Еще раз о Полианне

 Если вы куда-то спешите, тогда не читайте, потому что нужно осмысление. На прочтение этого поста выделите хотя бы пять минут, тогда поймете, почему я это пишу.

Я просто не могу не поделиться словами из 22 главы книги «Поллианна» американской писательницы Эленор Портер.

http://www.otkrovenie.de/kinder/rasskas/pollianna.htm

Книга впервые была издана в 1912 году и сразу полюбилась читателям. По всей Америке создавались клубы Поллианны и не только для детей, но и для взрослых.
Прослушав две книги, я уже понимаю, почему она входит в золотой фонд литературы, почему остается актуальной и сегодня, почему с таким жаром ее обсуждают, и что это за игра, в которую все принимаются играть после ее прочтения.

Да, можно скептически отнестись к "игре в радость", но кому от этого хуже? :)

Некоторые выдержки рецензий от прочитавших людей, и я присоединяюсь к этим словам:

- «У каждой книги есть возраст и настроение, в котором ее нужно читать, но эта книга без возраста и без настроения. Ее можно и нужно читать и в детстве, и когда вырастешь, когда грустно и когда все отлично».

- «Наверное, я не буду оригинальной написав, что это - удивительная, добрая, светлая, оптимистичная история. Но она действительно такая))) По - детски наивная, по - старчески мудрая, очень трогательная и увлекательная».

- «А первый не понравившийся момент связан с характером девочки. Она, конечно, милая маленькая обаяшка, но некоторые моменты её поведения порой раздражали, так что иногда тётю Полли я прекрасно понимала. Спуститься со второго этажа по дереву, убежать куда-то без спроса, постоянно всё на свете разбалтывать даже то, что просили не говорить. Детская непосредственность на грани хамства — эту грань Портер удалось не переступить, но она была очень близка иногда, что испортило бы впечатление от главной героини».

Рассказывается о жизни обычной девочки (сироты, которую из "чувства долга" взяла к себе суровая тетка), умевшей видеть во всем лучшую сторону и жить необычной "игрой в радость", которая перевернула жизнь всего городка и открыла сердца многих людей навстречу простым словам: "Всегда радуйтесь".

Звездочками я отделяла вырезанные абзацы для ускорения восприятия информации.


У преподобного Пола Форда было тяжело на душе. Весь прошедший год от месяца к месяцу дела во вверенном ему приходе шли все хуже и хуже, пока не стало казаться, что теперь, куда ни обернись, только ссоры, клевета, сплетни, зависть. Он то спорил, то уговаривал, то упрекал, то смотрел сквозь пальцы- и при этом, несмотря ни на что, молился, горячо и с надеждой. Но сегодня он с горечью был вынужден признать, что положение не улучшилось, а, скорее, стало еще хуже.
***
Пастор неторопливым движением извлек из кармана записи, которые он сделал, готовясь к предстоящей воскресной проповеди. Нахмурившись глядел он на них. Очертания его рта стали суровыми, когда вслух, очень выразительно он прочел слова из Библии, которые собирался положить в основу этой проповеди:
- Горе вам, учителя закона и фарисеи! Лицемеры! Вы приносите десятую часть с урожая мяты, укропа и тмина, а о самом важном в законе- о справедливости, милости и верности вы забыли. Надо делать одно, не забывая другого".
Это было полное горечи обличение. Под зелеными сводами леса глубокий голос пастора звучал язвительно и уничтожающе. Даже птицы и белки, казалось, притихли, словно охваченные благоговейным страхом. И пастор ярко представил себе, как зазвучат эти слова в следующее воскресенье, когда он будет произносить их в святой тишине церкви перед своими прихожанами.
***
- Да, я сижу; и у меня ничто не сломано и не разбито, ничто... что могли бы вылечить доктора.
Последние слова прозвучали очень тихо, но Поллианна расслышала их. Что-то быстро промелькнуло в ее лице, и глаза зажглись живым сочувствием.
- Я знаю, что вы хотите сказать. Что-то вас мучает. С папой это бывало... много раз. Я думаю, так бывает со священниками... часто. На них, понимаете, возложена такая большая ответственность.
***
- Вам нравится быть пастором? – cпросила Поллианна. На этот раз преподобный Пол Форд мгновенно поднял на нее взгляд.
- Нравится ли... Какой странный вопрос! А почему ты спрашиваешь об этом, моя дорогая?
- Просто так... Просто вы так выглядите... И я вспомнила папу. Он тоже так выглядел... иногда.
- Неужели? - Голос пастора звучал любезно, но глаза его снова обратились к увядшему листу.
- Да. И тогда я спрашивала его, так же как вас сейчас, рад ли он тому, что он пастор.
Мужчина под деревом улыбнулся чуть печально:
- Ну... и что же он отвечал?
- О, он всегда говорил, что, конечно, рад, но почти всегда он также добавлял, что не остался бы пастором ни минуты, если бы не "радующие тексты".
- Если бы не... что? - Преподобный Пол Форд оторвал взгляд от листа и с удивлением остановил его на оживленном лице Поллианны.
- Это папа их так назвал.- Она засмеялась.- Конечно, Библия их так не называет. Но это все те тексты в Библии, которые начинаются словами "радуйтесь в Господе", "возрадуйтесь, праведные", "возопите от радости" и все такое, понимаете? Их так много! Однажды, когда папе было особенно тяжело, он пересчитал их. Их оказалось восемьсот.
- Восемьсот!
- Да, таких, которые велят нам радоваться и веселиться, понимаете? Вот почему он назвал их "радующими".
- О! - На лице пастора было странное выражение. Взгляд его упал на первые слова проповеди, листки с текстом которой он держал в руке: "Горе вам..." - И твой папа... любил эти "радующие тексты"? - пробормотал он.
- Очень,- кивнула Поллианна выразительно.- Он говорил, что сразу почувствовал облегчение, в тот самый день, когда решил их пересчитать. Он говорил, что если Бог взял на себя труд целых восемьсот раз повелеть нам радоваться и веселиться, то Он, без сомнения, хочет, чтобы мы делали это... хоть чуть-чуть. И папе стало стыдно из-за того, что он так редко радовался. А потом эти тексты стали для него таким утешением во всех неприятностях- когда дела шли плохо, когда дамы из благотворительного комитета ругались между собой... то есть когда они в чем-то не соглашались,- поправилась она торопливо.- Вот из-за этих текстов папа и придумал игру. Он начал со мной с тех костылей. Но он говорил, что именно "радующие тексты" навели его на эту мысль.
- А что за игра? - спросил пастор.
- Чтобы во всем находить что-то такое, чему можно радоваться. И как я уже сказала, мы начали с костылей. Папа меня научил. И игра просто замечательная. Мы всегда в нее играли, даже когда я была еще совсем-совсем маленькая. Я очень хотела куклу и папа написал об этом в церковный комитет, но ему ответили, что кукол в пожертвованиях не оказалось, а оказались детские костыли, и их прислали нам, потому что они могли пригодиться какому-нибудь увечному ребенку. И тогда мы стали играть.
Мы стали радоваться тому, что нам эти костыли не нужны!
И мы все время играли в нее, с тех самых пор. И чем труднее, тем потом веселее, когда наконец догадаешься; только, только... иногда бывает уж очень трудно...

