Пирр и его победы

Пирр и его победы.
1. Вступление: Второй... сразу после Искандера,..

Представим себе такую вещь. Год этак 1946. Встречаются где-нибудь в Швейцарии в кафешке на берегу Женевского озера – скажем Жуков и Гудериан или там Рокоссовский и Манштейн. Заказывают кьянти, драппы, на зуб что-нибудь..  Тяпнули «Велисарии» по рюмашке помянули солдат своих, что костями поля Европы, как стол скатертью накрыли. Загрызли чем Беллона с Ареем послали – германский «небилунг» салями коробку достает – флягу с яблочным  шнапсом, «Сталинский гризли» сидор развязывает – балычок на стол, окорока тамбовского ломоть добрый – бутылку коньяка почти шустовского. Сидят. Пейзажем пасторальным любуются и беседу ведут.. а чём? .Да о своем.. о «девичьем», о «беллоньем» - кто лучший генерал минувшей войны – ну  и вообще кто? – ну кроме Бонапарта понятно…
Что фантастическая метафора? А ведь это всего лишь иллюстрация  в современных декорациях к сцене, которая произошла чуть меньше двухсот лет до рождения Христа в греческом городе Эфесе между двумя величайшими и самыми славными милитаристами тогдашней Ойкумены. В похожей обстановке – только на берегу Эгейского моря – а не Женевского озера – и за кратером Хиоского вина – а не рюмкой яблочного шнапса – встретились двое из самых знаменитых персонажей истории милитаризма. Генерал Римской республики Публий Конелелий Сципион Африканский и любимое дитя Марса и Беллоны генерал, сын генерала Ганнибал – именем которого матери Республики до сей поры пугали детей.
В Эфесе Ганнибал находился как военный советник при тогдашнем повелителе Азии императоре Антиохе Великом, из династии диадоха Искандера Зуль-Карнейна Селевка Никтатора – недавно освежившем фамильные владения в границах от Турции до Пакистана и вознамерившегося выяснить с молодой Римской республикой – кто на Балканах хозяин. У Антиоха Ганнибал оказался не по своей воле. Почти два года он управлял своим родным Карфагеном в качестве суффета. Несмотря на огромные репарации, которые пунийцы выплачивали римлянам Ганнибалу удалось добиться что ВВП африканской республики стал расти как на дрожжах. Торговля процветала и компенсировала затраты на репарации. Правильная аграрная политика – избавляли почти миллионов карфагенян и от угрозы любого вида дефицита продовольствия. Казна пополнялась. Генерал Ганнибал был во главе государства. Что это значить римляне прекрасно знали. Как только неистовый пуниец получит средства, что бы нанять армию – он это сделает. А под штандарты знаменитого Ганнибала станут все самые отъявленные головорезы Европы, Африки и Азии. С таким командующим без профита не останешься и голова на месте. И ждать эту армию в первую очередь следует в Италии…
Рим потребовал от Карфагена выдачи Ганнибала. Не имеющая армии республика не могла защитить своего суффета. Генерал бежал в Азию…
Сципион был в отставке. Он уже отслужил все положенные по закону сроки на посту консула и формально не мог стать командующий экспедиционный корпусом против Антиоха. Но впоследствии римляне его назначат советником к командующему – и слово советника станет законом для  командарма. А пока он возглавляет сенатскую дипломатическую миссию к повелителю Азии. В греческий город Эфес, где находится временная имперская резиденция, направляется посольство во главе со Сципионом Африканским. Антиоха в Эфесе оно не застает, но зато происходит встреча старых противников, Сципиона и Ганнибала.
В последний раз генералы встречались почти 20 лет назад. За 202 года до рождения сына Иеговы Иешуа.  В Африке. Под  Замой в побоище решившем судьбу Восточного Средиземноморья. Сципион оказался хорошим учеником.
В 218 году Ганнибал воплотил в реальность свой гениальный стратегический план военной компании. Покончить с врагом своей родины одним ударом. Он совершил фантастический по временам переход из Испании в Италию. С боями – через Альпы. Через 200 лет на подобное отважится Бонапарт во время второй Итальянской компании и старик Суворов бросивший со своими ветеранами вызов непроходимым перевалам.
В первом же побоище на реке По тогда Ганнибал разгромил римские легионы. Молодой офицер Сципион принял участие в этом битве – и едва спасся. В одном потоке с тысячам обращёнными в позорное  в бегство солдат Республики.
В 202 году Сципион де-факто скопировал стратегический замысел пунийца десантировавшись со своими легионами в Африку. В течении 16 лет не знавший поражения Ганнибал вынужден был «эвакуировать Италию» – что бы в последнем и решительном бое решить судьбу. И Рима и Африки…
Соотношение сил не таковое в как битве при Каннах. И итог был иным.
Сейчас в распоряжение Ганнибала было стадо в 80 боевых слонов. При Каннах у Ганнибала слонов  не было – но была нумидийская конница. Сейчас она была у Сципиона.  Сципион воспользовался распрей между вождями нумидийцев, разбил одного из них — Сифакса и поставил на его место его противника Массиниссу. Массинисса стал союзником Рима, таким образом, Сципион приобрел лучшую лёгкую кавалерию Средиземноморья. Нумидийцы были прирождёнными всадниками, а их кони повиновались не узде, а голосу хозяина и прикосновению древка копья. На шею лошади нумидийцы набрасывали лишь верёвку, за которую держались рукой. Они не имели никаких доспехов и были вооружены лишь дротиками и лёгкими щитами. В битве при Заме нумидийцы сражались и на стороне Рима. Подробности перипетий побоища другая тема.  Однако исход его решила атака в тыл нумидийской конницы непобедимым доселе ветеранам войны в Италии, которые были уже близки к тому что бы как обычно обратить легионы в бегство.
И вот рандеву двух прославленных генералов в греческом Эфесе… Тит Ливий и Аппиан передают содержание любопытного для нас разговора между двумя великими полководцами. Вот он, в пересказе Аппиана:
«Говорят, что во время этих бесед в гимнасии как-то разговорились между собой Сципион и Ганнибал об искусстве вождя в присутствии очень многих. Сципион спросил Ганнибала, кого он считает лучшим вождем. Ганнибал ответил: «Александра Македонского». Сципион отнесся спокойно к этому заявлению, означавшему, что Александр стоит выше его, и спросил, кого же он считает вторым после Александра? Ганнибал тогда сказал: "Пирра, царя Эпира". Очевидно, доблесть он полагал в дерзании, а более дерзновенно действовавших, чем эти цари, нельзя найти никого. Сципион, уже почувствовавший обиду, однако еще раз спросил его, кому же он отдает третье место? Конечно, он был вполне уверен, что получит это третье место. Но Ганнибал ответил: «Себе..».
Итак, наш дальнейший рассказ о Пирре царе Эпира – которого великий Ганнибал поставил вторым после Александра а себя самого третьим после него. 
2.Первый парень на Балканах

В 50 -60т годы воениздат выпускал такую серию карманных книжек. Военные приключения. Карманного формата. Одинакового оформления. В бабушкиной библиотеке было около ста разноцветных потрепанных томиков. Там было все, начиная начиная от «Приключений майора Пронина» Льва Овалова, и «Куклы госпожи Барк» - про приключения советских разведчиков в Иране в 43 (подозреваю, что эта книжка навеяла режиссерам Наумову и Алову сценарий их советского болкбастера «Тегеран 43») – до «В окопах Сталинграда» Виктора Некрасова. Если бы в античности издавалось нечто подобное – персонаж Пирра кочевал бы из томика в томик. Военные приключения – это как раз про него. Но, перед тем как перейти к приключениям, остановимся на личности нашего героя. Его характере.
Пирр был троюродным братом и двоюродным племянником Александра Македонского (отец Пирра, Эакид — двоюродный брат и племянник Олимпиады, матери Александра). Многие современники Пирра считали, что сам Александр Великий возродился в его лице.
Пирр родился через 5 лет после смерти Александра наследным принцем Эпира – государства на севере современных Греции и юге Албании. Свой род он вел от легендарного Ахилесса – точнее его сына Неополетама – Неополетем – самое распространённое имя среди молоссов – так звали себя эприоты- на теть эллины, на треть македонцы, на треть иллирийцы. Мать Великого Искандера Олимпиада была эпирсской принцессой.
Пирр отличался от Александра и его генералов. Великий македонец, говорят, знал наизусть Илиаду. Его генералы могли цитировать Еврипида  часами. Знали  толк в трудах Аристотеля. Пирр (Рыжий) был прост как махайра. Кривой македонский меч. Он был вояка до мозга костей.
