Глава 17

Что-то прохладное коснулось ее лба, и девушка нехотя открыла глаза. Голова кружилась, страшно хотелось пить… Айрис дотронулась до головы – там лежал компресс. Что же с ней произошло?..
- Она очнулась, - властно сказал кто-то. – А потому оставьте нас вдвоем на пару минут.
- Но, господин…
- Я сказал, оставьте нас!
Северянка посмотрела направо. Две ее служанки, очень бледные и нервно подрагивающие, поклонились и выскользнули за дверь. Она посмотрела вверх и обнаружила внимательно наблюдающего за ней Исэ. Девушка вздрогнула и села.
Короткого осмотра вокруг оказалось достаточно, чтобы понять, что она оказалось в маленькой комнатке в церкви, видимо для отдыха высокопоставленных гостей. Она сидела на кушетке, а рядом примостился Аратенн. Он как-то грустно улыбнулся и сообщил:
- Ты упала в обморок.
- Это потому что я увидела тебя, - неожиданно зло заявила северянка. Отступник помрачнел и отсел подальше.
- Я просто хотел посмотреть на тебя. Никак не мог поверить, что ты выходишь замуж…
- Это так, - прошептала она, пряча лицо в кружеве рукавов. Очень хотелось пить, но попросить его о воде она побоялась. – Я выхожу замуж. За Дика…
Аратенн как-то странно смотрел на нее и вдруг встал:
- Что ж, воля твоя. Насколько я вижу, ты все решила. Тогда – мне пора.
Он направился к двери и вдруг замер. Ему не хотелось уходить. Он хотел сказать ей что-то важное, но не мог. Он как аггел – хотел одиночества и очень боялся его.
Если он скажет, почему приехал в Тарсан, он больше не будет одинок. Но вот хочет ли он этого? По-настоящему?
Девушка подавила желание запустить чем-нибудь тяжелым в него. На минуту они оба замерли – он, стоя у двери, она, сидя на кушетке и пряча лицо в ладонях. Вдруг северянка бесшумно соскочила, подкралась сзади и обняла вздрогнувшего мага за талию, лицом утыкаясь ему в плечо.
- Аратенн…
Неожиданно оба вновь замерли, услышав странный неземной голос. Он шел отовсюду, и в то же время казалось, что певец находиться где-то далеко от храма. Он пел о двух великих расах, о том, как было, когда не было людских Королевств, а существовало единое Царство Эльфов.
Внезапно мотив сменился и Исэ со все нарастающей яростью узнал ноты похоронной песни своей родины. Тогда он понял, кто поет.
- Будь ты проклят, Льюис! – не своим голосом закричал отступник и, схватив Айрис за руку, потащил куда-то.
Коридоры замелькали перед глазами девушки. Отступник чуть не вывернул ей руку, таща за собой. Наконец они выбежали в зал храма, где когда-то (казалось, так давно!) Айрис шла навстречу своему будущему мужу. Они остановились, глядя на резко изменившийся вид помещения.
Когда-то здесь было много народу – смеющего, обсуждающего и нервно похлопывающего веерами. Теперь там стоял один лишь Каддар. Он недоуменно оглядывал распростертые вокруг тела, в причудливых позах замершие на ковровой дорожке, сидениях, просто на полу…
- Я ничего не сделал, Великий, ничего! – неожиданно истерично закричал юноша, увидев Исэ.
- Ты и не мог, - коряво ухмыльнулся маг и потащил упирающуюся северянку к выходу из здания. – Ирвиил, забирай Киррина, и уходи отсюда. Я не знаю, что станет с городом вскоре… Беги вместе со своим повелителем!
Аггел кивнул и, схватив на руки безвольное тело мальчика, исчез в вихре воздуха. На миг девушке показалось, что у него огромные серые крылья…
- Что происходит, Аратенн? – попыталась сопротивляться Айрис. – И что со всеми?
