Теория невероятностей - 10

Теория невероятностей -Атлантида, гл. 5, 6



  Глава 5. В ожидании праздника

 В моих временных апартаментах меня поджидала Кийя, чтобы "сопроводить меня в купальню". Кто б спорил, только  не я. Мне живительная вода Атлантиды будет очень  кстати, ведь праздник  начнется далеко за полночь.
Я искупалась с помощью Мэйи и Кийи, уже принимая их ненавязчивую помощь как должное. Вода Атлантиды вернула мне легкость и силы.  Закончив все сопровождающие купание процедуры: массаж, умащивание ароматическими маслами и мазями, расчесывание и сушка волос,  мы вернулись ко мне в комнату. Легкая туника, предложенная вместо банного халата, прекрасно  его заменяла.
 
  Кто-то очень расторопный   к нашему возвращению  опять обильно накрыл стол. И тут мне в голову стрельнула бредовая для Атлантиды мысль: пусть девушки  поужинают вместе со мной. Поскольку мысли не расходятся со словами, а слова с делами, я предложила Мэйе и Кийе разделить со мной ужин. Сначала они, опешив, отказывались. Но я, если мне что втемяшится в голову, упряма как сто ослов. И у девушек просто не осталось выбора. Зато как хорошо  мы посидели! Перемыли косточки всем принцам и жрецам. Хотя о жрецах девушки  говорили очень  осторожно, с оглядкой. Еще бы, ведь жрецы  все всегда про всех знают, все тайное и явное. Особенно Верховный Жрец. Мэйя оглянулась, будто собиралась  сквозь дверь увидеть , не подглядывает ли кто, не подслушивает разговоры девушек. А потом шепотом поведала:
- Знаешь, верховный жрец такой старый. А я думаю, он вообще бессмертный.
Еще девушки  рассказали мне историю страны, если можно назвать так миф об Атлантиде. Посейдон женился на обыкновенной земной девушке по имени  Клейто, у них родилось десять сыновей. Перечислить их имена не могу, я просто их не запомнила. (Но среди них были – точно –  имена братьев. Так наверное заведено на острове, могли б и нумеровать принцев, к примеру Амферей  тринадцатый) Посейдон разделил Атлантиду на десять частей и каждый из сыновей старательно приумножал славу и могущество своей части. Их дети в свою очередь продолжали дело отцов.

В конце концов они так вошли во вкус, что стали завоевывать и подчинять  другие страны . Сейчас аж восемьдесят правителей прибыли на остров засвидетельствовать свое почтение и вручить весомые дары.
Дань собирает великий Актаракс.( Вот хапуга, все ему мало! Ох, опять  я  лезу со своими комментариями, ладно хоть не вслух.)
  А один из подчиненных правителей, самый влиятельный и богатый царь  Кэнзабур сватает красавицу Игнару. Однако принцесса не соглашается на этот брак –  она любит ваятеля Астуриаса. Да только кто ее спросит, политика и любовь не совместимы.
 "Ну, и кто бы мне рассказал столько интересного? –  подумала я –  Краснеющий, как красна девица, Амферей? Дудки! Станет он выкладывать семейные тайны!"
Увидев, что я после ужина  и разговоров немного сникла, девушки  поблагодарили меня и деликатно  ушли, сказав, что в нужное время придут , чтобы помочь мне одеться к торжеству.

Глава6. Предрассветное шоу

 Ночь была на исходе, когда в дверь постучал верный Амферей. Я к тому моменту была одета, причесана, а потому  очень довольна своим отражением (говорю без ложной скромности –  что есть, то есть). Конечно, это благодаря стараниям Мэйи и Кийи, нарядному платью и бриллиантовым украшениям, которых я в таком количестве не только  не носила, но даже и не видела. Бедный мальчик опять –  в который  раз! –  прибалдело остолбенел.
Ну, что могла я поделать, чтобы вывести его из ступора? Додумалась,   подошла и поцеловала его в щеку. Он вспыхнул, как их знаменитый маяк,  порывисто обнял меня и начал осыпать поцелуями. Не скрою, это не было противно, скорее наоборот, но я была при полном параде да и он тоже, так что пришлось гасить пожар страсти , выскользнув из несвоевременных объятий. Надо отдать должное царскому отпрыску, он сумел быстро взять себя в руки и мы отправились на площадку, где должно было состояться торжественное действо. Там Амферей усадил меня на удобное  сиденье и ушел к семье.

В центре площадки стоял жертвенный алтарь, за ним трон верховного жреца, которого  на черных носилках, украшенных четырьмя золотыми солнцами с подобающим почтением  доставили четверо мускулистых (Арнольд Шварцнеггер отдыхает!) воинов в бронзовых доспехах. Жрец был старый, очень  старый, лицо напоминало мумию, его белая борода –  удивительно! –  была аккуратно подстрижена, а длинные белые волосы собраны в легкомысленный хвостик. Лучше б постриг, как и бороду, да только совета у меня никто не спросил по поводу имиджа великого Шануаку. Ну, и ладно, им нравится, а мне-то какое дело!

