На заработках

Мария приехала на заработки в чужую страну. Чего это ей только стоило! Люди добрые, и не завидуйте, и не зарьтесь! Пять тыщь заплатить пришлось за польский паспорт! Под своим не пускали, визы нет! Такие деньжищи, собирала и с соседей и с родственников! У самих-то немного было накоплено на машину. Муж, плакал, отдавал!
– Т ы там, Мария, того, коль узнаю чего, разведусь и на детей не пос-
мотрю! Идиот я у тебя! Свои же деньги плачу, чтоб жену на целый год
отправить!
– Н у, может не на год! Может, раньше скоплю и вернусь! – утешала
она его. Да только вышло все наоборот. И не год, а целых два на чужбине
прожить пришлось!Начнем все по порядку.

В аэропорту поджилки тряслись, как подходила к паспортному конт-
ролю.
– Пани Владислава? – спросил ее таможенник.
Мария судорожно проглотила слюну, услышав, не ставшее еще привычным имя, и кивнула. Таможенник пристально посмотрел ей в лицо
и сравнил с фотографией. Пот пробил Марию с ног до головы. Она выжа-
ла улыбку.
– Проходите,– показал таможенник.
«Пресвятая Богородица, слава Тебе! – мысленно произнесла Мария,
не веря, что ее не задержали. Шла по коридору и не могла унять дрожь
в коленках. «Вот оно, как ложь-то дается! Привыкла честной быть!
Чужого карбованца за всю жизнь не взяла, врала только во спасение!
И чего дура, делаю! Куда еду? Зачем?»

Глядя в окошко самолета, со слезами прощалась и с родным аэропор-
том, и с городом, и со страной!
– Д а, пани Владислава,– сказала она себе,– никудышный из тебя на-
рушитель закона! Прямую палку, что засохла не согнуть.
На той стороне проверка показалась значительно легче. Почему-то
стало все равно. Решила, что если отправят домой, то, может и к лучшему.
Ей даже хотелось, чтобы ее завернули. Только вот пять тыщь! Отдавать-то
как!

Все обошлось. И вот она уже с другими приехавшими тянет свой че-
модан с черной ленты конвейера в зале доставки багажа, и ставит его на
тележку. В зале прибытия, она увидела знакомого, несколько месяцев назад
приехавшего сюда. Виктор был русским, но когда-то жил в У краине и ра-
ботал вместе с Марией.
– Витек, ты чего держишь бумагу с паней Владиславой? Чи думав не
прызнаю? – обрадовалась она ему.
– Да чтоб мимо не пропехала! Ну, здравствуй, землячка! Пидемо, уст-
рою тебя! Как долетела?
– Думала, надую в штаны со страху! Никудышняя из меня преступ-
ница!
– Преступница? Ну, ты сказанула! Границу ты преступила и все! А по-
кушать чего из нашего везешь? – Витек сглотнул слюну.
– Везу! И колбасу домашнюю и утку копченую и горилку.
– Ну добрэ! Щас тебя устрою, и попируем! Только не шибко, завтра
тебе уж на работу.

Привез ее Витек в дом, где уже жило девять человек. Семь литовцев,
что на стройке работали, одна казашка, одна узбечка и вот теперь Мария.
Встретили ее не радостно и не грустно, а как неизбежность.
– Як вас звати? – спросила она казашку.
– Малика. А вас?
– А мэнэ Мария.

Малика достала раскладушку и поставила посреди комнаты.
– У тебя белье-то свое есть? – спросила она Марию, переходя на ты.
Та кивнула и вынула из чемодана необходимое.
– Фатьма поздно придет сегодня, так что ты ночью не пугайся. Чая
хочешь?
– Д а я на стол собрать хотела, гостинцев вон привезла, может быть
всех пригласим? – решила говорить по-русски Мария.
Казашка с сомнением посмотрела на нее.
– Я даже голубцы, что дома стряпала, привезла. А что посидим, поз-
накомимся!
– Т ы, как хочешь,– сказала Малика,– но я тебе с этими,– она пока-
зала на второй этаж, где жили литовцы,– пить не советую. Они здесь без
баб. Еще поймут не так, потом не отлипнешь!
– Она права! – сказал Витек, думая о том, что на десять человек го-
лубцы не разделить.– Втроем посидим. А с этими еще познакомишься! Я
сегодня у ребят заночую, а завтра на работу тебя поведу. Встанем в пять.
Лады?
– Лады! А как я работать-то буду? Я ж языка не знаю.
– Т ам менеджером украинка. Стерва, правда, к своим особенно, но
что делать!
А убираться, языка особого не требуется! Ну, где у тебя горилка?
Може, выпъем трошечки?

