Эпизод 1. Капитализм
Пролог. 19 июня 1996 года
- Оперативник Алексеев, следователь Михальчук, на выезд! – раздался по телефону голос подполковника Боброва, - В Дом правительства, там срочное дело по вашей части. Машина уже ждет.
Молодые лейтенанты ФСБ Иван Алексеев и Андрей Михальчук работали в подразделении, созданном в начале 1996 года по указанию лично директора ФСБ Барсукова, которому непосредственно подчинялся начальник отдела подполковник Бобров. Целью подразделения был контроль за всеми участниками кампании по выборам президента России с целью отслеживания в первую очередь финансовых нарушений, а также и иных возможных угроз государственной безопасности с их стороны. Создавая такое подразделение, Барсуков обосновывал его как необходимость контроль за деятельностью оппозиционных кандидатов. В реальности же подразделение разрабатывало предвыборные штабы всех кандидатов, включая Ельцина. Что неудивительно, учитывая вовлеченность руководства ФСБ во внутрикремлевские разборки.
Работа подразделения сразу показала: финансовые махинации процветают в штабах всех без исключения кандидатов. Как тогда воровали в предвыборном штабе Ельцина – это теперь все знают из учебников истории. В штабах всех других кандидатов (особенно тех, кто имел шансы на победу и пользовался поддержкой спонсоров) воровство тоже процветало. Самая стандартная схема – завышение сметы на оплату печатных услуг или организации предвыборных мероприятий. Разница при этом клалась в карман. В большинстве штабов воровали чисто по меркантильным соображениям. Были и «идейные» случаи. Например, очень многие из окружения Зюганова не хотели, чтобы их шеф победил на выборах и они все несли бы ответственность за страну – им куда удобней было находиться в роли оппозиционной партии и пользоваться материальными благами от пребывания в Госдуме. Поэтому они саботировали предвыборную кампанию своего шефа: деньги получали, но до конкретных предвыборных мероприятий они не доходили.
Подразделению был дан приказ лишь следить за всеми этими случаями и собирать информацию, но без особого указания не вмешиваться. Теперь, однако, указание вмешаться поступило. Был вечер 19 июня 1996 года.
На КПП-2 Дома правительства РФ Михальчук и Алексеев представились. Дежурный офицер охраны позвонил и через минуту на проходную вышел высокий человек лет сорока с небольшим.
- Будем знакомы, - протянул он руку, - полковник Смеляков Виктор Андреевич, начальник отдела Службы безопасности президента.
- Вы из коржаковского ведомства? – уточнил Алексеев
- Из него самого.
- Только мы должны сразу вас предупредить, товарищ полковник, - сказал Алексеев, - мы Ельцина, скажем так, не любим.
В те времена в таком признании не было никакого криминала. Тогда даже многие генералы спецслужб уже заранее заготовили по два поздравительных письма: одно на имя Ельцина, второе на имя Зюганова, рассчитывая впоследствии примкнуть к победителю.
- В данный момент от вас не потребуется любить Ельцина, - усмехнулся Смеляков, - скорее, наоборот. Мы задержали двух активистов предвыборного штаба Ельцина, Евстафьева и Лисовского, которые пытались вынести из Дома правительства 500 тысяч долларов. Якобы на предвыборную кампанию. Действительно на выборы или просто воруют – история темная, но это, впрочем и не важно.
- Что же, охрана Ельцина стала работать против ельцинского штаба? – удивился Алексеев.
- Политическую сторону дела оставьте тем, кому это положено, - отрезал Смеляков. , - Ваша задача сейчас – всё процессуально оформить.
Если вы читаете это текст, - то есть заинтересовались этим вопросом – то вы и сами знаете, что было в Белом Доме ночью с 19 на 20 июля 1996 года – как пытались раскрутить дело о коробке из-под ксерокса и как под давлением вышестоящих лиц это дело спустили на тормозах. Если вы забыли детали – то рекомендуем вам прочитать книгу «Мракобесие», написанную участником тех событий Валерием Стрелецким или написанную им же в соавторстве с писателем Андреем Ветером книгу «Во власти мракобесия». Мы же в своем повествовании пропустим ночные часы.
Итак, на часах была половина шестого утра 20 июня 1996 года. Смеляков собрался в Кремль на доклад к Коржакову о произошедших событиях, чтобы тот, в свою очередь, настроил бы ЕБНа в нужном направлении. Перед тем, как уехать, Смеляков обратился к Алексееву с Михальчуком:
- Только что поступила информация: Чубайс назначил на десять утра пресс-конференцию по этим событиям. Где, сами понимаете, будет излагать свою версию произошедшего. Надо знать, что там будет происходить. То есть в СМИ, конечно, его пресс-конференцию покажут – но покажут лишь те отрывки, которые им будут наиболее выгодны. Нам же надо знать всё, что там будет. Поэтому отправляйтесь туда и запишите всё на диктофон.
- Нужна только стенограмма пресс-конфреренции? - спросил Алексеев? – Или ещё…
- Или ещё, - подтвердил Смеляков. Фиксируйте все моменты, которые могут представлять интерес. Ну да не мне вас учить. Вы как профессиональные чекисты своё дело знаете.
Иван Алексеев действительно своё дело знал. В оперативных подразделениях он работал уже несколько лет. Детство его пришлось на так называемую «пятилетку больших похорон». Это была, с одной стороны, высшая точка развития социализма, реально построенное в СССР общество всеобщего благоденствия – с другой стороны, был уже очевиден маразм в правящей верхушке. Все понимали – надо что-то менять. Как раз тогда родители Ивана имели неосторожность рассказать ему, что такое коммунизм. Слово такое тогда регулярно произносили как заклинание, но смысл его предпочитали не раскрывать. Особенно после того, как обещание построить коммунизм к 1980 году не сбылось. Рассказав Ивану о том, что при коммунизме всё будет «по потребностям» и бесплатно, родители тут же оговорились, что «это всё равно утопия». Тем не менее Иван Алексеев тогда составил для себя правильное понимание о положении дел: да, происходящее в стране надо менять, но не в сторону капитализма, как уже тогда говорили многие – а в сторону построения коммунизма. С этими идеями он выступал и в школьном комитете комсомола, полемизируя с «перестроившимися» демагогами, и когда пошел в армию. Там его заметили. Пригласили после окончания военной службы поступить в школу КГБ.
В ней Алексеев и встретил и август 1991, и октябрь 1993 года. В обеих этих случаях и он сам, и абсолютное большинство чекистов, с которыми он соприкасался, поддерживали прогрессивные силы – ГКЧП и Верховный Совет соответственно. И не пассивно поддерживали - а собирались, готовили планы вооруженного пересечения контрреволюции, требовали от руководства дать приказ. Так и не дождались.
Работая в структуре с постоянно меняющимся названием МБ-ФСК-ФСБ, Алексеев не изменил своих политических взглядов, при этом работа позволила ему трезво оценивать ситуации. По роду службы ему приходилось «разрабатывать» и представителей власти (как правило, когда один из кремлевских кланов «заказывал» другой), и оппозицию. С одной стороны, тому компромату на представителей власти, который Алексеев видел своими глазами, позавидовал бы любой оппозиционер. Но о прямой помощи оппозиции речи не шло – потому что Алексеев лучше кого-либо иного знал реальное состояние оппозиции и видел, что всерьез брать власть эти люди не намерены и что ставить на них бессмысленно. Хотя он и не исключал для себя возможности, что ситуация может измениться к лучшему. И, формально выполняя задания начальства по сбору информации об оппозиционных организациях, искал среди них тех людей, которых действительно можно было бы в будущем раскрутить как новых лидеров.
Пресс-конференцию Чубайса Алексеев записал. Диктофон лежал перед его столом в числе прочих микрофонов. Пресс-конференция закончилась. Некоторые журналисты и присутствовавшие мелкие политики подошли к Чубайсу с уточняющими вопросами. Либо просто напомнить о себе и засвидетельствовать почтение. Подошел к ним и Алексеев, чтобы взять свой диктофон. Взяв его, он не стал выключать, лишь положив в карман. Беседа Чубайса с собравшимся кружком людей тоже могла представлять интерес. Вскоре журналисты разошлись, осталась кучка клакеров и охрана, в компании которых Чубайс направился к выходу. Алексееву удалось затесаться в их число: охранники принимали его за одного из «клиентов» Чубайса, а собравшиеся «клиенты», соответственно, за охранника. Все их разговоры Алексеев записывал на цифровой диктофон, который ему выдал Смеляков. В то время, когда Вы это читаете, цифровым диктофоном никого не удивишь. А к тому времени, когда этот текст в печать выйдет, наверно, все диктофоны будут цифровыми. Плёночный диктофон будет считаться таким же анахронизмом, как сегодня запись музыки или фильмов на пленочную кассету. А тогда про цифровую запись теоретически знали, но считалась она чудом техники. В СБП такая передовая техника была. Поэтому Смеляков и выдал чекистам цифровой диктофон – на пленочный такие разговоры в толпе и незаметно на ходу не запишешь.
В разговоре Чубайса с его шестерками про коробку упоминали мало. Если и упоминали, то в смысле, что несли и правильно делали. В основном разговор шел про технологии «обеспечения нужного результата» на выборах. Ростовская область, Татарстан, Башкирия – везде десятки тысяч приписанных голосов.
