Лейтенант Кравченко

ЛЕЙТЕНАНТ КРАВЧЕНКО
Пьеса для фильма-спектакля
Действие происходит в Москве во второй половине 1977 года

Пролог

Подъезд жилого девятиэтажного дома. Утро.
Хлопает дверь одной из квартир. На лестничную площадку выходит стройный темноволосый парень в тёплой куртке с меховым воротником, с дипломатом в руке.  Это – Константин Кравченко, главное действующее лицо нашей пьесы.
Константин закрывает квартиру на ключ, поправляет воротник, шапку, и идёт к лифту. Убедившись, что лифт занят, Константин некоторое время ждёт, что он освободится, потом смотрит на часы и, раздумав, начинает спускаться вниз по лестнице пешком.
Выйдя во двор, Константин здоровается с убиравшей двор дворничихой, женщиной средних лет, и выходит со двора на улицу. Там он подходит к трамвайной остановке. Некоторое время стоит в ожидании трамвая.
Трамвай подходит к остановке. Вместе с несколькими другими пассажирами Константин входит в вагон. Свободных мест для сидения не было, и он вышел на заднюю площадку, встал возле окна и задумался. Он вдруг вспомнил, как несколько лет назад он вот так же вышел из своего дома и впервые пошёл на свою трудную, но такую необходимую работу. Он вспомнил своё первое дело, которое стало для него отправной точкой для всей его дальнейшей службы. А оно было очень непростое.

ГОЛОС КОНСТАНТИНА. Представьте себя хотя бы на минуту начинающим, совсем еще не опытным следователем, которому впервые поручают ознакомиться с делом. Делом об одном весьма неприятном, трагическом происшествии.
Машина-самосвал сбила насмерть 22-летнюю девушку и скрылась. Некоторое время милиция тщетно занималась поисками этой машины и её водителя. В газетах были напечатаны объявления о случившемся. И только через несколько дней водитель, сбивший девушку, сам пришёл в милицию и признался в совершении преступления.
Что же заставило его придти? Чувство совести или надежда на то, что чистосердечное признание сможет хоть немного облегчить его участь? Это никому не известно. Но все факты налицо. Водитель признал свою вину. Свидетели его опознали. Причина наезда тоже известна – управление машиной в нетрезвом состоянии. В общем, дело фактически завершено. Всё как будто правильно, и остаётся только передать его в суд для вынесения справедливого приговора. Но вот на душе у вас лежит какая-то непонятная тоска. Вам не даёт покоя мысль, что здесь что-то не то, что-то не так. Хотя что же не так? Ведь всё же верно. Да и виновный в гибели девушки вовсе не отрицает своей вины. В чём же ещё тут разбираться?
И вам даже самому кажется нелепой та мысль, которая вас так мучает. Но она преследует вас, словно болезнь. Вам как-то не по себе: вся простота данного дела; покорность, с которой обвиняемый признаёт свою вину – кажется вам подозрительным. Вы начинаете думать о том, что то, что слишком хорошо пахнет – порой пахнет дурно. То, что слишком правдоподобно выглядит, обычно несогласно с истиной. Что человек, который покорно признаёт себя виновным, всегда вызывает чувство сомнения. В общем, что наиболее правильным выглядит именно тот документ, который подделан.
В этом фильме (вариант – спектакле) рассказывается о деле, расследование – вернее, доследование которого первый раз в жизни вёл я – начинающий следователь лейтенант Кравченко. Тут говорится о простой человеческой доброте. О сердечных и заботливых людях, которые готовы пожертвовать собой ради других людей. О чёрствых и подлых эгоистах, способных пойти на любую подлость ради собственного благополучия. И, конечно же, о справедливости. О едва не совершившейся, но, к счастью, вовремя обнаруженной и исправленной ошибке.

Грохоча колёсами, трамвай катит по улицам Москвы.
Трамвай подходит к остановке, останавливается. Константин выходит из вагона.
Около здания отделения милиции стоит милицейская машина-фургон. В сопровождении конвоиров к нему подходит Егор Еремеев, лет двадцати. Чуть в сторонке стоит пожилой, чуть сутуловатый мужчина в чёрном пальто и темноглазая девушка в зелёном зимнем пальто и такой же зелёной шапочке. Это отец Егора – Николай Михайлович Еремеев и Наташа, старшая сестра Егора.

НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ (делая шаг к сыну). Егор… (Хочет что-то сказать, но от волнения не может.)
ЕГОР (поворачивая к отцу искажённое болью лицо). Папа… Прошу тебя: не надо… не надо. (Николай Михайлович молча смотрит на него.) Держитесь… Надежду берегите…
НАТАША. Не волнуйся…
ЕГОР. Простите за всё…

Егор отворачивается и влезает в машину. Вслед за ним влезают конвоиры, дверь закрывается, и машина отъезжает. Николай Михайлович и Наташа смотрят ей вслед. Наташа берёт отца под руку, и они проходят в здание милиции.
Милицейская машина-фургон катит по улице.
На экране возникает название фильма-спектакля. Идут вступительные титры.

• • •

Трамвай подходит к остановке, останавливается. Константин выходит из вагона.
Внутреннее помещение одного из московских отделений милиции. В коридоре недалеко от двери в кабинет следователя сидят на стульях отец и дочь Еремеевы. Оба сидят молча, хмуро поглядывая на дверь кабинета.
Лицо Николая Михайловича искажено болью и тревогой: его сын, 20-летний Егор Еремеев, арестован. Он обвиняется в том, что, находясь в нетрезвом виде за рулём самосвала, совершил наезд на гражданку Лесникову Нину Андреевну, 22 лет, и скрылся, даже не попытавшись оказать ей помощь. Дело очень серьёзное, поэтому понятно их взволнованное состояние.

НАТАША (хмуро). Папа…
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ (не поворачивая головы). Что?
НАТАША. Может быть, нам лучше домой пойти?
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. Почему же?
НАТАША. Мне кажется, всё равно мы тут сейчас ничего не сделаем.
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. Но ты ведь сама понимаешь, что всё это абсурд! Егор никогда не был пьяницей. Даже пива и то почти в рот не брал. И вдруг…
НАТАША. Попробуй докажи! Ты им своё, они тебе – своё.
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. Характеристики все собрали…
НАТАША. Боюсь, что и они не помогут.
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. Но ведь надо же что-то делать!

Некоторое время сидят молча.

НАТАША (после паузы). Лесникова была мне ровесницей. (Вздохнула.)
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. Кто?
НАТАША. Ну, Нина Лесникова, которая погибла. Сейчас там её мать. (Кивает головой на дверь кабинета.)

В кабинете.
Следователь Лебедянский ведёт разговор с Лидией Анатольевной Лесниковой, матерью погибшей. Лесникова в чёрном платке, глаза её полны слёз.

ЛЕБЕДЯНСКИЙ. От всей души приношу вам своё соболезнование, Лидия Анатольевна.
ЛЕСНИКОВА. Ниночка… Доченька моя… (Плачет.)
ЛЕБЕДЯНСКИЙ (даёт ей воды). Успокойтесь, не надо так.
ЛЕСНИКОВА (пьёт воду). Спасибо. (Вытирает слёзы платком.)
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Виновный в гибели Нины понесёт суровое наказание. Это я вам обещаю.
ЛЕСНИКОВА (чуть успокоившись). Дай вам Бог здоровья, Виталий Родионович!
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Да что вы, Лидия Анатольевна! За что меня благодарить? Вот если бы я мог вернуть вам вашу дочь…
ЛЕСНИКОВА. Вы правы. Ниночке уже не поможешь. Но всё-таки… Невозможно допустить, чтобы такие люди, как этот… Как его?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Еремеев?
ЛЕСНИКОВА. Вот-вот. Никак нельзя допустить, чтобы такие люди безнаказанно гуляли по улицам, красиво жили, не обращая внимания на чужое горе.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Конечно, конечно.

Пауза.

Вы можете идти.

Лесникова поднимается. Лебедянский провожает её до двери. Она выходит в коридор.

ЛЕСНИКОВА (обернувшись, Лебедянскому). До свидания, Виталий Родионович. (Молча идёт к лестнице.)

Николай Михайлович и Наташа смотрят ей вслед.

ЛЕБЕДЯНСКИЙ (Николаю Михайловичу). Вы ко мне?

Тот кивает головой.

Зайдите… (С недовольным видом заходит в кабинет.)
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ (дочери). Наташенька, догони её, а? Поговори с ней.
НАТАША. С кем? С Лесниковой?
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. Ну да.
НАТАША. Зачем?

Отец умоляюще смотрит на неё. Наташа молча кивает головой и быстро направляется к лестнице.
Николай Михайлович входит в кабинет, закрыв за собой дверь.

НАТАША (догоняя Лесникову). Постойте! Подождите, пожалуйста!
ЛЕСНИКОВА (останавливаясь). Да! Вы меня?
НАТАША. Вы меня, конечно, простите… Я понимаю очень хорошо ваше состояние… Но всё-таки должна поговорить с вами.

Лесникова нахмурилась.

Я вам очень сочувствую. Всё-таки вы потеряли дочь…
ЛЕСНИКОВА (усмехнувшись). Большое спасибо. А ещё что скажешь?
НАТАША. Я… (Запнулась.)
ЛЕСНИКОВА. Ты кто ему будешь-то?
НАТАША. Кому?
ЛЕСНИКОВА. Сама знаешь кому. Кто Нину угробил.
НАТАША. Сестра.
ЛЕСНИКОВА. Ах, сестра…
НАТАША. Но я всё-таки убеждена, что Егор не виноват. Он всегда был таким хорошим парнем. Не только не пьянствовал, но даже не курил.
ЛЕСНИКОВА. Я уж не знаю, как там у него это вышло. Но я бы его своими руками…
НАТАША (хмуро). Ну, зачем вы так?
ЛЕСНИКОВА. А что же мне его, благодарить, что ли?
НАТАША (чуть не плача). Но вы поймите… У нас, у папы очень сердце больное. То и дело приступы. А тут ещё это на нас обрушилось! Он сейчас ночами не спит совсем!

По лестнице поднимается Константин Кравченко. Лесникова и Наташа не обращают на него внимания. Константин останавливается на лестничной клетке. Пройти он не может – они загородили проход. Перебить разговор он тоже не решается.

ЛЕСНИКОВА (раздражённо). Слушайте! Сойдите вы с моей души, ради Бога! Ну, что вы от меня-то хотите? Что? Мало того, что дочери меня лишили, так теперь ещё… Ни стыда, ни совести у людей!
НАТАША. Зачем вы?..
ЛЕСНИКОВА. Сердце больное! А у меня что? Здоровое, по-вашему? Всё сделать готовы, лишь бы своего выгородить! А на чужое горе вам наплевать!
НАТАША (сухо). У нас, между прочим, восемь лет назад мать под трамвай попала. И тоже насмерть. Сестрёнке моей тогда только два годика исполнилось. А вы говорите…

Поворачивается и уходит. Константин поднимается по лестнице, Лесникова спускается. На лестничной клетке она неожиданно останавливается и прислоняется к стене. Глянув через перила вниз, Константин замечает это и быстро спускается к ней.

КОНСТАНТИН. Что с вами? Вам плохо?
ЛЕСНИКОВА (держась за его плечо). Ничего… Сейчас пройдёт.
КОНСТАНТИН. Может быть, воды вам принести? Я сбегаю.
ЛЕСНИКОВА. Да нет, не надо, спасибо.

Вынимает таблетку валидола, кладёт под язык. Константин внимательно смотрит на неё.

(Поймав его взгляд.) Вот оно как в жизни случается. Была у меня дочь – и нет её. (Начинает спускаться.)
КОНСТАНТИН. Вам помочь?

Берёт Лесникову под руку. Оба спускаются вниз.

ЛЕСНИКОВА. Спасибо, сынок. Дай тебе Бог здоровья.

Мимо дежурного милиционера выходит на улицу.
Константин снова идёт по лестнице наверх, проходит по коридору, мельком взглянув на ждущую отца Наташу Еремееву. Та отворачивается.

• • •

В кабинете.
Лебедянский и Николай Михайлович.

ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Откровенно говоря, не понимаю, что вы сейчас от меня хотите?
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. Но вы поймите и меня. Если бы у вас такое произошло…

Пауза.

ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Вы видели мать погибшей? Только что от меня вышла.
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. Да, видел.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Не ставили себя на её место? Дочери ещё двадцати трёх не было. Вся жизнь впереди. И вдруг – всё! Нет её!
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. Я ей, конечно, сочувствую, но…
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Воспитывать нужно лучше детей своих, вот что!
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. Но клянусь вам, что я от Егора и слова грубого никогда не слышал! Буквально во всём он мне помогал, ни в чём не отказывал… Да вы, наверное, читали характеристики…
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Знаю, читал. Но ведь факт налицо. Ваш сын сбил девушку. Затем позорно скрылся, даже не попытавшись оказать ей помощь.
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. Ну… Он, наверное, испугался просто…
ЛЕБЕДЯНСКИЙ (с усмешкой). Испугался!
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. С каждым может быть…
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. С каждым? Эх, вы… Лишь бы только выгородить… Родная кровь!
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. Но неужели ничем помочь нельзя? И ведь он же всё-таки сам к вам пришёл. Во всём честно признался.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Совесть заела?

Пауза.

Ну, что ж… Может быть, суд это и учтёт. Но мне кажется, что от этого его вина меньше не становится. И, честно вам скажу, я не хотел бы, чтобы этот наш разговор повторялся снова. Что вы сами себя изводите?

Николай Михайлович медленно поднимается со стула и молча выходит из кабинета.

• • •

Кабинет начальника отделения милиции, полковника Лаврова.
Полковник, пожилой, худощавый, сидит за своим рабочим столом и перебирает бумаги. К столу Т-образно пристроен длинный стол, возле которого стоит ряд стульев. Раздаётся стук в дверь.

ЛАВРОВ. Войдите.

Открывается дверь, и в кабинет входит Константин Кравченко. Он одет в новенькую, парадную форму офицера милиции. У него в руках небольшой кейс. Сделав три шага по кабинету, он, приложив руку к козырьку фуражки, громко докладывает:

КОНСТАНТИН. Товарищ полковник! (Лавров встаёт.) Лейтенант Кравченко для прохождения дальнейшей службы прибыл!

Лавров выходит из-за стола и, подойдя к Константину, крепко молча обнимает его. Разорвав объятия, Лавров подводит Константина к столу и сажает его на стул, а сам проходит за свой рабочий стол и садится.

ЛАВРОВ. Ну, здравствуй, Костик. Поздравляю с окончанием. Документы давай.

Константин открывает кейс и, достав документы, подаёт их Лаврову. Тот, просмотрев направление на работу и красный диплом об окончании учебного заведения, отложил их в сторону.

ЛАВРОВ. О! Да ты отличник, поздравляю. Вот бы отец обрадовался!

Лавров знает Кравченко очень давно, ещё мальчишкой. Поэтому разговор, который происходит между ними, сейчас похож больше на дружескую беседу, чем на разговор служебный.

А ведь вчера было ровно 14 лет со дня гибели твоего отца.
КОНСТАНТИН. Даже дату помните, Алексей Николаевич?
ЛАВРОВ. А как же забудешь-то? Настоящий человек был. Сейчас бы его сюда… (Вздыхает.)

Некоторое время сидят молча.

Ольга Игнатьевна-то как поживает?
КОНСТАНТИН. С мамой всё в порядке. Здорова. Игоря недавно в армию проводили.
ЛАВРОВ. А ему разве уже есть 18?
КОНСТАНТИН. В июле исполнилось. Как раз в осенний призыв попал.
ЛАВРОВ (чуть улыбнувшись). Да-а-а! А давно ли под стол бегал… Как быстро летит время.
КОНСТАНТИН. Жизнь на месте не стоит, Алексей Николаевич.
ЛАВРОВ. Ну, это понятно.
КОНСТАНТИН. Со дня на день ждём с мамой весточки.

Пауза.

Ну, а я… Сами знаете…
ЛАВРОВ. Не терпится начать вести расследование какого-нибудь дела?
КОНСТАНТИН. Если честно, сил больше нет ждать. Раз уж я направлен на следовательскую работу… то просто неудобно сидеть сложа руки.
ЛАВРОВ. Будет тебе работа, лейтенант, будет. Всему своё время.

Пауза.

Для начала, конечно, дадим что-нибудь несложное. Хоть диплом у тебя с отличием, опыта пока маловато.
КОНСТАНТИН. Вы правы. Опыт с годами приходит.
ЛАВРОВ. Ну, я тоже не с крупного начинал. А у тебя ещё всё впереди.

• • •

Николай Михайлович Еремеев выходит из кабинета следователя Лебедянского.
Наташа встаёт и подходит к нему.

НАТАША. Ну, что?
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ (махнув рукой). Безнадёжно.

Наташа опустила голову. Большая пауза.

(Печально.) Разве что к начальнику сходить?
НАТАША. Зачем?
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. Ну, поговорить.
НАТАША. А что он даст, этот разговор? Мне кажется, ничего.
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. Но ведь должен же кто-нибудь понять!

Наташа пожимает плечами.

НАТАША. Эх! Ты им своё, они тебе – своё. И ничего мы тут не сделаем, ничего…

Николай Михайлович устало опускается на скамейку.

(Испуганно.) Папа! Ты что? Плохо?
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. Да нет… Ничего.
НАТАША. Пойдём домой… А то Надежда одна там. Пойдём.
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ (решительно). Ты, дочка, ступай… А я всё же попробую… Хотя… Я понимаю, что бесполезно. Но, всё-таки, попытка – не пытка.
НАТАША (хмуро). Опять ведь только нанервничаешься зря.

• • •

В кабинете Лаврова.
Раздаётся стук в дверь, и мужской голос спрашивает разрешения войти. Лавров даёт разрешение. Открывается дверь, и в кабинет входит Николай Михайлович.

НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. Разрешите войти?
ЛАВРОВ. Да-да. Входите. Я слушаю вас.
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. Понимаете… Дело вот в чём… Я отец Егора Еремеева.
ЛАВРОВ. Так… (Николаю Михайловичу.) Ну, что же… Присаживайтесь.

Тот садится.

КОНСТАНТИН (Лаврову, вполголоса). Мне уйти?

Лавров кистью руки махнул ему в сторону окна. Поняв этот жест, Кравченко отходит к окну, берёт стул, садится. Во время разговора Лаврова с Еремеевым он то смотрит в окно, то, обернувшись, с любопытством поглядывает то на Лаврова, то на его собеседника.

НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. Вы, наверное, знаете.
ЛАВРОВ. Да, знаю.
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. Скажите… Дело очень серьёзное?
ЛАВРОВ. Пожалуй. Погибла совсем молодая девушка.
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. Да, я понимаю. Но… Уж как-то неожиданно всё. Никогда мой сын ни в чём замешан не был. Всегда во всём мне помогал. А тут вдруг…
ЛАВРОВ. Бывает, конечно, в жизни всякое.

Николай Михайлович молчит.

В основном факт есть факт. То, что ваш сын наехал на девушку, установлено абсолютно точно. Свидетельница его опознала. Да и сам он всё подтвердил.
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. Значит… никакой надежды нет?
ЛАВРОВ. Ничего утешительного сказать вам, к сожалению, не могу.

Николай Михайлович хмуро смотрит в стол. Пауза.

Конечно, я понимаю ваше состояние.
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. Ведь самая опора моя… С дочерей-то какой спрос?
ЛАВРОВ (помолчав). Делом вашего сына занимался следователь Лебедянский?
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. Да…
ЛАВРОВ. Минуточку. (Нагнулся к аппарату.) Лебедянского ко мне.

• • •

Лебедянский выходит из кабинета, неся под мышкой дело Еремеева. Проходит по коридору. Хмуро посмотрел на Наташу Еремееву, ждущую отца.

ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Что за люди! Натворят дел, а потом ходят, ноют: «Ах! Ах!»
НАТАША (возмущённо). Да вы что…
ЛЕБЕДЯНСКИЙ (сердито). «Что, что»! Чтокают ещё мне! Все нервы уже измотали! (Уходит.)

• • •

В кабинете.

ЛАВРОВ (Лебедянскому). Ну, как, Виталий Родионович?

Лебедянский передаёт ему папку с делом. Недовольно посмотрел на отца Еремеева.

ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Я думаю, можно передавать дело в суд.

Лавров просматривает дело. Лебедянский отходит к окну.

ЛАВРОВ (Николаю Михайловичу). Ваш сын полностью признал свою вину. Он даже сам требует, чтобы его судили по всей строгости закона. Уверяет, что находился в нетрезвом виде…
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. Не может быть!
КОНСТАНТИН (вполголоса, Лебедянскому). Здравствуйте, Виталий Родионович.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Добрый день, товарищ практикант.
КОНСТАНТИН. Уже не практикант, а лейтенант Кравченко.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Учту на будущее.
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ (Лаврову). Но ведь он никогда не пил. Пиво и то не очень любил.
ЛАВРОВ. Утверждает, что это из-за вас.
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. Из-за меня? Но почему же?
ЛАВРОВ (смотрит показания Егора). Позвонил домой, узнал, что вам опять плохо.
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. И от расстроенности напился?
ЛАВРОВ. Очевидцы подтвердили, что видели его в винном магазине уже перед самым закрытием.
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. Но ведь это же так глупо… Правда, в этот день я действительно себя неважно чувствовал. Но…
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Разумеется, что умным этот поступок не назовёшь, да только свою голову ведь не дашь.
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. А много ему присудят, как вы думаете?
ЛАВРОВ. Это уже решаю не я.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Получит то, что заслужил. Ничего, ему это пойдёт только на пользу.

Николай Михайлович встаёт и молча идёт к двери.

ЛАВРОВ. Мы тут, конечно, ещё посовещаемся. В случае чего сообщим.

Николай Михайлович махнул рукой и вышел.

ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Что за люди! Всё сделать готовы, лишь бы своего выгородить! А то, что человек погиб, им всё равно!

Лавров хмуро смотрит на него.

• • •

Николай Михайлович и Наташа выходят на улицу.

НАТАША. Говорила я тебе, не надо было ходить. Видишь, только расстроился.
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ (печально). Пойдём… (Вытирает глаза.)
НАТАША. Нет уж! Теперь я тебя сюда не пущу. В случае чего сама схожу. Уж очень ты нервничаешь, а это тебе очень вредно.
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. Ну, а как тут не нервничать, когда родного сына судить собираются?

• • •

В кабинете.

ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Ну… я думаю, всё ясно.
ЛАВРОВ. Вы так считаете?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. А что же ещё?
ЛАВРОВ. У Еремеева восемь лет назад погибла мать.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. При чём здесь это?
ЛАВРОВ. Кроме сына, в семье две дочери. Младшей всего десять лет. У отца больное сердце.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Было бы больное – дома бы сидел. А он сейчас ходит, за сынка хлопочет.
ЛАВРОВ. Простите, Виталий Родионович…

Пауза.

А у вас… есть дети?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ (несколько удивившись). Какое это имеет отношение к данному вопросу?
ЛАВРОВ. Да нет, это я так, между прочим.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Есть дочь, Клавдия. В восьмом классе. С матерью в Серпухове живёт.
ЛАВРОВ. Встречаетесь с ней?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Редко. Я ведь разведённый. Уже пять лет.
ЛАВРОВ. А из-за чего же?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Ну, значит, была причина.
ЛАВРОВ. Извините…

Пауза.

А отца Еремеева можно понять. Если бы с вашим сыном такое произошло, вы бы тоже не сидели сейчас сложа руки.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Ну, уж с моим сыном, если бы он у меня был, этого бы не случилось. Ни в коем случае.
ЛАВРОВ. Фактически семья Еремеева жила на его зарплату. Осудят его, трудненько им придётся.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Простите, товарищ полковник, но ведь мы с вами взрослые люди. Если уж так всех жалеть, тогда уж ни за какое преступление наказывать не надо.

Лавров хмуро молчит.

Ну… Мало ли что бывает. Трудно будет! А раньше-то этот Еремеев что думал? Что?
ЛАВРОВ. Да, конечно. Кое в чём вы и правы.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ (горячо). А Нина? Нина Лесникова! Она-то за что? Двадцать два только исполнилось. Мать места себе от горя не находит! И уж если кого сейчас пожалеть надо, так её в первую очередь!
ЛАВРОВ. В этом я с вами согласен.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Так что спорить нам по этому поводу, думаю, бессмысленно. Теперь пусть всё решает суд.

Лавров молчит. Большая пауза.

ЛАВРОВ (задумчиво). Кстати, Виталий Родионович, вам известно о том, что погибшая Лесникова всего два года назад освободилась из исправительной колонии? Отбывала за пьяную драку на улице. Три пьяных девицы избили пожилую женщину.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Ну, допустим, известно. Только какое это имеет отношение к данной ситуации? Мать Лесниковой утверждает, что дочь в последнее время вела себя очень хорошо. Не ругалась, не пила. На работе все о ней положительного мнения. Так что… Зачем нам ворошить её прошлое?
ЛАВРОВ. Может быть… может быть…

Пауза.

Вот что… Пока идите.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ (идёт к двери). Я думаю, возвращаться к этому разговору мы больше не станем.
ЛАВРОВ. Я должен подумать.

Лебедянский удивлённо смотрит на него.

ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Значит, вы всё же в чём-то сомневаетесь?
ЛАВРОВ. Я сказал, что вы можете идти. Когда вы мне понадобитесь, я вас вызову.

Лебедянский выходит. Лавров встаёт, открывает форточку, закуривает.

Устал… (Константину.) Что смотришь?
КОНСТАНТИН. Да так, ничего.
ЛАВРОВ. Вот оно как в жизни случается…
КОНСТАНТИН. Вы о чём?
ЛАВРОВ. Да вот, понимаешь, лейтенант, как будто всё правильно. И вина доказана, и всё подтверждено. Да и сам обвиняемый своей вины не отрицает. Можно передавать дело в суд. Но вот… Тоска какая-то на сердце лежит. Чувствуется: нехорошо здесь что-то. А вот что?

Большая пауза.

(Задумчиво.) Может быть, ознакомишься?
КОНСТАНТИН. Кто? Я?
ЛАВРОВ. Как молодой специалист, выскажешь своё мнение.
КОНСТАНТИН (подумав). Ну что ж, если надо, то я готов.
ЛАВРОВ. Ну, вот и договорились. Постарайся разобраться потщательнее.
КОНСТАНТИН. Слушаюсь, товарищ полковник.

Немая сцена.

ГОЛОС КОНСТАНТИНА. Если надо, то я готов… Признаться, в этот момент я думал, что мне предстоит лишь ознакомиться с делом, которое фактически завершено. А между тем всё вышло наоборот. Иногда дело кажется совсем простым, а на самом деле оно куда сложнее. Чтобы восстановить справедливость, много повозиться приходится.

Константин внимательно читает дело Еремеева.

• • •

На экране возникает надпись: «Вечер 20 сентября 1977 года».
Тихая, безлюдная улица. Светят фонари. По тротуару идёт молодая светловолосая женщина. Она подходит к краю дороги, желая перейти на другую сторону. Мимо проезжает самосвал. Женщина останавливается, пропуская машину. Самосвал заезжает под арку дома и вдруг раздаётся дикий женский вскрик. Тут же затихает шум мотора машины. Светловолосая женщина вздрагивает.

ЖЕНЩИНА. Ой! Это что же такое?

Бросается к тому месту, откуда был слышен крик. Вбегает под арку.
На земле неподвижно лежит молодая девушка. Она вся в крови. Над девушкой склонился темноволосый парень. Это Егор Еремеев, водитель самосвала. Заслышав шаги, он поднимает голову. Женщина хочет подойти, но останавливается. Несколько секунд Егор смотрит на неё полными ужаса глазами. Затем быстро вскакивает и стремглав бросается к стоявшей поодаль машине, вскакивает в кабину. Машина резко срывается с места и уезжает. Светловолосая женщина долго не может придти в себя, стоит, прижавшись к стене дома. Дышит тяжело, порывисто. Затем, набравшись смелости, подходит к лежавшей девушке. Вглядывается в неё.

(Шепчет.) Не дышит… Как же это, а? Молоденькая ведь совсем… Машина сшибла… Сбил, подлец, да и уехал! И откуда такие люди берутся?

Пытается приподнять девушку, но, раздумав, снова опускает её на землю.

Что же делать-то, а? Надо ведь звать кого-то!

• • •

Перед нами снова возникает Константин Кравченко, продолжающий изучать дело.

КОНСТАНТИН (читает). «Свидетельница Тихомирова Елизавета Аркадьевна, 1947 года рождения, продавец универмага».

Углубляется в чтение.

• • •

Перед нами то место, где был совершён наезд. Теперь здесь работает опергруппа: инспектор ГАИ, эксперт, дежурный следователь Лебедянский и другие. Труп девушки, накрытый белым покрывалом, на носилках вносят в машину «Скорой помощи». Машина отъезжает.

ТИХОМИРОВА (смотрит ей вслед). Бедная девочка. Ведь вся жизнь впереди была.
ИНСПЕКТОР. Вы правы. Конечно, всякое иногда случается… Но всё же горько это, очень горько.
ТИХОМИРОВА. Я сразу же «Скорую» вызвала, но было уже поздно.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Номер самосвала разглядеть не удалось?
ТИХОМИРОВА. К сожалению, нет. Темно ведь уже. Если бы это было днём… Но то, что это был самосвал, я запомнила точно.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. А водителя?
ТИХОМИРОВА. Что?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Ну, водителя, если понадобится, опознать сумеете?
ТИХОМИРОВА. Мне кажется, что должна. Он как меня увидел, сразу в машину – и наутёк. Тоже молодой совсем. Лет двадцать, не больше.

Подходит эксперт.

ЭКСПЕРТ. Похоже всё, сказанное данной гражданкой. (Кивает на Тихомирову.) Девушка была сбита самосвалом. Головой ударилась об асфальт. Скончалась тут же.
ИНСПЕКТОР. Понятно. Ещё что выяснили?

Оба проходят под арку дома.

ЭКСПЕРТ (присев на корточки). Совершив наезд, машина остановилась поодаль… Затем быстро рванулась с места… Обо всём этом свидетельствуют отпечатки её следов.

Подходят к Лебедянскому и Тихомировой.

ИНСПЕКТОР. Очевидно, водитель остановил машину, увидел, что стряслось, и, испугавшись, решил поскорее скрыться.
ЭКСПЕРТ. Скорее всего, так оно и есть.
ТИХОМИРОВА. Вот видите, я же говорила…

Лебедянский молчит.

Гад ведь какой, а! Да таких просто давить надо!
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Значит, кроме вас, свидетелей нет?
ТИХОМИРОВА. К сожалению, нет. Я одна. Вот если бы это случилось днём…

Лебедянский в упор смотрит на неё. Тихомирова отворачивается.

• • •

Константин читает дело.

КОНСТАНТИН (читает). «При погибшей был найден её пропуск на работу. Таким образом, удалось установить личность девушки: Лесникова Нина Андреевна, 1955 года рождения, работница ткацкой фабрики…» (Берёт фотографию Нины и долго смотрит на снимок.) Действительно, могла бы жить да жить… (Вздыхает, снова углубляется в чтение.)

Входит Лебедянский.

ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Ну, как дела, Константин Константинович?
КОНСТАНТИН. Знакомлюсь.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Находите какие-нибудь неточности?
КОНСТАНТИН. Пока нет. Как будто всё правильно.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. И чего этому Лаврову ещё надо? Попробуй пойми! Вечно всем недоволен.
КОНСТАНТИН. Ну, что ж… У каждого человека свой характер. И всё же я Алексея Николаевича очень уважаю.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. А за что же, если не секрет?
КОНСТАНТИН. Честный он. Честный и справедливый. Никогда никого зря не обидит. И, между прочим, всегда о людях заботится. Скорее себе плохо сделает, а другому поможет.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Вы так считаете?
КОНСТАНТИН. Вы против?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Нет, почему же…
КОНСТАНТИН. А ведь бывают и такие, которые ради собственного благополучия на любую подлость идут.

Лебедянский нахмурился.

(Глядя в дело.) Водитель самосвала пришёл сам?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ (с усмешкой). Совесть заела! А по-моему, просто надеется, что за это на суде снисхождение сделают. Честное, мол, признание, и всё такое. Тьфу! Не люблю я таких.
КОНСТАНТИН. Ну, отчего же? Может быть, действительно человек мучается.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Мучается! Все они так. Натворят дел, а потом ходят, ноют. Сидеть-то никому не хочется.
КОНСТАНТИН. То, что он был пьян, установили точно?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Само собой. Продавщица магазина его сразу опознала. Водку он у неё покупал перед самым закрытием. И муж её тоже всё подтвердил.
КОНСТАНТИН. Муж?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Ну, да. Живёт она от магазина далековато, поздно ходить боится. Вот он за ней и приехал на «Москвиче».
КОНСТАНТИН (заглядывая в дело). Бычковы Роман Сергеевич и Ангелина Павловна?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Ну, да.
КОНСТАНТИН. И жена, и муж сразу. Совпадение.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. А что же здесь такого?
КОНСТАНТИН. Да нет, ничего.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Тихомирова тоже узнала. На опознание, кроме Еремеева, ещё двоих пригласили, – сразу же на него указала.
КОНСТАНТИН. Тихомирова – это которая «Скорую» вызвала?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. И «Скорую», и нас. Но, к сожалению, уже поздно.
КОНСТАНТИН. Знаю, читал. Глупо, конечно, всё получилось.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Понятное дело, глупо. Но ведь свою голову не дашь!
КОНСТАНТИН. Он арестован?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Вчера помещён в КПЗ. Пока велось следствие, он, конечно, ещё дома был. А сейчас оно фактически закончено. Да и сам он говорил: «Лучше уж забирайте сразу! Не могу больше… Совесть покоя не даёт».
КОНСТАНТИН. Понятно.