И начались у Марии трудовые будни. На работе старалась английский осваивать, а дома все, не сговариваясь, по-русски разговаривали. Правда, сначала сил у нее на общение не было. Олеся – менеджер стерва была. Мария это поняла, когда первую зарплату получала.
– О леся, чи ты запямятовала! Мы на сколько договаривались? Тут пя-
тидесяти фунтов не достает!
– А, по-моему, все правильно! – отрезала Олеся.
– Т ы посчитай!
– А что мне считать? Я тебя на работу устроила? В график тебя вста-
вила? Перевожу тут тебе, объясняю, время на тебя теряю! А время это де-
ньги!
Еще пол-года, пока не выучишься, буду с тебя вычитать. Поняла?
– Поняла! Что делать, не поспоришь!

Очень тяжело первое время было! В чужой стране все по-другому, даже убираются не так, как дома! Пол не моют, а пылесосят, в ванную и туалет кислоту наливают, чтоб все микробы поубивала, пыль не мокрой тряпкой трут, а пшикают вонючей гадостью, а уж затем протирают. И на все-то своя жидкость, порошок, тряпка!

Первое время она все путала, а переспросить боялась. Пока другие ей разъяснили, что все делают, как помнят. Она, правда, вначале о своих промахах рассказывала, по простоте, а потом беречься стала. Свои-своими, а заложить могут не хуже англичан.
Сказать по правде, англичан в гостинице видела только в качестве жильцов. А убираются все сплошь иностранцы. Кто откуда? И узкоглазые, и большеглазые, и белые, и черные, всякие! Отель большой. Работы много! Первый месяц домой ползком приползала. Чай пила и ложилась
спать. С Фатимой только через неделю познакомилась, а так все просы-
пала время, когда она возвращалась домой. Своим сил не было позвонить
и сказать, как устроилась.

– Мамочка, ты как там? – услышала она голос дочки на пятый день
и чуть не расплакалась.
– Т ы чего не звонила, мы все изволновались!
– Д оня, ну я же сообщила, что долетела!
– Сообщила и пропала.
– У стаю очень, даже сил говорить нет!
– А папа переживает, что ты себе мужа иностранца нашла!
– Б ыл бы рядом – отлупила бы за такие слова! Гроши, доча, легко не
достаются! Ну ладно, донюшка, на днях позвоню!

Через полгода вдруг проснулась в воскресенье – единственный выход-
ной день и подумала, что еще нигде не была и ничего не видела! Раньше-то по воскресениям отсыпалась, радовалась, что отдохнуть можно. Решили они с Фатимой сходить к Букингемскому дворцу. Дочка вон в каждом разговоре спрашивает видела или нет?

Жили они, правда, далеко от центра. Сначала на поезде ехать надо,
а потом на метро.Фатима по-русски плохо говорила, а по-английски совсем не могла,
хоть год в Англии прожила.
– А ты чего по ихнему не научилась? – спросила ее по дороге Мария.
– А мне и не надо. Чего нужно знаю. Заказ принять – пожалуйста.
Убрать после клиента – пожалуйста. Что еще!
– Хозяин ресторана-то англичанин?
– Т урок. Уж два раза в морду дала, под юбка лез!
– И что не уволил за то?
– Зачем уволил? Уважать стал, платить больше стал!
– Может и мне кому в морду дать, чтоб платили больше? У меня менеджер-баба, стерва! Этой чуть поперек и деньги вычитает!

Доехали с трудом пополам. Из метро прямо у Биг Бена вышли.
– Поверить не могу! – смеялась Мария.– Думала ли когда, что рядом
стоять буду! Сфотографируй меня, Фатима! Смотри полицейский какой! Ты меня рядом с ним сними! Нельзя да? Сори! Ван фотограф, плиз! О, кей, сори!
– Плюнь, не хочет, не можна значит! – увела подругу Фатима.– Я тебя
с полиций все равно сняла! Успела! Такой фотокарточка хороший будет!
Как-будто ты под арест! Ты сколька Лондон быть хочешь? – вдруг повер-
нулась к Марии Фатима.– Учти с полиций шутка плоха! Депортировать
могут враз! У нас до тебя полиций три девка отправил. Попрощаться не
успел! Все деньга потерял! У чти и вперед с полиций не лезь! Тиха сиди!

