Глава 4. По следам Прокопия

Начало: http://www.proza.ru/2013/09/09/235

Необыкновенно довольная собой, Розалия собрала опустевшие чашки и принялась заряжать вторую порцию кофе. Я получила небольшую передышку и решила воспользоваться моментом, чтобы расспросить её о театральных привидениях.

– Тёть-Роза, а вы что-нибудь о Прокопии знаете?

– Ох! – она резко обернулась, чуть не смахнув на пол банку с кофейными зёрнами. – Деточка! Откуда... кто сказал тебе это имя?

Блестящие вишнёво-чёрные глаза тёти Розы испуганно впились в моё лицо. Мне стало неуютно. Ведь Татьян-Пална умоляла меня молчать о ночном происшествии. И лгать я не люблю и не умею. Стоит мне сейчас открыть рот – проницательная Розалия мигом выведет меня на чистую воду. Или смертельно обидится, поняв, что от неё что-то скрывают.

Я замялась, пожимая плечами и жалобно поглядывая на подругу.

– Олег рассказывал о каком-то призраке, – пришла мне на выручку Наталья. – И в разговоре промелькнуло, что это мог быть Прокопий. Я тоже не помню, кто его назвал.

– Да! – обрадованно затараторила я. – Ещё говорили, что ночью, если идёшь по коридору, можно услышать странные шаги, будто кто-то идёт следом. Якобы это – акустический эффект, который придумал сам зодчий, проектировавший театр. Вы слышали что-нибудь о «шагах Прокопия», тётя Роза?

– «Коль тать проберётся порою ночной –
   Незримые стражи пойдут за спиной», – с расстановкой произнесла Розалия, рассеянно глядя куда-то поверх наших голов. – Это двустишие Прокопий написал на плане – там, где начинается боковой коридор, ведущий в служебную часть. Да, девочки мои, это здание хранит много тайн, – она перевела взгляд на моё лицо. – Но не всё следует тащить на свет божий, Маргоша. Слово – серебро, а молчание – золото.

– Ну почему?! Разве зодчий такого прекрасного здания не заслужил того, чтобы о нём помнили? Расскажите хоть что-нибудь! – взмолились мы с Наткой.

Тётя Роза явно боролась с собой.  Она несколько раз пыталась поднести чашку ко рту, на полпути останавливая руку и плотно сжимая губы. Наконец, попытавшись отхлебнуть и обнаружив, что чашка пуста, наша собеседница уронила её на блюдечко и сжала руками виски.

– Мы договорились молчать. Все. После того, как погиб Герман, – еле слышно сказала она. – Незадолго до своей смерти он пришёл ко мне и рассказал, что видел, видел Прокопия, – в её глазах показались слёзы. – Бедный мальчик! Ему бы жить да жить... не могу простить себе, что тогда его не остановила!

Розалия зарыдала. Мы потрясённо молчали, не решаясь что-либо произнести.

Герман Трубецкой... Герка. Его любили все. Удивительно светлый и добрый. Талантливый, красивый, но абсолютно лишённый честолюбия и высокомерия. Герку ждало блестящее будущее и большие роли. Однажды вечером, после премьеры, актёры договорились отметить событие в ночном клубе. Все уже были одеты и нетерпеливо топтались у служебного входа. Герман где-то задерживался. Пошли за ним в гримёрку и обнаружили её пустой, хотя свет не был выключен. Верхней одежды Германа не было. Как будто он собрался уходить, но что-то его отвлекло. Поиски ничего не дали. Мобильный не отвечал. Разведя руками и перешучиваясь, что Герка совсем зазнался, ребята отправились в клуб без него. А на следующий день парня нашли мёртвым в районе старого городского вала, метрах в пятистах от театра.

– Герочка... он бы вам много рассказал... о Прокопии этом проклятом. Книжку хотел о нём написать. Нашёл себе героя! – сквозь слёзы причитала Розалия. – Всё стихи его расшифровывал, которые тот оставил на старом плане. А ведь не зря старые люди говорили, что является Прокопий к несчастью! Его ведь и не похоронили-то по-христиански. Исчез он, когда красные город заняли. Может, где-то здесь убитый лежит, оттого и слухи о призраке... Люди просто так болтать не станут! Значит, видел кто-то, да смолчал. Нельзя было всё это бередить. Вот и накликал Герочка беду.

– Тёть-Роза, а зачем стихи Прокопия понадобилось расшифровывать? – осторожно спросила я.

