Сергей Есенин. Часть III

Часть III: "Я один… Жизнь — это глупая шутка..."

Слой исторических штампов,
Слой исторических вымыслов,
Газетный поток дифирамбов,
И заголовками вывески.
/стихи автора/

Через несколько дней - 3 октября 2013 г - любители творчества Сергея Есенина отметят день рождения любимого русского поэта ХХ века. Его кажущаяся бурной жизнь всегда была окружена тайной. Одинокий, и то же время сверхобщительный, ищущий и не имевший настоящих преданных друзей. Хотя был, был у него друг юности Гриша Панфилов. Из письма отца Гриши Панфилова от 2 марта 1914 г.: "…Видно, Сережа, что у вас была истинная и искренняя дружба. Почти ежедневно он вспоминал о тебе… По нескольку раз перечитывал твои письма и любовался твоим портретом…" Гриша был единственным человеком, которому Есенин доверял свои тайны. Гриша был болен туберкулезом и 24 февраля 1914 г. отошел в вечность. Это была самая тяжелая утрата для юного поэта. "Средь людей я дружбы не имею" - в этих строчках чувствуется пронзительное одиночество. Стихи, стихи, стихи – это был своеобразный жертвенный алтарь. Есенин заполнял пустоту жизни от одного стихотворения до другого. "Есть нечто, что я люблю выше всех женщин, выше любой женщины, и что я ни за какие ласки и ни за какую любовь не променяю. Это — искусство..."

Женщины Есенина. Хотя отношения у Есенина с ними были сложные, но любили его ВСЕ! Известные и неизвестные. И ВСЕГДА! Хмельного и буйного, нежного и с похмелья, и даже хамоватого! Галина Бениславская ставшая близкой Есенину в последние его годы призналась: «Несмотря на все раны, на всю боль, всё же это была сказка». Она стала для Сергея всем: другом, помощницей, нянькой, вытаскивала его из кабаков и пивных, а иногда и просто волоком тащила домой. Вот эта сказка продолжалась до тех пор, когда ее Принц последний раз женился на Софье Толстой. Последний брак Поэта удивлял многих. Но Софья преданно и глубоко любила Есенина. Любила его и первая гражданская жена – работница типографии Анна Изряднова. Эта скромная девушка родила сына Юрия, которого 13 августа 1937 года расстреляли по ложному обвинению.

Зинаида Райх – первая жена, боготворила Сергея, родила двоих детей Татьяну и Константина. Собиралась Зинаида написать мемуары о Сереже, "о таком, каким его никто не знал". Но вскоре таинственно погибла в своей квартире.

Стареющая Айседора Дункан – "Дунька" - испытывала неистовые чувства к Есенину. Это был второй брак Есенина.

Еще одна женщина - Надежда Вольпин - любила Есенина и родила 12 мая 1924 года сына -Александра Сергеевича Есенина, которого Поэт так и не увидел. Александр Сергеевич живет в Бостоне. А вот в брак вступать с Есениным Надежда отказалась, хотя он и делал ей предложение.

Но самой первой любовью была 16-летняя Маша Бальзамова, которая приехала погостить в Константиново! Три дня знакомства и прекрасные письма, раскрывающие душевное состояние Есенина (сохранилось 17 писем). Читая эти письма, чувствуешь – насколько все-таки был одиноким человеком Сергей Есенин.

Из письма Глебу Панфилову, август 1912 г.: "...Она просила меня быть ее другом. Я согласился. Я простился с ней, знаю, что навсегда. Но она не изгладится из моей памяти при встрече с другой такой же женщиной".

М. П. БАЛЬЗАМОВОЙ Вторая декада июля 1912 г. Константиново

"Ну, вот ты и уехала… Тяжелая грусть облегла мою душу, и мне кажется, ты все мое сокровище души увезла с собою. Я недолго стоял на дороге, как только вы своротили, я ушел… И мной какое-то тоскливое-тоскливое овладело чувство… Жаль мне тебя всею душой, и мне кажется, что ты мне не только друг, но и выше даже. Мне хочется, чтобы у нас были одни чувства, стремления и всякие высшие качества. Но больше всего одна душа — к благородным стремлениям. Теперь я один со своими черными думами! Скверное мое настроение от тебя не зависит, я что-то сделал, чего не могу никогда-никогда тебе открыть. Пусть это будет чувствовать моя грудь, а тебя пусть это не тревожит.
Тяжелая, безнадежная грусть! Я не знаю, что делать с собой. Подавить все чувства? Убить тоску в распутном веселии? Что-либо сделать с собой такое неприятное? Или — жить — или — не жить? Не фальшивы ли во мне чувства, можно ли их огонь погасить? И так становится больно-больно … Что больше писать — не знаю, но от тебя жду ответа… Пока остаюсь; преданный тебе Сережа.

