В ожидании Годвина

 
Молитва

Действующие лица:

Саша Кваснин, 33 года, человек без определенных занятий

Саша Краснин, 32 года, писатель-графоман, на руке гипс

Саша Кгаснин, 35 лет, актер, заикается

Орнелла Мурадян, 22 года, хипстерша, хромает на левую ногу

Богач с кастетом, лет 40-ка

Рабочие-таджики

Прочие.


Акт 1

Элитная квартира. В зал стащили мебель из других комнат, в которых идет ремонт. Из мебели образовался своего рода лабиринт.  У левой кулисы сидят Кваснин и Кгаснин с пластиковыми стаканчиками в руках. На переднем плане – стол с бутылками и яствами. На нем танцует почти обнаженная девушка в кружевном белье. Ее окружает пьяная компания. Мужчины и женщины сосредоточенно бьют ладонями по столу в ритме песни Высоцкого «Скалолазка».

Компания (поет):
Ох, какая же ты близкая и ласковая,
Стололазка моя, стололазка моя.
Мы теперь с тобой одной верёвкой связаны,
Стали оба мы стололазами!

Пение прерывается. Мужчины и женщины молча бьют ладонями. Девушка танцует.

Компания (поет):
Ох, какая же ты близкая и ласковая,
Стололазка моя, стололазка моя.
Мы теперь с тобой одной верёвкой связаны,
Стали оба мы стололазами!

На стол с веревкой в руках лезет толстый, пьяный в дрова мужчина. Он спотыкается и падает на руки честной компании. Общий хохот.

1-й пьяный: Давай веревку! Теперь я попробую. (Забирает у толстого веревку).

Дама в мехах: Да хватит уже! Уже в двадцатый раз эту «Стололазку» спели! Надоело!

2-й пьяный: Тогда давайте играть в гляделки на раздевание!

Идея вызывает общее одобрение. Все смолкают, застывают и начинают пялиться друг на друга. Слышны звуки работающих дрелей.

Входит Краснин.

Краснин: Привет, ребята! Что за дурдом?

Кваснин: Я так понимаю, что это – кочующая вечеринка, Саша. Часа два назад в дверь позвонили. Немерянно крутой незнакомец…

Кгаснин: … Кривой, как турецкая сабля…

Кваснин: …Сказал что-то вроде: «Бабло должно быть с кулаками!» и показал нам кастет. За ним в квартиру ввалилась толпа с полными сумками «Мечта оккупанта». Гости довольно резво сервировали столы, чувствовался навык…

Краснин: А чья это квартира?

Кваснин: Моей тетки. Она сейчас на Багамах со своим третьим мужем-миллионером. Попросила меня присмотреть за таджиками, которые ремонтируют здесь всё…

Пауза.

1-й пьяный: Кукареку!

Гости торопливо, наперегонки начинают раздеваться до белья. Одна женщина сбрасывает и лифчик. Остальные перестают раздеваться и хохочут над женщиной.

2-й пьяный: Песню! Нашу! Задушевную!

Компания (задушевно поет):
Наверно - наш компас земной
А удачача – награда за смелость
А ****ни довольно одной
Чтоб только о «дурке» в ней пелось…

Затемнение и тишина. Прожектор высвечивает пространство, где сидят Саши.

Краснин: Я озарен новым замыслом, друзья! Вы в курсе, что у нас создаются кибернетические войска для разных пакостей в интернете? Когда вопрос еще обсуждался, прозвучала идея создания штрафных рот для хакеров-правонарушителей.

Кгаснин: Шарашки a’la Сталин?

Краснин: Точно. Действие моего повествования развернется в такой штрафной роте. Сначала бедных хакеров реально прессуют. Бег в мешках в костюмах химзащиты и всякое такое. Хакерам все быстро надоедает. Поэтому, получив в ходе учений доступ к военной связи, они похищают коды запуска системы «Периметр»…

Кваснин: Постой! Не части… Что еще за «Периметр»? Что-то специальное?

Кгаснин: А я знаю! Это самый монстроидный монстр на нашей планете!

Кваснин: Уже трепещу!