Хорошее настроение вмиг слетело с Марии. Ее грела мысль, что поти-
хоньку копятся фунты, и что она отправляет домой. Конечно, беспокоило,
как там дочка управляется. Ведь теперь на ее плечи легла забота об отце
и брате. Два мужика, шутка ли! Но мысль о том, что ее могут депортиро-
вать не приходила Марии в голову.
– Эти девушки что проституцией зарабатывали? – с надеждой спро-
сила Мария.
– Зачем проституцией? Как ты убирался в отель. Стукнула кто-то по-
тому что. Когда полиций пришла, меня не был дома. Литовцы все кто под
кровать залез, кто в окно прыгал. Но полиций, говорят только за девка
пришел. Знала за кем, остальные не трогал. Навел кто-то, говорю.
– И многих депортировали пока ты здесь?
– Пять штука. Один жалка. Красивый была, русский, с Мурманска, веселая. Колька.
– Что сколька?
– Почему говоришь сколько? Я не спрашивал. Ты спрашивал, я отвечал пять штук и Колька. В кино с ним ходил, гулял, он покупала. Хорошая была.
– Фатима, ты меня совсем запутала! Говорить надо ты покупала, а он
ходил.
– Н е так. Он покупала, я ходил. Щедрая была, ничего не жалела. Я горевал, горевал и плюнул!
– И дело! Коль красавец, то в каждом городе по жене!
– И жена был, и дети был, все был, такой собак.
– А у тебя родные есть? – спросила Фатиму Мария.
– Мама, папа толька и сестры. У нас деньга нет, кто меня замуж возьмет!
– Чи так? Ты вон какая краля!
– Деньга нужна. Тогда сама себе мужа достану. Любая пойдет.

– Смотри, Букингемский дворец! Я слыхала, если флаг над дворцом, значит Королева там. Давай, Фатима в английском тренироваться. Вери бъютифул палас! О кей!Спик, спик виз ми! Плиз! Ай лайк Лондон. Фатима, лет толк.
– Пошла на хрен!
– Я донч андерстенд. Спик, на хрен. Спик! Плиз!
Фатима махнула рукой.
– Английский мне на работа достал. Русский говорю без ошибка, как
на свой. Давай русский говорить.

Вот так и жили. В будни Мария вкалывала в отеле, а в воскресение с Фатимой уходили куда нибудь по Лондону бродить. Дома тоже помаленьку привыкли, что мать на заработках, мечтали
когда приедет и деньги привезет. А тут и брат Марии отзвонился.
– У мене е запытане до тэбэ. Моя, то, слышь, к тебе сбирается. Хоче кажэ, в Лондоне робыты!
– Н е пущай, дурень!
– Чи так? Ты же робышь.
– То я! А твоя че делать буде?
– У биратся! Як ты!
– Т ю! Не брэши! Ще потрибно робыты! А твоя найдет, какой веник
вставить себе в ведро! Чи, я ее не знаю!
– Зря ты Мария! Остепенилась она, как девки родились! И потом ты
там, присмотришь!
– За твоей шалавой не углядишь! И я не полиция за ней тут присматривать. Мне свою семью кормить надо! Слышь!
– Слышу, да тилькы поздно уже.
– Скильки у вас там, полночь?
– Д а нет, не с того поздно. Пачпорт она себе сробила, в воскресенье встревай!
– Погоди, как встревай? А жити она, где буде, а кормить, пока не устроится, кто ее буде?
– Мы так думали, шо ты поможе!
– Дякую сердечно! То мне не потребно! А скилько она мэни подлюкостей зробила! И мэни и дитям моим и тоби!Яка дуристь! И ты отпускаешь, да она ж не вэрнэться!
– Кажет, коли позволю, пийдэ и опосля шибче закохает!

Повертела Мария головой, не веря бепредельной доверчивости брата, и такой же наглости невестки и стала думать, как ей эту обузу с горба скинуть.
– Неделю ей дам все про все! – думала она.– Не устроиться, прогоню, пусть как хочет! Не впервой, чай, ноги-то раздвигать!

Всю неделю у Марии было муторное настроение, в предверьи прибытия невестки.
– Подлюка она, лживая, бестыдная девка! – объяснила бы своим соседкам Фатиме и Малике, да ведь не скажешь такое о родственице. Попросила только, чтобы разрешили ей неделю с ними пожить.

