Пушкин в защиту современности

Как-то раз на одной из пресс-конференций писателя Улюлюкина произошёл конфуз. Одна совсем молоденькая журналистка задала вопрос: "А как вы думаете, Пушкин одобрил бы ваши произведения, если потрудился бы прочесть хоть одну из ваших книг?"
- Да чёрт его знает! - ответил Улюлюкин, скрививши рожу так, как будто ему в рот нечищеный апельсин засунули. - Если бы я думал о Пушкине, то не написал бы ни одной строчки.
- То-то же! - довольно ответила журналисточка. - Чушь собачья, ваши опусы!
- Позвольте! - раздалось, вдруг, в конце пресс-зала, и к президиуму подошёл сорокалетний мужик с бакенбардами. Страсть как похож на Александра Сергеевича.  -  Я как раз прочёл:здорово выписаны герои, каков сюжет! Мне нравится всё, что вы тут пишите, дети мои! А ещё люблю до страсти Алегрову, украдкой слушаю Киркорова и Диму Белана. В наше-то время мы удовлетворялись бездарными переводами Байрона и Лафонтена, слушали чуждых духу нашему Моцарта, Листа и Поганини. А как же вам повезло - сколько разнообразия и вдохновения в музыке и стихах!
- Думаете, я идеален? Под дурное настроение столько "чернил" чернилами на бумаге, что многое я бы убрал без сожаления. Но время шлифует и, порой, возводит на пьедестал даже то, чему не место быть в культурном фонде нашей богатой русской души. Один и тот же человек может написать для своих современников замечательную повесть или роман, или поэму, а потом позволит себе несколько полениться. Ну, так что же? Хорошее начинает защищать и даёт возможность жить сомнительному, а потом само сомнительное превращается в хорошее и даже опережает то, что раньше его защищало, по своей популярности. Таков парадокс времени и изменения человеческого вкуса в нём.   
Журналисты в шоке стали переглядываться: "Настоящий или актёр на презентации?".
- Игорь Тимофеев, если я не ошибаюсь? - спросил одного из журналистов А.С. Пушкин. - Любили в детстве меня слушать, когда вам ваша бабушка, Варья Петровна, о золотой рыбке небылицы рассказывала? А вы, Дарья Симоновна, - обратился он к миловидной журналистке. - Разве вам не нравились мои стихи в исполнении вашей мамы, Раисы Михайловны? Та-ак... а Джордж Саймон, из Калифорнии... Вы почти наизусть выучили моё баловство - "Руслан и Людмила". Хотите понравиться русским женщинам? Вы, когда знакомитесь, им только это и читаете: "У Лукоморья дуб зелёный..."
- Вы кто?! Какого чёрта срываете презентацию моей книги? - крикнул Улюлюкин, поднявшись с кресла и дёрнув за лацкан модератора. - Что это за импривоз?
- Я сейчас разберусь, Евгений Трифонович! - забормотал Гриша-модератор и выскочил из президиума в зал.
- Александр Сергеевич, вернитесь в своё время, а то я вызову полицию! - прокричал прямо в ухо поэту модератор.
- Вызывайте, - равнодушно кинул ему, махнув рукой, Пушкин. - Полиция нас обоих отправит в психушку, как когда-то бедного Языкова.
После этого Пушкин ещё долго неспешно ходил вдоль рядов пресс-зала и рассказывал журналистам о том, как ему нравится всё, что он видит в 21 веке, и призвал всех не очень-то по этому поводу беспокоиться, а наоборот - наслаждаться разнообразием и понимать, что во все времена сомнительное было столь же необходимым, как и хорошее, как зло и добро - одно без другого никак существовать не может: выкинешь руду, не найдёшь золота!