Соломенная звёздочка к Рождеству гл. 36

                XXXVI   

   …Сквозь деревянный штакетник ограды пробивались игривые, но не обжигающие лучи утреннего солнышка. Упругие заросли малинника так густо заполонили полоску вдоль забора, что я с трудом продирался через колючие ветви кустарников, лакомясь свежими налитыми ягодами, стараясь большую часть отправить в рот, а не в литровую банку. 
   – Эй, так не пойдёт! – ласково улыбнулась мне мама, стоящая неподалёку и тоже собирающая малину. – Я понимаю, что вкусно, но так мы с тобой на варенье не соберём. А нам хотя бы на трёхлитровый бидончик наскрести надо. Пока солнце ещё не палит.
   – Ладно! Уговорила. Так и быть, – снисходительно ответил я, поражаясь, что от пытливого взора родительницы ничего не ускользает. – Будь спок, мам! Сделаем!
    Натянув козырёк бейсболки на глаза, я незаметно покосился в сторону мамы и приятно удивился: какая же она у меня ещё молодая и красивая! Да такая проворная! И как ей идёт этот простенький, слегка выцветший голубой сарафан. Словно старшеклассница. И вообще… Как здорово, что у нас ещё осталась загородная дача, что погода сегодня обещает быть по-июльски превосходной и что мамуля великолепно выводит вполголоса свою любимую: «Но нельзя рябине к дубу перебраться. Знать ей, сиротине, век одной качаться…»   
    Жизнерадостно вздохнув, я украдкой сунул в рот ещё одну аппетитную ягодку и от брызнувшего в гортань сока внезапно закашлялся. Отчего-то вдруг и дачный домик, и кусты малины, и мама в летнем сарафане мгновенно исчезли. Наступила звенящая, давящая со всех сторон тишина. Я осторожно протёр пальцами глаза…
    В тускло-серой дымке наступившего февральского утра едва различил свою спальню и… С глухим стоном «въехал» в окружающую действительность. Не отрывая головы от подушки, неожиданно для себя я так дико, остервенело и по-звериному жутко разрыдался, что на люстре тихонько зазвенели стеклярусные подвески. Слёзы вперемежку с соплями обильно оросили наволочку и часть пододеяльника. И лишь когда едко-солёная влага постепенно иссякла, я почувствовал, как тлетворный абстинентный синдром начинает мерзко растекаться по всем сдавленным органам. С трудом поднявшись с кровати, мне стоило огромных усилий добраться до ванной комнаты, где, склонившись над раковиной, я рефлекторно вывернул наизнанку желудок, пытаясь освободиться от остатков вчерашних поминальных посиделок. Насколько же гнусное это состояние, когда с одной стороны не хватает воздуха от похмельного тремора, а с другой – от чувства вины за произошедшее накануне на фоне безвозвратной потери любимой мамули. Эх-х!..
  …Отдышался я не сразу. А зафиксировавшись в вертикальном положении, направился на кухню, где первым делом приложился к носику чайника и практически опустошил его содержимое. Вытерев рот и тяжело вздохнув, я присел на краешек табуретки. В голове неистово «наяривал» военные марши сводный полковой «оркестр». Хотелось заткнуть уши, но сил для этого уже не оставалось. Замыленным взглядом я зацепился за белый клочок бумаги, который одиноко лежал на кухонном столе. Придвинув листок поближе, начал с трудом разбирать написанный от руки текст. Пляшущие строчки стали медленно складываться в осмысленные фразы.
                Егорушка!
    Огромное спасибо за чудесный вечер. Мне было очень интересно с тобой. Завтрак найдёшь в холодильнике (сэндвичи). Но перед этим выпей таблетку аспирина, она лежит на блюдечке перед тобой. Думаю, что девушке не стоит так себя вести, но… Разрешишь мне вечером зайти снова? Ведь тебе нужна сейчас поддержка. А мне это не трудно. С тобой лучше, чем в противной общаге. Мой мобильный телефон 8-927-358-11-23. Если сможешь – позвони. Буду ждать. Крепись, Егор! До встречи. Уля.