Краснин: Где-то в 1980-х годах советские войска должны были захватить Западную Европу. А чтобы американцы не использовали свои стратегические силы, в СССР был создан евростратегический потенциал. Ракеты «Пионер» и бомбардировщики Ту-22. Мысль была такая: давайте, американцы, биться в границах Европы, не используя межконтинентальные ракеты.

Кваснин: Я тобою буквально любуюсь! Откуда ты все знаешь?

Краснин: Книжки читаю. Но Вашингтон технично переиграл Москву. В Европу американцы решили поставить крылатые ракеты и ракеты «Першинг-2». У «Першингов» были высокопрочные, проникающие в бункеры боеголовки. И лететь им до Кремля около 15 минут.

Кгаснин: И старцы дрогнули!

Краснин: Точно! Сначала для них изготовили лимузины из танков, но скоро поняли, что все это ерунда. От планов захвата Европы отказались и двинули войска в Афганистан.

Кваснин: Зачем?

Краснин: Уместнее спросить: «Почему?» Наша «оборонка» работала на всех парах. Нужна была южная война или даже серия войн. Не обязательно победоносных. Иначе в стране развитого социализма появились бы миллионы безработных.

Кгаснин: Что мы и увидели чуть позже, в 90-х годах… Я маленький был, но хорошо помню, как беспробудно пил отец. Он раньше на авиазаводе работал…

Пауза.

Кваснин: Интродукция заковыристая, но причем здесь «Периметр»?

Краснин: Когда кремлевские долгожители осознали, что бункеры и танко-лимузины их могут и не спасти, они приказали разработать систему автоматического ответного удара. Машину Судного дня. 
 
Кваснин: «Периметр»?

Краснин: Точно. В «Периметре» нет людей. Когда наземные станции зарегистрируют факт ядерного удара по СССР, автоматически стартуют ракеты с радиопередатчиками. Они отдают боевой приказ или, говоря попросту, разблокируют коды запуска ядерных ракет. Происходит автоматический запуск всех ракет. А дальше тишина…

Кваснин: «Терминатор»?

Краснин: Точно. Я так и назову повестушку. «Всем терминатора, люди!»

Кгаснин: Ты графоман и не должен писать что-нибудь талантливое! Ты разрушишь свой создаваемый годами имидж! Ты на краю бездонной пропасти!

Кваснин: Интересно… Значит, не только балетом, космосом и 36-тью святыми юродивыми мы прославлены…

Краснин: Вы слушайте дальше! Получив доступ к программам, хакеры изменяют «Периметр». Теперь его нельзя отключить. А если убьют самих хакеров, то коды запуска, которые уже находятся в одном из частных Интернетовских «облаков», автоматически попадут в общий доступ.

Кгаснин: Коллизия! И что дальше?

Краснин: Хакеры начинают развлекаться. Под их контроль передаются спутники разведки, которые перенацеливаются на нудистские пляжи в разных концах света. Хакерам дают все, что они не попросят: алкоголь, наркотики, баб. Власти надеются, что молодчики сами скоро перемрут от усердия. И вот наши герои весело пляшут с голыми тетками не то из военной контрразведки, не то из ЧК, и практикуют полную полигамию. В минуты меланхолического просветления, они стоят, обнявшись за плечи со своими уполномоченными гуриями, и, раскачиваясь, поют:
«Дымилась роща под горою,
И вместе с ней горел закат.
Нас оставалось только трое
Из восемнадцати ребят».
 Беспредельная, офигеть какая, свобода! Беспредельная, охренеть какая, халява! Это будет повесть о счастье, вообще-то…

Пауза.

Кваснин: Замысел – няшный, как говорят современные подростки. Книга нужная, про жизнь. Вот только…

Краснин: Что?

Кваснин: Да, так. Ничего.

Краснин: Говори.

Кваснин: Я вдруг подумал, а что если мы сами герои какого-нибудь рассказа или, скажем, пьесы. Есть в этом (обводит рукой сцену) и в нас самих какой-то элемент сделанности. Искусственность какая-то. Почему всех троих зовут Саша? Почему наши фамилии созвучны? Или вот фамилия Кгаснин, это вообще что?

Кгаснин: Чем тебе не нравится?

Кваснин: Да ее как будто грубо подогнали под наши фамилии, даже не позаботившись о благозвучности результата.

Кгаснин: Сам ты Наташа!

Пауза.

