В пустыне

               



    Он должен был появиться еще вчера. Или, может, позовчера... или, наверное, третьего дня? Не знаю, не могу вспомнить. Только помню, что условились встретиться в этом дешевом мотеле среди пустыни. Впрочем, встречу назначал он, и этот клоповник, с экзотическим названием «Мираж», выбирал тоже он. Ума не приложу, где он откопал это Богом забытое место, которое даже на карте не обозначено. Не было его и в с системе памяти навигатора.
    Следуя его указанииям, после Кингмана свернул направо, миль пять проехал по асфальтированной дороге, после чего выехал на грунтовку, а дальше – заблудился. Впереди была бескрайняя пустыня, и ни одного ориентира. Правда, он говорил о каком-то высохшем озере у подножья какой-то горы. И гора та, объяснял он, напоминает Вавилонскую башню. А какая она – Вавилонская башня? Пытался вспомнить картинку из школьного учебника по истории. Не вспомнил. Хотя, успокаивал я себя, башня (хоть Вавилонская, хоть какая), она и есть башня – продолговатая и веритикальная. Ее никак не спутаешь с горизонтальным строением. Другое дело, почему он вспомнил именно Вавилонскую башню? Мог бы, к слову, упомянуть обыкновенную башню. Значит, мелькнула мысль, сказанно это было с умыслом. Впрочем, у него все и всегда с умыслом. И встреча в пустыне, наверное, тоже имеет особый смысл. Он сказал, что все объяснит на месте. Первой мыслью было отказаться, но, надо признать, он заинтриговал меня, и после недолгих раздумий я согласился.
    После двух часов петляний по пустыне я окончательно смирился с мыслью, что отель тот мне не найти. А еще с раздражением подумал, что зря его послушал, и пустился в это путешествие. Кроме того с ужасом обнаружил, что не смогу найти обратной дороги на Кингман. А тут еще нещадно палящее солнце, полбака горючего, три бутылки воды, сендвич с ветчиной и мобильник без связи.
    Любопытно, почему Бог создал пустыню непригодной для обитания людей? Впрочем, можно поставить вопрос иначе. Почему люди не хотят обживать пустыню? Подавай им море, лес, зеленые лужайки, асфальт, тесные клетки, называемые апартаментами... А здесь – простор, тишина, наводящая на философские размышления. Правда, тут жарко, и с этим ничего не поделаешь, но...  Но тот холм, произнес я вслух, чертовски похож на башню. А под холмом, если верить ему, должно быть высохшее озеро. Но как определить, что оно высохшее? Хочу сказать, вовсе не обязательно думать, что эта котловина когда-то была заполненна водой. Спрошу об этом при встрече.
    Вдали появился холм. Надо бы взобраться на него и осмотреться. Однако к нему не подъехать. Останавливаю машину метров за 100 и иду пешком. Солнце стоит в зените. Оно белое или, скорее, белесое. Меня окружают камни, высохшая земля, низкорослые кактусы и еще какие-то неизвестные мне пустынные растения. Жара. Чувствую ее каждой клеткой своего тела. У подножья  холма действительно имелось подобие высохшего озера размером с два футбольных поля. Возможно это и есть оно? Однако, с сомнением подумал я, холм даже отдаленно не напоминает башню. Хотя, кто его знает... И тут меня осенило. Ведь со стороны озера холм действиетельно может походить на башню? Спускаюсь к котловине, обхожу ее и устремляю взор в сторону холма. Он действительно похож на башню с отвесной стеной, на которой замечаю небольшие отверстия, напоминающие окна или, может быть, двери. Припоминаю картину (кажется, Брейгеля). Ну, конечно – «Вавилонская башня» Брейгеля. Он был прав. Весь вопрос, как он нашел этот холм? Впрочем – он может все.

    Под потолком жужжит вентилятор, работает на полную мощь кондиционер, но в комнате все равно жарко. Помимо того, здесь стоит незнакомый мне запах. Тот же запах ощущается в коридоре, холле и небольшом кафе в левом крыле отеля. Впрочем, кафе, как и сам отель, можно с натяжкой назвать таковым: обшарпанное помещение с дешевыми картинами на стенах, пластмассовые грязные стулья, покосившаяся стойка, над которой развешенны выцветшие фоторафии блюд, имеющихся в меню и жирный мексиканец с большущими усами за стойкой.
    - Что-нибудь желаете, сеньор? – спрашивает он меня на ломанном английском.