    Едва осмыслив прочитанное, я резко вздрогнул от звонка из прихожей. Затравленно поозиравшись по сторонам, не приметил ни одного циферблата, чтобы узнать, который час. «Кто бы это мог быть? – со скрипом ворочая одеревеневшими мозгами, подумал я. – Неужели опять Ульянка? С уроков сбежала, что ли? Фу ты! А я в таком виде…»
    Чертыхаясь, подковылял к входной двери и приглушённо спросил:
   – Кто там?
   – Это я, Максим! – бодро ответили снаружи мужским баритоном.
    Облегчённо выдохнув, я клацнул встроенным замком и осторожно приоткрыл дверь.
   – Привет, Егор! – смущённо кивнул друган, с удивлением всматриваясь в мой непрезентабельный видок. – Ты чего это, братан? С бодуна, что ли?
   – Угу… – сипло промычал я, пропуская Макса в квартиру. – Проходи.
   – Фу, етит твою мать! Хоть закусывай! – шарахнулся от меня визитёр и понимающе вздохнул. – Я-ясно… Иди хоть оденься. Простынешь.
    Мы прошли в комнату. Пока я напяливал на себя треники и футболку, Максим извлёк из кармана куртки какой-то пузырёк.
   – Значит так, старина… – многозначительно выдал он. – Похоже, за тебя надо основательно браться. А то совсем с катушек слетишь. Сопьёшься. На пустом месте.
    Он открыл пузырёк, высыпал на ладонь две продолговатые пилюли и протянул их мне.
   – Держи! Сейчас твою похмелюгу как хреном сдует. Суй под язык и рассасывай. Да не ссы! Средство проверенное. На себе испытал. Трескай! А я пока разденусь…
  …Через полчаса мне действительно полегчало. Не так, чтобы очень, но всё же. Даже есть немного захотелось. Мы прошли с Максом на кухню, разогрели чайник, слегка перекусили. Придя в себя, я вкратце рассказал другу о том, что произошло вчера. Не забыл и записку от Ульяны показать. В качестве «вещдока».
   – Опять эта студенточка? Что-то она никак не исчезнет с твоего горизонта, – хмыкнул гость, изучив послание от девушки. – Чувствую, неспроста соплячка клеится к тебе. Добром, похоже, дело не кончится. 
   – Что ты имеешь в виду? – вяло прогундосил я, отпивая крепкий чай из кружки.
   – А то не понимаешь? – фыркнул Макс. – Девчонке свободы хочется. Желает вкусить, так сказать, все прелести взрослой и независимой жизни. Не зря в другой город учиться драпанула. Подальше от мамкиных глаз и нравоучений. А тут ещё и клиент подходящий нарисовался. Холостой, со своей квартирой, из себя ничего. На фига в задрипанной общаге свою цветущую молодость просиживать, когда можно стать хозяйкой приличной двушки, а заодно и законной женой такому лоху, как ты?
   – Да, но… Это… – смутился я. – Во-первых, мы познакомились с ней, когда у меня ещё не было личного жилья. А во-вторых, девица она вроде правильная. Не шалава какая-нибудь. Храмы посещает, иконы рисует. Одевается не выпендрёжно.
   – Одно другому не помеха, – уверенно констатировал Максим. – У девок всегда одно на уме – марш Мендельсона. Я не утверждаю, что она гулёна со стажем, что пробы ставить негде. Но то, что в супруги тебе набивается – факт. Это было понятно ещё в Рождественском. Когда вы по грибы ходили.
    Я невольно передёрнулся и тяжело вздохнул, вспоминая необычные танцы-шманцы-обниманцы под видеоролики. Действительно, несуразно получается. Влюбиться в Ксению из Питера, а жениться на её племяннице. Бр-р. Такой финт ушами совсем не входил в мои планы. А ведь потерять башку в моём состоянии – как два пальца об асфальт. Не успеешь и кашлянуть, как выдадут свидетельство о браке. Не мудрствуя лукаво, я тут же поделился своими соображениями с приятелем. Тот основательно почесал «репу», прикинул что-то в уме, после чего ответил:
   – Знаешь… Не моё это дело, конечно. Но… Вы вчера… Хм… У тебя было что-то с этой Ульяной?
   – Не понял, – тупо уставился я на собеседника.
