Цикл Я подобрал это на свалке. Родина

Из Цикла "Я подобрал это на свалке".  "Родина".


   
Корабль, конечно, первой заметила Мать.

Еще бы ей его не заметить! Она же не спит. И все сканнеры и детекторы подключены к ней напрямую. А сканнеры и детекторы у нас – самые дорогие и чувствительные.

Мать – главный компьютер у меня на Корабле. Мы с ней - скрапперы. Ну, вернее, скраппер – я, а она на подхвате.
Занимаемся мы этим делом довольно давно…  Лет этак побольше тридцати с чем-то. Посетили с «мирными визитами» около сорока населенных планет, больше полутора тысяч ненаселенных, и уж не упомню, сколько туманностей, галактик и черных облаков пробороздили…

Сама профессия скраппера располагает к путешествиям: мы этакие барахольщики Вселенной. И добыча наша - не только металлолом со старых Полигонов, или разбитые Корабли для печей перерабатывающих вторсырье заводов на астероидах…

Мы всегда: чего найдем интересного, полезного и ценного – сразу тащим на планеты, колонизированные землянами. Ну, или уж прямо на Землю. Там это добро можно обычно продать дороже всего! Ведь старушка-Родина остается, если мне позволят так сказать, рассадником фундаментальной Науки, новейших технологий, и поставщицей лучших в изученной части космоса мозгов.
Ну вот, чтобы эти мозги не заскучали и не покрылись плесенью, мы, как неугомонные мурашики, и тащим со всех уголков дальнего Космоса разные Артефакты. Будь то куски чужих Кораблей. Или произведения неземного искусства. Или даже просто дефицитные полезные ископаемые… Пусть изучают. И заодно думают, как продвинуть нашу любимую Цивилизацию еще дальше по пути Прогресса, и Человечество - выше по лестнице самосовершенствования!..

Черт, красиво изложил! На старости лет, глядишь, точно - мемуары напишу… Или еще какой научно-философский трактат накорябаю. Назову как-нибудь покрасивей. И наукообразно. Типа: «Влияние новейших бризантных Артефактов культуры Альдебаран-зет 3\5671 на совершенствование структурных характеристик инструментальной стали».

А что? Мне док Эд (фамилии не дождетесь!) из Массачусетского Технологического так и сказал: - «Ты (то есть, Я!) продвинул наши разработки дальше, чем все чертовы субсидии Конгресса!»

Приятно.
Да и воякам я кое-что подбросил. Взять хотя бы универсальный поглотитель всех существующих излучений… Теперь все Линкоры Флота абсолютно невидимы!

Конечно, сделал я все это, и многое другое, отнюдь не бесплатно.

Так что, как я уже говорил, у нас с Матерью на счетах девяти планет лежат весьма круглые суммы. И недвижимость приносит стабильный доход. И вилла есть на Вендисе -3, на самом берегу самого спокойного Моря самой «курортной» планеты… Можно бы успокоиться, и мирно почивать на лаврах. Ага, Матери тоже смешно. Она-то меня знает, как облупленного.

Так уж устроен наш брат скраппер – сюда правильные и последовательные люди, вроде бухгалтеров, или офис-менеджеров, не идут. А идут те, кто вечно чего-то ищет… Куш? 

Думаю, вряд ли. Ведь скольких я знаю, кроме нас с Матерью, удачливых (тьфу-тьфу!), и уже обеспеченных, кто до самой смерти все носился по Космосу, совался куда можно, и нельзя, искал… Хотите – назовите это Зудом… Да, точно: вечный Зуд в … Ну, где положено!

Ох, что-то я разошелся не на шутку! Видать, виновата вот эта самая, последняя, находка!

Вот и потянуло на философию и «ретроспективу»!

К делу.

Мы с Матерью себя любим и ценим, как я уже говорил. Оборудование – лучшее из всего, что можно купить за Деньги.

Этот Корабль засек, однако, самый банальный металлодетектор.

Хорошо, что мы уже гасили скорость, а то пришлось бы возвращаться на пару сотен миллионов миль. Да и так пришлось делать сложные маневры, и облетать этого малыша со всех сторон, а то – мало ли… Стрельнет чем…

Вон, мои противометеоритные пушки: никого не спрашивают, а сразу палят во все, что по их мнению, »плохо летит». Ну и правильно – не бубнить же каждый раз:

- «Капитан! К нам приближается опасный объект! Разрешите уничтожить?»

Если бы они так делали, беднягу «Лебедя» - это наш с Матерью Корабль - еще те же тридцать с лишним лет назад разнесло по всей Вселенной на кусочки не крупнее конфетти.

Так что сближались безопасным курсом, и потихоньку. Но никто в нас не выпалил, хотя на защитные экраны я пустил почти половину мощности третьего реактора. Ну вот мы и зависли на параллельном курсе, в какой-то миле от «объекта».

Мать послала зонд, и он дополнил нашу картину с наружных видеомониторов еще и изображением со стороны носа, кормы, и другого бока кораблика…

Ничего себе картина. То есть, вполне мирная.

- Ну, - говорю, - Мать… Выкладывай.

Мать у меня вежливая, тактичная и давно меня знает. Вот она и говорит:

- Ты, разумеется, уже и сам обо всем догадался. Водоизмещение и весь крайне примитивный наружный дизайн говорят о том, что это - спасательная капсула. Точный возраст назову, только когда отберу пробы. По косвенным же признакам могу сообщить лишь то, что этой капсуле не менее пятидесяти тысяч лет, и сделана она для существ, если и отличающихся от людей, то весьма незначительно.
Зная твои привычки, сразу скажу: санобработка тебе после посещения предстоит усиленная. Поскольку единственные организмы, которые могли там уцелеть - это крайне стойкие и живучие споры неизвестных мне бактерий и вирусов, специализирующиеся как раз на гуманоидах, к тому же наверняка мутировавшие, и очень агрессивные…

Так и знай: вовнутрь не пущу, пока не буду полностью удовлетворена.

- Вот спасибо, - говорю, - Можешь же, когда захочешь, вселить оптимизм, и веру в светлое будущее в душу беспечного искателя сокровищ и ловца приключений на свою ... Готовь челнок.

- Давно готов. – и точно, я слышал, как еще час назад, когда она только сказала об «объекте», ее манипуляторы в трюме чего-то таскали и чем-то громыхали. Отлично. Ну, я же говорил - понимаем друг друга с полуслова… И иногда даже вообще без слов.

Челнок мой прошел, как и корабль, огни и воды. Так что оружия на борту чуть ли не больше, чем на все том же Линкоре Флота. Я же говорю: более мнительных и одержимых коллекционерской страстью к разным смертоносным железкам, парней, чем рядовые скрапперы, в Космосе нет.
Подлетаю, причалваю. Одеваю скафандр и экзоскелет, выплываю наружу.

Шлюз спасательной капсулы, конечно, не действовует. Хорошо, что я «посадил» челнок (если можно так назвать закрепление магнитными захватами на скорлупке, которая в пять раз меньше моего, приземлявшегося на тысячах больших и малых небесных тел, агрегата!) прямо рядом со шлюзом. Мать озаботилась залезть манипуляторами, которых у нее натыкано и внутри, и снаружи челнока, в распределительный щиток капсулы. Все там обследовала. Подала питание на борт. Однако ничего не случилось. Чертовы механизмы совершенно заклинило. Еще бы: за пятьдесят-то тысяч лет любая смазка превратится в камень, да и сервомоторы сгниют!

Пришлось применить все тот же экзоскелет, и вскрыть наружный люк силой. После чего сразу выяснилось, что в нем, в экзоскелете, я в крохотную шлюзовую камеру не пролезу.

