Всё было плохо

 Всё было плохо. Казалось, что хуже уже не будет. Она стояла у окна и смотрела в пустой двор сквозь сетку дождя. Жизнь превратилась в чёрт знает что; и она уже не чувствовала той лёгкости в отношении к жизни, людям, событиям, вещам, с которой она жила раньше – всё осталось в далёком прошлом.


 Всему виной был ребёнок – это маленькое существо, которое жило внутри неё. Она чувствовала, как он наращивает свою власть над ней. Она боялась не этой власти, она вообще не боялась его – она не хотела этого ребёнка. Это нежелание иметь этого ребёнка мешало ей думать о его будущем, придумывать ему имена, разговаривать с ним. Они с ним соблюдали нейтралитет: он вёл себя спокойно, а она не обращала на него внимания. Но долго это продолжаться не могло. Надо было принимать какое-нибудь решение. Но вариантов не было, решение могло быть только одно: ей не нужен этот ребёнок. Значит аборт?


 Аборт она исключала, потому что боялась. Она знала, что после аборта могут быть осложнения, серьёзные последствия. Об этом ей говорили много раз, и она стала бояться аборта больше, чем беременности. Если бы она могла оставить этого ребёнка – ей бы сразу стало легче.
Но ребёнок ей не нужен. Что делать?


 Первое чувство, которое испытала она, узнав, что беременна, был страх. Ребёнок в её отношениях с Максимом не планировался: их лёгкий, весёлый роман не только не предполагал ребёнка – в нём не было вообще ничего серьёзного. Они познакомились на танцах, много танцевали, а потом разговаривали обо всём. Макс оказался отличным собеседником, он легко и свободно говорил на темы, которые она выбирала, был внимательным, не затевал бессмысленных споров – в общем, вёл себя абсолютно правильно.  Через пару дней они пошли на день рождения сослуживца Макса и там Макс был вне конкурса: шутил, пел, говорил остроумные тосты и всё время танцевал только с ней. Почти сразу Макс признался ей в любви и повторял это много раз. Он сразил её, подчинил себе, ничего особенного, в общем, не делая. Он стал нужным ей, он как-то незаметно превратился в абсолютно близкого и необходимого в каждую минуту человека – он стал любимым: так думала она, так ей говорило её сердце. Почему мы так доверяем своему сердцу?


 Она и беременности боялась из-за аборта. В свои 20 лет она знала, что первый аборт, впрочем, как и любой последующий, опасен, а она мечтала выйти замуж, иметь хорошую семью, детей. В своих мечтах она уже создала образ своего семейного счастья: с добрым красавцем мужем, дочкой, сыном и уютными тихими вечерами. На эту роль вполне подходил и Максим, но уж больно быстро всё случилось и разрушилось. Кроме того, Максим не только не женился на ней, он даже не просил её стать женой – он просто объяснился ей в любви. Она ждала, она думала, что вот-вот он скажет ей главное, а тут – беременность. А когда Максим узнал обо всём, он предложил ей сделать аборт и перестал с ней встречаться. Вот так неожиданно всё рухнуло, ей стало стыдно за свои мечты и очень плохо. Сначала она просто не знала, что делать, потом ждала Максима.


 Она представляла, как он придёт к ней, скажет, что виноват и всё понял.
- Извини,-  скажет он, - на меня нашло затмение, я испугался. Я подумал, что мне рано иметь детей. А потом подумал: у меня нет никого дороже и ближе тебя. Что я делаю? Прости меня.
Он будет стоять в дверях, смотреть на неё грустными глазами и ждать ответа. А она, сражённая его смирением, будет мучиться сомнением и молчать. Может ли она после всего, что случилось, снова довериться ему. Простить и довериться.
Она снова и снова представляла эту сцену: себя, Максима, их разговор;  и каждый раз останавливалась на середине.


 Но Максим не пришёл, а она осталась один на один со своей проблемой, с этим ребёнком. Нужно что-то делать, она должна что-то решить.
Проблема в ребёнке, если бы не он, всё было бы иначе. Теперь она думала, что не нужно было говорить Максиму о беременности; нужно было подождать, чтобы их отношения развивались дальше, крепли. Нужно было ждать подходящего момента. Её ошибка была в том, что она поспешила. Максим совсем не виноват, он молод: что такое 25 лет? Он не мог правильно оценить ситуацию, он испугался. А она хороша: свалила на мальчика такую проблему, не думая о том, как это может быть тяжело.


 Время шло, ничего не менялось: она сидела дома, смотрела в окно, Максим не приходил. У него было время подумать и понять, что он потерял. Он должен был уже прийти. Или? Он не придет?


 Зачем она сказала Максиму о ребёнке; если бы не этот разговор, всё продолжалось и пришло бы к закономерному концу. Ведь всё было хорошо: они по-настоящему любили друг друга, им было хорошо вместе. Зачем она сказала ему о ребёнке, зачем она это сделала?


 А что, если позвонить Максиму и сказать, что ребёнка не будет? Нет. Сначала аборт, а потом разговор с Максимом. Вот только аборт делать страшно.
Что же я делаю? Неужели нет никакого выхода?


 Она встала рано утром, когда мать ещё спала, и вышла во двор. Лёгкая дымка ласково окутала двор и дома; она зябко поёжилась и полезла по лестнице на крышу сарая. «Надо было одеть кофту потеплее», - подумала она. Сарай был невысоким, чуть более 2-х метров, но когда она подошла к краю крыши, стало страшно. Она присела на корточки и неуклюже свалилась вниз; падение пришлось на ноги,  резкая боль пронзила всё её тело.


 Она потеряла сознание и пришла в себя уже в больнице: у неё были сломаны обе ноги. У кровати сидела мама с заплаканными глазами, она всё время поправляла её подушку и пыталась накормить домашними варениками. А она, несмотря на боль, думала о том, как бы спросить у врачей о ребёнке. Как он?
Ребёнок, как ни странно, не пострадал; через некоторое время он благополучно родился.