   – Совсем больной, что ли? – усмехнулся тот. – Или притворяешься? Вы… это… Спали вместе? Со студенточкой?
   – Ты чё?! – искренне удивился я. – С какого перепугу-то?.. Так, пили на кухне. Трепались о всякой фигне. Но… До секса дела не дошло. Да и какие могут быть лямуры? Сам посуди. У меня мать умерла. Не прошло и недели. К тому же нализался я вчера круто. Явно перебрал, пока её поминали. Царство ей небесное!.. А… с чего ты взял, что мы… того? Перепихнулись с этой Улькой?
   – То-то и оно, – поморщился Макс. – Видать, ты и впрямь был уже в лоск. В полной отключке.
   – А что такое?
   – Да видишь ли. Не хотел говорить, но, знать, придётся… Короче, я вчера в гараже весь вечер проторчал. Движок у своей ласточки регулировал. Клапана менял. Домой пошёл уже в одиннадцатом часу. По дороге вспомнил о тебе. Заглянул в окна. Смотрю – у вас свет везде горит. И в комнате, и на кухне. Решил забежать, проведать. Мало ли чего? Может, помощь какая нужна. Время-то позднее, а у тебя иллюминация – по всей квартире. В общем, поднялся, позвонил в дверь. Сначала никто не открывал. А потом…
   – Ну? – нетерпеливо подстегнул я друга.
   – Чё «ну»? Мне открыла дверь твоя визави. Блондинка с распущенными волосами. Стоит чуть ли не нагишом, в коротеньком халатике. Салатовом таком. Ляжками сверкает, ухмыляется. «Вам кого?» – спрашивает. Я говорю: «Егора». А она: «Он уже спит. Устал. Извините». И дверь захлопнула. Я лишь головой помотал, прикидывая: «Ну друган даёт! Только мать схоронил, а уже с девками вовсю крутит». Хотел до конца разобраться – может, тут криминал какой? Да потом передумал. Сообразил, что это студентка из худучилища. Уля. По всем твоим описаниям сходится. Плюнул и… домой пошёл. А сегодня с работы отпросился и к тебе сразу поехал. Надо, думаю, окончательно это дело распутать. А то… всяко бывает. Может, тебя и в живых уже нету?..
    Максим умолк, а я, словно забуксовавший грузовик, лишь тяжело запыхтел и засопел, вникая в рассказ друга. В голове опять противно загудело. Я заварил новую чашку, стараясь поставить мозги на место.
   – Что-то не совсем понимаю, – выдавил наконец я членораздельную фразу. – Помню, что за окном было уже темно. От выпивки пальцы расползались в растопырку. Что-то сказал Ульке и… Кое-как добрался до своей люли. Сразу рухнул на кровать. Дальше – полный провал.
   – Когда ты вырубился, студентка дома оставалась? – спросил Макс.
   – Д… да… – не совсем уверенно подтвердил я. – Да, она была ещё здесь. Но обещала уехать на такси в свою общагу. Я ещё попросил захлопнуть как следует дверь.
   – Интересно, – откликнулся собеседник. – Судя по всему, она ещё долго обживала твои апартаменты. Убралась, завтрак приготовила, записку написала. К тому же успела раздеться, халатик на себя набросить и со мной поговорить.
   – Стоп! – внезапно осенило меня. – Слушай, я хорошо помню, что завалился спать в одежде. А проснулся в одних трусах и майке. Под одеялом... Почему? А?
    Максим удивлённо вскинул брови.
   – Да и сама блондиночка открывала мне дверь не в цивильной одежде, – с иронией заметил он. – Не исключаю, что под халатом ничего уже не было. Лихо!.. Выходит, дружище, она всё-таки побывала в твоих объятиях? А ты, балбес, просто ничего не помнишь. Надо же до такой степени накваситься! С девкой переспать в полном беспамятстве. Как с куклой…
   – Ну уж не-ет! – заартачился я. – Чего-чего, а мозги я до конца не пропил. Ульяна была в джинсах и синей кофточке. И когда я пошёл спать, она оставалась на кухне. Это точно! И я её не раздевал. Клянусь!