Лебедянский в упор смотрит на неё. Тихомирова отворачивается.
• • •

В КПЗ входит конвоир. Арестованный Егор Еремеев хмуро смотрит на него.

КОНВОИР (Егору). Еремеев – на выход! (Егор выходит из камеры.) Лицом к стене! Руки за спину! (Конвоир закрывает камеру.) Не разговаривать! Следовать за мной! (Выводит его из камеры.)

• • •

Конвоир входит в кабинет.

КОНВОИР (Лебедянскому). Товарищ старший лейтенант! Подследственный гражданин Еремеев по вашему приказанию доставлен.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Это не ко мне. Это к лейтенанту Кравченко.
КОНСТАНТИН. Заводите.

Конвоир выходит.
Егор Еремеев заходит в кабинет. Ему лет двадцать. Он худощав, темноволос.      Сидящий за столом лейтенант Кравченко внимательно вглядывается в него.                Егор хмуро посмотрел на Лебедянского. Тот кивает ему в сторону Кравченко,        делает знак садиться.

КОНСТАНТИН (Егору). Присаживайтесь.

Егор садится.

Моя фамилия Кравченко Константин Константинович. Я хотел бы ознакомиться с вашим делом.
ЕГОР (хмуро). Зачем? Я ведь уже всё рассказал. Я сбил девушку на самосвале. Потом, как трус, скрылся. Не знаю, конечно, как так получилось. Но я… Но пусть меня судят по всей строгости закона.
КОНСТАНТИН. Я смотрю, вы прямо настаиваете, чтобы вас наказали?
ЕГОР. Так мне даже лучше будет. Иначе всю жизнь совесть покоя не даст. Просто беда! (Невольно бросил взгляд на Лебедянского, тот в упор смотрит на него. Егор отворачивается.)
КОНСТАНТИН. Ваша фамилия Еремеев?
ЕГОР. Да. Тут же написано. (Показывает на дело.)
КОНСТАНТИН. Еремеев Егор Николаевич, 1957 года рождения…

Пауза.
Значит, вам двадцать лет?
ЕГОР. Допустим, а что?
КОНСТАНТИН. Нет, ничего. Раньше судимы не были?
ЕГОР. Нет.
КОНСТАНТИН. А шофёром давно работаете?
ЕГОР. Второй год. Сначала я после школы на заводе работал, потом на курсы водителей поступил.
КОНСТАНТИН. На завод пошли после восьмого класса?
ЕГОР. Да. Хотелось поскорее отцу помогать. А то он болеет часто.
КОНСТАНТИН. В армии не служили?
ЕГОР. А это здесь при чём? У меня оказалось плоскостопие, вот и не взяли.
КОНСТАНТИН. Понятно.
ЕГОР. Впрочем, я туда и не особенно рвался.
КОНСТАНТИН. Я слышал, матери у вас нет?
ЕГОР. Нет.
КОНСТАНТИН. Умерла?
ЕГОР (хмуро). Попала под трамвай восемь лет тому назад.
КОНСТАНТИН. А ещё кто у вас в семье?
ЕГОР. Две сестрёнки, Наталья и Надежда.
КОНСТАНТИН. Сколько им лет?
ЕГОР. Кому? Сёстрам?

Константин кивает.

Наташа старшая, ей двадцать два. А Наде – десять, в четвёртом классе учится.
КОНСТАНТИН. А старшая сестра чем занимается? Работает или учится?
ЕГОР. На последнем курсе института. В школе-то она у нас всегда круглой отличницей была. С медалью окончила.
КОНСТАНТИН. Любите вы их?
ЕГОР. Кого «их»?
КОНСТАНТИН. Ну, своего отца и сестёр.
ЕГОР. Странный вопрос. Конечно, очень люблю.
КОНСТАНТИН. Если вас осудят, трудно им придётся.
ЕГОР. Вы правы. У сестры стипендия сорок рублей. Отцу платят пенсию, но тоже не густо.

Некоторое время сидит молча, с ненавистью поглядывая на Лебедянского.

Но знаете… Лучше уж срок отсидеть, чем…
КОНСТАНТИН. Чем что?
ЕГОР. Чем всю жизнь мучиться.
КОНСТАНТИН. А что же всё-таки было причиной происшествия?
ЕГОР (хмуро). Да выпил я сдуру водки стакан.
КОНСТАНТИН. Но ведь вы же абсолютно непьющий человек. Читал все ваши характеристики.
ЕГОР. Да я же говорю: сдуру. Узнал по телефону, что отцу опять плохо было. Настроение испортилось.
КОНСТАНТИН. А от водки нервы успокаиваются?
ЕГОР. Что-то об этом слыхал…
КОНСТАНТИН. От кого же?
ЕГОР. Сейчас уже не помню в точности.
КОНСТАНТИН. Довольно глупо.
ЕГОР (в отчаянии). Да разве ж я не понимаю?
КОНСТАНТИН. Понимаете, да поздно. Задним умом живёте.
ЕГОР. Вы правы…

Пауза.

Откуда девчонка эта выскочила, даже не помню… Потом, как увидел, что с ней стало, чуть сердце от страха не выскочило! Скорей в машину – и наутёк… Ну, а уж после совесть загрызла… Пришёл в милицию…
ЛЕБЕДЯНСКИЙ (с усмешкой). Честное признание смягчает вину.

Егор вдруг поднял голову и злобно посмотрел на Лебедянского.
Потом снова опустил голову, смотрит в пол.

ЕГОР (скрипя зубами). Подлюга…
КОНСТАНТИН. Что с вами?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Ничего страшного, Константин Константинович. Просто у некоторых людей очень слабые нервы. Подлечиться полезно.

Егор молчит.

КОНСТАНТИН. Может быть, действительно, вам дать что-нибудь успокоительное? А то вам неважно, я чувствую.
ЕГОР. Да нет, ничего.

Пауза.

И вообще, товарищ лейтенант, вы уж не тратьте со мной время. Раз уж по моей вине погиб человек, я должен нести наказание.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ (поправляет). Гражданин лейтенант!
ЕГОР. Да, виноват… Гражданин лейтенант.

Хмуро смотрит в стол.
Константин сидит молча, задумчиво глядя то на Егора, то на Лебедянского.

• • •

Вечер следующего дня.
Лейтенант Кравченко, сидя за столом, продолжает перечитывать дело Еремеева.

КОНСТАНТИН (читает). «Управление машиной в нетрезвом состоянии явилось причиной происшествия» (Задумался.) Да… Формулировка грамотная, придраться не к чему.

Входит Лавров.

ЛАВРОВ. Изучаешь?
КОНСТАНТИН. Приходится…
ЛАВРОВ. Упрямый ты человек, Костя, как я смотрю.
КОНСТАНТИН. Ну, без этого в нашем деле нельзя.
ЛАВРОВ. Это верно.

Пауза.

Значит, тоже неладное чувствуешь?
КОНСТАНТИН. Если бы не чувствовал, не настаивал бы. (Задумался.) Очень беспокоит меня его поведение, товарищ полковник. Другие-то ведь и хитрят, и изворачиваются, и поводы всякие ищут, чтобы оправдаться. А Еремеев… «Я виноват», и всё… А ведь дома у него не всё благополучно. Отец – больной человек. Сёстры… Другой бы на его месте всеми силами старался бы выпутаться. А этот…
ЛАВРОВ. Полное раскаяние?
КОНСТАНТИН. Да, полное. А мне…

Встал из-за стола и прошёлся по комнате.

Откровенно вам скажу, мне как раз вот это-то и не нравится.

Лавров внимательно смотрит на него.

Какая-то излишняя покорность. А разве нам покорность его нужна? Ох… Наговаривает он на себя ерунду всякую. (Качает головой.)
ЛАВРОВ. Думаешь?
КОНСТАНТИН. Совершенно непьющий человек вдруг выпил водки. Да ещё перед тем, как за руль садиться! Чушь какая-то! Ну, был бы он действительно глупым, тогда ещё можно было бы поверить… Но ведь он далеко не дурачок!
ЛАВРОВ. А показания продавщицы?
КОНСТАНТИН. Да… Она утверждает, что продавала ему водку. Впрочем, с ней нужно ещё раз потолковать. На этот раз мне самому. А Еремеев… Вы знаете, впечатление такое, что он кого-то боится.
ЛАВРОВ. И поэтому старается принять всю вину на себя?
КОНСТАНТИН (серьёзно). Боюсь, что так оно и есть. Но вот кого он боится и почему…

Звонит телефон.

ЛАВРОВ (берёт трубку). Да… Да, я. А-а-а! Здравствуйте, Ольга Игнатьевна! Да, конечно. (Смотрит на Константина.)

Константин, чуть улыбнувшись, подходит к телефону. Лавров передаёт трубку ему.

КОНСТАНТИН (в трубку). Алло… Мама… У меня всё нормально, не волнуйся. Что так долго? Да так, Дела. Ты уж сама всё понимаешь… Не беспокойся за меня.

Лавров посмотрел на часы и удивлённо покачал головой.

Скоро приду. (Кладёт трубку.)
ЛАВРОВ. Как уж ей не беспокоиться! Мать всё-таки. А материнское сердце – оно никогда за детей спокойным не бывает.

Через чуть приоткрытую дверь в кабинет осторожно заглядывает Лебедянский.
Увидев Лаврова, он поспешно отходит.

КОНСТАНТИН (задумчиво). Знает он что-то, знает… Всем сердцем я это чувствую. Но вот молчит… Почему? Вот в чём вопрос!

Лавров показывает на часы. Константин кивает головой.

Иногда дело кажется совсем простым. А на самом деле оно куда сложнее. Во всяком случае, с передачей дела Еремеева в суд следует повременить.
ЛАВРОВ. Н-н-да-а-а…

Выходит из кабинета. Константин начинает надевать шинель.

• • •

На улице уже стемнело. Из-за угла дома появляется мужчина с усиками и короткой бородкой. Это – Дроздов Евгений Александрович. Оглядевшись по сторонам, он подходит к телефонной будке, заходит в неё, снимает трубку, набирает номер.

ДРОЗДОВ (в трубку). Здравствуйте. Если можно, старшего лейтенанта Лебедянского, пожалуйста. (Ждёт.) Алло! Кто это? Следователя Лебедянского можно к телефону?

• • •

КОНСТАНТИН (выглядывая из кабинета в коридор). Виталий Родионович!

Лебедянский подходит.

ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Что такое?
КОНСТАНТИН. Кстати вы здесь. Вас тут спрашивают.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Кто меня спрашивает?
КОНСТАНТИН. Ну, я не знаю. Мужской голос.

Заходят в кабинет. Лебедянский берёт трубку телефона.

ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Я у аппарата… Евгений? Здравствуй!

Покосился на Константина.
Тот продолжает застёгивать пуговицы шинели, стоя у зеркала.

Ты когда приехал-то? Вчера? У меня? В основном всё нормально. Здоров. (Покосился на Кравченко.) Вот только знаешь, зуб у меня что-то ноет в последнее время. В понедельник у врача зубного был. Просверлили, пломбу вставили. Совсем уж было перестал болеть. А сегодня что-то опять. (Трёт щёку.) Наверное, всё-таки рвать придётся… А ты как?

• • •

В телефонной будке. Дроздов нахмурился и повесил трубку.

• • •

В кабинете.

ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Ну, будь здоров, счастливо! (Кладёт трубку.)
КОНСТАНТИН. Кто это?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Кто звонил? Племянник. Сын моей покойной сестры. Из командировки вернулся. Видимся редко. Вот он иногда и позванивает.

Заглядывает в лежащее на столе дело Егора Еремеева, что-то насвистывая себе под нос. Кравченко подходит к столу. Лебедянский закрывает дело.

КОНСТАНТИН (пряча папку с делом в сейф). А что у вас с зубом, Виталий Родионович?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. С каким зубом? Ах, да… Нижний коренной покоя не даёт. Уж и у доктора был. Совсем уже прошла боль. А сегодня опять. (Трёт щёку.)
КОНСТАНТИН. Ну, сходите ещё раз. Или шалфеем прополоскайте. Есть такая трава лечебная. Говорят, помогает.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Да, я спрошу в аптеке. Спасибо.
КОНСТАНТИН. Моя мать недавно приносила. Правда, в аптеке он не так часто бывает. Ну, в случае чего я вам принесу немного.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Буду вам очень признателен.

Пауза.

Ну, как у вас дела?
КОНСТАНТИН. Да пока никак. (Помолчав.) А вы обижаетесь на меня, Виталий Родионович?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. За что?
КОНСТАНТИН. Да вот за это самое. (Кивает на сейф, куда он только что положил дело Еремеева.)
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Ну, что ж, Лавров – начальник, и ему, как говорится, видней. А вы, я смотрю, упорный, Константин Константинович. Удивительно даже.
КОНСТАНТИН. Ну, почему же?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Вы ещё молодой. Вам бы сейчас с девчонкой какой-нибудь гулять, на танцы или в кино.
КОНСТАНТИН. Это я всегда успею. (Улыбнулся.)

Вместе с Лебедянским выходит из кабинета, запирает его.

ЛЕБЕДЯНСКИЙ. А за Еремеева вы всё-таки зря заступаетесь. Сам виноват.
КОНСТАНТИН. Да я не заступаюсь. Но… Всё-таки что-то неладное чувствую. Само поведение его подозрение вызывает. Конечно, вы гораздо старше меня, и опыта у вас больше. Но… Вы уж не сердитесь на меня.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Ну, что ж… Я не обижаюсь.
КОНСТАНТИН. За что же всё-таки он вас недолюбливает?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Кто? Еремеев? (Нахмурился.) Это вы про вчерашнее, что ли? Странный вопрос! Какой же обвиняемый любит следователя?
КОНСТАНТИН. Пожалуй, верно. Ну, счастливо вам.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Домой?
КОНСТАНТИН. Да, пойду. А то уже мать звонила, беспокоится.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Понятное дело.
КОНСТАНТИН. Всего доброго. До завтра.

Спускается вниз по лестнице. Лебедянский молча смотрит ему вслед.

ЛЕБЕДЯНСКИЙ (зло). И откуда ты только взялся?

• • •

Комната Еремеевых. Вечер.
Отец Егора Еремеева, Николай Михайлович, сидит в кресле. На плечи его накинуто тёплое пальто. Возле кресла на стуле стоит пузырёк с лекарством, которое Николай Михайлович, видимо, недавно принимал.
Николай Михайлович сидит молча, задумчиво глядя куда-то в стену. Из двери, ведущей в коридор и на кухню, в комнату входит Наташа. Она заглядывает в соседнюю комнату, потом, закрыв её дверь, подходит к отцу.

НАТАША. Папа… Ну… Как?
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ (с благодарностью смотрит на дочь). Ничего… Сейчас уже лучше.

Вздохнув с некоторым облегчением и убрав лекарство в шкаф, Наташа садится на стул.

НАТАША (после паузы). А чаю налить тебе? Будешь пить?
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. Что?
НАТАША. Чайку, спрашиваю, налить тебе?
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. Чайку? (Подумав.) Принеси, пожалуй…
НАТАША. Поставила греть. Сейчас, через несколько минут готов будет.
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. А где Надя?
НАТАША. Надя уроки делает. (Покосилась на дверь соседней комнаты.) Подралась в школе сегодня. Замечание в дневнике. А что и почему – молчит, не говорит.
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ (хмуро). Ты уж её, Наташенька, не выпытывай. Видно, и у неё сердечко неспокойно. Вот она по своему разуму отпор и даёт.
НАТАША. Да я понимаю. Такое состояние сейчас, что самой иногда в драку хочется.
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. Девчонки вы мои девчонки.

Некоторое время отец и дочь сидят молча.
Наташа нерешительно смотрит на Николая Михайловича.

(Поймав её взгляд.) Наташенька, ты что?
НАТАША. А что?
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. Что так смотришь? Хочешь мне что-нибудь сказать?
НАТАША. Да нет, ничего.
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. Темнишь ты, Наталья, что-то. Я ведь вижу, что что-то у тебя произошло…

Наташа молчит.

Ты решила уйти из института?
НАТАША. Как ты узнал?
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. Догадывался.
НАТАША. Пап… Да ты не расстраивайся. Это ведь только временно.
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. Всего один год тебе доучиться осталось.
НАТАША (серьёзно). Папа… Я ведь не виновата, что всё так получилось. Конечно, надо надеяться на лучшее. Но всё-таки, когда Егор вернётся, мы ведь предположить не можем. Ты же знаешь, что мы фактически жили на его зарплату. А теперь… Ну, платят тебе пенсию. Стипендия у меня – сорок рублей. Но ведь это так мало.
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. Так-то оно так, но всё-таки…
НАТАША. Поработаю пока. Это не вредно.
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. А где поработаешь?
НАТАША. Да найду где. Вот, например, Рита Курышева маляром работает. Ты её помнишь, со мной в школе училась. Может, к ним в бригаду возьмут.
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. В грязном комбинезоне ходить будешь! Вся в краске!
НАТАША (с укором). Папа! Все ведь работают, и ничего.
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. Ну… Что ж тебе сказать…
НАТАША. И я думаю, что Егор, например, меня бы одобрил.
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ (продолжает). Ты, доченька, взрослый человек, и тебе, как говорится, виднее. Так что решай сама. Поступай так, как считаешь нужным.
НАТАША. И ты, пожалуйста, за меня не беспокойся. Всё будет хорошо.
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. Только обещай мне, что институт ты всё равно закончишь. Если уж не сейчас, то хоть потом. Как-никак у тебя всё-таки медаль. И потом… Этого ведь так хотела твоя мать.
НАТАША. Ну, конечно! (Обнимает отца.) О чём разговор, обязательно… Не думай даже.

Из соседней комнаты выходит вторая дочь Николая Михайловича – Надя.
Это худенькая темноглазая девочка лет десяти.

НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. Вот и Надежда.
НАТАША (Наде). Ты управилась?
НАДЯ. Нет ещё. Один пример остался.
НАТАША. Что-нибудь не выходит?

Потупившись, Надя кивает головой.

Хорошо, сейчас вместе разберёмся. Посиди пока.

Надя присаживается на диван.

НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ (Наташе). А может быть, всё-таки…
НАТАША (строго). Папа! Давай больше не будем на эту тему.
НАДЯ. А что случилось?
НАТАША. Да ничего не случилось. Просто я решила временно пойти поработать. А папа волнуется.
НАДЯ. Ты уходишь из института?
НАТАША. Ну, не насовсем же!
НАДЯ. Из-за меня?
НАТАША. Ну, что ты! (Улыбнувшись, потрепала сестрёнку по плечу.)
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. Эх, Егор, Егор…

Наташа смотрит на отца с тревогой.

Чем же там кончилось? Когда суд-то намечается? Ты не узнавала, дочка?
НАТАША. Нет ещё. Может быть, завтра схожу. Да ведь и так должны сообщить.
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. Может быть, ещё есть надежда, а? Всё-таки ведь сам человек пришёл. Начистоту повинился. Смягчает это, наверное…
НАТАША. Теперь уж что будет, то и будет. Что же теперь делать! Но… Кто знает… Надеяться надо, конечно… И ведь дело-то пока в суд не передавали. Может, не во всём ещё разобрались… Мало ли что…
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. Думаешь, ещё не передали?
НАТАША. В суд-то? Но тогда сказали бы.
НАДЯ (хмуро, отцу). Меня в школе сегодня ребята дразнили.

Николай Михайлович молчит. Наташа предостерегающе смотрит на сестрёнку.

Только и слышишь: «А у Надьки Еремеевой брат в тюрьме!»
НАТАША. Да плюнь ты на них. Не обращай внимания.
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. Подразнят и перестанут.
НАДЯ. Я и не обращаю. Только Ваське Пыжикову синяк посадила. Не будет свой язык распускать!
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. А драться-то, Надюша, нехорошо. Ведь ты – пионерка.
НАДЯ. А если он слов не понимает?
НАТАША. А мне опять от вашей Марии Степановны нотации выслушивать.
НАДЯ (хмуро). А что же я, терпеть должна?
НАТАША (вдруг спохватившись). Ой! А про чай-то я и забыла совсем!

Торопливо выбегает на кухню. Надя подходит к отцу и что-то шепчет ему на ухо. Николай Михайлович освободил из-под пальто правую руку и обнял худенькое тельце девочки, погладил её чёрные волосы.
В комнату возвращается Наташа. Надя снова садится на диван. Наташа даёт отцу кружку с чаем.

Кипел уже вовсю!
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ (берёт кружку). Спасибо.
НАТАША (сестре). Наденька, а тебе налить?
НАДЯ. Что-то не хочется.
НАТАША. Хватит дуться-то. (Садится рядом с Надей на диван.)
НАДЯ. Я и не дуюсь.
НАТАША. Лесникову вчера на улице видела…
НАДЯ. Кого?
НАТАША. Лесникову, мать погибшей девушки. Так презрительно она на меня посмотрела!
НАДЯ (хмуро). Плохая…

Отец подзывает к себе Надю, обнимает её за плечи.

НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. Да нет, доченька… Она не плохая… Как бы тебе это объяснить…
НАТАША. Ей сейчас тоже очень тяжело.
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. Вот когда нашей мамы не стало, нам ведь тоже плохо было, верно?
НАДЯ (опустив глаза). Верно.
НАТАША. А эта женщина потеряла дочь… Понимаешь?

Надя кивает головой. Все трое посмотрели на портрет, висящий на стене. На портрете – женщина, мать Наташи, Егора и Нади Еремеевых, трагически погибшая восемь лет назад.

Наденька… А ты маму помнишь?

Девочка посмотрела на портрет и вздохнула.

НАДЯ. Так… Немножко…

• • •

Звучит медленная музыка.
Поздний вечер. Освещённая фонарями улица. К остановке подъезжает трамвай. Из него выходит Константин Кравченко и направляется к своему дому.
Затемнение.

• • •

Константин выходит из лифта, подходит к двери своей квартиры, достаёт ключ, открывает, входит в прихожую, включает свет. Раздаётся сердитый лай. Появляется серая овчарка.

КОНСТАНТИН. Ну, что, Руслан? Не узнал хозяина? (Гладит собаку.)

Руслан виляет хвостом. В переднюю выходит мать Константина – Ольга Игнатьевна.

Мама, ты ещё не спишь?

Вешает шинель на вешалку.

ОЛЬГА ИГНАТЬЕВНА. Да как уж тут уснёшь! Всё нет тебя и нет!
КОНСТАНТИН. Волнуешься?
ОЛЬГА ИГНАТЬЕВНА. А как ты думаешь?
КОНСТАНТИН. Знаю я, что ты у меня беспокойный человек. Но всё-таки ты зря себя мучаешь. Ты же сама знаешь, что всё в порядке.
ОЛЬГА ИГНАТЬЕВНА. Знаю, знаю…

Константин целует мать.

Отец сыщиком был – из-за него ночами не спала. Теперь вот старший сын туда же пошёл – за него волнуюсь. И у младшего такие же планы.
КОНСТАНТИН. А что? От Игорька письмо пришло?
ОЛЬГА ИГНАТЬЕВНА. Прислал. Ты ужинать-то будешь?
КОНСТАНТИН (подумав). Ты знаешь, что-то аппетита нет. Если можешь, чаю стакан согрей мне.

Оба проходят на кухню.
Константин садится за стол. Ольга Игнатьевна зажигает плиту, ставит на неё чайник.

ОЛЬГА ИГНАТЬЕВНА. Галя у нас была.
КОНСТАНТИН. Галя?
ОЛЬГА ИГНАТЬЕВНА. Недавно только ушла. Не дождалась тебя, непутёвого.
КОНСТАНТИН. Мама…
ОЛЬГА ИГНАТЬЕВНА. Ой, смотри, Костенька, бросит она тебя. У такой девушки отбоя от женихов не будет!
КОНСТАНТИН. Ну, что ты, право? Зачем же зря наговаривать? Галка – она отличный человек, и всё понимает. Ты знаешь, мама, я когда в первый раз её встретил, так сразу понял, что не найти мне спутницы лучше её.
ОЛЬГА ИГНАТЬЕВНА. Да я не возражаю. Только уж если женитесь, живите дружно, не ссорьтесь.
КОНСТАНТИН. Всё будет в полном порядке.

Ольга Игнатьевна выключает газ. Наливает сыну стакан чаю.

Спасибо. (Размешивает ложкой сахар.)
ОЛЬГА ИГНАТЬЕВНА. Мама у Гали что-то прихворнула немного.
КОНСТАНТИН. Серафима Петровна? Простыла, наверное? (Пьёт чай.)
ОЛЬГА ИГНАТЬЕВНА. Может быть. Надо бы сходить, проведать как-нибудь. Не чужая всё-таки.
КОНСТАНТИН. Сходи.
ОЛЬГА ИГНАТЬЕВНА. А у тебя-то как дела?
КОНСТАНТИН. О служебных делах я, конечно, говорить с тобой не могу.
ОЛЬГА ИГНАТЬЕВНА. Ну, а в основном?
КОНСТАНТИН. В основном всё хорошо. С начальством отношения отличные.
ОЛЬГА ИГНАТЬЕВНА. Это с Алексеем Николаевичем. А с другими?
КОНСТАНТИН. То же самое. (Вспомнив.) Письмо-то дай почитать.
ОЛЬГА ИГНАТЬЕВНА. А-а-а… Сейчас.

Достаёт из шкафа конверт, протягивает сыну.

КОНСТАНТИН. Как он там?
ОЛЬГА ИГНАТЬЕВНА. В Киев попал служить. В танковые войска.
КОНСТАНТИН. Танкист, значит? Он всё время в десантники хотел!
ОЛЬГА ИГНАТЬЕВНА. Ну… Десантники… Танкисты тоже нужны. Да и не всё ли равно, где служить? Лишь бы благополучно всё было.

Константин достаёт из конверта письмо, начинает читать.
Раздаётся голос, принадлежащий юноше лет восемнадцати.

ГОЛОС. Здравствуй, дорогая моя мамочка! Зная весь твой беспокойный характер, спешу послать тебе весточку о себе. Здравствуй, брат Костя! Жизнь у меня сейчас, конечно, очень неспокойная. Свободного времени почти совсем нет. Но ничего, привыкаю. Попал я служить в танковые войска. Часть находится недалеко от города Киева. Сейчас проходим курс молодого бойца. Первое время, конечно, тяжело. А потом легче станет. Самое главное – бодрости не терять. Как вы там? Скучаете без меня? Как, братишка, у тебя дела на работе? Я очень рад, что ты осуществил свою мечту и пошёл по стопам нашего отца. Не всё, правда, у тебя вышло так, как ты мечтал в детстве, но всё-таки… А отец – настоящий человек был! Я его помню, хотя, когда он погиб, мне всего четыре года было. И ты, Константин, старался во всём быть на него похожим. У меня есть мысль после службы в армии тоже пойти работать в милицию. И думаю, что так и сделаю. Большой привет Гале. Очень жаль, конечно, что не придётся мне присутствовать у вас на свадьбе, но ничего. Время пройдёт незаметно, и скоро опять все будем вместе. Из армии вернусь, наверное, уже дядькой. Не скучайте. Пишите мне о себе. Обнимаю, целую. Ваш Игорь.

Константин кладёт письмо, поднимается.

ОЛЬГА ИГНАТЬЕВНА. Прочёл?
КОНСТАНТИН. Прочёл.
ОЛЬГА ИГНАТЬЕВНА. Ложись-ка спать. Время-то уже позднее. Завтра ведь опять на целый день пропадёшь.
КОНСТАНТИН. Всё-то ты понимаешь…

Звонит телефон.
Ольга Игнатьевна выходит в коридор и берёт трубку.

ОЛЬГА ИГНАТЬЕВНА. Да!.. Галочка… Пришёл… Пришёл. (Улыбнулась.) Сейчас. (Сыну.) Иди, непутёвый. Люди из-за тебя ночами не спят!

Константин берёт трубку.

КОНСТАНТИН (в трубку). Галчонок, здравствуй!
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС ИЗ ТРУБКИ. Здравствуй, пропавший без вести…

Перед нами возникает сидящая перед телефоном Галя Кириллова. Это весёлая голубоглазая девушка лет девятнадцати. Во время телефонного разговора Константин и Галя поочерёдно появляются перед нами.

ГАЛЯ. Я тут за него волнуюсь, мучаюсь. А ему хоть бы хны!
КОНСТАНТИН. Ну… Галочка… Ты же сама всё понимаешь
ГАЛЯ. Да-а-а! Видно, незавидная у меня судьба. Вот возьму да другого себе найду.
КОНСТАНТИН. Галя!
ГАЛЯ. Да шучу, шучу, товарищ лейтенант! Как хоть ты там? Жив, здоров?
КОНСТАНТИН (улыбнувшись). Как слон!
ГАЛЯ. Ну, хоть это хорошо. Значит, можно спать?
КОНСТАНТИН. Вполне. Ну, до свидания. Хороших тебе снов, моя дорогая.
ГАЛЯ. Спокойной ночи, Костя! (Кладёт трубку.)
ГОЛОС ИЗ СОСЕДНЕЙ КОМНАТЫ. Не наговорятся никак! Будто день мал!
ГАЛЯ. Мама! Ты ведь сама молодой была…
ГОЛОС МАТЕРИ. Молодой была, но спать позже двенадцати не ложилась.

• • •

КОНСТАНТИН (матери). Вы с Галкой, я смотрю, два сапога пара. Такая же беспокойная, как ты!
ОЛЬГА ИГНАТЬЕВНА. Возможно. Ну, с такими, как ты, спокойной жизни не бывает. Я ложусь спать. (Уходит в свою комнату.)

Константин снова идёт на кухню. Там он садится на стул, закуривает.
Пёс подходит, ложится на пол у его ног.

КОНСТАНТИН. Что, Руслан? Не спится? (Погладил собаку.) Мне тоже…

Смотрит на фотографию, висевшую на стене. На фотографии – отец Константина, майор милиции Кравченко, вместе со своей овчаркой Русланом.
Константин наклонился и ещё раз погладил пса.

Беспокойная у нас жизнь, Руслан… Да что поделаешь! Зато стараемся, чтобы у других она лучше была.

Встаёт.

• • •

Звучит музыка. Перед нами мелькают кадры ночной освещённой фонарями Москвы.

• • •

Утро. Двор большого жилого дома.
Появляется Дроздов. Он оглядывается по сторонам, затем проходит в один из подъездов.

• • •

Прихожая в квартире, где проживает следователь Лебедянский. Раздаётся звонок.

ГОЛОС ЛЕБЕДЯНСКОГО. Кто там? Подождите, я сейчас…

Лебедянский выходит в переднюю. Он в майке, брюках и одетых на босу ногу тапочках. Волосы его разлохмачены. Судя по внешнему виду Лебедянского, можно догадаться, что он только что проснулся, то есть звонок в дверь разбудил его.
Лебедянский открывает дверь. На пороге стоит Дроздов.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Ты что это так рано?
ДРОЗДОВ. Лучше уж рано, чем поздно. Доброе утро, Виталий Родионович.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ (хмуро). Слишком уж доброе.

Дроздов входит. Лебедянский запирает за ним дверь. Дроздов вешает на вешалку свою болонью куртку с молнией. Оба идут в комнату.
Дроздов сразу же плюхается в кресло, прищурившись смотрит на Лебедянского.