Судя по всему, Пирр занимался одним военным делом и только в него углублялся, считая, что лишь это пристало знать царю, и совершенно не ценя всякую иную образованность.
 Плутарх: Говорят, что как-то на пиру ему задали вопрос: какой флейтист кажется ему лучше, Пифон или Кафисий? Он же отвечал: «Полководец Полисперхонт, ибо царю пристойно знать и рассуждать только о ратном искусстве».
Это все одно что если бы у Владимира Владимировича спросили кто ему больше нравиться Ростропович или Бешмет – гарант бы отшутился в своем духе типа – Генерал Лебедь.
Пирр был не злым (с поправкой на время) и трезвомыслящим человеком.
Плутарх: «. Однажды кто-то ругал и позорил Пирра, и все считали, что нужно отправить виновного в изгнание, но Пирр сказал: «Пусть лучше остается на месте и бранит нас перед немногими людьми, чем, странствуя, позорит перед всем светом». Как-то раз уличили юношей, поносивших его во время попойки, и Пирр спросил, правда ли, что они вели такие разговоры. Один из них ответил: «Все правда, царь. Мы бы еще больше наговорили, если бы у нас было побольше вина». Пирр рассмеялся и всех отпустил».
О его милитаристских способностях – если перевести не валюту ВОВ, - можно сказать так. Он был идеальным комдивом – но Верховный в виде Проведения все время ставил его на командование фронтом.
Лицо у Пирра было царственное, но выражение его было скорее пугающее, нежели величавое. Зубы у него не отделялись друг от друга; вся верхняя челюсть состояла из одной сплошной кости, и промежутки между зубами были намечены  тоненькими бороздками.
Как всякий нормальный царь того времени, он имел грамотного и образованного consigliore – советы которого ценил не прислушивался к ним.
Плутарх: Киней, фессалиец, человек, по общему мнению, очень разумный, ученик Демосфена (не абы кого!) и, кажется, единственный среди ораторов того времени, чья речь силой и страстностью заставляла слушателей вспоминать его учителя. Пирр, которому он служил, посылал его в разные города, и Киней на деле подтвердил изречение Эврипида: Словом можно сделать все,
Чего с оружьем в битвах добиваются.
Пирр говорил, что Киней своими речами взял больше городов, чем он сам с мечом в руках, и всегда оказывал ему  человеку высокое уважение и пользовался его услугами.
перед тем как перейти к военным приключениям царя  Эпира приведу ещё одну цитату из Плутарха – наиболее точно характеризующую суть устремлений «нашего рыжего» (;;;;;; — «рыжий», «огненный»).
Видя, что Пирр готов выступить в поход на Италию, Киней обратился к нему: «Говорят, что римляне народ доблестный, и к тому же им подвластно много воинственных племен. Если бог пошлет нам победу над ними, что даст она нам»?
Пирр отвечал: «Ты, Киней, спрашиваешь о вещах, которые сами собой понятны. Если мы победим римлян, то ни один варварский или греческий город в Италии не сможет нам сопротивляться, и мы быстро овладеем всей страной; а уж кому, как не тебе, знать, сколь она обширна, богата и сильна!»
Выждав немного, Киней продолжал: «А что мы будем делать, царь, когда завладеем Италией?»
Пирр отвечал: «Совсем рядом лежит Сицилия, цветущий и многолюдный остров, она простирает к нам руки, и взять ее ничего не стоит: ведь теперь, после смерти Агафокла, там все охвачено восстанием и в городах безначалие и буйство вожаков толпы».
— Значит, взяв Сицилию, мы закончим поход? - продолжал Киней.
Пирр: «Если бог пошлет нам успех и победу, это будет только приступом к великим делам. Как же нам не пойти на Африку, на Карфаген, если до них оттуда рукой подать?
«Так, — отвечал Киней. — Ясно, что с такими силами можно будет и вернуть Македонию, и упрочить власть над Грецией. Но когда все это сбудется, что мы тогда станем делать?»
И Пирр сказал с улыбкой: «Будет у нас, почтеннейший, полный досуг, ежедневные пиры и приятные беседы».
Тут Киней прервал его, спросив: «Что же мешает нам теперь, если захотим, пировать и на досуге беседовать друг с другом? Ведь у нас и так есть уже то, чего мы стремимся достичь ценой многих лишений, опасностей и обильного кровопролития и ради чего нам придется самим испытать и причинить другим множество бедствий».
Тщеславие. Выжигающая жажда славы и приключений – вот основной мотив всех мероприятий Пирра. В этом он был полным эпигоном Искандера. (Вспомним слова Александра о Филиппе – Если отец завоюет все царства –то мне не останется ристалищ для великих дел). И ради этих амбиций Пирр был готов рисковать своим престолом, своим царством, своей жизнью и жизнью своих доблестных солдат. Но солдаты были готовы идти за своим генералом хоть в Африку- хоть в Италию. Они любили своего генерала, который всегда был в прямом смысле впереди – на боевом коне. К тому же молссы знали труд пастуха или пахаря сытую старость не обеспечит. А с таким генералом как их Орел (так без тени иронии молоссы звали своего предводителя) шансы умереть молодым и дожить до старости в славе и довольстве были не что равны – а относительно реальны.
3 Серебро - оно же железо...

281 первый год до рождества Иешуа сына бога Иеговы и еврейки Марии. Впрочем в большинстве царств того времени от Инда до Дуная и Нила это был 76 год. В эллинистическом времени отсчет новой эры вели с года рождения Александра – сына бога Юпитера и эпирской принцессы Олимпиады. Правда, злые (давно укороченные) языки в свое время говорили что место Юпитера на ложе страсти занимал король Македонии Филипп 2. В этот же год честолюбец Герострат поджог чудо света - храм Артемиды в Эфесе -  но об этом событии согласно указу жреческого синода поминать было запрещено – а имя Герострата было вычеркнута из всех хроник.
Лишь упрямые спартанцы по прежнему вели  отсчет своих лет с даты первой Олимпиады. Этаже цифра -  472 год  - стояла на календаре не менее упрямых римлян. Правда, отсчет своей эры они вели со времен основания царем Ромулом новой столицы. Города, которому предстоит стать вечным. И основание, которого (чисто случайно) совпало с первыми олимпийскими играми в истории цивилизации Запада.
Нашему герою уже 37. Он твердо утвердился на престоле своего маленького царства. Правда его ягодицы уже успели ощутить всю прелесть жесткости Македонского трона – тогда Македония была чем-то ттипа сегодняшней Англии или  Франции. Великая держава – но не Америка короче.
У Пирра имелась возможность полностью отдаться во власть «почтеннейшего, полного досуга, ежедневных пиров и приятных бесед».
Но тут из-за моря, из Италии пришло предложение от которого он не нашел в себе силы отказаться.
Перед тем как непосредственно перейти к извивам биографии нашего героя и его «военным причлючениям» заметив вот чего. По сути Великий Ганнибал прав отдавая королю моллосов генеральской серебро в кастинге лучшим милитаристов тогдашней Ойкумены. По сути Пирру противостояли противники более серьезные чем его знаменитому родственнику.
Александр одолевал кого? Диких фракийцев – орды храбрых но неорганизованных арийцев, бесстрашных, но кое-как вооруженых моджахедов Спитамена, самое яростное сопротивление Искандеру оказали индийцы. Но закаленная в боях и походов македонская армия на реке Джелум в Пакистане разгромила доблестную – но архаичную армию раджи Пора. Спору нет Александр брал штурмом сильнейшие цитадели Ойкумены – Фивы, Милет, Тир, Газа, Киресхата – города вдоль Инда и Ока.. Но ку примеру поход на Карфаген судя по всему в его планах отсутствовал.
Пирр же сражался и с македонскими фалангами и с римскими легионами, и с по прежнему грозными и Спартанцами, и с карфагенской армией – в которую торговая республика имела возможнасть нанять самых заклеенных головорезов со всех уголков Ойкумены. Пирр удачно использовал боевых слонов – что не получилось даже у великого Ганибала. Со фанатизмом средневекового алхимика король Эпира былся превратить Ганнибалово серебро в золото – купажируя булькающий электр расплавленным железом, предварительно омытом в крови солдат как своих, так и армий противников. Но создать хотя бы железный трон для своей империи у него не вышло.  Но начнем, как говорили соотечественники Спепиона Ab inito. С начала.
В свое время весёлым Филипп 2 сказал своему наследнику. «Македония для тебя слишком маленькое царство ищи себе престол по амбициям». Трон Эпира никогда не был пределом мечтания Пирра. До простой как глоток неразбавленного вина мысли великого македоца повелитель молоссов дошел без подсказки.