Алексеев понимал, что рассказы о фальсификациях СБП не заинтересуют. В вопросе фальсификации голосов за Ельцина между Чубайсом и Коржаковым с Сосковцом принципиальных разногласий не было. При Ельцине Коржаков с Сосковцом отделались отставкой с хорошей пенсией – а в случае победы Зюганова им припомнили бы как минимум октябрь 1993 года. Но зато если передать эти данные в оппозицию… Оперативную запись, конечно, к делу не подошьешь но по называемым регионам нетрудно раскопать документы…
Вдруг у Чубайса зазвонил мобильный телефон. Это сейчас они есть у всех. А в те времена даже крутые бизнесмены предпочитали ходить с пейджерами. В те времена мобильники (тогда их называли «радиотелефонами») были не только чрезвычайно дороги, но и неудобны в эксплуатации: весили не меньше килограмма и быстро разряжались. Но у Чубайса такой телефон был. Звонившего Чубайс называл Виктором Васильевичем. С удя по его репликам, звонил первый помощник Ельцина В.В.Илюшин, который где-то проспал события и теперь интересовался произошедшим.
- Что, Виктор Васильевич, - орал Чубайс в трубку,- где ты тут шляешься, когда мы тут все… В отпуске был? У нас тут такие дела, а он в отпуске! До 24-го! Что значит что произошло? Телевизор смотришь? Мою пресс-конференцию видел? Вот это самое и произошло! Что значит – нельзя ли было без этого? По закону? Если бы всё по закону – то мы бы с тобой сейчас были… Да, я знаю, что фальсификация при подсчете голосов изменяет результат максимум процентов на 15. На столько примерно и изменили. На самом деле Зюганова и у шефа число голосов на 15 процентов и отличается от официального. В разные стороны. У Зюганова – 47% , у Бориса Николаевича – 20%.Да, и ты понимаешь, что наша задача сейчас - не нарисовать нужный итог, а убедить этих совков, что они проголосовали именно так, как мы им нарисуем. Для этого и попсе этой долбанной башляем. Что? Встретиться и обсудить хочешь? Ну приезжай ко мне. В мой кабинет в «Президент-отеле». Когда? Прямо сейчас! Что значит не можешь прямо сейчас? А когда можешь? В понедельник из отпуска выходишь? Я не буду ждать до понедельника! В субботу? В 11? Хорошо, жду тебя в субботу 22-го в 11! До встречи!
Выключив связь, Чубайс сел в машину. Алексееву с Михайлюком не осталось ничего, кроме как покинуть круг клиентов Чубайса. Весь этот разговор был ими записан. Они полагали, что из содержательной части Смелякова заинтересует только информация о намечаемой встрече Чубайса с Илюшиным 22 июня в «Президент-отеле» и не заинтересует рассказ о фальсификациях. Они ошиблись. К тому времени, когда они встретились со Смеляковым и передали ему записи, все уже знали про отставку Коржакова, Барсукова и Сосковца. И поэтому Смелякова интересовало всё. Когда Алексеев с Михайлюком вернули Смелякову цифровой диктофон (предварительно заехав к себе в управление и переписав цифровой файл аудиозаписи на компьютер, чтобы попробовать поднять дело по фальсификации), Смеляков попросил их еще раз прийти на следующий день, что они и сделали. Хотя отставка Коржакова автоматически влекла за собой ликвидацию отдела Смелякова, тем не менее фактически этот отдел еще продолжал существовать и Смеляков со своими сотрудниками еще продолжали занимать свои помещения в «Белом доме».
-У вас в высшей степени интересная информация. Насчет «Президент-отеля» - этим мы займемся. Там у нас свои подходы. А насчет фальсификаций – я связался с председателем комитета Госдумы по безопасности Виктором Ивановичем Илюхиным, чтобы он принял вас. Передадите ему материалы по коробке. Я и мои сотрудники не можем этого сделать – любой наш шаг будет воспринят как активность со стороны Коржакова. Он там еще пытается удержаться. А вы – как бы нейтральная сторона. Заодно дадите ему и распечатку вашей записи по фальсификациям. От себя добавлю- факты о фальсификациях были СБП известны, но еще вчера, при Коржакове, обнародование этих материалов было бы нарушением корпоративных правил. А теперь можно…
Председатель Комитета Госдумы по безопасности Виктор Илюхин, входивший во фракцию КПРФ, был известен своей любовью к громким разоблачениям. Доставленные к нему бумаги он просмотрел с неподдельным интересом.
- В силу своей должности я являюсь хорошо информированным человеком, - сказал он, - но даже я иногда оказываюсь потрясен. В ближайший же рабочий день объявляю пресс-конференцию, на которой всё это обнародую[1].
Через несколько дней пресс-конференция Илюхина состоялась. Алексеев присутствовал на ней – чтобы, как и на пресс-конференции Чубайса, зафиксировать не только официальную стенограмму, но и сопровождающие события. Илюхин рассказал всю правду о коробке, продемонстрировал составленные Михайлюком документы о задержании Евстафьева и Лисовского. Однако, к огромному удивлению Алексеева, о фальсификациях Илюхин не сказал ни слова.
После конца пресс-конференции Алексеев бросился к Илюхину, чтобы задать ему вопрос о причинах молчания. Сразу задать вопрос не удалось: Илюхина окружила плотная толпа журналистов, желавших задать дополнительные вопросы. Толпа не рассасывалась до лифта, в который Алексееву всё же удалось втиснуться с Илюхиным. Лишь выйдя на 9-й этаж, Алексеев остался наедине с Илюхиным и задал мучивший его вопрос.
- Партийное руководство решило, что обнародовать информацию о фальсификациях нецелесообразно, - мрачно сказал Илюхин. Очевидно было, что ему эта ситуация тоже неприятна, - если бы я ослушался, то меня обвинили бы в нарушении партийной дисциплины со всеми вытекающими…
- Но если благодаря Вашей информации Зюганов победит, то это нарушение будет читаться мелочью, - возразил Алексеев, - наоборот, Вы станете героем.
- Тоже не факт, - сказал Илюхин. Найдутся доброжелатели, которые используют это против меня…
У входа в свой кабинет Илюхин встретил пожилого человека лет шестидесяти. Алексеев раньше видел его фотографию в газетах и узнал его. Это был Валентин Купцов, человек номер два в КПРФ после Зюганова.
- Как прошло мероприятие? – спросил Купцов Илюхина?
- Как договаривались, так и прошло, - сказал Илюхин, - Вот, познакомьтесь,- указал он Купцову на Алексеева, - товарищ, помогавший мне получить эти материалы, тоже интересуется, почему мы не используем наши шансы на победу.
- Ну допустим в случае победы Ельцина мы объявим о фальсификациях. Выведем народ на улицы. И что тогда – гражданская война? – возмущено заявил Купцов.
Алексеев не нашел, что ответить – он был не готов к такой постановке вопроса. Что сторонники Ельцина запугивали народ гражданской войной в случае победы коммунистов – это было понятно. Но слышать ту же самую ельцинскую фразеологию из уст верхушки КПРФ…
Своими сомнениями Алексеев вечером того же дня поделился со Смеляковым. Его подразделение к тому времени уже выгнали из «Белого дома». Поэтому Алексеев и Михайлюк встречались со Смеляковым на улице в полуконспиративных условиях. За прошедшие дни совместной работы они сильно сблизились.
- Я знаю об этой ситуации, - грустно сказал Смеляков. Еще несколько месяцев назад Коржаков встречался с Купцовым. В качестве допустимого варианта они договорились, что КПРФ признает сохранение Ельцина у власти и в благодарность получает статус политической силы №2 и режим наибольшего благоприятствования. В том числе режим наибольшего благоприятствования для спонсоров партии. Купцову с компанией именно это и надо. А нести ответственность за страну он не хочет. Персонально Зюганов действительно спит и видит себя президентом. Но его мнения никто не спрашивает. А все рассуждения про угрозу гражданской войны – это лишь средство успокоить свой актив. Даже не актив, а свою партийную бюрократию, которая во многом сохранила повадки, оставшиеся от КПСС. В том числе страх перед любыми резкими изменениями. А брать власть они откровенно боятся.
- Скажу больше, - добавил Смеляков после паузы. У Ельцина на днях произошел инфаркт. Пятый по счету. Это скрывают от народа. Той же верхушке КПРФ это известно. Но и это они не собираются использовать. Хотя, напомню, на президентских выборах 1991 года основным аргументом сторонником Ельцина против Рыжкова было то, что тот перенес инфаркт и поэтому не может быть президентом. Это для народа создают видимость, что идет борьба между Ельциным и Зюгановым. На самом деле от имени каждого из них выступают их окружения. Интересы которых фактически слились в одну мафию, которую вполне устраивает статус-кво.
- И что же нам теперь делать? – спросил Алексеев
- Если действительно хочешь что-то сделать, то единственное что остается – продолжать борьбу против них теми ресурсами, которые у нас еще остались…
Глава 1. 2 марта 1999 года
Алексеев и Михальчук прибыли домой к Смелякову на празднование его дня рождения. За прошедшие годы они тесно взаимодействовали. Хотя Смеляков и остерегался открыто влезать в политику (ограничиваясь коммерцией и изданием воспоминаний о днях работы в СБП), тем не менее внимательно следил за политической активностью, явно не желая упускать подходящего момента.
Началось со здравиц в адрес юбиляра – всего лишь 45 лет, можно сказать, жизнь ещё впереди, а уже достиг такой славы и известности. Желаем, мол, на этом не останавливаться и снова вернуться во власть. Надо подождать лишь максимум несколько месяцев, когда власть в Кремле поменяется…
Естественно, разговор быстро перешёл на политику. Темы были характерные до того момента. Как долго Ельцин продержится в Кремле, а Примаков в Белом доме? Рискнёт ли Клинтон напасть на Югославию, а Ельцин – убрать Примакова? И следует ли ждать массовых беспорядков, если рискнёт? Кто, наконец, станет следующим президентом – Примаков или Лужков? (все прочие возможные кандидатуры всерьёз не рассматривались)
А среди собравшихся было немало лиц, узнаваемых с экранов телевизоров. В большинстве своём бывших. Из самых звёздных лиц были, например, бывший начальник СБП Коржаков и генпрокурор Юрий Скуратов. Теперь уже тоже бывший. Месяц назад он по совершенно необъяснимым причинам, находясь, казалось бы, на пике могущества, неожиданно заявил о своей отставке. Естественно, все стали просить его объяснить причины такого странного шага.
