Характеристика

                Рассказ 

                Памяти Н.П. Поповой
               

                - А это Вам, Нина Петровна.  - Санаева  Ольга протянула букет роз  и альбом с фотографиями.  – Чтобы Вы нас долго помнили. Здесь мы все!..
 Нина Петровна в очередной раз переживала недавние минуты прощания с классом, в котором была классным руководителем.
         Последняя ночь пролетела мгновенно и растаяла, растворилась в белых платьях выпускниц. И уже совсем редко слышал колокольчики счастливого смеха просыпающийся город, добродушно ворча на молодежь. В ворчании угадывался скрип открывающихся парадных, размеренное шуршанье метелок дворников, веселое приветствие птиц и постанывание первых троллейбусов. И вот уже не слышна музыка, разошлись бывшие ученики, а Нина Петровна перелистывает альбом с фотографиями учеников. Всех – тридцати шести, причем в разном возрасте. Терехов опять отличился и принес фотографию, где ему полгода – год. Лупоглазый и голый, он сидит в кроватке и улыбается одним зубом.
В классе необычно тихо, и только старинные часы неумолимо отсчитывают бег времени. «Теперь уже время, что будем врозь», - подвела итог Нина Петровна.
          За время работы в школе ей часто дарили цветы. Они были разные, но почему – то последнее время, как сейчас, глядя на цветы, Нина Петровна вспомнила  увядший букетик подснежников, одиноко лежащий на столе, в котором майское солнце осторожно перебирало  сиреневые лепестки, не предполагая, что даже эти нежные прикосновения  обжигают их. А букетик своей трогательной простотой заколдовывал ее и как бы звал в прошлое, а она, не в силах удержаться, вновь и вновь спешила за ним все дальше и глубже в свою молодость, к своему любимому выпуску…
           И вот она сидит в пустом классе и пишет на каждого выпускника характеристику. Тогда был такой порядок, и Нина Петровна, как все, строго его придерживалась, хотя понимала, конечно, что они не нужны никому вовсе. Характеристик написано уже много, почти все. Они лежат аккуратной стопкой, и только одна, последняя,  никак не получается. Она так и осталась незаконченной… Нина Петровна, мысленно оставаясь в прошлом, машинально встала  и подошла к шкафу, где хранились документы прошлых лет. Она взяла одну из папок и стала листать старые материалы: планы подготовки к урокам, журналы – пока на глаза не попались те самые характеристики, о которых несколько минут назад вспоминала. Это были характеристики ее любимого класса, Может, оттого  они и уцелели.
          «Как же быстро идет время!» - Нина Петровна просматривает характеристики и наконец, останавливается на одной из них. Именно она ее интересовала. Именно эта характеристика ей не давалась шесть лет назад. Нина Петровна начинает читать характеристику своего любимца, про себя думая, как бы сейчас ее написала…
          «Характеристика выпуска  1989 года средней школы № 9 Семенова Михаила Ивановича. М.И. обучался в школе с первого класса. За годы учебы проявил…» Нина Петровна не забыла, как долго мучилась, ища нестандартные фразы. Не хотелось писать как все: «обладает аналитическим складом мышления, к знаниям относится критически, умеет выделить главное, склонен к обобщению, устанавливает взаимосвязь различных явлений и т. п. Она хотела написать просто,  и чтобы это отвечало характеру Семенова. Именно что – то свое, подмеченное ею за шесть лет, что были вместе. Но предложения не получались. Они рассыпались в бессвязные прилагательные, которые и вовсе крошились на отдельные буквы, не желая строиться даже простые, отнюдь не хвалебные слова. Нина Петровна тогда долго перебирала  в памяти другие критерии оценки ученика, благо написала не одну сотню характеристик, но ничего подходящего не находила.
           Ей было обидно, что не находила нужных слов именно для Миши Семенова. В характеристике не было души, а она почему – то не могла написать  то, что чувствовала…  Может, тогда еще чувства были не определенными , недочувствованными, а может, она их не хотела доверять бумаге?..