Пирр царь из рода Пирридов, правивший в 307—302, 295—272 гг. до Р.Х. Сын Эакида. Род. а 319 г. до Р.Х.
Пирр принадлежал к младшей ветви Пирридов. Матерью его была Фтия, дочь фессалийца Менона, который стяжал себе славу во время Ламийской войны. Во все время своего правления Эакид поддерживал Олимпиаду и враждовал с Кассандром. Когда в 313 г. до Р.Х. восставшие молоссы изгнали Эакида и возвели на престол его брата Алкета II, а приверженцев Эакида захватили и убили,
Спустя некоторое время враги потребовали отдать им мальчика, а Кассандр даже предлагал за него 20 талантов, но царь не выдал Пирра.
Оставшись после смерти отца шестилетним мальчиком, Пирр воспитывался в семье царя иллирийцев Главкия. Это Югославия. С помощью диадоха Деметрия Пелиоркета, который в 307 г. до н. э. помог эпиротам освободиться от ненавистного им царя Аллеты, Пирр смог вернуть себе отцовский престол.
Когда Пирру исполнилось 12 лет, Главкий с войском явился в Эпир и вернул своему воспитаннику престол. Это случилось в 307 г. до Р.Х., когда эпироты убили Алкета II.
В 302 г. до н. э., в Эпире произошел военный перевороти посадили на эпирский престол Неоптолепа. Пирр удалился к Деметрию в Малую Азию и вмешался в борьбу диадохов. Боевое кресение будущий враг Рима получил в знаменитой битве при Ипсе в качесве генерала дидоха. Димерия, сражаясь в рядах воинства генерала Искандера Диметрия Одноглазого. В этом побоище ффаланги шли на фаланги. Слоны на слонов – тяжелая кавеллерия против тяжелой кавалерии. Это была последние сражение за целостность державы Искандера. Антигон погиб его воинство потерпело полоражение. Уцелевшие в двадцатилетнем  живорезном дележе империи диодахи официально провозгласили себя независимыми королями и основали свои династии.  После Ипса Пирр оказался в Египте в качестве почетного заложника при дворе первого фараона 33 династии Птоломея 1 Сотера. Он же генерал Искандера Птолеймос Лаг (Заяц). В юности пасший баранов в Македоских горах.   Пирр женился на падчерице Птолемея Антигоне. С помощью Птолемея Пирр в 296 г. до н. э. вторично вернул себе престол, присоединив к своим владениям остров Керкиру, Стимфею, Акарнанию, Амфилохию и Амбракию и заключив одновременно союз с Этолией.
Вскоре Пирр поссорился с Деметрием и в 289 г. до н. э., разгромив македонян в Этолии, вторгся в Македонию. Два года спустя ему удалось сесть на македонский престол, но уже после семимесячного правления Пирр вынужден был уступить власть Лисимаху и удалиться в Эпир. Теперь ему пришлось на протяжении нескольких лет отстаивать собственное царство в войне с Македонией. Окончательно потеряв надежду на приобретение Македонии, Пирр обратил свои устремления на запад.
Тем временем за морем началась война. Римляне напали на тарентинцев. У тех не было сил вести войну, но бесчестная дерзость вожаков народа не давала им сложить оружие, и тогда они задумали призвать и сделать военачальником в войне против римлян Пирра, отличного полководца и в то время самого праздного из царей. Правда, старейшие и наиболее благоразумные граждане были против такого замысла.
Все кончилось в итоге вот чем. Итак, мнение сторонников войны возобладало, и в Эпир отправили послов, чтобы отвезти Пирру дары от имени не только тарентинцев, но и прочих италиков с предложением титула главнокомандующего в воне с Римом. Эти предложение воспламенили не только Пирра, но и эпиротов, внушив нетерпеливое желание выступить в поход.
4. Слоны - это страшная сила...

После смерти повелителя полумира императора Искандера (324 год до Иисуса) – его преемники – диадохи, в живорезных разборках 20 лет делили его наследство. Великую империю между Индом и Дунаем. Однако пока продолжался этот исторический торг генералов, щедро приправленный кровью зарезанных и подножия имперского трона претендентов (Так диадох Кассандр сжил со света императрицу-вдову Ронханшек, императрицу-мать Олимпиаду и цесаревича – Александра 4, сына Искандера) великая империя начала расползаться, как котята из опрокинутого лотка.
Как пишет римский Юстин: Индия после смерти Александра как бы сбросила ярмо рабства со своей шеи, причем были убиты поставленные царем наместники. Восстанием руководил Чандрагупта, который после победы провозгласил себя царем.
Раджа Пор в свое  время мужественно бросивший вызов Самому Искандеру – а когда был разбит в битве на реке Джелум присягул на верность престолу Искандера. Он остался верен присяге и погиб с войне Чандрагуптой, основателем великой династии Муарьев, объединивший под своей властью весь индостанский субконтинент.
В 317 до н. э. последний сатрап Эвдем вынужден был уйти из Индии, македонские гарнизоны очистиели цитадели крепостей на Инде и в Пенджабе.
Генерал Селевк, который уже не опасался появляться на людях в импеской диаде решил восстановить статус скво. Около 305 г. до Р.Х. Селевк двинулся к границам Индии. Препетии этого похода не тема данного поста – нам  интересен его итолг. Один из итогов.
Дидохи Александра – представляли из себя такую же примерно такую же ценность как как и маршалы наполеона без императора. Способные – не более. Это в блеске гения Селевк показывал  чудеса храбрости и навыки милитаристской тактике в побоище на берег Джелума. Будь на месте Селевка Александр с большой долей вероятности можно предсказать что итог войны завершилась на Ганге под стенами Паталипутры. Селевк похоже даже до Инда не дошел.
Селевк I и Чандра-гупта заключили мирный договор. Селевк I уступил Чандрагупте четыре области - Арейю, Арахосию, Восточную Гедросию - в обмен на 500 боевых слонов. Договор был скреплен династическим браком: дочь Селевка I стала женой Чандрагупты.
Селевк послал ко двору Чандрагупты своего посла Мегасфена, который написал о своем пребывании в столице Чандрагупты сочинение в четырёх книгах — «Индику». Нам интересны слоны обменянные диадохом на Пакистан (Пароламис, Арахосия и Гедросия почти полностью вписываются в границы будущего Западного Пакистана).
Очевидно, в столкновении с войсками  Сандрокота македонский генерал увидел огромную перспективу использования этого вида войска – пожертвовав территориями на Востоке с их помощью решил завоевать Запад. Слоны были индийские. Они были выдрессированы и обучены. В Вавилон они прибыли своим ходом вместе вожаками. Селевка погиб на старости лет при попытке подчинить Македонию.
А слоны расползлись по Европе как тараканы.
10 слонов были в гарнизоне Амфиопля – когда Кассандр осаждал в нем Олимпиаду. Слоны были  съедены осажденными вместе с конями.
Итак возвращаемся в 281 год. В 282 г. до Р.Х. римляне напали на тарентийцев. У тех, не было ни возможности и желания воевать за свободы – но были средства.  и тогда они задумали призвать и сделать военачальником в войне против римлян Пирра, отличного полководца и в то время самого праздного из царей. Пирр воспрянул духом, предвидя возможность великих завоеваний в Западном Средиземноморье. Разгромив Рим, он хотел овладеть всей Италией и Сицилией, и оттуда напасть на Карфаген. Как только из Тарента прибыли грузовые суда, Пирр в 280 г. до Р.Х. погрузил на них 20 слонов, 3000 всадников, 20 000 пехотинцев, 2000 лучников и 500 пращников.
Можно смело сказать -  это были или слоны Селевка или их потомки. Они были прекрасно обучены и скорее всего, имели боевой опыт.
Слоны это страшная сила.
Это понимал Любитель элефантерии покойный Антигон, это понимал и Пирр. Более того он любил и умел применять  слонов – как какой-нибудь Гудериан танковые клинья. А танками по сути слоны и являлись.
Павсаний, Описание Эллады, Аттика, 12.4 рассказывает о слонах Пирра: «Первым из жителей Европы стал пользоваться слонами Александр, победив Пора и войско индийцев. После смерти Александра ими стали пользоваться и другие цари; наибольшее число их имел Антигон; эти животные попали в плен к Пирру после битвы его с Деметрием. Когда они появились, ужас охватил римлян: они сочли, что это что-то иное, а не животные»”
Вспомним фильма «Адъютант Его Превосходительства» снятый по книге писателя Н. Богарина. Там глубоко законспирированный в деникинском штабе чекисткий шпион-фанатик  капитан Кольцов решает пожертвовать жизнью что бы сорвать поступление на фронт поставленных по ленд-лизу ВСЮГ лордом Черчиллем английские танки. Черт его знает чем бы кончилось наступления белых на Москву в осенью 1919 если бы впереди офицерских полков дроздовцев и марковцев двигалось несколько десятков стальных чудовищ…  Если бы штабс-капитан Кольцов работал римским шпионом в ставке Пирра – то он сделал бы всё – что бы слоны не попали в Италию. Конечно флот под откос не пустишь как литерный ж/д состав – но тем не менее… впрочем можно было принести жертвы Посейдону и уповать на милость богов.И боги чуть было не избавили Рим от одной из самых серьезных опасностей за всю историю вечного города.