- Не болтай! – на ходу бросил Исэ и потащил ее через весь город.
Они бежали до самой городской стены. Везде на всех улочках, переулках и площадях они видели одну и ту же картину – сотни людей распростертых на земле в самых немыслимых позах. Айрис даже боялась приглядываться к ним, надеясь, что это все-таки просто какой-то странный сон, а не смерть…
Потом, миновав городские ворота с согнувшимися возле копий стражниками, они мчались по полю до леса. Северянка все время путалась в подоле своего платья, в какой-то миг отступник не выдержал и просто сдернул его с нее, оставив северянку в одном белоснежном нижнем платье.
Но он даже не обратил внимания на ее порозовевшие щеки и попытки вернуть роскошное одеяние. Он просто заставил ее бежать дальше, продираясь через чащу. Ветки немилосердно хлестали их по лицам, а ноги путались в густой лесной траве.
Наконец они выскочили на какую-то поляну, но видимо немного промахнулись, потому что на ней никого не было. Исэ грязно выругался и резко развернул северянку к себе:
- А теперь вспомни пророчество Диарэ. Помнишь? «Зерно разрастется пышной травой, Империей станет, что было деревней. Угаснет навечно тогда род людской, Воспрянет народ другой-прежний. И Черный пророк воспоет этот день, А Светлый противиться будет. Но только тот, кто отмечен звездой, Возьмет великий меч судеб. Зерно разрастется пышной травой На месте твердынь стародревних. Останется только третий святой И будет из рода эльфов.»
- Я помню, Аратенн!
- Тогда ты должна понимать что происходит! Киррин возвеличил свою страну, теперь она полноправная Империя. Ты слышишь песню? Это погребальная песня эльфов, и она хоронит людей. Всех! Потому что ее поет Черный пророк.
- Что же делать? – глупо пролепетала девушка.
- Ты – Светлый пророк. И должна петь.
- Но я не знаю, - забормотал северянка, пряча лицо в ладонях. – Я ничего не знаю, не умею, я никто, оставь меня, оставь меня здесь, умоляю, оставь…
Он схватил ее за плечи и резко встряхнул, пытаясь совладать с ее истерикой. Но она оставалась невменяемой, и все повторяла «Оставь меня».
- Пой, Айрис! - заорал Аратенн, наотмашь ударив ладонью по лицу. Девушка вскрикнула, тонко и очень мелодично, словно раненая птица. Мгновение она беззвучно плакала и вдруг закричала. Первых слов Исэ не мог разобрать из-за ее надрывных кричащих интонаций, но потом различил слова погребальной песни Семи Королевств. Девушка пела ее и отдавала всю свою душу этим словам, всю свою силу, противопоставляя силу людской песни силе песни эльфов.
- Теперь я тебе не нужен, - прошептал отступник, отходя от северянки, и добавил: - Теперь ты выросла и больше не нуждаешься во мне. Вот идет твой противник, так сразись с ним, девочка моя.
Неясно проступали тени умерших людей, уже наливающиеся силой Света, бьющей через край из Айрис. Ее голос поднимал их и вдыхал силы, чуть больше чем им было нужно.  Смутно вырисовывались знакомые лица людей – Седрика Гиба, его друга Винсента, учеников Ордена, хозяина постоялого двора на границе Королевств, короля Эдварда, Киррина… Они появлялись прямо из земли, не нуждающиеся в телесной оболочке, хотя бы потому что они стали сильнее этого. Казалось, они улыбаются, слушая чудесный голос северянки…
Внезапно на краю поляны появился одетый во все черное Льюис Диарэ. Его почерневшие глаза метали молнии от гнева, а песнь оборвалась, едва зазвучал голос Айрис.
- Ах, ты дрянь, - процедил сквозь зубы Черный пророк и, вынув длинный тускло блестящий меч, набросился на девушку. Она вовремя увернулась и достала из светящихся одеяний голубой, похожий на молнию, клинок.
