Колька

Мне позвонила племяница:
- Мама разговаривала с бабушкой по телефону, там в Бериславе, какой-то Колька умер.
Я сразу ничего не поняла.
- Какой Колька?
- Ну, у него дочь Наташка. Его сегодня похоронили.
Меня будто облили ледяной водой.
- Колька!?! Он же дядя твой! Это же брат мой двоюродный.- Стало отчаянно больно. Как мы живём? Наши дети не знают свою родню, а внуки вообще о них представления не имеют. Разве так жили наши деды и бабушки?
Мать Кольки и Зины была старшей сестрой моей матери.И были они на пять и шесть лет младше её. Росли вместе.Бабушка воспитывала их после войны.
Рос Колька с сестрой Зиной сиротами. В войну их родители погибли.
Со стороны Каховки советские войска обстреливали правобережный Берислав и снаряд разорвался рядом с ними. Дяде Грише оторвало руки и ноги, тете Тине - ноги. Они истекли кровью, помощи оказывать было некому. Город был захвачен  немцами. А на нашей улице расположили концлагерь, после войны улица звалась Лагерной. Зину с Николаем  отдали в детдом, потому как кормить их было нечем. После войны тяжело было выживать всем. А у Бабушки своих трое осталось. В детдоме пробыли с год. Пока однажды бабушка увидела, что дети роются на свалке в поисках еды, она  забрала их домой. Так они и росли с её дочерьми.

Память окунула меня в детство конца пятидесятых.
Колька вернулся со службы. Три года он служил в морфлоте. Отдавал свой долг Родине. На бескозырке змейками развевались ленточки, широкие брюки клёш полировали туфли. Белая рубашка  с  голубым большим воротником, с двумя белыми полосками. Подтянутый, курносый, всегда улыбающийся, со смешинками в глазах,добрый. Вихрастый, русоволосый.
Кольку я обожала. Любила его шутки. Когда торопился с ребятами на танцы, мы с сестрой бежали следом и кричали:
- Колька, ты куда?
Он оборачивался к нам, смешно хмурил брови:
- А ну-ка малявки, кыш домой! Какой я вам Колька?  Я дядя Коля.
-Какой ты дядя, ты же брат! - возражала я. И он с друзьями уходил. А мы со своими ровесниками играли на улице то в войну, то в лапту, то в футбол. А вечером мы с сестрой, старались не уснуть и ждали брата. Приходил он поздно и сразу с жадностью набрасывался на еду. Смачно ел борщ, который бабушка держала  в духовке, чтобы не остыл к приходу Кольки.
-Вкусно? - спрашивали мы.
- Что вы, девчонки?- кривлялся он,- борщ прокис уже, мясо с душком,- а мы хохотали, зная, что он говорит нам неправду. Аромат мяса расползался по комнате.Свет керосиновой лампы мерцал и отбрасывал таинственные блики на потолке. Потом он смешил нас показывая тени от рук на стене, изображая то зайца, то собачку. Мы веселились, он гасил лампу и уходил спать в другую комнату.
В конце пятидесятых электричества у нас не было. 
Через год Колька женился. Невеста его Мария была красавицей - глаз не оторвать. В четырёхместной коляске,похожей на карету без верха, запряжённой двумя белыми лошадьми, в их гривах развевались разноцветные ленты. Коляска украшенная бумажными цветами празднично и красиво.
Мне было шесть лет, но я сразу загадала: свадьба у меня будет такая же! Обязательно со своим женихом прокачусь на тройке белых лошадей.
У брата родилась дочь, потом сын. Мы с сестрой подрастали, у нас были другие интересы и свой жизненный путь. Так потихоньку тропки наших судеб затерялись в просторах земли.
Сначала разъехались по другим городам, потом и по разным странам.
Боль утраты, от этого не меньше. Обидно, что не было возможности даже проститься.
Светлая тебе память, Николай Григорьевич!