После того как все было готово, он отчалил, но когда корабли вышли на середину Ионийского моря, их понес необычный для этого времени года бурный ветер. Благодаря храбрости и расторопности гребцов и кормчих кораблю Пирра удалось приблизиться к берегу. Опасаясь, что корабль будет разбит, Пирр бросился в море, а приближенные и телохранители немедленно кинулись его спасать. Однако в темноте среди огромных волн трудно было оказать ему помощь, и только на рассвете, когда ветер стих, Пирр выбрался на сушу, изможденный телом, но бодрый духом.
Когда пришло известие, что римский консул Левин с большими силами опустошил Луканию и наступает на Тарент, Пирр счет недостойным в бездействии смотреть, как приближается враг, и выступил с войском, не дождавшись прихода союзных отрядов. Предварительно он послал к римлянам вестника, предложив им без войны получить от италиотов законное удовлетворение, а его, Пирра, сделать при этом судьей и посредником. Когда же Левин ответил, что римлянам его посредничество не нужно, а война с ним не страшна, Пирр выступил в поход и расположился лагерем на равнине между Пандосией и Гераклеей.
Узнав, что римляне остановились неподалеку, за рекой Сирисом, Пирр верхом отправился к реке на разведку; осмотрев охрану, расположение и все устройство римского лагеря, увидев царивший повсюду порядок, он с удивлением сказал своему приближенному Мегаклу, стоявшему рядом: «Порядок в войсках у этих варваров совсем не варварский. А каковы они в деле — посмотрим».
5.. Мир! Пирр! Рим?!

Армию Пирра и римлян разделяла река Сирис.
Пирр счел недостойным в бездействии смотреть, как приближается враг, и выступил с войском, не дождавшись прихода союзных отрядов. Свой лагерь он устроил на равнине между Пандосией и Гераклеей. Узнав, что римляне остановились неподалеку за рекой Сирисом, Пирр верхом отправился к реке на разведку, осмотрел охрану, расположение и все устройство римского лагер
И, уже опасаясь за дальнейшее, Пирр решил дождаться союзников. А если римляне попытаются перейти реку раньше, поставил стражу, чтобы помешать переправе. Но консул Левин, зная тактический расклад, решил сыграть на опережение – разбить агрессоров до п подхода их союзников, луканцев. Легионы начали стремительно и организованную переправу. Пир увидел «этих варваров в деле» и был неприятно удивлен. Он осознал – перед ним противник – с которых македонским воякам не ещё не приходилось сталкиваться. Свободные римские квириты – являли из себя микст доблестных моджахедов Спитамена, спартанских гоплитов и самих македонцев – разбавленный до селе не виданной гражданской гордыней. Им противостояли банды самых матерых головорезов Ойкумены – которые не ждали от врагов пощады, не сдавались в плен – так выкупать их было бы некому – а смерть в рассрочку в рудниках или за веслом галеры предпочитали смерти на поле боя. Не сомнения  армии Пирра собрался цвет тогдашних кондотьеров.  Генерал Левин велел начать переправу, причем пехота переходила реку там, где был брод, а конница – в разных местах, так что греки, боясь окружения, отступили.
А Пирр приказал своим генералам построить фалангу  и держать ее в боевой готовности, а сам во главе трех тысяч фессалийских всадников напал на строящихся после переправы римлян.
Во время битвы красота его оружия и блеск роскошного убора делали его заметным отовсюду, и он делом доказывал, что его слава вполне соответствует его доблести, ибо, сражаясь с оружием в руках и храбро отражая натиск врагов, он не терял хладнокровия и командовал войском так, словно следил за битвой издалека, поспевая на помощь всем, кого одолевал противник.
Пирр опоздал. Левин успел выстроить свои легионы. Более двадцати тысяч свободных квиритов приготовились сразиться за родину и свободу.  Приблизившись, царь увидел над рекой множество щитов и конницу, двигавшуюся строем, и первым бросился вперед, пришпорив коня.
…видя, что его конница отступает, он послал за пехотой и выстроил ее в фалангу…и сам повел войско на римлян.
Легионы выдержали то, что до них не могла выдержать ни одна армия Окумены. Фронтальный удар знаменитой македонской фаланги. Они не побежали.  Фаланга против легиона. Пиллумы против сарисс. Гладии против махайр. Доблесть квиритов против профессионализма кондотьеров. Левин против Пирра. Пирр против Рима.
И завязался бой, исход которого долгое время не мог определиться: говорят, что семь раз противники поочередно то обращались в бегство, то пускались в погоню за бегущими.
В побоище гибли самые храбрые воины с обоих сторон. Пирр сам несколько раз чуть не расцеловался в засос с безносой в беззубый рот.
Вот как Плутарх описывает эпизод побоища при Гераклее,: «Видишь, царь, — сказал Леоннат, (генерал Пираа) — того варвара на вороном коне с белыми бабками? Кажется, он замышляет грозное и страшное дело. Он полон злобы и дерзости, он не спускает с тебя глаз и повсюду преследует тебя, ни на кого больше не обращая внимания. Остерегайся его!» А Пирр ответил: «От судьбы, Леоннат, не уйдешь. А безнаказанно сойтись со мной врукопашную ни ему, ни иному кому из италийцев не удастся!» Пока они так разговаривали, италиец, занеся копье и дав шпоры коню, напал на Пирра. Он поразил копьем царского скакуна, и одновременно Леоннат, метнув копье, поразил его коня. Кони упали, Пирра унесли окружавшие его приближенные, а италийца, продолжавшего сопротивляться, убили. Он был френтан родом, командовал конным отрядом и звали его Оплак.
В  самый апогей розыгрыша этой партии в кровавый покер Пирр грамотно сошел со своего джокера любовно сбереженного до поры в руке. Боевые слоны, издавая воинственный рев, ринулись в атаку. И до селе несокрушимые легионы дрогнули. Слоны Пирра имели, скорее всего, боевой опыт – не боялись попаданий копий и звона оружие. Мечи и копья были бессильны перед ними. А манипулы римской пехоты слоны просто вытаптывали.
Римские кони не выносили вида этих чудовищ и мчались вместе с всадниками вспять, не успевая приблизиться к врагам, а Пирр, напав во главе фессалийских кавалеристов на пришедших в замешательство противников, обратил их в бегство и многих перебил. Иероним сообщает, что в этой битве римляне потеряли семь тысяч, а Пирр — меньше четырех тысяч. Он взял римский лагерь и привлек этой победой на свою сторону многие союзные с Римом города, опустошил обширную область. После битвы к Пирру пришло множество луканов и самнитов.  Он смог сформировать большое войско продвинулся вперед настолько, что от Рима его отделяли лишь 300 стадиев.. .
Через 70 лет появиться силлогизм. Застекляющий сердца римлян покрываться инеем. «Ганнибал у ворот!». Но пунинец был де-факто лишь эпигоном царя Эпира.
 Однако римляне не делали никаких попыток к заключению мира и продолжали готовиться к новым сражениям.  Её сделал Пирр. Скорее в Риме появился его полпред Киней.
Римляне не лишили Левина власти, хотя, как говорят, Гай Фабриций, считавший, что поражение потерпел полководец, а не войско, заявил: «Не эпироты победили римлян, а Пирр — Левина». Пополнив свои легионы и набрав новые, римляне продолжали говорить о войне так, что Пирр был поражен их бесстрашием и надменностью. Полагая, что разгромить римлян окончательно и взять их город дело нелегкое, а при его военных силах и вовсе невозможное, он решил отправить в Рим посольство и разведать, не расположены ли там пойти на соглашение: ведь он лишь приумножил бы свою славу, прекратив войну и заключив союз после победы. Киней, отправленный послом, встретился с самыми знатными римлянами, а их женам и сыновьям поднес от имени царя подарки. Этих подарков никто не принял, но все отвечали, что если их государство заключит с царем союз, то и они с радостью предложат ему свою дружбу. Когда же Кинея привели в сенат и он в пространной и дружелюбной речи сказал, что царь без выкупа отпускает всех взятых в бою пленных и обещает римлянам помощь в завоевании Италии, ничего не требуя взамен, кроме дружеского союза с ним и неприкосновенности Тарента, никто не высказал ни радости, ни готовности принять это предложение, хотя многие открыто склонялись к заключению мира, считая себя побежденными в решительном сражении и ожидая новых неудач после того, как италийцы присоединятся к Пирру и силы его возрастут.