В аэропорт ехала и скрипела зубами от злости. Мало того, что в выходной вставать пришлось ни свет, ни заря, да еще и денег сколько платить на билеты.
– Целый месяц теперь никуда не выехать! – подсчитывала Мария.

Невестка появилась, одетая как на курорт с легким багажом. И сразу
же заявила, что по- украински говорить не будет.
– Т ю? Шо цэ таке?
– Я, Мария, скажу, что я русская. Так проще!

Марию в невестке уже ничего не могло поразить. Она уже давно свое мнение о ней составила.
– А где вещи то? Ты на сколько приехала? Али тебе не потребно?
– С чего непотребно? – захлопала ресницами невестка.– Я на год собралась.
– Н е богато! А теплые вещи где? Ты что только бальные платья с со-
бой взяла?
– Почему сразу бальные? У меня шуба старая и пальто не модное. Не
повезу же я заграницу такое!
– Т ы ж сюды робить ихала! В отеле убираться и такое сойдет!
– Вот именно работать. Я здесь себе новое куплю. Мне старья не надо!
– Девка, тебе сколько годочков-то? Все еще шешнадцать? Мозги твои
куриные! Так ты себе на шмотки сюда зарабатывать приехала, а не мужу
помогать и дочек содержать!
– Что ты, Мария такая негативная! – упрекнула невестка.– Оттогои и так старо выглядишь, что все о плохом думаешь! И кстати, в немодном трудно на хорошую работу устроиться!
– А в нарядах, но без языка знамо дело легко! Я так и думала!
– Ну почему без языка? Я как билет на самолет купила, так по разговорнику уже много чего выучила! Хау мач, знаю, хелоу, хау а ю, знаю. Ай эм а бъютифул рашен гел, знаю. Что еще? На первое время достаточно!
– Это смотря чем заниматься будешь! Если чем я думаю, то даже много! Хау мач, вполне достаточно. Цифирки только выучи.
– Это я уже поняла. До десяти я и раньше считать умела. А теперь до тысячи выучила.
Подожди, а куда мы идем? – остановила ее невестка на выходе из аэропорта.– Вот же остановка такси.
– Т ы решила все свои деньги в первый же день на машину угрохать? –
удивилась Мария.
– Н ет, я думала ты…
– Я? – от наглости Мария даже поперхнулась.– Ты знаешь, я не затем
коплю, чтобы тебе транспорт обеспечивать. Поедем на метро.

Дома пришлось у литовцев раскладушку одолжить и ставить посередине комнаты. Мария извинялась перед Фатимой и Маликой, что им такие неудобства терпеть пришлось. Раскладушка весь проход загородила. А невестке хоть бы что!Огляделась и заговорила:
– Н е умеешь ты жить, Мария!
– Д а? Это почему?
– Т ебе у нас все завидуют, что ты в Англии. Я думала, у тебя здесь уже свой дом есть, а тут! Несколько месяцев в Л ондоне живешь, а посмотри на себя! Одеваешься ужасно и вообще, еще ничего не имеешь! Этот дом к примеру. Разве здесь можно жить? Это общежитие какое то!
Малика хотела на кухню идти, но услышав такое, застряла в проходе,
Фатима выронила из рук полотенце, а Мария так просто и села!

Невестка ничего не заметила и продолжала:
– А я вот после года работы здесь, собираюсь село свое поднять!
Дороги проложить, может школу новую построить!
Малика прыснула в ладошку и пошла на кухню. Фатима покивала головой, мол, чего только не услышишь! А Мария только и ответила:
– Н у, ну. Посмотрим! Встаем завтра в шесть, в восемь надо уже в оте-
ле быть. И учти, мне утром некогда тебя подгонять будет. Это место упус-
тишь, другое – сама ищи.

Как и предвидела Мария, невестка работе в отеле не обрадовалась.
Свысока Олесю разглядывала, нехотя из ее рук ведро для уборки приняла, рассеяно слушала что, как надо убирать.
– Д а,– покачала головой Олеся.– Беру ее только из-за тебя, Мария!
Работница! Оделась-то как! Белая блуза с бантом. Много она в ней нара-
ботает!