- Понимаете, - дипломатично стал объяснять Скуратов, - я по роду своей должности хорошо информированный человек. В последние месяцы у меня были откровенные разговоры и с премьером Примаковым, и с московским мэром Лужковым, и с новым главой кремлёвской администрации Бордюжей, и с новым директором ФСБ Вовой Путиным… И все сходятся в констатации того, что ельцинская семья уже дозрела до понимания бесполезности дальнейшего сопротивления и готова была сдать власть. В конце прошлого года в Кремле всерьёз обсуждался такой вариант: 31 декабря 1998 года, в своём новогоднем обращении, Борис Николаевич объявляет о своём уходе в отставку, отдаёт Примакову ядерный чемоданчик, говорит при этом какие-нибудь прочувственные слова типа «Берегите Россию»… И вся его семья, - я подчёркиваю, семья в широком смысле этого слова, - улетает на свои тропические виллы. Купленные за награбленные у народа деньги. И оппозиция, к которой я, говоря только между нами, отношу и себя, готовы были к такому варианту – отпустить их с миром, пусть забирают себе все свои виллы, все свои миллиарды – лишь бы только обеспечить спокойное, без крови, избавление страны от всей их камарильи. Но… Начатые мной расследования дали резонанс на Западе. Пока вам ещё ни о чём не говорят названия типа «Мабетекс» или «Бэнк оф Нью-Йорк». Скоро эти названия скажут всем о многом. Западные компетентные органы всерьёз ухватились за наши расследования и стали всерьёз расследовать источники финансирования ельцинской семьи. На какие такие доходы они приобрели все эти свои виллы. Понимаете? Ельцинская семья стала опасаться, что за границей их не ждут. Что там их схватят за задницу. И поэтому они готовы здесь драться за власть до конца. Вы понимаете, чем это грозит стране. Никто из нас не хочет ни гражданской войны, ни сохранения у власти всех этих абрАмовичей и абрамОвичей. Единственным выходом тут оказалась приостановка моих расследований. Так уж получилось, что у нас и у Кремля здесь тактический интерес совпал…
К десяти вечера большинство гостей разошлись. Смеляков со Скуратовым ушли в другую комнату. Минут через 10 хозяин квартиры пригласил туда и наших чекистов.
- Знакомьтесь, Юрий Ильич, - сказал он Скуратову – это те чекисты, Иван Алексеев и Андрей Михальчук, о которых я Вам говорил. Генерального прокурора Юрия Скуратова, думаю, вам представлять не надо – обратился он уже к друзьям.
- Бывшего генерального прокурора, - уточнил Михальчук.
- Ну почему же бывшего, - улыбнулся Скуратов. Совет Федерации, как вы знаете, отказался рассматривать вопрос о моей отставке в моё отсутствие. А сам я, может, передумал уходить. Месяц назад я проявил слабину после того, как Кремль устроил грязную провокацию против моей семьи. Но теперь моя семья меня поддержала. Я решил продолжать борьбу. И тут вы можете мне помочь. Если согласитесь, конечно. Сейчас, как я слышал, вас перевели в отдел по левому молодёжному экстремизму, или как там он точно называется?
- Ну… - замялся Алексеев, не решаясь начинать разговор о секретной информации
- Говорите, говорите, здесь можно, - сказал Смеляков, - тем более что прокуратура это у нас надзорная инстанция, и вы перед ней должны отчитываться. А тут перед вами самый главный в прокуратуре. Ну насчёт отчитываться – это шучу конечно. Но тут на самом деле может пригодиться ваша помощь.
- Да, - начал Алексеев, - с момента назначения Путина в деятельности ФСБ действительно резко усилилась политическая составляющая… Тем более это совпало по времени с дефолтом и сентябрьским кризисом власти. Помните, тогда Путин на каждом углу повторял, что «ФСБ внимательно отслеживает все попытки насильственного свержения власти». А попыток таких было много. Правда, до пресечения их силами ФСБ дело не дошло. Всю активность слишком активных оппозиционеров мягко успокоили их же собственные лидеры. Уже не без помощи нашего ведомства. И сейчас несколько дней назад нас перевели в Управление по защите конституционного строя – так называется бывшее знаменитое 5-е управление КГБ. И действительно, в тот отдел этого управления, который занимается левым молодёжным экстремизмом. Возглавляет его подполковник Кошкин. Старый кадр ещё из того 5 управления. И главный интерес этого ведомства сейчас – деятельность подопечных организаций, так сказать, с контексте нынешней политической ситуации. Дело в том, что среди внесистемных организаций нет единства по отношению, например, к тому же правительству Примакова. Одни считают его могильщиком Ельцина, другие говорят, что он такой же представитель антинародного режима, а значит, курс на революцию (именно так и говорят – революцию) надо оставить в силе. И тут перед нами поставлена сложная задача. С одной стороны, всех таких радикалов нейтрализовать, лучше на ранней стадии. А с другой стороны, Путин сейчас затеял игру против Примакова. У нас тут как анекдот рассказывают, как наш шеф явился с цветами на день рождения к супруге Бориса Абрамовича…
- Слышал, слышал, - улыбнулся Скуратов
- Ну так вот, то есть, с одной стороны, наша контора как бы работает против Примакова, с другой стороны – и не позволяет его свергнуть. В общем, пока на уровне отслеживания позиций разных группировок в разных организациях. С целью реагирования в случае необходимости. Ну и разделять и властвовать, конечно…
- Мне, как вы понимаете, знание этой информации тоже будет нужно. Тоже с целью реагирования в случае необходимости. И кого вы, если не секрет, персонально разрабатываете?
- Пока нам ещё задачу не поставили. В ближайшие дни подполковник Кошкин проведёт с нами вводную. Поручит объект для разработки.
- Вы согласны мне помочь? Поделиться с надзорным органом имеющимися данными?
- Согласны.
- Но, - подчеркнул Смеляков, - это всё-таки генеральный прокурор. Всякой мелочью его загружать не следует. А вот если что-то действительно важное – то сообщайте. Только напрямую Юрию Ильичу не звоните. А то ваши люди его прослушивают. Связь держите лучше через меня по установленному каналу.
- Понятно.
Если бы в те времена существовали сотовые телефоны – то, конечно, Скуратов дал бы друзьям свой прямой сотовый номер. А в те времена сотовых телефонов нельзя сказать, чтобы совсем уж не было – но вот у генпрокурора, например, не было. А что вы хотите, если ещё год с лишним спустя уже новый президент новому генпрокурору однажды не смог дозвониться. Поэтому пришлось использовать для связи «установленный канал».
Глава 2. Левые и их кураторы
Несколько дней спустя новый начальник Алексеева и Михайлюка подполковник Кошкин вызвал их на инструктивную беседу о дальнейшей работе
- Сейчас нам с вами предстоит агентурная разработка леворадикальных молодёжных группировок. Думаю, учить вас агентурной работе не нужно, опыт у вас есть. Но здесь имеются определённые нюансы, связанные со спецификой работы. Для начала позвольте провести ликбез относительно контингента, с которым придётся работать. То есть какие собственно левые молодёжные группировки имеются. Активность на этом поле проявляют несколько организаций. Старейшая из них — это Российский Коммунистический Союз Молодёжи. Сокращённо РКСМ. Года 3-4 назад эта организация фактически имела монополию на левом фланге молодёжной политики. Но с 1996 года от них пошли отколы. Слева и справа. Группа, отколовшаяся слева, взяла себе название РКСМ(б). Возможно, вы про них слышали — они засветились в террористических делах, разработкой которых наш отдел занимался.
- Это когда памятники царям династии Романовых взрывали?
- Да. А справа от РКСМ откололись сторонники КПРФ. До недавнего времени они так и назывались - «молодёжные секции КПРФ». Пару месяцев назад они наконец сподобились организационно оформиться. Теперь они называются «Союз коммунистической молодёжи» (СКМ). И, наконец, одновременно с СКМ появилась организация с аббревиатурой АКМ — имеется в виду на «автомат Калашникова модернизированный», а «авангард красной молодёжи». Это молодёжный филиал анпиловцев. Сам Анпилов в политике уже отыгранный кадр, но вот глава АКМ некто Удальцов — человек активный, амбициозный, так что его контора перспективы имеет. Ещё на левом фланге сегодня проявляет большую активность НБП Лимонова. Но они проходят не по нашему ведомству, а по правым.
- Значит, основных левых молодёжных организаций, которых вы назвали, 4 — РКСМ, РКСМ(б), СКМ и АКМ. И с кем из них нам предстоит работать?
- Из перечисленных ни с кем работать не надо. В этих организациях у нас есть свои агенты. И курируют их опытные оперативники. Но кроме названных основных, есть ещё и множество разных мелких группировок. И вам я поручу заняться разработкой одной из них. Они себя называют «ленинско-сталинский коммунистический союз молодёжи». Сокращённо ЛСКСМ. Несколько десятков человек по стране, в том числе порядка десяти по Москве. Группа, как видите, небольшая, но активная. В них у нас пока завербованных людей нет. А надо бы. Появилась эта организация чуть больше года назад как объединение активистов, которых из-за разных внутренних конфликтов исключили из организаций, названных мною выше. Тогда они объявили все другие организации «оппортунистическими» и создали свою. Расскажу вам то, что нам про них известно — из открытых источников и от контактировавших с ними наших осведомителей из других организаций. Итак, с точки зрения влияния на процессы в этой организации, интерес для нашей работы в первую очередь могут представлять 4 человека. Первый из них — формальный председатель ЛСКСМ Пётр Гришин. 30 лет. Человек с хорошо подвешенным языком, ораторскими и журналистскими талантами, организаторскими способностями. Он и создал эту группу из числа маргиналов, исключённых из других организаций. И под его руководством они доставили нам немало неприятностей во время прошлогодней рельсовой войны. Ездили по шахтёрским регионам, подбивали... Деньги на поездки как раз этот самый Гришин и давал..
