Ода бездельникам

«В жизни обязательно должны быть паузы. Такие паузы, когда с вами ничего не происходит, когда вы просто сидите и смотрите на Мир, а Мир смотрит на вас». Карл Ренц


На вопрос, кто такой бездельник, большинство, без сомнения, ответят приблизительно так: лентяй, белоручка или лодырь. Другие охотно добавят, ни в чём не отрицая ранее сказанное, что это лежебока и разгильдяй. От себя могу добавить ещё несколько замечательных по звучанию синонимов, почерпнутых из различных словарей: вертопрах, лежень; праздный, досужий; зевака, ротозей, разиня, олух, щелкун, верхогляд. О как! И вся эта роскошь про одного лишь человека – бездельника. Того, который без дела. Само слово говорит за себя, своей простотой и однозначностью не держа никакой тайны. Общепринято считать, что человек без активного дела, когда ничем не заняты его руки (!) и есть тот самый бездельник. Ох уж это общепринято…, страшнее нет врага, чем такое прикрытие для безмозглых и ленивых (прошу не путать с бездельниками!), чьих извилин не хватает ни на что большее, чем на решение собственных текущих бытовых задач. Так легко нырнуть под спасительный покров общепринятости – стать частью большого стада и укутаться в удобное общее мнение. Да вот только принадлежащее всем никогда не сможет быть частным и личным, даже на часок, а уж, тем более, индивидуальным, вот наоборот – это пожалуйста, мда… Но никогда овца не станет персоной.  Хвала небесам – такую возможность безголосо-блеющим не дали.
Так что, господа разбежавшиеся-разогнавшиеся, бодро кивнувшие на общественное и опрометчиво быстро согласившиеся, придержите разгон, тормозите и включайте дальний свет, будем разбираться; без дальнего света вам никак, уж если под носом не видно, то вдали так и, подавно, не разглядите без подсветки.
Не столь давно моя знакомая, будучи очень активной и деятельной натурой всю свою жизнь, не умеющей, как она сама считает, сидеть без дела и быть без работы, дала характеристику неработающего человека, сказав так: «…при такой бездельной жизни…»; под неработающим при этом ею понимался человек, который не работает где-то в офисе, не ходит по утрам в контору, не положил свои силы и мозг на служение корпорации, да и вообще не пашет на дядю. Удивитесь, но и такие в наше время бывают, и чем дальше, тем их больше.
Зацепилось мне эта фраза за ум, перескочила на мысль, и выразилась, в итоге, здесь. Выходит по нашему, опять-таки общему разумению, что бездельник и безработный – это два самых больших грешника не земле. Ничего они не создают, денег – хотя бы и на себя! – не зарабатывают, трудом никаким не занимаются, пользы от них нет, даже видимость труда и пользы, и тех они не удосуживаются создать. Трутни и нахлебники. Живут, понимаешь, как ветер в поле, своеволие и бардак же полный! Никакого вам надзора и контроля! Налогов, негодяи эдакие, не платят – а с чего платить-то? Социальной пользы не приносят, из коллектива выбиваются… Что ж, привычное мнение, отдельностоящие и инакомыслящие, равно как и действующие по собственному разумению, без подчинения принятым – общепринятым (!...) – нормам, всегда были бельмом на глазу здорового, мгм…, общества, как же, как же, помним и заветы разные, и в пионерии нам об этом твердили. Тех же, кто не застал последнюю, а с ней иные организации, догнал и накрыл пагубный и всё никак не догнивающий принцип построения общества, частью которого стали те самые «свободные художники». Ну, с ними-то ладно, худо-бедно, да работают, товарищи бдящие за всеобщей занятостью оставят их на расстрел в последнюю очередь, пусть себе пока художничают. А вот вовсе не работающие – беда, товарищи, враги! Разлагают трудовой народ, поселяя в него … зависть и непонимание, а ещё буйно цветущую и по сей день классовую злобу.
Никому нет дела до твоей души, оболочка для таких ценнее, а, главное, ближе. В душу может и не долететь, а вот в лицо попасть – это проще. И весьма сложно объяснить таким пылким борцам за труд и справедливость, что безделье, скорее – безделие - так ярче звучит слово – это не отсутствие дела. Нас воспитали рьяными материалистами, когда каждый результат непременно должен быть не просто видим, но и ощутим руками. Душа есть, но где она? Сердце – как орган – куда ближе для понимания. Отождествляя одно с другим, обнуляем значимость и ценность каждого, в итоге.
Приблизительно такая ситуация сложилась и с пониманием внешнего безделья и результатом его труда. Для очень, увы, многих никак не может одно быть частью другого, ну, ведь ничего из ничего не бывает же! Совершенно не берётся в расчёт, что сидящий в сосредоточенном осмыслении чего-то важного и нужного для себя человек куда более занят, чем иной руководитель (читай – рукой водящий, вождь, значит, именно он у нас везде регулировщиком в направлении светлого будущего до сих пор работает, ага…, врос, не отдерёшь…). «Соскочить – пусть ненадолго – с карусели повседневности иногда бывает жизненно важно даже для трудоголиков».