Розалия схватила полотенце и прижала к лицу.

– Стихи? Так Прокопий латиницей писал. Он же где-то в заграницах искусствам обучался – то ли в Италии, то ли ещё где. Герочка говорил, да я запямятовала. Все свои фокусы Прокопий в стишках зашифровал, для потомков, значит. Только очень уж непонятно у него получилось.

– «Коль тать проберётся порою ночной...», – задумчиво повторила Наталья. – Ну, здесь-то всё понятно. Тать – это вор, в старину так говорили.

Розочка вздохнула.

– Я потому и запомнила. Некоторые вовсе непонятные были. Что-то про зазеркалье. Герочка ещё зеркало у меня брал. Вот это, – она обернулась к большому зеркалу, прикреплённому ко входной двери.

– Что он мог с зеркалом делать? – заинтригованно переглянулись мы с Натальей.

– Я потом тоже пыталась понять. А знаете, как девушки на суженого-ряженого гадают? – севшим голосом произнесла Розалия. – Ставят два зеркала друг напротив друга, зажигают свечу, смотрят долго и ждут, пока в конце зеркального коридора не появится суженый. Чертовщина, но некоторые рассказывают, что и в самом деле кого-то увидели.

– Вы думаете, что Гера увидел Прокопия именно в таком зеркальном коридоре? – уточнила Натка.

– Ну а где же ещё? Точно помню – приносит назад зеркало, а сам взволнованный такой. Говорит: – «Скоро я всех вас удивлю!» – опять начала плакать тётя Роза. – Я его расспрашивать, а он: «Нет, пусть будет сюрприз!»

– А насчёт того, что  встретил Прокопия, тогда же сказал? – поинтересовалась я.

– Чуть позднее, – всхлипнула Розочка.

– Может, это какой-нибудь визуальный эффект? – предположила Натка. – Скажем, ставишь зеркало в определённом месте, под определённым углом – и видишь изображение зодчего. Своеобразная визитная карточка. Надо будет посоветоваться с Антоном.

– Точно! И насчёт шагов спросить не забудь, – я обрадовалась тому, что наконец-то у нас появилась хоть одна стоящая идея. Муж Натальи – профессор-физик, уж он-то сможет разобраться в том, что наворотил здесь Прокопий.

– Только вы в это ещё не лезьте! – запоздало спохватилась Розалия. – Нельзя прошлое бередить, опасно! Неужели не понимаете?

– Но ведь от того, что все будут молчать, опасность никуда не исчезнет, – возразила я.

– Нет, нет и нет! – она сорвалась на крик. – Если ещё с кем-нибудь из вас что-то случится, я не переживу. Так и знайте – вы убьёте тётю Розу!

Дверь в гримёрный цех распахнулась, впуская Регину и Райнера. Розалия на пару секунд замешкалась, сделав вид, что поднимает что-то с пола. Когда она выпрямилась, лицо её выражало лишь неподдельный интерес и радушие.

– Вот вы где! – обрадовалась заведующая труппой. – Господин Хоффман хочет с вами переговорить. В новом спектакле обязательно будет живая музыка.

– Йа! Д-дас шт-тимт*! – подтвердил немец, плюхаясь в кресло, услужливо подставленное хозяйкой гримёрной.
----------------------------------------
Ja! Das stimmt! – Да! Так и есть! (нем.)

Розочка победно глянула в нашу сторону. Не надо было обладать даром физиономиста, чтобы прочесть на её лице: «Девочки мои! Ну я же вам говорила!!!»

Судя по всему, знакомство Райнера с нашим театром продолжилось в кулуарах, где немца угостили кое-чем покрепче шампанского. Физиономия его лучилась, как солнышко в морозный денёк.

– Чашечку кофе? – предложила Розалия, кокетливо взмахнув подкрашенными ресницами. Непостижимым образом морщинки на её лице разгладились, а щёки зарделись нежным румянцем.

– Каффэ? Йа, битте, – согласился Райнер, заинтересованно разглядывая нашу художницу по гриму.

Розалия колдовала над кофе-машиной, явно рассчитывая добить немца своим знаменитым кофе. Регина устало опустилась на банкетку около окна. Разговор завертелся вокруг будущего спектакля. Безбожно мешая русские слова с немецкими, Райнер с жаром принялся рассказывать, какой необыкновенный спектакль должен получиться. Ещё бы! Старинное здание, с историей. Здесь витает какой-то загадочный дух (в этом месте мы с Розалией и Натальей нервно переглянулись), здесь столько одарённых людей – и молодых, и зрелых. Здесь каждый на своём месте – как будто он для этой роли и родился.