Так и получилось! И недели не протянула невестка! В четверг Мария
ее будила, будила, не подняла!
– У меня, по-моему, ревматизм начался! – заканючила невестка.
– Можлыво! Ревматизм мозга! – рассердилась Мария.– Дюже умая-
лась! Звычайно! Подымайся.
– Нет, ты знаешь, я пожалуй, сегодня не пойду! – ответила невестка
и накрылась подушкой.

Вечером Мария приходит, думает, та хоть еду приготовила. Куда там!
Невестка весь вечер ванную принимала.Мария, которой в тот день пришлось убирать и за себя и за невестку, уже даже есть не могла, да и нечего было. Пустой чай попила и легласпать.

На следующий день, утром, когда Мария подошла будить невестку, та
ей заявила.
– Знаешь, есть люди, созданные для тяжелой работы, как тягловые лошади, а другие, нет. Я в отель больше не пойду. Пусть они мне мои деньги перешлют.
– Гроши? Якие гроши? – уcмехнулась Мария.– За то, что на работу не
пришла? Там за ревматизм не платят! А то, что я за тебя работаю, и тебя
кормлю здесь, это как?
– Н у, хорошо, за три моих рабочих дня, я тебе вычту. Я решила английский язык изучать. Вот вы на работу уйдете, и я буду заниматься.
Телевизор включу, буду новости слушать, учиться.
– Т о те поможе! Шо кажуть в эфир то те потребно! Два слова пой-
мешь. Хеллоу и гудбай! Подымайся. Праця шибче поможэ! Все таки об-
щение.
– С кем там общаться-то, с уборщицами? Вот ты со своим высшим
строительным номера в отеле моешь! А у меня хоть и нет высшего, но
зато я ясно цель вижу. Я хочу в офисе работать.
– Можливо офисы мыть.
– Т ы, Мария, совсем уже,– приподнялась на подушке невестка,– я хочу там работать, а не убираться.

Вечером, когда Мария пришла домой, она не увидела невестки в ком-
нате.
– А где ученица? – спросила она Малику.
Та показала глазами наверх:
– Заниматься пошла.
Со второго этажа слышался гул мужских голосов и смех.

Через две недели невестка съехала. Пока Мария была на работе, собрала свои вещи и ушла. Об этом ей сообщила Фатима.
– Т вой, какой-то девка встретил на улице. Тары, бары. Познакомился,
к ней ушел. Даже спасиба не сказал!
Хоть Мария и рада, что избавилась от невестки, но сердце грызет, что брату скажет.
А он как раз в этот вечер и звонит.
– Н у как там моя? Устроилась?
– У строиться, устроилась. А вот насчет работы, не знаю.
– Т о как?
– А вот так. Два дня в отеле со мной хвостом помела, а на третий день
не пошла. Заболела.
– Что-нибудь серьезное?
– Н у да! Воспаление лени!
– Может быть, лекарств каких надо прислать?
– Р емень ей пришли!
– Позови, я с ней поговорю.
– Т ак нет ее, ушла она от меня. Ей здесь не понравилось!
– Н е сестра ты мне больше! Я тебе Мария, доверил самое дорогое, что
у меня было! А ты, не смогла сберечь!
– Знаешь что, братец. Я с тебя удивляюсь! Предупреждала ведь!
Разбирайся со своей Мальвиной сам, и меня больше не подключай! Мне
и этих двух недель с ней хватило! Всего вам наикращего!

С тех пор Мария узнавала о невестке только от знакомых. Та даже за вещами, что забыла у Марии, пришла, когда ее дома не было.
– К акой подлюк! – рассказывала ей потом Фатима.– «Мария,– говорит,– жадный». Я ей, да какой он жадный. Тебя на свой деньга кормил, спать, где давал, на работа взял. «А он обязан,– говорит,– потому, что сродники». Почему обязан? Тебе 18 лет был? Был! Большой уже! В Англию сам приехал. Если сродники, что ты для него сделал? Деньги
платил? Спасибо сказал? Жопа вертил! Подлюк есть подлюк! – Фатима
опустила глаза и добавила извиняясь: – Наверна больше не придет.
– Н е переживай, Фатима! Ты все правильно сказала,– успокоила девушку Мария,– у меня самой язык чесался это сказать! Из-за брата терпела. А я все равно плохая оказалась!

