О счастье

Лиле казалось, что она не бежит к дому, а летит. Она не замечала ни отвратительного ветра, залепляющего лицо и куртку липким мокрым снегом, ни колдобин под ногами. Безграничное счастье окрашивало непрезентабельный пейзаж спального района в фантастически яркие и жизнерадостные тона. Он позвонил! Он сам позвонил! Он предложил вместе встречать Новый год! Это – через неделю, а сегодня, прямо сегодня, через три часа он приедет к ней, чтобы сказать что-то, что нельзя доверить ни телефону, ни аське! И Лиля, наврав с три короба ошеломленной непривычным натиском начальнице, летела домой, чтобы всё приготовить для судьбоносного вечера.
Бац! Лиля не сразу поняла, что случилось. Откуда вывернулась эта сухонькая бабка? Они столкнулись на узкой, плохо очищенной ленивым дворником дорожке. Результаты столкновения оказались печальными для обеих сторон. Лиля, хоть и удержалась на ногах, выронила сумки с закупленными для романтического ужина продуктами, и теперь чудесные груши, лоточки с салатами и пирожными, нарезка и хлеб валялись вокруг на грязном снегу. Сбитая с ног старушка лежала между рассыпавшихся продуктов. «Вы живы?» - задала глупый вопрос Лиля. «Да вроде жива пока!» - неожиданно бодро ответила бабушка.
Лиля помогла пострадавшей подняться. К счастью, старушкино пальто-дутик послужило хорошей «подушкой безопасности». Встав на ноги, бабушка разразилась целым градом упрёков в адрес молодёжи вообще и Лили в частности. Девушка в ответ извинялась и вяло оправдывалась. Наконец, бабка гордо удалилась. Лиля собрала те продукты, которые не окончательно потеряли «товарный вид», и побрела к подъезду. Счастье не улетучилось, нет, просто как-то съёжилось, освободив место для других эмоций.
Лиля думала о сбитой бабке. Господи, какая жалкая жизнь! Как, наверное, ужасно существовать вот так, вот такой старой, некрасивой, у которой все-все позади. Как страшно сознавать, что всё самое прекрасное – любовь, молодость, страсть, красота, никогда не вернутся. Сколько ей лет, этой старушке? Сколько лет ей, Лиле, осталось до этой черты? Потом мысли вдруг снова перенеслись к сегодняшнему звонку. Но теперь Лиля не смаковала своё счастье, а вспоминала, как полгода назад он резко оборвал всё, как больно было тогда, как не хотелось жить…
Анна Александровна была крайне недовольна собой. Правильно нас, стариков, не любят! Вот что я так разошлась? Ведь и сама виновата тоже! Задумалась, ушла в свои мысли, вот и не заметила девочку. А та бежит, торопится, вон, сколько продуктов тащит! Может, праздник какой дома, муж ждёт, детки. Впрочем, нет, нет, не похоже. Не замужем она, да и детей еще нет. Это же она для любимого своего деликатесов накупила, точно! А тут я, старая карга, подсунулась. И продукты пропали, и настроение!
 Бедная девочка! Как им, молодым, трудно. Кто он, тот, к кому она так торопится? Уж точно, не принц на белом коне, да и Бог с ними, с принцами. А что как мерзавец? Обидит девочку, жизнь ей испортит. Кто придумал эту глупость, что молодость – самой лучшее время жизни? Самое трудное – да, динамичное – безусловно. Возможно, самое интересное, но точно, не самое счастливое. Анна Александровна вспомнила себя в двадцать пять. Позади – страстная любовь, окончившаяся не свадьбой (она была, но знаменовала, как оказалось, не счастливый конец, а печальное начало), а тяжёлым разводом. На руках – пятилетняя дочь, и ты разрываешься между ребёнком и работой. Впереди – новый брак, вторая дочь, смерть любимого мужа…
Анна Александровна не считала себя неудачницей. Ей вообще казалось, что, в конечном счёте, счастья всем даётся поровну, и несчастья тоже. И её Бог не обидел, наделил и тем, и другим. Но теперь, в семьдесят три, она глубже, чем в молодости, ощущала и принимала минуты, секунды, мгновения счастья. Танец младшей, десятилетней внучки, младенческая улыбка старшего правнука, свежесть утреннего ветра, залетающего в открытое окно, красивый закат и пение птиц, всё, что раньше не замечалось, на что не хватало времени или сил, вызывало радость, благодарность и умиротворение. Анна Александровна замедлила шаг и посмотрела вверх. Темнело, небо наливалось синевой, пробивающейся из-за плотной пелены туч. Снежинки, дирижируемые ветром, танцевали причудливый рваный танец. День кончался, кончался год…