ДРОЗДОВ. Ну, как жизнь, товарищ следователь? Не устали ещё от вашей работы, а?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Не заговаривай мне зубы, Женечка!
ДРОЗДОВ. И даже тот, который тревожит? (Передразнивает.) «Совсем уж было прошло, а сегодня опять»! В давние времена ведь заговором лечили! (Насмешливо смотрит на Лебедянского.)
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Хватит болтать-то…
ДРОЗДОВ (став серьёзным). Ну, вот что… Рассказывай всё по порядку.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Может быть, позволишь мне хоть пиджак накинуть? Я ведь прямо с постели.
ДРОЗДОВ. Замёрз детка? Ну, что ж… (Срывает со спинки стула пиджак, кидает Лебедянскому.) Пожалуйста!
ЛЕБЕДЯНСКИЙ (ворчит). Детку нашёл! Сам ведь цыпа по сравнению со мной! (Надевает пиджак.)
ДРОЗДОВ. Это что-то новое, ни разу не слышанное! Впрочем, ладно… Поговорим о деле.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ (присаживаясь на стул). А что говорить-то? Опять волну подняли!
ДРОЗДОВ. Что именно произошло?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Лаврову что-то не понравилось.
ДРОЗДОВ. Что не понравилось?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. А шут его знает. Ну, и дал он тут одному ознакомиться.
ДРОЗДОВ. Ознакомиться? А кому же?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Да прислали тут одного. Кравченко Константин Константинович. Новичок. Недавно юридический окончил.
ДРОЗДОВ. Молодой?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Года двадцать два – двадцать три…
ДРОЗДОВ. Костичка… Ну, и что же?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Представляешь, настоял на доследовании. Не понимаю даже, чего он добивается. Чует чего-то.
ДРОЗДОВ. Пацан, а настырный?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Вот именно. И что ему вдруг втемяшилось? Пойди пойми… В деле всё ясно. И Еремеев на допросе вёл себя прилично.
ДРОЗДОВ. Прилично, говоришь?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Ну… Кое-что было… Но это так, мелочь. В общем, держится пока.
ДРОЗДОВ. Вот именно – пока! А дальше?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ (качая головой). Трудно сказать. Боюсь, что не выдержит. Лейтенант упрямый, своего добьётся!
ДРОЗДОВ. Что же ты смотрел, садовая голова?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ (с укором). Женя!
ДРОЗДОВ. Ну, что «Женя»? Я уже тридцать четыре года как Женя! Судьба-то на волоске висит! Понимаешь?!
ЛЕБЕДЯНСКИЙ (хмуро). Я сделал всё, что мог. Не думай, что мне было легко.
ДРОЗДОВ. Что делать думаешь?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Кто же мог подумать, что такого салагу остерегаться надо!
ДРОЗДОВ (задумчиво). Лейтенант, говоришь?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Ну да! Только прошу тебя, с ним не связывайся ни в коем случае!
ДРОЗДОВ. Да не трясись ты! Лучше думай!

Пауза.

ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Не знаю, что и делать. Состояние такое – хуже некуда. Эх! Совсем уж было обошлось всё! Ведь сам знаешь, как с Еремеевым сначала трудно было.
ДРОЗДОВ. Да уж! Без моей помощи ты бы с ним не справился! В общем, право выбора ему предоставлено. Пусть сам решает, что для него лучше.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Опять ты про это?

Раздаётся звонок. Лебедянский идёт открывать.
На пороге полная женщина лет сорока пяти.

Ангелина Павловна? В чём дело?
АНГЕЛИНА ПАВЛОВНА. Доброе утро, Виталий Родионович.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Доброе, доброе. Что ещё?
АНГЕЛИНА ПАВЛОВНА. Вы обещали…
ЛЕБЕДЯНСКИЙ (торопливо). Об этом потом, Ангелина Павловна! Потом! Сейчас не до вас! Честное слово!
АНГЕЛИНА ПАВЛОВНА. Значит, не до нас?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Как-нибудь я сам к вам зайду. Некогда сейчас, поймите.

Выпроваживает её, захлопывает дверь и возвращается к Дроздову.

ДРОЗДОВ. Кто это ещё?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Бычкова! Шут бы её побрал! Тут провалом пахнет, а она…!

Хмуро смотрит в стол.

• • •

Ангелина Павловна спускается по лестнице того же подъезда на два этажа ниже, входит в свою квартиру, закрывает за собой дверь.
Из комнаты выходит её муж.

БЫЧКОВ. Ну, что?

Начинает надевать пальто.

АНГЕЛИНА ПАВЛОВНА. Сейчас сказал, не до нас.
БЫЧКОВ. Вот видишь! Ох, чувствую, допрыгаемся мы тут! Ведь говорил же тебе – не ввязывайся ты в это дело!
АНГЕЛИНА ПАВЛОВНА. Ну, что ты так волнуешься, Рома? В конце концов, нашей вины здесь нет. Работала я в тот вечер? Работала. Приезжал ты за мной? Приезжал. А насчёт того парня… Мы ведь его не оклеветали! Он на всё согласился сам. Сам! Понимаешь?
БЫЧКОВ. Но ведь его же, наверное, просто запугали!
АНГЕЛИНА ПАВЛОВНА. Наверное… Но ведь не мы же! С ним договаривались Дроздов и Лебедянский. Не знаю, конечно, что они ему там внушили… Но в случае чего пусть они и отвечают.
БЫЧКОВ. А мы, значит, чисты?
АНГЕЛИНА ПАВЛОВНА. Рома! Меня ведь тоже запугали, не забудь об этом. А деньги ведь на дороге не валяются, Виталий Родионович обещал…
БЫЧКОВ. Н-н-да-а! Я только удивляюсь, как он мог пойти на такое? Следователь… Женечка – ну, это понятно… С этим, конечно, лучше не связываться. Но Лебедянский!
АНГЕЛИНА ПАВЛОВНА. Ну… Это уж пускай сами разбираются. Иди уж, а то опоздаешь.
БЫЧКОВ (надев шляпу). Далась же тебе, дуре, эта машина! Ведь есть же одна!
АНГЕЛИНА ПАВЛОВНА. Рома! Ведь ты же знаешь, что Валерка свою хочет!
БЫЧКОВ. Хочет! Только что женился – уже им машину подавай!
АНГЕЛИНА ПАВЛОВНА. Ну и что же? Молодые ведь!
БЫЧКОВ. И чтобы удовлетворить желание сына иметь собственный автомобиль, родители должны идти на преступление!
АНГЕЛИНА ПАВЛОВНА. Ну, какое же это преступление?
БЫЧКОВ. А что же это, по-твоему? Ты думаешь, за это по головке погладят? Как бы не так!

Ворча, уходит. Хлопает дверь.
Ангелина Павловна стоит нахмурившись.

• • •

Комната Лебедянского.
Дроздов и Лебедянский продолжают разговор.

ДРОЗДОВ (решительно). Ну, вот что… Виталий Родионович… Я тебя не пугаю, но всё-таки хочу предупредить: уж если попадусь… То одному мне там ох как скучно будет!

Лебедянский молча смотрит на него.

А уж без тебя, дорогой мой Виталий Родионович, я и сутки… Впрочем, не то что сутки – часу не выдержу!

Пауза.

Надеюсь, ты меня понял?

Лебедянский молчит.

• • •

Около двух часов дня. Небольшой скверик.
По аллее идёт Константин. Появляется Галя. Константин, не замечая её, проходит мимо.

ГАЛЯ (окликая его). Товарищ лейтенант!

Константин не оборачивается.

Костя!
КОНСТАНТИН (обернувшись). Галинка, ты? Здравствуй!
ГАЛЯ (улыбнувшись). Идёт и не замечает! Совсем зазнался!
КОНСТАНТИН (виновато). Ну, извини, Галчонок… Просто задумался.

Появляется незнакомая девочка в тёмном пальтишке.
Собственно говоря, незнакома она Константину и Гале. А мы с вами уже видели её. Это Надя – младшая сестра Егора Еремеева. В руках у Нади небольшая тетрадь в синей обложке. Девочка запыхалась – видимо, бежала. Хочет подойти к Гале, но, увидев с ней Константина, останавливается. Стоит, не решаясь подойти.

ГАЛЯ (Константину). Эх, ты, пропащая душа! Я уж и не думала тебя встретить. Ни к нам не заходишь, ни дома тебя не бывает. Мы уж с мамой хотели в уголовный розыск заявить. (Смеётся.)
КОНСТАНТИН (с удивлением). Куда? В угрозыск?
ГАЛЯ. Представь себе! Любезная Серафима Петровна мне уже все уши прожужжала: «Куда же это наш Костик пропал?» Ох уж этот Костик!
КОНСТАНТИН (виновато). Да ведь дела, Галочка, работа. Уж чего-чего, а забот у меня теперь по горло.
ГАЛЯ. Вот значит как!
КОНСТАНТИН. Работа – не учёба. Так-то. (Шутливо.) А в угрозыск заявлять не надо. Я ведь не преступник!
ГАЛЯ. Ты уверен? По-твоему, забросить любимую девушку – не преступление?
КОНСТАНТИН (серьёзно). Я тебя никогда не брошу.

Пауза.

Если, конечно, сам не надоем тебе.
ГАЛЯ. Да уж конечно! Жизнь меня беспокойная ждёт, что и говорить!
КОНСТАНТИН. Быть женой сыщика – это дело нелёгкое.
ГАЛЯ. Ладно уж… Потерплю.
КОНСТАНТИН. Значит… Всё равно… Любишь?

Галя ласково положила руку на плечо Константину, стряхнула снежинки с воротника его шинели. Константин обнимает её. Надя Еремеева, видевшая всё это, нахмурилась.

Всё-то ты понимаешь, моя умница. Уже немножко осталось. Через месяц в ЗАГС! Ну, а потом… Потом! (Смеётся.) Во всяком случае, ночевать-то домой приходить буду.
ГАЛЯ. Ну, я надеюсь.

Надя Еремеева, решившись, делает движение, чтобы подойти.

КОНСТАНТИН (заметив Надю). Ты что, девочка?
НАДЯ (запинаясь). Я… Я вот… (Протягивает Гале тетрадь.)
ГАЛЯ. Ой! Мои конспекты по политэкономии! Неужели в трамвае оставила?
НАДЯ. Да, в трамвае.
ГАЛЯ. Ну, спасибо тебе большое! (Константину.) Ужас до чего я рассеянная стала в последнее время!
КОНСТАНТИН. Да-а-а!
ГАЛЯ. А как зовут мою юную спасительницу? Ведь если бы не она, прямо не знаю, что было бы. (Девочке.) Как тебя звать?
НАДЯ (застенчиво). Надя…
ГАЛЯ. Я очень тебе благодарна, Надя. Спасибо огромное.
НАДЯ. Пожалуйста…

Во время разговора девочка как-то странно поглядывает на Константина.
В её глазах видна неприязнь. Затем девочка убегает.

КОНСТАНТИН (глядя ей вслед). Славная девчушка!
ГАЛЯ. Хорошенькая… Я ведь теперь должна за неё Бога молить! Это ж надо! Политэкономию в трамвае оставить, разиня! (Смеётся.) Слушая, Кость, а что она так на тебя посмотрела?
КОНСТАНТИН. Как – так?
ГАЛЯ. Ну, как будто враждебно.
КОНСТАНТИН. Вот чего не знаю, того не знаю. (Улыбнулся.)

Пауза.

ГАЛЯ. Ну, про угрозыск – это шутки, конечно. А если серьёзно, Костя, как у тебя дела? Всё в порядке?
КОНСТАНТИН. В полном.
ГАЛЯ. Мама как? Не болеет?
КОНСТАНТИН. Да ведь ты же только вчера у неё была!
ГАЛЯ. Ой! Верно! (Качает головой, негодуя на себя за свою забывчивость.)
КОНСТАНТИН. От братишки вчера письмо пришло.
ГАЛЯ. Я знаю, Ольга Игнатьевна говорила. Ну, и что же он пишет?
КОНСТАНТИН. Попал в танкисты. Служит – не тужит. Ну, а ты-то как?
ГАЛЯ. Времени свободного очень мало. Скоро сессия начнётся.
КОНСТАНТИН. Волнуешься?
ГАЛЯ. А как же! Ты ведь знаешь, какая я трусиха. Всегда трясусь.
КОНСТАНТИН. Ну, а зачем? Ведь прекрасно всё знаешь!
ГАЛЯ. Просто у меня характер такой. Ничего уж не поделаешь…

• • •

На углу тротуара, чуть в стороне от прохожих стоят только что встретившиеся сёстры Егора Еремеева – Наташа и Надя.

НАДЯ. У нас сегодня последнего урока не было.
НАТАША. Какого же?
НАДЯ. Тамара Ивановна заболела, историчка… (Помолчав.) Наташа, а ты куда? В аптеку?
НАТАША. В аптеку. Ты ведь знаешь, папе ночью опять плохо было.
НАДЯ (хмуро). Да, я знаю.

• • •

Константин и Галя.

КОНСТАНТИН. Ну ладно… Ты сейчас куда? Домой?
ГАЛЯ. Домой. А ты?
КОНСТАНТИН. Ещё хотел зайти в одно место.
ГАЛЯ. По личным делам или служебным?
КОНСТАНТИН. Пожалуй, второе.
ГАЛЯ. Ну, что ж… Тогда счастливо. Не буду задерживать.
КОНСТАНТИН. Не обижайся, Галочка.
ГАЛЯ. Да я разве обижаюсь? Всё в порядке, Костя… До свидания.

Обнявшись на прощание, расходятся. Галя, обернувшись, помахала Константину рукой.

• • •

По улицам катит новая «Волга».
 За рулём мы видим Лебедянского. Он в модном тёмном пальто и шляпе. Рядом с ним Дроздов. Оба сидят молча, задумчиво глядя перед собой в одну точку.

• • •

Наташа и Надя Еремеевы.

НАДЯ. Ты знаешь… Если бы можно было как в сказке «По щучьему велению», я бы сейчас всё сделала так, чтобы всем хорошо было. И чтобы Егорка опять был с нами, и чтобы папа поправился и никогда, никогда бы больше не болел!
НАТАША. Хорошо бы, конечно…

Надя вздыхает. Наташа обнимает её.

Глупышка ты моя…

Мимо идёт Константин Кравченко. Он обращает внимание на уже знакомую ему девочку Надю, которая принесла Гале её забытую тетрадь. С улыбкой он оглядывается на неё. Видит Наташу, старшую сестру, узнаёт её. Улыбка сходит с его лица. Нахмурившись, он издали наблюдает за разговаривающими сёстрами.

НАДЯ (вдруг испуганно). Наташа!
НАТАША. Ты что, Наденька?
НАДЯ. А вдруг наш папа умрёт? (Всхлипнула.) Что мы тогда делать будем?

Наташа вздрогнула и прижала девочку к себе.

НАТАША (тяжело дыша). Ну, что ты, Наденька, что ты… Всё будет хорошо, не бойся…
НАДЯ (успокаиваясь). Наташа...
НАТАША. Ты не плачь. Ступай домой, я скоро приду. Только в аптеку зайду и приду.

Расходятся.

(Спохватившись.) Да! Надечка, погоди…

Надя подходит к сестре.

Возьми ключи от квартиры. А то папа спит сейчас. Не надо его будить.

Надя кивает головой и берёт ключи. Наташа поправляет ей воротник пальтишка, завязывает потуже шарф. Девочка убегает.
Наташа молча смотрит ей вслед, тяжело и порывисто дышит.

ГОЛОС КОНСТАНТИНА. Никогда в жизни я не чувствовал себя так неловко, как сейчас.

Постояв некоторое время, Наташа Еремеева направляется к расположенной неподалёку аптеке. Секунду подумав, Константин идёт следом за ней.
Наташа заходит в дверь аптеки, подходит к прилавку. Константин остаётся стоять
на улице, перед входом.

НАТАША (продавщице). Валидол у вас имеется?
ПРОДАВЩИЦА. Есть. Двадцать копеек.

Наташа идёт к кассе. Константин, стоявший у входа в аптеку, смотрит на часы.
Купив нужные лекарства, Наташа кладёт их в сумочку и выходит на улицу.
Константин подходит к ней.

КОНСТАНТИН. Здравствуйте…
НАТАША (с удивлением). Здравствуйте… (Подозрительно смотрит на него.)
КОНСТАНТИН. Извините меня, конечно… Но… Если я не ошибаюсь, вы сестра Еремеева Егора?
НАТАША. А-а-а!

Пауза.

Да нет, не ошибаетесь.
КОНСТАНТИН. В таком случае мне бы хотелось немного поговорить с вами.
НАТАША. Поговорить? Вообще-то мне домой надо.
КОНСТАНТИН. Понятно. (Подумав.) А если я провожу вас? По дороге бы и поговорили. Не возражаете?

Наташа пожимает плечами.
Медленно идут по улице.

По правде сказать, я собирался сегодня зайти к вам домой и поговорить с вашим отцом.

Наташа посмотрела на него.

Но думаю, что сейчас этого делать не следует.
НАТАША. Вы слышали, о чём я говорила с сестрёнкой?
КОНСТАНТИН. Так уж получилось. Извините.
НАТАША. Да ничего, ничего. Так о чём вы хотели со мной говорить?
КОНСТАНТИН. Видите ли… (Запнулся.) Простите, я забыл представиться… Лейтенант Кравченко. (Помолчав, добавляет.) Константин Константинович.
НАТАША. Константин Константинович? (Чуть усмехнулась.)
КОНСТАНТИН. Да. А что? Вас смущает, что я молод?
НАТАША. Да нет, ничего. Это я так…

Пауза.

(Представляясь.) Еремеева Наталья Николаевна… (Помолчав.) Ну… Можно просто Наташа.
КОНСТАНТИН. Так вот, видите ли… Я хотел вам сообщить, что с передачей дела вашего брата в суд решено повременить.
НАТАША. То есть вы хотите сказать, что его передали на доследование?
КОНСТАНТИН. Да. И это доследование поручили мне.
НАТАША (с надеждой). Так может, он и… (Запнулась.)
КОНСТАНТИН. К сожалению, сейчас не могу сказать вам ничего определённого.
НАТАША (серьёзно). Понимаю.
КОНСТАНТИН. Я хотел вас спросить: ваш брат всегда был откровенен с вами?
НАТАША. Всегда…

Пауза.

Добрый он. Ни вина, ни водки почти в рот не брал. Бывало, получку получит – всю до копеечки домой приносит. Ничего не истратит. Разве что Надюшке гостинец какой-нибудь купит.
КОНСТАНТИН. А Надя – это ваша младшая сестра?

Наташа кивает.

С ней я уже познакомился. Ничего девочка, довольно забавная.

Наташа внимательно посмотрела на Константина, видимо, желая что-то спросить, но, передумав, только вздохнула и отвернулась, опустила глаза.

Ей сколько? Десять?
НАТАША. Десять. В четвёртом классе учится.

Пауза.

И на работе Егора всегда хвалили. Заместителем комсорга был. Всё хорошо шло…

Большая пауза.

А тут вдруг вон какое дело…

• • •

Кухня в квартире Еремеевых.
Егор Еремеев, задумчивый и хмурый, сидит за столом. Осторожно, стараясь не шуметь, на кухню выходит Наташа. Она в байковом халате, видимо, она уже ложилась спать.

НАТАША. Ты что такой сидишь?
ЕГОР (хмуро). Так…
НАТАША. И не ел ничего.

Егор молчит.

Что случилось, а?
ЕГОР (не глядя на неё). Да так, ничего. (Грустно смотрит в стол, обхватив голову руками.)
НАТАША. Ты, может быть, заболел?
ЕГОР (хмуро). Да нет. Здоров.
НАТАША. Что же всё-таки произошло? Я ведь вижу, что ты сам не свой!

Егор поворачивает голову к сестре и долго, задумчиво смотрит на неё.

Ну… Что с тобой стряслось?

Егор молча встал, вышел из кухни в тёмный коридор, прислушался.

ЕГОР (тихо). Отец… спит?
НАТАША. Спит. И Надька тоже.

Егор возвращается на кухню, поплотнее закрыв за собой дверь.

ЕГОР (вполголоса). Наташка… (Обнимает её.) Сестрёнка ты моя родная. Даже не знаю, как тебе об этом сказать, а тем более отцу.
НАТАША. Несчастье какое-нибудь?

Егор молчит.

Ну говори же…
ЕГОР. Несчастье… И очень большое. Я очень виноват перед тобой, перед отцом, Надюшкой.
НАТАША. О чём ты?
ЕГОР (решившись). Ты только не пугайся, но, наверное, меня посадят.
НАТАША (побледнев). Тебя? Посадят? За что же?
ЕГОР. Я наехал на человека.
НАТАША. Ты?
ЕГОР (кивнув головой). Да. Это была женщина. Или вернее даже не женщина, а девушка. Примерно столько же лет ей, сколько тебе.
НАТАША. Наехал – и что же?
ЕГОР. Как ни печально, проявил трусость.
НАТАША. Уехал?
ЕГОР. Да…

Наташа смотрит на него с ужасом.

НАТАША. Как же это, а?
ЕГОР. Да понимаешь, чуть сердце от страха не выскочило. Смотрю – лежит она вся в крови, не дышит… Конечно, дурака я свалял, но…
НАТАША. Когда это случилось?
ЕГОР. Несколько дней назад.
НАТАША. И ты ничего нам не сказал?
ЕГОР. Я не хотел вас волновать… Глупо, конечно… Ну, а сегодня… Совесть заела… Пошёл в милицию и сам всё рассказал.
НАТАША. Зачем же ты это сделал?
ЕГОР. Ну… Ты понимаешь, не мог больше. Всё-таки человека задавил. Да ведь и нашли бы всё равно. Если уж не сейчас, то потом. Меня одна гражданка видела.
НАТАША. Ну, и как же та девушка? Жива?
ЕГОР (опустив глаза). Нет.
НАТАША. Скончалась?
ЕГОР. Сразу же.

Наташа ещё больше побледнела.

НАТАША. Значит, насмерть?

Егор кивает головой. Большая пауза.

ЕГОР (дрожащим голосом). Я – убийца… (Закрывает лицо руками.)
НАТАША. Успокойся… Может… обойдётся ещё…

Егор крепко обнял сестру.

ЕГОР. Надеяться не на что…
НАТАША. Дело серьёзное?
ЕГОР. Очень.
ТИХИЙ ГОЛОС НАДИ ИЗ КОМНАТЫ НАТАШИ. Наташа!

Наташа торопливо идёт в комнату, где лежит в постели маленькая Надя.

НАТАША (Наде). Ты что не спишь? Спи!
НАДЯ. А вы почему не спите? Что случилось?
НАТАША. Ничего не случилось. С чего ты взяла?
НАДЯ. Я слышала, Егор что-то рассказывал.
НАТАША. Мало ли что. Спи! (Хочет уйти на кухню.)
НАДЯ. Наташа!
НАТАША. Ну что ещё?
НАДЯ. Правда ничего не случилось?
НАТАША (присев на край Надиной кровати). Ничего. Спи спокойно. И ни о чём не думай. (Целует девочку.) Спи! А то ещё папу разбудим.

Наташа выходит из комнаты. Надя лежит молча, но не спит.
Ворочается, прислушивается к голосам на кухне.

НАТАША (Егору). Что же теперь будет?
ЕГОР. Не представляю себе.
НАТАША. Отцу-то что мы скажем?
ЕГОР. Сейчас его, конечно, лучше не будить. Утром видно будет.
НАТАША. А что?

Егор молча смотрит в стол.
На пороге кухни стоит Николай Михайлович. Он в пижаме. Егор и Наташа вздрагивают.

НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. Ребята… Что случилось?
НАТАША. Папа! Ты что?
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. Да я гляжу, что-то на кухне свет горит. Вы шепчетесь. Да и Надюшка не спит, ворочается… Что произошло, а?

Егор и Наташа молчат.

Егор! Я спрашиваю: что случилось?

Егор молча встал и обнял отца.

Говори… (Напряжённо смотри на сына.)
ЕГОР. Папа… Родной… Прости меня, если сможешь…

• • •

Улица.
Наташа Еремеева и Константин Кравченко.

НАТАША (продолжая рассказ). В эту ночь никто из нас не спал.

Константин понимающе кивает головой.

Потом велось расследование. Длилось оно недолго.
КОНСТАНТИН. У следователя вы были?
НАТАША. Пока велось следствие?
КОНСТАНТИН. Ну, да.
НАТАША. Егор запрещал нам это делать.
КОНСТАНТИН. Да-а-а…

Пауза.

А больше он вам ничего не рассказывал?
НАТАША. О чём?
КОНСТАНТИН. Ну, более подробно, как всё это с ним произошло.
НАТАША. Сказал только, что надо готовиться к худшему.
КОНСТАНТИН. И всё?
НАТАША. Всё.
КОНСТАНТИН. А то, что он был пьян, говорил?
НАТАША. Да, говорил…
КОНСТАНТИН. И это вас не удивило?
НАТАША. Конечно, глупо всё это.
КОНСТАНТИН. Ещё как!
НАТАША (осторожно). Вы думаете, он врёт?
КОНСТАНТИН. Вообще-то очевидцы подтвердили, что видели его в винном магазине.

Пауза.

НАТАША. А они обманывать не могут?

Константин молчит.

Вы только не подумайте, что я…
КОНСТАНТИН. Да нет, я ничего не думаю.

Пауза.

Трудно сказать, могут они врать или нет. Но ведь люди почтенные, неглупые.
НАТАША. Понимаю.

Оба помолчали.

КОНСТАНТИН. Мать Нины Лесниковой, конечно, требовала для вашего брата сурового наказания.
НАТАША (хмуро). Ну, это само собой. (Вздыхает.) Что ж… Её можно понять. Всё-таки дочь потеряла. Родную дочь, а не кого-нибудь.
КОНСТАНТИН. Ну, конечно. (Тоже глубоко вздыхает, поправляет фуражку.)
НАТАША. Когда умирает родной или близкий человек – это знаете ведь, как тяжело. Сами в таком положении были.
КОНСТАНТИН. Мама?
НАТАША (кивнув головой). Да… Сейчас уже восемь лет прошло. (Вздыхает.) И погибла-то ведь почти таким же образом, как и эта самая Нина.

Константин с тревогой смотрит на свою собеседницу.
По выражению его лица видно, что он уже не рад, что начал этот разговор.

(Продолжает.) Только Нина попала под самосвал, а мама наша – под трамвай.
КОНСТАНТИН. Как же это?
НАТАША (пожимая плечами). Ну… Теперь ведь уже не объяснишь как. Отец у нас тогда в больнице лежал. Поехала к нему… Ну и… Говорили, что вроде бы на рельсах поскользнулась. И всё! Первое время от отца даже скрывали. Не знали, как и сообщить. Он ведь и так болел! Да и были-то мы все совсем детьми тогда. Мне, самой старшей, едва четырнадцать исполнилось.

Большая пауза.

КОНСТАНТИН. Мне почему-то всё время кажется, что ваш брат ещё что-то знает, но почему-то молчит. И только доказывает, что виноват лишь он.

Наташа посмотрела на него.

И честно вам скажу: не нравится мне его поведение.
НАТАША. Наговаривает на себя зачем-то! А зачем – и сам не знает.
КОНСТАНТИН. Да нет. Если он действительно на себя наговаривает, то это неспроста. Какая-то причина должна быть… Скажите, Наталья… (Запнулся.)
НАТАША (подсказывает). Николаевна. Зовите просто Наташей. Не обижусь.
КОНСТАНТИН. Скажите, ну а вот в самом поведении Егора не замечали вы ничего подозрительного?
НАТАША. Да как вам сказать… Вроде бы ничего такого. Только молчал всё время. Думал о чём-то.
КОНСТАНТИН. А о чём? Не знаете?
НАТАША. Откуда же. Мысли ведь я читать не умею.

Они останавливаются возле девятиэтажного дома.

Это наш дом.
КОНСТАНТИН. Сестрёнка ваша так враждебно сегодня на меня посмотрела. (Грустно улыбнулся.)
НАТАША. Ну, ребёнок. Что с неё взять?
КОНСТАНТИН. Это понятно. Для неё сейчас каждый милиционер – злодей. Брата-то забрали. (Ещё раз грустно улыбнулся.)

Стоят возле подъезда.

Как вообще-то у вас сейчас дела?
НАТАША. Да плохо. Отец опять слёг.

Пауза.
Решила я пока пойти поработать куда-нибудь. А то сами понимаете: денег нет. А жить-то надо на что-то!
КОНСТАНТИН. А институт как же? Вы ведь, кажется, уже на последнем курсе?
НАТАША. Что же делать? Потом, может быть, закончу. Сейчас пока ещё никуда не устроилась. Отец болен, сижу с ним. Даже на улицу редко выхожу.

Пауза.

Но только…
КОНСТАНТИН. Что?
НАТАША. Только вы Егору ничего про это не говорите.
КОНСТАНТИН. Почему?
НАТАША. Переживать будет очень. А если сказать ему, что у нас всё в порядке – всё равно не поверит.
КОНСТАНТИН. Понятно. (Помолчав.) Ну, что ж… Извините, что я вас задержал.
НАТАША. Да ничего, ничего. Я понимаю: долг службы.
КОНСТАНТИН. До свидания.

Хочет уже уйти. Наташа останавливает его.

НАТАША. Подождите… Скажите… (Передумав.) Впрочем, ладно. Сейчас вы всё равно ничего мне сказать не сможете…
КОНСТАНТИН. Если будет что-то новое, я обязательно вам сообщу. Однако обещать вам, конечно, ничего не могу. (Спохватившись.) Да! Вот ещё что: если вы вдруг ещё что-нибудь узнаете или вспомните, пожалуйста, придите ко мне или позвоните по этому вот телефону.

Записывает на клочке бумаги номер и отдаёт Наташе.

НАТАША (берёт записку). Хорошо. Обязательно.
КОНСТАНТИН. Вы знаете, бывает иногда, что даже какая-нибудь незначительная мелочь может оказаться очень важной. Ну… Ещё раз извините, пожалуйста, если что…

Прощается и уходит. Наташа молча смотрит ему вслед.

• • •

Константин подходит к трамвайной остановке. Некоторое время стоит в ожидании. Трамвай подходит к остановке. Вместе с другими пассажирами Константин входит в вагон. Взяв билет, он проходит в задний конец трамвая и становится возле окна.
Грохоча колёсами, трамвай едет по улицам Москвы.
Задумчивое лицо Константина Кравченко.

ГОЛОС КОНСТАНТИНА. Самой младшей у них сейчас десять лет. Сколько же ей было, когда погибла мать? Восемь лет назад… Значит, два… Эх, жизнь!

Константин глубоко вздыхает, затем достаёт из кармана несколько фотографий и внимательно разглядывает их. На одной из фотографий – весёлая, радостная Нина Лесникова. На других снимках – лежавший на земле окровавленный труп девушки.
Константин снова вздыхает, прячет фотографии в карман и, заметив, что трамвай подошёл к нужной ему остановке, идёт к выходу. Трамвай останавливается,  Константин выходит.

• • •

Тихая малолюдная улица.
Старенький пятиэтажный дом с ведущей во двор аркой. Напротив – магазин с вывеской «Продукты».
Константин останавливается, внимательно оглядывает улицу, дом с аркой. Осматривается кругом.

ГОЛОС ДРОЗДОВА. Он?
ГОЛОС ЛЕБЕДЯНСКОГО. Точно… Он самый.

Под арку Константин проходит во двор дома. Двор тоже малолюдный, тихий. Константин стоит, задумчиво оглядывая его. Затем снова выходит на улицу и ещё долго стоит неподвижно, задумавшись о чём-то.
Судя по поведению лейтенанта, мы понимаем, что приехал он на то самое место, где не так давно трагически оборвалась жизнь двадцатидвухлетней Нины Лесниковой.
Фигура Константина Кравченко отделяется от нас, и мы видим, как при помощи чёрного бинокля за его действиями осторожно следят сидящие в новой «Волге»                Дроздов и Лебедянский.

ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Стоит?
ДРОЗДОВ (смотрит в бинокль). Стоит. Всё смотрит чего-то…
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Дай…

Дроздов передаёт бинокль ему.

• • •

Задумчивое лицо Константина Кравченко. Он ещё некоторое время стоит и оглядывает окружающую его местность. Затем Константин поворачивается и снова идёт к трамвайной остановке. Видя, что трамвай уже подошёл, Константин ускоряет свой шаг.
Трамвай трогается. Уже на ходу Константин успевает заскочить в него.

• • •

Дроздов и Лебедянский переглядываются.

ДРОЗДОВ (задумчиво). Кажется, ты был прав. Серьёзный противник этот лейтенант, хоть и молодой.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Что делать будем?

Дроздов молчит. Большая пауза.

(Зло.) Чёрт! Ведь совсем уж было обошлось всё!
ДРОЗДОВ. Да погоди ты! (Думает.)

Некоторое время оба сидят молча.

Значит, так…

Лебедянский повернулся к нему.

За городом у тебя имеется дачка…

Лебедянский кивает.

Поживу пока там…
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Понятно.
ДРОЗДОВ. Связь в основном будем держать через Лизуху. А при возможности будешь приезжать ко мне сам.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Ясно. Но, пожалуйста, будь осторожен. По телефону мне больше не звони. Боюсь, что эти условные фразы нам только повредят.

Дроздов кивает головой.

В городе старайся показываться лишь в случае крайнейшей необходимости. И ребятам тоже надо сказать, чтобы вели себя осторожнее.
ДРОЗДОВ. Сегодня позвонишь кому-нибудь из них по телефону и предупредишь.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Рустаму, наверное, звякну.
ДРОЗДОВ. Поехали!
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. На минуту ко мне заедем, ключи от дачи возьму.
ДРОЗДОВ. А сразу чего же не захватил с собой?

Лебедянский пожимает плечами.

Только живей!
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Постараюсь.

Включает мотор. «Волга» трогается.

• • •

Грохоча колёсами, катит по улицам трамвай.
Задумчивое лицо стоящего на задней площадке Константина Кравченко.

• • •

В кабинете.
Полковник Лавров и лейтенант Кравченко.