М. П. БАЛЬЗАМОВОЙ. Конец июля 1912 г. Константиново

"Зачем, зачем тебе знать нужно, Маня, о том, что я сделал*? Ты думаешь, что я тебе своим поступком причинил боль, но нет! Зачем? …Ты сама, Маня, этим вопросом мучаешь меня. Забудь об этом. Я стараюсь всячески забыться, надеваю на себя маску — веселия, но это еле-еле заметно. Хотя никто, я думаю, не догадывается о моей тоске. Ты ничего никому не открывай об этом. Главное. Меня терзают такие мелкие и пустые душонки,* напр<имер>, как Северовы,* которые всячески стараются унизить меня перед собою и приносят своими глупыми словами обиду и горечь.
Ох, Маня! Тяжело мне жить на свете, не к кому и голову склонить, а если и есть, то такие лица от меня всегда далеко и их очень-очень мало, или, можно сказать, одно или два. Мать нравственно для меня умерла уже давно, а отец, я знаю, находится при смерти,* — потому что он меня проклянет, если это узнает, вот так и живи. Маня, Маня! Зачем ты такая, жалеешь меня, это тебя не стоит. Я благодарен тебе и люблю тебя, Маня, как и ты меня, хотя некоторые чувства ты от меня скрываешь.
Прощай, дорогая Маня; нам, верно, более не увидеться. Роковая судьба так всегда шутит надо мною. Тяжело, Маня, мне! А вот почему?"

М. П. БАЛЬЗАМОВОЙ 14 октября 1912 г. Москва

"Милая! Как я рад, что наконец-то получил от тебя известия. Я почти безнадежно смотрел на ответ того, что высказал в своем горячем и безумном порыве.* Ты спрашиваешь меня о моем здоровье, я тебе скажу, что чувствую себя неважно, очень больно ноет грудь. Да, Маня, я сам виноват в этом. Ты не знаешь, что я сделал с собой, но я тебе открою.* Тяжело было, обидно переносить все, что сыпалось по моему адресу. Надо мной смеялись, потом и над тобой. … Я не вынес того, что про меня болтали пустые языки, и… и теперь от того болит моя грудь.
Очень много барышень, и очень наивных. В первое время они совершенно меня замучили. Одна из них, черт ее бы взял, приставала, поцеловать ее и только отвязалась тогда, когда я назвал ее дурой и послал к дьяволу. Я насмехаюсь открыто надо всеми… Получаю я немного, только 25 р.,* скоро прибавят, верно. Сережа".

М. П. БАЛЬЗАМОВОЙ26 января 1913 г. Москва

Здравствуй, Маня! Маня, я не виновен совершенно в нашем периоде молчания... Я тебе говорил когда-то, что я, думаю, приношу людям, которые меня окружают, несчастие, а потому или я их покидаю, или они меня. Мне было горько и обидно ждать это от тебя. Ведь ты говорила, что никогда меня не бросишь.Глубоко любящий тебя С. Есенин".

М. П. БАЛЬЗАМОВОЙ* 20 июня 1913 г. Москва

Не ты во мне ошиблась, а я в тебе. Я не таков, каким ты меня сейчас себе представляешь. Письма мои вовсе не составят тебе моего миросозерцания. В них одна пустая болтовня, а о чем-либо серьезном говорить с тобой я не имел надобности.* Ты вовсе не такова, какой выказываешь себя в последнее время, это тебе только кажется. Я был с тобой неискренен. Начиная после рождества, не я разбиваю нашу любовь, а ты ее загрязнила.

Ведь это не что иное, как мальчишество; хвалиться тем, что в тебя влюблены, слишком низко и неблагородно. Я напрасно только тебя жалею. Ты могла бы найти во мне гораздо больше, чем предполагала. Но ты не хотела. Иначе ты поберегла бы свою неуместную болтливость. Прежде чем тебе говорить о том, что ты серьезна, я советую тебе покрепче держать язык за зубами. Ты-то думаешь, мне не больно расставаться с тобой. Я тебя до сих пор люблю, несмотря на все. Если хочешь быть счастливой и чтобы тебя любили, то поменьше доверяйся кому-либо. Это глупо и смешно. Сережа".

Автору писем всего 18 лет. Но сколько мудрости о понимании человеческого бытия.