    - Курицу с картошкой и вина. И еще, я бы хотел спросить, что за запах стоит в отеле?
    - Запах? – переспрашивает он, - какой запах?
    - Именно это я и пытаюсь выяснить.
    Он почесал грязными ногтями подбородок.
    - Наверное – это запах пустыни?
    - Разве пустыня пахнет?
    - Не знаю, сеньор, может и пахнет, а может и нет. Бог его знает.
    В углу стоит билльярдный стол с дырявым сукном, на котором лежат испещренные черными точками несколько шаров и, к моему удивлению, довольно удачный кий. Сделав несколько ударов, я направился к себе в комнату, разделся до гола и плюхнулся на кровать. Попытался вновь дозвониться до Арика, но его мобильник молчал.
   
    Он пркрасно играет в шахматы. А еще лучше – в теннис. Впрочем, если быть до конца откровенным, у него все получается хорошо -  за что бы он не взялся. Хорошо учился в школе, успешно окончил университет. Был хорошим спортсменом, музыкантом, художником, легко давались языки. К тому же, он был душой компании. Признаться, я несколько завидывал ему, что, впрочем, не мешало нам быть приятелями. Да и зависть эта была, как говорится, не черной, а самой безобидной.
    Его нельзя было назвать красавцем, но многие считали его обоятельным или, иными словами, с шармом: загадочная блуждающая улыбка, мягкая, пружинистая походка, приятный, чуть хриплый голос, а в глазах глубокая грусть. Даже когда он смеялся, в его глазах проскальзывала тоска или, быть может, скука.
    - Хочешь знать, от чего я умру? - говорил он.
    - Скажи.
    - От скуки.
    - Как ты себе это представляешь?
    - Можно подумать, люди знают, каким именно образом уйдут на тот свет. Не знаю... не знаю. Но умру я –  точно от скуки.
    - А живопись не спасает от хандры? У тебя, кажется, неплохо получается?
    - Как ты думаешь, почему я занялся живописью?
    - Почему?
    - От нечего делать. Надо же чем-то заняться?
    - Не понимаю тебя...
    Спустя неделю после этого разговора в мастерской появилась Кло. Был июль месяц. Пьем кофе, потягиваем коньяк, курим. Я сижу в кресле, она на диване, а он стоит за мольбертом и, как мне показалось, делает вид, что рисует. В мастерской жарко, пахнет красками, разбавителем и сигаретным дымом.
    Мы толком не знаем, как она у нас  появилась. Просто, постучалась в дверь мастерской, вошла, уселась на диван и как ни в чем не бывало закурила, пуская клубы дыма. Мы даже не пытались выяснить, кто она и откуда. Можно было подумать, что мы давно знакомы, хотя это было  не так.
    Кло была приблизительно нашего возраста, может, чуть моложе. Она была до невозможности красивой. До того красивой, что часто от смущения приходилось отводить глаза. Она мало говорила, много курила и почти ничего не ела. Иногда исчезала на неопределенное время в неизвестном направлении. Затем вновь возвращалась и занимала свое место на диване.
    С тех пор, как появилась Кло, он изменился, стал замкнутым, неразговорчивым и раздражительным. Вначале мне показалось, что его тяготит ее присутствие. Затем я заметил, что в мастерской появились многочисленные портреты Кло.
    - Ты влюбился? - спросил я.
    - Наверное, - нехотя сказал он и, уловив мою ухмылку, добавил, - считаешь, я не способен на чувства?
    Я пожал плечами и промолчал.
 
    Проснулся от стука в дверь. Неужели он, обрадовался я. Стук повторился, и на этот раз громче и настойчивее. Отворив дверь, я опешил – на пороге стояла Кло. Она, как и прежде, вошла в комнату, уселась в кресло и закурила. Я тоже закурил и вопросительно посмотрел на нее.
    - Как ты здесь оказалась?
    - Так же как и ты.
    - Вавилонская башня? - Она кивнула.
    - Надо полагать, ты один? - спросила Кло.
    - Третий день жду его.
    - Нашел башню?
    - Нашел.
    - Ну, и...
    - Ничего особенного. - Она ухмыльнулась.
    - И ты, конечно же, не знаешь, почему мы здесь. - Я покачал головой. - Может, он хотел отделаться от нас?
    - То есть?
    - Ну, скажем, ему надо было побыть одному.
    - Для этого надо было отправлять нас в пустыню? - возразил я.
    - Он всегда был странным, - вновь ухмыльнулась она.