- А откуда он их брал?
- Подробности мне самому интересны. Насколько известно, он какими-то там политтехнологиями занимается, гешефт имеет с разных выборов, которые в разных регионах идут практически непрерывно. Подробности вам тоже надо выяснить. В том числе нет ли там каких-либо налоговых нарушений, за которые можно зацепиться. Ну так вот, продолжаю. В те времена — я имею в виду год назад — благодаря такой их активности — все остальные организации предпочитали поддерживать с ним хорошие отношения. Но в последние месяцы Гришин, как я понимаю, повзрослел, в их терминологии — обуржуазился, затянуло в мещанское болото, сосредоточил все силы только на своём бизнесе, перед выборами всякие заказы делает, работу организации совсем забросил. Формальный его заместитель — Юлия Рыжикова. 25 лет. Считается руководителем по т. н. «организационной работе». По личным качествам на руководящую должность никак не тянет, даже в таком мелком коллективе. Её политическая позиция — полностью смотрит в рот вождю и повторяет все его слова. Держится на руководящем посту как за счёт близких, скажем так, отношений с «вождём», хотя тот женат, между прочим, так и чисто за счёт личного обаяния, чего у неё не отнимешь, умея строить глазки мужской части организации. В том числе и основным противоборствующим деятелям, которые наиболее оптимальны для вербовочного подхода. Итак, третье действующее лицо — Алик Мамедов, руководитель идеологической работы в ЛСКСМ...
- Алик — это такое имя?
- По паспорту его имя Абдуллабек. Его родители откуда-то с Азербайджана. Но в России живёт с рождения. 23 года. С попустительства Гришина и Рыжиковой фактически рулит работой организации. Он-то и пропагандирует курс на поддержку Примакова. Само по себе это не удивляет — Примакова поддерживают 90% населения...
- Ну не 90, а поменьше
- Но около того. Интересна, однако, его мотивировка. Он пропагандирует идею поддержки Примакова, исходя из, как это у них называется, интересов революции. Типа, Примаков установил стабильность, значит, будет нормальное развитие капитализма, в итоге когда-то появится революционный рабочий класс-гегемон. Или что при Примакове будто бы растёт уровень жизни людей, значит, те не будут всё своё время тратить на обеспечение выживания, а станут задумываться над необходимостью более справедливого мироустройства и тому подобная мура. В общем, пообщаетесь с ним сами и узнаете подробности. Сам он живёт в Туле и возглавляет тамошнюю организацию, но региональными своими делами не занимается и почти всё время отирается в Москве. И, наконец, основной оппозиционер этой линии...
- В организации численностью менее сотни человек ещё и оппозиционеры?
- Про Юлия Цезаря историки рассказывают такую притчу. Однажды во время завоевания Галлии он проезжал мимо какой-то захудалой деревушки и один из сопровождавших Цезаря со смехом сказал: «А ведь наверняка и в этой дыре есть какая-то борьба за власть, какие-то интриги». На что Цезарь серьёзно ответил: «Конечно, и я предпочёл бы быть первым здесь, чем вторым в Риме». Ну так вот, Олег Дмитриев, член Центрального комитета ЛСКСМ, руководитель московской их организации. Ровесник Мамедова. Выступает против Примакова, исходя из принципа «чем хуже — тем лучше». Типа, то, что Примаков стабилизирует политическую обстановку — это препятствует созреванию условий для революции. Для вербовочного подхода наиболее подходят эти две. Тактика наша в отношении этой организации — параллельно поддерживать оба этих течения по типу «разделяй и властвуй». Кроме того, можно попытаться в каких-то политических играх их использовать. Пока ещё трудно сказать, чья политическая линия победит — Примакова или нашего шефа. На всякий случай пока будем поддерживать обоих. Там и определимся. План на ближайшие дни таков. Мы с тобой, товарищ Алексеев навестим и того, и другого. Адреса у них есть. Я буду с ними разговаривать, обеспечу первое знакомство, а дальше ты уже будешь детально вести индивидуальную работу с каждым. А лично у меня много других агентов на балансе...
Глава 3. Вербовочный подход
«Первую пролетарскую революцию в России затеял адвокат Ульянов, вторую – прокурор Скуратов», - таким заголовком газета «Сегодня» за 18 марта 1999 года сообщила о новой политической реальности. Ситуация действительно была чревата революцией: голосование Совета Федерации за Скуратова 17 марта и последующая провокационная запись по федеральному телевидению показали – противоборствующие политические стороны перешли от подковёрного конфликта в состояние открытой войны. Не все сразу оценили суть новых политических реалий. Дошло до смешного: пикетчики, собравшиеся у здания Совета Федерации с целью поддержать Скуратова, освистали и чуть было не оплевали направлявшегося на заседание московского мэра Лужкова, по привычке воспринимая его как одного из столпов «кровавого антинародного режима», хотя именно Лужков тогда был основным лидером группы поддержки Скуратова в Совете Федерации.
Подполковник Кошкин и старший лейтенант Алексеев были определённым образом причастны к этому политическому конфликту, но занимались его самыми, так сказать, низовыми сторонами.
- Ну, и как ты оцениваешь результаты наших с тобой поездок? – спросил Кошкин у Алексеева, когда тот, наконец, закончил читать сегодняшние газеты, повествующие о деле Скуратова (газеты писали в основном о заседании СФ, известная же ночная видеозапись появилась на экранах после их выхода в свет – она станет достоянием завтрашних номеров).
Они возвращались из Тулы, где посетили Мамедова в его учебном заведении. За день до этого точно так же вместе зашли в московский ВУЗ к Дмитриеву, специально вызвав его для беседы в помещение деканата. В обоих случаях беседу вёл в основном Кошкин, Алексеев же в основном молча сидел в стороне, изображая поддержку и знакомясь с ситуацией.
- Трудно сказать. С одной стороны, наше предложение о сотрудничестве и тот и другой отвергли однозначно. С другой стороны – ничем не возразили против предложения через неделю снова встретиться. За эту возможность можно уцепиться.
- Ещё бы они возразили. Всё идёт как надо. То, что сразу не захотят сотрудничать – и так понятно. Но ты заметь: хоть и отказались с нами работать – а ведь по ним видно, как оба боятся! На митингах и в своих листках поливать грязью ФСБ это они мастера, а как только встретили живого сотрудника, так вся смелость куда-то ушла. Причём боятся не столько вывески нашей с тобой конторы, сколько того, что факт появления людей с удостоверениями в их деканате создаст им неприятности в учёбе. Вот чем надо пользоваться. Я им сказал: в течение двух недель ждём вашего звонка о продолжении встречи, если не дождёмся – то снова придём к вам и продолжим былую беседу. Подозреваю, что мы вряд ли дождёмся звонков от них. Значит, ты займись Дмитриевым, а я займусь Мамедовым.
***
Через несколько дней Олег Дмитриев созывал собрание московского отделения ЛСКСМ. Помещение для собраний этой организации предоставляла одна из дружественных компартий, с которой у лидера организации Гришина были какие-то деловые завязки.
На собрание пожаловал и Мамедов на правах одного из руководителей ЦК (хотя на «комсомольском учёте» состоял не в Москве). Число членов московской организации составляло 9 человек, следовательно, для кворума нужно было 5. На момент начала собрания – 18 часов – пришёл только сам Дмитриев. Ну и Мамедов, который не упустил случая в очередной раз поприкалываться над Дмитриевым насчёт того, какой тот плохой организатор, типа собрание собрать не может. Другоё вопрос, что у себя в Туле Мамедов вёл дела ничуть не лучше…
Постепенно народ всё-таки собирался. В течение 20 минут после объявленного начала пришли Лена Кузнецова и Толя Орлов. Ещё через полчаса наконец подошла Юля Рыжикова. Это был хороший знак: если появилась Рыжикова, значит, в ближайшее время должен появиться и Гришин. А значит, будет кворум. Это было уже привычным, что сама Рыжикова, несмотря на высокий статус в организации, инициативы не проявляла, и приходила куда-либо, только когда её назначал Гришин. Тут же Мамедов сразу подсел к Рыжиковой и начал ей что-то нашёптывать на ушко. Надо понимать, что-то на тему того, как плохо тут ваш московский секретарь дела ведёт.
Гришин не обманул ожиданий и ещё через полчаса пришёл. Таким образом, в восьмом часу вечера кворум наконец образовался и собрание можно было открывать.
Основным вопросом повестки дня было принятие плана работы организации. Олег Дмитриев, внесший проект этого плана, к тому времени уже имел опыт в политике и знал, какого рода планы нужно предлагать. Если будешь предлагать какие-либо конкретные мероприятия – зарубят. Найдут тысячи лазеек, чтобы раскритиковать и зарубить. Поэтому лучше в план вписывать какие-нибудь абстрактные формулировки. Так, чтобы любые твои действия можно было подогнать под эти формулировки. Идеальный вариант, например, такой: «Активизировать действия по борьбе против антинародного режима». После этого можешь хоть идти дорогу перекрывать, хоть идти к какому-нибудь буржую просить денег на газету, хоть проситься в избирательный список какой-нибудь партии – и то, и другое, и третье вполне подходит под указанную формулировку.
Вот план из нескольких таких расплывчатых пунктов Дмитриев и предложил. Рассчитывая под предлогом их выполнения реализовать свои планы по участию в рабочих выступлениях. Он полагал, что Мамедов как всегда будет критиковать его предложения, а Гришин и Рыжикова к нему присоединятся. Но этого не произошло: критики не было, собрание утвердило план. Лица участников собрания не оставляли сомнений в том, что они считают всё это формальностью.
