Как я обретала крыла гражданства...

Как я обретала крыла гражданства
                - Крик о помощи -

Уважаемые друзья! Милые мужчины и женщины! (Но только к людям доброго сердца и немаленького ума). Знаю, крик о помощи вас встревожит больше, чем о несправедливости. Ведь вторая царит всюду, а о помощи гласят не все. Нынче народ стал гордым, да и не в моде это – взывать к сильному. Гляди, еще сам же получишь в зубы. Потому молю об одном: дайте руку – а то утону, дайте соломину – иначе погибну.
А дело вот в чем: человек я не практичный, самостоятельности хватает лишь на писанину да восхищение падающим снегом, и всё. Потому мои знания за десять лет школы, плюс семь с половиной – внешкольного «впитывания» (а через полгода мне восемнадцать) никому не нужны. И нигде.
                Как я искала работу
                Поиск первый

- Здравствуйте, Мефодий Савельич! Галина Прохоровна у себя?
- Здравствуйте, здравствуйте, - как долгожданному гостю улыбается мне М.С. и даже зачем-то привстает со стула, протягивая руку. – Входи, Катря, входи…
Сейчас последний день лета, а еще в первый его месяц М.С. обещал мне место работы здесь. Перед моим отъездом на вступительные экзамены в университет. Чувствуется, человек он очень даже ничего. Помню, при первой встрече меня поразила его простота в обращении, ласковый голос и, вместе с тем, испытующие огоньки в глазах.
- Вот они, честные журналисты, - думала я тогда. – Просты, как день, добры, как лето. – И в его словах, оттенках голоса я уловила присущую ему принципиальность. А именно это и ценю я больше всего в людях. Теперь мне нужно было видеть редактора – Галину Прохоровну. Однажды я уже встречалась с ней, не зная ещё, что сие и есть «сама»…

Вхожу в кабинет. Передо мной сидит женщина, видимо, высокого роста, годов, примерно, чуть за сорок. На ней была шляпка, которая сразу бросалась в глаза, ибо такие носили, ну, примерно, лет тридцать назад, в предвоенное время. С пёрышком либо вуалькой. Её большущие, на выкате, глаза лениво, но остро устремились на меня. Казалось, они не собираются моргнуть до тех самых пор, пока не слопают вас всю, живьём. Взгляд был испытующим  (или только показалось? А думала она в это время о чём-то своем?).
По шляпке, плотно сжатым губам, чуть заметной надменной ухмылке (или тоже показалось?) и бесконечному изучающему взгляду я сразу определила, что  передо мной мадонна полнейшей самостоятельности. Вполне вероятно, не без некоторых вздорностей, капризов и исходящих от них чреватостей. Эдакая Екатерина Вторая, правда, без царства. Хотя… если не принимать за таковое уделы самой редакции. Словом,  что-то (верность ли старым, лишь ею уважаемым традициям – шляпка? Объемность ли её телосложения? Но что-то…) определенно выдавало в ней сильный характер.

Говорила она со мной на «украинський мови». Много всего, но итог был один: «обицяты вона ничого нэ можэ»… «Алэ… приходьтэ завтра»…
И вот тут началось. Вообще-то, я сразу поняла, что ничего здесь «не выгорит», и нет смысла испытывать судьбу. Но какое-то моё внутреннее подневолье заставляло меня приходить и завтра, и послезавтра, и потом еще…  Эдак почти два месяца. Пока, наконец, я не уверилась, что все эти «завтра» только затем и существовали, чтобы тянуть проволочку и не решать вопроса.
Нет, в конце концов, Галина Прохоровна его решила: на должность корреспондента была принята собственная невестка, далекая от журналистики примерно, как пароход от куриного яичка. Но! Такова «се ля ви», такова воля  Екатерин века нынешнего…
               
