Порченая
Станичные бабы говорили: «ПокрОва – девка воет, как корова». Время свадеб. Полина со слезами начала девичник, с печалью его и завершила, сколько Дуня её не успокаивала: замуж подружку выдавали не за своего ухажёра, а за малознакомого парня с другого конца станицы. Потому и песни на девичнике всё больше были грустные. «У меня так не будет, - думала Евдокия, - по любви и согласию будет: Степану я нравлюсь и он мне тоже».
На свадьбе в курене родителей жениха за столом гостей потчевали долго, а потом вышли танцевать. Не смогла удержаться старшая дружка невесты - Евдокия, от звуков гармошки её ноги сами пустились в пляс. И ведь как хороша она была в танце, просто загляденье: яркий кружевной платок на голове, из-под которого видна коса с красной лентой. «Парочка» на ней, как влитая: пышная ситцевая юбка, украшенная снизу складками; кофточка, приталенная по бёдрам, с оборочкой «басочкой». Юбка в танце то поднимается чуть выше колена, показывая нижнюю «спидницу», то опускается к полу, по которому стучат каблучки высоких ботинок. Кофтой подчёркиваются хорошо развитые груди Дуни. Рукава с «пухлями» привлекают к себе не меньшее внимание, чем порозовевшее девичье лицо и шея в воротничке «стойка», - танцуя Евдокия так поводит плечами, что трудно девицей не восхититься.
Вот такую Дуняшу и приметил есаул, родственник жениха, приехавший верхом с соседней станицы. Сначала танцевал с ней, шутил, потом пригласил прогуляться в лесок к речке, где набросил на её плечи бешмет. А шутить он умел, если что расскажет, так Евдокия прямо закатывается от смеха, прикрывая рот ладонью. Прикомедный такой, не передать!
От запахов опавшей осенней листвы и мужского тела, сдобренного крепким табаком, Дуня и растаяла, размякла в мускулистых руках есаула, который щекотал её своими усами, локонами кудрявого чуба, целуя в губы и шею.
Домой она приплелась за полночь и сразу в ноги батюшке, каяться. Мол, понасильничали над нею. Заголосила мамка, а потом и сестра Прасковья, убоявшаяся, что теперь на ней, сестре порченой, никто не женится. Отец так перепоясал и не один раз Евдокию нагайкой по спине, что следы остались надолго. Братья сели на коней и поехали в дом, где проходила свадьба. Но есаула там уже не было, он чуть раньше направился к себе в станицу. Решили скакать наперерез. Догнали. Били кулаками, как было принято среди казаков. Сколько есаул не махал руками, с тремя молодыми ему справиться не удалось. Старший брат Николай уже пару лет как выходил в масленицу на кулачный бой, знал, как бить. Младшие тоже были не новички в драке. Упавшего есаула не пинали сапогами – это было не по-честному, а ставили на ноги и дубасили кулаками. Отвели душу и вернулись домой. Ненужное дело принуждать есаула идти под венец с сестрой – есаул был женат и имел детей.
То, что произошло с Евдокией, скрывать было бесполезно: только семье вредить. Нечестную девушку разоблачали после первой брачной ночи – вывешивали белый платок на крыше: красного флага Евдокия уже не удостоится. А могли на её родителей надеть соломенный хомут и вести со свадьбы домой и петь песни, позорящие мать и отца. За такое братья могли и убить сестру. Упаси господи!
Две недели Евдокия не показывалась на люди, а потом распустила волосы, заплела их в две косы, уложила вокруг головы и закрепила файшонкой. Голову повязала знуздалкой – платком, прикрывающим часть лица, и вышла на баз помогать матери. Пусть все видят: незамужняя Дуся стала бабой. Матерь беспокоило: не понесла ли Евдокия. Тревога была не напрасной. Мать и дочь решили, что незаконнорождённого ребёнка в доме не будет. Известная в округе бабка с жуткими для Дуньки страданиями избавила молодуху от греховного плода. Хорошо, что всё обошлось благополучно: кровью девка не истекла.
К девятнадцати годкам Евдокию приехал сватать вдовец из ближнего хутора: бородатый, высокий и худой казак. После смерти при родах хозяйки осталось двое детей. Обвенчались. На голове Дуси фаты не было и гостей за скромным столом тоже не было. Выпили по чарке, матушка прослезилась. К бричке казака привязали корову - подарок родителей, положили узел с приданым, и отправилась Евдокия в новую жизнь. Всю дорогу ехали молча: женщина с брички свесила ноги, а мужчина спиной к ней управлял лошадьми.
В новом курене Дуся принялась наводить порядок. К работе она привыкшая, но управляться с двумя детьми, готовить еду, стирать бельё и одежду, печь в русской печи хлеб, штопать и шить, доить коров было для неё трудновато. Муж относился к ней с уважением и вниманием, помогал. Молчаливый, но любящий, как показалось Дуне. И не такой уж он и старый, как думала она при первой встрече: всего-то около тридцати. Больше всего Дуся боялась, что после аборта она не сможет рожать, и с нетерпением ждала первых признаков беременности. Молилась Пресвятой Богородице. Помогло. Родила своему Павлу Сергеевичу троих сыновей. Очень желаемые для женщины счастье и любовь Евдокии воплотились в детях.
Свидетельство о публикации №213121301778
Удачи!
Елена Грозовская 07.02.2020 01:47 Заявить о нарушении