Экспедиция на Север Камчатки. Часть 4

С рассветом уже все были на ногах. На сегодня порешали в течение дня обловить неводом различные участки р. Пенжина, одновременно одному человеку заняться биоанализом вчерашнего улова, а как стемнеет, опять съездить на Черную. Так и сделали — я занялся биоанализом на берегу косы, а Миша, Сергей и Евгений Геннадиевич пытались отчалить на Пенжина. Однако, доселе такой надежный и беспроблемный Вихрь показал нрав — молчал как партизан, притом вообще без электрических признаков жизни. Глюкнула «бобина» — видимо не перенесла холодную ночевку. В бездонном Мишином бауле запчастей, такой хреновины не оказалось. По спутниковому телефону отзвонились Косте в Аянку, сделали заказ. Как хорошо, когда «за спиной» есть надежные люди. Мое предложение прокатиться на народном плавсредстве «каюке», экспедиционеры отвергли и укатили на Оке с Ямахой.


Пока мужики возились с лодками, я соорудил из подручных средств добротный лабораторный стол (в паршивых условиях спина через полчаса станет колом). Разложил удобно необходимые прибамбасы (мерную доску, весы, чешуйные книжки, ручку, карандаш, пинцет, нож, точильный брусок и т.п.) и принялся за дело.


Стандартный биологический анализ включает в себя измерение двух длин — AC и AD (от кончика рыла до развилки хвостового плавника и от кончика рыла до конца чешуйного покрова), массы целой и поротой рыбы, ее половых продуктов, определение пола, стадии зрелости, степени наполнения желудка и основных компонентов его содержимого. А также необходимо взять в определенном месте пробу чешуи (желательно и отолиты).


Результаты облова и учета позволяют судить об изобилии и видовом разнообразии, а данные биоанализа о размерно-массовой и возрастной структуре популяций, соотношении, полов, состоянии кормовой базы, накормленности и компонентах питания рыб. Сравнивая эти параметры с базой данных по другим популяциям или во временном аспекте этой же, можно получить представление об экологическом состояния стада и его динамике.


Пробы чешуи и отолиты относятся к так называемым «регистрирующим структурам», по которым, как по трудовой книжке, можно «читать» биографию конкретной рыбы — где, сколько и как пожила.


Как правило, по этим пробам определяют возраст и темп роста рыб. У тихоокеанских лососей пресноводный и морской период; у семги и некоторых других видов, количество нерестов. На рыбоводных заводах эту особенность используют для термического мечения «продукции». У готовых к выпуску мальков изменяют с заданной периодичностью температуру воды, и это «откладывается» на отолитах. В последствии, отобрав и просмотрев отолиты из контрольных уловов, можно определить какая в них доля «заводской» рыбы и, соответственно, можно получить представление об эффективности работы конкретного рыбоводного завода.
 

Отолиты — это две маленькие круглые косточки, пристроенные у рыб чуть ниже головного мозга. По функции, являются чем-то вроде гироскопа (GPS)


И так по каждой рыбке с перекуром через 25 шт. Результаты и пробы заносятся на пронумерованные странички специальных чешуйных книжек (для каждого вида отдельные). В общем, работа хлопотная и кропотливая... Но, глаза боятся — руки делают.


Не успел я «войти во вкус» этого дела, как был прерван подъехавшими гостями. Два коряка на моторной лодке, двигаясь из с. Аянка на рыбалку, не преминули поболтать со свежим человеком (мной). Следуя таежным традициям, позвал их в домик отчаевать и пообщаться.


Пришлось, как на коллоквиуме отчетной сессии КамчатНИРО, доложить им о нашей рабочей программе (только без слайдов). Презентация была выслушана с большим вниманием и в целом одобрена. Заодно расспросил и их, о житье-бытье, что на современном этапе твориться с рыбой, как было раньше и перспективы развития…? Расстались, уговорив два чайника, очень довольные друг-другом. Часа через два еще подошла лодка с рыбаками — церемония повторилась. Так худо-бедно, к вечерним сумеркам я и «перерезал» всю припасенную на науку рыбу.


К этому времени вернулись наши «рыбаки». В отличие от Черной, уловы в большой реке до вчерашнего рыбного изобилия маленько не дотягивали, но были вполне результативны.


По быстрому отужинав, стали собираться на очередные ночные покатушки на р. Черную, только теперь на одной лодке. Как и вчера, герметично упаковал спички-сигареты и приготовился «к лучшему»...