Честно говоря, и у Дмитриева, и у Мамедова в тот момент голова была занята совершенно другим. И тот, и другой решали для себя непростую проблему – как избежать свалившейся им на голову навязчивой опеки чекистов, которые с ними встретились и предлагали встретиться ещё. Дмитриев предполагал решить проблему, как он это называл, «революционным путём».То есть до даты дедлайна спровоцировать революцию. А революция всё спишет. В этих целях Дмитриев даже рискнул конкретизировать один из пунктов предложенного им плана. Формулировка этого пункта была такая: «Налаживать связи с лидерами рабочего движения». Дмитриев предложил организации для обсуждения вопрос – какую из точек напряжённости выбрать для раскачивания ситуации? Воркута, Кузбасс, Донбасс, Приморье, Выборг, Ясногорск и прочие – точек кипения в тот момент было много. Кузбасс и Приморье отпадали – не по карману туда ездить. Но и в европейской части страны подходящих точек было немало. Дмитриев предложил собранию выбрать какую-либо из этих точек для приложения усилий. Собранию было откровенно пофигу, на заданный вопрос все молчали. Положение спас старый политический волк Гришин:
- Давайте этот вопрос перенесём на комитет или решим в рабочем порядке.
Дмитриев согласился. Так к моменту обсуждения можно лучше подготовиться.
В то время как Олег Дмитриев собирался решать возникшую проблему путём «революционного варианта», то Мамедов, в перспективы близкой революции не веривший, выбрал для себя другой вариант – попытаться перехитрить чекистов. Никаких бумаг о сотрудничестве, естественно, не подписывать – западло – но от встреч и бесед не отказываться. Вдруг получится узнать у них что-то интересное или даже повлиять на их действия…
Это решение было ошибкой. Во-первых, в госбезопасности тоже не дураки сидят и на подобный случай у них есть необходимые должностные инструкции. Главный пункт которых: «пресекать попытки агента использовать оперативника в своих целях». Во-вторых, переиграть такого опытного оперативника, как Кошкин, Мамедову в любом случае было бы явно не по силам….
Глава 4. Инсайдерская информация
Вариант с местом для «революционного пути» нашёлся быстро. Как узнал Дмитриев из средств массовой информации и своих контактов, на конец марта 1999 года была назначена всеобщая забастовка шахтёров в российской части Донбасса в Ростовской области.[2] Сам рабочие профсоюзы, понятно, интересуются в первую очередь только экономическими требованиями, примкнувшие к акции местные коммунисты не видят ничего дальше того, чтобы призвать шахтёров к поддержке их, любимых, на предстоящих выборах. Поэтому, как полагал Олег, и нужен был приезд политически продвинутого агитатора со стороны (в роли которого он видел самого себя), который бы вдохновил шахтёров на революционные действия под социалистическим лозунгами. Ну хотя бы на повторение прошлогоднего перекрытия железнодорожной магистрали, что во взрывоопасной политической обстановке могло вызвать и общероссийский резонанс.
С этими предложениями он и созвал заседание московского горкома ЛСКСМ, имея целью получить у Гришина деньги на свою поездку туда. Тем более что принципиальное согласие было получено на прошедшем собрании. Как он полагал, либо Гришин даст деньги – и тогда получится ожидаемая революционная операция – либо же денег не даст, и тогда можно будет в ходе предстоящего съезда организации клеймить его как саботажника. Третьего варианта – то, что поездка окажется неудачной – Олег не допускал.
Гришин же по причине своего большего возраста и жизненного опыта видел дальше Дмитриева и понимал, что выжать из ростовской забастовки больше, чем это обусловлено стихийным развитием движения, невозможно. Даже если туда приедет один революционные оратор, сколько бы крут он ни был. Деньги-то на поездку требовались, с точки зрения имевшихся у Гришина средств, не такие уж большие, и можно было бы даже дать их Дмитриеву в расчёте на то, что пусть облажается. Но, с другой стороны, даже если забастовка и не перерастёт в нечто большее, то всё равно Дмитриев в ходе поездки установит связи с рабочими лидерами, получит реальный опыт, что приведёт к его усилению – а это в интересы Гришина не входило. В то же время напрямую идти на скандал, отказывая в выдаче денег, он тоже не хотел. И поэтому предложил Дмитриеву компромиссный, и даже явно несколько издевательский вариант:
- А зачем тебе ехать устраивать революцию за сотни километров? Сам же говоришь – по всей стране условия созрели. Вот, например, в Подмосковье есть город Покровск[3] – всего-то час с небольшим на электричке. Там сейчас мэр решил заняться, как он говорит, «давно назревшей реформой ЖКХ» и «переходом к адресному распределению льгот». Реформа ЖКХ в его понимании свелась к трёхкратному росту квартплаты, а адресные льготы – к переименованию городских автобусов в маршрутные такси. В смысле, без льгот. Народ возмущён и требует от местных коммунистов провести митинг, перекрыть дорогу, захватить мэрию и т.д. и и.т.п. Коммунисты в лице городских организаций КПРФ, РКРП и ряда более мелких пошли им навстречу и собираются провести митинг. Но они хотят, чтобы без всяких провокаций, а чтобы призвать народ голосовать за них на предстоящих выборах в Думу – тогда-то, мол, все их проблемы и решатся. Так вот, пойди там и выступи против выборов, как ты любишь, и за революционные методы. Ситуация как раз такая, какую ты и хотел – что вот революционная ситуация, чтобы она реализовалась, надо только подтолкнуть…
- Кто же меня там на трибуну пустит?
- А в Ростове, по-твоему, кто бы тебя пустил?
- Ну там я с некоторыми лидерами знаком…
- И здесь познакомься. Ты же руководитель московской организации ЛСКСМ. Вот так и представься организаторам митинга. Для них это будет ещё один плюс – вот, есть и такая организация, и она тоже наш митинг поддерживает…
«Значит, говорите, в Покровске предлагаете революцию делать, - думал Дмитриев, возвращаясь с горкома, - ну что ж, значит, будет вам Покровск». Он ещё полагал, что это побочный и второстепенный путь – но что ж, проверим себя, в случае положительного результата будут политически очки, да и вообще будет опыт работы в таких маленьких городках, который потом можно будет применить т в серьёзном деле...
***
А тем временем наши чекисты решили наконец нанести второй визит в комсомольцам. Подполковник Кошкин взял на себя Мамедова, придя к нему в институт прямо во время занятий. То, что ему удалось застать его с первого раза, это было большой удаче — обычно на старших курсах студенты уже во всю забивают.
На вопрос Кошкина о согласии на вербовку Мамедов высказал заранее сделанную заготовку: мол, встречаться с вами я не против, но никаких бумаг о сотрудничестве подписывать не буду. Кошкин, за много лет работы опером повидавший всякого, нашёл подход к ситуации:
- Тебе ещё повезло, что к тебе пришёл именно я, а не кто-то из моих молодых коллег. Для них было бы лучше, если бы всё наоборот: бумагу о сотрудничестве подписал, а что как будешь стучать — это уже вопрос второстепенный. Нам же отчётность нужна по завербованным агентам. Это я уже могу позволить переложить всё на подчинённых, а сам думать об интересах дела. А пришёл бы к тебе мой коллега, ну тот же капитан Алексеев, которого ты в прошлый раз видел — он бы сразу же после таких слов пошёл бы к вам в учебную часть и сказал бы куратору вашего курса, что ты не хочешь идти на сотрудничество с органами безопасности.
- И что они мне за это сделают? Скажу — не обязан сотрудничать. Вашего сотрудника с таким вопросом сразу пошлют
- Кто-то пошлёт, а кто-то не пошлёт. Особенно люди старшего возраста. Которые ещё помнят времена всеобщего почтения по отношению к КГБ. Ну так вот, я так и быть проявлю снисхождение. Не хочешь писать бумагу — поговорим без бумаги. Тем более, что та линия, которую ты проводишь, на то, чтобы революционеры поддержали Примакова — это, в общем, соответствует тому, что нам нужно. Так что продолжай работать как работал.
- ФСБ? За Примакова?
- Да, а что тебя удивляет? Он же из наших чекистов, так что человек свой. Или ты веришь в то, что про него в газетах пишут? Что он чуть ли не коммунист, поддерживает Скуратова отстраняет от власти Березовского и его команду в окружении Ельцина? А может быть, это и в наших интересах тоже? Кстати, знаешь, почему на самом деле Примаков, в отличие от своего друга Лужкова, реально не стал поддерживать Скуратова? Несмотря на то, что идейно они одно и то же? Потому что Скуратов его топит. Своими расследованиями он создаёт угрозу для уголовного преследования команды российского президента за рубежом. И мешает Примакову мирно перехватить власть, которая была у него уже почти в кармане, о чём ты пишешь. А твои заклятые друзья этого Скуратова поддерживают.
- Интересная версия. А ну нас в организации, кстати, на эту тему говорят...
- Да-да, вот давай посмотрим о чём говорят у вас в организации...
- Дальнейшее содержание вербовочного подхода понятно.
***
Подполковник Кошкин был несправедлив к капитану Алексееву, когда в разговоре с Мамедовым сказал, что в случае отказа объекта идти на сотрудничество он сразу пошёл бы в деканат пугать пожилых преподавателей своим удостоверением. Встречу с Олегом Дмитриевым он хотел провести по другому плану. Вербовка — фиг с ним, даже обидно будет, если этот парень, к которому капитан испытывал симпатию, вдруг запишется в стукачи. С другой стороны, изучив имеющуюся информацию по ЛСКСМ, Алексеев решил, что именно с Дмитриевым можно попробовать подружиться и через него оказать помощь коммунистическому движению. И одновременно выполнить секретную просьбу Скуратова и Смелякова.
Дмитриев встретил капитана настороженно:
- Что, собираетесь меня вербовать?
- Как тебе ни покажется странным, нет. Наоборот, мне будет обидно, если ты согласишься подписать заявление о сотрудничестве. Потому что это будет тебя плохо характеризовать.