ЛАВРОВ. Знакомые чувства, Костя… Знакомые.
КОНСТАНТИН (хмуро). Третий день прямо кошки на душе скребут!
ЛАВРОВ. Ты думаешь, я тебя не понимаю? Сам ведь такое переживал. И не один раз.
КОНСТАНТИН. Товарищ полковник… (Запнулся.)
ЛАВРОВ (продолжает). Отец – больной, сердечник… Младшая сестра, которая в два года лишилась матери… Жалко… Конечно, жалко. Да и что тут говорить… (Вздыхает.)
КОНСТАНТИН. Кое-кто мне уже сказал: «Если вы так всех жалеть будете, то как же вы в милиции работать собираетесь? У нас здесь ещё и не то бывает!»
ЛАВРОВ. Виталий Родионович говорил?
КОНСТАНТИН. Точно.
ЛАВРОВ. Чувствую, не в ладах ты с ним.
КОНСТАНТИН. Да нет, по-своему он, конечно, прав. Закон есть закон.

Прошёлся по комнате.

ЛАВРОВ. Верно. Закон есть закон. Отступать от него мы не можем. Не имеем права.
КОНСТАНТИН. Это-то я знаю.
ЛАВРОВ. Погибла молодая девушка, ещё так мало пожившая на свете. Пусть с не очень хорошей биографией, но всё-таки…
КОНСТАНТИН. Да… Нину, конечно, жаль. (Садится на стул.) Ведь, собственно, вся жизнь впереди была. Тем более исправилась, решила покончить с прошлым.
ЛАВРОВ. Вот именно! (Помолчав.) Девушки уже не воротишь. А виновный по закону должен нести уголовную ответственность… Должен… Закон! Ты понимаешь меня?
КОНСТАНТИН (задумчиво). Вот именно – виновный! (Делает ударение на последнем слове.)
ЛАВРОВ. Значит, ты всё-таки сомневаешься в его виновности?
КОНСТАНТИН. А вы?
ЛАВРОВ. Но ведь ты же сам видишь: он требует прекратить доследование и передать дело в суд. Во время следствия иногда можно отпустить подследственного домой, под расписку – отказался наотрез. Целый скандал поднял. «Всю душу, говорит, вымотали, что вам ещё-то нужно?» Ты всё это знаешь.
КОНСТАНТИН (задумчиво). Кто же довёл его до такого состояния?
ЛАВРОВ. Может быть, в самом деле надо кончать? Действительно, только нервы парню портим. Да и самим себе тоже.
КОНСТАНТИН. Алексей Николаевич... Ну... Дайте мне ещё подумать... Хотя бы дня три… Если ничего не надумаю – сразу передаём дело Еремеева в суд.
ЛАВРОВ. Но говорить с Еремеевым бесполезно.
КОНСТАНТИН. Знаю… И свидетели показаний не изменили. В общем, бесполезно.

Лавров молчит.

Но… Я вас прошу, Алексей Николаевич. Ещё хоть три дня… Очень прошу…

Константин идёт к двери и сталкивается с ещё одним работником милиции, уже немолодым, с погонами майора. Поздоровавшись с ним, Константин выходит из кабинета. Майор молча смотрит ему вслед, потом поворачивается к Лаврову.

МАЙОР. Упорный парнишка! Сейчас редко такие встречаются. Горячится больно!
ЛАВРОВ (улыбнулся). Да нет, Владимир Иванович. Вот из таких-то и подрастает наша смена.
МАЙОР. Я с вами согласен. (Улыбнулся.)

• • •

КПЗ.
Егор Еремеев сидит на койке, задумчиво глядя перед собой.

ЕГОР. …Зайчонок у охотников под прицелом. Вот-вот выстрел грянет. Пока не поздно – спасай. (Глубоко вздыхает.)

• • •

Лицо Еремеева, сидящего за рулём самосвала. Неожиданно раздаётся женский крик. Егор вздрагивает и резко нажимает на тормоз.

• • •

Самосвал стоит. Неподалёку от него, на земле неподвижно лежит девушка.
Егор выскакивает из машины и бросается к ней.

ЕГОР (волнуясь). Что с вами, а? (Трясёт девушку.) Очнитесь…

Девушка лежит неподвижно. Еремеев оглядывается по сторонам, затем стремглав бросается к находящемуся неподалёку телефону-автомату. Неожиданно дорогу ему преграждает Дроздов.

ДРОЗДОВ (зло). Стой! Куда?!
ЕГОР. Так ведь девушка же! В «Скорую» звонить надо!
ДРОЗДОВ. Я вот тебе дам сейчас «Скорую»!
ЕГОР (со слезами). Зачем вы это сделали? Зачем? Я ведь всё видел!
ДРОЗДОВ (зло). Что ты видел? Что? (Наступает на Егора.)
ЕГОР (плачет). Всё!
ДРОЗДОВ (выхватывает пистолет). Что «всё»?! Что «всё», сука?! (Целится.)
ЕГОР (в ужасе). А-а-а!

Подбегает Тихомирова.

ТИХОМИРОВА (хватая Дроздова за руку). Стой! Ты что, с ума сошёл?!
ДРОЗДОВ. Чего ты?
ТИХОМИРОВА (Егору). Парень! Ради Бога, мотай отсюда живее! Ну!

Еремеев бросается к машине, вскакивает в неё, включает мотор.
Самосвал резко трогается с места, уезжает.

ДРОЗДОВ. Что это ты, Лизуха? Ведь сама же нас навела!
ТИХОМИРОВА. Но ведь мы же договорились: без жертв! Это кто? Ненужный свидетель?

Вдруг замечает лежавшую на земле девушку.

(Испуганно.) Ой! Нинка!

Склоняется над девушкой.

Не дышит… Кто же это её?
ДРОЗДОВ (усмехнувшись). Несчастный случай… Гражданочка угодила под машину…
ТИХОМИРОВА. Что же делать-то?
ДРОЗДОВ. Ничего… Выпутаемся как-нибудь…

Оглядывается по сторонам. Затем хватает Тихомирову за руку, отводит в сторону и что-то ей говорит. После этого Дроздов убегает, на ходу крикнув выскочившему ему навстречу парню: «Гога! Всё! Смываемся!»
Оставшись одна, Тихомирова подбегает к телефону-автомату, набирает номер.

ТИХОМИРОВА. Алло! «Скорая»? Скорее! Здесь девушку машина сбила! Скорее!

Гаснет свет.

• • •

Перед нами снова возникает лицо Егора Еремеева.
Он снова пытается восстановить в памяти картины недалёкого прошлого.

• • •

Кухня в квартире Еремеевых.
Егор, сидя за столом, читает газету.

ЕГОР (читает). «Найден труп гражданки Лесниковой Нины Андреевны, двадцати двух лет… По словам очевидцев, девушка была сбита машиной-самосвалом. Машина с места происшествия скрылась. Если кто-нибудь располагает какими-нибудь сведениями о ней, просьба позвонить по телефону…» (Дальше дочитывает про себя.)

Опустил голову, кусает губы.

• • •

В кабинете.
Следователь Лебедянский показывает Егору фотографии, на которых заснят труп девушки.

ЕГОР (посмотрев). Да… да… Она… Точно она…
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Сразу придти не решались?
ЕГОР. Но ведь он же меня убить хотел!

Пауза.

Но когда объявление в газете увидел, не выдержал, пришёл к вам.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. А как он выглядел?
ЕГОР. Кто?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Ну, тот, кто толкнул. Опознать вы его сумеете?
ЕГОР. Постараюсь, если понадобится… Бородатый такой, в плаще.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Но ведь бороду и сбрить можно!

Егор молчит. Пауза.

Ну, ладно. А ещё кто-нибудь знает, что с вами произошло? Кому-нибудь вы говорили об этом?
ЕГОР. Кому же? Отцу нельзя. У него сердце больное. Сёстрам тоже ничего не говорил.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Вы живёте с отцом и сёстрами?
ЕГОР. Да.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. А мать?
ЕГОР. Погибла восемь лет назад. Под трамвай попала.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Да-а-а… Сочувствую. А сёстры большие?
ЕГОР. Старшей – двадцать два… А младшей – десять. В четвёртом классе.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Да-а-а.. Натерпелись вы страху. Сочувствую.
ЕГОР. Ещё бы!

Пауза.

А вы найдёте его? Этого мужика?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Постараемся.

Пауза.

Ну, ладно… Пока ступайте… Адрес и телефон ваш я записал. Если будет нужно, мы вас вызовем.

Егор встаёт.

ЕГОР. Ну… Тогда я пойду… До свидания. (Уходит.)

Лебедянский перечитывает показания Еремеева.

• • •

Комната в квартире Лебедянского.
Дроздов, сидя в кресле, читает листок с показаниями Егора Еремеева.

ДРОЗДОВ. Всё верно. Эх! Надо было мне его сразу прикончить. Да Лизуха не дала, добрая душа!
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Замолчи! Ты уже укокошил одну. Хватит!
ДРОЗДОВ. Чего трясёшься-то? Делать что будем?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Ты ещё спасибо скажи, что, кроме меня, никто о его показаниях не знает. Это же чистейшая случайность, что Лаврова не было.
ДРОЗДОВ. А больше он никому не рассказывал? Ты не в курсе?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Вроде, по счастью, нет. Отец у него больной – сердечник. Две сестры ещё.
ДРОЗДОВ. Большие?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Старшей – двадцать два. Младшей – десять. Школьница.

Пауза.

ДРОЗДОВ (задумчиво). Школьница, говоришь?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Да… В четвёртом, кажется, учится.
ДРОЗДОВ (задумчиво). Это, пожалуй, идея!
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Какая идея?
ДРОЗДОВ. Ну, сам посуди: что ему лучше? Срок отсидеть или навсегда младшую сестру потерять? А?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Да ты что?! Вовсе ополоумел?! Ребёнка… Ни за что ни про что… Ты соображаешь?
ДРОЗДОВ (зло). Да не трясись ты! Сядь!

Лебедянский садится. Пауза.

Всё-таки это наиболее лучший шанс. И его обязательно нужно использовать. Я уверен, что этот парень пойдёт на всё.

Пауза.

Да не боись. Может, до крайности и не дойдёт. (Усмехается.)
• • •

Поздний вечер. Егор Еремеев возвращается с работы. Проходит под арку, ведущую к нему во двор. Неожиданно на него налетают несколько парней, которые, видимо ждали его, связывают ему руки, затыкают рот.

ГОЛОС ДРОЗДОВА. Только тихо! Тихо!

Еремеева запихивают в стоящий рядом автомобиль, который тут же отъезжает.

• • •

Лицо Егора Еремеева. Он продолжает вспоминать.

• • •

Внутреннее помещение гаража. В самом углу на каких-то мешках сидит Еремеев со связанными руками и заткнутым ртом. Над ним стоит Дроздов. Тут же находятся ещё трое парней. Это сообщники Дроздова – Шилов, худощавый блондин, Рустам – курчавый остроносый татарин, Гога – невысокий, наголо остриженный парень весьма мерзкого вида.

ДРОЗДОВ (Еремееву). Ну как, мил друг, лады у нас или нелады?

Егор что-то мычит.

Пойми… Ведь если чего лишнее сболтнёшь – я ведь сразу дознаюсь, и уж тогда… Из тюрьмы-то ведь, по правде говоря, и вернуться можно, а с того свету ещё никто не приходит. Я вот уже два раза сидел – и ничего. Жив, здоров, как видишь. (Усмехается.)

Егор снова мычит, трясёт головой.

ГОГА. Он хочет что-то сказать…
ДРОЗДОВ. Ну, что ж… Послушаем… Рустамчик! (Делает знак Рустаму.)

Поняв, что от него требуется, Рустам развязывает Еремееву рот.

ЕГОР (тяжело дыша). Сволочи вы все… Подонки!
ГОГА. Ещё язык распускает, паскуда! (Замахивается.)
ДРОЗДОВ. Полегче… (Егору.) Ты ведь не захочешь, чтобы что-то случилось с сестрёнкой, ведь так? Такая замечательная девочка! Десять лет всего. И вдруг…
ЕГОР. Да вы что?!
ДРОЗДОВ. За что же ей пропадать-то? Подумай сам…
ЕГОР. Неужели решитесь? Ребёнка? Чем же она-то виновата?
ДРОЗДОВ. Её судьба теперь только в твоих руках. Так что думай.

Слышны шаги. Дроздов делает знак Рустаму, и тот выходит из гаража.
К гаражу подходит Лебедянский.

ЛЕБЕДЯНСКИЙ (вполголоса). Ну, что?
РУСТАМ. Тута. (Кивает на гараж.)
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Били?

Рустам пожимает плечами. Лебедянский даёт ему подзатыльник.
Рустам неодобрительно смотрит на него, потирая голову. Лебедянский заходит в гараж.

ЕГОР. Гады… Всё равно… Не буду молчать… Всё скажу… Всё!
ШИЛОВ (насмешливо). Ну, что ж… Говори. А мы послушаем.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ (сердито). А ну кончай базар!

Егор поднял голову, увидел Лебедянского, замер от неожиданности.

Ну-ка, выйдите все отсюда, нам надо поговорить.
ЕГОР (упавшим голосом). И вы тоже…

Дроздов, Шилов, Гога, Рустам выходят из гаража.
Дроздов останавливается, стоит прислушиваясь. Шилов берёт гитару,                поёт «От зари до зари». Рустам и Гога подпевают ему. Через некоторое время из гаража доносится крик Еремеева: «Мерзавец!» Дроздов бросается в гараж.
Лебедянский держится за щёку.

ДРОЗДОВ (Егору). Ты что же это, паскуда, Виталика обижаешь? Он же к тебе со всем добром… Тем более в отцы тебе годится. Нехорошо. (Грозно.) Сядь! Я ведь поглажу так, что не встанешь!
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Женя! Не нужно…
ДРОЗДОВ. Видишь, какой он добренький? А ты его бьёшь! (Решительно.) Ну, вот что… Решай сам. Возьми-ка на память для верности. (Даёт Еремееву вырезку из журнала.) И если не хочешь, чтобы твою младшую сестру постигла та же участь, советую думать! Думать!

Шилов, Рустам и Гога продолжают петь под гитару. Мимо проходит старушка.

СТАРУШКА. Опять орут, пьянчуги чёртовы! Дня им не хватает!
ГОГА. Гуляй, гуляй, бабуся!
СТАРУШКА. Вот паразиты, прости Господи! (Уходит.)

Компания продолжает петь «От зари до зари».

• • •

Перед нами снова возникает КПЗ, где сидит на койке Егор Еремеев,                обхватив голову руками.

ГОЛОС ЕГОРА. Как быть? Если я скажу правду, может быть, их тогда арестуют. Но прежде чем их возьмут… Нет… Ради своего благополучия пожертвовать жизнью Надюшки – это, конечно, абсурд. Лучше срок отсидеть.

Гаснет свет.

• • •

Константин Кравченко не торопясь идёт по улице, хмуро, задумчиво глядя перед собой.

• • •

Двор старого жилого дома.
Под навесом небольшой железной беседки расположились несколько мужчин. Двое из них, разложив на столике доску, играют в шахматы. Остальные следят за игрой.
Сбоку на столике – бутылка вина, небольшая банка с солёными огурцами, кусок хлеба, чеснок, несколько стаканов.

ПЕРВЫЙ ИГРАЮЩИЙ (второму). Значит, говоришь, Михал Михалыч, на новом месте неуютно кажется? (Делает ход.)
МИХАИЛ МИХАЙЛОВИЧ. Да как уж тебе сказать… Вроде бы и неплохо. И дом хороший… Лифт имеется… Да и квартира богатая – три комнаты… Ванная… А вот всё сюда душа тянется. Мне уж Верка – сноха – говорит: «Съезди, отец… Не мучайся. Навести старых друзей».
СТОЯВШИЙ РЯДОМ МУЖЧИНА. Эх! Неужели поближе квартирку не могли дать?
МИХАИЛ МИХАЙЛОВИЧ. Да Андрею там удобнее. Работа совсем рядом, всего пять минут ходьбы. (Делает ход.) А кого в нашу квартиру поселили?
ПЕРВЫЙ ИГРАЮЩИЙ. Семья какая-то въехал: муж с женой да ребятишек двое.

С улицы во двор входит Константин Кравченко. Хмуро оглядывается по сторонам. Заметив играющих в шахматы мужчин, подходит к ним, начинает наблюдать за игрой.

МИХАИЛ МИХАЙЛОВИЧ (Константину). Вы что, молодой человек?
КОНСТАНТИН. Да так… Ничего… Просто смотрю.
ПЕРВЫЙ ИГРАЮЩИЙ. Шахматами увлекаетесь?
КОНСТАНТИН. Игра, конечно, умственная.
МИХАИЛ МИХАЙЛОВИЧ. Ну, Матвей Ильич… (Выжидающе смотрит на соперника.)
МАТВЕЙ ИЛЬИЧ. Куда же мне поставить-то? (Задумчиво смотрит на доску.)
СТОЯВШИЙ РЯДОМ МУЖЧИНА. Конём ходи.
МАТВЕЙ ИЛЬИЧ. Вот… Так я пойду. (Нерешительно передвигает фигуру.)
МИХАИЛ МИХАЙЛОВИЧ (ставит мат). Эх, Матвей, Матвей… (Выпрямляется.)
МАТВЕЙ ИЛЬИЧ. Неверно я пошёл. Надо было мне ферзя ставить.
МИХАИЛ МИХАЙЛОВИЧ. Внимательнее надо быть.

Пауза.

Ещё будем играть или хватит?
МАТВЕЙ ИЛЬИЧ. Да нет уж, Михалыч, с тобой я больше не игрок. (Поднимается.)
СТОЯВШИЙ РЯДОМ МУЖЧИНА. Может быть, выпьем ещё по стаканчику? (Кивает на бутылку.)
МИХАИЛ МИХАЙЛОВИЧ. Э, нет! Я больше не могу. Стакан выпил – и баста. Верка-то мне строго-настрого запретила.
МАТВЕЙ ИЛЬИЧ. Да! Любят они тебя, Михалыч. Всё время за тебя волнуются: как бы чего с тобой не случилось.
МИХАИЛ МИХАЙЛОВИЧ. Ну, что ж… Я не жалуюсь.
КОНСТАНТИН (нерешительно). А мне можно? (Кивает на шахматную доску.)
МИХАИЛ МИХАЙЛОВИЧ. Сыграть хотите? Ну… Давайте, если хотите…

Константин садится за столик.

МАТВЕЙ ИЛЬИЧ. Молодое поколение. Смотри, Миша, продуешь. Это тебе не меня, старика, обыгрывать! (Подмигивает Константину.) Верно?
КОНСТАНТИН (смущённо улыбнувшись). Да нет… Я вообще-то нечасто в шахматы играю. Просто настроение прескверное сегодня. Хоть отвлечься немного. (Расставляет фигуры.)
МИХАИЛ МИХАЙЛОВИЧ. А что же это: у такого молодого, симпатичного парня – и настроение плохое? Вам ведь, молодым, ещё жить да радоваться.
МАТВЕЙ ИЛЬИЧ. Ну, чего ты, Михалыч, пристал? Мало ли, какие у человека могут быть неприятности? Может, на работе что... Или с девушкой поссорился… Ходи лучше…
МИХАИЛ МИХАЙЛОВИЧ. Да не учи, Званцев сам знает. Ну, что ж, давайте сыграем, молодой человек. Как вас зовут-то?
КОНСТАНТИН. Костя.
МИХАИЛ МИХАЙЛОВИЧ. А меня – Званцев Михал Михалыч. А то неудобно как-то: ни я вас не знаю, ни вы меня.
КОНСТАНТИН. Очень приятно. (Задумчиво глядя на доску.) Пожалуй, сюда пойду. (Делает ход.)
ЗВАНЦЕВ. А вы здесь рядом живёте?
МАТВЕЙ ИЛЬИЧ. Вот любопытный!
КОНСТАНТИН. Да нет… Я не отсюда… Просто так, по делам. (Делает ход.)
ЗВАНЦЕВ. Понятно. А я смотрю, что-то паренёк незнакомый какой-то. Видно, что не из наших. (Делает ход.)
КОНСТАНТИН. А вы что же? Всех здешних знаете? (С любопытством смотрит на старика.)
ЗВАНЦЕВ. Ну… Всех не всех, но всё-таки многих знаю. Я ведь больше тридцати лет в этом доме прожил.
КОНСТАНТИН. Вот как! (Делает ход.)
СТОЯВШИЙ РЯДОМ МУЖЧИНА. Возвращайся ты, Михалыч, обратно к нам. На старом месте всегда лучше. Привычнее.
ЗВАНЦЕВ. Эх! Не говори, Коля. Конечно, тяжело с непривычки на новом-то. (Константину.) Я ведь переехал отсюда. Сыну квартиру дали. А они с невесткой ни за что меня одного не оставят.
КОНСТАНТИН. Ну, что ж… Я думаю, что это очень хорошо. Значит, они вас очень любят. А то ведь разные дети бывают.
ЗВАНЦЕВ. Конечно. В общем-то, я не жалуюсь.
КОНСТАНТИН. И всё-таки скучаете?
ЗВАНЦЕВ. Понятное дело… Хоть и сын там, и сноха, и внучата у меня замечательные растут: Серёжке – восемь лет, Юльке десятый месяц пошёл, но вот…

Пауза.

Сегодня вот решил старых друзей проведать. (Делает ход.) Ничего… Хорошо меня приняли.
КОНСТАНТИН (улыбнувшись). Я уж вижу.
ЗВАНЦЕВ. А вот сноха моя, Вера – так та рада-радёхонька, что мы отсюда уехали. Район, говорит, глухой. Шпаны полно.
МАТВЕЙ ИЛЬИЧ. Ну… Это вообще-то верно: хулиганья здесь хватает. Опасно ходить вечером. Вот прошлой зимой у моей жены племянницу ограбили: какие-то подонки прямо на улице шубу сняли!
КОНСТАНТИН. Да… Плохо…
ЗВАНЦЕВ. А вот в день нашего переезда пьяный какой-то при мне девчонку избил. Тоже вспоминать противно…
КОНСТАНТИН. Девчонку избил? За что же он её?
ЗВАНЦЕВ. А кто же его знает? Это вечером уже было. Мы б;льшую часть вещей днём перевезли. Осталось немного: шкаф и ещё кое-какое барахлишко. Сидели с Веркой, ждали, когда Андрей за нами на машине приедет. Во двор я вышел, встретить машину хотел. Вдруг вижу: девчонка какая-то во двор вбежала. Взволновнная… Растрёпанная вся… А за ней этот… (Морщится.) К стене её, бедную, прижал – и давай, значит, по лицу дубасить и всякими грязными словами обзывать. Я к ним подошёл, остановить его хотел. А тот так на меня посмотрел, что мне аж дурно сделалось. И тут Верка моя прибежала: «Ты что, говорит, отец, с ума сошёл? Он же тебя ножом пырнёт, не задумается! Связываться ещё с такими!» Поскорее домой меня увела. Ну, видел я ещё, как девчонка та бежать бросилась, а этот тип за ней. Вот ведь какие люди бывают!
МАТВЕЙ ИЛЬИЧ. Да-а-а…

Пауза.

И знаешь, правильно Верка тебя увела. Такие на всё способны. Так что лучше не вмешиваться. Сами разберутся.
ЗВАНЦЕВ. Может быть. Да и девушка та, по-моему, тоже немного выпивши была. Но всё-таки обидно как-то… Человека унижают, бьют. И даже заступиться некому.
КОНСТАНТИН. Да… Неприятно, конечно…
КОЛЯ. А недавно здесь неподалёку гражданку одну самосвал задавил. Говорят – молодая совсем.
ЗВАНЦЕВ. Насмерть?
КОЛЯ. Ну, да. Это ведь самосвал. Вон какая громадина!
КОНСТАНТИН. Водитель, что ли, пьяный был?
КОЛЯ. А кто знает? (Пожимает плечами.) Наверное.
ЗВАНЦЕВ. А это когда же случилось-то? Я что-то не слышал. Мы, наверное, уже уехали?
КОЛЯ. Ну, это где-то в сентябре или в начале октября… Не помню в точности…
ЗВАНЦЕВ. Переезжали-то мы отсюда двадцатого сентября… Двадцать второго внучонку моему Серёжке восемь лет исполнилось. Сразу всё вместе отмечали. И день рождения, и новоселье.
КОНСТАНТИН. Что? (Встревоженно смотрит на него.)
ЗВАНЦЕВ. А что?
КОНСТАНТИН. Когда, вы говорите, вы переезжали?
ЗВАНЦЕВ. Двадцатого сентября, а что?
КОНСТАНТИН (задумчиво). Двадцатого сентября…
ЗВАНЦЕВ. Почему это вас так взволновало?
КОНСТАНТИН. Да так… Ничего…

Лицо Константина снова стало хмурым и озабоченным. Мужчины с удивлением поглядывают на него. Константин сидит, взявшись рукой за голову, глядя в стол, совершенно забыв про игру в шахматы.

МАТВЕЙ ИЛЬИЧ. Что вдруг случилось-то? А?

Константин не отвечает.

• • •

Константин, стоя на лестничной площадке, нажимает кнопку звонка.
Через некоторое время дверь открывает пожилая женщина.

КОНСТАНТИН. Извините, пожалуйста… Здравствуйте.
ЖЕНЩИНА. Здравствуйте… (Вопросительно смотрит на него.)
КОНСТАНТИН. Простите… Я к Алексею Николаевичу. Он дома?
ЖЕНЩИНА. А-а-а! Ну, заходите…

Приглашает Константина в квартиру. Тот входит в прихожую, осматривается.

(Заглядывая в комнату.) Алёша! К тебе…
ГОЛОС ЛАВРОВА. Что такое?

Лавров выходит в коридор. Он в белой рубашке, брюках с подтяжками и тапочках.
Из-за его спины осторожно выглядывает мальчик лет трёх – его внук.

ЛАВРОВ (приветливо). А-а-а! Здравствуй, Костя! Раздевайся. (Кивает головой в сторону вешалки.)
КОНСТАНТИН (улыбнувшись). Добрый день, Алексей Николаевич. Вы уж извините меня.
ЛАВРОВ. За что же?
КОНСТАНТИН. Как говорится – незваный гость…
ЛАВРОВ. Чего уж там! Да ты вешай пальто-то, вешай.

Константин снимает пальто и шапку, вешает их на вешалку.

(Жене.) Зоенька, познакомься… Кравченко Константин Константинович. Наш сотрудник. Следователь.
ЖЕНА ЛАВРОВА (недоверчиво). Следователь?
КОНСТАНТИН (чуть смутившись). Начинающий.
ЛАВРОВ. Ну… Все в своё время были начинающими. (Представляя Константину жену.) А это вот жена моя – Зоя Захаровна.
КОНСТАНТИН. Очень приятно.
ЗОЯ ЗАХАРОВНА. Кравченко… Как будто знакомая фамилия. Да и лицо ваше тоже. Где-то ведь я вас уже видела.
ЛАВРОВ. Мальчишкой видела, Зоенька. Помнишь, был у нас такой, майор Кравченко Константин Львович?
ЗОЯ ЗАХАРОВНА (вспомнив). Это которого бандиты ножом ударили? В больнице умер…
ЛАВРОВ. Ну, да... Тот самый... Мы с тобой ещё на похороны ходили. Помнишь, двое детишек у него остались? Старшему Косте было девять, а младшему Игорьку – четыре.
ЗОЯ ЗАХАРОВНА. Теперь вспомнила! (Константину.) Вы, значит, Костя, старший… Решили по примеру отца последовать?
КОНСТАНТИН. Как видите. Правда, не всё получилось, как хотелось вначале. Но это долго рассказывать.
ЗОЯ ЗАХАРОВНА. А младший сейчас где?
КОНСТАНТИН. Игорь-то? Служит. А после армии тоже думает пойти работать в милицию.
ЗОЯ ЗАХАРОВНА. Да! Время быстро мчится.
ЛАВРОВ (жене). Зоенька, сообрази-ка нам что-нибудь.
КОНСТАНТИН. Да нет, что вы! Ничего не нужно.
ЛАВРОВ. Ну, хоть чайку.
ЗОЯ ЗАХАРОВНА. Сейчас. А вы проходите в комнату. (Идёт на кухню.)
ЛАВРОВ. Да, пойдём.
КОНСТАНТИН (заметив мальчика). А это кто же такой? (Присаживается перед мальчиком на корточки, тот прячется за Лаврова.)
ЛАВРОВ (внуку). Ты что же боишься-то?
КОНСТАНТИН. Как же тебя звать? (Обнимает мальчика за плечи.)
ЛАВРОВ (шутит). Он, наверное, язык проглотил!
МАЛЬЧИК (надув губы). Нет! Не плоглотил...
ЛАВРОВ. Так чего же ты дяде не отвечаешь? Дядя спрашивает, как тебя звать.
МАЛЬЧИК (едва слышно). Лёса…
КОНСТАНТИН (улыбнувшись). Погромче! Не слышно.
МАЛЬЧИК (громко). Лёса!
КОНСТАНТИН. Лёша?

Мальчик кивает головой.

Алексей Лавров-второй!
ЛАВРОВ. Как видишь! (Улыбнулся.)
КОНСТАНТИН. Внук?
ЛАВРОВ. Да… На днях три года исполняется.
КОНСТАНТИН. Деду замена впоследствии.
ЛАВРОВ. Ну, это ещё не скоро. Родители-то всё по командировкам мотаются, вот и приходится возиться. (Внуку.) Ну, пойди к бабушке. А мы тут с дядей побеседуем.
МАЛЬЧИК. А книску?
ЛАВРОВ. Дочитаем ещё. Обязательно. У нас ведь с тобой ещё весь вечер впереди.

Мальчик убегает на кухню. Лавров и Кравченко проходят в комнату.

КОНСТАНТИН. Я ведь по делу, Алексей Николаевич.
ЛАВРОВ. Да я уж вижу, что не в гости. Видок у тебя что-то больно возбуждённый.
КОНСТАНТИН. Всё думал, зайти к вам или подождать до завтра… Решил всё же зайти. Вы уж не сердитесь.

Зоя Захаровна вносит поднос с чаем и бутербродами.

ЗОЯ ЗАХАРОВНА. Вот, пожалуйста.
ЛАВРОВ. Очень хорошо. Садись, Костя.
КОНСТАНТИН. Ну, что вы…
ЛАВРОВ. Да не стесняйся ты. (Садится.)

Делает жене знак оставить комнату. Та, кивнув головой, выходит. Константин садится.

Ну, что там у тебя? Выкладывай.
КОНСТАНТИН. Не знаю даже, с чего начать. Хочу рассказать вам одну историю. Всё вышло совершенно случайно.

В комнату заглядывает мальчик.

ЛАВРОВ. Алёша! Закрой, пожалуйста, дверь! Ты же видишь, мы заняты.
ЗОЯ ЗАХАРОВНА (подходит). Не мешай дедушке, пойдём. (Берёт внука за руку и захлопывает дверь.)
ЛАВРОВ. Ну… Как говорится, я весь во внимании.
КОНСТАНТИН. Откровенно вам скажу – настроение у меня с утра отвратительное.
ЛАВРОВ. Это из-за Еремеева, что ли? Что ж поделаешь, всякое случается.
КОНСТАНТИН. Да, чувствуется, ничего уже нельзя сделать. Я сегодня и на работе у него был. Говорил с начальником. А начальник-то новый сейчас там. Что ж, говорит, раз виноват – пускай отвечает.
ЛАВРОВ. Ну, ладно. Ты особенно-то не расстраивайся. Уж очень ты всё близко к сердцу принимаешь.
КОНСТАНТИН. Я понимаю, но не в этом дело. Вы дальше послушайте.
ЛАВРОВ. Да, да.
КОНСТАНТИН. Так вот. Настроение никуда не годное. Что-то вдруг взбрело мне в голову ещё раз съездить на место гибели Нины Лесниковой. Поехал туда, осмотрелся. Так… От нечего делать. Потом по соседним дворам прошёлся. И вот в одном из них моё внимание привлекла такая картина: под навесом беседки собрались несколько пожилых мужчин и играли в шахматы.
ЛАВРОВ. Зимой? Так ведь холодно же.
КОНСТАНТИН. Этого уж я не знаю. Выпивка у них ещё была, закуска… Но это к делу не относится.
ЛАВРОВ. Так… Ну, дальше…
КОНСТАНТИН. Ну вот… Сам не знаю почему, но что-то меня вдруг потянуло к ним подойти. Может быть, потому, что сам в детстве шахматами увлекался. И ведь надо же как-нибудь от грустных мыслей отвлечься. Подошёл, значит, стал за игрой следить. Грешным делом увлёкся даже. Сам партию сыграл.
ЛАВРОВ (улыбнувшись). Выиграл?
КОНСТАНТИН. Да нет, не в этом дело. Вы слушайте, что дальше было. Среди этих мужчин был один человек… Как раз с которым я играть стал. Старый уже… И, знаете, довольно разговорчивый.

Лавров внимательно слушает.