Речь в сенате ученика Демосфена была весьма убедительной.
Мир?
6. .. и вновь продолжатся бой...

Представим себе такую ситуацию. В сенате или госдуме поставлен на голосование вопрос о ратификации договора с иностранной державой. Договор логичный, справедливый, выгодный, но,.. как бы это сказать по мягче немного задевает «национальную гордость великороссов».
На откормленных лицах политической элиты нации блуждают сосредоточенные выражения ответственности, перспектива стать владельцами недвижимости в Майами и Лазурном берегу, явно перевешивает все остальные абстрактные доводы, и тут.. .
Подъезжает к условному зданию в охотном ряду потрёпанная ГАЗ-24, из неё референты выводят под руки ещё бодрого, ещё брежневского члена политбюро, которого по приколу назначил сенатором экстравагантный московский мэр.
Старикана выводят на трибуну и из уважения к большевисткому маразму дают слово. А он крепнущим с каждым словом голосом призывает племенных политических скунсов отказаться от подписания позорного договора, пожертвовать перспективами приобретения недвижимости на Лазурном берегу, мотивирую тем что мы, мол,  русские, у нас, мол, своя особенная гордость, мы Гитлера бивали, мы в космосе первые были, Могучая Америка перед нами трепетала, а так же в области   планеты всей – и всё такое. Сюр?
Однако нечто похожее произошло за 280 лет до Христа в римском сенате.
После речи в сенате полпреда Пирра Кинея озвучившего весьма заманчивые мирные предложения «многие (сенаторы) открыто склонялись к заключению мира, считая себя побежденными в решительном сражении и ожидая новых неудач после того, как италийцы присоединятся к Пирру и силы его возрастут».
И тут к зданию сената рабы поднесли носилки. Из них под руки вывели слепого дедугана. Это оказался древний сенатор  Аппий Клавдий Цек, который в силу возраста и слепоты давно игнорировал сенатские сессии. Он потребовал слово и получил его.
«До сих пор, римляне, я никак не мог примириться с потерею зрения, но теперь, слыша ваши совещания и решения, которые обращают в ничто славу римлян, я жалею, что только слеп, а не глух. Где же те слова, которые вы всем и повсюду твердите и повторяете, слова о том, что если бы пришел в Италию великий Александр и встретился бы с нами, когда мы были юны, или с нашими отцами, которые были тогда в расцвете сил, то не прославляли бы теперь его непобедимость, но своим бегством или гибелью он возвысил бы славу римлян? Вы доказали, что все это было болтовней, пустым бахвальством! Вы боитесь молоссов и хаонов, которые всегда были добычей македонян, вы трепещете перед Пирром, который всегда, как слуга, следовал за каким-нибудь из телохранителей Александра, а теперь бродит по Италии не с тем, чтобы помочь здешним грекам, а чтобы убежать от своих тамошних врагов. И он обещает доставить нам первенство среди италийцев с тем войском, что не могло удержать для него самого и малую часть Македонии! Не думайте, что, вступив с ним в дружбу, вы от него избавитесь, нет, вы только откроете дорогу тем, кто будет презирать нас в уверенности, что любому нетрудно нас покорить, раз уж Пирр ушел, не поплатившись за свою дерзость, и даже унес награду, сделав римлян посмешищем для тарентинцев и самнитов».
Эта речь Аппия внушила сенаторам решимость продолжать войну, и они отослали Кинея, передав с ним такой ответ: пусть Пирр уходит из Италии и тогда, если хочет, ведет переговоры о дружбе, а пока он остается с войсками в Италии, римляне будут воевать с ним, доколе хватит сил, даже если он обратит в бегство еще тысячу Левинов.
Киней в своем отчете Пирру сообщил следующее: что сенат показался ему собранием царей, (в смысле гордости и благородства), а если говорить о народе, то он, Киней, боится, как бы не пришлось сражаться с неким подобием Лернейской гидры: ведь у консула насчитывается уже вдвое больше войск, чем было раньше, а в Риме остается еще во много раз больше людей, способных носить оружие.
Впрочем римляне проявляли доблесть и благородство не только на поле брани.
После этого к Пирру отправилось из Рима посольство вести переговоры о пленных, и среди послов был Гай Фабриций, человек крайне бедный, но доблестный и воинственный, чье слово, как утверждал Киней, было для римлян решающим. Непосредственный Пирр решил подкупить римлянина - а если не получиться запугать. После того как Фабриций отвергнул взятку ему неожиданно показали боевого слона.
 Так и было сделано: по знаку царя занавес отдернули, слон неожиданно протянул хобот над головой Фабриция и оглушительно затрубил. Но тот спокойно улыбнулся и сказал Пирру: «Право, сегодня вид этого чудовища смутил меня не больше, чем вчера — золото».
История повторяется не только в виде фарса – но и в виде трагедии. Пирр считал себя моральным эпигоном своего знаменитого родственника. И судьба чуть было не сыграла с ним злую шутку.
Всем известен случай произошедший между Искандером и его врачом Филиппом. Искандер получил донос – что лекарь хочет его отравить. Дал донос Филлипу а сам наблюдая как он его читает пил микс им составленный. Врача оклеветали.
Спустя некоторое время, когда командование перешло к Фабрицию, к нему в лагерь явился человек и принес письмо, написанное царским врачом: тот предложил извести Пирра ядом и тем самым без всякой опасности для римлян избавить их от войны, если они пообещают вознаградить его. Но Фабриций, возмущенный его вероломством, убедил своего товарища по должности отправить Пирру письмо, заключавшее совет остерегаться козней врача. Пирр не стал экспериментировать подобно Александру и казнил продажного эскулапа.
В качестве жеста доброй воли Пирр  под честное слово Фабриция отпустил в увольнение пленных, с условием, что их отошлют обратно после того, как они повидаются с близкими и справят дома Сатурналии, если до этого времени сенат не примет решения о мире. И в самом деле, пленные были отосланы назад к Пирру, причем сенат постановил карать смертной казнью тех, кто не возвратится.
 279 г. до н.э.
Пирр, встретился с римлянами близ города Аскула.
И вновь легионы выдержали страшный удар фронтальный удар македонской фаланги. Они храбро дрались мечами против сарисс (длинных пик). Но оказались бессильны против личной доблести Пирра и атаки его боевых слонов. Легионы вновь дрогнули.  Римляне бежали в свой лагерь, который был неподалеку.
Победа!
Пирр заметил какому-то человеку, радовавшемуся победе: «Если мы одержим еще одну победу над римлянами, то окончательно погибнем».
Погибла большая часть войска, которое он привез с собой, и почти все его приближенные и полководцы, других воинов, которых можно было бы вызвать в Италию, у него уже не было, а кроме того он видел, что пыл его местных союзников остыл.
В этот трудный момент у Пирра появились новые надежды и открылись довольно радужные перспективы. Во-первых, освободился македонский престол, а во-вторых ... но об этом в следующей части.

7. .. в Африке гориллы, в Африке акулы, в Африке Великий Карфаген..

В этот трудный момент у Пирра появились новые надежды.  Пришло два предложения, от которых честолюбивому царю было одинаково тяжело отказываться.
Первое – Сицилия предложила себя на блюдечке с голубой каемочкой. В Сицилии хозяйничали карфагеняне. Как известно семитские мытари не страдают  отсутствием педантичности при сборе налогов. А те, кто устанавливает размер налогов отсутствием жадности. Сицилицы не без основания сочли что дешевле будет прокормить Пирра и его двадцать тысяч адекватных головорезов – чем платить непосильную мзду торговой республике и сонму её безбашенных кондотьеров навербованных во всех уголках тогдашней Ойкумены.
Короче обратились сицилицы, предложившие занять Акрагант, Сиракузы и Леонтины и просившие изгнать карфагенян и освободить остров от тиранов.
 Следом появились  вестники из Эллады, сообщившие, что Птолемей Керавн, царь Македонии (не так давно взошедший на престол по ступеням скользким от крови предательски убитого им престарелого Селевка) пал в битве с галатами и теперь самое время явиться в Македонию, лишившуюся царя.
Пирр сетовал на судьбу, которая в один и тот же час представила ему две возможности совершить великие дела, ибо понимал, что от одной из них необходимо отказаться, и долго колебался. Но затем, решив, что в Сицилии его ждут более славные подвиги и что оттуда недалеко до Африки, он предпочел двинуться на остров и, как обычно, тотчас же послал вперед Кинея для предварительных переговоров с сицилийскими городами.