- То есть?
- То, что я тебе сейчас скажу, покажется тебе тупой разводкой для лохов. Но это будет правда. Так вот, хочу тебе сказать - лично я поддерживаю твои политические взгляды. То есть не только коммунистические взгляды вообще, а и конкретно твои взгляды на то, что надо форсировать революционные изменения... Понимаю, что и я на твоём месте не поверил бы ни одному моему слову...
- Конечно. Даже если бы то, что Вы сказали, было бы правдой - то чем вы это докажете?
- Назвать тебе фамилии наших агентов в рядах леворадикальных организаций?
- Назовите
- В вашей организации до недавних пор наших агентов не было. Мне поручили завербовать вас с Мамедовым. С Мамедовым вчера наш Кошкин договорился о сотрудничестве. Про тебя я могу ему доложить, что ничего с тобой не вышло. И тут, скажу тебя по секрету, заставить тебя невозможно. Пойти в администрацию твоего вуза нам нет смысла: мы знаем, они там у вас юридически грамотные, так что отчислить тебя не позволят. А компромата на тебя или свидетельств твоего участия в противозаконных делах у нас пока нет. Но боюсь, что будут. Если будешь свою активную деятельность продолжать в одиночку. Без помощи человека, который реально хочет и может тебе помочь...
Последние слова могли бы быть восприняты и как угроза и предупреждение. Но на это Дмитриев не обратил внимания. Все его мысли были заняты одним - значит, как оказалось, Мамедов является ФСБшным стукачом. С одной стороны, именно это Дмитриев и хотел услышать. С другой стороны - как-то так совершенно нереально... Тут же пришла в голову мысль: а что если гебисты, зная о его конфликтных отношениях с Мамедовым, провоцируют конфликт - чтобы он где-нибудь выдвинул бездоказательное обвинение, после чего на его карьере в ЛСКСМ можно будет ставить крест. При нынешнем положении в организации любое твоё слово или действие может быть использовано против тебя...
- Мамедов - агент? Вы можете предъявить доказательство?
- Доказательств нет. Он не агент, а сотрудничает. То есть наш полковник выбил для него такую привилегию - не оставлять документальных доказательств в виде подписки о сотрудничестве. Хотя вообще подписка - это обязательно.
- Тогда какой мне толк с вашей информации?
- Хочешь, могу назвать тебе имена наших агентов в других организациях? В НБП, АКМ, РКСМ, РКСМ(б), СКМ, в РРП, у анархистов.
- С доказательствами?
- Что ты считаешь доказательствами?
- Ксерокопии подписок о сотрудничестве
- Знаешь, я и так уже наговорил тебе столько, что меня можно сажать за разглашение гостайны. Стоит тебе только хоть кому-то чего-то о чём-то сболтнуть. Я рискую больше, чем ты. Ты ещё только собираешься устроить государственное преступление, именуемое на вашем сленге «революцией», а в терминологии Уголовного кодекса - насильственной сменой власти. А я такое преступление уже совершил. Потому что для сотрудника спецслужб нет большего преступления, чем раскрытие имён агентов. Во внешней разведке, скажу тебе, когда предатели сдают агентов - они расписок не предъявляют.
- И зачем вы мне это всё говорите?
- Хочешь, я достану тебе их расписки. Чтобы ты мне поверил. И знал, что мне можно доверять. Согласен?
- А почему я вам должен доверять? Вдруг это подстава? Под видом агентов вы мне сдадите имена честных коммунистов. После чего настоящие ваши агенты их вышвырнут.
Разговор явно заходил в тупик. Алексеев думал, что опять тут оказался дохлый номер. Но положение спас сам Дмитриев:
- А нелогично у вас получается. Если, как вы говорите, вы за коммунистов - то почему вы пошли работать в ФСБ? И что - поступающих туда не проверяют?
- Я что - так молодо выгляжу? Когда я шёл работать в ФСБ, это ведомство ещё называлось КГБ СССР. И быть коммунистом тогда там считалось почётно. И не только тогда, но и до самого последнего времени. Это только с конца прошлого года, когда новым директором ФСБ стал Путин из собчаковской команды, он начал вытеснять из органов старых чекистов и расставлять везде свою питерско-карельскую собчаковскую группировку. Кстати говоря, раскрою тебе ещё одну государственную тайну. У нас в Конторе это каждая собака знает, но наружу этого не выносят. Говорят, что наш новый шеф из кожи вон лезет, чтобы ельцинская семья уговорила дорогого нашего Бориса Николаевича провозгласить его своим преемником. На что он надеется при ельцинском стопроцентном антирейтинге - непонятно. Возможно, у него какие-то ходы припасены. И поэтому он всё это дело со Скуратовым и устроил. В благодарность за Рохлина его назначили во главе ФСБ, а теперь хочет в благодарность за Скуратова попасть в преемники. Сначала в преемники Примакова, а там и с Борис Николаичем вдруг что-то случится...
- Это как - «в благодарность за Рохлина»?
- За что купил, за то и продаю. Разговоры такие ходят, доказательств нет. Ну так вот, возвращаясь к твоему вопросу - не западло ли коммунисту, каковым я себя считаю, работать в спецслужбах. А я скажу - и в этом качестве могу приносить пользу нашему общему делу. Про историю с коробкой из-под ксерокса слышал? Ну так вот, я их непосредственно и задерживал.
- То есть как? Вы со Смеляковым знакомы?
Алексеева не удивил вопрос, откуда Олег знает фамилию Смелякова. Тот после отставки из СБП неоднократно выступал в прессе со своими разоблачениями
- Знаком. И со Скуратовым знаком, и с Трофимовым. Какие ещё вип-персоны тебя интересуют?
Олегу сразу пришел на ум послезавтрашний митинг в Покровске. Если действительно там говорят, народное возмущение, люди готовы идти хоть на перекрытие федеральной трассы, хоть на штурм мэрии - то надо, чтобы эти насильственные действия кто-то прикрывал. А то в первом же столкновении менты тебя заберут - а революция пойдёт дальше без тебя. Обидно. Или без тебя тогда революция не пойдёт. Тоже обидно. И непонятно что обидней. Была не была - подумал Олег и обратился к капитану прямо:
- Вы можете мне дать координаты хотя бы Смелякова?
- И зачем тебе?
- Ну вот если будем предпринимать какие-либо действия, требующие силовой поддержки. Вот и попрошу Смелякова, чтобы он через свои контакты - а у него же контакты есть вплоть до кремлёвской охраны - мне бы оказал бы помощь
- Как ты себе это представляешь? Допустим, я тебе дам сейчас его телефон. Ты ему позвонишь, скажешь: здравствуйте, я такой-то, мы тут собираемся устроить насильственное свержение, пожалуйста, за меня подпишитесь в этом деле. А у него будет естественный и логичный вопрос: а вы, собственно, кто такой? И кто за вас поручится? И на этом все закончится. Хотя идея у тебя хорошая. Я бы на твоем месте и сам попросил о том же самом. А то какие-то копии расписок подавай... Давай признавайся, что ты там намечаешь. Если я решу, что дело стоит поддержки - то мобилизую тех своих друзей среди силовиков, которые могут помочь.
- Ну вот, начинается. Что вы мне и пытались навязать ещё на нашей прошлой встрече. Типа, давайте я вам о наших планах буду рассказывать. Нет уж, давайте так: когда мы начнём что-то делать, уже начнём - вас поставим перед фактом. Так, что помешать вы уже не сможете. А помочь сможете. Если захотите. А если не захотите - то всё с вами ясно.
- Логично. Хорошо, давай так и сделаем. Чтобы ты наконец понял, что мне можно доверять. Вот тебе номер телефона. По нему отвечу либо я сам, либо мой контакт. Если отвечу не я - произносишь кодовую фразу - записывай, что нужно говорить - и называешь место и время. Я организую помощь.
Глава 5. Вот как надо организовывать акции протеста
Записаться на выступление на митинге в Покровске Олегу Дмитриеву оказалось нетрудно. Ведущий митинга, секретарь местной организации КПРФ, сначала отнесся к незнакомому человеку с недоверием, но услышав название организации ЛСКСМ, несколько растаял. Это название он слышал (про ЛСКСМ он знал всего лишь название организации, но этого оказалось достаточно: несколько дней назад в зюгановской газете «Советская Россия» были опубликованы рассуждения одного из читателей на тему единого предвыборного фронта вокруг КПРФ, где предлагалось, что созданный недавно СКМ является главной молодежной организацией, а все остальные молодежные организации (АКМ, РКСМ, РКСМ(б), ЛСКСМ, НБП и др.) - сателлитами СКМ (мнение самих этих организаций никто не спрашивал, но они, даже если и были не согласны с этой отведенной им ролью, с протестами не выступали, полагая, что пиар не помешает).
Когда же КПРФник спросил, о чём Дмитриев хочет говорить в своём выступлении, и тот сказал о намерении рассказать о радикальных рабочих выступлениях в Воркуте, Ясногорске и в Советском, то секретарь местной КПРФ окончательно увидел в комсомольце родственную душу. Он развил у себя бурную деятельность, создавал вокруг своей организации Общественный комитет города и на всех митингах записывал в него новых людей, рассчитывая, что в ходе революционного взрыва этот Общественный комитет станет параллельным органом власти, как Советы в 1917 году. И вот этот момент настал, сложилась революционная ситуация районного уровня, жители города сами рвутся в бой. Единственное, что мешало - вышестоящее партийное начальство категорически запретило устраивать какие-либо «провокации». В декабре 1999 года предстояли новые выборы губернатора Московской области, кандидатом от КПРФ на которых был нынешний спикер Госдумы от КПРФ Геннадий Селезнев. Причём предполагалось, что тяжеловес Селезнёв, ранее никогда к Подмосковью никакого отношения не имевший, в случае своей победы будет свадебным генералом, а реальное руководство областью будет осуществлять вице-губернатор, на место которого претендовал хозяин одной из крупных подмосковных сельских латифундий, личный друг Зюганова, Владимир Кашин. Чтобы одолеть многочисленных конкурентов на губернаторское кресло, им надо было поддерживать конструктивные отношения с главами местных администраций. Революционная риторика не запрещалась, но вот всякие там перекрытия и прочие неконструктивные вещи было делать категорически нельзя. И появление Олега Дмитриева стало для секретаря местной КПРФ настоящим подарком - если к перекрытию призовёт и тем самым детонатором для него послужит посторонний человек из посторонней организации - то тут и перед партийным руководством будешь чист, и все твои революционные намерения сбудутся. Человек из Москвы как приехал, так и уедет, а ты останешься и со своим Общественным комитетом станешь фактическим лидером в городе. А на ближайших мэрских выборах, которые будут через полгода, одновременно с выборами думскими и губернаторскими - этот твой фактический статус городского лидера получит и формальное оформление...