Он раньше жил в этом доме. А не так давно вместе с сыном, невесткой и двумя внуками переехал на новую квартиру. И… Как он говорит, неуютно ему на новом месте кажется, скучает.
ЛАВРОВ. Ну, это само собой.
КОНСТАНТИН (продолжает). А сегодня он заехал в гости к старым друзьям. Они, конечно, ему обрадовались… Ну вот… А сноха его, жена сына, так та, наоборот, очень рада, что переехали, даже вспоминать о старом доме не любит.
ЛАВРОВ. Почему же?
КОНСТАНТИН. Район глухой. Шпана, говорит, на каждом шагу. И вот, знаете, рассказал он об одном таком случае, которому я вначале не придал особенного значения, а потом насторожился. Как раз в день своего переезда они с невесткой ожидали, когда за ними машина приедет. Б;льшую часть вещей они днём перевезли. Осталось немного: шкаф и ещё кое-что.
ЛАВРОВ. Ну, и что же? В чём тут суть-то?
КОНСТАНТИН. Погодите, сейчас будет самое главное. Наступил вечер. Стемнело. А машины всё нет, задержалась. Ну… Старик-то этот и вышел во двор… Встретить её хотел. И вот тут-то, во дворе он увидел какую-то девчонку, лет двадцати приблизительно. Испуганная, растрёпанная вся. Вбежала во двор. А за ней… Не то пьяный, не то просто хулиган. Прижал её к стене и давай, значит, по лицу бить и всякими грязными словами обзывать. Старик к ним подошёл, остановить хотел. А этот на него так взглянул, что деду аж дурно сделалось. Невестка подбежала, свёкра поскорей домой увела. Ну, видел он ещё, как та девчонка бежать бросилась, а этот тип – за ней.
ЛАВРОВ. Так… И что же?
КОНСТАНТИН. Всё… Я-то сначала его и не слушал почти. Но тут и другие стали разные подобные случаи вспоминать. У кого-то родственницу хулиганы на улице ограбили, у кого ещё что-то. А один мужчина вдруг вспомнил, что не так давно гражданку одну самосвал задавил неподалёку. Понимаете?
ЛАВРОВ. О Лесниковой говорят?
КОНСТАНТИН. Это бы на моём месте каждый понял. Ну, вот… А тот, что со мной в шахматы играл, спрашивает: «Когда же это? Я что-то не слышал. Наверное, уже после того, как мы уехали?» Мужчина говорит: «Кажется, где-то в сентябре». А старик: «Переезжали-то мы двадцатого сентября. Внуку, Серёжке, двадцать второго восемь лет исполнилось. Уже на новой квартире праздновали. И день рождения, и новоселье сразу». И вот тут-то, Алексей Николаевич, я и насторожился…
ЛАВРОВ. Что произошло?

Константин встал и прошёлся по комнате.

КОНСТАНТИН. Понимаете… Подозрение одно на меня напало… Ведь этот старик переезжал на новую квартиру двадцатого сентября – так?
ЛАВРОВ. Допустим.
КОНСТАНТИН. И Нина Лесникова погибла того же числа. Поздно вечером они с невесткой ожидали, когда за ними придёт машина. И Нина тоже погибла вечером.
ЛАВРОВ. Ну, и что из этого следует?
КОНСТАНТИН (волнуясь). Как вы не понимаете? Ведь человек, с которым я играл в шахматы, рассказывал, как какой-то тип мучил девушку. Так вот, что если та девушка и Нина Лесникова – одно и то же лицо?

Лавров внимательно смотрит на своего молодого коллегу. По выражению его лица видно, что он встревожился.

• • •

Комната в квартире Званцевых.
Михаил Михайлович, сидя в кресле, смотрит по телевизору хоккейный матч.
Его сноха Вера стоит на пороге комнаты с кухонным полотенцем через плечо.

ЗВАНЦЕВ (нервничая). Эх! Опять канадцы нашим забили!
ВЕРА. Ну, не расстраивайся. Игра-то ведь только началась. Два тайма ещё впереди.
ЗВАНЦЕВ. А ты чего же не смотришь?
ВЕРА. Посуду надо домыть.
ЗВАНЦЕВ. Вера! Да никуда она, твоя посуда, не денется, садись! Ну, сядь уж, пожалуйста, может, счастье нашим принесёшь.
ВЕРА (присаживаясь). Посуда-то не убежит. А воду-то отключить могут, как вчера.
ЗВАНЦЕВ. Ну, ладно… Ладно. (Не может оторваться от экрана.)
ВЕРА. По правде говоря, хоккей меня не очень интересует.
ЗВАНЦЕВ. Зря. Очень хорошая игра: и закалка, и физическое развитие.
ВЕРА. Ну… Это только для вас – мужиков.
ЗВАНЦЕВ. Почему же?

Некоторое время оба сидят молча. Смотрят матч.

ВЕРА (после паузы). Андрей по телефону звонил. Сказал, что задержится сегодня.
ЗВАНЦЕВ. Собрание у них, что ли?
ВЕРА. Да, наверное.

Раздаётся долгий звонок в дверь.

ЗВАНЦЕВ. Ага! Вот, кажется, и внук мой пришёл из школы.
ВЕРА. Серёжка! Так громко никто, кроме него, у нас не звонит.

Звонок повторяется.

Да иду же, иду! Не трезвонь!

Выходит из комнаты. Через некоторое время возвращается с внуком Званцева – Серёжкой, мальчиком лет восьми.

ЗВАНЦЕВ (внуку). Как дела-то, школьник?
СЕРЁЖКА. Хорошо! По родной речи пятёрка!
ЗВАНЦЕВ. За что же это?
СЕРЁЖКА. За басню Крылова, которую на дом задавали учить. Ты же, дедушка, сам её у меня проверял. (Декламирует.)
Когда в товарищах согласья нет,
На лад их дело не пойдёт,
И выйдет из него не дело – только мука…
ЗВАНЦЕВ. А-а-а! Ну, молодец!
СЕРЁЖКА. Надежда Степановна тоже мне «молодец» сказала.

В хоккейном матче по телевизору перерыв.

ЗВАНЦЕВ. Что же ещё сегодня будет по телевизору?
ВЕРА. Вот газета.
ЗВАНЦЕВ (берёт газету, смотрит). Да нет, это вчерашняя. (Серёжке.) А сегодняшней ещё не было? Ты не посмотрел?
СЕРЁЖКА. Была, дедушка. Я её там, в кухне на стол положил. Сейчас принесу.

Выходит из комнаты. Услышав плач ребёнка, Вера тоже выбегает.
Серёжка возвращается, протягивает деду газету.

Вот она!

Званцев берёт газету. Надевает очки. Просматривает программу.

ЗВАНЦЕВ (читает). Так… Концерт «Песня-77». Потом, в 21 час 40 минут «Встреча в горах» – художественный фильм.
СЕРЁЖКА. Это ещё не скоро, вечером. (Неожиданно.) Ой! Дедушка, а это что такое? (Поднимает с пола какую-то бумажку.)
ЗВАНЦЕВ. Что это? А ну, покажи. (Протягивает руку.)
СЕРЁЖКА (читает). «Зван-це-ву Ми-ха-и-лу Ми-хай-ло-ви-чу…»
ЗВАНЦЕВ. Дай… (Берёт бумажку, смотрит.) Да это ведь из милиции!
СЕРЁЖКА. Она, наверное, из газеты выпала.
ЗВАНЦЕВ (читает). «Зайти к следователю Кравченко К. К.» (С недоумением.) Что же это такое? Меня вызывают в милицию? Из-за чего же это?

В комнату входит Вера.

Ну, как?
ВЕРА (вздыхает). Капризничает. Соску ей дала. Вроде утихла.
СЕРЁЖКА. Мама! Дедушку в милицию вызывают!
ВЕРА. Что?
ЗВАНЦЕВ. Вот, посмотри, прислали.
ВЕРА (прочитав). Отец! Что же это такое?
ЗВАНЦЕВ. Ну… Если надо, то съезжу.
ВЕРА. Для чего же ты им мог понадобиться?
ЗВАНЦЕВ. Откуда же я знаю? Скажут.
ВЕРА. Этого ещё недоставало. (Качает головой.)

• • •

Коридор в отделении милиции.
Из двери своего кабинета выглядывает Лебедянский. Он напряжённо вслушивается. Из другого кабинета неподалёку доносятся голоса. Лебедянский нахмурился и скрылся в кабинете. Через некоторое время он появляется снова, уже одетый. Лебедянский закрывает дверь на ключ. Действия его очень медлительны. Он то и дело оглядывается по сторонам.
Из кабинета лейтенанта Кравченко выходит Бычков, хмурый, насупленный.

БЫЧКОВ (вполголоса Лебедянскому). Связался я с вами со всеми на свою голову!
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Да тихо ты… (Вынимает ключ из двери.)
БЫЧКОВ. До пятидесяти лет дожил! Всё время прямо людям в глаза смотрел! А теперь…
ЛЕБЕДЯНСКИЙ (зло). Тысячи задарма получать вы все рады! А как чуть что, так сразу в кусты!
БЫЧКОВ (ворчит). Будь они трижды неладны, эти ваши тысячи!
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Придержи язычок, Рома…

Бычков, махнув рукой, уходит. Лебедянский идёт следом, спускается по лестнице. Кивнув дежурному милиционеру, выходит на улицу.

Да… Худо дело. Кравченко-то всё на своём стоит. Бычков, скотина, как пить дать расколется. Еремеев, к счастью, пока молчит. Но… Боюсь, долго не продержится.

Выходит за ворота.
Возле ворот стоит Званцев. Он заметно волнуется. Лебедянский прошёл было мимо, но затем оглянулся.

(Званцеву.) Вы что?
ЗВАНЦЕВ. А что?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Вот я и спрашиваю: что вы всё здесь стоите, смотрите?
ЗВАНЦЕВ. Я… Я вот. (Показывает Лебедянскому бумагу, полученную из милиции.)
ЛЕБЕДЯНСКИЙ (читает). «К следователю Кравченко К. К.»

Пауза.

Так чего же вы боитесь, папаша? Идите смелее. Там вам всё скажут.
ЗВАНЦЕВ. Благодарю вас. Вы знаете… Всё-таки тревожно как-то… Уж больно неожиданно всё.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Что именно?
ЗВАНЦЕВ. Да вот это самое… Прислали.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. А в связи с чем?
ЗВАНЦЕВ. Вот то-то и оно. Кабы я знал. Ну, раз уж нужно, приехал. Хоть и живу теперь далековато отсюда. Ну, ладно… Пойду.

Идёт к зданию милиции.

ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Всего доброго.

Хочет уже уйти, но, спохватившись, снова оглядывается на Званцева,                который заходит в здание.

(Задумчиво.) К лейтенанту Кравченко? Кто же это ещё, а? Неспроста ведь это всё… Новый свидетель? Откуда? Да… Кажется, худо дело…

 
• • •

В кабинете.
Лейтенант Кравченко беседует с Тихомировой.

КОНСТАНТИН. Значит, водитель самосвала, увидев, что девушка сильно пострадала, сразу вскочил в машину и уехал?
ТИХОМИРОВА. Ну, да. Я ведь уже всё это рассказывала. Не только пьяница, но и трус!
КОНСТАНТИН. Почему же?
ТИХОМИРОВА. А как же ещё его можно назвать? Натворил дел – и в кусты.
КОНСТАНТИН. Но потом ведь всё-таки пришёл, всё честно рассказал.
ТИХОМИРОВА. Может быть. Но ведь вина его от этого меньше не становится. Девушка-то погибла! Представляете, какое горе матери!
КОНСТАНТИН. Да, это верно.

Пауза.

Ну, а вы, значит, сразу «Скорую помощь» вызвали?
ТИХОМИРОВА. Вызвала. Да уже поздно.
КОНСТАНТИН. Да… Трагично, конечно.
ТИХОМИРОВА. Что и говорить.
КОНСТАНТИН. А девушка эта была в тот момент одна? Никого с ней не было?
ТИХОМИРОВА. Что же вы всё спрашиваете одно и то же? Ведь если бы ещё были какие-нибудь свидетели, они бы сейчас тоже здесь были!
КОНСТАНТИН. Пожалуй, верно.

Пауза.

А кстати, как вы там оказались, Елизавета Аркадьевна?
ТИХОМИРОВА. А это-то к делу какое отношение имеет? У вас же здесь всё записано. Была на дне рождения у одной из наших продавщиц.
КОНСТАНТИН (читает показания Тихомировой). «Овсянникова Анна Фёдоровна, продавец универмага». (Тихомировой.) Вы тоже в магазине работаете?
ТИХОМИРОВА. Будто вы не знаете! Работаю в универмаге. В отделе игрушек. Детей обслуживаю, а вы меня от дела отрываете! Ведь всё давно ясно и понятно.

Звонит телефон. Константин снимает трубку.

• • •

Дежурный говорит по телефону. Возле него стоит Званцев.

ДЕЖУРНЫЙ (в трубку). Товарищ лейтенант… Здесь к вам пришли… (Читает.) «Званцев Михаил Михайлович».

• • •

КОНСТАНТИН (в трубку). Званцев Михал Михалыч? Очень хорошо. Я его жду. (Кладёт трубку, Тихомировой.) Хорошо, Елизавета Аркадьевна, вы можете идти. У дежурного, пожалуйста, отметьте повестку.
ТИХОМИРОВА (встаёт). Надеюсь, больше меня беспокоить не будете?
КОНСТАНТИН. Обстановка подскажет. До свидания.
ТИХОМИРОВА. Чао!
КОНСТАНТИН. Что?
ТИХОМИРОВА. Извините! Я хотела сказать: «До свидания, товарищ следователь».

Тихомирова выходит из кабинета и там, в коридоре, сталкивается со Званцевым.

ЗВАНЦЕВ. Простите… К лейтенанту Кравченко – это сюда?
ТИХОМИРОВА. Сюда, сюда… (Уходит.)

Званцев постучал в дверь. Голос Константина ответил: «Да-да! Пожалуйста!»
Званцев вошёл в кабинет и остановился возле двери.

ЗВАНЦЕВ. Здравствуйте…

Поднял голову, узнал Константина. Очень удивлён.

КОНСТАНТИН (спокойно). Добрый день, Михал Михалыч… Проходите, пожалуйста.
ЗВАНЦЕВ (внимательно смотрит на него). Ах, вот оно что…
КОНСТАНТИН. Узнали? Очень хорошо.
ЗВАНЦЕВ. Костя?
КОНСТАНТИН. Он самый. А если официально, то лейтенант Кравченко… Константин Константинович.
ЗВАНЦЕВ. Ну, никак не ожидал.
КОНСТАНТИН (улыбнувшись). Жизнь полна неожиданностей. Да вы садитесь, садитесь. (Кивает Званцеву на стул.)

• • •

Подъезд жилого дома.
На лестничной клетке между вторым и третьим этажами стоит Лебедянский. Он то и дело смотрит на часы, видимо, кого-то ждёт, заметно волнуется. Внизу хлопает входная дверь. Лебедянский вздрагивает, украдкой заглядывает вниз.
Мужчина и женщина с хозяйственной сумкой в руках входят в подъезд и вызывают лифт. Лебедянский нахмурился и отошёл к окну. На первый этаж приходит лифт, вызывавшие заходят в него. В подъезд входит старушка в пуховом платке.

СТАРУШКА. Ой! Подождите, пожалуйста!

Мужчина нажимает на «стоп».

Благодарю вас. (Заходит в лифт.)

Дверцы лифта автоматически закрываются, он трогается.
Во дворе дома появляется Тихомирова. Она внимательно оглядывается по сторонам, затем, стараясь не шуметь, входит в подъезд. По лестнице поднимается к Лебедянскому.

ЛЕБЕДЯНСКИЙ (мрачно). Долговато…
ТИХОМИРОВА (присаживаясь на подоконник). С вашим Костиком быстро не договоришься. (Достаёт из сумочки папиросу.) Спички есть?

Лебедянский достаёт из кармана коробок, даёт Тихомировой.
Тихомирова закуривает, предлагает Лебедянскому, тот отмахивается.

Что это вы, Виталий Родионович?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Ну, что я?
ТИХОМИРОВА. Как будто не в настроении.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ (ворчит). В настроении – не в настроении! Ты главное говори.
ТИХОМИРОВА. А что говорить-то?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Как обстоят дела?
ТИХОМИРОВА. Ну, как? Ничего нового нет. Всё по-старому.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Так уж и ничего?
ТИХОМИРОВА. Говорю же, как было, так и есть.

Пауза.

У вашего лейтенанта, я смотрю, упрямства – на весь свет хватит! Не понимаю, чего он добивается. Ведь всё давно ясно и понятно.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Елизавета!
ТИХОМИРОВА. Ну, что, собственно, произошло? Ну, девчонку какую-то самосвал задавил. Мало ли в жизни что случается. Стоит ли такую панику поднимать?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Да ты погоди. Говорили-то вы о чём?
ТИХОМИРОВА. Ну, сказала же! Который раз вызывает и спрашивает одно и то же. Да ещё так подробно. Что за люди! Удивляюсь.

Некоторое время стоят молча.

ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Да-а-а! Лейтенант-то не дурак!
ТИХОМИРОВА. С вами, Виталий Родионович, во много раз легче было.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ (усмехнувшись). Само собой разумеется. (Вдруг вспомнив.) Да! Послушай, Лизуха, а что это за старик там?
ТИХОМИРОВА. Какой ещё старик?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Ну, такой… В коричневом пальто. Тоже к лейтенанту Кравченко.
ТИХОМИРОВА. А-а-а! Кажется, был какой-то.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. А для чего он пришёл? Не знаешь?
ТИХОМИРОВА. Откуда же? Я и внимания-то на него толком не обратила.

Лебедянский с укором смотрит на неё.
На площадке хлопает дверь. Из квартиры выходит мальчуган лет пяти-шести, одетый по-зимнему. Он тащит небольшие деревянные санки. Тихомирова отворачивается к окну. Малыш с санками спускается по лестнице. Проходя мимо, он оборачивается и с подозрением смотрит на Лебедянского и Тихомирову. Лебедянский подмигивает ему. Малыш уходит.

ЛЕБЕДЯНСКИЙ (задумчиво). Неспроста всё это.
Пауза.

Слушай! Тебе повестку отметили?
ТИХОМИРОВА. Да.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Значит, на работу можно не ходить сегодня?
ТИХОМИРОВА. Да чёрт с ней, с работой. А что я должна делать?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Езжай сейчас к Женьке. Отдашь записку. (Даёт ей сложенный листок.)
ТИХОМИРОВА. А вы, Виталий Родионович?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Я сегодня тоже обязательно приеду, как только освобожусь.

Тихомирова спускается вниз.

Да! Лизуха…

Тихомирова оборачивается.

Чтобы не очень распыляться там, понятно?
ТИХОМИРОВА. Чего?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Ну, чтоб без этого! (Щёлкает пальцем под подбородком.)
ТИХОМИРОВА. Да ладно, ладно.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Не «ладно», а чтоб так и было! Будет очень серьёзный разговор. Так ему и передашь.
ТИХОМИРОВА. Ну, я поехала.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Нехороший запах я, сестрица, чувствую. Ох, нехороший.

• • •

Полковник Лавров выходит из своего кабинета и проходит по коридору.

• • •

В кабинете.
Кравченко и Званцев.

ЗВАНЦЕВ (продолжая разговор). А почему же вы мне тогда сразу не сказали, кто вы?
КОНСТАНТИН. Дорогой Михал Михалыч, вы знаете, при нашей работе это иногда бывает излишним.
ЗВАНЦЕВ. Так-то оно так, но всё-таки…

Входит Лавров. Увидев начальство, лейтенант встаёт. Званцев оборачивается.

ЛАВРОВ. Сидите, сидите. (Кравченко.) Продолжайте, лейтенант. (Берёт стул, садится поодаль.)
КОНСТАНТИН. Ну… А теперь, Михал Михалыч, я думаю, мы с вами можем поговорить и о деле.
ЗВАНЦЕВ. Да, конечно, я весь во внимании.
КОНСТАНТИН. Вы, конечно, понимаете, что мы пригласили вас сюда не просто так.
ЗВАНЦЕВ. Ну, что ж… Это естественно. Но всё-таки никак не думал, что милиция может заинтересоваться мною.
КОНСТАНТИН. Вы, наверное, уже догадываетесь, о чём пойдёт разговор?
ЗВАНЦЕВ. Затрудняюсь…
КОНСТАНТИН. Как нам известно, 20 сентября 1977 года вы, Михаил Михайлович Званцев, вместе с сыном, невесткой и внуками переезжали на новую квартиру.
ЗВАНЦЕВ. Ну, да, верно. А что?
КОНСТАНТИН. А вы точно запомнили дату?
ЗВАНЦЕВ. Что?
КОНСТАНТИН. Ну, это точно было именно двадцатого сентября?
ЗВАНЦЕВ (уверенно). Точно. Как раз через день внуку моему, Серёжке, восемь лет исполнилось. Уже на новой квартире справляли. И день рождения, и новоселье – всё вместе!
КОНСТАНТИН. Так вот. (Покосился на Лаврова, тот кивнул ему головой.) Б;льшую часть вещей вы перевезли днём – так?
ЗВАНЦЕВ (с некоторым удивлением). Ну, так.
КОНСТАНТИН. Оставалось перевезти совсем немного. И уже вечером вы с невесткой и маленькой внучкой ожидали на старой квартире, когда за вами приедет грузовик. Вы вышли встретить машину. И тут… Во дворе увидели…

Пауза.

ЗВАНЦЕВ (поняв). Вот вы о чём… (Внимательно смотрит на Кравченко, переводит взгляд на Лаврова.)
ЛАВРОВ (Званцеву). Не волнуйтесь.
КОНСТАНТИН. Да, Михал Михалыч, мы с вами и подошли к самому главному. Пожалуйста, если вам не трудно, расскажите нам более подробно обо всех событиях того вечера.

Задумчивое, напряжённое лицо Званцева.

ЗВАНЦЕВ. Ну, что ж… Если это для вас столь важно… Дело было так…

• • •

Старая квартира Званцевых.
Полупустые комнаты. Со стен содраны обои. Шкаф выдвинут на середину комнаты.
В общем, стоит беспорядок, который говорит об отъезде хозяев на новую квартиру.
Званцев стоит возле окна. Его сноха Вера, сидя на стуле, катает за ручку детскую коляску.

ЗВАНЦЕВ (глядя в окно). Не едут что-то.
ВЕРА. Да приедут, никуда не денутся.
ЗВАНЦЕВ (кивая на коляску). Заснула наконец?
ВЕРА. Заснула вроде, а то весь день капризничала. (Катает коляску.) Ну, понятно, суматоха такая…
ЗВАНЦЕВ (оглядывая комнату). Э-хе-хе…
ВЕРА. Что, отец? Уезжать не хочется?
ЗВАНЦЕВ. Вот когда будет тебе, Верка, столько лет, сколько мне сейчас, ты меня поймёшь.
ВЕРА. Ну… Жаль, конечно. Но ничего. И там привыкнешь. Очень хороший район. Квартира со всеми удобствами. И лифт работает, подниматься не нужно будет.

Званцев неопределённо пожимает плечами.

ЗВАНЦЕВ. Что-то долго их нет-то.
ВЕРА. Андрей говорил, что Серёжу там спать уложит и сразу приедет за нами.
ЗВАНЦЕВ. Пойти, что ли, встретить?
ВЕРА. Машину-то?
ЗВАНЦЕВ. Ну, да. (Идёт к двери.)
ВЕРА. Только застегнись получше, а то прохладно сегодня.

• • •

Званцев выходит во двор. Там уже стемнело. Никого нет. Слышно, как где-то хлопнула дверь подъезда. Выйдя из дверей, Званцев долго стоит неподвижно, о чём-то задумавшись. Где-то совсем близко раздаётся женский крик. Званцев вздрагивает.
Во двор вбегает девушка в тёмном пальто. Она крайне возбуждена. Следом за ней вбегает человек в длинном плаще. Из-за темноты лица их различить трудно. Человек в плаще хватает девушку за руку.

ЧЕЛОВЕК В ПЛАЩЕ. Ну, куда? Куда разогналась-то? (Прижимает девушку к стене дома.)
ДЕВУШКА. Уйди!

Человек в плаще наносит ей несколько хлёстких ударов по щекам.

(Морщась от боли.) Ну, бей, гад! Бей!
ЧЕЛОВЕК В ПЛАЩЕ (зло). Паскуда!
ДЕВУШКА. Опять ведь меня втянуть хотели, подлецы! Ну, ничего! Всю вашу компанию раскрою!
ЧЕЛОВЕК В ПЛАЩЕ. Если кому что пикнешь – башку сверну!
ДЕВУШКА. Сволочи вы все! Подонки!

Он бьёт её по лицу.
Девушка прислоняется к стене дома. Из носа её текут струйки крови.

(Шепчет.) Завтра… Нет… Сейчас же пойду в милицию…

Человек в плаще замахивается для удара. В этот момент к ним подходит Званцев.

ЗВАНЦЕВ. Что вы делаете?! Вы что, с ума сошли?!

Человек в плаще резко оборачивается, лицо его попадает в полосу света уличного фонаря, и мы узнаём в нём Дроздова.

ДРОЗДОВ. В чём дело?
ЗВАНЦЕВ. Зачем вы её бьёте?
ДРОЗДОВ. Кого?
ЗВАНЦЕВ. Её. (Кивает на девушку, которая вытирает кровь.)
ДРОЗДОВ. Тебе показалось, дед. Показалось!
ЗВАНЦЕВ (строго). Я вот пойду сейчас милицию вызову!
ДРОЗДОВ. Ну, вот что, дружок… Иди откуда пришёл! Разберёмся без твоей помощи! (Угрожающе.) А то ведь я такой! Со мной шутки плохи…
ЗВАНЦЕВ (возмущённо). Бандит!

Дроздов медленно наступает на него. Званцев пятится.

ДЕВУШКА (в ужасе). Стой! (Хватает Дроздова за рукав.) Не надо!

Подбегает Вера Званцева.

ВЕРА. Отец! Ты что?! (Отводит свёкра в сторону.) Ты с ума спятил!
ЗВАНЦЕВ. Так ведь он же… (Оглядывается.)
ВЕРА. Сами прекрасно разберутся, это их дело! Он ведь тебя ножом пырнёт и не задумается!

Идут к подъезду. Дроздов, нагло усмехаясь, смотрит им вслед. Воспользовавшись тем, что он отвернулся, девушка выбегает под арку дома. Дроздов тут же оборачивается.

ДРОЗДОВ. Стой, падла! Придавлю! (Бросается за ней.)

Слышны вскрики девушки, звук ударов.
Званцев и Вера останавливаются возле своего подъезда.

ЗВАНЦЕВ. И откуда ж такие люди берутся, прости Господи…
ВЕРА. Вот видишь! А тебе уезжать отсюда не хочется. Да у нас же здесь шпана какая-то на каждом шагу!

• • •

В кабинете.

ЗВАНЦЕВ (продолжая рассказ). Минут через двадцать машина за нами приехала.

Пауза.

Ну, вот, пожалуй, и всё.
КОНСТАНТИН. Большое вам спасибо, Михал Михалыч. А теперь я бы хотел спросить вас ещё вот о чём…

Званцев вопросительно смотрит на него.

Если бы вам вдруг случайно снова пришлось встретить где-нибудь этого гражданина в плаще, то смогли бы вы его узнать?
ЗВАНЦЕВ. Вот это, конечно, вопрос сложный. Скорее всего, вряд ли, конечно. Во-первых, темно ведь уже было. Да и смотрел-то я на него мало. Грешным делом, струсил я тогда порядком.
КОНСТАНТИН. А её?
ЗВАНЦЕВ. Кого – её?
КОНСТАНТИН. Ну, девушку.
ЗВАНЦЕВ. Девушку? (Неопределённо пожимает плечами.) Как вам сказать… (Запнулся.)

Константин посмотрел на Лаврова. Тот кивнул ему головой – мол, действуй.

КОНСТАНТИН. Понимаете… Для нас это очень важно… Попробуем сделать вот как…

Пауза.

Я сейчас разложу перед вами на столе несколько фотографий молодых девушек. А вы…

Пауза.

Вы как можно внимательнее посмотрите их. Нет ли среди этих девушек похожей на ту, о которой вы говорили?

Пауза.

Конечно, вы можете отказаться… Это ваше право. Но… Всё-таки желательно, чтобы вы согласились. Ещё раз говорю, что это очень важно для нас.
ЗВАНЦЕВ. Ну… Если это необходимо… Можно, конечно, попробовать… Хотя… Вряд ли из этого что получится.
КОНСТАНТИН. Ну, вот и договорились.

Константин поднимается. Достаёт несколько фотографий бывших колонисток, раскладывает их перед Званцевым на столе. Званцев вглядывается в них.
Константин отходит к окну и напряжённо наблюдает за Званцевым.
Лавров что-то говорит Константину и выходит.
Званцев взял в руки фотографию, посмотрел, отложил в сторону. Константин с тревогой наблюдает за ним. Звучит тихая, медленная музыка.
Возвращается Лавров с двумя женщинами из паспортного стола, которых он пригласил в качестве понятых. Званцев продолжает смотреть фотографии.
В кабинет заглядывает Лебедянский.

ЛАВРОВ (Лебедянскому). Сейчас! Минуточку…

Лебедянский отходит. Званцев продолжает смотреть фотографии. Наконец взгляд его останавливается на одной из них. Он берёт карточку в руки и долго смотрит на снимок. Смотрит очень внимательно. Константин напряжённо наблюдает за ним.

ЗВАНЦЕВ (не совсем уверенно). Мне кажется, есть что-то похожее…
КОНСТАНТИН. Разрешите...

Подходит к столу, протягивает руку. Званцев даёт ему фотографию.

ЗВАНЦЕВ. Конечно, в точности вам сказать не могу… Она это или не она… (Пожимает плечами.) Но… Какое-то сходство имеется… Во всяком случае, это – единственная фотография, о которой я могу так сказать…

Константин взглянул на снимок, поднял голову, в упор посмотрел на Лаврова и передал фотографию ему. Лавров смотрит фотографию.
На фотографии – Нина Лесникова.

• • •

Комната на загородной даче Лебедянского.
На столе – бутылка шампанского, закуска. Играет патефон.
Тихомирова, кривляясь, танцует под музыку пластинки. Дроздов сидит на диване.

ДРОЗДОВ (подпевая пластинке).
Что сказать, ну, что сказать –
Устроены так люди,
Желают знать, желают знать,
Желают знать, что будет!
(Восхищаясь Тихомировой.) Ну, настоящая цыганка! Талант!
ТИХОМИРОВА. Сказал тоже! Цыганки-то ведь чёрные, а я блондинка.
ДРОЗДОВ. Ну, ладно, Лизок, не злись. Я ведь только в том смысле, что хорошо танцевать умеешь. Хвалю!
ТИХОМИРОВА. Было бы за что.
ДРОЗДОВ. Небось в детстве в балетной школе занималась?
ТИХОМИРОВА. Ещё чего не хватало! (Выключает приёмник.)
ДРОЗДОВ. Давай? (Кивает на шампанское.)
ТИХОМИРОВА (морщась). Кислятина!
ДРОЗДОВ. Ну, чего стесняешься, Лизок? (Обнимает Тихомирову.) За твоё здоровье! (Наливает ей вина.)
ТИХОМИРОВА. Учти, Женьчик, Виталий Родионович сказал, что будет серьёзный разговор. Так что это самое (щёлкает пальцем под подбородком) категорически запрещается!
ДРОЗДОВ. Ну, не боись! Это ведь шампанское, а не водка.

Наливает вина себе, чокается с Тихомировой.

Чтоб в жизни твоей не случалося бед,
Цвети и красуйся хоть тысячу лет!

Залпом выпивает свою рюмку.
Тихомирова пьёт, но, не допив до конца, ставит рюмку на стол.

(С укором.) Лизутка!
ТИХОМИРОВА. Больше не могу, Женьчик, честное слово.

Пауза.

(Смотрит на часы.) Что-то нет его, Виталия твоего Родионыча. Сказал ведь, что сегодня приедет обязательно. Уж не случилось ли чего?

• • •

На платформе останавливается электричка. Из вагона выходит несколько пассажиров, среди них – Лебедянский. Он останавливается, смотрит на часы, оглядывается по сторонам. Увидев что-то на другом конце платформы, быстро направляется туда.
Немолодая женщина читает расписание электропоездов. Сзади к ней осторожно подкрадываются Рустам и Гога. Гога незаметно лезет в карман женщины, достаёт оттуда кошелёк, передаёт его Рустаму, тот прячет кошелёк в карман.
Оба поворачиваются, чтобы уйти, но, увидев Лебедянского, останавливаются как вкопанные. Лебедянский подходит и, глядя на них в упор, протягивает руку. Рустам, не говоря ни слова, отдаёт кошелёк.

ЛЕБЕДЯНСКИЙ (женщине). Гражданочка!
ЖЕНЩИНА (обернувшись). Да! Вы меня?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Что же вы теряете-то? (Отдаёт кошелёк.)
ЖЕНЩИНА. Ой! Спасибо большое!
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Да не за что.

Женщина взяла свой кошелёк и направилась в другой конец платформы.
Лебедянский повернулся к Рустаму и влепил ему пощёчину.

РУСТАМ. Потише, начальник! Потише!
ЛЕБЕДЯНСКИЙ (тяжело дыша). Ведь предупреждал же вас, паскуды! Предупреждал!
ГОГА. Так, а мы чего ж? Мы ничего!
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Вон отсюда, и чтобы минут через пять я ни того, ни другого здесь не видел!

