Праздник. Гл. 18

Начало:  http://proza.ru/2013/12/17/248
         http://proza.ru/2013/12/18/145
         http://proza.ru/2013/12/19/318
         http://proza.ru/2013/12/20/296
         http://proza.ru/2013/12/21/262
         http://proza.ru/2013/12/21/270
         http://proza.ru/2013/12/21/278
         http://www.proza.ru/2013/12/22/412
         http://www.proza.ru/2013/12/23/146
         http://proza.ru/2013/12/23/159
         http://proza.ru/2013/12/24/207
         http://www.proza.ru/2013/12/24/219


18
Открыть шампанское с небрежным шиком, как хотелось, у Андрея не вышло. Близко на диване сидела блистающая чистотой новогоднего снега Лиза, порождая в нём неловкость, смутное волнение внутри и дрожь ответственности. Добавила напряжения и Алевтина Савельевна – впившись взглядом, заботливо подсунула к самой бутылке два тонконогих розовых фужера, свой и Андрея. «Отец семейства», Аркадий Петрович, к шампанскому допущен не был и довольствовался газированной минералкой. Священнодействие под куранты получилось заполошным: своенравное зелье выскочило из горлышка белобородым джинном, окатило пенной струёй руки Алевтины Савельевны, Андрея, Лизы и лучшую скатерть в доме. Возникла суета, Алевтина Савельевна ринулась в кухню за полотенцем; причитая, вытирала пострадавших и посыпала солью скатерть.
- Ай, ай, – досадовала она, – как же ты… растяпа! Никак не думала… надо было заранее полотенце держать, наготове… Скатерть! Ай… ай! и блузка Лизина… ну, устроил! – она замахнулась на Андрея полотенцем.
- Не переживайте, тётя Аля, – стеснительно улыбалась Лиза, – наверное, это к счастью… пустяки. Благородный напиток, в нём купаются…
- Ну так… помылись шампанским, как буржуи… Ну, с Новым годом, с новым счастьем! Желания-то, под куранты, загадали?
И Лиза, и Андрей, улыбнувшись, покачали головами. Аркадий Петрович, морщась от щелочной минералки, помалкивал, что, впрочем, никого не заинтересовало.
- А я вот загадала, – с таинственным видом сообщила Алевтина Савельевна, значительно заглядывая в лицо то сыну, то Лизе. – Давно уж загадала, придумывать не пришлось… про новое-то счастье. Ой, как счастье-то хочется устроить…
Её явно распирало желание поведать заветную мечту. Повисла общая неловкость, питаемая несложной догадкой.
- Тсс! – приложила палец к губам Лиза. – Не говорите, тётя Аля! Нельзя, а то не сбудется.
- Молчу! молчу, Лизанька! – пугливо согласилась Алевтина Савельевна. – Д-а-а… почти ничего и не осталось, – разочарованно разглядела она добычу в фужерах. Показав свою силу, волшебная влага потеряла напор, утихомирилась, и с невинным видом мирно пузырилась сквозь розовое стекло, убывая с каждой секундой. – Нам-то с отцом что, мы своё в жизни отпили. Вам вот, молодым, нечего теперь сегодня и выпить.
- А я не пью, тётя Аля, – утешила её Лиза, – никогда не пила. Ни в юности, ни сейчас. Так что для меня нет проблемы, не беспокойтесь.
- И правильно, тебе ещё ребёночка рожать, с этим надо поторопиться…
Лиза дрогнула было губами, но опустила глаза и промолчала. Сколько же ей лет, задумался Андрей. Двадцать пять? Нет, кажется, уже побольше… но тридцати ещё, наверное, нет, прикинул он.
- Я тоже не пью, – присоединился он к Лизе, – ты же знаешь, мама.
- Да, он у меня не пьёт! – горячо уверила Алевтина Савельевна Лизу. – Один раз его напоили, ещё в десятом классе, пришёл никакой, так ему плохо было… ой, жуть! С тех пор никогда… И правильно! Вы у нас оба молодцы! Нечего эту дрянь в себя вливать.
- А красное вино, – вдруг вступил в разговор, откашлявшись и придвигаясь ближе к центру стола, Аркадий Петрович, – говорят, полезно. Даже лечат им… болезни разные. Мне вот врач мой говорил, что мне можно коньячку хорошего, рюмочку.
- Щас! – грозно развернулась к нему Алевтина Савельевна. – Коньячок ему подавай! Да ещё хороший! Что мелешь-то?
- Правда-правда, – закивала головой Лиза. – Я тоже слышала, тётя Аля. Коньяк ведь натуральный, в дубовых бочках выдерживается.
- А красное вино, сухое, – настаивал Аркадий Петрович, приободрённый Лизиной поддержкой, – что-то такое содержит, для чистки всего организма. Даже продляет жизнь…
Алевтина Савельевна растерялась, но ненадолго.
- «Продляет»! – фыркнула она презрительно. – Ты сначала научись говорить правильно, раньше, чем вина-то себе спрашивать. Нет по-русски такого слова – «продляет»! «Продлевает» надо говорить, а не «продляет». Умник!