Олег Дмитриев выступал на митинге не первый и даже далеко не второй раз, поэтому ораторскими данными обладал. Всей конкретики положения в городе он не знал, до приезда туда не знал даже фамилию местного мэра, но тут помогли предыдущие ораторы из числа местных жителей, которые всё это рассказали.
С плиты памятника Ленину на центральной площади, который служил трибуной, был хороший обзор митинга. На первый взгляд, казалось, что людей пришло немного - несколько кучек стояли в разных концах площади. Но постепенно и как бы незаметно люди всё приходили и приходили - к середине митинга их количество явно превысило тысячу человек.
- Предыдущие ораторы хорошо рассказали нам о злодеяниях мэра, - начал своё выступление Дмитриев, - а что же делать, чтобы это всё пресечь?
- Перекрывать! Перекрывать! - раздались крики из толпы.
- Согласен в вами, - ответил Олег, - но напрямую я сейчас призывать вас к этому не буду, чтобы власти меня не обвинили в призывах к противоправным действиям. А расскажу вам о том, как решают такие проблемы люди в других городах.
Далее последовал рассказ о том, как на Выборском ЦБК в Ленинградской области рабочие захватили в свои руки завод, а через него и власть в городе. Рассказал Олег собравшимся и про Ясногорск, где были аналогичные события, а в ответ на арест рабочих лидеров рабочие перекрыли железную дорогу. И про Воркуту, где шахтеры, не получавшие зарплаты, захватывали продуктовые склады и приступали к прямому распределению продовольствия. Напоминание о прошлогодней рельсовой войне тоже не было забыто. В общем, народ был готов к перекрытию федеральной трассы, которое незамедлительно и последовало. Благо идти долго не пришлось - трасса проходила как раз рядом с центральной площадью, где был митинг. Перед перекрытием ведущий митинг КПРФник вяло рекомендовал людям «подумать, чтобы воздержаться от перекрытия», - но по тому было понятно, что он примирился с неизбежным.
Милиция уговаривала людей прекратить перекрытие, но уговаривала вяло и только для вида - всем было понятно, что и сами милиционеры, живущие в этом городе, тоже поддерживают митингующих. Через 10 минут после перекрытия прибыл начальник городского ГУВД с мегафоном и так же вяло обратился к гражданам:
- Мы тоже сочувствуем вашим требованиям, но давайте решать вопросы в цивилизованном порядке. Есть мэр, которого вы выбрали, он готов с вами встретиться во вторник на следующей неделе в 13-00 в конференц-зале районной администрации...
Не надо было обладать громадным политическим опытом, чтобы понять сущность этой разводки. Людям предлагают разойтись и затем снова собраться когда-то потом, в заведомо неудобное время, когда мэр будет иметь преимущества, да при этом революционный порыв собравшихся людей иссякнет и на встречу придут далеко не все, у кого даже будет такая возможность. Из толпы раздались крики:
- Требуем мэра сюда! Мэ-ра, мэ-ра!!!
Мегафон из рук начальника ГУВД взял толстомордый чиновник, представившийся заместителем мэра:
- Владимира Александровича сейчас нет на рабочем месте, и сейчас он не может встретиться с вами. Рабочий день закончился. Предлагаю вам разойтись и впоследствии решать ваши вопросы в цивилизованном порядке...
Но разгоряченную толпу было уже не утихомирить. Под шумок Дмитриев взял у растерявшегося КПРФника его мегафон и заявил в ответ:
- Люди не верят, что мэра нет! Предлагаю пройти в здание администрации и проверить это!
Он не знал, говорит ли заместитель мэра правду и есть ли действительно мэр на рабочем месте. Однако всем - как народу, так и представителям власти - была понятна правота такой постановки вопроса. Даже если мэра действительно нет на месте - то, когда происходит такая чрезвычайная ситуация, как перекрытие дороги, он обязан выйти к людям. Понимая правильность такой постановки вопроса, милиционеры не сопротивлялись (только для вида пытались вяло увещевать толпу), когда те ломанулись в здание администрации.
Это сегодня в здании любого самого мелкого органа власти, вплоть до поселкового уровня, имеется пропускная система и мордоворот-охранник на входе. В те времена вход был ещё свободным. На входе дежурил лишь вахтер, который обычно пропускал в здание всех желающих, и только сейчас (да то потому, что рабочий день уже закончился) спросил:
- В к кому?
- Записываться на приём к мэру! - нашел безошибочный вариант ответа Алексеев. Из вывешенной в холле здания мэрии таблички с номерами кабинетов чиновников следовало, что мэр находится в кабинете номер 302. Толпа ломанулась на третий этаж. Дмитриеву вспомнились кадры фильмов про штурм Зимнего.
Мэр был на месте. Первоначально он пытался взять начальственный тон:
- Покиньте кабинет! Я не собираюсь говорить в таких условиях!
- Покинем, - сказал Алексеев, - если вы прямо сейчас подпишете постановление об отмене повышения коммунальных тарифов и о восстановлении общественного транспорта.
Толпа одобрительно загудела.
- Я не могу этого сделать, - сделал мэр последнюю попытку предотвратить неизбежное, - секретарша, которая может напечатать документ на подпись, уже ушла.
- Не беда, - ответил Дмитриев, - мы сами на вашем компьютере наберем текст вам на подпись.
- Кто вам позволит хозяйничать в моём кабинете? Это будет уже захват власти! - мэр потянулся к трубке телефона
- Захват, захват, - подтвердил Алексеев и под улюлюканье толпы выбил телефон из руки мэра.
- Юрий Иванович, хоть вы успокойте ваших сторонников, - обратился мэр к КПРФному секретарю
Юрий Иванович высказался в стиле, что он, может, и рад бы был, чтобы акция закончилась более спокойно, но идти против живого творчества масс он не может.
- Вы что, думаете, вам всё это сойдёт с рук? - сказал мэр после того, как ему набрали и распечатали документ и заставили подписать, - Всё равно для его вступления в силу его надо официально зарегистрировать. А это можно будет сделать только завтра. А до завтрашнего дня вы все уйдёте. А сейчас милиция на выходе из здания только и ждёт, чтобы взять подстрекателей.
- Посмотрим, - сказал Алексеев мэру, - Попрошу не расходиться, - сказал он протестующим гражданам, - мы предусматривали такой вариант.
Он сел за стол с телефоном и набрал номер, который ему дал Алексеев. Если тот говорил правду и он действительно может оказать силовую помощь во время перехода ситуации за рамки закона - то это и прекрасно. Тот, кто реально проводил митинги протеста, подтвердит, что это высшая мечта - если, устраивая акцию протеста, особенно если она грозит выходом за рамки закона, ты имеешь в качестве «секретного оружия» телефонный номер, позвонив по которому, ты можешь вызвать себе поддержку. А если даже всё окажется подставой - то, даже если и арестуют, то большого срока не дадут. Мы ж занимаемся не терактами и взрывами памятников, а реальной политикой. А может и вовсе обойдется без ареста - если сейчас с этого телефона начать обзвон по СМИ и по регионам.
Алексеев быстро ответил на звонок. Олег произнёс условленную кодовую фразу и назвал место: «город Покровск, здание администрации, кабинет 302».
- Я в курсе, - ответил Алексеев, - мы отслеживаем эти события. Я так и предполагал, что без вас тут не обошлось. Доложите обстановку.
- Заставили мэра подписать наши требования. Он обещает дезавуировать свою подпись, когда все разойдутся. Угрожает милицией.
- А вы пригрозите ФСБ. Устроим им современный вариант фильма «Убийство на Ждановской». Шучу. Значит, так. Как я вам и говорил, мы готовы к такой ситуации. Сейчас к вам приедет представитель Генеральной прокуратуры. Постарайтесь продержаться. Думается, в его присутствии мэр и милиция сразу станут более сговорчивыми.
Положив трубку, Дмитриев пересказал содержание разговора собравшимся людям и попросив их не расходиться до приезда представителя Генпрокуратуры. Народ был в диком восторге - прошло всего 10 дней с момента триумфальной победы Скуратова в Совете федерации, поэтому Генпрокуратура теперь воспринималась в народе как штаб борьбы против ельцинской камарильи.
Чтобы людям удобнее было ждать, мэр (сразу вдруг ставший покладистым) открыл двери в конференц-зал и пропустил туда собравшихся. По привычке он пытался было стать председательствующим получившегося собрания и заболтать народ, но тут вовремя вмешался тот самый секретарь местной КПРФ, который взял председательство в свои руки и предложил собравшимся, чтобы не терять зря времени, записываться в городской Общественный комитет. Московским гостям - Дмитриеву и Рыжиковой - он и предложил вести эту запись. Предупреждая вопрос - а что члены ЛСКСМ с этого будут иметь - он сказал, что все записанные контакты те могут взять себе, при условии, что потом будут работать с ними. Так получалась выгода для обеих сторон - революционно настроенный КПРФник интергрирует активистов ЛСКСМ в свою деятельность, а те, в свою очередь, получат так нужную им базу для работы с населением. Обе стороны при этом получат возможность козырять этим успехом перед менее революционными функционерами в своих организациях. В общем, независимо от того, чем закончится приезд прокурорского работника - акция явно удалась. Всё вышло очень круто.