• • •

Дача Лебедянского.
Дроздов и Тихомирова сидят на диване.
Раздаётся звонок. Тихомирова поднимается.

ДРОЗДОВ. Сиди, сиди! (Вслушивается.)

Звонки повторяются – один длинный, два коротких.

Теперь можешь открывать.
ТИХОМИРОВА. Условные звонки?
ДРОЗДОВ. Не болтай, а иди.

Тихомирова выходит из комнаты. Через некоторое время возвращается с Лебедянским.

ЛЕБЕДЯНСКИЙ (хмуро). Добрый вечер.
ТИХОМИРОВА. Долговато ждать заставляете, Виталий Родионович.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ (Тихомировой). Тебя-то как раз, между прочим, никто и не просил ждать. Могла бы просто записку передать, да и уехать. А у вас, я вижу, тут пир горой!
ТИХОМИРОВА. Скажете тоже! Пир!
ДРОЗДОВ. Ну, просто поразвлекались немного.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Я вижу. (Садится на стул.) Развлечений довольно! Поговорим о деле.
ТИХОМИРОВА. Мне уйти?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Пожалуй, лучше. Как раз через пятнадцать минут электричка будет, успеешь.

Тихомирова надевает пальто.

ТИХОМИРОВА. Женьчик, чао!
ДРОЗДОВ. С тобой всегда приятно, радость моя.

Целует Тихомирову, та уходит. Хлопает входная дверь.

ЛЕБЕДЯНСКИЙ (морщась). Вертихвостка эта! Сердцем чую, не будет от неё добра…
ДРОЗДОВ. Не боись, старик. Лизуха – она девка смирная.

Пауза.

Ну… Выкладывай, что там у тебя?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Вот что я тебе скажу, племянничек: зуб у меня теперь уже не только ноет, а просто покоя не даёт.

Садится рядом с Дроздовым на диван.

Лейтенант-то ведь всё на своём стоит. Закругляться давно пора, а он ни в какую.

Пауза.

Старик какой-то к нему приезжал сегодня.
ДРОЗДОВ. Старик? Что за старик?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Ну, а я знаю? Вызвали зачем-то. Вроде о чём-то разговаривали.
ДРОЗДОВ. А о чём? Что же ты не узнал?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Да что я? Подслушивать буду, что ли?

Дроздов презрительно усмехнулся. Пауза.

Знаешь… Боюсь я, не выдержит Еремеев. Не выдержит!
ДРОЗДОВ (спокойно). Не выдержит – сам будет виноват!

Лебедянский вдруг резко хватает Дроздова за ворот.

ЛЕБЕДЯНСКИЙ (злобно). Ещё что подобное услышу…! (Трясёт.)
ДРОЗДОВ (с силой отталкивает его). Сиди ты, псих ненормальный!
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Хватит с нас и Лесниковой, запомни!
ДРОЗДОВ. За шкуру свою трясёшься?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ (зло). Связался я с тобой на свою голову!
ДРОЗДОВ. Поговори у меня ещё!

Некоторое время оба сидят молча.

В «Волге» разъезжаешь! В костюмчик новый вырядился… А кто тебе денег на всё достаёт? Тварь неблагодарная!

Лебедянский молчит.

Молчишь? Ну, то-то!

• • •

Константин Кравченко беседует с прокурором. Чуть поодаль стоит Лавров.

ПРОКУРОР. Значит, настаиваете на продолжении расследования дела?
КОНСТАНТИН (твёрдо). Настаиваю.
ПРОКУРОР. Но вы поймите, Константин Константинович: всё, что вы мне сейчас рассказали, ещё ровным счётом ничего не доказывает.
КОНСТАНТИН. Почему?
ПРОКУРОР. Ну… Допустим, Званцев показал вам именно ту фотографию, которую вы ждали. Но ведь это только приблизительно. Может быть, просто случайная схожесть? Где уверенность, что он не ошибается?
КОНСТАНТИН. Всё равно передавать дело Еремеева в суд ещё нельзя.
ПРОКУРОР. Но ведь он сам признал свою вину, понимаете? Человек сам признаёт себя виновным! Сам! И боюсь, что от вашей горячности Еремееву нет никакой пользы.
КОНСТАНТИН. Извините… Но…

Пауза.

Нехорошо всё-таки получается.
ПРОКУРОР. Что нехорошо?
КОНСТАНТИН. Выходит, человек назвал себя виновным, а мы и рады?
ЛАВРОВ (с укором). Товарищ лейтенант!

Константин мрачно посмотрел на него.

ПРОКУРОР. И потом, если это и вправду была Нина Лесникова, то откуда известно, что тип, который к ней приставал, имеет какое-то отношение к её гибели? Может быть, просто поругались и разошлись в разные стороны? Или вы всё-таки думаете, что нет?
КОНСТАНТИН (не совсем уверенно). Ну… Он ведь, например, мог её толкнуть.
ПРОКУРОР. Толкнуть под самосвал? Вы думаете, водитель самосвала этого не заметил бы? Впрочем, спьяну, конечно, мог бы не заметить…
КОНСТАНТИН (раздражённо). Да с какого пьяну? Неужели вы не понимаете, что этот Еремеев просто валяет дурака?! Не был он выпивши! Ерунда это всё!
ПРОКУРОР. Ерунда? Значит, вы считаете, что Еремеев не виноват, а только наговаривает на себя? Но почему же он это делает?
КОНСТАНТИН. Вы правы. Если человек решился принять на себя вину, зная, что не виновен – какая-то причина должна в этом быть. Обязательно должна. Вот это-то я и хочу выяснить.
ПРОКУРОР. Значит, будете стоять на своём?
КОНСТАНТИН (спокойно, но твёрдо). Буду.

Прокурор внимательно смотрит на него, переводит взгляд на Лаврова.
Тот подходит к нему, делает Константину знак выйти. Константин выходит.

ПРОКУРОР (улыбнувшись). Эх, молодец парень. Это ведь надо – таким характером обладать! И ведь чует моё сердце, добьётся он своего! Хоть чего-нибудь, а добьётся!
ЛАВРОВ. Знаете, Иван Федотыч, может оказаться, что он прав…
ПРОКУРОР. Признаться, Алексей Николаевич, такая мысль что-то и меня одолевает. Ну, что ж… Дадим ему ещё недельку.
ЛАВРОВ. Я тоже так считаю. Значит, договорились?
ПРОКУРОР. Подождём.

• • •

Дача Лебедянского.
Дроздов, сидя на диване, играет на гитаре, поёт блатную песню. По скучному, тупому выражению его лица видно, что поёт он лишь от нечего делать. Лебедянский с мрачным видом сидит за столом.

ДРОЗДОВ (поёт).
Обучил я Люську воровскому делу!
Лучшего партнёра просто не найти!
Но однажды Люська сделала ошибку,
С этого момента разошлись пути!
ЛЕБЕДЯНСКИЙ (мрачно). Да заткнись ты наконец! И без тебя тошно! (Передразнивает.) Жиган ростовский!

Дроздов кладёт гитару, встаёт.

ДРОЗДОВ. Что, старик? Тревожно? Привыкай…
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Только ты знаешь, что языком трепать без толку!

Некоторое время оба сидят молча.

(Хмуро.) Ну вот зачем нужно было её, Нинку-то? Ведь, может, ничего и не было бы!
ДРОЗДОВ. Увы, брат! Нинуля – она человек твёрдый. Как сталь! Запугивай её или не запугивай – всё равно бы по-своему сделала. Вот и пришлось…
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Ну, а зачем вообще нужно было с ней связываться?
ДРОЗДОВ. Ну... Всё-таки бывшая подруга. Кто же знал?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Вот доберутся до тебя – будет тебе «пришлось»!
ДРОЗДОВ. Ты, очевидно, забываешь о том, что если бы эта кукла выполнила свою угрозу, тебе бы тоже несладко пришлось!

Лебедянский испуганно взглянул на него.

(Усмехнувшись.) А что же ты думал? Скупка краденого… Постоянные взятки… Лет десять как минимум! Или ты, может быть, рассчитывал чистеньким остаться?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ (ворчит). А теперь ещё…

Не договорив до конца фразу, замолчал.

ДРОЗДОВ. Сиди и помалкивай! А то ещё узнаешь, каков он есть – Жека Дроздов!
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. И так знаю…
ДРОЗДОВ. Мало знаешь!
ЛЕБЕДЯНСКИЙ (хмуро). Ну, дали бы ей в случае чего тысчонку-другую.
ДРОЗДОВ. Это Нинке-то? Ты что-то, друг мой, этими тысчонками уж больно бросаться стал…

Лебедянский молчит.

Давать, конечно, можно, да не каждый возьмёт – вот в чём дело. Вот, например, Еремееву ты по возвращении сколько сулил?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Ну, двадцать…
ДРОЗДОВ. А он тебе чего?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ (хмуро). А ничего…
ДРОЗДОВ. Ну, ладно, не скромничай. По роже он тебе за это съездил! Уж я-то знаю. Так?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ (мрачно). Ну, так...
ДРОЗДОВ. И ты ещё недоволен?

Лебедянский сердито отвернулся.

• • •

Поздний вечер. Катит по улице трамвай.
На задней площадке стоят Лавров и Кравченко. Они вполголоса переговариваются.

КОНСТАНТИН. Я думаю, сейчас нужно тщательно заняться этой Ниной.
ЛАВРОВ (с некоторым удивлением). Лесниковой?
КОНСТАНТИН. Ну, да. Сходить к её матери. Узнать, что она за человек была. Чем занималась в последнее время, с кем общалась.
ЛАВРОВ. В том, что Званцев говорил именно о ней, у тебя сомнений нет?
КОНСТАНТИН. Я уверен. И потом…
ЛАВРОВ. Что?
КОНСТАНТИН. Я только сегодня об этом подумал: есть ведь ещё одно обстоятельство, которое неясно.
ЛАВРОВ. Какое же? Любопытно.
КОНСТАНТИН. Насколько мне известно, фабрика, на которой работала Нина Лесникова, заканчивает рабочий дань в пять часов.
ЛАВРОВ. Да. Ну, и что же?
КОНСТАНТИН. А под самосвал-то она попала уже около десяти вечера. По показаниям матери Лесниковой, в тот день дочь с работы не вернулась. Так где же она была всё это время?
ЛАВРОВ. А ведь, пожалуй, верно. Молодец!
КОНСТАНТИН. Если сравнить адрес Лесниковой с тем районом, где произошёл случай, то по подсчётам это около пятнадцати минут езды на трамвае или автобусе. С какой целью она оказалась там? Что у неё там? Родные? Знакомые? Или, может быть, просто погулять захотела?
ЛАВРОВ. Н-н-да-а. Как видно, Лебедянский немного поторопился.

Константин поморщился.

Ты что, Костя?
КОНСТАНТИН. Да так, ничего.
ЛАВРОВ. Может быть, здесь замешан кто-то из её бывших друзей?
КОНСТАНТИН. Это вполне возможно. Всё-таки она два года в колонии была. А туда ведь просто так не попадают.
ЛАВРОВ. Это верно. Но торопись, времени у нас мало.
КОНСТАНТИН. Понятно.

Видя, что трамвай подошёл к нужной ему остановке, Константин прощается с Лавровым и выходит из вагона. Двери закрываются, трамвай трогается. Задумчивое лицо Лаврова.

• • •

На крыльце дачи стоят Дроздов и Лебедянский.
Лебедянский в верхней одежде, он собрался уезжать.

ДРОЗДОВ. Постарайся узнать, что это за старик.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Какой старик?
ДРОЗДОВ (насмешливо). Забыл уже?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Ах, тот!
ДРОЗДОВ. Да, тот. Узнай, кто он, этот старик, и для какой цели он приходил.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. А потом что?
ДРОЗДОВ. Что потом – видно будет.

Лебедянский нахмурился. Дроздов дружески хлопает его по плечу.

Не боись, Виталик! Я знаешь как тебя уважаю? Друг, как говорится, по гроб жизни! Куда ты, туда, как говорится, и я…

Пауза.

А возможно, что и наоборот – куда я, туда и ты! (Усмехается.)
• • •

Зимний день. Двор большого жилого дома.
Входит Константин. Он достаёт из кармана бумажку, где записан адрес. Сверив номер дома и улицу, заходит в подъезд. По лестнице поднимается на второй этаж. Звонит в дверь квартиры № 8. Дверь открывает мать погибшей Нины Лесниковой –                Лидия Анатольевна. Она всё ещё в чёрном платке.

КОНСТАНТИН. Здравствуйте.
ЛЕСНИКОВА. Здравствуйте… Вам кого?
КОНСТАНТИН. Извините, пожалуйста. (Показывает удостоверение.) Мне бы хотелось немного с вами побеседовать, Лидия Анатольевна.
ЛЕСНИКОВА (вглядевшись в него). А-а-а! Я вас сразу-то не узнала. Мы ведь уже виделись. (Помолчав.) Проходите, пожалуйста.

Пропускает его в комнату.

Извините, конечно, что беспорядок. (Объясняет.) Я ведь скоро уеду, на днях.
КОНСТАНТИН. Уедете? И куда же?
ЛЕСНИКОВА. В Ленинград. У меня ведь ещё сын, Миша.
КОНСТАНТИН. В Ленинград?
ЛЕСНИКОВА. Да. Врач он у меня. Институт там окончил, женился. Внучке Ирочке уже три годика.

Пауза.

Ниночки не воротишь… А оставаться здесь одной уже невмоготу.
КОНСТАНТИН. Я понимаю. Наверное, правильно вы решили…
ЛЕСНИКОВА. Как Ниночку-то схоронили, Михаил мне всё говорит: «Перебирайся-ка ты, мама, к нам. И тебе лучше будет, и нам спокойней. Хоть отвлечёшься немного, за Иринкой посмотришь». Присаживайтесь. (Кивает на стул.)
КОНСТАНТИН. Благодарю вас. (Садится.)

Лесникова садится в кресло напротив.

Лидия Анатольевна… Вы извините… Я понимаю, что вам тяжело. Речь пойдёт, как вы уже, наверное, поняли, о вашей погибшей дочери, о Нине.
ЛЕСНИКОВА (хмуро). А стоит ли?
КОНСТАНТИН. Вы слышали о том, что дело шофёра Еремеева передали на доследование? Теперь его веду я.
ЛЕСНИКОВА. Слышала, говорили.
КОНСТАНТИН. Кто?
ЛЕСНИКОВА. Ну, не важно… Не понимаю только, для чего. Ведь всё фактически было уже ясно. Да и Еремеев этот своей вины не отрицал.
КОНСТАНТИН. Так-то оно так, но всё-таки многое вызывает недоумение. Тихий, скромный человек вдруг ни с того ни с сего напивается. Да ещё перед тем, как за руль садиться. Не кажется ли вам это странным?
ЛЕСНИКОВА. Я уж не знаю, как там у него это вышло… А дочери он меня лишил. И этого уже простить я никак не могу.
КОНСТАНТИН. Я понимаю… Но извините… Не было ли у вас такой мысли, что он врёт?
ЛЕСНИКОВА. Кто врёт?
КОНСТАНТИН. Ну, этот Егор Еремеев.
ЛЕСНИКОВА. О чём речь? Что-то я не пойму.
КОНСТАНТИН. Может, всё, что он говорил – неправда?
ЛЕСНИКОВА. Вы хотите сказать – самооговор?
КОНСТАНТИН. Вот именно.
ЛЕСНИКОВА. А с чего бы ему на себя наговаривать? И потом, очевидцы ведь подтвердили, что видели его в магазине. Если бы свидетелей не было, тогда ещё можно было бы предположить. Но все ведь врать не станут.
КОНСТАНТИН. Не знаю, не знаю…

Пауза.

Ну, а следователь?
ЛЕСНИКОВА. Что следователь?
КОНСТАНТИН. Ну, следователь Лебедянский, который вёл дело Еремеева. Как он вам показался?
ЛЕСНИКОВА. Виталий Родионович?
КОНСТАНТИН. Да. Как он, по-вашему – хороший человек?
ЛЕСНИКОВА. Вы что же? И его в чём-то подозреваете? (С удивлением смотрит на Константина.)

Константин молчит. Пауза.
Молоды вы ещё, пожалуй, подозревать-то.
КОНСТАНТИН. Но я и не хотел сказать о нём ничего плохого.

Пауза.

Лидия Анатольевна! Если вам не трудно, расскажите мне, пожалуйста, всё о Нине.
ЛЕСНИКОВА. Что же вас интересует?
КОНСТАНТИН. Ну… Как она росла, как училась, с кем дружила, мечтала о чём?
ЛЕСНИКОВА. Пианисткой мечтала стать. Не удалось. (Грустно смотрит на пианино.) Хотела сперва продать, потом оставить решила. Может, внучке впоследствии пригодится.
КОНСТАНТИН. А где отец Нины?
ЛЕСНИКОВА (хмуро). А какое это имеет отношение к делу?
КОНСТАНТИН. Извините.
ЛЕСНИКОВА. Мы разошлись, когда Ниночке было четыре года, а Мише девять.

Большая пауза.

Вас, конечно, интересует, за что моя дочь попала в колонию?
КОНСТАНТИН. Да… Если можно.
ЛЕСНИКОВА. Понимаете… (Делает паузу.) Простите… Как вас зовут?
КОНСТАНТИН. Константин Константинович Кравченко.
ЛЕСНИКОВА. Так вот, Константин Константинович. Дело в том, что Нина – совершенно случайно, я уверена в этом – попала в плохую компанию.
КОНСТАНТИН. Когда это случилось?
ЛЕСНИКОВА. Она училась тогда в последнем, десятом классе. В 1972 году.
КОНСТАНТИН. А что это была за компания?
ЛЕСНИКОВА. Компания? Да так… Ребята, девчонки.
КОНСТАНТИН. Девчонки?
ЛЕСНИКОВА. Да. Кроме Нины, ещё три, кажется, Ребята большие. Много старше её были.
КОНСТАНТИН. Вы знали их?
ЛЕСНИКОВА. Не особенно. Ну вот… Стала она выпивать… Учёбу совсем забросила… Да-а-а! Тяжеловато мне с ней было, не скрою. Миша-то у меня тогда уже в институте учился, в Ленинграде.
КОНСТАНТИН. А почему не здесь, в Москве?
ЛЕСНИКОВА (пожимает плечами). Ну… Так уж ему захотелось. (Продолжает.) Вот… Бывало даже, плакала я с ней. Раньше-то ведь и училась хорошо, и музыкой занималась. А тут эти гуляния, пьянки. Всем сердцем я чуяла: не кончится это добром. Так оно и сталось. Участие в уличной драке… Попала в колонию…
КОНСТАНТИН. Сколько же она там пробыла?
ЛЕСНИКОВА. Да года два почти.
КОНСТАНТИН. И после двух лет колонии окончательно решила порвать с прошлым?
ЛЕСНИКОВА. Да, эти годы Ниночка была хорошей, заботливой дочерью.
КОНСТАНТИН. Работала? Где?
ЛЕСНИКОВА. На ткацкой фабрике. Здесь недалеко.
КОНСТАНТИН. В комсомоле состояла?
ЛЕСНИКОВА. Да… Через полгода вступила.
КОНСТАНТИН. Через полгода после чего?
ЛЕСНИКОВА. Ну, после того, как поступила на работу. Комсоргом у них в цехе Черепанова Таня. Хорошая очень девушка. Они с Ниной в последнее время сильно дружили.
КОНСТАНТИН. Понятно…

Пауза.

Лидия Анатольевна! А вот с бывшими своими друзьями она в последнее время не встречалась?
ЛЕСНИКОВА. С бывшими?
КОНСТАНТИН. Да, с теми, с кем она общалась до судимости.
ЛЕСНИКОВА. Из той компании?

Константин кивает.

Да вроде бы нет… Впрочем, не знаю. Ведь скрытная была она очень, Нина-то. Если бы и встретила кого-нибудь, то вряд ли мне бы сказала…
КОНСТАНТИН. Н-н-да-а! Вы, кажется, говорили, что в день своей гибели Нина не вернулась с работы?
ЛЕСНИКОВА. Да… Не пришла.
КОНСТАНТИН. Но ведь работать она кончает в пять часов. А под машину попала уже поздно вечером. Где же она была всё это время?
ЛЕСНИКОВА (растерявшись). Не знаю.
КОНСТАНТИН. Даже не позвонила вам?
ЛЕСНИКОВА. Нет.
КОНСТАНТИН. Вот видите! Всё не так просто, как вам кажется.

Лесникова молчит.

Не замечали ли вы в последнее время чего-нибудь подозрительного в её поведении, в её настроении?

Лесникова молчит.

Припомните, пожалуйста.

• • •

Вечер того же дня. Внутреннее помещение одного из московских универмагов.
В отделе игрушек для детей младшего возраста стоит за прилавком молодая продавщица. Она хмурая и недовольная.                Не говоря ни слова, отпускает покупателям товар.
Через некоторое время к ней подходит продавщица постарше.

ПРОДАВЩИЦА ПОСТАРШЕ. Люба, ты чего такая невесёлая?
ЛЮБА. Да вот, видишь, вконец замучилась. Без выходных работать приходится.
ПРОДАВЩИЦА. Опять сменщица твоя не пришла?
ЛЮБА (сердито). Гнать её в шею пора! И зачем только её тут держат? Тем более детей обслуживать!
ПРОДАВЩИЦА. Но, может быть, заболела?
ЛЮБА. Заболела! Как же! Небось опять где-нибудь напилась в компании да спит. А мне здесь пыхтеть за неё!
ПРОДАВЩИЦА. Да-а-а! Действительно, надо что-то делать. А то ни стыда, ни совести у человека. Молодая, здоровая девица – и так себя ведёт!
Люба хмуро молчит. Продавщица отходит.
Из другого отдела выходит пожилой мужчина в чёрном пальто и серой шапке. Он держит за руку трёхлетнего малыша. Они подходят к прилавку, и мы видим, что это не кто иной, как полковник Лавров вместе со своим внучонком Алёшей.

ЛАВРОВ (внуку). Ну, вот, смотри. (Приподнимает его на руки.)

Мальчик с любопытством рассматривает игрушки,                затем показывает пальцем на одну из них.

АЛЁША. Вот!
ЛАВРОВ. Что? Пароходик?
АЛЁША. Да! Мы его в ванной будем пускать.
ЛАВРОВ. Ну, что ж! Давай пароходик купим. Сейчас спросим у тёти, сколько он стоит. (Любе.) Скажите, пожалуйста, сколько вон тот пластмассовый пароход стоит?
ЛЮБА (раздражённо). Вы что, читать не умеете, что ли? Вот же цена стоит – четыре рубля!
ЛАВРОВ (с удивлением). Простите, а вы со всеми покупателями так грубо разговариваете или только со мной?
ЛЮБА (смутившись). Извините… Настроение такое – замоталась совсем. Сменщица опять на работу не вышла! Вы уж не сердитесь…
ЛАВРОВ. Ну... Не следует так нервничать. В следующий раз она за вас отработает.
ЛЮБА. Да! Заставишь таких работать! Таким только гулянки гулять да водку жрать.
ЛАВРОВ. Она ещё и пьёт?
ЛЮБА. И довольно часто, к тому же. Зачем только таких тут держать? Удивляюсь! И ведь детей обслуживать!
ЛАВРОВ. Н-н-да-а…

Вместе с внуком идёт к кассе, платит деньги и снова возвращается к прилавку. Люба заворачивает покупку и отдаёт им. Лавров хочет уже уйти, но, спохватившись, возвращается.

АЛЁША. Пойдём! (Тянет деда за руку.)
ЛАВРОВ. Погоди. (Любе.) Простите, а как фамилия вашей сменщицы? Случайно не Тихомирова?
ЛЮБА. Да, Тихомирова.
ЛАВРОВ. Елизавета Аркадьевна?
ЛЮБА. Она самая. А что? Вы её знаете?
ЛАВРОВ. Да, мне уже довелось встречаться с ней. До свидания.

Уходит вместе с внуком. Люба молча смотрит им вслед.

• • •

Лестничная площадка в доме, где живёт Лавров.
Лавров с внуком выходят из лифта. Они нажимают кнопку звонка.                Дверь открывает Зоя Захаровна.

АЛЁША. А мы палаход купили!
ЗОЯ ЗАХАРОВНА. Ну?!

Все заходят в квартиру. Зоя Захаровна начинает расстёгивать внуку пальто.

АЛЁША. Мы его в ванной будем пускать!
ЗОЯ ЗАХАРОВНА. Обязательно. (Мужу.) Раздевайся, что ты стоишь?
ЛАВРОВ (решительно). Нет. Ты знаешь, мне ещё нужно кое-куда сходить.
ЗОЯ ЗАХАРОВНА. Что-нибудь случилось?
ЛАВРОВ. Да нет, ничего. Скоро вернусь. (Выходит.)
АЛЁША. А куда дедушка ушёл?
ЗОЯ ЗАХАРОВНА. Сейчас придёт. (Продолжает его раздевать.)

• • •

Лавров снова входит в здание магазина.

• • •

В отделении милиции. Утро.
Лейтенант Кравченко, неся подмышкой дело Еремеева, проходит по коридору. Подходя к кабинету Лаврова, он входит в него.
Лавров, который тоже только что пришёл, вешает на вешалку свою шинель.

ЛАВРОВ. А-а-а, Костя! Здравствуй.
КОНСТАНТИН. Доброе утро, Алексей Николаевич.
ЛАВРОВ. Ну, как она, жизнь молодая?
КОНСТАНТИН. Да так… Идёт помаленьку.
ЛАВРОВ. Слышал я, будто свадьба у тебя скоро. Правда?
КОНСТАНТИН (улыбнувшись). В январе.
ЛАВРОВ. Ну, что ж… Очень рад за тебя. Поздравляю.
КОНСТАНТИН. Спасибо. Уж вас-то мы с Галей обязательно пригласим.
ЛАВРОВ. Галя, значит? Хорошее имя.

Константин, не выдержав, показывает ему Галину фотографию.

(Смотрит.) Да и сама невеста тоже довольно симпатичная.

Возвращает Константину фотографию, тот прячет её в карман.

Ну… О личных делах довольно, перейдём к делам служебным. Как говорится, делу время, потехе час.

Садится за стол. Константин берёт стул и тоже садится.

КОНСТАНТИН. Согласно указаниям, вчера мною была проведена беседа с Лидией Анатольевной Лесниковой – матерью погибшей Нины Лесниковой.

Лавров кивает.

Подробно расспросил её обо всём.
ЛАВРОВ. Отошла она хоть немного?
КОНСТАНТИН. Пока всё в чёрном платке. Но говорили мы с ней нормально, не плакала. Уезжает скоро.
ЛАВРОВ. А куда?
КОНСТАНТИН. В Ленинград. Сын у неё там. К себе её прописать хочет… На основной вопрос – не поддерживала ли её дочь связь с кем-нибудь из своих бывших друзей – определённого ответа дать не могла.
ЛАВРОВ. Ты имеешь в виду тех, с кем дружила до колонии?
КОНСТАНТИН. Именно.
ЛАВРОВ. Значит, мать этого не знает?
КОНСТАНТИН. Говорит, что дочь была очень скрытной и многого ей не рассказывала.
ЛАВРОВ. Но, может быть, у Лесниковой были какие-нибудь близкие подруги или знакомые, которые могут это знать?
КОНСТАНТИН. Насчёт этого надо бы обратиться на ткацкую фабрику в третий цех. Лесникова в последнее время работала там.
ЛАВРОВ. И это сделать ты должен сегодня же.

Пауза.

Если мать определённого ответа дать не могла, то, может, подруги по работе что-нибудь скажут.

Константин внимательно смотрит на него.

КОНСТАНТИН. Алексей Николаевич…
ЛАВРОВ. Что?
КОНСТАНТИН. Я вижу, вы чем-то встревожены… Что-то произошло?

Вместо ответа Лавров берёт дело Еремеева, листает его.

ЛАВРОВ (задумчиво). Тихомирова Елизавета Аркадьевна… (Читает.) «20 сентября 1977 года была на дне рождения у своей коллеги Овсянниковой Анны Фёдоровны. Задержалась там дольше, чем предполагала. Около десяти часов вечера наконец отправилась домой».
КОНСТАНТИН. Да… Я всё это читал. Мимо неё проехал самосвал, свернул… И сразу же она услышала женский крик. Бросилась туда, ну, и увидела…
ЛАВРОВ. Увидела… Всё увидела: и как водитель удрал… И «Скорую помощь» вызывала, не растерялась. Молодец, да и только! (Усмехается.)
КОНСТАНТИН (насторожившись). А что? Что-нибудь не так?
ЛАВРОВ. Всё очень толково и грамотно, но только…

Большая пауза.

КОНСТАНТИН. Что случилось?
ЛАВРОВ. Но только… (Решительно.) Только Анна Фёдоровна Овсянникова, у которой Тихомирова была на дне рождения, с августа сего года находится на излечении городской больницы в хирургическом отделении, с травмой позвоночника.
КОНСТАНТИН. То есть как?
ЛАВРОВ. Так вот! Не удивляйся, но это факт.
КОНСТАНТИН (волнуясь). Товарищ полковник! А это всё точно? Как вы это установили?
ЛАВРОВ. Узнал от работников магазина. А потом и сам побывал в больнице.
КОНСТАНТИН. Выходит, что в показаниях Тихомировой больше половины – неправда?

Большая пауза.

Я давно чувствовал, что она – неприятная девица.
ЛАВРОВ. На работе о ней того же мнения: пьёт, прогуливает. Сменщица её вчера ругала.
КОНСТАНТИН. Вы внуку что-нибудь покупали?
ЛАВРОВ (кивая). Угадал… Три года мальчишке исполняется. Пошли с ним в магазин. Вот с этого всё и началось.
КОНСТАНТИН. Н-н-да-а…
ЛАВРОВ. Так что я всё больше убеждаюсь в том, что ты был прав, когда настаивал на продолжении расследования… Человек с чистой совестью в данной ситуации лжи не скажет ни слова.
КОНСТАНТИН. Это ясно. А вот у Тихомировой она не совсем чиста. В этом я сейчас убедился.
ЛАВРОВ. Я тоже.
КОНСТАНТИН. Что же с ней делать?
ЛАВРОВ. Обстановка подскажет. А сейчас… Давай-ка сходи куда собирался. Если что узнаешь, постарайся расспросить как можно подробнее.
КОНСТАНТИН. Слушаюсь!

Константин выходит из кабинета. Он заметно повеселел – его правота начинает понемногу подтверждаться.
Лавров сидит за столом. Лицо его задумчиво. Он старается восстановить в памяти события вчерашнего дня.

• • •

Внутреннее помещение одной из больниц.
В коридоре возле окна стоит диван. На диване сидит Лавров. Рядом с ним – женщина средних лет, одетая в синий больничный халат. Это – Анна Фёдоровна Овсянникова. Они вполголоса беседуют.

ЛАВРОВ. Так что же всё-таки с вами случилось, Анна Фёдоровна?

Пауза.

Да вы не волнуйтесь… Я беседовал с директором вашего магазина и с вашими коллегами. Все очень хорошо о вас отзываются. Так что никаких претензий у меня к вам нет.
ОВСЯННИКОВА. Да нет… Я ничего не говорю…

Пауза.

Случайно получилось: хотела ввернуть лампочку на кухне и оступилась, со стула упала.
ЛАВРОВ. Сильно ударились?
ОВСЯННИКОВА. По счастью, травма не такая уж тяжёлая, могло быть, конечно, и гораздо хуже. Но всё-таки почти четыре месяца в больнице пробыла. Завтра только выписываюсь.
ЛАВРОВ. Наскучило в больнице?
ОВСЯННИКОВА. Конечно. Разве в больнице весело? Сейчас вроде нормально себя чувствую. А вот первое время боли сильные были. Хорошо ещё, что дочка моя Света тогда у меня была. Сразу мне «Скорую» вызвала. А то не знаю, что было бы…
ЛАВРОВ. А вообще дочь отдельно живёт?
ОВСЯННИКОВА. Да… В Чехове, с мужем…
ЛАВРОВ. Навещают вас?
ОВСЯННИКОВА. Не так часто, но навещают, конечно.
ЛАВРОВ. А так, в основном, живёте одна?
ОВСЯННИКОВА. Одна… Муж в 1971 году умер от рака.
ЛАВРОВ. Ну, а друзья, подруги есть у вас? С коллегами по работе у вас хорошие отношения?
ОВСЯННИКОВА. Да как вам сказать… По-разному, конечно…
ЛАВРОВ. Домой к вам кто-нибудь ходит?
ОВСЯННИКОВА. Ну… Заходят иногда, но нечасто.

Некоторое время сидят молча.