              Нина Петровна долго шагала по пустому классу, спрашивая себя: «А какой же он, Семенов? Неужели совсем никакой, что о нем и написать нечего?» Тогда она даже – Нина Петровна  сейчас улыбнулась – посмотрела на портреты великих: Толстого, Ломоносова, Эйнштейна, Гоголя, мысленно спрашивая у них совета, но блестящие умы были погружены  в свои проблемы, а может, имея колоссальный запас времени, даже поменялись ими. Нина Петровна еще подумала: «Может, Гоголь, наперед зная, что сожжет продолжение  «Мертвых душ», предложил написать его Толстому, а тот переадресовал  просьбу Гоголя Эйнштейну? И на этом все и закончилось…»
             Нине Петровне казалось удивительным, как в тонкой стопке листочков  смогла вместиться жизнь целого класса таких разных ребят: голубоглазых, ласковых, бойких, белобрысых, застенчивых, полных, самостоятельных, аккуратных…  И все эти жизни, выраженные  в скупых фразах, впервые за долгие годы учебы  притихли посерьезнели, будто сознавали, что вступают в новый неизведанный и суровый мир.
             Она взяла ребят с пятого класса. Ее и без того подавленное настроение, от прощания со своим первым выпуском, испортилось окончательно, когда на первых уроках она вплотную столкнулась с неугомонным племенем пятиклашек. Их бестолковость, неорганизованность шокировали ее. Она была просто сломлена криком, суетой, бесцеремонностью этих Толиков, Сергеев и Наташ, которые жили своей шумной молодой жизнью, совершенно не замечая ее. «Ведь вы уже почти взрослые, – вопрошала она, потеряв терпение.
 - Посмотрите, какое на дворе время. Сейчас, как никогда, надо хорошо учиться, быть целеустремленнее. Вот пятьдесят раз захлебнется Ока по весне, и  вы будете говорить о России, служить ей! Именно вы – наша смена! Будьте серьезнее. Чуть – чуть прищурьте глаза, не таращите их, хоть кажитесь немного умнее!..» Нина Петровна даже сейчас вспомнила. Как ребята на мгновенье застыли, наверное, впервые внимательно на нее посмотрели. Особенно заполнились глаза: растерянные, серьезные, любопытные – разные, как сами ребята…
           Да, глаза были разные, но особенно ей запомнились глаза мальчика, сидевшего за первой партой. Большие и внимательные. Ей казалось, что в них постоянный вопрос, сменяющийся недоумением от якобы полученного ответа…и снова вопрос. Нина Петровна чувствовала, что, смотря  в эти глаза, уже необходимо отвечать, не дожидаясь, когда вопрос будет произнесен вслух.
          Ученик был хрупок, словно девчонка, и только непослушные, цвета соломы волосы да оттопыренные уши подсказывали, что это мальчик. Нина Петровна и знакомство с классом начала  с него. 
 -А тебя как зовут? – она подошла вплотную и улыбнулась ему. Глаза поднялись совсем немного, хотя мальчишка стоял уже перед ней во весь рост.
 - Миша… Миша Семенов, - совсем не робко, как ожидала Нина Петровна, ответил мальчик…
          Уже после, спустя много лет, когда Семенов учился в Москве, в институте, она связала воедино два образа: Миша в первый день знакомства и букетик подснежников, появившийся почти через год на ее столе. Теперь эти образы неотделимы, теперь она твердо знает, что именно такой мальчик, как Миша, мог подарить ей подснежники. И это образ врезался в память, и  хранится все эти годы. Светлый и чистый. Она не расстается с ним, а  он помогает ей жить. Он стал для нее талисманом!..
           В тот далекий майский день Нина Петровна решила, что не надо больше мучиться и выдумывать – она напишет правду, какая она была на самом деле. «…Семенов М.И. обладает удовлетворительными способностями, мало и неохотно занимался все годы, неусидчив на уроках…» От этой мысли по лицу Нины Петровны даже сейчас пробежала судорога. Она вспомнила Семенова в пятом и шестом классах, когда он, будто лихой наездник, скакал  на парте, вертелся,  хлопал книжками, свистел, щипал Соседку Кирилову, стрелял из «духового ружья», сжевав промокашки у всего класса. Она не помнила его спокойным.
        Особенно поражал контраст в поведении Семенова на уроках и после. Но еще больше поражали глаза. Они были всегда грустными и вовсе не смеялись даже тогда, когда Семенов вытворял в классе несусветное, когда ему было вроде весело. Первое время у нее даже кружилась голова, а ночью, во сне, она делала мужу замечания: «Семенов, успокойся». На что муж обижался и, вздыхая, отворачивался, а утром спрашивал: «Кто такой Семенов?» Потом,  правда привык, привык и также во сне отвечал: «Я больше не буду!» Но шло время, Нина Петровна привыкла и к Семенову, и к Беловой, которая ходила за ней по пятам и ябедничала обо всех подряд, включая и преподавательский состав. Привыкла она и к Аллочке Мартыновой, которая в разгар контрольной работы  могла спросить: «А вы, Нина Петровна, как к сексу относитесь?» Она вполне нормально воспринимала и Юру Колесова, который теоретически уже вычислил звезду, куда все время сматываются инопланетяне…
          Нина Петровна хорошо помнила первые недели учебы в пятом  классе. Однажды, потеряв терпение, все же спросила: «Долго ты сидеть будешь в классе? - и, прервав проверку тетрадей, села рядом с Семеновым.  – Уже почти полчаса как уроки закончились!» Семенов давно одетый, с ранцем за плечами, тихо сидел за партой и неотрывно смотрел на нее.