   – Идиот, блин! – кашлянул в кулак друган. – Не ты, а она тебя раздела. Сонного. В прямом и переносном смысле. А затем и сама обнажилась. Чтоб под бочок к тебе нырнуть. А уж дальше – дураку ясно. Даже в жопу пьяного мужика можно возбудить. Лишь бы он не был хроническим импотентом. Хотя… Не исключено, что ей этого и не надо было. Чужая душа – потёмки. Фиг её знает.
   – Ничего не понимаю! – расстроенно развёл я руками. – К чему все эти закидоны? Но то, что я с Улькой не трахался – сто пудов. Я просто был не в состоянии. Ни физически, ни морально. И на «корке» у меня хоть чего-нибудь отложилось. Если б голую девицу обнимал…
    Максим хмыкнул и привстал с табурета.
   – А у тебя ничего не спёрли, Егор? Откуда у этой девки халат? И вообще… Драгоценности и деньги на месте?
    Не мудрствуя лукаво, мы провели тщательную «ревизию» в квартире. После глобальных обследований пришли к выводу, что все ценные вещи в доме находятся на своих местах. Даже пресловутый мамин халат салатового оттенка висел на положенном крючке в ванной комнате.
    Вернувшись на кухню, мы с Максом глубоко призадумались и закурили. Заварили кофе.
   – Ясно одно, – после долгой паузы резюмировал гость. – Эта Улечка далеко не простушка. Девочка ещё та, с двойным дном. И ухо здесь надо держать востро. Не расслабляться.
   – Может, позвонить ей? – не совсем уверенно предложил я. – Сказать, что у меня куча дел, что сейчас совсем не до неё. К тому же работа в посёлке ждёт. И вообще – можно в открытую послать на… все четыре стороны. Чего в самом деле привязалась? Нашла мальчика… Посидели, помянули мать, потрепались. Пора и честь знать. Пусть больше не приходит и не звонит. Мне в Рождественском контору открывать надо. Людям юридическая помощь нужна. А я тут с соплячкой прохлаждаюсь. У которой незнамо что на уме…
   – Нет, дружок! – хитровато сверкнул зрачками Максим. – Знаю я таких девиц. Их в дверь, а они в окно. Только раззадоришь своим звонком.
   – Ну… Тогда что? Завучу училища жаловаться? – иронично заметил я. – Повлияйте на свою студентку? А то совсем бедного мужика одолела. Не сегодня-завтра в кровать затащит. А потом к стенке пузом припрёт – женись давай! Так, что ли?
   – Неа! – помотал головой визави. – Мы хитрее поступим. И проще. Сегодня отлежись, запрись на все замки. Выспись. И ни на какие звонки не отвечай. Мобильник вообще выруби. Свет в комнатах не зажигай. Или шторы хорошо занавесь… А завтра вместе съездим на вокзал и купим тебе билет до Москвы. На ночной поезд. Оттуда слиняешь в свой Рождественский. Вот и всё. Подёргается девочка и… успокоится. Не таких обламывали.
   – Значит, завтра надо в дорогу собраться? – с облегчением спросил я.
   – Да чего там? Тебе собраться – только подпоясаться. Если надо, помогу.
   – Хорошо, – с готовностью кивнул я.
   – И ещё. Ключи от квартиры оставь мне. На досуге буду заглядывать сюда, цветы поливать, следить за порядком. Если студенточка опять заявится – вежливо отошлю её куда надо. Дам знать, что у тебя своя жизнь. И под ногами путаться не стоит. Ну а там – сам решай. Хочешь – оставайся в общине, хочешь – возвращайся в Богомоловск. Да не забудь про свою Ксению. Будь поактивней, налаживай контакты. Давно пора о семье подумать. Вот тебе и весь сказ.   
    Максим самодовольно крякнул и потянулся за новым бутербродом. Мне ничего не оставалось, как мысленно согласиться с ним. Вскоре друган свалил по своим делам. А я тщательно занавесил все окна, запер двери и улёгся в постель. Чтобы окончательно прийти в себя. Перед поездкой.
  …Когда за окнами стемнело, кто-то несколько раз позвонил в квартиру. Сквозь полудрёму я слышал эти звонки, но никак на них не отреагировал. Потому что знал, что это не Макс. А что касаемо остальных… Любовь – штука избирательная. И очень хрупкая. Её грубым натиском не завоюешь.