"Я не доверяюсь ничьему авторитету, я шел по собственному расписанию жизни, но назначенные уроки терпели крах. Постепенно во мне угасла вера в людей, и уже я не такой искренний со всеми. Кто виноват в этом? Конечно, те, которые, подло надевая маску, затрагивали грязными лапами нежные струны моей души. Теперь во мне только еще сомнения в ничтожестве человеческой жизни. Человек никогда ничего не делает плохого; он только ошибается, а это свойственно ему. Во мне все сомнения, но не думай, чтоб я из них извлекал выгоду, я положительно от себя отказался, и если кому-нибудь нужна моя жизнь, то пожалуйста, готов к услугам, но только с предупреждением: она не из завидных. Любить безумно я никого еще не любил, хотя влюбился бы уже давно, но ты все-таки стоишь у дверей моего сердца". Первая половина сентября 1913 г. Москва.

В следующем письме к Марии Сергей снова говорит об отношении к жизни:

"…Жизнь — это глупая шутка. Все в ней пошло и ничтожно. Ничего в ней нет святого, один сплошной и сгущенный хаос разврата. Все люди живут ради чувственных наслаждений. Но есть среди них в светлом облике непорочные, чистые, как бледные огни догорающего заката... Люди все — эгоисты. Все и каждый только любит себя и желает, чтобы все перед ним преклонялось и доставляло ему то животное чувство — наслаждение...

Жизнь идет не по тому направленью, и люди, влекомые ее шумным потоком, не в силах сопротивляться ей и исчезают в водовороте ее жуткой и страшной пропасти.

Человек любит не другого, а себя, и желает от него исчерпать все наслаждения. Для него безразлично, кто бы он ни был, лишь бы ему было хорошо… Я один, и никого нет на свете, который бы пошел мне навстречу такой же тоскующей душой. Будь это мужчина или женщина, я все равно бы заключил его в свои братские объятия…"

23 апреля 1913 г. Москва.

"Милый Гриша, - пишет Есенин Панфилову - извиняюсь перед тобой за свое неисполненное обещание. Условия, Брат, условия помешали. Точки и запятые стали на пути и заградили дорогу. Тебе странными покажутся эти слова, но, к сожалению, увы! — это правда.

Итак, я бросил есть мясо, рыбы тоже не кушаю, сахар не употребляю, хочу скидавать с себя все кожаное, но не хочу носить названия «Вегетарианец». К чему это? Я человек, познавший Истину, я не хочу более носить клички христианина и крестьянина, к чему я буду унижать свое достоинство. Я есть ты. Я в тебе, а ты во мне. То же хотел доказать Христос, но почему-то обратился не прямо непосредственно к человеку, а ко Отцу, да еще небесному, под которым аллегорировал все царство природы. Ох, Гриша! Как нелепа вся наша жизнь. Она коверкает нас с колыбели, и вместо действительно истинных людей выходят какие-то уроды. Условия, как я начал, везде должны быть условия, и у всего должны причины являться следствием. Без причины не может быть следствия, и без следствия не может быть причины.* Не будь сознания в человеке по отношению к «я» и «ты», не было бы Христа и не было бы при полном усовершенствовании добра губительных крестов и виселиц. Да ты посмотри, кто распинает-то? Ты понимаешь, как это тяжело, однако приходится мириться с этим и отдавать предпочтение и молиться за своих врагов*. Ведь я сделал бы то же самое на месте любого моего соперника по отношению к себе, находясь в его условиях. Да, Гриша, люби и жалей людей — и преступников, и подлецов, и лжецов, и страдальцев, и праведников: ты мог и можешь быть любым из них. Люби и угнетателей и не клейми позором, а обнаруживай ласкою жизненные болезни людей. Не избегай сойти с высоты,* ибо не почувствуешь низа и не будешь о нем иметь представления. Только можно понимать человека, разбирая его жизнь и входя в его положение. Все люди — одна душа*. Истина должна быть истиной, у нее нет доказательств, и за ней нет границ, ибо она сама альфа и омега.

В жизни должно быть искание и стремление, без них смерть и разложение.

Так вот она, загадка жизни людей… Вот она, жизнь, а ее назначение Истина, которая определила назначение, где альфа, там и омега, а где Начало, там и конец*".

В июне 1913 года Есенин пишет о новых испытаниях своему другу из Москвы: "Дорогой Гриша! Отец все у меня отнял,* так как я до сих пор еще с ним не примирился. Я, конечно, не стал с ним скандалить, отдал ему все, но сам остался в безвыходном положении. Особенно душило меня безденежье, но я все-таки твердо вынес удар роковой судьбы, ни к кому не обращался и ни перед кем не заискивал..."