         Они вышли из школы вместе. Миша шел рядом  и молчал, лишь иногда, сбоку, коротко бросал  на нее взгляд, как бы собираясь спросить о чем – то, но, видно, не решался, а Нине Петровне казалось, что они давно знакомы. «А ты почему домой не спешишь?» Семенов долго  не отвечал, потом пристально  и долго посмотрел на Нину Петровну, видно раздумывая: стоит ли говорить правду, а потом, как, бы срезав в словах окончания, выдохнул:
- Да пап –пьян –небось… А мамк… - он шмыгнул носом, - на него ругает…
И вдруг, взяв ее  за руку, тихо спросил:
- А можно я с вами всегда домой ходить буду?
          Нина Петровна, чувствуя совсем маленькую ладошку Семенова, крепко ее сжала и уже не выпускала до самого момента прощания. Она будто почувствовала в душе горечь. Ей захотелось защитить Семенова, хотя еще не сознавала от кого, сделать ему что  - то хорошее… «Ведь что – то я могу для него  сделать?»  Они всегда медленно шли по одной и той же улице. Нина Петровна привыкла к провожатому и даже скучала, когда Миши не было в школе, и она возвращалась домой одна. Миша часто рассказывал о младшей сестре, но никогда о том, как ему живется в школе, дома. По частым синякам на его лице Нина Петровна давно догадывалась, что Семенову здорово и часто достается. А однажды, весной, промолчав всю дорогу, он сам, уже на углу, где они обычно расходились в разные стороны, признался, что на этот раз синяки оттого, что заступился за Матвееву, А потом совсем по- взрослому подытожил:
 - Я просто очень мал и слаб, - и, поджав губы, стараясь не заплакать, отвернулся. -  Но все равно я сказал им, что мне не больно!.. Папка тоже, когда пьяный – сестру обижал…  Теперь вот не трогает!
 - А что же мама твоя? 
Миша долго теребил ремешок ранца на плече. А потом  тихо ответил:
- Она боится его…  Когда пьяный. А мне говорит, что любит, а сама – плачет только!..
          Нина Петровна поняла, что просто смотрит на характеристику, не читая ее. Она сосредоточилась и стала читать дальше. «…Особый интерес, ни к каким предметам не проявлял, в общественный жизни школы участие принимал неохотно, художественную самодеятельность игнорировал… хотя данные для этого  у Семенова имеются. Защищал честь школы в спортивных соревнованиях по гимнастике. Пользуется уважением ребят в классе».
         Здесь Нина Петровна вспомнила, как долго она решалась: писать ли это. Ведь уважение в классе заслужить сложно. А чем заслужил его Семенов? Она знала! Но как написать это? Как написать о человечности, отзывчивости, доброте, любви Семенова к одноклассникам, не приводя примеров. Получится надуманный, идеальный Семенов, а он вовсе не такой, он просто человек со своими ошибками, слабостями, пристрастиями и где – то… сильными чертами характера… Время шло, а характеристика явно не получалась: не вязалось написанное с Семеновым – человеком.
          Нина Петровна открыла окно, и теплый ветерок, как и шесть лет назад, впорхнул в класс и стал рассеянно перебирать путевки в жизнь ее ребят, иногда замирая, наверное, когда попадались интересные строчки. А потом снова весело, быстро – быстро теребил листочки, даже не заглядывая в них, очевидно, поверив, что все ребята хороши…
           В тот день Семенов пропал. Его не было на всех уроках, не было дома – сказали, что в школе, - и, обыскав с классом школьный двор и обзвонив его друзей, Нина Петровна понуро сидела в пустом классе, не зная, что предпринять. Оставалось только позвонить в милицию, директора она уже в известность поставила…
          Семенов пришел в класс в пятом часу вечера. Она тогда здорово ругала его, а он стоял и сопел: брюки грязные, волосы, и без того непослушные, взъерошены, пальцы на руках – с черными каемками под ногтями.