Несколько месяцев Мария ничего не слышала о невестке. Судя по тому, что брат не звонил,  он непутевую жинку разыскал. А там и Н овый Год подоспел. Праздновали его все вместе. Приехал и Витек. Привез настоящую елку, российского шампанского и продукты из русского магазина.Украсили жилье, накрыли стол, и отпраздновали и по домашнему времени и по местному. Литовцы хвалили салаты и плов и манты и говорили, как соскучились по домашней еде. Поставили музыку и даже потанцевали.
– Зачем прижимала? – отодвигалась от Гедиминаса Фатима.– Я не твой дедушка, рукам не трогай.
– А чем тебя трогать?
– А зачем нада? Покупить хочешь?
– Погубить? Никогда.
– Она тебя спрашивает, купить,– пояснил Виктор, что танцевал ря-
дом с Маликой.
– Фатима, у вас что все продается? И невесту тоже купить можно?
– Бальшой калым платила, бальшой невеста купила.
– Мне большую не надо! – засмеялся Гедиминас.– Мне вот такую как ты!
– Я не бальшой, но много деньга стоил. Бальшой калым надо, чтоб такой как я схотела.
– К акой большой?
– Не будешь ест, не будешь пит, тогда хватит.
Гедиминас засмеялся:
– Дорого же ты кому то достанешься!
– Дорого заплатишь, больша ценить будешь! Ничего не заплатишь,вся жизнь ругать будешь! Вон у Марии невестка. Ничего не платил, никого не уважал, всех ругал.
– К стати, Мария, видел я тут ее подружку на днях. Ну ту, у которой
она живет,– сказал Виктор.– Ох и надоела она ей! Не рада, что разрешила
ей пожить.
– Я, говорит, думала, будет кому мне помочь за ребенком смотреть?
Так она все курсами прикрывается. А сама и на курсы не ходит, и за жилье
не платит.
– Все жар чужими руками загребать хочет! – понимающе кивнула
Мария.

А потом к Марии муж приехал, и совсем ей стало не до невестки.
Дорогой приехал соскучившийся. Привез всем гостинцев из дома.
– Як тута моя? – спрашивал Виктора, которого знал еще по дому.
– Гарна жинка, но дюже серьезна! Звычайно самостийна! – отвечал
Витек довольному мужу.
– А не брешешь? Може меня жалеючи?
– Т а не боись! Усе правда! Кожна людына в дому тебе то кажэ!
– Соскучился я за ней!– расстроганно говорил муж.– Не чаю коды до
дому возвернется!
По случаю его приезда, Малика ушла наверх к ребятам спать. Они ей
в коридоре раскладушку поставили. А Фатима нарочно в ночную смену
попросилась.
Полночи проговорили. Муж последние новости из дома привез, рас-
сказал, что брат Марии очень сердит на нее, что за женой не усмотрела.
Ее за все и винит!
– Т акая биль. Ни одна таблетка не помогае! Его дурость мне болью
обернулась! – думала она. Як теж можна доглядати? Взрослая детина! Усе
чекае жинку-то?
– Чекае. Бис у ребро!

Утром Мария пошла на работу не выспавшаяся.
– Е сли на поблажку расчитываешь, то напрасно,– кинула ей с порога Олеся.– К каждой тут мужья приезжать станут, а потом мне администратор жаловаться будет, что плохо убрано.
– У беру я все! Не скрипи! – ответила Мария.– Хоть бы тебя прогладил кто! Вон, какая
шершавая! Одни занозы торчат!
– Занозы! Вон к тебе заусенец приехал и жизнь другим концом повернулась! – поддела ее Олеся.
– Он западенец, а не заусенец!
– А мне от этого ни горячо, ни жарко! И учти, я тебя на воскресение
работать поставила. Офис мыть пойдешь.

За мужнин приезд еще долго Мария отрабатывала. Но хоть сердце успокоилось. Болело оно у нее, мужик в силе, как там без нее управляется? Оттого и согласилась на его приезд, хоть это и больших денег стоило. Вот он поглядел и понял, что не до игр ей!
– Т яжко тебе жинка! Поглядел, подивился, то не мед!
– Д а уж не курорт!