    - Что-то не замечал за ним такого.
    - Значит, плохо знаешь его.
    - Я?! - удивленно воскликнул я, - я плохо его знаю? И это говоришь ты? - с раздражением добавил я, но сразу же осекся, - извини, сорвалось.
    Кло замолчала. У ее висков появились капли пота, она заметно нервничала. Затем подошла к окну, достала сигарету и закурила.
    - У тебя есть что-нибудь выпить? - наконец заговорила она.
    - В холодильнике есть вино.
    - Выпьешь со мной?
    - Не хочется.
    - А я выпью. - Она налила себе стакан и вновь подошла к окну. - Он всегда бредил пустыней.
    - Ты так говоришь "всегда", как будто прожила с ним жизнь. - Она внимательно посмотрела на меня и улыбнулась странной улыбкой. - Я сказал что-то смешное?
    - Да нет, просто никогда не замечала за тобой грубости. Ты был так галантен и обходителен. Наверное, жара так действует на тебя? Или, быть может, ревнуешь? - на этот раз она улыбнулась с долей кокетства, - впрочем, знаю, что вы хорошие друзья. Он тебя любит и ценит, но относится как к ребенку.
    - Что ты имеешь в виду?
    - Ну, как тебе сказать... - она отошла от окна и присела на стул, - он считает, что за тобой нужен постоянный присмотр...
    - Кло, ради Бога, если у тебя есть сказать что-то конкретное...
    - Конкретное..? Пожалуйста. Он говорил, что ты не в состоянии принимать самостоятельные решения и по самым простым вопросам обращался к нему. И ему всегда нравилось помогать тебе...
    - Бред...
    - Разве? К примеру, он рассказывал, как трудно тебе дался развод с женой. Если бы не его вмешательство, то...
    - Глупости! - взорвался я, - его никто не просил вмешиваться. Если хочешь знать, то развода могло бы и не быть... Погоди, кажется начинаю понимать - ты здесь, чтобы рассорить нас?
    - Вас даже сам черт не рассорит. Я же говорила, что он не может без тебя. Впрочем, так же, как и ты без него. Вы нуждаетесь друг в друге...
    - Позволь нам самим решить, кто в ком нуждается. Лучше скажи, что еще он говорил.
    - Ты действительно хочешь знать?
    - Да.

    - Вообщем, ничего особенного. Говорил, что твоя бывшая жена стерва и совсем не достойна тебя. Что она испоганила тебе жизнь и сделала несчастным.
    - Это не так. Мы любили друг друга, и она не была стервой. Он ее недолюбливал. Не знаю почему...
    - А я знаю. Он хотел ее трахнуть, а она не дала ему.
    - Кло!!! - закричал я, - Ты хоть понимаешь, что говоришь?! - Хотел еще что-то сказать, но до моего слуха донесся слабый скрип за дверью. Мы с Кло переглянулись, а затем одновременно устремили взоры в сторону двери. Я пулей сорвался с места и резко рванул дверь на себя. На пороге стоял мексиканец с подносом.
    - Извините, сеньор, что помешал, - произнес он и, указывая взглядом на поднос, добавил, - наверное, вы проголодались. - Я уже хотел послать его к черту, как вмешалась Кло.
    - А-а-а... Весьма кстати, как раз я проголодалась. - Она подошла и оценивающим взглядом охватила поднос, - какой прекрасный начо (мексиканское блюдо), салат из креветок, а это что?
    - Тамалес, - произнес мексиканец.
    - Прекрасно. Ух ты, "Сэмюэль Адамс"? А я думала, что мексиканцы пьют только "Корону".
    Она взяла из его рук поднос и поставила его на стол. Мексиканец ушел, предварительно спросив, что мы будем есть на завтрак.
    На следующее утро она попросила показать ей тот холм, напоминающий Вавилонскую башню. О вчерашнем разговоре мы забыли или, скорее, каждый из нас решил не вспоминать его. Солнце только коснулось гор. Его первые лучи осторожно высветили пустынную равнину, на которой легли длинные тени от редкой растительности. Было чуть прохладно, но почва все еще хранила в себе тепло от дневной жары предыдущего дня. Прошло не меньше часа, прежде чем мы подошли к высохшему озеру. Постепенно жара давала о себе знать. Еще не было полудня, но его лучи начинали припекать. Мы пересекли дно высохшего озера и подошли вплотную к основанию холма.
    - Что же дальше? - спросила Кло, оттирая пот со лба. Я пожал плечами и задрал голову вверх.
