Декарт, о. Алексей, или как я сдавал философию

В ночь с 7 на 8 июня 2012 г. после тяжелой и продолжительной болезни отошел ко Господу протоиерей Алексий Сидоренко, доцент Тобольской духовной семинарии, почетный настоятель храма Покрова Божией Матери г. Ишима еще неразделанной к тому времени Тобольско-Тюменской епархии, кандидат богословия, кандидат философских наук. Отца Алексея глубоко чтили и уважали учащиеся и выпускники семинарии, в которой батюшка преподавал с начала ее возрождения в начале 90-ых годов вплоть до своей смерти. Пусть эта небольшая статья станет скромным венком на могилу глубокочтимого пастыря, духовного наставника и самоотверженного ученого.

От философии к христианству… и обратно?

Однажды мы, студенты заочного отделения Тобольской Православной Духовной Семинарии, с большим трепетом, страхом и молитвой к покровителю Духовных школ г. Тобольска митрополиту Иоанну Тобольскому сдавали один из самых сложных предметов за весь курс обучении я в Семинарии ; экзамен по истории философии. Все знали, как нелегко сдавать этот предмет строгому и требовательному преподавателю протоиерею Алексею Сидоренко. Философия тогда мне очень не нравилась – со времен изучения марксистко-ленинской философии в институте. Знакомился с нею и не приветствуемым в советском вузе образом – по книгам Ницше, Шопенгауэра, Л. Толстого из библиотеки нашего института. Уже к концу обучения в 1989 году познакомился с философом, переводчиком-полиглотом из Томского Академгородка СО АН СССР, Виктором Арцимовичем, изгнанным за несоциалистические взгляды из Томского политеха . Он распространял  книги самиздата, нелегально перепечатывая их фототипическим способом – русских религиозных философов С.Н. Булгакова, Н.А. Бердяева, Н.О. Лосского… и отцов Церкви. Однако ум, закостеневший в непререкаемом истмате и диамате, мало что мог понять, и только «Исповедь» блаженного Августина глубоко тронула мою темную душу. И только потом было Евангелие, Таинство Крещения, самообразование по святоотеческим творениям, после которого к философии просто не хотелось возвращаться: «Смотрите, братия, чтобы кто не увлек вас философиею и пустым обольщением, по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христу» (Кол.2:8). Тем более, что интуитивно я уже понимал слова свт. Григория Паламы: «Во внешней же мудрости надо еще сначала убить змия, то есть уничтожить приходящую от нее надменность …потом надо отсечь и отбросить как безусловное и крайнее зло главу и хвост змия, то есть явно ложное мнение об уме. Боге и первоначалах и басни о творении; а среднюю часть, то есть рассуждения о природе, ты должен при помощи испытующей и созерцательной способности души отделить от вредных умствований, как изготовители лечебных снадобий огнем и водой очищают змеиную плоть, вываривая ее…» (Триады в защиту священно-безмолвствующих, Часть 1-я триады I). И вот, поступив в семинарию, мне очень не хотелось возвращаться к философии, даже в рамках «Истории философии», которую читал протоиерей Алексей.
В попавшемся билете необходимо было рассказать о философии Рене Декарта (1596–1650). Охотно рассказал про Декартову систему координат, его метод функций, аналитическую геометрию, немного – о его методе дедукции, его знаменитое «мыслю - значит существую» … И все! Как ни напрягаюсь – ничего не вспоминаю из рекомендуемого к экзамену учебника Леги В.П…

Декарт как основоположник научного метода

 «А почему его называют основоположником научного метода, отцом науки Нового времени, основоположником рационализма?» – спросил отец Алексей. И тут пришлось смущенно замолчать, а потом я честно признался, что философии боюсь, в том именно смысле, о котором говорил апостол Павел. Но батюшка больше ничего не спрашивал. Искусство педагога – не просто сообщить сумму знаний, но родить в душе слушателя интерес, или как говорил Сократ в Платоновском «Теэтете»: «А не слыхал ли ты, что я сын повитухи очень опытной и строгой повитухи, Фенареты… А не слышал ли ты, что и я промышляю тем же ремеслом? ... В моем повивальном искусстве почти все так же, как и у них, отличие, пожалуй, лишь в том, что я принимаю у мужей, а не у жен и принимаю роды души ", а не плоти. Самое же великое в нашем искусстве - то, что мы можем разными способами допытываться, рождает ли мысль юноши ложный призрак или же истинный и полноценный плод…».