В круг света из темноты входит таджик в комбинезоне с надписью «Стройсервис 27» и с маскарадной заячьей маской на лице.

Таджик (к Кваснину): Хозяин, мы правило сломали!

На сцене вспыхивает свет. Гости собираются уезжать, носят сумки.

Кваснин: А чему там ломаться? (Таджик пожимает плечами). Ладно, я сейчас подойду.

Таджик уходит.

Краснин: А чего он в маске?

Кгаснин: Таджики оказались деликатными людьми. Чтобы не разрушать дух праздника, надели карнавальные маски из чулана.

Краснин: Обалдеть!

Приближается пьяный богач в дорогом костюме.

Богач: Мы едем продолжать на стройку супермаркета! Вы с нами, парни?!

Кгаснин: Спасибо, нет!

Богач достает кошелек.

Богач: Тысячи «зеленых» довольно?

Кваснин: За что?

Богач: За гостеприимство.

Кгаснин (берет деньги): Достаточно! 

Богач выходит.


Акт 2

Убранство сцены – прежнее. За столом сидят и пьют водку таджики в карнавальных масках. Ведут себя тихо, деликатно. Трое героев сидят в своем уголке.

Кгаснин: Вообще, мысль чудная, что мы персонажи некой пьесы! Мне, как актеру, идея очень даже близкая!

Кваснин: И чем займемся? Будем выдумывать автора?

Краснин: А чего его выдумывать? Зачем? Что же мы в серьёз будем обсуждать нелепые истории из его жизни, его несуразность и жлобоватость?

Кгаснин: Почему сразу несуразность? Мне кажется, у нашего творца - три жизни. После румяного детства автор выучился на инженера. Но скоро оставил поприще, не приобретя ничего. Во второй жизни автор стал журналистом. В 90-е годы он выдумывал сенсации, мистифицировал читателей, служил редактором химерических газет, ездил по стране в бродячем цирке политтехнологов и тоже умер. В третьей жизни он стал драматургом. Ему так кажется.

Кваснин: Портрет неплохого парня.

Краснин: Портрет может и не походить на оригинал.

Кгаснин: В нашем случае мы можем подкрасить оригинал для большего сходства.

Пауза.
 
Краснин: И все-таки не понимаю, зачем выдумывать автора?

Кваснин: Все зависит от того, с какой целью он творит нас. Быть может, сейчас мы обращается не к автору, а к самому богу? А автор и через нас, и сам по себе к нему обращается?

Пауза.

Краснин: И что?..

Кгаснин: А по-моему, эффектно… И эффективно, наверное.

Краснин: Да?.. Погоди. Я объясню тебе чисто геометрически. (Извлекает откуда-то детский мольбертик). Вот мы – творения (рисует на доске кривой овал и ставит цифру 1). Вот автор в башне из слоновой кожи (рисует и ставит цифру 2). А вокруг туча людей, которые тоже чего-то просят (рисует множество точек). Например, «Милый папочка. У меня никогда не было отца. Но ты ведь бог, отец и мне. Отгороди меня от отчима. Он приходит ко мне каждую ночь, когда мама спит пьяная. Пусть он сдохнет». Или…

Кгаснин: Достаточно. Лейтмотив я уловил.

Краснин: И с какой стати, творец творца захочет обратить на нас внимание?

Кваснин: А может, мы какие-то правильные, а они нет?

Краснин: Да ты сдурел, какие мы правильные? Если бы ты курить не бросил, эту пьесу вообще не поставили бы!

Кваснин: Автору виднее.

Пауза.

Краснин: Тогда надо пригласить автора к нам. Пусть объяснит, чего он от нас хочет!

Входит Мурадян.

Мурадян: Привет. Я тут заснула… А где наши?

Кваснин: Уехали продолжать на стройке супермаркета.

Мурадян: Блин. То в подъезде, то в спортивном зале, теперь – на стройке! И кому это пришло в голову?

Кгаснин: Вообще-то, мне.

Мурадян смотрит на Кгаснина.

Мурадян: Привет, мальчики! Меня зовут Орнелла.

Кгаснин: Саша.

Краснин: Саша.

Кваснин: Саша.

Пауза.

Мурадян (указывая на таджиков): А эти чего? Тоже Саши?

Кваснин: Вряд ли… Да пусть себе гуляют! Там много чего осталось.

