кружился с ней в вальсе и шептал что-то на ухо.

   Мама ушла жить к мужу, сказав напоследок, что ее комната переходит к внучке. Варвара в кредит заказала для Сашки новую мебель.  Уборку в комнате решила начать с письменного стола. Двухтумбовый, на тонких ногах по моде шестидесятых, он занимал много места. Сколько Варька себя помнила, всегда боялась, что эта громадина рухнет под собственным весом. Размышляя о том, как теперь выносить эту рухлядь, что придется просить помощи у соседа- алкаша за бутылку, Варвара выгребала из ящиков папки с вырезками из "Работницы" и "Здоровья", аккуратно сложенные квитанции за газ, воду и свет.

    Потом достала из недр стола большую коробку из-под зефира и открыла ее. Внутри лежали скрепленные по годам корешки денежных переводов от какого-то Нурлана Бектаева из Джамбула. Варька машинально посчитала- восемнадцать стопочек. Новогодняя открытка, где он просил выслать фотографию дочки. На самом дне лежала пачка нераспечатанных писем, неполученных Варькой больше двадцати лет назад. Первым ее порывом было позвонить матери и сказать, что она забыла забрать свой архив. Но подумала и поняла, что педантичная мама ничего не забыла. Она оставила это специально. В надежде, что взрослая и мудрая теперь дочка поймет, что мать просто боялась повторения своей судьбы у нее. И взрослая Варвара поняла и простила, потому что тоже переживала за свою дочку. Ее пугало, что Сашка никак не найдет себе пару, а на все материнские намеки отвечает коротко: "Все мужики- козлы!"

   Поздно вечером на собачьей площадке за домом Варька устроила прощальный костер. Жгла содержимое старой зефирной коробки, старательно шевеля палкой в огне, чтобы все сгорело дотла.


                *    *   *               

   В меню своего телефона Варвара нашла номер таксиста Юры. С постоянной клиентки он не брал дорого за проезд. Юрин мобильник ответил сразу. Варя, вздохнула и подхватив елку, вышла на улицу. Подъехало такси, Юра со сдерживаемыми матюками запихнул несчастное дерево в багажник. Варя, как всегда открыла переднюю дверцу. Там уже сидел пассажир. "Варвара, садитесь назад. У друга моего длинные ноги, сзади не поместится,"- скомандовал водитель. По дороге он объяснил, что друг его едет в аэропорт, а Варвара живет по пути. Что это его однополчанин, приехавший на свадьбу Юриного сына. Что толком и не пообщались, не съездили на подледную рыбалку. Да и новый год могли бы вместе встретить, зачем ему лететь домой, если он один, как палец. Однополчанин молчал, и Юра включил радио. Молодой женский голос пел "О боже, какой мужчина...", иногда восторженно срываясь на верхних нотах. Это не осталось без внимания таксиста. Расмеявшись, он заметил, что самое главное, чтоб этот мужчина был не наркоман или голубой.

    Снег все валил и валил, словно кто-то наверху вспомнил о невыполненном в этом году плане и открыл громадную заслонку на небе. Машины буксовали и становились в очередь пробок. Потом опять еле ползли, иногда уныло гудели. Говорун Юра успокаивал друга и себя, в первую очередь. Мол, хорошо, что выехали задолго до вылета и есть шанс успеть. Пассажиры его молчали.

    Варвара бросила елку на пол в прихожей и прошла на кухню. Достала спрятанные за печной вытяжкой сигареты. Сашка всегда ругала ее, если унюхивала дым. Подошла к окну, открыла форточку и прикурила, морщась от снежинок, залетавших в тепло. Во дворе под фонарем еще стояла Юрина машина. Варвара  вдруг забыто-горько заплакала. Оттого, что как только открыла не ту дверцу в такси, сразу поняла, что это Он. Только Он мог так смотреть в ее глаза.

   Варька мчалась вниз по лестнице, роняя на ходу тапки. Когда остался только один лестничный пролет, она услышала шум отъезжающей машины. По инерции Варвара добежала вниз и с отчаянной силой толкнула дверь подъезда. Под фонарем, задрав вверх голову, стоял Он, ее Сашка. И снег большими хлопьями падал на Его лицо.