ЛАВРОВ. Анна Фёдоровна… А вот что бы вы могли сказать об одной из ваших продавщиц – Елизавете Аркадьевне Тихомировой?
ОВСЯННИКОВА (с некоторым удивлением). О Лизке? Вообще, честно говоря, на работе её не любят. Девка, конечно, развязная: пьёт, прогуливает.
ЛАВРОВ. Была ли у вас с ней дружба?
ОВСЯННИКОВА. Дружба? Да какая же у меня с ней дружба? Встречались на работе, да и всё.
ЛАВРОВ. А домой к вам она не ходит?
ОВСЯННИКОВА. А зачем ей ко мне ходить? Была как-то, в позапрошлом году… Но это со всеми нашими сотрудницами, когда мой юбилей отмечали, а так нет.
ЛАВРОВ. Но ведь двадцатого сентября Тихомирова была у вас на дне рождения?
ОВСЯННИКОВА. Откуда вы знаете?
ЛАВРОВ. Да есть сведения.
ОВСЯННИКОВА. Да… Заходили с какой-то девушкой. Подарили коробку конфет, скатерть новую. Я даже удивилась, что вспомнили обо мне.
ЛАВРОВ. Обрадовались?
ОВСЯННИКОВА. Ну… Приятно, конечно, что навестили. А то ведь не очень-то хорошо свой день рождения в больнице отмечать.
ЛАВРОВ. Так, значит, они заходили к вам в больницу?
ОВСЯННИКОВА. Ну, конечно… Куда же ещё, если я в больнице лежала?
ЛАВРОВ. Понятно…

Пауза.

Анна Фёдоровна… А о чём, если не секрет, вы говорили с ней в тот день?
ОВСЯННИКОВА. С Тихомировой-то? Да так... Вроде ни о чём таком не говорили… Поздравили меня с днём рождения, и всё.
ЛАВРОВ. Никаких неожиданных вопросов она вам не задавала?
ОВСЯННИКОВА. Нет как будто… Посочувствовала только, что не вовремя я в больницу попала.
ЛАВРОВ. И всё?
ОВСЯННИКОВА. Ну, спросила ещё, не навещали ли меня родственники, и смотрит ли кто-нибудь за квартирой?
ЛАВРОВ. Так и спросила? Ну, а вы что ей ответили?
ОВСЯННИКОВА. Ну, я сказала – нет. Кому же смотреть-то?
ЛАВРОВ. А она что же?
ОВСЯННИКОВА. Вот это, говорит, плохо. Сейчас всякое случиться может.
ЛАВРОВ (задумчиво). Да… Всё может быть…

Пауза.

А вторую девушку вы не знаете? Я имею в виду ту, что с ней была.
ОВСЯННИКОВА. Да нет… Не знаю… Как будто какая-то её знакомая. Но она почти не разговаривала со мной. И вообще, грустная была какая-то…
ЛАВРОВ. А как её зовут? Может быть, Тихомирова при вас называла её по имени?
ОВСЯННИКОВА. В точности не помню… Нина, кажется…

• • •

ЛАВРОВ (в аппарат). Лебедянского ко мне!

• • •

Константин одевается, готовясь идти на ткацкую фабрику.
К нему заходит Лебедянский. Он в мрачном настроении.

ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Столько неприятностей по вашей милости! (Сердито.) Ну, чего вы добиваетесь? Чего? Ведь ясно давно! Всё!
КОНСТАНТИН. Дело не так легко, как вам кажется, Виталий Родионович.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Ну, не всё ли равно, при каких обстоятельствах Тихомирова увидела происшедшее, была она на дне рождения или ещё где? Какое это имеет значение? От этого ведь дело не меняется. Факт остаётся фактом. Еремеев был пьян. Совершил наезд на Лесникову, скрылся. Он же сам всё это подтвердил! Сам! Зачем других в это дело впутывать?
КОНСТАНТИН (раздражённо). Удивляюсь я на вас, Виталий Родионович! Убийца будет на свободе гулять, а за решёткой хороший парень томиться ни за что ни про что! Неужели для вас это безразлично?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Какой убийца? Честное слово, какая-то детская фантазия!
КОНСТАНТИН. Тяжёлый вы человек!
ЛЕБЕДЯНСКИЙ (обиженно). Простите, Константин Константинович, сколько вам лет?
КОНСТАНТИН. А какое это имеет отношение к делу?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Ну, всё-таки.
КОНСТАНТИН (спокойно). Двадцать три.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. А мне – сорок восемь! Так что не вам меня воспитывать! Вот так! (Выходит, хлопнув дверью.)

• • •

Цех на фабрике, где работала Нина Лесникова.
Шумят станки. Константин Кравченко беседует с мастером – женщиной средних лет.

МАСТЕР (продолжая разговор). Хорошая была девушка… Жалко!
КОНСТАНТИН. Конечно, что и говорить.
МАСТЕР. Вежливая… И работала хорошо. Как говорится, на совесть.
КОНСТАНТИН. О её прошлом старались ей не напоминать?
МАСТЕР. Ну, конечно. Если человек исправился, то зачем же мучить его? Ведь ему неприятно.
КОНСТАНТИН. Я с вами согласен. (Помолчав.) Послушайте, Юлия Ивановна, а не встречалась ли Нина Лесникова в последнее время с кем-нибудь из своих бывших друзей?
МАСТЕР. С кем-нибудь из бывших друзей?
КОНСТАНТИН. Да, с теми, с кем дружила ещё до судимости.
МАСТЕР. Ну, а зачем ей это делать, по-вашему? Ведь она же твёрдо решила порвать с прошлым!
КОНСТАНТИН. Я понимаю. И вовсе не хочу сказать о Нине ничего плохого. Но всё-таки… Вы ничего не знаете?
МАСТЕР. Вроде бы нет… А вообще-то в точности сказать вам не могу. (Поясняет.) Мы ведь с Ниночкой только на работе виделись. А в свободное время нет. Я ведь далеко отсюда живу, на электричке езжу.
КОНСТАНТИН. Ясно… (Подумав.) А ещё с кем-нибудь мне можно поговорить? Есть здесь какие-нибудь близкие подруги Нины?
МАСТЕР. Подруги-то? Есть, Орлова Лена, Таня Черепанова.
КОНСТАНТИН. Это которая у вас комсорг? О ней я уже слышал от матери Лесниковой.
МАСТЕР. Да, они с Ниной в последнее время очень дружили.

Константин и мастер идут по проходу между работающими станками.

МАСТЕР (спрашивает у ткачих). Девочки, где у нас Таня-то?
ТКАЧИХА. Черепанова? А вон! (Показывает в другой конец цеха.) Вон, у Артемьевой взносы берёт комсомольские.

Константин и мастер проходят в другой конец цеха.
Мастер подходит к невысокой темноглазой девушке, что-то отмечающей в тетради.

МАСТЕР. Танюша!
ТАНЯ. Что такое, Юлия Ивановна?
МАСТЕР. Тут вот из милиции пришли…

Таня посмотрела на Константина.

КОНСТАНТИН (Тане). Здравствуйте.
ТАНЯ. Здравствуйте.
КОНСТАНТИН. Мне бы хотелось кое о чём с вами поговорить, если вы не возражаете.
ТАНЯ. Да, пожалуйста.

Мастер отходит.

КОНСТАНТИН. Я слышал, вы были подругой погибшей Нины Лесниковой?
ТАНЯ (нахмурившись). Была.
КОНСТАНТИН. Вы были близки с ней? Бывали у неё дома?
ТАНЯ. Да, несколько раз. (Оглянулась на станки.) Шумно здесь. Знаете что? Пойдёмте в «Красный уголок». Там сейчас никого нет, и мы с вами поговорим.
КОНСТАНТИН. С удовольствием.

Оба выходят из цеха, поднимаются по лестнице, проходят по коридору.
Таня достаёт из кармана ключ и открывает дверь «Красного уголка» цеха.

ТАНЯ. Заходите, пожалуйста.
КОНСТАНТИН. Спасибо. (Заходит.)
ТАНЯ. Вот стул. Садитесь.

Оба присаживаются на стулья.

О чём вы хотите со мной поговорить?
КОНСТАНТИН. Татьяна… Простите, не знаю ваше отчество.
ТАНЯ. Максимовна… Но это не обязательно.
КОНСТАНТИН. Вы случайно не знаете, не встречалась ли ваша подруга Нина в последнее время с кем-нибудь из своих бывших друзей?
ТАНЯ. Вы имеете в виду ту компанию?
КОНСТАНТИН. Совершенно верно. Я понимаю, что этот вопрос неприятный… Но всё-таки… Для меня это очень важно.
ТАНЯ (подумав). И ведь знаете… Действительно, было… Вспоминать даже противно!
КОНСТАНТИН. Что вспоминать?
ТАНЯ. Нина говорила мне, что знала его до колонии.
КОНСТАНТИН (насторожившись). А кого – его? Расскажите, пожалуйста. Мне необходимо это знать.

• • •

В отделении милиции.
Дежурный сидит у входа за столом.
Появляется Наташа Еремеева, следом за ней её младшая сестра. Обе сильно волнуются.

НАТАША. Извините! Нам очень нужно к следователю!
ДЕЖУРНЫЙ. К какому именно?
НАТАША. Кравченко Константин Константинович.
ДЕЖУРНЫЙ. Константин Константинович? Так он минут сорок как ушёл. По служебным делам.
НАТАША (огорчённо). Ну, а когда же он будет?
ДЕЖУРНЫЙ. Неизвестно. А что? Он очень срочно вам нужен?
НАТАША. Если честно, то да.

Оглядывается на сестрёнку, которая робко жмётся у двери.

ДЕЖУРНЫЙ. Обождите минуточку. (Берёт телефонную трубку.)

• • •

В кабинете.

ЛАВРОВ (в трубку). К лейтенанту Кравченко? А кто?

• • •

ДЕЖУРНЫЙ (Наташе). Ваша фамилия?
НАТАША. Еремеева Наталья Николаевна. Кравченко ведёт дело моего брата.
ДЕЖУРНЫЙ (докладывает). Еремеева Наталья Николаевна, сестра подследственного Еремеева… Так… Слушаюсь! (Кладёт трубку.) Пойдёте к полковнику Лаврову.
НАТАША. Хорошо. Но мы вдвоём с сестрёнкой.
ДЕЖУРНЫЙ. Девочка пусть подождёт вас здесь.
НАТАША. Да нет. Вы понимаете, тут в основном всё дело как раз в ней, а не во мне. Я только её привела.

• • •

Константин Кравченко продолжает беседу с Таней Черепановой.

ТАНЯ (рассказывает). Собрание у нас в цеху в этот день было, поэтому и шли мы с работы поздно.

Константин кивает.

Идём мы, значит, с Ниной домой, и вдруг…

• • •

Вечер. Немноголюдная улица.
Нина Лесникова и Таня Черепанова возвращаются с работы.

ТАНЯ. А ведь ты сегодня норму перевыполнила. Молодец!
НИНА. Первое время у меня ничего и не получалось.
ТАНЯ. Это у всех так бывает. Ты думаешь, у меня всё сразу пошло?
НИНА. Ну, а потом ничего, привыкла. И коллектив дружный.
ТАНЯ. Это верно. Коллектив у нас хороший. Сколько уже ты у нас работаешь?
НИНА. Второй год.
ТАНЯ. Ну, а я – пятый. Время быстро летит.

Неожиданно раздаётся пьяный смех.
Перед подругами возникают трое подвыпивших парней.
Это уже известные нам Шилов, Рустам, Гога.

ГОГА. Ты гляди, а! Какие барышни шикарный! Хо-хо!
ТАНЯ. А ну-ка, дай пройти!

Пытается вместе с Ниной пройти мимо. Гога хватает её за руку.

ГОГА. Ну, куда, куда?!
НИНА. Ребята! Не надо… Пустите… Мы должны идти…
ГОГА. Стоять, я сказал!
РУСТАМ (насмешливо). Что так? А может, мы познакомиться с вами желаем? Меня, например, зовут Рустам, его (кивает на Гогу) – Георгий. А это – Эдик Шилов, очень хороший малый. Не составите ли вы нам компанию? (Усмехается.)
НИНА. Ну, мы торопимся! Будьте людьми! (Чуть не плачет.)
ГОГА. Тихо!
ТАНЯ. Я вот сейчас милицию позову!

Шилов незаметно от девушек шарит рукой у Нины в кармане.
Таня первая замечает это и, развернувшись, даёт ему пощёчину.

(Тяжело дыша.) Подонки! Пьяные хари!
ШИЛОВ. Ты что это, сволочь, а?! (Надвигается на Таню.)

Нина вскрикивает от испуга.
Появляется Дроздов. Он хватает Шилова за руку.

ДРОЗДОВ (хмуро). Чем занимаемся?
РУСТАМ. Ну… С дамами развлекаемся.
ДРОЗДОВ. Хватит дурака валять! Идём!

Гога, Шилов и Рустам тут же проходят за угол.
Дроздов поворачивается к девушкам.

Гражданочки, прошу извинить. (Кланяется.)

Нина вдруг вскрикивает и прячется за подругу: она узнала Дроздова. Тот тоже узнал её.

Нинуля! Ты?!

Нина отступает.

Ты что же, детка? Старых друзей не узнаёшь, а? (Ухмыляется.)
НИНА (шепчет). Монах…
ДРОЗДОВ. Гляди-ка… Помнишь! Вон ты какая стала!
НИНА. Какая стала – такая и стала! Ну и что?
ДРОЗДОВ. Так, может быть, встречу отметим? Давненько мы с тобой не виделись!
НИНА. Не надо! Оставь!
ДРОЗДОВ. Ну почему же?
ТАНЯ. Послушайте, гражданин… Оставьте её в покое…
ДРОЗДОВ. А ты не лезь в чужие разговоры, куколка! (Отстраняет Таню.)
ТАНЯ (строго). Уберите руки! И я ещё раз говорю: отстаньте от неё!
ДРОЗДОВ. Ну, а что вам не нравится? У нас нормальная дружеская встреча. Так, Нинусь? (Кладёт Нине руку на плечо.)
НИНА. Уйди… Не надо.
ТАНЯ. Милицию позову!

Пытается оттолкнуть Дроздова от подруги.

ДРОЗДОВ. Ну, что? Что?

Отодвигает Таню рукой. Та замечает наколотую у него на руке надпись.

ТАНЯ (резко). Слушай, ты! Жека! Катись ты наконец отсюда! (С силой отталкивает Дроздова.) Увековечился на руке, а ума не набрался! Подворотня чёртова! (Нине.) Нина, идём!
Проходят вперёд.

ДРОЗДОВ (им вслед). Смотри у меня ещё!

Нина и Таня идут вперёд. Нина останавливается.

ТАНЯ. Нина, ты что?

Нина плачет.

О чём ты? (Обнимает подругу за плечи.)
НИНА (сквозь слёзы). Ведь жила же всё это время хорошо… Работала… О прошлом ни одного слова… Мне уже люди верить начали! А тут вдруг… (Плачет.)
ТАНЯ. Кто он?
НИНА. Кличка его была «Монах». Я его ещё до колонии знала…
ТАНЯ. А почему «Монах»?
НИНА. Откуда же я знаю?

Пауза.

Он такой… на всё способен, гад!
ТАНЯ. Ну, успокойся, пойдём… Ты, главное, не расстраивайся.

• • •

Таня Черепанова и Константин Кравченко.

ТАНЯ (продолжая рассказ). Проводила я её до дому… Все эти дни она какая-то вялая была, грустная.
КОНСТАНТИН. А после этого Нина не встречалась с ним?
ТАНЯ. Нет, по-моему. А впрочем, точно не знаю. Всё может быть. Как раз в ту неделю меня на работе не было.
КОНСТАНТИН. В какую неделю?
ТАНЯ. Ну, в те дни, когда Нина погибла. Я с дочкой сидела. (Поясняет.) У меня дочке Лиле два годике. Простудилась где-то… Поэтому с Ниной мы не виделись.
КОНСТАНТИН. Ну, что ж… Большое вам спасибо. (Встаёт.) А скажите, Вы сможете его узнать? Если понадобится.
ТАНЯ. Я постараюсь.
КОНСТАНТИН. Как, вы говорите, Нина его называла?
ТАНЯ. «Монах». Это его старое прозвище. Впрочем, в настоящий момент его, возможно, уже так и не зовут. А на руке наколото – «Жека».
КОНСТАНТИН (задумчиво). Монах… Жека…

Пауза.

Ну… Спасибо вам ещё раз.
ТАНЯ. Да не за что.
КОНСТАНТИН. До свидания. Если вы будете нам нужны, мы вас вызовем.
ТАНЯ. Конечно… Зайду обязательно.

Константин хочет уже уйти, но Таня вдруг останавливает его.

Подождите… А что? Он имеет какое-то отношение к её гибели?
КОНСТАНТИН. А как вы думаете? Может такое быть?
ТАНЯ. Вообще-то мне рассказывали, что она просто под машину попала. Но… Мне кажется, всё может быть.

• • •

В кабинете полковника Лаврова.
Лавров, Наташа и Надя Еремеевы.

НАТАША. Мы сегодня случайно на улице женщину встретили.
ЛАВРОВ. Какую женщину?
НАТАША. Вообще-то я видела её здесь. Кажется, это та, которая погибшей «Скорую» вызвала.
ЛАВРОВ. Тихомирова?
НАТАША. Не знаю… Наверное… Светловолосая такая…
ЛАВРОВ. Ну… Дальше…
НАТАША. Прошла мимо, как будто нас и нет. И вдруг Надя мне говорит: «Наташа, вон та тётенька Егору записку передавала». Я сразу: «Что ты плетёшь? Какая тётенька? Какую записку?» А она отвечает: «Около школы меня встретила и передала. Только, говорит, не показывай никому».
ЛАВРОВ (Наде). Ты, Надя, в каком классе учишься?
НАДЯ. В четвёртом «А».
ЛАВРОВ. Когда с тобой это случилось? Я имею в виду историю с запиской.
НАТАША. Как раз вечером этого дня Егор и рассказал мне обо всём, что с ним случилось. Но, оказывается, перед этим Надя ему записку передала.
ЛАВРОВ (Наташе). Вам брат про записку ничего не сказал?
НАТАША. Ничего.
ЛАВРОВ (Наде). А что же было в этой записке?
НАДЯ. Не знаю, я не читала.
ЛАВРОВ. Передала Егору – и всё?
НАДЯ. Да… Он когда с работы вернулся, ко мне зашёл. Я уже спать легла. Я ему и отдала.
ЛАВРОВ. Отдала, ну, а он что же?
НАДЯ. Прочитал… А потом вдруг меня к себе прижал и так держал некоторое время.
ЛАВРОВ. Чем-то встревожился?
НАДЯ. Кажется, да. Хмурый такой стал. А потом я спать легла, а он на кухню вышел.
НАТАША. А ещё через несколько минут я от Егора узнала про аварию.
ЛАВРОВ. Понятно. (Наде.) Вот что, Надюша, ну-ка, присядь сюда. (Показывает на стул.)

Девочка садится.

И расскажи-ка мне подробнее, как всё это было. Не волнуйся.

• • •

Здание школы.
Уроки уже закончились. Из школы то и дело выходят ученики с портфелями и ранцами. Расходятся по домам.
Появляется Тихомирова. Она внимательно огладывает ребят.
Из школы выходят три девочки. Одна из них – Надя Еремеева.

ТИХОМИРОВА. Извините, девочки, вы из какого класса?
ШКОЛЬНИЦА. Четвёртый «А». А что?
ТИХОМИРОВА. У вас в классе учится такая – Еремеева?

Подружка подталкивает Надю.

ШКОЛЬНИЦА. Надя Еремеева? Вот она! А что?
ТИХОМИРОВА (Наде). Это ты Еремеева?
НАДЯ (робко). Я. А что случилось?
ТИХОМИРОВА. В таком случае мне нужно тебе кое-что сказать. (Девочкам.) Вы идите, она вас догонит.

Девочки уходят.
Надя с недоумением смотрит на Тихомирову.

Да ты не бойся! Слушай… Егор Еремеев – это твой брат?
НАДЯ. Да.
ТИХОМИРОВА. Он шофёр?
НАДЯ. Шофёр. Самосвал водит. А что?
ТИХОМИРОВА. Тогда вот у меня к тебе какая просьба: передай, пожалуйста, брату вот эту записку.

Достаёт сложенный листок, даёт девочке.

НАДЯ. Но он сегодня с работы поздно придёт.
ТИХОМИРОВА. Ну, всё равно, отдай, не забудь. Слышишь?
НАДЯ. Ладно. А если он спросит, от кого?
ТИХОМИРОВА. Не спросит. Прочитает – сам поймёт, от кого. Только смотри, другим никому не показывай. Договорились?

Надя кивает головой. Тихомирова отходит. Девочка молча смотрит ей вслед, потом поворачивается и уходит.
Отойдя от школы, Тихомирова заворачивает за угол. Там её поджидает Дроздов.

ДРОЗДОВ. Ну, как? Отдала?
ТИХОМИРОВА. Отдала, отдала. Ничего девчоночка. На него похожа. Такая же чёренькая.
ДРОЗДОВ. А точно она? Ты фамилию-то спросила?
ТИХОМИРОВА. А как же? Конечно, спросила.
ДРОЗДОВ. Ну, ладно. Одно дело сделали. Теперь посмотрим, что будет дальше.
ТИХОМИРОВА. А если Еремеев будет продолжать упираться?
ДРОЗДОВ. После записки – вряд ли. В его положении это крайне невыгодно! (Усмехается.)

• • •

Комната Еремеевых.
Поздний вечер. Надя лежит в постели.
Возле неё сидит Егор. Он читает принесённую сестрой записку.

ГОЛОС ДРОЗДОВА. Зайчонок у охотников под прицелом. Вот-вот выстрел грянет. Спасай! А то ведь поздно будет!

Егор вздрогнул, побледнел.

НАДЯ. Чего ты? (Садится на кровати.)

Егор молча прижал девочку к себе.
Некоторое время сидит неподвижно, потом опускает Надю на кровать, поднимается.

ЕГОР. Ложись-ка спать. А то завтра в школу не встанешь.
НАДЯ. Да встану я. (Ложится.) Спокойной ночи.

Егор проходит на кухню. Там он садится за стол. Сидит, обхватив голову руками.

ЕГОР. Уже до маленькой добрались! Гады ползучие! Как же мне быть, а? (Злобно.) Ненавижу! Сволочи! Ненавижу!

Уронил голову на стол.

• • •

В кабинете.

ЛАВРОВ. В тот вечер вы и узнали о случившемся?
НАТАША. Да, в тот самый вечер. Но о записке я не знала.
ЛАВРОВ. Понятно. (Девочке.) А ты, Надя, точно узнала ту тётеньку, которая тебе записку давала?
НАДЯ. Я её сразу узнала.
ЛАВРОВ. А после того случая ты её больше не видела ни разу?
НАДЯ. Один раз. Она с дяденькой была, наверное, с мужем.
ЛАВРОВ. Про записку она тебя не спросила?
НАДЯ. Нет, не спросила. Они почему-то, как только меня увидели, сразу на другую сторону улицы перешли.
ЛАВРОВ. Как только увидели тебя?
НАДЯ. Да.
ЛАВРОВ. И ты до сих пор никому об этом не рассказывала? Ни папе, ни Наташе?
НАДЯ. Нет.

Наташа с укором смотрит на сестрёнку. Большая пауза.

ЛАВРОВ. Вот что… Пожалуйста, возьмите ручку, бумагу, и постарайтесь письменно изложить на ней всё, о чём вы мне сейчас рассказали.
НАТАША. Хорошо. (Берёт бумагу, ручку и вместе с Надей отходит.)

Звонит телефон.

ЛАВРОВ (берёт трубку). Полковник Лавров. Анна Фёдоровна? Здравствуйте... Ждал вашего звонка... С выздоровлением вас. Ну, как? Всё в порядке?.. Не совсем?.. А что случилось? (Слушает.) Что? Вроде бы все вещи целы, но замок на двери сильно покорёжен? А вам не показалось? Так… Значит, создаётся впечатление, что кто-то пытался лезть в квартиру, но раздумал? Так… Понятно… Спасибо. (Кладёт трубку.) Странно…

Сидит, задумавшись.
Через некоторое время к Лаврову подходит Наташа Еремеева и протягивает ему исписанный лист.

НАТАША. Вот.
ЛАВРОВ (читает про себя). Да-да… Всё верно. Поставьте здесь внизу число и подпись.

Наташа ставит подпись.

Можете идти. Если понадобится, мы вас вызовем.

Наташа хочет уйти.

Погодите… У меня к вам одна просьба…
НАТАША. Что такое?
ЛАВРОВ. Вы только не пугайтесь… Ещё ведь ничего не известно… Но всё-таки… Постарайтесь вести себя осторожнее. Самое главное – следите за сестрёнкой. Старайтесь никуда не выпускать одну.

Наташа с испугом смотрит на него.

• • •

Дача Лебедянского.
Лебедянский и Дроздов с мрачными лицами сидят за столом. На столе закуска: хлеб, сало, чеснок; бутылка с недопитой водкой.

ДРОЗДОВ (зло). Лейтенант этот твой… Попадись он мне – кровью бы умыл к чёрту, суку!
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Сматываться надо. В любую минуту всё может рухнуть.
ДРОЗДОВ. Ясно.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Что делать будем?
ДРОЗДОВ. «Что делать», «что делать»! Трус несчастный!
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Полегче!
ДРОЗДОВ. Чуть что – сразу: ах, ах!
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Помолчи… Без тебя тошно.

Некоторое время оба сидят молча.
Лебедянский берётся за бутылку. Дроздов хлопает его по руке.

ДРОЗДОВ. И так уже ни черта не видишь!
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. А сам-то? (Хмуро смотрит в стол.)

Дроздов встал и прошёлся по комнате.

Лавров вчера зачем-то к Лизухе домой ходил.
ДРОЗДОВ. А зачем?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. А бес его знает! Не застал её вроде.
ДРОЗДОВ. Не застал? А может быть, уже дознались?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Не знаю.
ДРОЗДОВ. Балда, и больше ничего!
ЛЕБЕДЯНСКИЙ (с укором). Женя…
ДРОЗДОВ. Тридцать четыре года Женя. И что дальше?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Что делать? Что делать? (Тяжело дышит.)
ДРОЗДОВ (решительно). Ну, вот что… Так или иначе – завтра меня здесь не будет!
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. А я как же? Ведь если Еремеев не выдержит, то обо мне расскажет в первую очередь!
ДРОЗДОВ. Это само собой. (Усмехается.)
ЛЕБЕДЯНСКИЙ (зло). Ещё насмехаешься, прохвост?
ДРОЗДОВ. А ты не прохвост?

Пауза.

Ну, ладно, не боись… Уйдёшь со мной. Но прежде…

Лебедянский смотрит на него с тревогой.

ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Что прежде?
ДРОЗДОВ. Попробуем использовать ещё один шанс выпутаться… Последний!
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Что ты задумал?
ДРОЗДОВ. Слушай меня внимательно.

• • •

Кабинет полковника Лаврова.
Лейтенант Кравченко внимательно читает показания сестёр Егора Еремеева.
Лавров наблюдает за ним.

КОНСТАНТИН. Н-н-да-а! Опять эта Тихомирова… (Лаврову.) А что говорилось в записке, неизвестно?
ЛАВРОВ. Девочка не читала её.
КОНСТАНТИН (задумчиво). Уж не с этой ли записочки всё началось?
ЛАВРОВ. Что началось?
КОНСТАНТИН. Да вот это вот – чистосердечное признание, глубокое раскаяние. (Передразнивает.) «Раз уж по моей вине человек погиб, я должен нести наказание!» (Горько усмехается.)
ЛАВРОВ. Вполне возможно. Теперь я уже ничему не удивляюсь. И так ясно, что здесь что-то нечисто.
КОНСТАНТИН. Ох, уж эта Тихомирова! Я просто уверен, что между ней и Монахом имеется связь.
ЛАВРОВ. Это про которого рассказывала подруга Лесниковой?
КОНСТАНТИН. Вот именно. Сейчас из архива должны принести его дело.
ЛАВРОВ. На руке наколото «Жека»?
КОНСТАНТИН. Так точно. Таким образом, нам известно имя – Евгений, старая кличка – «Монах». Остаётся найти дело и провести опознание.
ЛАВРОВ. Она пришла?
КОНСТАНТИН. Кто?
ЛАВРОВ. Подруга Лесниковой. Как, ты сказал, её фамилия?
КОНСТАНТИН. Черепанова Татьяна Максимовна – комсорг цеха. С минуты на минуту должна подойти. На мой взгляд – очень хорошая девушка, серьёзная, аккуратная. Впрочем… Уже не девушка: имеет двухлетнюю дочку.
ЛАВРОВ. Ну, это неважно.

Пауза.

КОНСТАНТИН. Надо бы ещё Званцева привезти сюда.
ЛАВРОВ. Да, конечно. Пошлём за ним машину.
КОНСТАНТИН. Надеюсь, что сегодня всё выяснится.
ЛАВРОВ. Думаешь?
КОНСТАНТИН. Должн;. (Делает ударение на последнем слоге.) Должн; выясниться.

Входит женщина средних лет. Она держит принесённое из архива дело.

ЛАВРОВ. Ну, что, Алла Сергеевна, нашли?
АЛЛА СЕРГЕЕВНА. Нашли… Вот. (Открывает дело.) Монах… Дроздов Евгений Александрович, 1943 года рождения. Отбывал за ограбление на улице.
ЛАВРОВ. Большое спасибо.

• • •

Шоссейная дорога. По обеим сторонам дороги – лес. Выезжает «Волга». За рулём Лебедянский, рядом с ним Дроздов. Машина останавливается, Дроздов вылезает.

ДРОЗДОВ. Итак, жду в условленном месте. Езжай!

«Волга» стоит на месте.

(Зло.) Ну… Чего тянешь?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. А может, всё-таки не нужно?
ДРОЗДОВ. Что не нужно?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ (безнадёжным тоном). Всё равно это уже ничего не даст… Наоборот.
ДРОЗДОВ. Делай, что тебе говорят!

• • •

В кабинете.
Лавров беседует с подругой Нины, Таней Черепановой.
Константин сидит поодаль на стуле. Возле двери стоят две женщины – понятые.

ТАНЯ (смотрит фотографию Дроздова). Мне кажется, он.
ЛАВРОВ. Кажется или точно?
ТАНЯ. Конечно, волосы у него тогда длиннее были… Бородка ещё… Но лицо его… Он!
ЛАВРОВ. Точно?
ТАНЯ (уверенно). Да.

Лавров показывает фотографию понятым.

ЛАВРОВ. Прошу ознакомиться.

Понятые знакомятся с фотографией.

(Тане.) Ну, что ж… Большое спасибо. Извините, что мы оторвали вас от работы.
ТАНЯ. Ну, что вы! Я ведь понимаю. И потом… Нина была моя подруга…
ЛАВРОВ (понятым). Вы можете идти, благодарю вас.
Понятые покидают кабинет.

ТАНЯ. Правда, подружились мы не сразу. Когда Нина поступила к нам на работу, меня попросили взять над ней шефство. Ну, а потом…
ЛАВРОВ. Да, да, конечно. Я понимаю.
ТАНЯ. Мне можно идти?
ЛАВРОВ. Да. Ещё раз больше вам спасибо. Отметьте, пожалуйста, у дежурного повестку.
ТАНЯ. До свидания. (Выходит.)

Константин встаёт и подходит к столу.

КОНСТАНТИН. Который час?
ЛАВРОВ. Половина второго, а что?
КОНСТАНТИН. Михал Михалыча ещё нет…
ЛАВРОВ. Званцева? Так ведь рано ещё. За ним только недавно выехали.
КОНСТАНТИН. Ах, да… Точно…
ЛАВРОВ. А ты не очень нервничай. Всё будет в порядке, я уверен.
КОНСТАНТИН. А я и не нервничаю.
ЛАВРОВ. Ну, я ведь вижу, что волнуешься.
КОНСТАНТИН. А вы бы сейчас на моём месте не волновались бы?
ЛАВРОВ. Пожалуй, ты прав.

Пауза.

На-ка вот пока… Ознакомься получше. (Протягивает дело Дроздова.) Думаю, тебе небезынтересно будет.

Константин взял дело, вышел из кабинета и нахмурился –
в конце коридора стоит Тихомирова.

• • •

Стоя на лестничной площадке, Лебедянский нажимает кнопку звонка. Дверь открывает уже знакомый нам мальчик – Серёжка, внук Званцева.

ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Здравствуй, мальчик. Скажи, дорогой… Званцев Михаил Михайлович здесь проживает?
СЕРЁЖКА. Да, здесь. (Зовёт.) Дедушка!
ЗВАНЦЕВ (выходя). Что такое?
СЕРЁЖКА. Тебя милиционер спрашивает.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Здравствуйте, товарищ Званцев. Не узнаёте меня?
ЗВАНЦЕВ. А-а-а! Помню, помню.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Уважаемый Михаил Михайлович… Лейтенант Кравченко, тот, что вас тогда вызывал, опять срочно просил вас приехать к нему. Вы ему очень нужны.
ЗВАНЦЕВ. Что? Прямо сейчас?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Если вам не трудно, то лучше сразу. Я сам отвезу вас и туда и обратно. Даю вам слово, что это ненадолго.
ЗВАНЦЕВ (решительно). Ну, что ж. Если надо, так надо. Лейтенант – человек хороший. Зря беспокоить не станет.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Ну, конечно.
ЗВАНЦЕВ (внуку). Серёжа! Мама с Юлей придут – скажи, что я скоро приеду. (Надевает пальто.)