Кгаснин (утрированно заикаясь): Расскажите о себе, Орнелла. Я, например, преподаю в театральном колледже. Веду уроки поцелуев для подрастающих смоктуновских.

Мурадян: Добрая работа!

Краснин: Богоугодная!

Мурадян: А я лучший работник месяца в нашем модельном борделе. А до этого была победительницей национального конкурса «Краса России».

Кваснин: В одна тысяча девятьсот?..

Мурадян: В 2008-м, вообще-то!

Кваснин: Ааааа!

Кгаснин: Ооооо!

Мурадян: Так-то, мальчики! Вы не смотрите, что я хромаю. Это я с каната упала в школьном спортзале. Думаю, часов шесть назад. Мне стало дурно.

Краснин: Ууууу! Как все прекрасно разъяснилось!

Мурадян: Кстати, о времени! Сколько сейчас?

Кваснин: Около четырех.

Мурадян: Блин, Алка уже выступает. У меня подружка работает на радиостанции «Свободная Россия». Это во Франции. Голос сопротивления.

Кгаснин: Вот как? У меня в мобильнике есть радио.

Мурадян: Дай сюда (ищет «волну»). У нее реалити-шоу «Полчаса с Алкой».

Женский голос из радио (задушено, со стонами): Для тех, кто еще не в курсе, сегодня у меня три партнера… Это Игорь, Славик и Игорь. Сейчас я лежу на Славике, а позади меня Игорь… Пока мы никак не можем поймать ритм… Попутно мы обсуждаем рост протестных настроений россиян в связи с событиями на Украине.

Мужской голос из радио: А мне что делать? Просто смотреть, что ли?

Женский голос из радио: Я не знаю! Игорь, который сзади, схватил меня за волосы. Что немножко неудобно…

Мужской голос из радио: А мне что делать?

Кваснин (тихо напевает): Есть еще рот между прошлым и будущим…

Кгаснин (подхватывает): …Именно он называется рот.

Женский голос из радио: Напоминаю, что слушатели могут поделиться своим мнением о роли Кремля в украинском кризисе.

Мурадян набирает номер на своем мобильном.

Мурадян: Привет, Алла, это Мурадян!

Женский голос из радио: Ой, Орнелка!

Мужской голос из радио: А мне что делать? Просто смотреть, что ли?

Женский голос из радио: О, господи! Игорь и Игорь, поменяйтесь местами! Орнелла, духи я тебе купила, но они оказались польскими, как и в Москве… Придется подождать.

Мурадян: Ладно.

Женский голос из радио: Что ты думаешь о роли Кремля в украинском кризисе?

Мурадян: Здесь русский дух. Здесь нефтью пахнет.

Женский голос из радио: Спасибо за ваше мнение.

Мурадян: Пока. (Выключает оба гаджета). Подождать… Подождать… Просто ты не хочешь, чтобы у меня такие же духи были… Хотя мы живем в разных городах и даже странах. Надеюсь, тобой здесь больше не запахнет!

Кгаснин: Политическое порно-радио… Антипутинское… Офигеть!

Пауза.

Мурадян: Чем займемся, мальчики? Поиграем в гляделки на раздевание?

Краснин: С этим лучше к тем (кивает на таджиков).

Мурадян: Мажем, что я их перегляжу?

Заключается пари, Муродян идет к столу.

Краснин: Нет, определенно глупость: выдумывать персонажей, чтобы привлечь внимание бога. Так же нелепо, как… У меня в голове голос Жанны д’Арк, которая рассказывает, что говорит мне Святая Екатерина в ее, Жанниной, голове. Постмодернисткая шизофрения!

Кгаснин: Сам придумал?

Краснин: Нет! Автор вложил в мои уста!

Кваснин: Прикольно, конечно, Саш, но ты подумай о другом. Вот, допустим, композитор Бах. Он сочинил музыку к псалму. Что это, если не обращение к богу? Возможно, наша пьеса, своего рода, молитва.

Кгаснин: Или религиозная мистерия!

Кваснин: Беда автора в том, что он не умеет сочинять музыку! Он не знает музыки, о чем сожалеет беспредельно! Но другие творческие труды ему доступны!

Пауза.