Ах вы так со мной!.. Чего я мучаюсь, у меня же есть…

Мать установила вокруг отверстия шлюза герметичную палатку (Ну как – палатку. Здоровенная пластиковая емкость, формой похожая на эскимосское иглу, и диаметром метров пять.). Чтобы, значит, уж наверняка не повредить тому, что внутри, при разгерметизации.

Открыв внутренний люк с помощью дроида, Мать любезно сообщила, что «воздуха, пригодного для дыхания» внутри нет. Да и вообще воздуха нет. Улетучился, стало быть, через сдохшие прокладки, и дырки от микрометеоритов. Чего я, спрашивается, с этой палаткой мучился…

Приказал сложить и убрать ее обратно.

- Давай, вдвигай туда чертову камеру!

Осмотрев то, что передал монитор, я треснул себя по шлему скафандра перчаткой. (Черт! Каждый раз попадаюсь на это, когда хочу почесать в затылке!) Да, печально.

Собственно, именно это Мать и предсказывала. А теперь придется лезть внутрь, чтобы, так сказать, воочию…
Десять гибернаторов, или капсул для гиперсна, сразу сказали мне о многом.

Во-первых, если кто и построил эту спасательную шлюпку, сделано это было до открытия ими гиперпривода. Просто жутко представить, сколько же этим беднягам приходилось спать при досветовых скоростях! Вот это настойчивость! Ну, и смелость. Или - безрассудство. Это – как посмотреть: даже когда у нас эту технологию, как говорится, »вылизали», шансы проснуться… э-э… умственно полноценным, были примерно один к двадцати.

Как говаривали древние поэты - «Безумству храбрых поем мы песню…».

Все хорошо.

Но ключевое слово все же – Безумству. Впрочем, это мое личное мнение. Эти же для себя решили…
А во-вторых, эвакуация производилась в спешке. Спасенных – ну, вернее, пытавшихся спастись – было всего двое.
Мужчина был на вид крепок и силен. Чем-то он даже напоминал меня в молодости. Простые и несколько грубые черты лица. Коротко остриженные волосы. Майка с камуфляжной расцветкой, жетон с личными данными на цепочке на груди. Ни дать ни взять – матерый морпех.

Но у него не было кистей рук. На обрубки были наложены жгуты и повязки.

Женщина же была очень красива. Запоминающееся лицо. Великолепная фигура.

Ничего не скажешь – прекрасная пара. Словно прошедшие кастинг на племенных произ-водителей здорового Потомства…
То, что оба были мертвы, не мешало мне восхищаться их физическим совершенством.

Хотя иссохшая в вакууме кожа и обтягивала мумифицированные тела, словно на древнее-гипетских мумиях.
Я долго стоял молча. Не мог поверить глазам: они были так похожи на самых обычных… людей.
И вот они плавают в Космосе уже пятьдесят тысяч лет, а мы – то есть, Человечество – вышли в это универсальное связующее Разумные Существа Пространство всего пять-шесть сотен лет назад!.. Как же так получилось, что мы не встретились? Или …

Однако мы никогда не посылали в Глубокий Космос корабли с гибернаторами – даже в тот бурный и дорогостоящий период, когда еще не изобрели гиперпривода. А вот они – решились-таки… Может ли все же быть так, что они наши …

- Мать. Отбери все нужные пробы, и в-первую очередь проверь их ДНК.

Ее манипуляторы вползли вовнутрь, и принялись аккуратно вскрывать прозрачные колпаки, и отбирать пробы. Я все не мог оторвать взгляда от женщины. Даже в виде мумии она была как-то уж слишком красива. Но обойдя саркофаг – Тьфу ты! Капсулу! – с другой стороны, я увидел и еще кое-что.
Весь стол под ней был в засохшей корке крови. Похоже, вся эта кровь из несчастной  вытекла через ужасную рану на боку, наспех перевязанную странными розовыми, похожими на псевдокожу, бинтами.
Осмотрев мужчину, я убедился, что и он ранен – на затылке был пролом, и осколки черепа буквально торчали наружу.
- Мать! Ты уже наверняка все проанализировала. Скажи, что здесь произошло?

- Их основной корабль погиб, скорее всего, от какого-то взрыва. И вряд ли это был метеорит – иначе спасшихся было бы больше, и их тела… не были бы столь специфически повреждены. Вероятнее всего, по моим расчетам, – внутренняя авария.

Воздух на основном корабле сохранился лишь в небольшой части отсеков… Иначе спасшихся опять-таки было бы больше. Живучесть, и сила духа этих двоих просто поразительны.

Как с такими ранами им удалось добраться до капсулы, и лечь в гибернаторы, я просто затрудняюсь сказать. Первым умер мужчина. Вернее, он уже был мертв, когда попал в гибернатор. С такой раной выжить невозможно: сканнер показывает абсолютно летальные повреждения мозга. Сюда его явно перенесла женщина. Возможно, в состоянии аффекта она и не заметила, что он…

Сама она погибла от потери крови. Очевидно, автодоктор капсулы был поврежден, и ей пришлось перевязывать себя самой. Сделано это очень… непрофессионально. Анализ показывает, что мертвы оба были задолго до того, как вышел весь воздух. То есть, она практически не мучилась – умерла во сне.
- Что там… с анализом ДНК? – я смог заговорить только с третьей попытки. Воздух все как-то не набирался в легкие…

- Придется ждать еще полчаса. Пока я дезинфицирую пробы, чтобы внести их на «Лебедя». И только потом смогу применить наш электронный…

- Да, я понял.
- Что мы будем делать с ними?

- Не знаю… Я еще не решил. – я действительно не решил. Во-первых, мне всегда казалось кощунством сдавать в металлолом капсулы с телами, как делал кое-кто из наших… Во-вторых, тревожить вечный сон этих двоих, столь похожих на нас, мне вообще не хотелось. Это было бы как-то… непорядочно, что ли.
- Ты нашла бортовой журнал, или чертов блок памяти бортового компьютера?

-Да.
- Извлеки его, вдруг там хоть что-то осталось.

- Поняла. Сделаю, как только освободятся манипуляторы челнока.

Я все равно был вынужден ждать, пока не освободилась наша шлюзовая. Но находиться рядом с этими двоими было все же выше моих сил – я сидел снаружи, глядя, как мой дроид устанавливает на место и заваривает внутренний, а затем и внешний люк спасательной капсулы.

Чувствовал я себя погано.

Словно это действительно я сам там погиб. И вот смотрю на себя спустя неизмеримые тысячелетия… Неужели эти двое, в самом расцвете зрелости и способностей, (по виду им было не больше сорока) полные сил и стремлений, должны были погибнуть вот так, не добравшись ни до дома, ни до места, куда летели… А куда они летели? И зачем?

Была ли у них хотя бы надежда на спасение?..

Странное чувство. А, к дьяволу – все равно объяснить не смогу!.. Раньше со мной такого не было уж точно. Словно что-то древнее, инстинкт, что ли, какой-то, глубоко внутри меня - предчувствовал, что история не кончилась. И дальше дела пойдут только хуже…

Не говоря уже о том, что деньгами здесь не пахнет.

Когда я, наконец, прошел весь утомительный облучательно-опрыскивательный карантин, устроенный Матерью в тамбуре челнока, а потом и «Лебедя», двинулся прямо в рубку.

Отсек с нашей научной аппаратурой (ага – она у нас тоже самая дорогая. Но это не мешает ей периодически, в самый неподходящий момент, ломаться!) так и гудел, а уж лампочками разноцветными переливался - что твоя Рождественская елочка…

Я чувствовал голод, но все равно пока есть не мог. Так и слонялся по рубке.

- Код определен. – говорит через какое-то время Мать, - И ты опять оказался прав. Они могли бы быть твоими родителями. Вернее – прародителями.

- То есть… Это тоже земляне?!

