Нефертити и остальные. Сериал. Часть 2. 15 серия

Кийя сидела напротив Амон-Пануфера. Старый жрец глядел на царскую фаворитку и видел, что эта разряженная вульгарная самка пресыщена властью и богатством. Она также смотрела на него своими красивыми подведенными тушью глазами. Ей было приятно, что этот важный человек древнего рода, верховный жрец, перед которым трепетал  почти весь Египет, вот так запросто приглашает ее в гости. Она боялась старых богов, и в глубине души считала, что новый бог долго не продержится.
Старый жрец ласково улыбнулся. Он начал разговор издалека. Справился об ее здоровье. Спросил, какие мази она употребляет. Похвалил матовость и белизну ее кожи. Кийя обрадовалась. Она была смуглой, что выдавало в ней простолюдинку, и без конца пользовалась различными притираниями, чтобы осветлить кожу. Амон-Пануфер вполне искренне восхитился белизной ее зубов и дал несколько хороших советов, чтобы избежать их порчи. В Древнем Египте зерно мололи вручную камнями. Множество мелких каменных осколков  попадали в муку и портили зубы. Амон-Пануфер сообщил несколько ценных рецептов просеивания муки.
Он знал, что Кийя любила хлопотать по хозяйству и частенько сама руководила кухонными работами. Он обсудил с ней проблемы организации домашнего очага. Говорили о том, как лучше жарить гусей, какой краской окрашивать колонны в столовой, чтобы улучшать аппетит и пищеварение, как держать в повиновении слуг и пресекать воровство в доме, как избегать сплетен соседей. Глядя со стороны, можно было бы удивиться, откуда у жреца Амона такие познания. Но Амон-Пануфер не зря стал духовным пастырем своего народа.
Они болтали как две подружки, и Кийя за разговорами забыла, что она наложница. Ей казалось, что она замужем,  достойная и знатная госпожа в своем доме,  что у нее много законных сыновей. Кийя мечтательно смотрела в потолок и сквозь дымку мечтаний слушала ласковый хрипловатый голос старого жреца. Вот ее муж вернулся с охоты. Он вошел в дом, усталый и запыленный. Она созвала слуг, чтобы приготовить ему ванну, и сама губкой смыла с него грязь. Ее муж, а это, конечно, Хоремхеб, нежится в ванне. Ее ласки возбуждают его. Могучие мышцы набухают. Он зовет ее к себе, приникает к ее губам жарким поцелуем.
«Конечно, хорошо быть наложницей фараона, - донесся до нее голос Амон-Пануфера, - но наложница – это всего лишь наложница. Будущее ее туманно. Сегодня она любима и в почете, а завтра?»
«Нет, - возразила Кийя и открыла глаза, - Большой Дом очень любит меня».
«Семья – вот что главное для женщины, - сказал Амон-Пануфер, - было бы очень хорошо и для Кийи, и для Нефертити, и для Египта, чтобы царская семья опять воссоединилась, а Кийя нашла бы себе при дворе достойного мужа, например, такого, как Хоремхеб». Тут жрец метнул на Кийю быстрый проницательный взгляд, и увидел в ее глазах при этом имени  столько огня и страсти, что ему стало не по себе. Такое же чувство он  испытал однажды, когда впервые увидел Мериэт. «Великие боги помогут этому благому делу», - добавил он.
Услышав эти слова, Кийя сразу же стала серьезной. Она не сомневалась в могуществе старых богов, особенно в могуществе Амона-Ра.  Всей кожей она ощущала их присутствие. Ей даже показалось, что чьи-то тени мелькнули у нее за спиной.   
Напротив сидел Амон-Пануфер, как изваяние. Он сам был похож на божество. Старые мудрые боги надежны и вечны, не то, что этот новоявленный, неизвестно откуда взявшийся бог Эхнатона, которого и разглядеть-то,  как следует, нельзя.
Она слишком часто была с Эхнатоном в постели, и он превратился для нее из фараона в обыкновенного обрюзгшего сластолюбца. В ее жилах не текла царская кровь, как у Нефертити. Для нее величие фараона заключалось лишь во внешних атрибутах его власти, когда на них можно было взирать из толпы. Ее пальцы жаждали упругих мышц Хоремхеба, а ее тело – грубых ласк его крепких солдатских рук.
Она, конечно, готова сделать все для того, чтобы фараон вернулся в лоно семьи. Но как этого добиться? И не отвернется ли от нее удача, если от нее отвернется фараон? И как ей стать женой Хоремхеба?
Высохшими морщинистыми пальцами старый жрец перебрал шнурки и цепочки висевших у него на шее амулетов и снял с себя, наклонив голову, узкий маленький флакончик.
«Здесь, - сказал он, - протягивая пузырек Кийи, - заключена великая сила великих богов. С помощью этих капель Ка человека взывает к Маат, высшему равновесию, соблюдаемому богами, и все становится на свои места, как и должно быть. «Три капли в бокале вина ты выпьешь сама, и фараон разлюбит тебя, две капли дашь выпить фараону, и Нефертити вернется к нему, а одну каплю, - тут жрец сделал паузу, - ты дашь выпить принцессе Нефер-Неферу, и Эйе перестанет ухаживать за ней. Этим ты окажешь огромную услугу храму Амона-Ра, и мы позаботимся о твоем замужестве».
Тут Амон-Пануфер заглянул в глаза Кийи, в глубину ее зрачков, в самую ее душу, и, раскачиваясь, запел гимн Амону-Ра. Он пел, слегка гнусавя, и его голос звучал все громче и громче. Кийя застыла, как птица перед коброй, вслушиваясь в непонятные и жуткие слова. Флакон холодил ее пальцы, он был скользкий, и она чуть было не уронила его. Голова у нее кружилась. Вдруг Амон-Пануфер взял ее за плечи, и, наклонившись вперед, приблизил свое лицо к ее побелевшему лицу. Девушка ощутила мощь Ра. Неизъяснимое блаженство, смешанное с ужасом, переполнило ее. Она сделает все, что велит бог Амон-Ра, такой же стройный, мускулистый и прекрасный, как и ее возлюбленный Хоремхеб.
Когда Кийя ушла, Амон-Пануфер довольно улыбнулся. Он был мастером гипноза и знал, что его внушение будет действовать несколько дней.