    - Наверное, нужно забраться...
    - Зачем? - перебила она меня.
    - Пока не знаю. Посмотри, кажется я нашел тропинку.
    Отвесная часть холма находилась в тени, и поэтому первые 70 метров дались нам легко. Далее тропинка вела в сторону и фактически  опоясывала по спирали весь холм. Однако, и солнечную сторону мы прошли без особых проблем. Оказавшись вновь в тени, мы решили передохнуть. Под нашими ногами раскинулась бескрайняя долина, и она (здесь мы были вынужденны согласиться с ним) была прекрасна.
    - Твоему другу не откажешь во вкусе, - произнесла Кло, - тут действительно чудесно.
    - Согласен... Но лучше уж все это видеть на картинке...
    - Постой, - остановила она меня, - кажется, где-то я видела этот пейзаж.
    - Де-жа-вью...
    - Точно, - Кло пропустила реплику, - на одном из его полотен.  Правда, сама долина, почему-то, была красная, а небо... Не помнишь, какого цвета было небо?
    - Совершенно точно могу сказать, что подобной тематики я у него не встречал.
    - Значит, это было до тебя.
    - Кло, - с раздражением произнес я, - если это было до меня, то ты подавно не могла бы видеть этой картины.
    Она промолчала и начала озираться по сторонам. Прошло несколько минут, прежде чем она заострила свое внимание на одной точке в правой стороне холма.
    - Посмотри, - обратилась она ко мне, - ничего не замечаешь? - Я прищурился и посмотрел в указанную сторону. - Кажется, там пещера. Посмотрим?
    - Давай, - согласился я и поднялся.
    Через полчаса мы были на месте. Перед нами действительно была пещера. Вернее, это была глубокая выемка с широким естественным карнизом вверху. В глубине пещеры, к нашему удивлению, мы обнаружили выложеные из камней перегородки. Значит, здесь жили люди. За перегородкой была "комната" с небольшой ямкой в середине, которая, видимо, служила очагом. Затем поднялись еще выше, и нам стало ясно, что мы попали в "город" с многочисленными подобными пещерами. Сомнений быть не могло - раньше здесь жили люди. А под самой вершиной холма мы обнаружили еще одну пещеру. Она отличалась от остальных своей обособленностью. Кроме того, нам показалось, что она была обустроенна совсем недавно. Одна из двух "комнат" была уставлена кртинами. В углу стоял мольберт с незаконченным полотном, а рядом глинянный кувшин с кистями и, конечно же, палитра с высохшими уже красками.
    - Так вот откуда взялся тот пейзаж, - произнесла Кло.
    Мы присели на большой гладкий камень и закурили. Нам нечего было сказать, да и не хотелось ничего говорить. Мы молча созерцали картины, переходя от одной к другой, а затем заново проходили этот круг, словно пытаясь уяснить для себя что-то важное.
    - Он был моим мужем, - наконец произнесла она упавшим голосом.
    - Кто?
    Она словно и не слышала вопроса. Да и вообще, создавалось впечатление, что она говорит с кем-то другим, воображаемым человеком.
    - Мы поженились много лет назад. Были счастливы... По крайней мере, так казалось.
    - Насколько мне известно, он никогда не был женат, - воскликнул я.
    Она вновь не обратила внимания на мои слова.
    - Как-то он сказал, что хочет показать мне Вавилонскую башню, и мы с ним поехали в пустыню. На дне высохшего озера, среди камней и колючих кактусов мы разбили палатку. Я не понимала, зачем он привез меня в это пекло. Но меня это не огорчало, поскольку я готова была пойти за ним хоть на край света. Мы провели ночь. А наутро обнаружила, что его нету. Прошло что-то около двух часов, прежде чем я поняла, что он сбежал... оставил меня одну среди пустыни и - сбежал.
    - Почему ты мне все это рассказываешь?
    - Не знаю... Может потому, что ты единственный, кто сможет меня  понять.
    - Так почему, все таки, он так поступил?
    - Не знаю... Я далека от мысли, что сделал он это ради другой женщины –  слишком примитивно, не такой он человек.
    Действительно, мысленно согласился я с ней, он не поступил бы так глупо. Здесь кроется какая-то тайна. Разумеется, Кло что-то недоговаривает. Когда-то они были женаты и, судя по всему, были счастливы. Хотя, кто его знает, какая правда скрывается за   счастьем (скорее всего, видимым) в действительности? Подчас люди выдают желаемое за действительное, им просто хочется быть счастливыми,  они изо всех стараются стать таковыми, но увы, не всегда им это удается. А еще, мне не совсем верилось в то, что он способен кого-то осчастливить. Впрочем, может я и ошибаюсь. В конце концов, я ничего не знаю о его прошлом.