- Нет. Не совсем так. Кое-какие мои, как ты их называешь, аналитическо-дедуктивные программы позволяют с вероятностью в девяносто шесть (Ого! Для Матери это – почти абсолютно достоверно!) процентов сказать, что вы с ними происходите от общего Предка. И разделение путей земной цивилизации и вот этой, произошло никак не позже шестидесяти-шестидесяти пяти  тысяч лет назад.
- Подожди-ка… получается, что если бы… капсула с более удачливыми спасшимися с того, взорвавшегося, Корабля, прилетела на Землю, и они выжили, то мы, люди, вот такими бы и получились – настолько похожими? И даже… э-э… могли бы скрещиваться с этими… пра-предками? Ну, если бы, конечно, встретились…

- Да, ты примерно правильно обрисовал ситуацию. Вы получились похожими. И могли бы.

Я молчал. Перед глазами все стояло прекрасное лицо моей «праматери». Странное ощущение. Тягостное. А еще я почему-то чувствовал себя в чем-то виноватым… Не знаю только, в чем.

- Так мы, говоришь, потомки каких-то общих?..

- С вероятностью девяносто шесть…

- Хорошо, я понял. - ситуация более-менее прояснялась. Наверное, такое возможно…

Получается, все эти чертовы историки и археологи-оппозиционеры, которые утверждали, что земля была заселена потомками звездных переселенцев, правы?! И вот я – тот придурок, который сможет это доказать фактами?..

Почесав в затылке (теперь-то, конечно, ничто не мешало!), я прошелся еще раз по рубке.

Хотя тут у меня не больно-то находишься: все функционально, и свободного пространства примерно восемь квадратных метров. Думать теснота, однако, не мешает. Скорее, наоборот.

- Ладно. С общими предками понятно. Скажи теперь, что там с… памятью бортжурнала?

- Ничего. Носитель информации практически разрушен. А дубликата, ведущегося на бумаге, как это принято у землян, у них не было. Зато порадую тебя: есть голографическая запись в кристалле изумруда. Там, на капсуле, был видеомагнитофон.

- Заинтриговала. Воспроизвести сможешь?

- Смогу. Но придется подождать около часа.

Странное устройство из оптико-механических деталей, которое Мать соорудила в нашей ремонтной мастерской в трюме, поразило меня своей… неаккуратностью, что ли. Обычно моя хозяйка не грешит безалаберностью, и старается если уж делать, то и чтобы работало исправно, и выглядело… э-э… эстетично.
Но работать эта штука работала.
Изображение поморгало синим, затем перешло в красный, и, наконец, Мать подобрала цвета, близкие к естественным. Первое, что больно резануло по сердцу - сплошная кровь…

В крови был весь мужчина, кровью был покрыт комбинезон женщины. На полу, под мужчиной, тоже натекла огромная, медленно расползающаяся лужа.

Женщина, стоя на полу на коленях, что-то делала с рукой своего напарника. Лицо ее вдруг поднялось от так и не подававшего признаков жизни мужчины, и с выражением, которого не передать словами, обернулось к объективу.

- Аракс юу гиредде! Марзвейсэз! - голос был слышен плохо, а понять, что она говорила я смог и без Матери, которая перевела:
- Будьте вы прокляты! Мерзавцы!

После этого женщина, вытянув руку, что-то нажала возле объектива, и следующая картинка выглядела немного иначе.
Мужчина с уже перевязанными руками лежал на ложе гибернатора, колпак был откинут. Возле него торчала выдвинутая из стены штанга с каким-то громоздким оборудованием на конце, а женщина злобно смотрела мне в лицо, подойдя почти вплотную к объективу. Несмотря на грозный вид, в глазах искрились слезы...

Она бросала отрывистые фразы, явно сдерживаясь, но звука почему-то не было.

Мать нарушила тишину:

- Читаю по губам: - «Теперь-то вы довольны, гнусные твари? »Благородная миссия» накрылась …» - … э-э… нецензурное слово, смысл выражения означает полный крах, - «Все мертвы! И те, кто дежурил, и те, кто спал – покойники! Я проклинаю тот день, когда…» - нарочито спокойный тон Матери так резко контрастировал с тем, что видели глаза, что я застыл, покрывшись липким потом. К горлу подступил подозрительный комок…

Изображение дернулось, и исчезло. Затем снова проявилось и застыло: женщина стояла, подавшись к объективу, и сжав так, что побелели костяшки, оба маленьких кулачка. Волосы, местами слипшиеся от пота и крови, создавали странный ореол вокруг лица. Наверное, так могла выглядеть Горгона-Медуза…

Даже в гневе ее лицо было божественно (Да, не побоюсь этого слова – именно оно передает мои ощущения! Аж мурашки по коже!) прекрасным. И это несмотря на то, что на нем одновременно были и злоба, и горе, и разочарование… И что-то еще, чего никогда не понять тому, кто сам не испытывал горечи утраты близких…
Стоп-кадр длился, наверное, целую вечность, пока меня не прорвало:

-Выключи!
Мать убрала полупрозрачную голограмму.

Буркнув : - «Я - в душе!», я стал на ходу стягивать комбинезон.

Чувствовал я себя грязным… И – все равно, в чем-то виноватым.

Эти несчастные потерпели неудачу. Но они-то хоть к чему-то стремились. Боролись за какую-то… Идею. Высшую Цель. Миссию…

А… я?..
Помывшись и поев, я заставил себя вернуться в рубку, и продолжить.

- Мать. Что твоему «аналитически-дедуктивному» блоку сказала вся конструкция их капсулы, и просмотренное изображение в целом?

- Практически они подтвердили мои первоначальные выкладки. Цивилизация почти аналогична нашей, на уровне лет на триста ниже теперешнего. Даже надписи на панелях приборов читаются и расшифровываются очень легко. Но вот сами приборы… Намного хуже наших. И крайне ненадежны. Просто удивительно, как Корабль с таким… э-э… отвратительным оборудованием решились отправить в явно ответственный и длительный полет.

Мы еще помолчали. Я не мог сидеть, и снова нарезал круги вокруг пульта, Мать не мешала.
Наконец я прервал слишком уж затянувшуюся паузу:

- Мать! Зная тебя, я могу предположить, что ты уже проложила курс туда, где произошла эта… катастрофа. И вычислила вероятность нахождения останков их Корабля!

- Да, я это сделала, зная тебя, и зная, что ты знаешь, что я это знаю, и ты и это тоже знаешь…
Ненавижу ее, когда она так говорит! Хотя нет, я ее люблю. Просто… Иногда она конкретно бесит меня тем, что знает меня лучше, чем я сам! А уж выражается при этом…

Хотя, с другой стороны – это и неплохо. Иначе как бы она выручала меня из всех тех, извините, задниц, куда я попадал со своим длинным носом, и потакала моим капризам в поисках разного д…ма, и Приключений на …!

Ну а манеру речи, думаю, она все же переняла у предыдущего Хозяина. Кривой Пит был страшный циник и пройдоха. Впрочем, чего греха таить - я тоже постарался. Внес свою лепту в ее «воспитание»… Да и блок неформальной логики и юмора, вставленный техником Вассей, явно работает. Вот это я ему, гаду, в следующий раз припомню…

Так что проглотив свои непечатные высказывания, и криво усмехнувшись, я поостыл, и сказал только:
- Хорошо. Полетели, значит! – но все же поинтересовался, - Ну и какова эта чертова вероятность, что мы хоть что-то найдем?

- Собственно, вероятность не так уж плоха. Здесь дело в том, что раз их капсула пролетела по прямой, или почти по прямой, столь долго, и ее не затянула гравитация никакой звезды, или черная дыра, и не уничтожили скопления пыли и облака водорода, я считаю, что само место катастрофы мы найдем и быстро, и сравнительно легко.