                Поиск второй
- Что же делать? – вопрос, прямо скажем, классический, из теории марксизма-ленинизма, встал передо мною во всей своей непроглядности.
…Неспешным шагом бреду на автобусную остановку после очередного, понятно уже – последнего, посещения редакции. И вдруг…
- Катря, привет! Куда путь держишь? – передо мною Жанка, школьная подружка. С модненькой сумочкой, густо накрашенными глазками.
- А ты? Работаешь?..
- Да нет, ищу пока что. Уехать бы, а?
- А куда?.. Слушай, айда в райком, может, дадут направление куда-нибудь на Север, на стройку?..
Пришли. Первый секретарь комсомолии выслушал нас, слегка удивившись, что две малышки (а рост у нас чуть повыше полутора метров) собрались так далеко, затем развёл руками: - На Север послать не в силах, а вот в Днепрорудный, в Кривой Рог – пожалуйста. Хоть сейчас… - Н-да, мы приумолкли. Нам хотелось куда бы подальше. Подумаем.
- Ну, а у нас здесь где-нибудь нужны молодые силы? – лукаво улыбаемся мы.
- Можно виноград убирать на опытном хозяйстве, можно на завод местный…-  (он у нас, кстати, единственный из промпредприятий в N-ске).  Обещаем подумать, благодарим за советы (т. е. ничто), уходим.
-Ну, виноград, это - от силы - на два месяца, - размышляем мы. – А завод… Про него и сами знаем. Как и то, что народ там – что крот. Бывали на экскурсии. Много чего успели заметить, особенно, в литейке, конечно. И всё - женщины, женщины в основном. Господи, как они там выдерживали? Кувалдами куда-то забивали едко пахнущий пылевой раствор, да всё быстро, скоро, как моторчики… Мыслимо ль в таких условиях оставаться не то что женщиной – человеком? – спрашивали мы себя.
Да и что народ скажет? Разве в школе нас ориентировали на литейку? Нам рисовали перспективы всевозможности: все дороги открыты, выбирай на свой вкус…  А тут – завод, экая проза. У нас же мечты! Мы выбрали журналистику и театральный! Не беда, что с первого захода не попали – всё ещё впереди. Мы привыкли верить крепкому партийному слову, рисующему перед нами райские кущи, где мы – желанные дети Богов, и где нам дано будет «вкусить» то и там, что и где пожелаем…*
*Далее писано через девятнадцать лет (прим. автора).
О, наивность семнадцати лет! О, иллюзорность мышления! О, эфемерность ярко видимого будущего! Но эти «О!» мы познаем значительно позже. А пока…
               
                Поиск третий
 …Он не состоялся. На нас как-то нечаянно обратила свой взор второй секретарь райкома комсомола «Оля Ивановна» (молоденькая) и предложила простой вариант – вожатыми в школу. А почему бы и нет? Года четыре мы тянули эту «лямку», учась в школе и будучи отрядными вожаками, почему бы не попробовать всерьёз? И мы согласились. Так и началась с у д ь б а. Проще – дорога. Биография взрослого человека.
Но Галина Прохоровна осталась в памяти навсегда! Э, да сколько ещё их будет, таких, впереди! И все, что интересно, на одно лицо. Серенькие, скудненькие недоучки, самовластные мизантропы. Воспитанники партии. Счастливчики. Правильнее сказать – сволочи в голубых мантиях… И что интереснее всего – уверенные в себе и в том, что конца их серенькому царствованию не будет ни в кои веки. Уж во всяком случае, в их бытность в мягких креслах.
Но, слава богу, ветер меняет свои направления и скорость, и всё же выметает нечто н е н у ж н о е, а то и вредное, за борта современности!
               
                Эпилог
И всё таки к заметной фигуре Галины Прохоровны мне хочется вернуться ещё раз (дабы более никогда не приходилось. Так сказать, к слову.)
Вскорости перебралась сия прыткая особа из районных мест да в областные. Воцарилась вновь – редактором многотиражки, на каком-то крупном заводе. Изредка мы встречались на областных семинарах (я уже была в ту пору в корреспондентах, выпускницей МГУ). Как-то довелось на семинаре сидеть рядом с бывшей сокурсницей по университету Люсенькой, и её коллегами, молодыми девчонками. Узнав, что я из N-ска, пристрастно, с болезненным интересом расспрашивали они меня о Галине Прохоровне, под началом которой выпало им теперь трудиться. Уж так они, горемычные, старались докопаться до истоков характера сильной особы, которая, как я поняла, не давала реализоваться теперь другим моим землячкам.
Ну что могла я им сказать, хотя бы даже в утешение? Екатерина Вторая – и только… Подождем того самого исторического ветра. Возможно, задует? Подождем, даже если на это придется положить все наши жизни. Как знать, может, найдется оракул будущих времён, который наречёт все наши творческие будни-бойни  не иначе, как гражданским подвигом?
1968-1987
                Валентина Лефтерова
(опубликовано в «Эксперименте», №3(14) /2004, с.13)