Только после изучения семинарского курса философии понял всю глубину вопроса протоиерея Алексея Сидоренко: почему именно Декарт - основоположник научного метода? о.Алексей пробудил во мне интерес не только к Декатовскому наследию, но и философии как «детоводителю ко Христу», как выразился однажды Климент Александрийский. Философия Декарта ярко иллюстрирует стремление европейской культуры к освобождению от старых догм схоластики и построению науки Нового времени, интеллектуальной жизни «с чистого листа». Критерием истины, считает Декарт, может быть только «естественный свет» нашего разума.

 Размышляя над условиями достижения достоверного научного знания, Декарт предлагает «правила метода», с помощью которого можно универсально прийти к истине. Первоначально научные методы Декарту представлялись весьма многочисленными, но в известнейшей его работе «Рассуждении о методе», они сводятся лишь к четырем основным положениям.  Наука Нового времени,  европейский рационализм базируется на этих 4-ех принципах, объединенных Декартом в один универсальный научный метод:

1) начинать с несомненного и самоочевидного, т. е. с того, противоположное чему нельзя помыслить;
2) разделять любую проблему на столько частей, сколько необходимо для ее эффективного решения;
3) начинать с простого и постепенно продвигаться к сложному;
4) постоянно перепроверять правильность умозаключений.

Самоочевидное схватывается разумом в интеллектуальной интуиции, которую нельзя смешивать с чувственным наблюдением и которая дает нам «ясное и отчетливое» постижение истины. Разделение проблемы на части позволяет выявить в ней «абсолютные», т. е. самоочевидные элементы, от которых можно отталкиваться в последующих дедукциях.

Дедукцией же Рене Декарт называет «движение мысли», в котором происходит сцепление интуитивных истин. Слабость человеческого интеллекта требует проверять корректность сделанных шагов на предмет отсутствия пробелов в рассуждениях. Такую проверку Декарт называет «энумерацией» или «индукцией». Итогом последовательной и разветвленной дедукции должно стать построение системы всеобщего знания, «универсальной науки».
Таким образом, метод "cogito ergo sum" («мыслю – следовательно существую») и индуктивный способ познания мира (от причины к следствиям), и дедуктивный одновременно.
 Декарт сравнивает эту науку с деревом. Корнем его является метафизика, ствол составляет физика, а плодоносные ветви образуют конкретные науки, этика, медицина и механика, приносящие непосредственную пользу. Из этой схемы видно, что залогом эффективности всех этих наук является правильная метафизика.

От метода открытия истин Рене Декарт отличает метод изложения уже разработанного материала. Его можно излагать «аналитически» и «синтетически». Аналитический метод проблематичен, он менее систематичен, но больше способствует пониманию. Синтетический, как бы «геометризирующий» материал, более строг. Декарт все же отдает предпочтение аналитическому методу.

Таким образом, Р. Декарт не отрицает и познавательной ценности опыта, но он видит его функцию исключительно в том, чтобы он приходил на помощь разуму там, где собственных сил последнего недостаточно для познания.

 Удивительно, что современная наука начинается, по сути, с метафизического  первого принципа Декарта (начинать с несомненного и самоочевидного, т. е. с того, противоположное чему нельзя помыслить). Что же для каждого человека представляется самоочевидным?  Декарт полагает, что это человеческое "я", ибо во всем можно сомневаться, кроме самой способности сомневаться, и отсюда рождается знаменитое "cogito ergo sum", т.е. "мыслю - следовательно существую". Откуда же берется наша способность мыслить? От Бога, ибо Он - наш Творец, и вложил в нас эту способность. В письме в Сорбонну Декарт называет этот первый принцип четырехчастного научного метода еще и доказательством Бога, если мы продолжим рассуждения не в сторону познаваемого мира, а в противоположную - к непостижимому Творцу.