Долетим где-то за неделю на восьми световых, и место я найду - с вероятностью более сорока семи процентов. Но вот осталось ли там хоть что-то от корабля, или его забрали спасатели, рассчитать пока не могу. Может, на месте…
- Да и ладно. Меня вполне устроят и сорок семь процентов.- я сел в кресло.

- Что будем делать со спасательной капсулой?

- Ничего. Пусть продолжает лететь, как летела. И они… пусть остаются на борту. Лучшей могилы и Памятника для них я придумать не могу. Да и останки тревожить не хочется.

- Поняла. Включаю маршевые двигатели.

Как я уже говорил, при сверхсветовой больше восьми у меня жутко болят зубы и искусственные суставы протезов рук. Летаем, стараясь не превышать. Поэтому как Мать сказала – так и получилось.
В расчетную точку прибыли ровно через неделю.

Ну, как объяснить…

Дыра она дыра и есть – хоть планетарного масштаба, хоть в масштабах открытого космоса. Ничего заметного и выдающегося тут не наблюдалось. И если Мать правильно рассчитала расширение Вселенной, ничего здесь не было и шестьдесят тысяч лет назад.

За это время даже мельчайшие следы взрыва, если таковой имел место, полностью исчезли, и даже наши сверхчувствительные сканнеры и датчики почти ничего не учуяли. Однако Мать, со свойственной ей методичностью порывшись в пространстве, нашла пару молекул до сих пор ионизированных микрочастиц чего-то вроде керосина… Неужели это было их топливо?! Жуть!

- Солнышко мое, - говорю, - Ты уже наверняка все за меня подумало. (Слышу, как она булькнула через динамики трансляции) Как считаешь – если остатки Корабля откинуло взрывом к какой-нибудь ближайшей солнечной системе, могли они там сохраниться, или… упали на светило?
- Вероятность падения на светило, разумеется, больше – около семидесяти трех с половиной процентов… Но если в такой системе существовали бы массивные планеты-гиганты, вроде нашего Юпитера, то остатки Корабля действительно могли бы превратиться в вечный спутник такой планеты.
- И ты, »зная меня, и что я знаю…»

- Точно. Я уже послала все четыре наших зонда к тем из солнечных систем, которые считаю наиболее перспективными для этого варианта.

- Умница ты у меня. Переработать не дашь. Поэтому я скоро разленюсь окончательно – и стану толстым и глупым… Ладно, пока ждем возвращения зондов, я, пожалуй, посплю.

Так я и сделал. Но все равно, пришлось завтракать, отрабатывать на тренажерах, обедать, прорабатывать учебники и справочники по наукам и искусству (должен же я иметь представление о том, сколько можно слупить за предметы, подходящие под эти категории, если найду их!), ужинать и снова спать еще три дня. Наконец, все зонды вернулись на борт.

Вы не поверите! Нам действительно повезло!

Возле огромного газового гиганта, обнаруженного третьим зондом во вполне рядовой планетной системе, вращалось тело, оставившее очень характерный след в записях металлодетекторов зонда. Состояло оно практически только из металла, и снимки, сделанные оптическими камерами, хоть и с нескольких сотен километров, абсолютно однозначно доказывали, что это… Корабль.
Даже Мать заявила, что »вероятность того, что челнок происходит с этого Корабля» никак не меньше девяноста с чем-то там!..

Мы сразу вылетели. Впрочем, внимательно изучив материалы, полученные остальными зондами. Но там практически ничего лично меня не заинтересовало. Так, обычные планеты. Кислородной атмосферы - ни на одной… Жизни, а, следовательно и интересных артефактов поэтому и быть не могло.
Что же до полезных ископаемых, то я стараюсь ими теперь не заниматься. Слишком долго ждать, пока обогатители чего-то стоящего нароют и накопят… Нет уж! Пусть роют, обогащают и ждут те, кто помоложе – у них терпение и время есть. Наверное.

Вот: видите, как меня избаловали Мать и материальный достаток. (опять – тьфу-тьфу) Мы уже пренебрегаем кропотливой будничной работой рядового скраппера. Подавай нам только сливки-пенки! И вообще чего поинтересней!.. А, ладно – если не потакать себе, любимому, чего же делать-то в предпенсионном возрасте?! Марки коллекционировать? Орхидеи выращивать?..

Вот именно – тьфу!..

Корабль был поврежден ну очень сильно.

Похоже, версия Матери о внутреннем взрыве полностью подтвердилась. Рассматривая красивые и четкие изображения на мониторах, я пошкреб подбородок (Черт. Пора опять мазаться кремом от волосяного покрова – вон, щетина повылазила!).

Отсутствовала та часть, где, вероятно, раньше были двигатели. То, что осталось, представляло собой как бы сегмент сигары, отрезанной примерно до половины очень тупыми и корявыми ножницами… Но, похоже, жилые отсеки и рубка должны были находиться именно там, внутри.

Когда подлетел и сделал контрольный круг на челноке, округлая издали сигара превратилась в скопление угловатых и спрямленных секций и панелей, лишь отдаленно имевших обтекаемую форму. Спереди все еще нелепо торчал как бы дурацкий зонтик из плоских металлических емкостей, вероятнее всего когда-то наполненных водой: это они так боролись с пылью и водородом по курсу. Примерно в середине корпуса, ближе к тому, что напоминало днище, имелась еще одна пробоина, и довольно крупная. Кое-где виднелись и остатки кронштейнов – словно к корпусу снаружи что-то немаленькое крепилось…

Плохо. Похоже, взрыв был не один…

Высадка происходила штатно: я причалил челнок возле одного из грузовых шлюзов. Мать поковыряла в щитках управления, подала напряжение… Все равно, дроиду пришлось повозиться с внутренним люком, после того, как я убрал внешний, а Мать поставила нашу любимую палатку.

Но воздух, конечно, испарился и отсюда.

Однако в отсеках и коридорах был почти порядок: обломков не валялось, и трупов, как я больше всего опасался, к счастью, тоже. Мать подтвердила мою догадку: выжившие после катастрофы смогли загерметизировать пробоины, и приспособить уцелевшую часть Корабля для жизни.

Сам Корабль оказался не таким уж маленьким: длина даже уцелевшей части «сигары» достигала более трехсот метров, при диаметре около восьмидесяти. Так что обследовать его, похоже, придется долго.
А для чего мне дроид? Вот я и пустил его, если можно так сказать, по правому борту, а сам двинулся по левому.
Сила тяжести здесь, конечно, отсутствовала.

Собственно, даже если бы Мать подала напряжение, ничего бы не изменилось: кто бы ни были хозяева этого Корабля, они еще не изобрели искусственной гравитации. Ну, уж если быть честными – мы сами изобрели ее только после открытия гиперпривода: чтобы не расплющиваться в лепешки при чудовищных ускорениях в сорок и даже больше, любимых «Ж»…

Так что картина огромных залов, буквально нашпигованных гибернаторами, меня не удивила. Хотя число их потрясало воображение - не менее трех-четырех тысяч. Размещались они как бы в ядре уцелевшей части корабля. Вероятно, строители считали, что так они в большей безопасности. От метеоритов и всего прочего… Словом, внешнего врага.

Это наводило на мысль, что Корабль летел к конкретной цели, и вероятнее всего, должен был доставить колонистов на какую-то уже известную подходящую планету. Осталось только узнать, что это: вынужденное переселение с загаженной и перенаселенной планеты, или эти бедолаги - добровольцы-пионеры, вроде наших, земных.

Мать правильно сказала – примерно по тем же принципам строили большие корабли и мы. Так что и размеры коридоров и кают экипажа, и надписи на стенах, люках и приборах, да и вообще, все - слишком уж напоминало наше. Земное.