Краснин: То есть, автор хочет привлечь внимание бога, как и мы, его творения, хотим привлечь внимание автора?

Кваснин: По-моему, это нормально!

Кгаснин: Тогда займемся делом! Будем ждать творца!.. Как-то смотрел одну пьесу. Там ожидали какого-то Годо.

Кваснин: Дождались?

Кгаснин: Нет.

Краснин: Может, наш автор этот Годо? И его все не дожидаются?

Кгаснин: Не-а! Годвин, великий и ужасный – это, наверное! Всем - зеленые очки!

Пауза.

Кваснин: Нет, мы не можем просто так сидеть!

Краснин: А что нам? молиться на него?

Кгаснин: Я полагаю, наше автороискательство должно иметь сугубо интеллектуальный и светский характер! Никакого религиозного энтузиазма, никакой гундяевщины! Тут никакого чуда нет, одни фокусы! Наш цирк устал?

Кваснин: Я думаю, что мы не должны напиваться до положения риз. Это во-первых. Во-вторых, мы должны делиться нетривиальными мыслями, придумывать смелые проекты, участвовать в оригинальных играх. Полагаю, этого будет достаточно.

Краснин: Тогда сам и начинай!

Кваснин: Охотно. Недавно беседовал с геронтологом о новых путях продления жизни. Он настоятельно рекомендовал мне персональную науку. Это когда при здоровом, богатом человеке создается небольшой коллектив исследователей. Ну, там, геронтологи, онкологи, маммологии всякие. Ученые ведут исследования, используя в экспериментах биологические материалы заказчика. Цель – создать для него индивидуальную таблеточную диету, которая будет поддерживать оптимальное, сбалансированное состояние организма. Я, как мне кажется, резонно спросил, будет ли в команде пластический хирург? Геронтолог удивился и спросил, а на кой? Хочу, говорю, чтобы мне на спину пришили шесть птичьих крыльев. Тогда, говорит он, в команде должен работать и хороший психиатр. Мне странно, говорю, вы трудитесь по теме, непосредственно проникающей в будущее, и не видите перспектив за горизонтом сего дня. Если ваша персональная наука позволит мне прожить Мафусаилов век, то там-то, через 969 лет, мне откроются самые фантастические возможности. Геронтология грядущего будет оперировать словом «вечность», как маленький Кай в замке Снежной королевы. Может статься, геронтология пойдет еще дальше и найдет способ превращать богатых людей в Вечных жидов и бессмертных херувимов. И поделом им! Я, говорю, хотел бы стать серафимом, для того и шесть крыльев. Тут двойная выгода, говорю, и налетаюсь всласть, и займу прочное гнездо в государственной машине рая. Потому что серафим выше архангелов, всяких там Гавриилов, Рафаилов и прочих Дохуилов.

Краснин и Кгаснин хохочут.

Краснин: Твой проект хорош!

Кгаснин: А что геронтолог?!

Кваснин: Скажем так, я был не понят. И серафимство мне не грозит.

Акт 3

Затемнение и тишина. В луче прожектора на тех же местах знакомая зрителю троица. Все трое – в очках для просмотра 3D изображений (красное и зеленое стекла).

Краснин: Ах, жизнь! Как переколдовать тебя наново?

Кваснин: Да ты поэт!

Кгаснин: Просто полгоголя!

Кгаснин запускает бумажный самолетик. Кваснин строит пирамиду из карт. В руках Краснина игровая приставка.

Краснин: Ребята, я уже четвертый уровень прохожу. На одном дыхании!.. Посмотрим на мир через зеленое стеклышко… Вот Годвин. Он придет и станет, как водится, исполнять желания. (К Кгаснину). Тебе, Страшила, он даст смелость и дальше глупить. Тебе…

Кваснин: Я – Тотошка.

Краснин: Ну… Эээээ.

Кгаснин: Позволит трахнуть соседского пса, хвастунишку Гектора. Твоего давнего соперника.

Кваснин: Я тронут заботой. И озадачен перспективой.

Пауза.

