Хоровое пение

 (разные истории из детства)


Домик в аллейке

Каждое событие, произошедшее с нами в детстве, откладывается в памяти, как в копилке, чтобы потом, через много лет ожить и заиграть особым светом и цветом, как  это делают драгоценные камни.
Жаркий июльский полдень.  . . Я бегу по нашей улице вдоль аллейки. За мной гонится Нинка Сучкова, в её руках расплавленная смола и она целится в мои золотистые кудрявые волосы.
Мне шесть лет, но я понимаю, что смолу не отмыть –волосы придётся состричь и поэтому сердце моё бьётся быстро и громко. а я  бегу от страха на предельной скорости. Но горячий расплавоенный кусок смолы, метко брошенный Нинкой,  всё же вцепился в мои волосы.
Дома -  мой громкий  плач, причитания и охи родителей, бабушки, тщетные попытки отмыть или  отлепить злосчастный  шмоток смолы, с наименьшим уроном для моей причёски. Но всё напрасно! Волосы пришлось состричь.
Помню ощущение непоправимости, отчаяния. . .
      Нинка Сучкова жила с братом и родителями в небольшом домике, который стоял в  Тукаевской аллейке на повороте на улицу Благоева. Её отец  числился сторожем и дворником  этой аллейки. Дети их слыли хулиганами, и мы редко с ними играли.
Они жестоко нам мстили за своё унижение. Мы жили в обычном  уфимском дворе, а они в аллейке, как лебеди на пруду, у всех гуляющих на виду.
И мстили за свою жизнь напоказ.
5.7.13г.

Летучие мыши

Кто-то из мальчишек сказал, что в старом сарае живут летучие мыши. Надо только  дождаться темноты и тогда мы  их увидим, потому что летучие мыши ведут ночной образ жизни: днём спят, а ночью охотятся.
 Набралось человек пять смельчаков. Между задней стеной сарая и деревянным забором, за которым простирался двор мечети, валялись битые кирпичи и стёкла.
Но только оттуда мы могли забраться на старую хлипкую крышу сарая.
Сидели на корточках, затаясь, было страшно. Темнота сгущалась и в каждую минуту из сарая могла вылететь, громко хлопая крыльями, поднимая пыль, таинственная летучая мышь, которую никто из нас никогда в жизни не видел.
Летучую мышь мы представляли себе  наподобие маленького дракона с перепончатыми лапами, чёрными крыльями и маленькими острыми глазками.
Мы прислушивались к каждому шороху, пугались нечаянного скрипа доски под чьей-то неосторожной ногой.
Нам всё чудился всплеск крыльев.
Но вот всплыла над нашими головами яркая летняя луна, загорелись звёзды, зашумел ночной ветерок, а летучей мыши всё не было. . .
И мы, разочарованные, разбрелись по домам. . .
Наверное, летучие мыши просыпаются поздней ночью,
Когда все спят глубоким сном.

Мамины платья

Подружки мне говорили: «Твоя мама самая красивая!».
И я пыталась взглянуть на неё  со стороны и видела: да, на самом деле,моя мама  самая нарядная и красивая.
У неё было много  крепдешиновых и крепжоржетовых платьев, шуршащих, цветных. Было деловое шерстяное   в клетку, цета кофе с молоком. И моё любимое   крепдешиновое бордовое,  на плечиках, по тогдашней моде, с  круглым вырезом под горло и с узорным  кофейного цвета   орнаментом  на кокетке.
Ещё у неё была  фетровая шляпка с откинутой на  небольшие загнутые поля  вуалью.
У неё были удивительно синие глаза и длинные чёрные волосы.
Отец написал её портрет и он висит в моей комнате.
Я помню молодость своей матери – она прошла на моих глазах,  помню все её платья, разговоры с отцом, как они собирались на работу по утрам
под звуки гимна СССР, который звучал по радио ежедневно  ровно в восемь.
А иногда, я просыпалась чуть раньше, когда по радио передавали гимнастику, а  родители  завтракали и вполголоса обсуждали свои дела.
Глядя на мою маму, никто бы и не подумал, что она пережила немецкую оккупацию, в подростковом возрасте работала на лесоповале, что ей приходилось пахать  колхозное поле.
По праздникам у нас часто собирались гости. Нас, детей, сажали за отдельный стол в соседней маленькой комнате.
Крутился патефон, звучали популярные мелодии того времени : «Рио-Рита», «Маленький цветок» , вальс «Амурские волны»-,  часто пел Леонид Утёсов популярную в те годы песню:
« Старушка не спеша
дорожку перешла,
Её остановил милиционер:
« Куда, вы, бабушка. . .»
Мы, приоткрыв дверь, смотрели как взрослые танцуют и смеются.
Родители и не подозревают, как чутко и внимательно следят за ними дети. Ведь отец и мать –главные люди в их жизни.
20.8.13г.
 
Любительская фотография

Кроме рыбалки, у отца было ещё одно увлечение – фотография.
 Фотокарточки он печатал по ночам при скудном освещении красного фонаря на кухне. Иногда мне разрешали присутствовать при этом таинстве и я, затаив дыхание, наблюдала как отец опускает в ванночку с проявителем белые  прямоугольники бумаги и на них вдруг начинают проступать очертания людей, домов, деревьев. . .  Это  воспринималось, как  волшебство.
А утром, когда я просыпалась, по всей квартире были натянуты веревки, на которых сушились фотокарточки, прихваченные бельевыми прищепками.   И на столах  тоже лежали  шуршащие ворохи фотоснимков. Едва открыв глаза, мы бежали к столу смотреть фотокарточки: разгребали их руками, выхватывали то одну, то другую. . .
Эти ворохи просохших  скорчившихся фотоснимков мне напоминали  ворохи опавших осенних листьев. .
После отца осталось несколько больших картонных коробок со старыми  любительскими  снимками. Они пожелтели, выцвели -  на этих снимках история семьи, история двора, история города – на этих снимках  застыло время. Смотришь  и окунаешься в атмосферу прошлого века, в его быт, видишь  деревья, которые давно спилили, дома, которых уже нет, детей, которые давно выросли.
Жизнь не стоит на месте.

Школьный хор

Все школьные годы я пела в хоре.
Ежегодно  мы принимали участие  в Смотре художественной самодеятельности района. Если повезёт, то нас пропускали на городской смотр.
Петь я любила. Нравились конкурсные выступления, торжественная волнующая  атмосфера  на концертах.
Нашим  хором руководила замечательная преподаватель урока пения Любовь Климовна Каменева.
В то время казалось, что это обязаловка, но посещения занятий хора  не прошли бесследно. Я навсегда полюбила хоровое пение.
Когда к нам в Уфу приезжал на гастроли хор им. Свешникова, я получила огромное удовольствие  на их концерте.  Они  выступали в театре Оперы и балета. Мы сидели в ложе, обитой мягким красным бархатом и наслаждались. 
А сейчас, я частенько  захожу в церковь, послушать церковное хоровое пение. Стою среди толпы  и  чувствую, как пение  и молитва объединяют людей..
18.10.2013г.

Опубликовано в интернет-журнале "Клаузура", 2013г.;
В журнале "Бельские просторы"№12, 2016г.