Несомненно,  выбрав Сицилию – Пирр имел в виду последующую экспедицию под стены Карфагена. Покорив Торговую республику Пирр имел все основания обрести те ресурсы которые нем мог дать ему нищий Рим, что бы набрать достойную армию и с ней основать, завоевать свою империю. Пирр был не только дальним родственником великого Искандера – но и сознательным его эпигоном. В свое время Александр – взял метрополию Карфагена – великую и непреступную твердыню семитов – Тир. Пирр счел, что колония Тира – Карфаген будет достойна его славы. Впрочем, и престол Македонии недолго оставался бесхозным.
Пирр отплыл в Сицилию, где все шло так, как он предполагал: города с готовностью присоединялись к нему, так что на первых порах ему нигде не приходилось прибегать к военной силе, и всего с тридцатью тысячами пеших, двумя с половиною тысячами конных воинов и двадцатью судами он разбил карфагенян и занял их владения.
…Когда Пирр отплывал (из Сицилии в Италию), варвары объединились против него: карфагеняне дали ему в самом проливе морское сражение, в котором он потерял немало кораблей, а мамертинцы, числом не менее десяти тысяч, переправившись раньше Пирра, но не осмеливаясь встретиться с ним лицом к лицу, заняли неприступные позиции, а когда Пирр на уцелевших судах прибыл в Италию, напали на него и рассеяли все его войско. Погибли два слона и множество воинов из тылового отряда. Пирр сам отражал натиск врага и без страха сражался с опытным и дерзким противником.
Царь был ранен в этом сражении. Но даже раненный не бросил своих солдат. А вдохновил личным примером. Сражаясь не как генерал – а как доблестный солдат.
Пирр, раздраженный, повернулся и, пробившись сквозь ряды своих щитоносцев (агема-гипасписты), пытавшихся его удержать, вышел гневный, со страшным, забрызганным кровью лицом… Опередив варвара, Пирр ударил его мечом по голове, и, благодаря силе его рук и отличной закалке стали, лезвие рассекло туловище сверху до низу, так что в один миг две половины разрубленного тела упали в разные стороны. Это удержало варваров от новых нападений: они были поражены и дивились Пирру, словно, какому-то сверхъестественному существу.
Впрочем стоит заметить вот чего Пирр и Александр принимая личное участие в кровавых ристалищах рассматривали сие типа как своего рода кровавый спорт. Участвует же князь Монако в гонках Формулы 1. А ведь спорт далеко не безобидный.
Лично участвуя в резне и Александр и Пирр, конечно, подвергали свою жизнь риску. Но риск сей был оправдан и просчитал. С детства македонский и эпирский монарх тренировались и в совершенстве овладевали всеми видами оружия. В битве их защищала самая добротная броня и надежное вооружение. Вспомним к месту и коня Александра й Буцефала (белоголового). И главное и Александра и Пирра в бою сопрождали верные телохранители – которые страховали своего генерала. Именно поэтому и Александр и его родственник могли себе позволить лезть на пики как пьяные фракийцы.
В битве при Гранике Члеый Клит спас Алесандра отрубив руку с , занесённую персом Спитридатом над горлом будушего шахиншаха Искандера. В битвах под Арабелами и Иссом Александр лично возглавлял клин тяжелой конницы гетайров, направленный прямо в против колесницы повелителя арийцев Дария – у перса, совсем не труса, не выдерживали нервы – и он дважды бросался в бегство – что в итоге решило судьбу сражений. Под Киресхатой Александр получил контузию от удара камнем по каске. А в Индии первым влез на стену города племени маллов и получив стрелу в легкое был спасен ценой жизни своих телохранителей (двух из троих) – которые прикрыли его щитами и продержались то до  того как разъяренные македонцы карабкаясь по плечам друг друга взобрались на стену и пришли на помощь.
Нечто похожее произошло и с Пиррром и в битве с легионами под Аскумом и в побоище с сицилицами.
В Сицилии же радужные перспективы сменились фиаско.
В итоге неразумной политики города возненавидели его страшной ненавистью, одни из них присоединились к карфагенянам, другие призвали мамертинцев (сынов Марса – как называл себя этот народ).
В эту пору, когда Пирр повсюду видел измену, заговоры и восстания, к нему прибыли письма от самнитов и тарентинцев, которые, лишившись своих земель и с трудом отстаивая от врагов города, просили его о помощи. Это помогло Пирру скрыть, что его отплытие означает отказ от всех замыслов и бегство, ибо на самом деле Сицилия, словно потрясаемый бурей корабль, уже не повиновалась ему, и он, ища выхода, поспешно бросился в Италию. Говорят, что покидая остров и оглянувшись, он сказал стоявшим рядом с ним: «Какое ристалище для состязаний оставляем мы римлянам и карфагенянам, друзья!» И спустя недолгое время то, что он предугадал, сбылось.
Короче Пирр вернулся в Италию. Что бы окончательно разобраться с Римом.
8. Легионы против слонов - слоны против всех.

Если разобраться, то только Пирру в чистом поле удалось сломать об колено гордую силу легионов Республики за все её историю. Ганнибал одерживал свои блестящие виктории благодаря тактическому гению. Сурена разгромил Красса при Каррах благодаря исключительно азиатской  хитрости и коварству. В Товтенбургском лесу легиона Квинтили Вара на марше попали в засаду устроенную им изменником Арминием. Громил римлян и гладиатор Спартак во главе своих орд. Однако легионы ему противостоящие нельзя назвать полноценными. И тевтонам удавалось разгромить римскую армию – И Митридату  (победа на Коттой в Турции) Но дважды подряд в и в течении одной компании при равных или худших условиях в чистом поле – только Пирру и Ганнибалу.  И Пирр сделал это первым.
Но ещё перед экспедицией на Сицилию король Эпира видел, что пыл его местных союзников остыл, в то время как вражеский лагерь быстро пополняется людьми, словно они притекают из какого-то бьющего в Риме неиссякаемого источника, и что после всех поражений римляне не пали духом, но гнев лишь приумножил их упорство.
Consigliore Пираа Киней писал ему в своем отчете о посещении Рима с дипломатической миссией что, боится, как бы не пришлось сражаться с неким подобием Лернейской гидры: ведь у консула насчитывается уже вдвое больше войск, чем было раньше, а в Риме остается еще во много раз больше людей, способных носить оружие.
Но самое главная причина всех побед и величия Рима – он всегда извлекал урок из поражений. Никогда не прощал убийц своих граждан и  не оставлял непогребённые тела солдат и офицеров, павших в боях за республику квиритов.
Итог локальных побед врагов Республики обычно был полный их разгром – апофеозом, которого являлось триумфальное шествие-парад перед гражданами. Когда злейших врагов государства проводили в цепях перед визжащим охлосом – а потом публично казнили – обычно без пролития крови из уважения к жидкости в венах августейших владык. Удавливали - как короля всех галлов Винцегеторинга. Замаривали голодом - как африканского бича Республики короля Нумидии Юбу – или замучили лишением сна как последнего Македонского короля Персея.
Но даже самым отъявленным патриотам-мечтателям – не могла прийти в голову мысль что в цепях за колесницей триумфатора может пройди доблестный Пирр. Римляне уважали достойных противников. Так император Клавдий помиловал храброго короля бритов Карактака, отнюдь не сентиментальный  Тиберий иллирийского генерала Ваттона, Марк Аврелий царицу Зенобию и так далее.
275 г. до н.э. Рим бросил против Пираа новые легионы во главе с очередным консулом -  Мнием Курием.
Противники примерно в том же составе (чуть более 20 000 бойцов с каждой стороны) встретились под местечком Беневенте.
Перед битвой при Беневенте произошла стычка Пирра с Манием «М. Курий видел, что не может сопротивляться развернутой фаланге царя Пирра; он поэтому постарался дать бой в теснине, где сдавленная фаланга сама себе служила помехой».
Пирр прошел бпрорвался в Тарнет  с  20 тыс. пехотинцев и 3 тыс. всадников. Пополнив там войско самыми храбрыми из тарентинцев, выступил против римлян, стоявших лагерем в Самнии. Разделив свое войско, Пирр половину послал в Луканию, желая задержать там одного из консулов, чтобы тот не пришел на помощь товарищу по должности, а другую часть сам повел на Мания Курия, стоявшего лагерем в безопасном месте возле города Беневента и ожидавшего подкреплений из Лукании.
И вновь фаланга против легиона, а слоны... – как потом стало ясно – против всех.