Кгаснин: Недавно смотрел интервью одного политолога на канале «Дождь». Политолог оказался заядлым курильщиком. Его посадили в стеклянную будку в студии, а когда он затягивался, лицо закрывали электронной маской из пикселей. Он рассказывал о цивилизованном разводе Чехии и Словакии, намекая, что было бы очень неплохо, если б и Москва так же развелась со своими колониями. Даже Оскара Уайльда припомнил, с его  «Разводы совершаются на небесах». У меня сложилось впечатление, что наши поймали инопланетянина, и его пытают телевизионщики бесконечно глупыми вопросами. Нечто из серии «Ржу нимагу!»

Кваснин: Ты это к чему?

Краснин: Это он о стране Оз, как я понимаю…

Кгаснин запускает бумажный самолетик.

Краснин: Горький был не прав. В ожидании есть своя неброская прелесть. Помню, Федерико Феллини в своем мемуаре восхищался научным термином «горизонт событий». А меня пробрала «работа ожидания», хоть я не знаю, что это.

Кваснин: А я как раз знаю. Цитирую.  Математическое ожидание - это среднее значение случайной величины. Для примера возьмем несколько игральных карт. Для простоты выберем шестерку, семерку, восьмерку, девятку и десятку. Все пять карт положим в мешочек и случайным образом достанем любую из них. Записав у себя ее значение, мы будем возвращать ее на место и снова доставать карту. Среднее арифметическое вытянутых нами значений, суммированных нами за все доставания карт, так же может быть различным, то есть, случайным. Но, при большом количестве измерений, в нашем случае вытягивании карточек, такое значение будет стремиться к математическому ожиданию, то есть к восьми.

Краснин: А где здесь работа?

Кгаснин: Так карты доставать.

Луч прожектора гаснет. Полное затемнение.

Кваснин: Что это? Авария на подстанции?

Краснин: Может, предохранитель перегорел? Пойду, посмотрю…

Слышен шум падения и вопль. На секунду загорается прожектор. Зрители видят упавшего Краснина. Свет снова гаснет.

Кваснин: У него кровь…

Пауза.

Слышен шум падения и вопль.

Кгаснин: Не. Не ведётся.

Краснин: Автор на нас сердится. Значит, мы ожидаем неправильно.

Прожектор загорается. На местах наших героев сидят три блондинки. Они ошарашенно смотрят друг на друга. Прожектор гаснет.
Прожектор загорается. На местах блондинок сидят герои пьесы.

Кваснин: Он нас заметил.

Краснин: Интересно, а его творец его заметил?

Кгаснин: Если заметил, то он явится в эту пьесу.

Кваснин: Зачем?

Кгаснин: Чтобы автор его заметил. И понял, что его заметили.

Краснин: Может, еще со светом что-нибудь приключиться.

В круг света входит Богач. Сцена освещается, ее убранство прежнее. Гости и таджики в масках танцуют медленный танец. Таджики щупают пьяных дам в горностаях. На столе пляшет полуголая Мурадян под хлопки двух пьяных мужчин.

Двое мужчин (поют):
Ох, какая же ты близкая и ласковая,
Раздевашка моя, раздевашка моя.
Мы теперь с тобой одной резинкой связаны,
Стали оба мы стололазами!

Богач: Тут такое дело, ребята! Деньги кончились! Не одолжите до завтра?

Кгаснин: Пожалуйста! (Достает из кармана деньги). Собственно, это ваша тысяча. За гостеприимство.

Богач: Атомоход пропьем, но флот не опозорим!.. Я должен! Я помню! Эй, народ! Здесь  будем дожигать!

Раздаются радостные вопли. Затемнение. Тишина.
Трое героев в круге света.

Краснин: Судя по мизансценам, в четвертой жизни автор будет работником порно-индустрии.

Кваснин: Ну, это его выбор… А ведь мы можем узнать, с чем он обращается к богу. Вспомните, о чем мы говорили в начале.

Кгаснин:  Что-то нудно-подробное о реализации плана Троцкого-Сталина для Европы.

Кваснин: Да. Совершенно безумная, самоубийственная затея.

Краснин: Не скажи. Когда людоед Троцкий-Сталин был жив, план имел основательную подошву. Все крупные европейские государства тогда обладали колониями.  Захватываешь метрополии, и, в качестве бонуса, еще и колонии твои. Одни Китай с Индией чего стоили! Кстати, после войны Сталин-Троцкий поднял вопрос о передаче СССР бывших итальянских колоний в Африке. Исторический факт...

Кваснин: Так это был план мировой революции?