Конечно, Есенин был непростой человек. Эмоциональный до крайности. Бывало и посуду бил, и дрался, и мебель крушил. Но ведь ни Галина Бениславская, ни Софья Андреевна Толстая не подтверждают таких фактов. На них он руки не поднимал.

В письмах прослеживаются семейные отношения. К сестре Катерине, Александре, к матери Поэта.

Гонимый и преследуемый, обладая обостренным чувством справедливости, он ни на мгновение не отказался ни от своего поэтического, ни от человеческого "я". Есенин никогда ни на кого не жаловался, хотя нападали на него и били неоднократно. Даже когда Поэт попал в больницу с колотым ранением, Сергей не назвал своего обидчика. Этот факт говорит о его благородстве.

С одобрения Луначарского, Бухарина и других С. А. Есенину были приписаны: наркомания и алкоголизм, развратные действия, злостное хулиганство, биография его была искажена. А после гибели Поэта стихи Есенина вовсе были запрещены, имя его было приказано забыть, за чтение стихов даже полагалась 58-я статья. Исказил образ Поэта в своем «Романе без вранья» и злой гений Анатолий Мариенгоф, хотя Есенин практически в последние месяцы почти не общался с автором неприятных слов: «бывал человеком не более одного часа в сутки» и уже «ложился под дачный поезд, пытался выброситься из окна, обломком стекла перерезать вену, заколоться кухонным ножом». В школьных программах о творчестве Поэта умалчивалось.

Стереотипы сознания сильны. Может быть, несколько писем Сергея Есеснина помогут лучше понять и разрушить стереотип сфабрикованный годами, который упорно и методично формировал в народе убеждение, что Поэт пьяница, дебошир, шизофреник. Если его современники говорили о "необоснованной подозрительности" поэта, то сейчас можно сказать с уверенностью – именно его бдительность помогала отводить удары и неприятности.

Есенин высоко чтил Пушкина. Его кумир - Александр Сергеевич носил перстень с сердоликом. Этот талисман подарила Пушкину княгиня Воронцова. Такой же перстень с таким же камнем носил и Сергей. Говорят, он защищает от порчи, сплетен, зависти и сглаза. Но перстень оказался бессильным.

23 декабря 1925 года Сергей Есенин выехал из Москвы в Ленинград вечерним поездом. Прибыл в Ленинград утром 24 декабря. "Жизнь штука дешевая, но необходимая. Я ведь !Божья дудка! - сказал Есенин в Ленинграде в декабре 1925 года Устиновой. И пояснил: "Это когда человек тратит из своей сокровищницы и не пополняет…"

Благодаря Софье Андреевне – третьей жены Поэта сохранился архив Есенина и его фотографии. Особенно фотографии после его гибели. В архив Института мировой литературы имени Горького Софья Андреевна Толстая бережно собиравшая каждую бумажку, имевшую отношение к поэту. передала целую папку с документами! Как ей удалось получить в милиции эти материалы, и почему они вообще уцелели, эту тайну мы, наверное, никогда не узнаем.

Говорят, Есенина роднила романтика с Гейне, а мне кажется, что в целом у Сергея было немало качеств от Дон Кихота. Лирический герой Есенина уже в то время боролся с машинным городом во имя прошлой деревни.
Догадался и понял я жизни обман,
Не ропщу на свою незавидную долю…

Как то в Харькове у Есенина украли часы. Время было позднее. Но наутро на пороге дома, где остановился Поэт, лежали часы и записка: «Серега, извини. Сперты ошибочно». Есенин – единственный поэт, который был признан классиком в блатном мире, в то время, когда Есенин практически не издавался. Знать стихи Есенина наизусть – было признаком хорошего тона в преступном мире.

 А.В. ЛуначарскИЙ признал, что все в большей или меньшей степени виноваты в гибели Есенина. Ведь "Сергей "убил в себе хулигана, чтобы сохранить в себе поэта"!

Cтихи Есенина – как родники природы,
Полны любви к родной земле.
В них нежность, восхищение и страсть свободы,
Легенда о его судьбе.
Все чувства - в творчество свое - в костер словесный
Бросал поэт, и жег себя.
Он звонко в мире прозвучал стихами, песней,
Как созерцатель бытия.

/cтихи автора/

Мне не хочется продолжать грустную тему. Поэт живет в стихах. Пока его читают – память о нем жива!
Источники: esenin.ru, С.А. Есенин - Собрание сочинений в 6 томах; издательство: Художественная литература. Москва, 1978 г.