    - Он всегда бредил пустыней...
    - ... я уже слышал это...
    - ... говорил, что это единственное место на земле, где можно прожить по-человечески. Говорил о некой энергетике, которая облагораживает, очищает, приближает к истине, и именно в пустыне можно найти ответы на многие вопросы, ибо она активизирует работу самых потаеных клеток мозга, обостряет воображение. Тогда я не понимала, что он имеет в виду. Теперь же мне стало ясно: он стремился к одиночеству, искал его и, видимо, нашел здесь. В какой-то миг он заразил меня своими идеями. Я даже представила себе нашу с ним жизнь среди этой пустыни. Ведь я его любила, и мне было все равно, где с ним жить... лишь бы с ним. Сейчас я себе представляю, как все было в тот день. Оставив меня одну, он поселился в этой пещере и преспокойно наблюдал оттуда за моими действиями, за тем как я ищу его, не нахожу и постепенно схожу с ума.
    - Видимо, хотел избавиться от тебя?
    - Не только от меня. Он ненавидел город, людей и, подозреваю, себя самого включительно.
    - Однако, он любил тебя. Я заметил это с первым же твоим появлением в мастерской.
    - Он всегда любил меня, но и всегда боролся с этим чувством. Он не хотел впускать в свое сознание и душу кого-то постороннего. Он желал полного одиночества. Он любил лишь одно - пустыню.
    - Что было потом?
    - Потом я вернулась в город, обратилась в полицию, но его так и не нашли. Я была почти уверенна, что его уже нету на этом свете.
    - Странная история, - вздохнул я, - я его таким не знал.
    Она вновь обвела взглядом его картины.
    - Знаешь, наверное, есть что-то общее между ним и Ван Гогом, - усмехнулась она, - тот сходил с ума под солнцем Арля, а он здесь, в пустыне.
    - Может быть. Но в отличии от Ван Гога, уши себе он не резал.
    - Зато у него появилась бредовая идея о Вавилонской башне.
    - То есть?
    - Он считал, что весь мир есть Вавилонская башня, и был уверен, что люди не в состоянии мирно сосуществовать длительное время, они полны ненависти, нетерпения, злости и зависти.
    - Наверное, доля истины в этом есть. Раньше здесь жили люди, было озеро, которое высохло, и обитатели "города" вынуждены были покинуть свои места, в следствии чего очерствели, стали злыми. А ведь, наверняка они были счастливы? Ну, да ладно... Меня больше интересует другой вопрос - почему мы здесь?
    - Не знаю. Быть может, мы, так же как и он, должны ошалеть от этой жары, чтобы понять его мысли? Или, может быть, все гораздо проще - он просто кайфует от того, что его кто-то ждет или ищет. Ведь есть же такой человеческий комплекс?
    Тем временем, солнце переместилось в центр. Стало невыносимо жарко, перед глазами поплыли миражи. Показалось, что высохшее озеро заполнено водой и от нее идет густой пар, а охра пустыни постепенно меняется в цвете, приобретая пурпурный колер, плавно переходящий в цвет ржавчины.
    Неожиданно Кло подошла ко мне и взяла за руку.
    - Давай займемся любовью? - произнесла она со страстью, которой я раньше не замечал за ней, - прямо здесь и сейчас. - Я молча смотрел ей в глаза, не зная что сказать. - Скажи, ведь мир не разобщен и в нем есть такая вещь как любовь.
    - Но ведь... - попытался возразить я, но не успел. Она крепко обвила мою шею и прикоснулась к моим губам. Я ощутил вкус соленого пота, стекающего по ее лицу к ямочке поверх верхней губы. Она вся дрожала и всё крепче прижималась ко мне. Желание захлестнуло мое сознание и тело...   
    Очнувшись, мы обнаружили себя лежащими на земле. Нас окружали пещерные стены и картины. А через просвет пещеры проникали красные, синие, зеленые и желтые лучи непонятного по своей форме солнца. Оно ярко светило посреди ночного неба, усеянного многочисленными мерцающими звездами. Жара становилась невыносимой, но мы как бы и не замечали этого. Мы думали о том, что скоро появится он, и мы  скажем ему как прекрасна его пустыня.