Год прожила Мария после его отъезда. За это время что только не слу-
чилось! У В итька фабрика закрылась. Помаялся, да и уехал домой к жене
и детям.
Гедиминас все к Фатиме клинья подбивал, да она непробиваемая оказалась, и он тоже уехал. Фатима уколы какому-то англичанину в госпита-ле делала. И так она ему понравилась, что теперь к свадьбе готовятся.
– Т воя невестка встречал! – сказала как-то Марие Фатима.– Идет с какой-то черная.
«Поздравляю,– сказал. А рожа недовольный, кислый.– Слышал, замуж выходишь. Мне бы так!»Стоит худой, худой. Живота нет, сисек нет,
ничего нет, один нос! Некрасивый стал! Облез!
– Т ак у тебе есть муж,– говорю.
– Т ак то там, а я здесь хочу, чтоб за жилье не платить. Ты толька Мария не говори.
А рядом черная стоит злая, ругается.
– За эта,– спрашиваю,– замуж хочешь? Смотри, чтоб голову не откусила!
– Н ет,– говорит,– эта меня язык учит. Вот научусь язык офис работать буду.
– Кобыла! – ругалась на невестку Мария.– Щоб ей хто хвост открутил! Подлюка! Забросила и человика и донек!

А вот у самой Марии перед отъездом все стало налаживаться. На работе ей доверяли, стала немного по-английски калякать.
– Жалко, что ты Мария уезжаешь! – призналась ей Олеся.
– Д а ты ж меня поедом ела!
– Зачем собаку на цепь сажают? Чтоб лаяла! Они напартачат, а я отвечай! Хотя ты работала по совести, потому и жалко, что уезжаешь.
– Жалела щука, что голову карасю откусила! Поговорить не с кем?!
– Т ы это к чему? Рыбы ведь не разговаривают?
– Вот и мы здесь поначалу как рыбы, пока язык не выучим.
– Твоя невестка, я слышала, домашнего учителя нашла,– съерничала Олеся.
– Лакома коза до соли, а девка до любови! – ответила ей Мария.
– Ничего у нее не получится! Ленива очень, а в офисе тоже работать
надо! А твой брат ее все еще ждет?
– Сам себе хомут выбрал!
– И везет же дурам! А меня мой, уже через полгода забыл. Я потому домой и не рвусь, что мне там не к кому возвращаться. Ты мне как-то сказала, что заусенцы у меня одни. Права ты была, и про то, что непроглаженная я, тоже!
– Д о сих пор непроглаженная? – удивилась Мария.– Так на тебя администратор гостиницы год облизывается, думаешь, не видим? Он что женат? – уточнила Мария.
– Холостой. Да не могу я на работе. Он, как-то меня приглашал встретиться, но это было давно. Я ему сказала, что у меня стирки за неделю накопилось, больше он и не подхо-
дил.
– Чеканутая ты, Олеська! – покрутила пальцем у виска Мария.–Стиркой оговорилась! Прай це нэ крестины, можно и подвинуты. Яка дурысть!Англичане-мужики робкие. Вон он смелости набрался, а ты его спугнула отказом. А сделаешь первый шаг, так он опять напугается! Теперь надо потихоньку, шаг за шагом. Знаешь, как кошка к птицам подкра-
дывается? То не шелохнется, а то так с места тронется, что у нее ни одна
шерстинка ветром не сдунется!

Под конец привыкать стала Мария к жизни в чужой стране. Но все равно не могла дождаться, когда, же вернется домой. И муж звонил ей каждый день, до хаты звал.
– Поклады цю слуховку! – ругалась на него Мария, боясь, что все деньги на разговоры уйдут.
– Соскучился я за тобой! Вертайся до дому!
Замучил совсем.
И вот уже последний рабочий день, прощальная гулянка. Пригласила всех, только невестку найти не смогла, не знала ее адрес.
– С курсов-то ее погнали! – сказала ей Малика.– Она там за преподавателя английского вцепилась, так и его тоже. Фатима нас всех на свадьбу пригласила. Жаль, что ты уже уезжаешь!

Дома родные не могли на нее нарадоваться! Дочь замучилась за двумя мужиками ходить!
– В оны мэни нэ слухают! Кажуть чоловики наиглавнейши!
– Я им покажу, мужчины главнее, мы с тобой их враз, построим!
Все-то дома в радость, все-то в удовольствие!
– Н а старую работу вернусь! – думала Мария.– Хоть платят мало, но
зато уважаешь себя и тебя другие уважают. Зазря что ли институты заканчивала.

– И скилько ж ты Мария зробила грошей? – спрашивали подружки.
– Скильки е, усе мои!
– Н е богато! Даже не змогла гарни шмотки, соби привэзты. Твоя невестка дило балакала. Обещала збудуваты дороги и село подняты. Не можешь ты, Мария, житы!
А той все равно! Она была дома, с близкими, а что еще человеку надо!