Между тем, жрец сел  на свой трон, остальные жрецы заняли  места, расположенные по обе стороны от его трона полумесяцем. Рядом с троном жреца стоял более высокий трон царя Атлантиды, украшенный большим золотым диском, вероятно , символизирующим Солнце и диском поменьше из голубого лазурита. Это Мать-земля, надо полагать. ( Стоп, а откуда они узнали, что Земля кажется голубой, если смотреть на нее  из космоса? Вопросик! ). За полукругом в четыре ряда  располагались  восемьдесят тронов царей стран, подчиненных Атлантиде.
Да-а, праздник, без всяких сомнений, был демонстрацией мощи, богатства и величия острова.

Взгляд Актаракса скользнул по моей персоне, и великий царь великой Атлантиды от изумления чуть ли не рот открыл . Неужели моя "небесная" красота так сразила его?  Но самое интересное началось потом: Актаракс, как деревенский ухажер, стал поднимать и опускать брови, подмигивать мне, вытягивать губы трубочкой. Ну, только что воздушные поцелуи не посылал –  слишком заметное движение, неположено-с по этикету и высокому положению. Царь Атлантиды оказался весьма импозантным мужчиной лет пятидесяти, немного полноватый, но это его не портило, наоборот придавало определенную весомость и представительность.

Но как ни  хорош был повелитель, мне его ухаживания совсем ни к чему. Кто знает, во что может вылиться страсть великодержавного кота, которому отказа ни в чем и никогда  не было. У меня и так забот полон рот, и одна из них – архиважная (как говаривал наш вождь) – домой надо бы вернуться, любой ценой!
Пока Актаракс легкомысленно заигрывал со мной, на горе   от священного холма показалось множество огней, которые по извилистой дороге медленно стекали на площадку. Казалось, что полз гигантский сверкающий змей. Ба! Факельное шествие! Не отсюда ли  бесноватый фюрер слямзил идею? Только как? Вряд ли ему повезло, как мне, и он смог "посетить" Атлантиду.
  Вскоре голова колонны оказалась  на площади, свет факелов освещал прибывающих. Впереди колонны шли девушки, в костюмах всевозможных фруктов и плодов, как новогодний карнавал из детства, ей богу. За ними  воины, одетые в сверкающие бронзовые доспехи, жрецы, в одеждах напоминающие парчовые, горожане, тоже весьма красочно и богато разодетые. Зрелище потрясающее! Хвост  процессии  еще двигался по горе. Надо же, сколько народу живет на острове!
Но вот  колонна полностью собралась на площади. Через несколько минут прозвучала торжественная мелодия ( интересно, на каких инструментах?) и все огни были одновременно погашены. Такое впечатление, что сверху кто-то внезапно накрыл этот человеческий муравейник плотным колпаком. Площадь вдруг как будто  опустела. Некоторое время стояла тишина.
  Через минут десять  в этой  жутковатой тишине раздался негромкий, голос, который речитативом с перерывами и длинными паузами говорил, нет, вещал об ужасах мрака, о неведомых опасностях, подстерегающих  все живое в темноте, о непреодолимом страхе смерти и о неизбывной тоске души, томящейся без солнечного света.
 
      «Ага, осенняя депрессуха! Это  мы проходили, знаем!» – не без ехидства
 прокомментировала я, стараясь не поддаться общему психозу . Жаль, никто не слышал мой комментарий. Или наоборот, хорошо, что не слышали.
   И вдруг тысячи труб огромного органа потрясли прибрежные скалы и сразу все смолкло. Этот переход к полной  и в чем-то зловещей тишине ужасно подействовал на толпу. Люди едва выдерживали пытку беззвучием. Даже мне  стало не по себе, а казалось, такими фокусами меня, нигилистку двадцать первого века, уже не пронять.

  Однако спектакль был режиссирован умелым режиссером.  И когда напряжение  достигло крайней точки – надо больше, да некуда –  раздался негромкий спокойный голос жреца, будто он не молился, а ласково уговаривал:
- «О, златокудрый и любящий детей своих Отец Солнце! Трижды священный и благословенный Великий Родитель!  Даруй своей супруге живородящей матери Земле  свой благостный ясный свет! Живительным теплом своим, как покрывалом, покрой ее, оплодотвори чрево благословенное, чтобы уродилась на ней трава зеленая и высокая, деревья раскидистые и густые, чтобы цвели несказанной красоты  цветы и созревали сочные, вкусные плоды. Подари радость бытия всем детям твоим, исторгни из душ их страх  мрака и смерти. Наполни мир  яркими, жизнеутверждающими красками, так благотворно действующими на умы,  сердца и души. Жена твоя Мать-земля истомилась по ласкам твоим. Яви же ей сияющий лик твой!»...
Восток заалел и фигура жреца уже ясно выделялась на фоне розового неба. Мне с моего места было видно, как жрец поглядывает на песочные часы, закрытые от толпы золотыми чашами с ритуальными напитками. «Мухлюет, дедушка, однако!» – подумала я и тут же устыдилась. Ну, что я лезу со своим уставом в чужой монастырь, из которого к тому же хочу дать деру?!