******
В тот же вечер преподобный Пол Форд сидел в задумчивости в своем кабинете. Перед ним на столе лежали разрозненные листки бумаги - подготовительные записи для будущей проповеди, а зажатый в пальцах карандаш остановился над другими листами бумаги, чистыми, ожидающими нового текста. Но пастор не думал ни о том, что он написал прежде, ни о том, что он собирался написать теперь. В воображении он был далеко - в маленьком городке на западе вместе с тем, другим, священником-миссионером, который был беден, болен, поглощен заботами и почти совсем одинок в мире, но который вчитывался в Библию, чтобы найти, сколько раз его Бог и Господь повелел ему радоваться и веселиться.
Спустя некоторое время преподобный Пол Форд очнулся от этих мыслей и поправил листы бумаги, лежавшие под рукой. "Евангелие от Матфея, глава 23, стихи 13-14 и 23",- написал он, потом с досадой отбросил карандаш и придвинул к себе журнал, за несколько минут до этого оставленный на столе его женой. Вяло и равнодушно пробегал он глазами абзац за абзацем, пока следующие слова не приковали его внимание:


"Однажды отец, зная, что сын его с утра отказался наколоть дров для матери, сказал ему:
- Том, я уверен, ты с радостью пойдешь и наколешь дров для матери.
И Том без слов пошел колоть дрова. Почему? Просто потому, что отец так ясно дал понять, что ожидает от него правильного поступка. Предположим, что отец сказал бы:
- Том, я слышал, что ты отказался наколоть дров для матери сегодня утром. Мне стыдно за тебя. Пойди сейчас же и сделай это!
Смею думать, что он так и не дождался бы дров от Тома".

Пастор продолжал рассеянно читать и наткнулся на следующий абзац:

"В чем прежде всего нуждаются мужчины и женщины, так это в поощрении. Их врожденную душевную стойкость нужно укреплять, а не ослаблять... Вместо того чтобы непрерывно твердить человеку о его недостатках, говорите ему о его достоинствах. Постарайтесь вытащить его из колеи дурных привычек. Поддержите его лучшее "я", его настоящее "я", которое может собраться с духом, чтобы действовать и побеждать! Пример человека прекрасного, отзывчивого, исполненного надежд может увлечь окружающих и преобразить их жизнь. Люди излучают то, чем полны их умы и сердца. Если человек настроен благожелательно, если он любезен, его соседи вскоре станут такими же. Но если он смотрит волком, вечно ворчит и осуждает других, его соседи отплатят ему тем же, и притом вдвойне!.. Когда вы ищете в других чего-то дурного, ожидаете его, вы его и получите. Но если вы уверены, что найдете доброе, вы получите это доброе... Скажите вашему сыну Тому, что вы знаете, как приятно будет ему наколоть дров, и вы увидите, что он сделает это быстро и заинтересованно!"


Пастор отложил журнал и поднял голову. Минуту спустя он встал и заходил взад и вперед по узкой комнате, потом глубоко вздохнул и снова опустился на стул перед своим письменным столом.
- С Божьей помощью я сделаю это! - воскликнул он негромко.- Я скажу всем моим прихожанам, моим сыновьям и дочерям, что я знаю - они будут рады наколоть дров! Я дам им радостное сознание исполненной работы, и им будет некогда смотреть, сколько дров накололи их соседи!
И он схватил листы с первоначальным текстом проповеди, разорвал их и отшвырнул от себя так, что с одной стороны от его стула лежало "Горе вам", а с другой - "учителя закона и фарисеи!", а его карандаш быстро забегал по гладкой белой бумаге...

UPD. Я не из тех людей, кто знает Библию и я ничего не проповедую. Но я уважительно отношусь к этой священной книге и к любому учению. И еще я все-таки верю в какие-то высшие силы и могу зайти в церковь поставить свечку.