Аркадий Петрович сник, с досадой отвернулся к телевизору и словно уменьшился в размерах. Андрей отвел глаза и заёрзал. Для него такие выволочки матери отцу были привычны, он бы и внимания не обратил, но при Лизе ему сделалось нестерпимо стыдно, и обидно за отца. Он стал лихорадочно соображать: продлить, продлять, продлевать… всё казалось одинаково правильным.
- А вы знаете, тётя Аля, – вдруг мягко проговорила Лиза, – вы не совсем тут правы. Раньше и точно не считалось правильным говорить «продлять». Но язык-то меняется, стали всё чаще употреблять. Словари фиксируют, как просторечный вариант.
- Неучи употребляют, вроде моего, что на них смотреть-то – возразила Алевтина Савельевна.
- Понимаете, у языка своя логика, это стихия, – старалась примирить позиции Лиза. – Вот сто лет назад говорили «разрЕзывать», сейчас – «разрезать».
- Разрезывать? – засомневалась Алевтина Савельевна. – Не знаю, никогда так не говорила.
- Конечно, это же было в ходу сто лет назад, сейчас только в классической литературе и встретить можно. Суффиксы «ыва», «ева» заменяются более короткими… Мы как раз недавно обсуждали это с коллегами.
- Не знаю, какие там суффиксы… – начала сдаваться Алевтина Савельевна. – Тебе, Лизочка, конечно, лучше знать. Ты молодая, смышлёная, а что мы, старики…
- Более того, тётя Аля, – продолжала наступление Лиза, – этот глагол можно встретить у Герцена, Салтыкова-Щедрина и Алексея Толстого, того, что «Гиперболоид» написал и «Петра Первого». А из современников пользовались Солженицын, Андрей Вознесенский, и у Веллера бывает… Так что не ругайте супруга сильно, а вы, Аркадий Петрович, не смущайтесь… в сущности, вы оба правы.
- Ладно-ладно, убедила, – замахала руками Алевтина Савельевна, отчего-то поглядывая победно на сына. – Если уж Герцен, да Солженицын… пусть мой говорит.
Какая начитанная барышня! а сколько терпения и мягкости, с благодарностью подумал Андрей… вон как пожар погасила.
- Лиза, а вы, наверное, литературу преподаёте? – обратился он впервые прямо к Лизе. – Мама, кажется, говорила, что вы работаете с детьми.
- С детьми тоже, – кивнула Лиза, – но не в школе…
- Лиза концерт-мей-стер в досуговом центре и ведёт фольклорный кружок, – похвалилась Алевтина Савельевна так горделиво, словно это была её заслуга.
- Концертмейстер? – затруднился Андрей. – Это… э-э… как?
- Лиза пианистка! – благоговейно сообщила Алевтина Савельевна.
- О! – впечатлился Андрей. – Выступаете с концертами?
- Нет, – рассмеялась Лиза, – куда мне, это чересчур! Всего лишь аккомпанирую на концертах. Точнее было бы назвать это – тапёр. Подыгрываю, создаю живой музыкальный фон выступающим.
- Не скромничай, Лиза, – возразила Алевтина Савельевна, – я всегда преклонялась перед людьми, которые имеют дело с музыкой. Это же чудо: ты садишься к пианино, и можешь руками сделать музыку. Вот я так не могу, Аркадий не может… Ах, как я хотела, чтобы Андрюша занимался музыкой! Водила его к педагогу, его проверяли, у него хорошие данные, есть слух, руки такие… подходящие. Сразу может много клавиш нажать… что-то в этом духе.
- Да, руки вполне у вас музыкальные, – согласилась Лиза, искоса бросая взгляд на тонкие длинные пальцы Андрея, – полторы октавы возьмёте... Не каждому так везёт.
- Вот! – вдохновилась Алевтина Савельевна. – А он? Упёрся бараном – ни в какую! Губит свои способности природные! Лизочка, может, ты его уговоришь? Попробуешь с ним позаниматься?
- Мама-а, – досадливо простонал Андрей, – ты совершенно забыла, сколько мне лет. Мне тридцать пятый год пошёл.
- Да это ничто, мальчишка ещё! Никогда не поздно начать, – с энтузиазмом заявила Алевтина Савельевна. – У тебя ещё вся жизнь впереди. Лиза, ведь можно начать и взрослому?
- Можно, – отвечала Лиза серьёзно, но глаза её смеялись. – Есть такой институт даже, даёт музыкальное образование взрослым, с нуля.
- Ах, это именно то, что нам нужно! Институт! – загорелась Алевтина Савельевна. – А где он находится?
- В Петербурге… Но знаете, тётя Аля, нужно представлять себе перспективы. Для чего. Профессиональным музыкантом уже вряд ли станешь, если не отдаёшься этому с детства. Так, для домашнего музицирования. А главное – есть ли желание. Оно есть? – обернулась она к Андрею.