Жрец продолжал уговаривать солнце приступить к своим обязанностям . Голос его крепчал, он уже не просил, а приказывал и вдруг Шануаку  громко (откуда только сила взялась в тщедушном теле?) и повелительно крикнул:
-Явись! Явись! Явись!
Словно послушный его воле над горизонтом сверкнул  золотой луч, показался край солнца и оно выкатилось из-за океана, озарив светом "карнавальную" площадь, заиграв бликами на парчовых нарядах, бронзовых доспехах и драгоценных украшениях. Будто невидимый веселый художник в один миг размалевал окружающий мир  яркими красками.  Из ничего появились колонны по периметру площади, увитые алыми розами и виноградными лозами.

     Золотые поделки Астуриаса своим блеском пытались спорить с самим солнцем. И я бы не знала, кому присудить главный приз, если б мне пришлось быть судьей. Но меня никто не уполномочивал на судейство, и это правильно. Кто я такая? Ох, и с чего это я так ерничаю?!  Традиция такая на острове и не один год, поди. Надо бы с уважением отнестись, а я  умничаю, да еще втихаря, вслух-то смелости не хватает. Вот и молчала бы в тряпочку, не выпендривалась. Или это от страха,  что навсегда останусь на острове и придется каждый год принимать участие в таких праздниках, пока остров не сгинет?..
Перед  жертвенным алтарем девушки в костюмах исполнили грациозный танец в духе индийского кино. Привели небольшого белого  барашка, и жертвенный алтарь окропился кровью. Я отвернулась, не в силах видеть, как застыло солнце в мертвых глазах животного.

  Пока я мучилась  от жалости и от угрызений совести за свои выпендривания, многоголосый хор, собравшихся на площади  людей, вдохновенно  запел песню –  гимн жизнеутверждающему, светлому, радость несущему, трижды благословенному Отцу Солнцу и Матери Земли.
Народ на площади в экстазе воздевал руки к небу, благодаря светило за появление. Подумали б, а куда ему деваться, взошло бы как миленькое и без этого спектакля. Ох, опять  я  со своими комментариями. Прямо хлебом не корми, дай мнение высказать. Хорошо, что не вслух – хоть на это ума хватает.

      Ко мне подбежал воодушевленный Амферей :
- Маргарита, моя Маргарита! Ты видела?  Видела?! Это чудо!
- Конечно, Амферей, я потрясена! - покривила немного душой, но совсем чуть-чуть, я действительно потрясена   этим шоу, моим современникам надо учиться и учиться у  великого  жреца и не менее великого артиста Шануаку.
- Сегодня в полдень жрец примет тебя в своем дворце. Ты, пожалуйста, не снимай наряд и украшения. Шануаку   порадует твоя красота. И отец хотел бы лицезреть тебя, представляешь, он заметил тебя в такой многочисленной толпе и был поражен твоей красотой.
Вот в этом я не сомневалась, уж очень явные знаки подавал "ухажер".
-Как скажешь , дорогой! Я ведь не знаю ваших обычаев, и чтобы не попасть впросак буду послушно выполнять все, что скажешь. – Сказала я вслух, а про себя добавила: «В пределах разумного, конечно". И спросила:
- А если твой отец пожелает взять меня в свой гарем ? Мне девушки сказали об этом, когда помогали мне одеться, да и ты сам  подтвердил возможность такого варианта, ведь неспроста Актаракс приглашает меня во дворец.

- Нет, только не это! Хотя  если ты сама хочешь стать любимой женщиной отца, я препятствовать не буду, как бы больно мне не было. Лишь бы ты была счастлива .
- Успокойся, мой милый принц, как раз гарема я хотела бы избежать, эта честь не для меня, поверь!
  - Тогда  мы сначала пойдем к Шануаку , а не к отцу. Я   никому тебя  не отдам и буду бороться с кем угодно, даже с Актараксом, чего бы мне это не стоило!  Я больше жизни люблю тебя.
- Амферей , прошу тебя не надо. Такие слова просто так не говорят.
- Но я ведь не просто говорю, я сгораю в огне любви.
- Все, все, все! Не время и не место для таких разговоров. Проводи  меня в мою комнату.


http://www.proza.ru/2013/12/13/2006