Состояние напряжённого, сжатого или расслабленного покоя – это результат огромной внутренней работы, победа над суетой и мелочностью. Это особое состояние, позволенное далеко не каждому, сколь бы долго ему не учиться. Результат такого неделания невозможно описать - его не пощупать руками и, тем более, не увидеть. Какая-то особая энерговолна, которая исходит от человека в таком пространственном коконе, улавливается и от того, кто полностью погружён в видимую другим работу, и делает её с полным увлечением до степени отсутствия, будто не окружая себя ей, но находясь внутри неё. Такие погружённые одинаково удалены в тот миг от этого мира. Умение это особое, это состояние дарит человеку возможность постичь нечто и совершить потом на основе этого нечто что-то гениальное. Простое и гениальное, которое было на виду у всех, всем же и оставаясь незаметным. Кроме того, одного, сидящего без дела…
Наше, увы, плоское понимание, щедро дарит, объясняет и оправдывает возможность, более того, нужность такого отрешения и безмолвия у, скажем, учёного – ну, как же, работа такая! Полностью отрицая подобное у других. Пауза воспринимается как потеря времени, перерыв становится всё стеснительнее; научившись ставить «галочки» мы так и не постигли великую науку их отменять. Дурень-начальничек, выслуживающийся за благосклонное похлопывание по плечу – это беда не только на работе, после него лихорадочный процесс делания ненужного («галочка»-то не отменена!) переходит в наш быт, где только к ночи, падая от усталости, но так, и не находя в себе тормозов, начинаешь понимать, что многое просто-таки никому не нужно, твоей семье точно, главное же, что не нужно себе…
Мы судим очевидно-жёстко, однозначно, чаще всего неоправданно-сурово, прихлопывая наше мнение, как печать сургучную кляксу. Исконная терпимость, полностью подменённая толерантностью, принесла чуждые понятия и иноземный импульс, в наглую разлагающий наше, родное. Как пример достаточно вспомнить, что большинство из нас, приходя домой из крупного магазина, из раза в раз обнаруживают среди покупок немалый процент никому не нужного товара, купленного в результате простого, но искусного и действенного психологического трюка, весьма распространённого хода – громкой и ритмичной музыки. Давным-давно доказано, да и не тайна это, на себе ощущаем безо всяких доказательств, что спокойное и размеренное звучание мелодии вызывает состояние расслабленности, умиротворения и покоя, и приводит к неспешным размышлениям. Невыгодно! Кому-то очень невыгодно жить рядом с думающими людьми, предпочитающими идти своей дорогой, без коридора сигнальных флажков. Проще назвать таких неугодных бездельниками и занести в массовый чёрный список; убедить же общество в их, не побоюсь сказать, вражеской сути – дело плёвое, пардоньте, господа, за прямоту. Часть стада не есть личность. См. выше.
«Мыслю, следовательно, существую». Излишество и роскошь, ибо на них нужно время, которое может быть потрачено сугубо индивидуально, следовательно, бесконтрольно; «…я мыслю — и, созерцая своё мышление, обнаруживаю себя, мыслящего» – это уже вообще неприкрытая и откровенная опасность, сигнальная ракета для загонщика. Ибо такое несёт за собой результат размышления, который делает процесс доведения особи до бойни своими ногами весьма сложным и затруднительным.
Но, прочь философию! Вернёмся, как ни смешно, но одновременно и актуально же, к нашим баранам.
Всем неверящим в пользу безделия, т.е. ничегонеделания могу прямо сказать одно: своим непрошибаемым упрямством вы умудряетесь парадоксально попрать такую твердь земли и основу её, как наличие, например, электрического тока или воздуха. Последовательно ответив на три простых вопроса: можно ли в состоянии покоя пощупать воздух или ток, само собой, без участия розетки и чего-то вспомогательного, можно ли увидеть то и другое, и можно ли их осязать, естественно, получим три отрицательных ответа. Вывод очевиден: их нет…! Нельзя увидеть, нельзя пощупать, нельзя осязать. Логично? Вполне. Равно, как и результат мышления в процессе безделья. Когда человек, по сути, и являет себя человеком, в пребывании в состоянии покоя, самосозерцания и познания, открывая новые слои, пласты и глубины своей личности, проходя через мыслительный процесс, осознание, принятие себя и окружающего мира. И чего-то ещё тайного и непостижимого, доступного только ему.
Отсюда и наша нетерпимость – «умный больно!» Ведь с таким часто бывает сложно. Ты ему на ногу наступишь, а он, подлец, у тебя прощения просит, да ещё утешает, мол, ничего, не расстраивайтесь, бывает. Отсюда, как неприятие самой мысли о возможности отличия кого-то от себя, единственного и неповторимого, всегда правого и правильного, и идёт неуважение к матерям, занимающимся домом, бытом и детьми. Известно ж, что бесит не тот, кто лучше, а тот, кто отличается от тебя, читай – не соглашается с тобой. Из этих же корней и нетерпение, сплавленное с завистью, кто предпочёл (неважно, как и почему он к этому пришёл!...) работать исключительно на себя и окружающий его мир – дом, семью, близких. Пожалуй, только в России профессия домохозяйки не уважаема и приравнивается большинством к черновому, второсортному труду. И не имеет никакого значения, что в этом непомерном труде слились еще профессий эдак двадцать. Многим просто невдомёк и даже в ум не идёт, что это не просто чистота, уют и свежие изысканности на столе; что, в первую очередь – это невидимая, сложнейшая по сути и форме исполнения работа по созданию домашнего пространства, отдельного семейного микрокосма, который и создаёт тот дом, в который хочется не идти, а бежать.
Скажите, по-вашему, гуляющий в парке – он, всё же, бездельник? Или сжалимся и дадим ему шанс быть (как банальнейший пример...) учёным, писателем, музыкантом, мастером или творцом, создающим что-то. Да просто человеком, который умеет быть вне суеты и спешки, недосягаем хаосу и, тем самым, не доступен распаду рассудка и души. Просто волшебником, который умеет создавать страстно желаемый всеми островок покоя, не поддаваясь на ловушку для деятельных бездумных.