Меня пробрало – волосы на затылке стали шевелиться. Так у меня бывает только перед реально большими неприятностями… Я удвоил внимание.

Но все было мертво. Тишину нарушал только стук моего сердца, да чуть слышное пыхтение сервоприводов систем жизнеобеспечения скафандра.

Прошел – вернее, пролетел – я запутанным лабиринтом коридоров, межуровневых люков и вереницей служебных помещений. И как-то инстинктивно нашел их Рубку.

Помещение вовсе не было большим. Скорее, тесным и чисто функциональным – точно как у меня. Экраны, занимавшие все стены и часть пола и потолка, мертвенно черны. Почти все покрывал тонкий слой тысячелетней и вездесущей, словно реликтовое излучение, пыли. Судя по ее состоянию на полу и пультах, никого здесь не было очень давно…

Однако, когда я подлетел к центральному пульту (А я решился не сразу. Все висел у потолка – думал. Правда, не помню о чем. О тщете всего сущего?.. ), в кресле дежурного пилота обнаружил скелет. То есть, реальный скелет, а не мумифицированные останки, как было в гибернаторах.

Вероятно, этот человек был одним из последних, кто остался в живых. И решил встретить свой конец на посту, »в ботинках альпиниста». Наверное, Капитан.

Во всяком случае, он одел Парадный Мундир. Белый цвет почти не выгорел.

Китель, почти как у наших военных - строгий покрой, погоны, лампасы на брюках… Даже фуражка на черепе с остатками коротких волос.

Сидел он, глубоко погрузившись в удобное кресло. Одна рука бесцельно свешивалась до пола. Другая прижимала к груди – вернее, животу – какую-то книгу.

Я сразу понял, что здесь-то Корабельный Журнал вели. Значит, хоть что-то выясним об этих несчастных…
Я подплыл поудобней, зацепился за ручку кресла.

Со всеми возможными предосторожностями вынул покрытую пылью сморщенную книгу из-под неестественно длинных фаланг пальцев. Одна кость все равно рассыпалась в труху, и в гнетущей тищине мои усилители передали в наушник чуть слышный хруст и шелест. Но в сознании они отдались словно взрывом…
  - Мать. Если я пролистаю этот… Журнал, сможешь отсканировать и перевести текст?..

В наушнике другого уха прозвучал ее нарочито нейтральный голос:

- Конечно. Только опусти камеру пониже.

Я так и сделал. Основная камера у меня на правом плече. И разрешение у нее такое, что читать обычную книгу можно хоть с двадцати шагов… Камера же на левом плече предназначена для кругового обзора. Поэтому когда Мать дистанционно вращает ее туда-сюда, сервомоторчик забавно жужжит – словно трудолюбивая пчелка. Впрочем, ведь это так и есть: Мать заботится о моей безопасности даже больше меня. В том числе и поэтому я так храбро и нагло везде прусь: знаю, что тылы надежно прикрыты, и если что - меня предупредят!..

Или – за меня даже постреляют.

Я стал медленно и осторожно листать и просматривать Журнал. Все – с самого начала…

Хрупкие страницы чуть шелестели и похрустывали в равнодушном вакууме: мои сверхчуткие усилители не упускали ничего. И от этого странного звука по телу вновь шли мурашки, и волосы вставали дыбом...

Первые несколько страниц занимали сложенные в несколько раз чертежи. Схемы устройства помещений… Размещение всех коммуникаций и механизмов Корабля. Таблицы для обслуживания двигателей, насосов, криогенных установок… У меня и у самого такие есть.

Дальше шел текст – отпечатанный мелким шрифтом. А затем – и рукописный. Я листал. На это ушло около получаса. Рукописных страниц оказалось больше пятиста. Последняя была исписана крупными корявыми буквами, и обрывалась, как мне показалось, на полуслове, да еще зачеркнутом… Впрочем, может я и не прав.

После того, как Мать подтвердила, что текст скопирован и уже даже переведен, я еще более осторожно подсунул Журнал обратно под руку скелета…

Сувениров, как опять-таки делают многие из наших, я с этого Корабля брать не стал.

Просто отдал честь Капитану, повисел рядом с ним, вздохнул, и убрался восвояси, прихватив дроида и ощущение тоски и утраты.

Люки Мать заваривала сама.

Санитарно-карантинная обработка снова заняла не меньше получаса.

Войдя в свою рубку, я первым делом спросил:

- Рассчитала, где база этого Корабля?

- Конечно. Это было нетрудно. Во-первых, именно туда летел челнок. А во-вторых, пока с тобой мы занимались Журналом, с дроидом мы занимались их звездными картами и курсовым столом. Дорога займет две недели. Вылетать?

- Да. А сейчас ты мне выведи на центральный монитор текст журнала… Я почитаю.

Вот этим я и занимался почти три дня. Ел, спал, работал на тренажерах, и читал.

Планету свою они называли Земля. (Чтоб мне провалиться – почти все встреченные в Космосе расы, что гуманоидов, что не-гуманоидов, в этом не оригинальны: у всех – «Земля!». Только у гидроидов-амфибий – «Вода!»)
Книг по истории их Цивилизации, да и вообще книг, Мать даже с помощью дроида не нашла. А электронно-кристаллические носители за шестьдесят-то тысяч лет, конечно, разрушились. Здесь видеомагнитофон почему-то отсутствовал… Возможно, его просто выбросили в космос. Ну, это мне, с моим извращенным чутьем, так показалось.

В Журнале же первые, печатные, страницы, были посвящены только описанию конструкции и техническим параметрам Корабля.

Корабль был просто ужасен. (Конечно, с точки зрения нашего уровня техники и технологий.) Максимальное ускорение, которое не разрушило бы его, не превышало трех«Ж». Собирали его, разумеется, в открытом космосе, на орбите возле «Земли». На это ушло, если документы не преувеличивают, »девять витков вокруг центрального светила» - т.е., конечно, »Солнца».

И, разумеется, это был «спецпроект», рассчитанный на «проезд в один конец».

Плохо. Если Корабль не многоразовый, строители и проектировщики обычно халтурят: запас прочности и живучести минимален. Материалы похуже, и аппаратура попроще. Чтобы, значит, подешевле – все равно же на один раз!..

Про саму конструкцию Корабля мне и Матери практически все прояснили чертежи в начале Журнала, и все тот же отпечатанный текст. Ну, что сказать – он и на второй взгляд казался нелепым порождением технологий, ограниченных примитивнейшими двигателями на ракетной (!) тяге. Располагались все дюзы в кормовой части этого гигантского «карандаша», длиной в милю…

А главнейшая часть, для которой все и делалось - сами гибернаторы, и их системы жизнео-беспечения, - казались мне дикостью. И при этом ненадежной до дрожи... Это каким же надо быть храбрецом (или – идиотом!), чтобы согласиться заснуть на десятки лет в этой консервной банке!.. А если что случится в пути?.. А если откажет техника?.. А если при разморозке в мозгу (как это часто и случалось с бедными подопытными собачками, обезьянками, а затем и людьми!) произойдут «необратимые изменения»?!.. Проще говоря - человек проснется  полным идиотом?..

Конечно, чего открещиваться – кое-кому и у нас лет пятьсот назад такая технология казалась чудесной панацеей, позволившей бы заселить Человечеством всю Вселенную… И я даже знаю о нескольких проектах весьма схожих по конструкции транспортов.

К счастью, до изготовления их в металле дело так и не дошло. Посчитали слишком дорогим и долгим, а, главное, – рискованным, удовольствием. Так что и по экономическим, и по этическим соображениям проект заморозили.