- Ты где пропадал? Мы все с ног сбились!
  Семенов молчал, опустив голову, пристально рассматривая носок левого ботинка со следами свежего пореза. Потом вдруг поднял голову и с вызовом:
- Брюса Ли смотрел.
 - Ну…знаешь, - Нина Петровна, с досадой щелкнув замком портфеля, вышла из класса, а когда,  поостыв, вернулась, Семенова уже не было. На чистом полу, вымытом Афанасьевой и Беловой, - да, точно Беловой, Нина Петровна мысленно похвалила свою память, - остались только грязные следы с комочками рыжеватой глины, а на столе лежал увядший и смятый ладошкой Семенова букетик подснежников. «Как это было давно!» Но и  теперь Нина Петровна почувствовала, как внутри что – то оттаяло, освободилось. «Да, такие минуты у меня были! Будут ли еще?..»
            Нина Петровна продолжала чтение. «…В старших классах Семенов участвовал  в выпуске стенгазеты. Имеет правильные  моральные и политические убеждения. Обладает хорошими волевыми качествами, может отстоять свою точку зрения».
 «Что значит правильные убеждения? – подумала сейчас Нина Петровна. – Наверное, на все случат жизни?» Эти фразы остались в характеристике: «А ведь тогда я не хотела их писать. Тогда они мне казались казенными и неискренними, впрочем, они  мне таковыми кажутся и сейчас…»
       «Семья Семенова состоит из трех человек: мать Семенова Т.А., работает на заводе, отец – Семенов И.П. – проживает отдельно. Сестра Семенова – Наташа…»
          Память Нины Петровны моментально выхватила из толщи лет период, когда у Михаила ушел из семьи отец. Миша остро переживал, хотя, конечно,  старался не показывать вида, что ему плохо. А было это, когда Михаил учился в седьмом классе. Тогда он везде и во все влезал, пытался командовать ребятами, грубил, пропускал уроки, неуважительно относился к девочкам. Видно, таким образом, хотел самоутвердиться, показать, что ему все нипочем, что он уже взрослый и ему все по силам, а может, просто прятал свою боль, глуша ее агрессией к окружающим. Но нет – нет, а замечала Нина Петровна   в глазах Михаила боль, боль брошенной в ночь дворняги. К ней бы рук протянуть, погладить, а она рычит, хотя ждет ласки. И ждет давно!  Как- то встретила Михаила на улице. Он шел  в компании ребят  и двух девчонок, во рту сигарета. Не поздоровался. Слышался мат, и хмельной смех…  В то время Нина Петровна много с ним возилась, часто приходила к нему  домой. Однажды застала его за стиркой.  Это было уже в девятом классе. Михаил двумя руками с силой сдавливал мокрый комок, выжимал, а колготки сестры – первоклассницы длинными веревками  падали вниз, обратно в воду… 
  - Миша, как вы сейчас живете? Где мама ваша?
 - Да на работе она, а вечером…  Пьет она теперь… как отец ушел. Приходит с работы, уже на взводе… не нужны мы ей с сестрой. Только и нужны, что друг другу. Мне сестру жалко. Хочется ей красивой быть, Артисткой, говорит, буду, а сама мала еще, не понимает что к чему. Я решил заочно учиться, а заодно – работать  буду. Наташке платья красивое куплю…  А  потом, потом к себе заберу, когда жить отдельно буду. Точно! Насмотрелись мы на все вдоволь!..
           - Нина Петровна, вы в школе? – директор был удивлен. – Я думал, вы после бессонной ночи отдыхаете? Нина Петровна смотрела в распахнутое окно и улыбалась. Она не слышала вопроса, она была там, в прошлом, с Михаилом, Марией, Оксаной, Владимиром – со своим классом.  Она снова была с ними  в пятом, шестом и переходила в седьмой, восьмой, девятый классы и, наконец, как вчера, закончила школу. Она поняла, что тогда, шесть лет назад, писала характеристики не только каждому ученику. Она писала характеристику и самой себе, своей трудной, но интересной работе, жизни!.. Теперь Нина Петровна точно знала, как нужно было закончить характеристику.
          Она знала, потому что чувствовала…  Чувствовала все эти годы. Нина Петровна взяла ручку и, зачеркнув незаконченную фразу  «… Педагогический коллектив рекомендует
Семенова М.И. …» , размашисто написала: «Я хотела бы иметь такого сына!»
 
                Виктор Попов