- Нет! – сердито и быстро выпалил Андрей. – Прости, мама, но это пустое. Лиза, не берите в голову. У меня есть профессия и специальность… и много чего ещё есть, а от музыки я далёк. Мама, лучше попотчуй нас своими приготовлениями.
- Ну, это ещё посмотрим, – пробормотала разочарованно Алевтина Савельевна. – Лизочка, еда едой, но хочу тебя от всей нашей семьи… поздравить… – она открыла шкаф и вынула шелестящий пакет, – с Новым годом… пожелать всего-всего… красоты, счастья, исполнения всех твоих желаний, – бормотала она, вытаскивая что-то цветное, – мы очень рады, что ты сегодня с нами… ты как звёздочка нам светишь! Как солнышко. И будешь, надеюсь, светить… вот!
Из пакета выплеснулась и заструилась потоком большая ярко-бирюзовая шаль. Алевтина Савельевна неловко расставила руки, ловя ускользающие складки, бирюза заколыхалась озерцом, с краёв стекая вниз длинными шелковистыми нитями бахромы.
- Это тебе, Лизочка, шаль… как теперь говорят, палантин.
- Ах, какая красота, тётя Аля, – восхитилась Лиза. – Роскошная вещь! Какой цвет… спасибо вам огромное, но это слишком…
- Ничего не слишком. Носи, Лизочка, и нас помни всегда, – Алевтина Савельевна накинула шаль на Лизины плечи и полюбовалась. – Тебе очень идёт. Знаешь, где купила? В том магазинчике на углу, я тебе говорила… я сначала другую хотела, но там был состав другой, и цвет мне не очень…Та была, правда, дешевле, но плотнее… но тут цвет, я подумала, как раз для тебя, под цвет глаз…
- Замечательная вещь, я вам так благодарна! – уверяла Лиза, однако Алевтина Савельевна продолжала беспокоиться:
- Не знаю, может, очень большая, ты в ней утонула… как-то, наверное, ещё по-другому завернуться в неё можно… я просто не знаю, как. Сейчас так красиво все носят…
- А я знаю, как, – весело сказала Лиза. – Сейчас я вам покажу.
Она вышла на середину свободного пространства комнаты и взмахнула полотнищем палантина. Он опустился ей на плечи, обнял и пал вниз двумя водопадами.
- Вот так традиционно, как носили ещё во времена Пушкина… это женская классика. А можно так, как мужчины носили тогда плащи, – Лиза легко повела плечами и закинула назад одно скользящее крыло, собравшееся густыми складками.
- Ах, ах, вот так очень хорошо, – всплеснула руками Алевтина Савельевна.
- Но это надо носить на себе, ни на секунду об этом не забывая, – наставительно проговорила Лиза. – Если об этом нет возможности заботиться, то… для активных свободных движений… – Лиза скинула с плеч ткань, подбросила вверх, ловко перехватила её посередине пальцами, превратив в длинный шарф, который толстым рыхлым питоном улёгся вокруг Лизиной шеи, забавно свесив бахромку концов. – Излюбленный сегодня актуальный вариант, европейский узел… хотя точнее было бы назвать это петлей. Но это уже банально и слишком просто…а есть варианты… Палантин может послужить и капюшоном… и поясом…
Лиза комментировала трансформации палантина с видимым удовольствием, уверенно и наставительно. Её гибкие пальцы мелькали неуловимо скоро и точно, заводя концы ткани друг за друга, завязывая куда-то бесследно исчезающие узелки; палантин то взмывал над её головой, то ниспадал волнами, покорно принимая любые обличия; то окутывал её тонкую фигурку просторным колпаком, то обвивал голову, талию, бёдра скрученным жгутом, то драпировал переливчатыми складками плавные изгибы стана. Это был танец равноправных партнёров – Лиза и палантин сплетались и расплетались любовно, слаженно, гармонично. Менялись облики и выражение Лизиного лица: античная статуя, лукавая кокетка, строгая деловая дама, задорная девчонка, скромная женщина Востока, своенравная цыганка, томная одалиска, трогательный птенец с тонкой шейкой, высунутой из гнезда…
Алевтина Савельевна была в неослабевающем восторге, пыталась грузно подпрыгивать на стуле, время от времени хлопала в ладоши и указывала сыну на Лизин спектакль, предлагая разделить восхищение. Аркадий Петрович отвернулся от телевизора и довольно щурился, кряхтел, потирая длинный вислый нос; острый кадык его постоянно дёргался от сглатывания слюны. Андрей же наблюдал манипуляции Лизы с растерянностью, в нём смутно росло тревожное и неприятное чувство. Его пугало обилие Лизиных обличий – где же сама Лиза? какая она? или она может быть любой, какой потребуется? Ему чудилось, что он снова присутствует на демонстрации «товара лицом», только на сей раз показывают не миски-крышки, а… что? палантин? или женщину, о которой теперь уже ничего не известно достоверно, кроме имени Лиза? будто от него ждут, что он купит… что? не палантин же…

(Продолжение: http://www.proza.ru/2013/12/25/348)