Нефертити и остальные. Сериал. Часть 2. 14 серия

Хоремхеб отправился к Эхнатону доложить о победе. Он стоял перед троном стройный, подтянутый, невозмутимый. В левой руке он держал жезл военачальника, а  в правой булаву. Он был похож на бога войны Хора. Позади трона сидела Кийя, глядя на Хоремхеба влюбленными глазами. Она старалась сидеть неподвижно, подражая фараонам, и только складки одежды вздувались и опадали в такт опахалам, которыми обмахивали ее чернокожие слуги.
Услышав о полной победе, Эхнатон вскочил, радостно прошелся по комнате. Подошел к Хоремхебу, потрепал его по плечу и приказал позвать художников. Они должны были высечь на огромной каменной плите изображение Эхнатона-победителя. По замыслу фараона он должен быть изображен скачущим на колеснице и стреляющим из лука в убегающего противника. Конь, колесница и сам фараон должны быть невероятных размеров, а все люди вокруг и в первую очередь враг должны быть маленькими и беспомощными. Пусть все знают о мощи фараона, а потомки помнят о его подвигах. Затем он приказал готовиться к переезду в новую столицу и велел забрать из храма Амона весь государственный архив, хранившийся там с незапамятных времен.

Когда Амон-Пануфер узнал от Эйе о том, что государственный архив ускользает из его рук, он понял, что еще немного, и он окончательно проиграет. Что делать? И вдруг великий Амон послал ему решение, словно вспышкой молнии озарив мозг. Сердце его охватила безудержная радость, и он опустился на колени перед статуей великого бога, коснувшись лбом холодного мраморного пола. Прозрение, озарившее старого жреца, еще раз подтверждало мощь разума Амона, являвшегося источником всего сущего. Но самое главное, что заставило жреца трепетать от радости, это то, что Амон явил свое присутствие через него, Амон-Пануфера,  своего самого верного служителя. Это еще раз доказывало, что он, Амон-Пануфер, прав, тысячу раз прав, ибо именно он выражает волю Амона, этого непостижимого, но в то же время такого доступного для него бога. И Амон-Пануфер стал действовать.

Он стал чаще появляться во дворце на приемах. Лицо его перестало выражать брезгливое неудовольствие во время длинных речей фараона, когда его величество излагал новые планы. Он чаще кланялся и улыбался. К друзьям и фаворитам  Большого Дома  он стал относиться более вежливо и терпимо. Даже Кийя, которую он раньше в упор не замечал и всегда проходил мимо нее с надменным видом, стала пользоваться его благорасположением.
Амон-Пануфер давно наблюдал за ней. Она ходила разряженная, ярко накрашенная, красивая, и не была для него загадкой. Оставалось лишь поговорить с ней наедине.
Он послал ей в подарок два браслета с изображениями скарабеев (эти жуки приносили счастье), сделанными из янтаря, с серебряными лапками и усиками. Глазки у них сверкали алмазами. Браслеты были старинными, десятки пальцев гладили солнечные спинки жуков, и от них веяло теплом. Вместе с подарком он прислал приглашение посетить его в храме Амона.
Кийя приняла подарок. Ей льстило, что сам первосвященник обратил на нее внимание. Она показала браслеты Эхнатону.   

В другое время Эхнатон насторожился бы, усмотрев подвох в поведении Амонпануфера, но сейчас, когда вся страна увидела в нем  фараона-победителя,  когда его новый бог Атон дал ясно понять, что он не потерпит конкурентов ни для себя, ни для своего любимца,  когда его мощь стала неоспоримой, бдительность фараона притупилась. Он наслаждался своим величием, доказательствами своей правоты и силы и увидел в действиях Амон-Пануфера лишь попытку примирения со стороны проигравшего противника. В том, что Амон-Пануфер проиграл, у него не оставалось сомнений. В этом была его ошибка.