Пирр спешил атаковать на римлян прежде, чем подойдет второй консул, и поэтому, собрав гвардию – «серебряных щитов» и самых свирепых слонов, ночью двинулся на лагерь врага. Римский лагерь являл из  себя правильно сооружённую фортификация – в которой легион мог спастись если противник одолевал и выдержать осаду. Легионы не предавались отдыху после перехода любой сложности – пока не построен лагерь. Генерал, по какой либо причине не построивший лагеря – отдавался под суд военного трибунала. Воинские уставы чернилами которые есть микст из крови мертвых солдат и слез их вдов и матерей.
Но дорога была длинная, шла через густой лес, воины заблудились, потеряли драгоценное время для атаки.. на рассвете генерал Мний ясно увидел Пирра, двигавшегося по гребню холмов. В лагере римлян поднялись шум и суматоха, требовалась решимость.  Жрецы принесшие жертвы богам предвещали Манию удачу. Вдохновлённый консул вышел из лагеря, напал на передние ряды наступавших. Опрокинул их строй. Это вселил  смятение в сердца остальных. Бегать кондотьеры Пирра еще не научились. Боевой дух был подорван.
Погибло немало сарисфоров и щитоносцев короля молоссов, римляне пленили несколько слонов, брошенных во время отступления. Маний перенес бой на равнину. На глазах врага перестроив свои легионы, он в одних местах обратил противника в бегство, но в других под натиском слонов отступил к самому лагерю и вызвал оттуда караульных, которых много стояло на валу в полном вооружении. Слонами уже нельзя было запугать римлян. Легионы, проявив дерзость и храбрость, во главе с офицерами сами пошли первыми в атаку на слонов. Со свежими силами выйдя из-за укреплений, они забросали чудовищ копьями, бросали им под ноги доски с гвоздями, рубили  хоботы, старались выколоть глаза и уничтожить ни экипаж в башне – а «механиков-водителей». И случилось чудо. Легионы обратили слонов в бегство. Смели не манипулы римлян – а лохи (роты) фаланги молоссов. Исход противостояния был предрешен., Удачная атака людей против слонов только принесло римлянам победу, но и решила спор о том, по чьей ноге сшит «Итальянский сапог». Риму он пришелся в пору.
Античные историки по-разному оценивают итальянские компании Пирра.  Полибий «Пирр … не мог одержать ни одной победы, и всегда почти исход битвы оказывался для него сомнительным».
Юстин: «Настолько хорошо знал он военное дело, что, сражаясь с Лисимахом, Деметрием, Аптигоном, столь великими царями, он всегда оставался победителем, а в войнах с иллирийцами, сицилийцами, римлянами и карфагенянами он никогда не бывал побежден, а по большей части оказывался победителем» Последняя реплика дает повод усомниться в решительной победе римлян под Беневентом. Кстати местечко сначала именовалось Малевента (типа «Вонючая местность») и в честь победы переименована в  Беневента (благоухающая местность)…
Во том же 275 году Пирр вернулся в свое королевство вместе с верным Кинеем, пустой казной и 8,5 тыс. солдат. Возможно с несколькими слонами…
Он наконец обрел досуг и мог предаться тому о чем рассказывал Кинею – как буде проводить время на пенсии.
«…пировать и на досуге беседовать друг с другом» избегнув «многих лишений, опасностей и обильного кровопролития и ради чего придется самим испытать и причинить другим множество бедствий».
9. Спарта - цитадель без стен.

Вернувшись в Эпир с восемью тысячами пехотинцев и пятьюстами всадниками, растратив всю казну, Пирр стал искать новой войны, чтобы прокормить войско. Эпир не мог насытить столь большое число кондотьеров. А корм они требовали не абы какой. Переквалифицироваться в пастухов и  пахарей наемники явно не намеривались. Меч был их плуг..  Представьте себе какого-нибудь «кавказского шайтана-душмана», воспользовавшегося милостивой имперской амнистий, и зарабатывающего себе на люля-кебаб – не ментом или рэкетиром. А на конвейере завода Ростсельмаш. Автослесарем – а не угонщиком.
Заключив союз с бродячими кельтами (галатами) Пирр напал на Македонию, где царствовал тогда Антигон.  Цель – грабеж и добыча. 
После того как ему удалось взять несколько города и две тысячи неприятельских воинов перешли на его сторону, Пирр, преисполнившись надеждами, пошел в наступление на самого Антигона и, напав на него в узком ущелье, поверг в смятение все его войско. Увеличив таким образом свои силы и более полагаясь на свою удачу, чем трезво все размыслив, Пирр ударил на фалангу македонян.
Македоняне уклонились от боя.  Пехота Антигона перешла к нему на сторону Пирра, который возблагодарил богов и поэтому лучшую и самую блестящую часть добычи он сложил в храме Афины Итонийской, написав следующие стихи:
Пирр, молоссов владыка, повесил в храме Афины
Длинные эти щиты, дерзких галатов разбив.
Он Антигона войска разгромил. Чему ж тут дивиться?
В битвах и ныне, как встарь, род эакидов могуч.
Но Пирру было мало и целой Ойкумены – не то, что какой-то там Македонии. Ещё толком не утвердившись на шатком троне великого Искандера – король был охвачен новой лихорадкой амбиций и честолюбия.
Он насмехался над Антигоном, называя его бесстыдным за то, что тот не надевает плаща и продолжает носить царскую порфиру. И вот к Пирру поступило очередное предложение, от которого подобные ему индивидуумы не отказываются. Не хотят и могут.
 Королю Македонии и Эпира прибыл экс-король Спарты Клеоним чтобы звать его в Лакедемон. Естественно что бы восстановить справедливость – которая выражалась в возвращении ему, Клеониму, престола, которого лишили его неблагодарные сограждане.
Клеоним принадлежал к царскому роду, на вид казался сильным и властным, - но глупым и заносчивым а потому не пользовался в Спарте ни расположением, ни доверием, и правил вместо него Арей. Это и было причиной его давней обиды на всех сограждан. Кроме того, он уже в старости женился на Хилониде, дочери Леотихида, женщине красивой и царского рода. Но она влюбилась в цветущего юношу Акротата, сына Арея, так что любившему ее Клеониму этот брак принес только горе и позор, ибо ни для кого из спартанцев не осталось тайной, как презирает его жена. И вот, когда к прежним обидам присоединились эти домашние неприятности, Клеоним, разгневанный и удрученный, привел в Спарту Пирра с двадцатью пятью тысячами пехотинцев, двумя тысячами всадников и двадцатью четырьмя слонами. Уже сама многочисленность этого войска ясно показывала, что Пирр хочет приобрести не Спарту для Клеонима, а весь Пелопоннес — для себя, но на словах он упорно отрицал это перед прибывшими к нему в Мегалополь лакедемонскими послами. Он говорил, что пришел освободить покоренные Антигоном города, и именем Зевса клялся, если ничто ему не помешает, послать своих младших сыновей в Спарту на воспитание, чтобы они усвоили лаконские нравы и благодаря этому одному превзошли всех царей. Обманув этой ложью тех, кто встречался ему на пути, Пирр тотчас же по приходе в Лаконию занялся грабежами. Послы стали обвинять его в том, что он начал военные действия, не объявляя войны, но он ответил: «Никогда мы не слыхали, чтобы вы, спартанцы, открывали кому-нибудь свои намерения». На это один из присутствующих, по имени Мандроклид, сказал на лаконском наречии: «Если ты бог, то с нами ничего не случится — мы ничем против тебя не погрешили, если же ты человек, то найдется кто-нибудь посильнее тебя».
Спартанцы почти сто лет со времен короля Агесалия практически не одерживали побед на поле Боя.   Но победа над железными гоплитами Лакедемона все ещё оставалась желанной мечтой любого генерала той эпохи. Спартанские кондотьеры и в первую очередь офицеры и генералы считались лучшими и самыми дороги из наемников. И они честно отрабатывали свои гонорары. Так прославленный Агессалий на старости лет (за 80) отказавшись от королевского  престола, подался наемником к очередному мятежному (мятеж против персов) египетскому генералу Таху.
Пока Искандер завоевывал Азию, лорд-протектор Македонии Антипатр вел все  эти 10 лет тяжелую войну со Спартой. Спарта воевала с могущественной Македонией один на один. Войну проиграла. Но разгромлена не была и избежала бездоговорной капитуляции. Искандер называл эту войну войной мышей и лягушек – однако сам предпочитал со спартанцами не связываться. Били лакадемонцы и римлян. Спустя дюжину лет после описанных в посте событий Спартанский генерал Ксантипп, работавший по контракту в Карфагене, во главе кондотьеров среди которых было немало спартиатов – у самых стен Карфагена разобьет  легионы экспедиционного корпуса  консула Атилия Регула. Римский генерал кончит свои дни в плену. В Карфагене. На кресте.