Между ними завязалась драка, очень похожая на традиционный танец жениха и невесты. Он – в черном – и она – в белом – кружились в дикой пляске, приминая сочную зелень каблуками туфель.
Исэ рассмеялся, он смеялся и никак не мог остановиться, захлебываясь собственным смехом и стараясь не чувствовать соленые слезы на губах. Ему казалось, что он священник, венчающий молодых. И тогда он тоже достал меч, высоко поднял его, словно занося над головами пророков, и запел:

- Кружатся в танце жених и невеста,
Странная песня дарует им ритм.
Только в руках у обоих железо,
Плещут злобой мечи-короли.
Бьется невеста, объятая пламенем,
Ненависть палит платье ее,
Реет Свет за спиною знаменем,
Реет и плачет, о душах поет.
Черный жених, словно ворон прекрасный,
Бьет, не жалея меча своего.
Гневом чело омрачается ясное,
Тьма руководит рукою его.
Бьются в танце, такие великие
Дочь человека и эльфовый сын,
А над ними кружит безликий
Третий святой, всеми всюду гоним.
Бьются пророки в венчании собственном,
Мир весь стоит на оружии их.
Кружит над ними в сиянии золота,
Сын безродный Света и Тьмы.
За спиной хлопали огромные белые крылья, меч накалился от переполнявшей его ненависти и Исэ почувствовал, что больше не может их сдерживать. В тот же миг меч заплясал в руках, выписывая странные фигуры и заставляя мужчину двигаться в такт. И он стал танцевать в воздухе над битвой пророков, мерно хлопая крыльями и выбивая этот же ритм темным, как сама тьма, мечом. Клинок звенел от ударов о воздух, свистел, поворачиваясь и бросаясь из стороны в сторону. И пока Исэ пел и исполнял танец оружия, Светлого и Черного пророков окутал туман. Наконец он рассеялся, показав, что теперь они заключены в прозрачный шар. Битва внутри сферы ни на миг не останавливалась.
Шар поднялся над землей на один уровень с Исэ и замер. Мужчина оборвал танец и напоследок ровно рассек воздух. В тот же миг земля задрожала и дала трещину. Она стала шириться и расползаться, пока весь мир не поделился на две половины. Между ними находилась полоса сумерек, в которой располагался шар с пророками и он сам.
Исэ видел, как с одной стороны появились закутанные в темные ткани эльфы, а с другой восстали могучие маги из рода людей, облаченные в светлые лазоревые одеяния. Они молча стояли и смотрели на призрачные силуэты внутри шара и на отступника.
- Кто ты? – наконец спросил один из магов, и Исэ с щемящей грустью в сердце узнал Киррина. Больше он не был просто мальчиком-императором, каким его знал отступник. Теперь он был истинным магом с невероятной силой. Аратенн понял – как бы не получилось дальше, он видит перед собой Величайшего, за спиной которого всегда будут маячить большие серые крылья аггела Ирвиила.
- Я сын Тьмы и Света, Третий святой из рода эльфов. Смотрите все, и вы, люди, и вы, эльфы, - он указал мечом на сферу, где ни на миг не прекращалась битва северянки и Диарэ. – В этой сфере бьются два воина и, пока идет их война, мир будет жить. Но в тот миг, когда один из них умрет, умрет и наш мир. Я, дитя эльфийского рода, воспитанник рода человеческого, буду Судией им и прослежу, чтобы битва их не оборвалась. Отныне наши народы разделены. Вы больше не увидите друг друга, и… живите, как хотите.
Он уронил голову на грудь, скрывая дикую боль в глазах, и растаял в полутьме, разделявшей две половинки мира. Еще несколько минут они слышали хлопанье крыльев и свист клинка, но вот все стихло. Растаяли проступающие силуэты на той стороне сумрака.

Мир продолжал жить, поделенный надвое. А посередине, под пристальным взглядом Третьего святого, бились пророки.