– Да, рихьтихь! – грассируя, подыграла режиссёру Розочка. – В нашем театре случайных людей нет. Ваш кофе, хэрр Хоффман. Биттэ!

Немец растаял. Мы заговорщицки перемигнулись – похоже, у Розалии Михайловны появился новый обожатель.

Приняв чашечку из рук хозяйки гримёрной, Райнер отпил глоток, издал гортанное восклицание и бросился на колени, пытаясь дотянуться губами до Розочкиной руки.

– Этто есть... этто есть божественно!

– Ну что вы, что вы, – урезонивала разошедшегося гостя смущённая Розалия, пытаясь усадить его на место. – Благодарю!

– Айн рихьтигер каффэ... – заметив, наконец, что его не все понимают, Райнер перешёл на русский. – Мы говорьим: «Правильный кофе должен быть чёрным, как... дьявол, горячим, как пекло и, – он качнул головой в сторону Розочки, – и зюсс, ви ди Либе зайн – и сладким, как любовь».

– Ох! Прелестно! – зааплодировала Розочка под наше дружное хихиканье.
Галантный немец поднялся с колен, глаза его горели. Залпом допив кофе, он заметался по комнате.

– О! Есть! Я вижу! – он подбежал ко мне. – Я знаю, как всё начнётся! – Райнер заставил меня встать, сдёрнул с одного из Розочкиных столиков бархатную красную скатерть и перебросил её мне через плечо. – Трое музыкантов на сцене. Мужчина и две прекрасных женщины. Чёрный, белый и красный. Марго – это есть ляйденшафт – страсть! Земная любовь.

Я кивнула, с интересом наблюдая за рождением нового замысла. Режиссёр поднял Наталью, провёл к двери и обернул в белую драпировку.

– Натали – это чистота. Любовь небесная. Вторая красавица. А мужчина ходит по авансцене, наигрывая печальную прекрасную музыку... что-нибудь из Баха... «Французскую сюиту»... Он приближается то к Натали, то к Марго, он не может выбрать, с кем ему быть. Это трагедия! Чёрный!

– Мужчина?! – Розочка, как всегда, неустанно блюла наши интересы. – Какой мужчина?

Немец нетерпеливо всплеснул руками.

– Гобой д’амур. Альгиман...

– ...тасович, – синхронно подсказали мы с Натальей.

Розочка попыталась отговорить режиссёра от кандидатуры дяди Севы, но безрезультатно. Похоже, что россказни про чудо-гобой произвели на него неизгладимое впечатление. Щемящая мелодия, исполняемая гобоем д’амур и мужчина, мечущийся по сцене между двумя красавицами стали образами будущего спектакля.

– А какую пьесу будем ставить? – поинтересовалась Регина.

– Что-нибудь о любви, – отмахнулся от неё немец. – Этто не есть главное сейчас. Морген... завтра!

Продолжение: http://www.proza.ru/2013/12/24/130


Рецензии
Доброго вечера.
Значит, от странного здания пострадали не впервые. Призраки бродят по театрам… так и хочется задать вопрос: «Но ведь есть же всему этому простое объяснение. Ведь есть же?» - и тихонько где-нибудь спрятаться, чтобы не слышать ответа… ну, не могут же это быть в самом деле призраки. Какая жуткая-страшная тайна! Да! Остаётся разгадать все загадки, да только тихонько… чтобы другие не догадались. Ходить в темноте по театру полного призраков!? Страшно-страшно-страшно! Похоже, в этот раз приключения Марго будут куда более мистическими…
Удачи в творчестве!

Анна Ичитовкина   17.12.2013 18:35     Заявить о нарушении
Спасибо, Аннушка!

Да, здание вырисовывается интересненькое... Даже боюсь, как бы народ потом не ломанулся с пристрастием исследовать мой любимый театр)) разберут же по кирпичикам)) придётся в начале книжки написать в примечании, что аффтор... как бы это сказать помягче... многА выдумывал))))

Надежда Милованова   17.12.2013 19:34   Заявить о нарушении
Ну, я уж точно не доберусь... Далековато.

Анна Ичитовкина   18.12.2013 07:45   Заявить о нарушении
:)неисповедимы пути...)))

Надежда Милованова   18.12.2013 11:41   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 4 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.