Не выдуманная история

           (Рассказ написан от первого лица со слов третьего).
 
  У неё был томный взгляд, колготки в сеточку и очень обнадёживающее имя – Любовь. А у меня невменяемая норма алкоголя внутри и целая камасутра нереализованных фантазий.
Она сидела в клубе за столиком. А я как вино-водочный сухогруз с полным трюмом глинтвейна, коньяка и пива качаясь плыл на разгрузку. В порт. С изображением знаменитого отвергнутого мальчика выписывающего из себя имя той, что отвергла.
Проплывая мимо её пристани я почувствовал мощный удар пивной волны в мозг, качнулся и опрокинулся в её тарелку. Распластавшись в ней кулинарным шедевром, со сломанной сигаретой во рту вместо яблока.
Она взяла меня за волосы, вынула из посуды, уже занятой лангустами. Обтёрла физиономию салфеткой и сказала: Ого!
Я посмотрел в гипнотизирующий омут её глубокого декольте и в свою очередь заметил: ого-го!
Мы обменялись ещё несколькими комплиментами из междометий и перешли к близости. В танце.
Я что-то бессвязно бормотал ей в ухо, галантно топтался по ногам, дважды грациозно падал и один раз разгладил собравшееся в складку платье на попе. Да увы попа оказалась чужой, не её. Но ещё большее увы – даже не женской. Самым же большим УВЫ оказалось то, что эта чужая попа с плохо выбритой и хорошо намакияженной физиономией потом долго крутилась вокруг меня и делала какие-то знаки.
Естественно моя новая знакомая это заметила и случилось то о чём я всю жизнь в тайне мечтал. Из-за меня подрались женщины. Пусть даже номинально там была только одна женщина, но этот ничтожный нюанс меня не сильно смущал.
Победила та, в которой женщины было больше и которой по этой причине хорошо драться так же как хорошо танцевать ничего не мешало. Метким ударом колена в пах соперницы она отправила ту на пол. После чего как завоёванный трофей забрала пьяного меня к себе домой.
Мы долго ехали в такси, долго поднимались по ступенькам, долго попадали в замочную скважину. Затем в нашей любовной киноленте откуда-то появилась физиономия очень рассерженного мужика и события приобрели небывалую стремительность. Молниеносный удар в глаз, реактивный вылет за дверь, скоростной спуск на копчике по ступенькам и быстрое мелькание в голове мыслей одна добродетельней другой: от осуждения внебрачных связей до побуждения укрыться от развратного и опасного мира где-нибудь в монастыре. Средь монашек.
Однако вывалившись из подъезда видимо от всех этих возвышенных дум я обессилел и нашёл покой на первой попавшейся скамейке. Дальше кино опять стало медленным.
Я долго смотрел на звёзды, долго пытался узнать по ним где нахожусь. И ещё дольше вспоминал присоединившуюся ко мне незнакомую даму в знакомых чулках, слезах, зимней шубе и с двумя чемоданами.  Она называла меня чужим именем. Что-то говорила про любовь с первого взгляда, судьбу, и брошенного ради меня негодяя мужа. А так же что хорошо готовит, не конфликтная и верная, поэтому мы вполне должны ужиться в моей квартире.
В знак протеста я согласно кивал.
Тогда она спросила:
- Не возражаешь если у нас будет сын?
Я не понял вопрос и уточнил:
- Как мы его назовём?
- Зачем назовём? Я уже назвала – Стас. – успокоила она. – Он сейчас у мамы. Я вас завтра познакомлю.
Я снова подумал о мирских перипетиях и возможном лекарстве от них – уходе в монастырь к монашкам.
Но милосердный бог пожалел меня (или монашек) и прислал такси.
Водитель несколько минут стоял у парадной, ждал. Никто не вышел. Он спросил не мы вызывали. Тогда я понял, что это божий знак и сказал: да…
Затем обратился к даме в чулках и пообещал через пятнадцать минут прислать за ней другую машину, потому что дома бардак. Такой, что джентльмену привести приличную женщину неприлично. Надо прибраться.
Она решила, что я хочу её бросить и выразила своё возмущение с помощью чемодана. Я только успел подумать зачем ей целый чемодан кирпичей и всё.
С этого момента в памяти возникла пауза.
Утром я проснулся от нетипичных для моей холостяцкой квартиры шума на кухне и запаха не подгоревшей яичницы. Понял, что в гостях. Подумал уйду по-английски и стал одеваться. Тут появилась какая-то женщина и сказала:
- Дорогой, ты куда.
- Домой, - ответил я – у меня эта… собака не выгуляна.
- Ты дома. И у тебя нет никакой собаки – удивилась она.
- Да? – в свою очередь удивился я и осмотрелся.
 По стоящей тут и там немытой посуде, многократно облитому чаем постельному белью, и сиротливо скучающим в разных углах комнаты приготовленным к плановой, квартальной стирке носкам я опознал своё жилище и сказал:
- Что ж тогда домой пора вам. А то у меня это… жена сейчас придёт.
- Подлец – сказала она показывая, что скорое поверит в обитающих в моём бардаке инопланетян чем в земную женщину. – Поматросил и всё?
Несмотря на то что меня самого вчера было хоть матрось, храня генетическую память о её тяжёлой руке, я не стал оспаривать заявленного факта, лишь сказал:
- Простите это была мимолётная связь.
Используя самую активную жестикуляцию, много слюнных брызг и огромное количество матерных выражений она сказала, что я ничтожнейший из людей и она никуда не уйдёт без алиментов на нашего сына. Затем предъявила фото мальчика тринадцати или четырнадцати лет.
Я сказал, что на алименты у меня нету, а на такси наскребу.
Тут ей кто-то позвонил. Она долго слушала. Ещё дольше безслёзно плакала, клялась, что ночевала у подруги, что у неё ни с кем ничего не было и что любит только его…
Потом сказала, что я негодяй, она меня бросает и возвращается к мужу. И потребовала вызвать такси.
Я вызвал и поклялся: впредь никогда в жизни не мешать глинтвейн, коньяк и пиво.