Спарта после успешной экспедиции помятого Агесалия в Турции, где он имел потенциал предварить дела Александра, как сборная Бразилии по футболу – с 1970 по 94. Никаких почетных титулов вроде не завоевывала – но обыграть бразильцев на в мачте любого уровня считалось за честь и для чемпионов типа немцев и итальянцев. Кстати сборная СССР – одна из немногих команд которая обыграла Бразильцев эпохи Зико и Сократеса в Рио, на пенящейся торсидой (150 тыс) чаше стадиона Маракана. 2:1. Победный гол головой забил центрфорвард ростовского СКА Сергей Андреев.
Спарта принципиально не никогда не имела стен. Её солдаты были надёжнее любых фортификаций.
После этого Пирр приблизился к Спарте. Клеоним предложил сразу идти на приступ, но, как сообщают, Пирр, опасавшийся, как бы воины, напав на город ночью, не разграбили его, отложил штурм, говоря, что возьмет Спарту днем. Спартанцев было мало, и они не были приготовлены к внезапному нападению, тем более что басилевс  Арей отправился на Крит.  Самоуверенность врагов, презиравших обезлюдевший и бессильный город, спасла Спарту. Пирр, полагая, что ему не с кем воевать, остановился на ночлег. Ночью спартанцы держали совет и постановили прежде всего отослать на Крит женщин, но те воспротивились, а одна из них, Архидамия, явилась с мечом в Совет старейшин и от имени всех спартанок стала упрекать мужчин, которые хотят, чтобы женщины пережили гибель Спарты. 
10.  Диметра против Ареса...

Когда подруга-иноземка выразила удивление королеве Горго, супруге символа милитаристской доблести всех времен и народов генерала Леонидоса, что мужчины Спарты так много позволяют своим женщинам – Горго ответствовала. «Зато мы спартанки и рожаем мужчин. Настоящих мужчин».
«Со щитом или на щите» - так спартанки провожали своих мужчин на войну. Они предпочитали стать вдовами героев – чем женами и матерями живых трусов. Есть придание, что спартанская мать лично убила своего вернувшегося после проигранного сражения сына – когда узрела, что он ранен в спину…
Итак, Пирр со своими  ветеранами войн в Италии и Сицилии  (их было немало среди 22 тыс. армии) – остановился лагерем на ночь перед беззащитной Спартой. Что бы утром захватить город, на улицы которого 500 лет с самого основания никогда не ступала нога вражеского солдата.
Как уже говорилось, Спарта никогда не имела стен. Действующий король Арей  был в командировке на Крите, где вместе с регулярной армией выполнял «интернациональный долг». Но слова «спартанец» и «солдат» есть синонимы. И возраст здесь второстепенен.
Как уже говорилось, спартанцы собрались на ночной совет. Было решено провести вдоль вражеского лагеря ров, а справа и слева от него расставить колесницы, врытые в землю до ступиц, чтобы они прочно стояли на месте и не давали пройти слонам.(осенью 41 «ежи из металла» подобие спартанских колесниц – стали на пути «железных слонов» пацирваффе наступавших на русскую столицу). Когда мужчины начали работу, к ним подошли женщины, одни — в плащах и подпоясанных хитонах, другие — в одних хитонах, чтобы помочь старикам, а тех, кому предстояло сражаться, они просили поберечь силы, и сами сделали третью часть работы, узнав предварительно размеры рва.
Утром, когда враг двинулся в наступление, женщины подали мужчинам оружие и наказали им охранять и защищать ров, говоря, что славно победить на глазах у соотечественников, но почетно и умереть на руках у матерей и жен, доблестно пав за Спарту. А Хилонида, вдали от остальных, приготовила для себя петлю, чтобы не попасть снова в руки короля Клеонима (призвавшего Пирра, что тот помог ему вернуть престол и жену), если город будет взят.
Мужчина, если он сражается на глазах своей женщины, способен на подвиг. Если этот мужчина – спартанец – он способен на чудо.
Сам Пирр со своими гоплитами ударил на спартанцев, которые оборонялись, выставив щиты, и пытался преодолеть ров, непроходимый потому, что рыхлая почва на краю его осыпалась под ногами воинов, не давая им твердо ступить.
Сын Пирра Птолемей с 2000 ветеранов итальянской компании двинулся вдоль рва, стараясь прорваться через ряд колесниц, но они были врыты так глубоко и расставлены так часто, что не только загородили дорогу воинам Птолемея, но и самим лакедемонянам мешали обороняться. Когда же кондотьеры эпирского короля вырвали колеса из земли и стащили колесницы в реку, юноша Акротат, заметив опасность, с тремя сотнями воинов бегом пересек город, обошел Птолемея, скрывшись от него за склонами холмов, и, напав с тыла, заставил врагов повернуться и разделить свои силы. В итоге спартанцы отбили атаку доблестных эпритов. Те отступили в порядке – но с уроном.
 На подвиг Акротата смотрело множество стариков и женщин, и когда, залитый кровью, гордый победой и всеми восхваляемый, он возвращался через город, он казался спартанкам еще прекраснее, и они завидовали любви Хилониды. А некоторые старики, следуя за ним, кричали: «Ступай, Акротат, взойди на ложе Хилониды, чтобы подарить Спарте достойных потомков!».
Битва продолжалась весь день. Пирр не решился даже бросить в бой своих слонов. Он понимал – что превратившиеся в бесерков спартиаты на глазах своих женщин просто разорвут азийских чудовищ.
 Ночь прервала битву.
Ночью Пирру приснился сон. По традициям того времени он был изложен на оперативном совещании штаба утром. Офицерам и полковым капелланам (жрецам) предстояло истолковать королевское видение. В зависимости от этого толкования генералу предстояло принять стратегическое решение. Мнения разделились. Одни говорили что Спарта падет – Лисимазх к примеру говорил – что это свидетельство её неприступности. Пирр развеял сомнения. Мол, что все это вздор, достойный праздной черни, и что им следует, держа в руках оружие, только повторять самим себе:
«Знаменье лучшее всех — за Пиррово дело сражаться».
Этими словами он ободрил войска и с наступлением дня повел их в бой. Спартанцы, обороняясь, превосходили самих себя доблестью и самоотверженностью, женщины помогали им, подавая стрелы, поднося проголодавшимся еду и питье, подбирая раненых.
Вслед за тем Пирр повсюду прекратил сражение в надежде на то, что лакедемоняне, почти все раненные и многих потерявшие убитыми, хоть немного ослабели.
Но судьба милостива к храбрым. Спартанцы смогли день простоять и ночь продержаться и дождаться подмоги.
С Крита вернулся царь Арей, ведя за собой двухтысячное войско. Женщины немедля разошлись по домам, ибо им больше не нужно было заботиться о ратных делах, отпущены были и те, кто, несмотря на преклонный возраст, по необходимости взялся за оружие.
Спартанцы отстояли свой город. Прибывшие воины приготовились к сражению. Пирром овладело честолюбивое желание захватить город именно после того, как туда пришло подкрепление. Но спартанцы отбили все атаки. Не помогли слоны. Железные гоплиты Лакадемона под стенами родного города на глазах своих женщин готовы были бросить вызов не только слонам – но самому Марсу с Беллоной. Пирр отступил. и стал опустошать страну, собираясь перезимовать в ней. Впрочем когда король Арей, вдохновлённый викторией, попытался организовать преследование, Пирр доказал что его слава солдата и генерала не пустой звук – он обернулся и на марше атаковал лакадемонцев. Непривыкшие отступать спартанцы в количестве 2000 полегли в рубке. Пирр лично убил немало храбрых бойцов каждый являл из себя живую милитаристскою машину, выведенную на протяжению 20 поколений.
В этом же месяце Пирр погиб во время уличных боев при штурме Аргоса, сохранившего верность конкуренту Пирра в битве за престол Македонии -  Антигону.   Погиб от руки женщины. Старухи, метнувший кусок черепицы с крыши,  когда увидела, что грозный генерал занес свой меч над её сыном. Черепица ударила генерала в голову ниже шлема и перебила шейные позвонки. У Пирра помутилось в глазах, и он упал с коня. Подоспевшие горожане добили грозного воителя, отрезали и отослали его голову Антигону.
Аргивяне утверждали, что обличье этой старухи приняла сама богиня Деметра, покровительница Аргоса. На месте, где погиб Пирр, они воздвигли храм Деметре и погребли там останки Пирра.
Смерть прославленного воителя можно назвать глупой и случайной.  Но с другой стороны если верить словам хозяина одного кота, то: «Кирпич просто так ни на кого не падает».