А уж с открытием гиперпривода об этой идее вспоминали лишь историки космонавтики и медицины.
Из Журнала я, как ни странно, так ничего и не вычитал о причинах, вынудивших отчаянные три тысячи шестьсот девятнадцать человек пуститься в долгое, судя по расчетам, не менее, чем восьмидесятилетнее, странствие к соседней Солнечной системе. Зато узнал, как проходил сам полет.
Стартовала «Надежда Человечества» (Вот именно: эта бездарная железяка - их Корабль - так гордо и называлась!) в каком-то там году по местному летоисчислению, которого придерживались на борту и в дальнейшем. Мне же Мать, для простоты и ясности, пометила первый день и год старта нулевыми, и в дальнейшем я так и отсчитывал даты – со дня старта.

Весь полет был рассчитан на постоянное ускорение чуть больше двух «Ж». Иначе, с инерциальной фазой в середине, ушло бы не восемьдесят лет, а триста… А на большее ускорение не был рассчитан корпус: усилить - значит утяжелить. То есть, больше горючего. А горючее с окислителем и так занимало восемьдесят процентов общей массы корабля.

В первые несколько лет никаких особых приключений у дежурной смены офицеров, техников и инженеров не случалось. Все записи сводились к коротким и ясным:

- «8-00 по корабельному времени. Вахту принял. Подпись. Курс -… Происшествий нет. 16-00. Вахту сдал. Подпись.»
Согласен, не слишком-то информативно.

Основные поломки, случавшиеся примерно раз в год, касались систем жизнеобеспечения гибернаторов: то трубопровод криожидкости лопнет, то насос откажет. Иногда случались замыкания и отказы компьютеров. Экипаж с ремонтом и заменой справлялся легко. Хотя то, что аппаратура, для которой изготовитель гарантировал «безаварийную работу в течении ста (!) лет», столь ненадежна, и требует постоянного надзора и ухода, не могло их не напрягать.

Еще бы: ведь сам бодрствующий экипаж периодически тоже ложился на два года в гибернаторы, после сдачи годичной смены!..  К счастью, недоумком при пробуждениях никто все же не стал. Скандалов, революций, и прочего, связанного с психологическим стрессом, как это любят описывать писатели-фантасты, не наблюдалось…

Однако примерно (нет, не примерно - а точно) на пятьдесят первом году и сорок девятом дне полета, когда дежурила Первая смена, начались проблемы с подачей топлива в маршевые двигатели. И буквально с каждым днем перебои и вынужденные остановки их происходили все чаще. Дело, как посчитали инженеры и техники, было в том, что подключили пятый из восьми огромных топливных резервуаров. Переключение на другие оставшиеся баки, впрочем, не помогло.

А поскольку Корабль в это время уже производил расчетное торможение, возникла угроза проскочить мимо цели, если не удастся наладить работу маршевых двигателей в штатном режиме.

- «12-45. Снова вышел из строя инжектор третьего Маршевого.15-35. Замена инжектора за-кончена. Главный инженер Перот Голоуст (не знаю, что на самом деле означали их фамилии и имена. Просто привожу так, как они звучат в интерпретации Матери) настоял на том, чтобы была указана причина поломки: некачественное и засоренное топливо. Так же он уверен, что вызвано это плохой очисткой топлива еще на Земле. (…)

- Переключились на седьмой резервуар. 22-55. Снова вышли из строя инжекторы второго и седьмого маршевых. 00-00. Вахту сдал. Корабль летит на семи двигателях из десяти. Ускорение – 2,4 «Ж». Пытаемся компенсировать потерю хода из-за сложной поломки третьего двигателя и ремонта второго и седьмого. Форсаж остальных маршевых – плюс сорок процентов. Вахту сдал…

06-25. Разорвало корпус топливного насоса номер шесть. Топливом залит до половины отсек Д-88. Откачали к 09-15. Замена насоса невозможна, так как не осталось корпусов на складе, и изготовить эту огромную отливку не из чего. Проложили трубопроводы к двигателю номер шесть от насоса номер пять с помощью тройника…»

Далее почти семьдесят из девяноста трех страниц посвящены массе технических неполадок, нехватке запасных деталей для замены поврежденных, и спешной подгонке и доводке для работы двигателей целой кучи подручных деталей и материалов. Инженеры и техники, конечно, старались, и проявляли чудеса изобретательности и самоотверженности, но… Бедняги.

Сволочи Проектировщики! И Строители! Вот вам и «экономия полетного веса!..»

А число аварий и вышедших из строя окончательно механизмов все росло. Дальше – хуже. Выяснилось, что топливо в оставшихся резервуарах не засорено, а просто разложилось и испортилось из-за длительного хранения в условиях вакуума. И предсказать заранее, что такое произойдет, ученые «земли» не смогли. А для меня получилось – что они такие же тупые и самоуверенные твари, как проектировщики и строители…

Теперь экипаж понимал, что все они практически обречены.

Читать тексты отправленных домой радиограмм было обидно и больно: не надеясь на ответ, они старались предупредить «своих» о топливе, о ненадежных насосах, о запчастях, об отвратительных материалах и инструментах…

Чтобы, значит, те, кто рискнут попытаться полететь куда-нибудь еще после них, не попали в такую же  ж…
Однако, ощущая свою ответственность за тысячи вверенных им жизней, они не собирались сдаваться: дежурная смена разбудила остальные две, и вместе они занялись фильтрованием топлива через осмо-мембраны, и много чем еще, пытаясь за считанные оставшиеся дни найти решение проблемы, на которую дома были затрачены усилия пяти Университетов и тридцать восемь лет…

Читая об этом я покрывался потом, сжимал кулаки, и зеленел.

Приведу суть. 
Пятьдесят первый год, сто девяносто третий день. Взорвался перегревшийся насос второго двигателя. Почти сразу – восьмого. Разгерметизация пяти отсеков. Погиб техник Лазар Нухот – он был без скафандра… Ремонт заставил отключить двигатели, и потерять без хода пять дней. После еще двух дней работы двигателей в форсированном режиме в «плюс шестьдесят процентов», взорвалась тяговая дюза четвертого маршевого: не выдержала теплоизоляция. Еще два дня на латание дыр. Но заменить дюзу было нечем – так что нагрузка на остальные девять снова возросла…

Еще через пятьдесят дней топливо, фильтровавшееся из полного в уже опустевший, но еще не сброшенный резервуар, через все те же мембраны, дало протечку. Это они ее так назвали.

Я же почти видел в воображении, как могучая струя хлещет из разорванного по шву трубопровода толщиной в мою ногу, проникая из-за авральных трех «Ж» во все кормовые отсеки, и заливая системы жизнеобеспечения, энергоснабжения и пожаротушения, и разъедая скафандры и тела тех несчастных, которые кинулись перекрывать вентили, спасать остальных, и все равно - ничего не смогли сделать…
                И хотя Капитан сразу отключил тягу, это не спасло чертову «Надежду Человечества».

Разъело прокладки трубопроводов и емкостей с окислителем.

Детонация топлива, как вылившегося, так и оставшегося в баках, расположенных, к счастью, в корме, была такой, что ускорение по акселерометру достигало пяти все тех же «Ж».

Ну и что, что для «безопасности» вся ходовая часть была отделена от жилой зоны обширным «пустым» пространством вакуума?..

То, что получилось в результате катастрофы, показывает и предусмотрительность, и одновременно глупость тех, кто проектировал Корабль.

Взрыв разнес по Вселенной все Машинное отделение. Дюзы – сердце двигательной установки – были потеряны безвозвратно.
Оторвало, вместе с креплениями и шлюзами, и унесло в Пространство оба орбитальных Модуля – то есть, транспорты, которые должны были спускать всех разбуженных Колонистов на Планету, когда закончился бы Полет.

А снаружи Модули крепились, чтобы «не занимать места внутри», и «служить дополнительной защитой от метеоритной угрозы». Ну не дурь ли?! А повреди действительно метеориты эти модули – на чем вы, кретины, собирались садиться на планеты?! На «карандаше» длиной в милю?!