• • •

В кабинете.
Лавров и Тихомирова.

ЛАВРОВ. Что, Елизавета Аркадьевна, надоели мы вам?
ТИХОМИРОВА (усмехнувшись). Ну, а как вам кажется? От всяких дел оторвали. И всё об одном и том же!
ЛАВРОВ. Такая уж у нас работа, Елизавета Аркадьевна.
ТИХОМИРОВА. Ну, что вам ещё нужно? Что? И «Скорую» я вызвала, и в милицию сообщила. И шофёра этого я опознала, когда меня вызывали. Что я ещё должна? Всё ведь давно понятно.
ЛАВРОВ. За всё, что вы сделали, вам, конечно, спасибо…
ТИХОМИРОВА. Значит, вы хотели меня поблагодарить?
ЛАВРОВ. Но всё-таки... Имеются некоторые неясности, которые хотелось бы выяснить.
ТИХОМИРОВА. Какие же? Любопытно.
ЛАВРОВ. Вот например: вы ведь проживаете довольно далеко от того места, где всё произошло. Как же вы попали туда? С какой целью?
ТИХОМИРОВА. Послушайте! Ну, это-то какое значение имеет? Какая разница? Не всё ли равно?
ЛАВРОВ. Всё-таки желательно.
ТИХОМИРОВА. Ну, знакомая у меня там живёт, коллега по работе. В этот день у неё был день рождения.
ЛАВРОВ. И вы ходили её поздравить?
ТИХОМИРОВА. Ну, да, да… У вас же всё записано.
ЛАВРОВ (открывает дело Еремеева, читает показания Тихомировой). Овсянникова Анна Фёдоровна?
ТИХОМИРОВА. Да... Ну, и что же тут непонятного?
ЛАВРОВ (решительно). А потому и непонятно, что здесь больше половины – неправда.
ТИХОМИРОВА (опешив). То есть как это – неправда?
ЛАВРОВ. Да не делайте вы удивлённые глаза! Овсянникова Анна Фёдоровна с августа сего года была в больнице с травмой позвоночника. Выписалась только сегодня. Доказать это нетрудно. Я сам с ней беседовал. Что вы теперь скажете?

Тихомирова молчит.

Может быть, пригласим её сюда? Или съездим к ней домой, так как Анне Фёдоровне после болезни ещё трудно ходить? Пусть при вас повторит то, что говорила мне… Или не нужно?
ТИХОМИРОВА (хмуро). Не нужно…
ЛАВРОВ. Значит, обойдёмся без лишнего позора?

Тихомирова молчит.

Что же вы молчите? Вам нечего мне сказать? Тогда я сам вам кое-что скажу. Приехав из больницы домой, Овсянникова обнаружила, что замок на двери её квартиры сильно попорчен. Вероятно, в её отсутствии, как она мне сказала, кто-то хотел её обокрасть.
ТИХОМИРОВА. Но ведь не обокрали же!
ЛАВРОВ. А почему?
ТИХОМИРОВА. Что почему?
ЛАВРОВ. Почему ограбление не состоялось?
ТИХОМИРОВА. Вы меня об этом спрашиваете?
ЛАВРОВ. А что же тут удивительного?
ТИХОМИРОВА. Вы что, подозреваете меня?
ЛАВРОВ. Вы хорошо знаете Овсянникову. Знали, что она в больнице, а в квартире никого, кроме неё, нет. И через вас об этом стало известно жуликам.

Тихомирова ошеломлённо смотрит на него.

Одного из которых зовут Женя.
ТИХОМИРОВА. Какой Женя?
ЛАВРОВ (показывая фотографию Дроздова). Знакомо вам это лицо?
ТИХОМИРОВА. Первый раз вижу. (С ненавистью смотрит на Лаврова.)
ЛАВРОВ (спокойно). А вот очевидцы утверждают, что много раз видели вас вместе.
ТИХОМИРОВА. Какие ещё очевидцы?
ЛАВРОВ. Ну, например, ваша соседка по квартире. И в магазин он к вам довольно часто наведывался. И ещё ваша соседка утверждает, что в вашем разговоре с ним вы не раз упоминали фамилию Овсянниковой.

Тихомирова молчит.

Молчите? Ну, что ж… Молчание – знак согласия. Значит, всё это правда.
ТИХОМИРОВА (вдруг заревела). Да не знаю я никакого Дроздова! Что вы ко мне пристали?!
ЛАВРОВ. Пардон, Елизавета Аркадьевна! Вы начинаете забываться. Как это вы? Утверждаете, что не знаете этого человека, и вдруг тут же называете его по фамилии. Это же просто смешно!

Тихомирова закрывает лицо руками.

Итак, через вас Дроздову и его сообщникам стало известно, что одна из ваших продавщиц, Овсянникова Анна Фёдоровна, находится в больнице. В её квартире больше никто не живёт. И двадцатого сентября сего года вся ваша компания попыталась её обокрасть.
ТИХОМИРОВА. Ну, да! Да! Пытались! Но ведь не украли же ничего! Не украли!
ЛАВРОВ. А почему? Можете объяснить?

Тихомирова молчит.

Молчите? Тогда я сам скажу. Кража не состоялась потому, что Нина Лесникова, которую обманом вовлекли в это дело, наотрез отказалась в ней участвовать, да ещё пригрозила сообщить в милицию. Вот поэтому Дроздов и решил её убрать.
ТИХОМИРОВА. Но…
ЛАВРОВ. Что «но»?
ТИХОМИРОВА. Но она ведь под машину попала!
ЛАВРОВ (в упор глядя на неё). Сама попала?

Пауза.

Или толкнули?

Тихомирова отворачивается.

Ну, что ж… Само собой разумеется, швырнуть девушку под колёса самосвала было для Дроздова несколько выгодней, чем просто убивать, так как при возможности можно всё свалить на водителя. Район тихий, время позднее, свидетелей нет. Не правда ли?

Тихомирова молчит.

Молчите?

Пауза.

Ну, а «Скорую» для Лесниковой вы вызвали только после того, как окончательно убедились в том, что Нине она уже совсем не нужна!

Тихомирова молчит.

Вам нечего мне возразить?

Тихомирова молчит.

Кстати, о чём Дроздов написал в записке?
ТИХОМИРОВА. В какой записке?
ЛАВРОВ. Будто не знаете! В той, которую вы передавали Егору Еремееву через его младшую сестру. Или, может, пригласить девочку сюда, чтобы она подтвердила?
Тихомирова молчит.

Или как? (Решительно.) Тихомирова! Довольно притворяться. Советую признаться во всём. В вашем положении теперь самое лучшее – сказать правду. Я жду…
ТИХОМИРОВА (зло). Правду?! Ну, что ж! Скажу вам правду! Только уж всю! От начала до конца!
ЛАВРОВ. Другого я от вас и не хочу.
ТИХОМИРОВА. А между тем здесь один из ваших работничков замешан! Ещё даже больше, чем я!
ЛАВРОВ (спокойно). А для меня это не новость. И я даже догадываюсь, кто именно. Говорите!

• • •

По улице катит знакомая нам «Волга». За рулём – Лебедянский, рядом с ним – Званцев.

ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Вам не дует?
ЗВАНЦЕВ. Да нет, спасибо. А вы давно в милиции?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Уже несколько лет. А что?
ЗВАНЦЕВ. Так, ничего… Хорошие люди у вас там.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Вы о ком это?
ЗВАНЦЕВ. Лейтенант тот ваш мне понравился.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Костик-то? Ничего парень. Способный. Вот только упрям больно.
ЗВАНЦЕВ. Упрям? Что-то я не заметил.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Не заметил… (Усмехается.)
ЗВАНЦЕВ. Вы что?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Ничего, ничего.

«Волга» продолжает свой путь.

• • •

В кабинет лейтенанта Кравченко входит милиционер.

МИЛИЦИОНЕР. Товарищ лейтенант! Подследственный Еремеев по вашему приказанию доставлен!
КОНСТАНТИН. Хорошо.

Милиционер вводит Егора Еремеева.

МИЛИЦИОНЕР (Константину). Товарищ лейтенант! Разрешите идти?
КОНСТАНТИН. Идите.

Милиционер выходит.

(Егору.) Садитесь, Еремеев.

Егор молча присаживается на стул.

Ну, что ж… Будем разговаривать…
ЕГОР. О чём?
КОНСТАНТИН. Тема разговора у нас с вами только одна – причина гибели Нины Андреевны Лесниковой.
ЕГОР. Но я ведь сказал всё. Больше говорить мне нечего.
КОНСТАНТИН. Так уж и нечего?

Егор молчит.

Значит, вы – прямой виновник её гибели?
ЕГОР (раздражённо). Ну, да, да! Что вы ещё от меня хотите? Признался ведь я давно! Чего вам ещё надо?
КОНСТАНТИН. Успокойтесь… Не нужно так нервничать.

Пауза.

Вы действительно полностью признали свою вину… Признались, что были выпивши… Сшибли девушку… Позорно скрылись.
ЕГОР. Вот видите.
КОНСТАНТИН. Да… Как будто всё правильно.

Пауза.

Но всё-таки хотелось бы кое-что уточнить.
ЕГОР. Что именно?
КОНСТАНТИН. Человек-то вы, как известно, непьющий, даже пиво не очень любите.
ЕГОР. Откуда вы это знаете?
КОНСТАНТИН. Ну… откуда… Характеристики ваши читал, с сестрой вашей разговаривал.
ЕГОР. С Натальей? Но ведь она же просто выгораживает меня. Сестра ведь всё-таки.
КОНСТАНТИН. Возможно… Но всё-таки я уверен, что ваша старшая сестра – девушка очень честная, и говорить неправду не станет.
ЕГОР. Ну, ладно… Что дальше?
КОНСТАНТИН. Значит, вы продолжаете настаивать, что были пьяны?

Егор молчит.

Ну, хорошо. А что же вас толкнуло на это?
ЕГОР. На что?
КОНСТАНТИН. Ну, вы ведь напились перед тем, как за руль садиться! Какая-то ведь причина была? Не с ума же вы сошли? Вы ведь неглупый человек, и, конечно, знали, чем это может кончиться.

Егор молчит.

Так в чём же причина?
ЕГОР (хмуро). Я же объяснял. Узнал, что отцу опять плохо…
КОНСТАНТИН. Расстроились и выпили?

Пауза.

Послушайте, Еремеев… Не надоело вам молоть ерунду?

Егор поднял голову, посмотрел на него.

Вам что? Очень нравится сидеть?
ЕГОР. Не очень, конечно. Но…
КОНСТАНТИН. Что «но»?
ЕГОР. Лучше всё-таки отсидеть срок.
КОНСТАНТИН. Лучше, чем что?
ЕГОР. Да ведь всю жизнь совесть покоя не даст. Неужели не ясно?
КОНСТАНТИН. А если отсидите срок, вам будет легче?

Егор не отвечает.

Послушайте… Зачем вы это делаете? Зачем?
ЕГОР. Что?
КОНСТАНТИН. Отец у вас всё время болеет. А вы его переживать заставляете! Старшая сестра из-за вас институт бросила. Младшей в школе проходу не дают.
ЕГОР. Дразнят?
КОНСТАНТИН. Неужели вам всё равно?
ЕГОР (задумчиво). Ну, что ж… Пусть уж подразнят… Это всё мелочи. Была бы жива-здорова.
КОНСТАНТИН (насторожившись). Была бы жива?
ЕГОР. А что?
КОНСТАНТИН. Вы сказали, была бы жива?
ЕГОР. Ну, конечно. Сестрёнка всё-таки. Хотелось бы, конечно, быть за неё спокойным.
КОНСТАНТИН (чуть улыбнувшись). Ну, вот… Фактически вы уже проговорились.
ЕГОР. В чём я проговорился?
КОНСТАНТИН. Вашей младшей сестре что-то угрожает. Вот этого-то вы и боитесь. Изображаете из себя виноватого, хотя отлично знаете, что вашей вины здесь нет!
ЕГОР. Как же нет? Я ведь человека задавил!
КОНСТАНТИН. Пусть так. Но вы ведь не сказали о том, как девушка оказалась на пути самосвала.
ЕГОР (чуть растерявшись). Этого я не знаю. Да и какое это сейчас имеет значение?
КОНСТАНТИН (спокойно). Очень большое значение. Девушку толкнули! Предполагать этого вы, конечно, не могли. Поэтому в гибели Нины Лесниковой виновны вовсе не вы, а тот, кто толкнул. Вы прекрасно всё это знаете.
ЕГОР. Что вы! Откуда вы это взяли?

Пауза.

КОНСТАНТИН. Значит, будете всё отрицать?

Егор хмуро смотрит в стол. Константин встал и прошёлся по комнате.

Эх, Егор, Егор… Для чего вы делаете это? Зачем?

• • •

На лестничной площадке перед квартирой Званцева стоят милиционер
и открывший дверь Серёжка.

СЕРЁЖКА (с удивлением). Так ведь его уже повезли туда!
МИЛИЦИОНЕР. Как – повезли? Кто?
СЕРЁЖКА. Милиционер приходит. Они на машине уехали. Я сам в окно видел.
МИЛИЦИОНЕР. А давно?
СЕРЁЖКА. Минут пятнадцать назад.

• • •

«Волга» Лебедянского выезжает на уже знакомую нам шоссейную дорогу. По обеим сторонам её – лес. Проехав немного, Лебедянский вдруг останавливает машину.

ЗВАНЦЕВ. Что такое? Почему мы остановились?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Заело что-то. (Вылезает из машины.) Сейчас посмотрю.
ЗВАНЦЕВ. Всё было хорошо – и вот н; тебе.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Не горюйте, сейчас всё сделаем.
ЗВАНЦЕВ. Да, конечно. А то нехорошо заставлять себя ждать.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Я сейчас посмотрю, что там случилось. А вы пока, чтобы вам не скучно было, вот, музыку послушайте. (Включает транзистор.)

Слышна музыка.

Если вы слышите плохо, могу сделать громче. (Усиливает звук, оглядывается.)

Из-за деревьев появляется Дроздов. Подойдя к машине, он берётся за дверцу.

ДРОЗДОВ (Званцеву). Приехали, дядя…
ЗВАНЦЕВ. В чём дело? (Вопросительно смотрит на Дроздова, переводит взгляд на Лебедянского.)
ДРОЗДОВ. Приехали…
ЛЕБЕДЯНСКИЙ (дрожащим голосом). Женя, ты…
ДРОЗДОВ. Уйди!
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Погоди… (Званцеву.) Послушайте, папаша…
ЗВАНЦЕВ. Что происходит?

Лебедянский молча подаёт Званцеву исписанный лист бумаги.

(Читает.) Два дня назад я случайно встретил на улице ту девушку, про которую я вам говорил. Вопрос: «Почему вы решили, что это именно она?» Ответ: «Она сама меня узнала, поздоровалась, спросила: «Вы тогда за меня испугались?» Сама всё напомнила…» (Лебедянскому.) Что это? Я что-то никак не пойму.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Вот это вы должны сказать лейтенанту.
ЗВАНЦЕВ. Зачем?
ДРОЗДОВ. Нечего спрашивать! Если не хотите себе неприятностей, то решайтесь.
ЗВАНЦЕВ. Да вы что?

Званцев внимательно посмотрел на Дроздова и вдруг вздрогнул – он его узнал.
Широко раскрытыми глазами он смотрит то на Дроздова, то на Лебедянского.

ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Ну, что, вам трудно, что ли?
ДРОЗДОВ. Тем более выхода другого у вас нет. (Грозно.) Ну!!!
ЗВАНЦЕВ (в сердцах). Ох, я смотрю, и подлецы же вы оба!

Дроздов хватает Званцева за пальто и с силой вышвыривает его из машины прямо на снег. Достаёт пистолет, целится.

ЛЕБЕДЯНСКИЙ (хватая Дроздова за руку). Погоди! Не надо!
ДРОЗДОВ (зло). Уйди!
ЛЕБЕДЯНСКИЙ (в ужасе). Женя! Я прошу тебя!

Дрожащими руками помогает Званцеву подняться.

(Званцеву.) Слушайте… Вы же умный человек… Решайтесь…

• • •

Константин продолжает беседу с Еремеевым.

КОНСТАНТИН. Ну, что ж… Если так, то дело, я думал, можно закончить.

Егор хмуро молчит.

Прекратим все эти бессмысленные споры. Пусть суд выносит приговор. Будете отбывать срок по всей строгости закона. Ровно столько, сколько дадут.

Егор молчит.

(Раздражённо.) А убийца Лесниковой пусть на свободе гуляет, пусть новых жертв ищет, пусть продолжает убивать, грабить!

Егор поднял голову.

Что вы смотрите? Вы ведь этого хотите?

Егор молчит. Большая пауза.

(Более спокойным тоном.) Что он вам в записке-то написал? Это хоть вы можете мне сказать?
ЕГОР. В какой записке?
КОНСТАНТИН. Будто не знаете! Которую вам сестрёнка передала.
ЕГОР (дрожащим голосом). Докопались-таки…

Уронил голову на стол, заплакал. Снова поднял голову.

(Глотая слёзы.) Ну, а что? Что я должен был делать?! Посудите сами, что лучше – срок в тюрьме отсидеть или чтобы… Надюшка… Ей ведь всего десять лет… Ребёнок… За что ей пропадать-то? За что?

Плачет. Константин наливает из графина воды в стакан, даёт ему.

КОНСТАНТИН (решительно). Ну… Вот что… Возьмите себя в руки… Успокойтесь… Не нервничайте… И расскажите всё по порядку, с самого начала.

• • •

Дроздов и Лебедянский уговаривают Званцева.

ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Поймите, чудак-человек, какое вам дело до всего этого?

Званцев молчит.

Какая вам разница, что там у этого лейтенанта на уме? (С ужасом смотрит на Дроздова; тот держит наготове наган.) Ну, что вам, жизни не жаль? (Тяжело дышит.) Ну, что же вы? (Умоляюще.) Решайся, дед… Если хотите, денег вам дадим. Вот… (Вынимает из кармана и протягивает Званцеву несколько новых пятидесятирублёвок.) Это пока задаток… Ну… Лады?

Званцев берёт деньги, рассматривает их.
Потом вдруг резко швыряет их Лебедянскому в лицо.

ЗВАНЦЕВ (презрительно). Мразь! Шкура продажная! И ведь ещё в милиции служит… Негодяй! (Тяжело и порывисто дышит.)

Несколько секунд Лебедянский ошеломлённо посмотрел на Званцева и вдруг неожиданно ударил его кулаком в живот.

• • •

Шоссейная дорога. Вдали слышен выстрел.

• • •

В кабинете.
Лавров и Тихомирова.

ЛАВРОВ (с трудом сдерживая возмущение). Значит, решили отыграться на десятилетней девочке?
ТИХОМИРОВА (хмуро). Ради её спасения брат пойдёт на всё…
ЛАВРОВ. Естественно! Ловко рассчитали, что и говорить! Конечно… Он на всё пойдёт! Сам лучше в тюрьме томиться будет, лишь бы с ней ничего не случилось! Всё верно! А вот совесть-то ваша где? Совсем потеряли?
ТИХОМИРОВА. А что вы ко мне-то прицепились? Ведь шантажировала-то Еремеева не я! Его шантажировали Дроздов и ваш прекрасный Виталий Родионович! С них и спрашивайте! Я за них не в ответе!
ЛАВРОВ (спокойно). Спросим и с них. А в ответе вы не за них, а за себя. За себя и отвечать будете.

Тихомирова молчит.

А Бычковы – тоже подставные свидетели?
ТИХОМИРОВА. Они с Лебедянским в одном доме живут. Деньги он им обещал.
ЛАВРОВ. Сколько же?
ТИХОМИРОВА. Не знаю в точности… Но, кажется, много.
ЛАВРОВ. Да-а-а…

Дверь с шумом распахивается, входит Константин. Он бледен и очень встревожен.

КОНСТАНТИН. Товарищ полковник… Лебедянского здесь нет?
ЛАВРОВ. Нет.
КОНСТАНТИН (волнуясь). Так он же… (Тяжело дышит.)
ЛАВРОВ. Я уже всё знаю. (Тихомировой.) Адрес дачи? Быстро!

Тихомирова молчит.

Ещё раз вам говорю, что в вашем положении самое лучшее – сказать правду!
ТИХОМИРОВА (решившись). Ладно…
• • •

По улицам мчатся три автомобиля милиции. В первом из них на заднем сидении сидят:
в середине – Тихомирова, по бокам – два милиционера.

ОДИН ИЗ МИЛИЦИОНЕРОВ (Тихомировой). Ты, красотка, смотри, не вздумай нас обманывать! Если не туда заведёшь – дорого тебе обойдётся!
ТИХОМИРОВА (злобно). Да пошёл ты знаешь куда…

Сидящий за рулём водитель усмехается. Машины продолжают свой путь.

• • •

В кабинете.
Лавров сидит за столом, Константин стоит возле окна.

КОНСТАНТИН. Сама вызвалась показать?
ЛАВРОВ. Как видишь…
КОНСТАНТИН. Странно даже. Вы думаете, не запутает?
ЛАВРОВ. В её положении валять дурака – явная глупость.
КОНСТАНТИН. Само собой разумеется… Но… До конца ли она это поняла?
ЛАВРОВ. Думаю, что поняла. Не такая уж она глупая.

Константин прошёлся по комнате. Пауза.

КОНСТАНТИН. Ну и пролаза…
ЛАВРОВ. Лебедянский-то?
КОНСТАНТИН. Вы знаете, Алексей Николаевич… Своими руками морду бы ему набил! Хотя он, конечно, и посильнее меня.
ЛАВРОВ. Он своё получит. Я и сам, по правде говоря, просто поражён! Солидный человек… Следователь… Кто же мог подумать?! Подлец…
КОНСТАНТИН. А я-то ведь – как мальчишка! К врачу ему тогда ещё раз сходить посоветовал! (Качает головой.)
ЛАВРОВ. Это к какому врачу?
КОНСТАНТИН. Они же небось почти каждый день виделись. Один раз при мне по телефону переговаривались!
ЛАВРОВ. По телефону? И что говорили?
КОНСТАНТИН. Лебедянский тогда сказал: «Что-то зуб ноет у меня. Был у врача. Совсем уж было прошло – и вдруг опять!»
ЛАВРОВ. Совсем уж было прошло – и вдруг опять?
КОНСТАНТИН (волнуясь). Улавливаете намёк?
ЛАВРОВ (задумчиво). Действительно… Совсем уж было… И вдруг опять… Догадываюсь, о чём речь шла.
КОНСТАНТИН. И как я не сообразил тогда…
ЛАВРОВ. Ну, в этом ты себя не вини. Трудно всё сразу уловить. И потом… Кто его в чём заподозрить мог?
КОНСТАНТИН. Тоже верно.

Неожиданно раздаётся голос по рации.

ГОЛОС. Товарищ полковник! Докладывает старшина Горелов. Званцев Михаил Михайлович, которого я должен был доставить к вам, вывезен к вам раньше меня…
ЛАВРОВ. То есть как? Почему? Кем вывезен?
ГОЛОС. Внук Званцева сказал, что приезжал милиционер. Они уехали на машине.

Услышав эти слова, Константин побледнел.

КОНСТАНТИН. Как же это, а? Неужели… (Кусает губы.)
ЛАВРОВ. Костя! Держи себя в руках! Без паники… (Торопливо поднимается.)

В этот момент звонит телефон.

(Берёт трубку.) Полковник Лавров случает. Кто? Бычковы? Оба? (Сердито.) Так сказать, явка с повинной… Решили правду сказать?
КОНСТАНТИН. Что же они раньше думали?
ЛАВРОВ (в трубку). Раньше надо было думать! (Бросает трубку.)

Вместе с Константином выходит из кабинета.

КОНСТАНТИН. Надо немедленно что-то предпринять. Никак нельзя сидеть сложа руки!

• • •

Возле дежурного стоят растерянные супруги Бычковы.

ДЕЖУРНЫЙ. Поздно спохватились, граждане…
БЫЧКОВ (жене). Ведь говорил же я, что добром эта затея не кончится! Говорит или нет?!

Жена стоит молча, хмуро глядя перед собой.

АНГЕЛИНА ПАВЛОВНА (неуверенно). Всё-таки деньги от Лебедянского не успели ещё получить.. Может быть, обойдётся?

• • •

«Волга» Лебедянского подъезжает к даче, останавливается.
Дроздов и Лебедянский выскакивают из машины и торопливо бегут в дом.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ. Всё в порядке… Приготовились! Будем брать!

• • •

Дроздов и Лебедянский мечутся по комнате.

ДРОЗДОВ. Документы положил?
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Положил. (Закрывает небольшой чемодан.)
ДРОЗДОВ. Живее… Живее!
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Сейчас. (Бросает шинель и фуражку на диван, надевает вместо них пальто и шляпу.) А Званцева этого ты как? Насмерть?
ДРОЗДОВ. А чёрт его знает! Смотреть уже некогда было.
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Дурак! Совсем загубить меня хочешь?
ДРОЗДОВ. Поговори у меня ещё!

Взяв чемодан, идут к двери, но в этот момент она распахивается, и перед нами возникают сотрудники милиции.

МАЙОР (громко). Спокойно! Именем закона вы арестованы!
ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Что?
МАЙОР. То, что слышали, господин Лебедянский! И предупреждаю: дом окружён. Так что сопротивление бессмысленно! Советую сдаться!
ЛЕБЕДЯНСКИЙ (вдруг кричит). Не я это! Не я! Это он всё! Он! (Кивает на Дроздова.)
ДРОЗДОВ. Сволочь! (Кидается на Лебедянского.) Гадюка болотная!

Сотрудники милиции с трудом разнимают их. Потом один из сотрудников, обшарив карманы Дроздова, извлекает оттуда пистолет и финку.

(Тяжело дыша.) Ненавижу…

• • •

Обоих арестованных выводят на улицу, ведут к машине. В этот момент к даче подъезжает ещё одна машина милиции. Она останавливается, из неё торопливо вылезает Кравченко, за ним Лавров. Константин кидается к Лебедянскому.

КОНСТАНТИН. Где Михал Михалыч?! (Трясёт Лебедянского.) Где?! Говори, гадина! Быстро!

Лавров смотрит на Лебедянского с презрением и ненавистью.

ЛЕБЕДЯНСКИЙ. Это всё он… Он! (Кивает на Дроздова.)

Дроздов презрительно усмехается.

ЛАВРОВ (Дроздову). Вот вы какой… Женя Дроздов!

Тот отворачивается.

КОНСТАНТИН (волнуясь). Где Званцев? Что вы с ним сделали? (Тяжело дышит.)

Дроздов и Лебедянский молчат.
Константин, не выдержав, замахивается на Лебедянского.

ЛАВРОВ. Костя!

Тяжело дыша, Кравченко опускает руку. Пауза.

(Дроздову.) Очередная жертва?

Дроздов злобно смотрит на Лаврова, скрипит зубами от злости, тяжело дышит.

ДРОЗДОВ. С-с-суки! Всех бы вас…
ЛАВРОВ (Лебедянскому). Показывай! И знай: если что – головой ответишь!

На Дроздова надевают наручники и сажают в машину.

• • •

Автомашины выезжают на шоссейную дорогу. Они останавливаются.
Первым из машины вылезает Константин.
На снегу лежит Званцев. Его пальто в крови.
Константин бросается к нему, приподнимает.

КОНСТАНТИН (волнуясь). Михал Михалыч… Михал Михалыч, что с вами?
ЗВАНЦЕВ (открыв глаза, чуть слышно). Подлецы! Задержите их… Обоих… (Снова теряет сознание.)

Константин несёт старика в машину. Выскочившие из машин Лавров и другие сотрудники милиции, волнуясь, смотрят на них.

• • •

Неподалёку от здания милиции сидят на лавочке отец и сёстры Егора Еремеева.

• • •

В кабинете.

КОНСТАНТИН (говорит по телефону). Это больница? Всё тот же Кравченко беспокоит. Что? Жив? Как? (Внимательно слушает.) Ну, хорошо. (Облегчённо вздыхает.) Большое спасибо. (Кладёт трубку.)
ЛАВРОВ. Ну, что?
КОНСТАНТИН. Всё в порядке, кажется. Говорит, операция прошла успешно, пулю извлекли… Сейчас спит.
ЛАВРОВ. Ну, вот видишь. А ты всё мечешься, места себе не находишь.
КОНСТАНТИН. Как тут не волноваться? Ведь ещё немного – и никакая операция была бы уже не нужна…

Пауза.

И зачем только нужно было старика в это дело впутывать… Простить себе не могу…
ЛАВРОВ. Ну, вот… Теперь ты себя казнишь! Врачи говорят, жив будет?
КОНСТАНТИН. Вроде да.
ЛАВРОВ. Значит, всё хорошо!

• • •

Отец и сёстры Егора Еремеева продолжают сидеть на лавочке.
Надя встаёт и прохаживается взад-вперёд.

НАТАША. Устала сидеть?
НАДЯ. А долго ещё?

Подъезжает милицейская машина-фургон. Она останавливается. Милиционер вылезает из кабины и открывает дверь фургона. Оттуда вылезают по очереди сообщники Дроздова – Шилов, Рустам, Гога. Под конвоем всех троих ведут в здание.
Надя с любопытством смотрит на них. Гога посмотрел на девочку и, усмехнувшись, подмигнул ей. Надя испуганно пятится и, снова сев на скамейку, прижимается к сестре.

МИЛИЦИОНЕР (подталкивая Гогу). Ну, пошли, пошли…

Заходят в здание. Через некоторое время оттуда выходят Егор Еремеев (он в верхней одежде – пальто и шапке) и Константин Кравченко (он без верхней одежды, поэтому понятно, что вышел он лишь на несколько секунд). Оба оживлённо, почти по-дружески, о чём-то разговаривают.
Надя, бросившись к брату, повисла у него на шее. Егор поднял Надю на руки и крепко поцеловал. Затем, опустив девочку на землю, обнимает отца и Наташу. Константин с довольным видом смотрит на них. Егор, его отец и сёстры прощаются и уходят. Константин возвращается в кабинет Лаврова.

ЛАВРОВ (отходит от окна). Ну, что, лейтенант? Как говорится, гора с плеч?

Константин подходит к столу. Там лежит мятая вырезка из журнала. Константин посмотрел на неё, поморщился и, скомкав, бросил в корзину для бумаг.

ЛАВРОВ. Неприятно?
КОНСТАНТИН. Да тут при одном взгляде тошно становится. Нога… Обе руки отрублены, глаза выколоты… (Качает головой.) И как только Еремеев эту картиночку при себе носил?! Удивляюсь…
ЛАВРОВ. А что ему внушили! Ты только подумай! (Качает головой.)
КОНСТАНТИН. Ещё бы! Та же самая участь должна была постигнуть младшую сестрёнку! Это же кошмар! Само собой разумеется, что в его положении лучше было срок отсидеть.
ЛАВРОВ. Это понятно.

Пауза.

Так он и решил поступить…
КОНСТАНТИН. Я вот только думаю, Алексей Николаевич… Неужели они и в самом деле решились бы на такое? Или просто старались его запугать?
ЛАВРОВ. Кто знает… Сейчас трудно сказать. Может быть, просто запугали, а может быть, и… Всё может быть. Такие, как этот Дроздов, способны на многое.
КОНСТАНТИН. Откровенно говоря, я бы таких без всякого суда к стенке ставил. Их ведь даже за людей считать нельзя.
ЛАВРОВ. Пожалуй.
КОНСТАНТИН. И ведь ловко всё было обработано. Для жулика очень выгодно иметь своего человека в органах. Правда, это редко бывает, но всё-таки… И об опасности предупредит, и выкрутиться поможет в случае чего. Да мало ли что ещё!
ЛАВРОВ. К тому же, если бы Лесникова исполнила свою угрозу и выдала бы компанию Дроздова, Лебедянскому тоже пришлось бы не сладко. Скупка краденого, постоянные взятки… Лет десять как минимум.
КОНСТАНТИН. Вы думаете, Дроздов его выдал бы?
ЛАВРОВ (уверенно). Сразу же! Ты думаешь, он один сидеть станет? Как бы не так!
КОНСТАНТИН. Н-н-да-а!
ЛАВРОВ. Ну, что ж… В жизни бывает всякое… Не из одних радостей она состоит… Ещё не с такими сталкиваться придётся.
КОНСТАНТИН. Так ведь на то она и жизнь.
ЛАВРОВ. Да… Что верно – то верно.
 
Эпилог

Многолюдная, оживлённая улица города. Константин Кравченко не спеша шагает по ней. Мимо него проходят разные люди, проносятся автомобили, автобусы, трамваи. Константин пригладил рукой свои тёмные волосы и улыбнулся зрителям.

КОНСТАНТИН (задумчиво). Вот так закончилось моё первое дело… Самое первое в моей практике… А сколько их ещё впереди… Думаю, много будет и хорошего, и плохого. Сколько ещё предстоит сделать и испытать в этой порой нелёгкой, но счастливой и прекрасной человеческой жизни!


КОНЕЦ