Краснин: Точно. Повсеместного господства. Но потом план протух. Ему продолжали следовать продолжатели следов, потому что ничего другого придумать не смогли. Главные скоты вымерли, остались скотики.

Кгаснин: И когда обломилось, они придумали «Периметр»… Автоматизированный инструмент преступления против человечества…

Пауза.

Кваснин: О, крышесносная судьба… О, улепетывающий здравый смысл…

Кгаснин: Там веревка лежит. Последыш кочующей вечеринки. Я на неё вторым записан, так что можешь воспользоваться. В этих очках ты будешь выглядеть вдумчиво и стильно.

Кваснин: Такая смерть не по фэн-шую. Если совсем припрет, я придумаю нереально веселое самоубийство. Придумаю шутки и эскапады, разрывающие всех, как шутихи. Я приглашу всех в свое путешествие. В наш новый, прекрасный мир.

Краснин: Как говорят старые проститутки, не суетись под клиентом! Что тебя замкнуло на «Периметре»? Посмотрим на вопрос через красное стеклышко. Планету может взорвать и причудливо свихнувшийся тиран, не до конца отравленный своими подельниками. А кто его остановит?.. «Так не доставайся ты никому!» И – бах – её из пистолета… «Бесприданница». Островский. Классика.

Пауза.

Кгаснин: Автору было два года, когда разразился Карибский кризис. Он жил в большом городе, который был в числе первоочередных целей для американских ракет. Он был маленький мальчик, которому предстояло переболеть гепатитом. Творца даже искалечившего его гепатита решили лишить, а тупо прибить ядерной бомбой… Кульминацией кризиса стал показательный эпизод с советской подлодкой у берегов Америки. Ее зажал флот США. Лодка была маленькой, дизельной. Связи нет, кислород на исходе. Тогда капитан отдал приказ атаковать корабли янки торпедой с ядерной боеголовкой. Парторг его поддержал. По счастью, старшим на лодке был заместитель командира дивизии. Он отменил приказ.

Кваснин: Автор считает Карибский кризис частью своей биографии. Как я - сотрясение мозга в пять лет…
 
Краснин: Гляди-ка, в одном - все человечество!.. Какие сахарные слюни...

Кваснин: У творца есть ребенок. Автор тревожен…

Кгаснин: Наверное, он просит, чтобы хоть что-нибудь как-нибудь изменилось…

Кваснин: Где-нибудь…

Из темноты выступает вдребезги пьяная, но одетая Мурадян. Сцена освещается. Гости и таджики заняты разными потехами. Играют в бадминтон, прыгают через скакалки, кто-то спит на столе.

Мурадян: Что приуныли, орлы равнинные?!

Кваснин: Да понимаешь, мы внезапно осознали, что нас могут уничтожить в любой момент. То есть не только нас. Все-всех-всех!

Мурадян: Так это же клёво, ребята! Из-за этого жизнь становится вкуснее и ярче! Любой из нас в любой момент - неисправимый экстремал! Вся жизнь на «Тарзанке»!

Пауза.

Мурадян: Ссыте перцем, малыши! Как в Древнем Риме! Там, чтобы «стоячка» случалась, патриции ели перец и другие острые специи! В огромных количествах! Зацените жест, малыши: продлевать любовные услады, сжигая собственные желудки! Это вам не наркомания паршивая – убежать от жизни в видения! Это – стоицизм и практическая логика! 

Пауза.

Мурадян: Ну, что вы на меня так вытаращились?! Пойдем, плясать, в гляделки играть! Пойдем, напьемся!
 
Кваснин: Мы ждем Годвина.

Мурадян:  Да полно! Разве вы не понимаете, что он вас уже дописывает? И уже думает о чем-то другом! Его новая пьеса будет называться «Острова тамплиеров». Грустная история о выживших рыцарях и их гаснущей цивилизации, построенной на господстве первой в мире корпорации со своим богом Бафометом. Господи, что я говорю?! Я же половины этих слов не знаю!.. Короче, полетели со мной в Париж! Мне там одни духи найти надо! (Тянет всю троицу к столу. По дороге мужчины снимают свои очки).

Входит Неизвестный.

Неизвестный: Здравствуйте. Меня зовут... Восемь…

Затемнение.

КОНЕЦ