Девять десятых массы Корабля пропали. Ядро: жилые отсеки с колонистами в гибернаторах, запасами кислорода, воды, и пищи для Вахты, остались почти неповрежденными – да, расчеты оправдались. Жилая зона «Надежды…» со «сверхценной» начинкой из спящих колонистов, и все оборудование криокамер и отсеки экипажа уцелели, выдержав пиковые перегрузки.

Но что толку с того, что все это уцелело?!

Ведь эти выжившие, и кое-как залатавшие пробоины, несчастные инженеры, техники и офицеры не могли даже попросить о помощи! То есть, они-то послали запрос, и он пошел на «землю», когда починили основную антенну… Но он шел бы туда более тридцати лет.

И ответ пришел бы – еще лет эдак через сорок-сорок пять… Ведь Корабль, вернее, уже только его носовая часть, все еще продолжала довольно быстро лететь. И ее курса и скорости уже ничто не смогло бы изменить: в распоряжении экипажа остались только двигатели ориентации.   

А все, что они могли дать - ноль целых три десятых недоступного теперь, как снег в пустыне, «Ж»..
Да и неизвестно: дошло бы их послание до Родины? Или рассеялось затухающей вереницей таких беспомощных в бесконечном равнодушном Пространстве электромагнитных волн…

Что и говорить – перспектива не из лучших.

Конечно, они все равно не сдались. Снимаю шляпу перед их, пусть бессмысленным, но – мужеством. Да и чего я разозлился… Злиться надо на дебилов ученых-инженеров-строителей, и тех бессовестных Политиков - манипуляторов судьбами, кто послал «добровольцев» в этот полет!

На остальных одиннадцати страницах Журнала были некоторые Протоколы Общих Собраний выживших членов экипажа. Судя по-всему, эти Протоколы стали занимать, из-за неизбежной говорильни, такой большой объем, что Капитан приказал вести их отдельно. Но раз мы с Матерью не нашли их, значит он же посчитал нужным и уничтожить все эти Протоколы...

Что там было, какие интриги и драмы разыгрывались между уцелевшими тридцатью шестью офицерами и рядовыми, какие мерзости и возвышенные слова о долге, чести и предательстве говорились – теперь никогда не узнать. Журнал же лишь скупо сообщал о фактах:

- «Пятьдесят второй год. Шестьдесят первый день. 08-00.Вахту принял… 08-30. Обнаружили еще двух покончивших с собой: капрал Жерс Хиддиг и рядовая первого класса Кармен Сьок. Тела отстрелены в 14-00, после гражданской панихиды (…) 14-50. Обнаружена утечка воздуха в сорок девятой секции палубы С.Устранить не удалось (…) Секция перекрыта и запечатана. Давление в жилой зоне – ноль восемь нормы.16-00. Вахту сдал.»

Так они и отступали, постепенно сдавая пространство последнего оплота своего крохотного Мирка чертовому неумолимому Космосу, надеясь, бунтуя, грызясь между собой, вновь примиряясь для Высшей Цели – собственного, и все еще спящих Колонистов выживания, и отчаянно веря, что, быть может, когда-нибудь… И бороться надо до конца.

Беда пришла, откуда не ждали. И очень быстро. Всего через каких-то семдесят семь дней.

Довольно обидно, когда люди на  борту уже продержались девятнадцать с лишним тысяч этих самых дней. Хотя… Прости Господи - может и к лучшему…

Меньше бессмысленных мучений – и моральных, и физических!

Маленький (всего-то с горошину!) случайный метеорит сделал метровую дыру во внешней обшивке, и пролетел чуть дальше. Причем именно туда, где находились спасательные капсулы. Взрыв запасов горючего первой разнес еще полтрюма, вспоров дно «Надежды…».

Так что никто не удивился самопроизвольному старту второй капсулы – всем было не до этого. Работ по заделыванию пробоин и спасению тех, кого еще можно было спасти, хватило надолго.
Лишь потом выяснилось, из прослушанной радиозаписи, что на уцелевшей капсуле стартовала рядовая Норма Фаличчин, захватив погибшего при взрыве мужа, боцмана майора Фредрака Фаличчин. Пилотировать капсулу она умела. Да и любой член экипажа умел – узких специалистов среди команды не было.
Норма, использовав все резервы аккумуляторов шлюпки, обращалась по радио не к выжившим на Корабле (она считала себя последним живым человеком экспедиции!), а к далеким теперь ублюдкам из Правительства, пославшим почти четыре тысячи беспомощных заложников «железного гроба» на верную смерть…

Текст послания  в журнале, по словам Матери, был сильно сокращен… Цензура? Стыд?

Почему Капитан удалил слова рядовой? Какие секреты там были?..

Но и в ее сохранившихся словах не было любви ни к Родине, ни к этим Большим Боссам.

Муж же ее до последнего старался заделать трещину в трубопроводе основного кислородного резервуара «Надежды Человечества», отморозив обе руки… Прервать его усилия смог только новый взрыв – тогда-то он и получил осколок в затылок.

Даже попрощаться с этой женщиной оставшиеся на Корабле не смогли – с корпуса снова сорвало основную антенну. Да и других повреждений хватало.

Струя ледяной жидкости, а затем уже только газа из поврежденного кислородного резервуара, иссякнув, оставила жизни выжившим при этой, второй, аварии, девяти членам Экипажа лишь на сто дней: в двух маленьких емкостях, служивших для двигателей ориентации, сохранился «технический окислитель» - все тот же кислород.

После этого Капитан был вынужден официально признать бесполезными попытки спасти замороженных колонистов. Им, даже если бы всех и разбудили, просто нечем было бы дышать.

Последние четыре страницы были завещаниями и прощальными письмами тех, кто решил не мучить свой дух напрасной надеждой, и тело предстоящими неизбежными страданиями.

Это именно Капитан приказал им писать прямо в бортовом Журнале. Он чувствовал, что к тому времени, как их смогут найти – свои ли, чужие – начинка Компьютеров выйдет из строя, и разрушится вся их память. Бумага – надежней.

Я считаю непорядочным и нетактичным передавать то, о чем писали в свою последнюю минуту эти люди. Это касается лишь их, и их родных, оставшихся там, на далекой Родине.

Поэтому приведу только часть того, что записал в конце сам Капитан.

- «Обращаюсь к тем, кто найдет этот журнал. Не знаю, кто вы – наши далекие Потомки, или чужеродные Существа. Я хочу только чтобы вы знали: мы честно и до конца выполняли свою работу. Не наша вина в том, что бессмысленно погибнет почти четыре тысячи человек, причем не просыпаясь… Мы, оставшиеся в живых, взяли на себя грех убить их, не приводя в сознание. Надеюсь, их души будут в раю – как мучеников, погибших по чужой вине.

Но нельзя всю вину за их смерть возлагать только на нас, Экипаж.

Нет, часть ответственности лежит и на тех, кто, не выяснив до конца всех свойств нового топлива, послал нас всех в Неизвестность почти на верную гибель!

Другая часть вины лежит на нашем Правительстве. Да, теперь я не боюсь сказать: Корабль был отвратительно подготовлен, и ужасно спроектирован! На нем и его оборудовании преступно экономили!(...) Политика Компании-подрядчика (вычеркнуто).

Ничуть не лучше и «Идейные» установки Правительства: Колонизации других Миров «любой ценой» не только сомнительна и рискованна  – она преступна! (...)