На этот раз в «ночное» сходили менее успешно. Видимо из-за перегруза лодки и более густой темноты (небо затянуло тучками), раза два чиркнули по мелякам на Пенжина. А при заходе в Черную вообще уткнулись в мель, и пришлось, как слепым котятам, потыкаться, пока нашли глубокий проход, хотя вчера здесь мчались без проблем. «Чертов перекат» — объяснил Миша, ориентируясь по только ему ведомым приметам.


В ничтожном градиенте от черного до очень черного, я вообще мало, что видел и плохо соображал, где мы и куда. Тем не менее, протоку с оставленной сетью нашли. Как и вчера, намаялись освобождать ее от щук и хариуса — «сельдятки» не было. На этот раз в «крокодильи» челюсти пальцами уже никто не угодил.


За три замета неводом в режиме интенсивного обледенения, тоже не шибко преуспели. Рыба была, но... «не то пальто». Осушив с третьего захода неводом с полтора куба крошенного льда и, выцепив все-таки из реки залетного омуля, порешили на этом и остановиться.


Быстро собрали сети и «домой». По прибытии на стан удивила многолюдность лагеря. Из Аянки приехал Костя с сыном Павлом и здешним лесничим Михаилом Федоровичем Катаевым — крепким мужиком с окладистой бородой, одетым по форме «для тайги зимой». Сожалею, что не сделал фото.


Костя подвез бензин, «бобину», мешок юколы (гостинец о брата Миши), а самое главное — настроение праздника. Набились всей кучей в теплую тесноту домика и...


Гвоздем нашей прощальной вечеринки был Михаил Федорович. В совсем недалеком прошлом генерал по лесному хозяйству Камчатского края. Однако, в связи со Всероссийской «оптимизацией» (или удавлением) этой важной государственной отрасли, а также за заслуги перед Отечеством, был пнут под зад с «Белого дома» на улицу.


Как всем уже известно, плоды «оптимизации» расцвели пожарами этим летом по всей России. Сколько лесов сгорело, сейчас, наверное, и подсчитать некому... Тем не менее, Михаил Федорович в депресняк не свалился, а осуществил мечту своей молодости и определился лесничим в самый дальний камчатский поселок, где в полной гармонии с людьми, собой, вселенной, прекрасно провел уже почти полгода.


Таежную нирвану, как и везде в стране, прервали набеги лесных пожаров, которые как Гитлер, обложили село блокадой. Аянку отстояли, остановив огнь за пару сотен метров от домов. Геройство пожарной дружины отметили аж премией – по 6000 руб. на нос (чтоб ни в чем себе не отказывали). Горькая ирония в том, что сгоревшую деревню отстроили бы заново (с трансляцией в прямом эфире), а каждому жителю еще бы отвалили и по 50 000 целковых.

Дальнейшие события помню отрывочно — разморило в тепле после холода и клонило в сон.
Сергей переживал — как все разместимся тут на ночь...
Федорович поведал мне, что в Питере (П-Камч), оказывается…(!?) есть такая ветвь сервиса, где девушки исключительно китаянки или кореянки...?! А барышни славянской национальности, по сравнению с ними отдыхают... Наверно пошутил, но телефончик обещал подкинуть.

Улеглись поздно, а квартирный вопрос решился просто — Михаил Федорович и Павлик, как еще тут не «прописанные», легли спать на улице, соорудив из тряпья загородку от ветра. И хотя ночь и утро были не теплее чем прежде, проснулись они не первые


Дописав к этому месту, узнал, что один из участников событий — Миша, вернулся домой, я запулил ему по электронке готовый текст, чтобы «откалибровал» неточности. По прочтении, он обвинил меня в злостном искажении фактов, о чем немедленно уведомил меня по телефону в полчетвертого ночи. Вношу корректировку:

1.     Охотник чистоплюй, которому за 150 баксов Миша спалил исподнее, был вовсе не немец, а турок, что, естественно, в корне меняет дело. А немец был на другой охоте, и это был свой в доску парень. Водку хлестал, как дворник, рубил дрова топором, по-русски ругался матом, в общем, наслаждался жизнью по полной. Потому как не сгорел в танке под Сталинградом, попал в наш плен, и лет 10 валил тайгу на Севере.

2.     Вторая и последняя, существенная претензия в том, что его большой мешок с железом был не с запчастями для Вихря, а с гаечными ключами. А шпонок было не полмешка, а всего две, и лежали они в кармане. Сами шпонки, что очень существенно, были из электрода 5-ки, и ни одна из них не была использована. Это, действительно, правда.
 

Окончание следует