Троекратный Новый год

Подходил к концу 1991 год. Мы с двумя дочками, Катей и Наташей, наконец собрались в гости  к бабушке с дедушкой в старый русский городок. Планы у нас были далеко идущие. Наташа давно мечтала «оторваться» от родителей и провести зимние каникулы по-взрослому без мамы, пусть хотя бы и  у бабушки. А я планировала, побыв недельку у родителей, улететь с Катюшкой на родину, на самый край земли, туда, где встаёт солнце, и увидеться наконец с двоюродными братьями и сёстрами, с которыми вместе росли, но не виделись к тому времени уже около 20-ти лет.
 Пожив неделю у родителей, мы с Катюшкой засобирались в дорогу, планируя встретить Новый год с далёкими, но не дальними  родственниками. Наташа загрустила. Чтобы ей было веселей, мы решили все вместе нарядить ёлку. Достали с антресолей огромный чемодан, в котором хранились ёлочные игрушки всех пережитых эпох, и все вместе нарядили красавицу. И накануне отъезда импровизировали проводы старого года с тортом и хлопушками.
  Утром, уже запаковывая чемодан, я услышала такие горькие рыдания, что сердце оборвалось — что-то случилось! Плакала Наталья. Забыв о том, что она уже «взрослая», она всхлипывая вцепилась в меня и я, как ни старалась, не могла оторвать её от себя. Такое положение моё сердце вынести не могло, и я сказала: «Собирайся!»
  Через час мы уже ехали в аэропорт, оставив растерянных бабушку с дедушкой под наряженной ёлкой. Я ещё не знала как мне удастся взять билет и удастся ли, но, глядя на заплаканное, но счастливое лицо дочери, я точно знала, что полетим мы только вместе.
 Нет смысла подробно описывать, как, узнав, что билетов нет, я проникла к начальнику аэропорта, и как его убедила, но, да простит меня тот парень, на чьё место оказались двойные билеты, и ему пришлось 14 часов лететь до Южно-Сахалинска сидя в хвосте самолёта на ящике.
 Промежуточный скрипяще-морозный Иркутск запомнился диким холодом. Даже аэровокзал был воспринят только, как место отогревания после пробежки по лётному полю. И, когда после заправки, мы опять устроились на своих местах, все вздохнули с облегчением, что покинули это царство лютого мороза.
 Южно-Сахалинск встретил нас кипенно-белыми сугробами, высотой местами до второго этажа, и родным говором. Прямо у трапа самолёта я зачарованно застыла, услышав как техник ругнул кого-то богодулом — это слово я не слышала точно лет 20, и теперь оно прозвучало для меня, как песня.
 В привокзальной гостинице мы устроились на ночь — утром предстоял следующий перелёт.
 За окном настало солнечное утро с искрящимся снегом и ярко-синими тенями, отбрасываемыми сугробами невероятной высоты. Дежурная охладила наш пыл, сказав, что рейс отменяется из-за тайфуна на островах. Было 27 декабря. 28 и 29 мы ещё ждали своего рейса и гуляли по Южному, наслаждаясь видом не столько городских построек и зданий, сколько окружающими город сопками.
 30 декабря, предвидя перспективу встречи Нового года в гостинице, мы вместе с дежурной взялись наряжать в холле, установленную накануне, трёхметровую ёлку. Мы уже не надеялись, что до Нового года откроется окно над островами, и смирившись со своей участью, вечером сидели возле нарядной ёлки и смотрели телевизор.
 Неожиданно открылась дверь, и в морозном облаке вбежал солдатик и бодрым голосом крикнул: «Кто здесь на Буревестник? Военным бортом полетите? Тогда через 40 минут вылет!»
 Кто летал военным бортом, тот знает что это такое. Кто не летал, тому не понять. Вцепившись в железные лавки вдоль бортов, грузно ухая в ямы, в полном молчании (всё равно не услышишь, как не кричи) мы долетели таки до Буревестника, и я уже предвкушала радость встречи с родными, но судьба была настойчива, как никогда.
 Тайфун ушёл безобразничать дальше, но предварительно замёл перевал, и единственная дорога в единственный на острове город была перекрыта. Занималось утро 31 декабря...
  Под гостиницу был занят один подъезд пятиэтажки в посёлке Буревестник, которую мы нашли сразу по указке - «первая ветка направо». Среди снегов двухметровой глубины вёл окоп, по которому сложно было идти с чемоданом (тесновато), мы свернули в первый поворот направо и добрались до нужного дома. Комендант дал мне ключ от трёхкомнатной квартиры, где нам надлежало занять одну комнату. Уложив детей спать, я добралась по одной из «веток» до магазина, где удалось купить хлеб, сахар, соль, пшено и трёхлитровую банку тыквенного сока. Больше в магазине ничего не было — все продукты, доставляемые на остров, делились строго по спискам жителей, начиная с картошки и заканчивая конфетами.
  Вернувшись, вновь зашла к коменданту спросить, где можно хоть что-то купить к Новому году — ведь дети, несмотря ни на что, ждут праздника. Через час раздался стук в дверь — на пороге стоял комендант и держал в одной руке трёхлитровую банку икры, а в другой ёлку.
  Проснувшись к обеду, дети с энтузиазмом взялись наряжать третью в этом году ёлку. Вот только игрушек не было. Вытряхнув чемодан и сумки, мы повязали на ёлку все ленточки, на верхушку огромный бант, нацепили все заколки, повесили бумажные цепи и локоны, сделанные из ярких обложек ненужных журналов — ёлка получилась самая нарядная из трёх наряженных нами.
 Новогодний стол был богат необыкновенно: в центре стояла трёхлитровая банка красной икры, а на тарелках лежали ломти хлеба, на которые мы столовой ложкой наваливали икру и ели, запивая тыквенным соком. Подарки для детей я приготовила заранее, и они как всегда появились под ёлкой под импровизированный бой часов. Но главный подарок нас ждал, когда мы, встретив Новый год, решили выйти на улицу. У подъезда мы услышали громкий писк, который издавал крохотный бесхвостый котёнок. И дети точно знают, что это чудо принёс им в новогоднюю ночь Дед Мороз, чтобы скрасить все невзгоды, омрачавшие наше путешествие.
  Столько счастья было у детей, столько забот о крохе, что мы и не заметили, как наступило уже и 2 января, и мы смогли наконец добраться до конечного пункта нашего новогоднего путешествия.
 А Пинечка путешествовала с нами ещё 17 лет, но это уже другая история...