Ну и наконец, в нашей трагедии виновата и роковая случайность… Метеорит (…)

Мы превысили расчетные показатели нашей техники, и она не выдержала. Техника – не люди. Ею не движет Долг и Идея. Идея движет нами, Людьми. Это люди могут «превысить расчетные показатели», если так называть обычный подвиг… И для меня честь – сообщить вам, неизвестным спасателям, что Экипаж боролся до самого конца. Боролся изо всех Человеческих сил, несмотря ни на какие жертвы и потери.

Выражаю всем, кто был со мной, свою глубочайшую благодарность и искреннее восхищение. Пусть то, что случилось с нами, послужит уроком всем разумным существам.

Ведь покорение Вселенной – не то, что «открытие полюсов» родной Планеты…

Здесь, в Космосе, командир несет ответственность не за кучку наемников-эскимосов, фанатиков-единомышленников и близких друзей – но за тысячи доверивших ему свои жизни самых обычных людей, которые не могут нам, специалистам, помочь в полете ничем…

И еще хочу высказать свое личное мнение: колонизация Вселенной ТАКИМ способом - бред и самое настоящее вредительство! Нельзя покорять Пространство во сне!

Еще хочу попрощаться с матерью. Хотя она, наверное, давно…(зачеркнуто).

Люди! Не лезьте в Космос, пока не освоите сверхсветовую скорость! И стройте Корабли как можно более надежными и прочными! И не экономьте на этом! (...)

Родина же, которая требует от своих сынов постоянного Подвига – просто (зачеркнуто).

Вот уж домыслить последнее слово труда не представляло!

И я был полностью согласен с этим мужественным Человеком с большой буквы.

Теперь мне, как порядочному Гражданину своей Цивилизации, пожалуй, придется-таки опубликовать… или хотя бы донести до все того же Эда и вояки Джонса, все материалы, которые я так неожиданно получил. Да и в Правительственных кругах у меня определенные связи имеются…*
*См. рассказ «Я подобрал это на свалке», «Ива».

Но все во мне так и клокотало… Так что моему спарринг-партнеру, этому несчастному робо-Ли, изрядно досталось, пока мы летели туда, куда надо. Хотя физические нагрузки не могли помешать мне думать, думать…
Материалы о «Надежде…» я до своих ученых и военных клиентов, конечно, доведу. От того, что они пошлют экспедицию и к Кораблю и к челноку, мой маленький бизнес не пострадает: я могу порыться в любом другом уголке бесконечного Пространства, не скованный сном или бюджетом...  А вот чертово Человечество предупредить надо.

Хотя бы о последствиях безмозглого стремления к достижению Цели ЛЮБОЙ  ЦЕНОЙ. Вот такие, и многие другие мысли и посещали меня по дороге к предполагаемому месту этой самой жестокой «Родины». Боссы, мать их… Так хотелось взглянуть в их подлые глаза… Или, если они дадут мне хоть малейший повод, разнести их с…ный Дом Правительства к чертям собачим!..
Чтобы не подавали людям - да и вообще – разумным существам! - Вселенной отвратительнейших Примеров!


Взглянуть в глаза не удалось.
Да, вы уже, наверное, и сами обо всем догадались.

Раз никакой спасательной экспедиции, забравшей бы тела с погибшего Корабля и челнока, не прилетело – значит, неоткуда было лететь. И некому.

Даже спустя шестьдесят тысяч лет голая и заледенелая поверхность планеты говорила о том, что много ядерных фугасов поднимают в атмосферу много пыли… А это ведет к продолжительной ядерной зиме, в свою очередь вызывающей внеплановый Ледниковый период.

Ни следа разумной деятельности нигде не обнаруживалось. Уровень радиации уже спал до нормы… Еще бы. За шестьдесят-то тысяч лет…

Но из живого мы нашли только бактерии да вирусы – под ледяным панцирем Океанов.

Сканнеры Матери, конечно, нашли и полости подземных Бункеров, и погребенные под многометровыми сугробами руины городов.

Мне было до того тошно спускаться туда, что Мать повела челнок с дроидом сама, и они раскопали и пробурили скважину к более-менее целому и большому Убежищу.

Дроид, аккуратно объезжая сохранившиеся замерзшие мумии и скелеты, лежащие около шкафов и столов с компьютерами и прочим оборудованием, за пять дней добыл массу документации. Мать ее прочла. Суть сообщила и мне.

Ей нетрудно было вычислить, что случилось то, что случилось, через тридцать три года после старта «Надежды Человечества». А всего кроме нее, стартовало еще три экспедиции на таких же, или чуть улучшенных, кораблях. Так, методично, через каждые десять лет, по мере строительства других Кораблей, их и отправляли бы...

И не к уже разведанным и годным для колонизации планетам, как я по-наивности думал вначале. А наугад! Наудачу!!!
Ну, вернее, не совсем, конечно, наудачу.

Их техника позволяла выяснить, есть ли у светила, куда полетит Корабль, планеты.

И
–все!
Они даже не могли определить, есть ли на этих планетах атмосфера! И подойдет ли эта атмосфера людям! Они, как показали секретные архивы, были готовы основывать колонии даже на таких безатмосферных небесных телах, как, например, наша луна или Марс!

Хотя как они собирались это делать – не представляю! Ведь запасов кислорода на кораблях для всех колонистов было – лишь на несколько лет. Может, надеялись добыть его на месте?!

Интересно, из чего?.. Дикая логика! Недоступная человеческому пониманию!..

Во-всяком случае, моему-то точно.

Потому что Мать очень быстро вправила мне мозги по поводу «Человечества» и «понимания».

Второй из запущенных Кораблей направлялся в сторону Солнца.

Нашего Солнца. Именно в то место, где оно было шестьдесят тысяч лет назад.

Да собственно, оно и сейчас почти там же.

Мать рассчитала, что если бы полетное ускорение достигало трех «Ж», лет этак тысяч за тридцать эта махина могла бы долететь… Конечно, если бы не тормозила, а только разгонялась, и летела по инерции на максимуме достигнутого – под ноль девяносто пять световой...

Но как же?!..  Как им удалось проспать тридцать с лишним тысяч лет?! И как они смогли потом затормозиться?!.. И где остатки Корабля и всего остального?..

Неужели мы – потомки этих придурков?! Я все спрашивал Мать, словно она всесильна, и знает все.

На мои вопросы она все ссылалась на вероятность… да возможность… В долях процента.

Вот я и спрашиваю всех вас, читателей этих чертовых мемуаров: нравится вам  быть потомками таких околпаченных пропагандой ослов?! Которых посылали сытые и обеспеченные всеми возможными Благами Бюрократы, пропагандировавшие «долг перед Человечеством» и «Готовность на Подвиги во имя Отчизны?!»

И вот, печальный, но такой логический итог: те, кто послали своих граждан на почти верную смерть, сами даже не смогли сберечь собственную планету и Цивилизацию! Хотя никто, кроме них же самих, не заставлял воевать между собой!

Это насколько же надо не любить самих себя, и тех, кто доверил вам, отожравшимся ублюдкам, свои жизни и судьбы?!
  Несчастные «избиратели»! Кого вы посадили себе на шею?!..

А главный вопрос, который меня все время мучает – а мы-то… чем лучше?

Смогли ли тридцать тысяч лет дикости и первобытно-общинного строя, до которого скатились выжившие пра-предки, хоть чему-то нас научить?...

Вот эту-то мысль я и попробую вскоре, вернувшись, »продать», вместе с координатами всего этого космического свинства, доку Эду и вояке Джонсу. Да и ксеносоциологам и историкам из Университета Гопкинса…
Как считаете, они ее оценят?

Ничего – если не оценят, я знаю подходящее Издательство, где за мои кровные мне напечатают и не такое…
Пусть даже в виде фантастики – это дойдет до людей. Пусть знают. Думают. И Выбирают и Избирают…
 
Разве не мозг и «свобода выбора» отличают нас от безмолвно все терпящих баранов?..