Лето

Когда они все разделись
Когда мы все разделись
Когда я разделась…

Проснувшись, увидела узкую щиколотку на складках простыни – скомканная плоскость, идея совершенного пространства, бесцветная плоскость классической формы – почему она должна быть белой, почему прямоугольной – плоскость, которая мнется от моих ночных движений, ломается, свертывается, образуя к утру нарывы третьего измерения. Там, на этих складках голубой глубокой абстракции беспорядка – коричневая щиколотка – как все сделано – текучий переход от округлой икры (плоть), утончаясь и уплотняясь, переход в свое сухое отрицание: сухожилия-кость-ступня, вечно сохраняющая в напряженном подъеме будущее и прошлое бегущее движение. Это я. Где-то там, вдали от себя, на том конце кровати.

У меня сейчас сложные взаимоотношения с пространством. И со временем. Со временем, конечно, это все пройдет.

Э-то
Ле-то.

Стихи. Какие маленькие, но есть рифма и ритм. Пожалуй, это все мои стихотворные потуги и возможности. Возможно, со временем… Но, похоже, нет. Даже мое внешнее решение категорически диссонирует с типовым обликом носительниц этих способностей…
Опять облик, внешность, видимость. То, что я вижу – не одна видимость.
Все-таки они связаны.

Э-то
ле-то сталкивает меня с моим собственным телом; что с ним делать – где кончаюсь я и начинается оно – кто из нас за все это отвечает, за то, что происходит летом.
Кому не безразлична моя нагота.
Почему мне так нравятся взгляды вдоль спины, взгляды, скользящие вслед, по коже под коленкой, по лодыжке, к узкой сухой щиколотке – там нет ничего детородного, но почему так (и этак) притягательны ноги, уходящие, исчезающие на каждом шаге, стирающиеся в  пространстве под сухой стук каблуков.

Я ухожу – пропадает моя кожа, живая кожа, закрытая тканью, становится пятнами одежды, пятнами цвета. Пятнами меня. У меня пропадают губы, глаза, взгляд. Я становлюсь декоративной, декорацией. На мне можно играть. Во мне можно играть.

Я сталкиваюсь с чужими телами – рядом, на улице, на пляже, так неожиданно выглядывают из остатков одежды эти откровения о владельце, и столкнуться лицом к лицу с твоим телом, с фактом, который можно было отрицать зимой, натыкаясь на теплый ворох промышленных изделий – но теперь как, как мы будем с этим разбираться, где кончаешься ты и начинается оно.

Ты-и-и. Поскуливание или истерика. У тебя нет имени. Ты – не я. Сколько тебя было; наверное, столько же, сколько меня. Но я слишком близко к себе; ты – к себе. Когда мы приближаемся друг к другу, невозможно играть, но пытаемся, но невозможно, но замысел божий в твоих руках, как и куда мне от этого деться.