Алексеев с Рыжиковой записывали контакты желающих записаться в Общественный комитет: фамилия-имя-отчество, адрес и контактный телефон... За неполный час набралось несколько сотен человек.
- А я могу записаться? - спросила подошедшая девушка, - я хочу принять участие в вашей борьбе, но я не из этого города и мне ещё 18 лет нету
- Можно, можно, - тут же встряла Рыжикова, сообразив, что этот кадр лучше записать сразу в ЛСКСМ, а не в какой-то комитет. А ты откуда?
- Из Череповца. Зовут Света Мищенко Дата рождения - 12 марта 1985 года. То только недавно 14 лет исполнилось.
- В комсомол уже можно принимать, - закинула удочку Рыжикова. Дмитриев же заметил:
- У тебя дата рождения в один день с приходом к власти Горбачёева
- Не напоминайте мне об этом козле, - сказала Света
- А как ты из Череповца здесь оказалась?
- Позже расскажу. Не при таком скоплении народа...
- Тем временем с улицы раздался сигнал автомобильного гудка. Въезжавший во двор чёрный автомобиль «Ауди» с мигалкой и госномером свидетельствовал о том, что представитель Генпрокуратуры приехал. Судя по автомобилю, надо было понимать, что это прокурорский работник достаточно высокого уровня. Алексеев не обманул: если бы это была подстава, то сюда бы приехал шишка явно меньшего размера.
Дверь автомобиля открылась, и сотрудник Генпрокуратуры направился к администрации. Его узнали все. Это был сам генпрокурор Скуратов!
Мэр города не был идейным ельцинистом и рыночником. Вообще, он возглавлял город ещё с тех времен, когда его должность называлась «первый секретарь горкома КПСС». Из каковой партии он вышел только в августе 1991 года, но партбилет не жег, а спрятал, кто знает, вдруг пригодится. Сейчас он считал себя сторонником лужковского «Отечества» и поэтому к Скуратову относился сочувственно. Тут же приветливо выбежал ему навстречу, проходите, Юрий Ильич, чем обязан дорогому гостю, и так далее.
- Вы знаете, чем обязаны, - сказал Скуратов, сразу пройдя на трибуну в зале, - есть факт — люди вышли с протестом против вашей политики. Вот давайте мы их сейчас и спросим всех по очереди.
Мэр явно не ожидал такой постановки вопроса. Он до последнего рассчитывал, что будет хотя бы председательствовать на встрече. И сейчас всем присутствующим было очевидно, что кресло под ним не просто шатается, а ходит ходуном и проваливается. Все люди по очереди и выступили: первым КПРФный секретарь, аргументированно рассказавший о положении в городе и о целях и задачах митинга. Затем выступил и сам Олег Дмитриев, помимо прочего, обративший внимание генпрокурора на подозрительную активность местных милиционеров, явно намеревавшихся задержать комсомольцев, когда те поедут домой. Затем выступали жители, рассказывавшие о своих проблемах, вплоть до протекающих крыш. Стрелки часов перевалили за 21 час, но никто не расходился. Скуратов записывал себе содержание выступлений. Наконец, сделав для себя выводы, он поднялся и обратился к мэру:
- Значит так, Владимир Александрович, если то, что я здесь про Вас услышал, это правда - то на Вас уже висят несколько хороших уголовных дел с перспективой как минимум на червонец. Конечно, прямо здесь я Вас арестовать не могу, потому что всё это ещё надо проверять. Может и не подтвердится. А мы ведь можем на вас проверку направить. А можем и не направить, если Вы проявите конструктивную позицию по отношению к гражданам.
Мэр к тому времени успел подумать над ситуацией и согласился, что лучше действительно проявить конструктивную позицию. Лично генпрокурору он публично дал гарантию, что подтверждает тот документ, который митингующие его принудили подписать. Для этого не постеснялся даже вызвать из дома свою секретаршу, которая этот приказ официально зарегистрировала. Отдельно было принято решение, что городской Общественный комитет безвозмездно получает для себя помещение в здании администрации со всеми условиями для работы, включая бесплатный интернет и междугороднюю связь. КПРФник предложил Алексееву - хотите, можете здесь свои собрания проводить или телефоном пользоваться для своих революционных дел. Ездить, конечно, далековато - но никто вам не мешает сделать то же самое в каком-нибудь из населенных пунктов поближе к Москве. Скуратов сказал, что в этом случае он готов помочь точно так же - у Генпрокуратуры, по его словам, давно есть зуб на таких лиц, как Голубев, Морозенко и Гладышев, да что-то пока формального повода нет к ним прицепиться. А вы им устройте акцию, которая такой повод создаст.
В общем, все стороны были довольны происшедшим...
Информация о поездке Скуратова в Покровск не появилась в СМИ, но кому надо, были о ней освещены. Прошла информация и по каналам ФСБ. Три дня спустя соответствующие материалы легли на стол и директору ФСБ Владимиру Путину.
Он уже нацелился на то, чтобы стать кандидатом в преемники нынешнему президенту. Но пока эти свои планы не обсуждал ни с кем, даже с самыми близкими друзьями. Свою первую услугу Семье он оказал летом 1998 года, с Рохлиным, за что был вознагражден своим нынешним постом. Вторым шагом стала история со Скуратовым. С ним Путин вёл двойную игру: с одной стороны, помогал топить его как врага Семьи и тем самым заслужил их расположение. Только вчера Борис Абрамович сообщил ему о новом назначении – теперь Путин, сохраняя за собой пост директора ФСБ, он одновременно стал секретарём Совета безопасности России. Но одновременно Путин поддерживал дружеские отношения со Скуратовым и помогал ему держаться на плаву. Понимал - если Семья сбежит за границу, то его, Путина, с собой не возьмут. И тогда ему припомнят не только Рохлина, но и петербургский, собчаковский период... Поэтому пусть Скуратов занимается своими разоблачениями и тем самым закрывает Семье путь на Запад. Тогда им не останется ничего, кроме как держаться до конца за власть здесь, в России. И тогда без него, Путина, они не обойдутся.
Но случившееся в Покровске меняет картину. Скуратов явно вышел за рамки дозволенного - предложил свои услуги экстремистам, желающим свергнуть конституционный строй. И ещё ладно бы каким-нибудь лимоновцам или губкинцам, где сексот на сексоте - так нет, связался с какими-то группами, которые раньше не проходили по сводкам - а сколько их таких, которые нам ещё не известны? Надо будет поручить своему первому заму, Виктору Васильевичу Черкесову, курирующему департамент защиты конституционного строя - чтобы собрали подробную информацию - кто там в Покровске воду мутил, каковы их связи. Но это чуть позже...
Путин взял трубку АТС-1 и набрал трёхзначный номер исполнительного секретаря СНГ Бориса Абрамовича Березовского.
Глава 6. Государственная машина
Впрочем, это было через три дня. А пока вернёмся в вечерний город Покровск. Было 26 марта 1999 года. Олег Дмитриев, который всегда хорошо запоминал даты, отметил, что сегодня 10 лет со дня первых и пока ещё последних в нашей стране свободных выборов.
Скуратов, уезжая, строго указал местным милиционерам, чтобы не смели задерживать комсомольцев. Я, говорит, прослежу. Впрочем, если бы даже менты и хотели бы их задержать, то не смогли бы этого сделать - восторженные благодарные местные жители проводили Олега Алексеева с Юлей Рыжиковой и Светой Мищенко до железнодорожной станции, где они благополучно сели в электричку. Девушки смотрели на Олега влюбленными глазами. Он сегодня был настоящим героем дня. Теперь его позиции в организации уже непоколебимы. В поезде он сходу стал рассуждать о дальнейших планах. Как там фамилии коррумпированных мэров, которые интересовали Скуратова? Голубев, Морозенко и Гладышев? Жаль, не уточнил, из каких они именно городов. Ну ничего, может быть, эту информацию можно найти в интернете. В то время в вузе у Олега свободный доступ к интернету для студентов уже был.
Восторженная Юля Рыжикова, перебивая, говорила с серьезным видом:
- Вот практический пример организации народного революционного движения! Надо будет на ближайшем собрании подготовить об этом инструктивное письмо для организаций, всем рассказать, пусть тиражируют наш опыт.
- Вообще-то никаких отдельных инструктивок писать не надо, - напомнил Олег, - я уже давно об этом писал.
- Да? А я и не замечала.
- Как не замечала? Я и тебе про это постоянно говорил.
- А я и не обращала внимания.
- Конечно, плохо, ко мне относилась, считала каким-то там леваком, который у серьезных людей под ногами путаются
- Ребята, не ругайтесь, - вмешалась Света Мищенко, - лучше скажите, можете ли вы мне помочь? Мне надо как-то прожить в Москве несколько дней. Понимаете, я у себя с родителями поругалась, достали, всё запрещают. Пусть понервничают
- Найдем, - заверила Юля. Поедем сейчас ко мне, у меня родители собираются одну из квартир сдавать, но пока ещё только собираются, так что пока она всё равно пустует...
Решив этот вопрос, перешли к текущим делам. Решили следующие: города, ближние к Москве, про которые говорил Скуратов, ими займемся, но не прямо сейчас, а хотя бы через месяц. Это в Покровске легко получилось людей поднять, а так в каком-то городе с нуля это будет труднее. Все равно сейчас пока людям не до того - всё активное население ездит громить американское посольство.
Это, напомним, были те самые дни, когда Примаков развернул свой самолёт над Атлантикой в знак протеста против нападения НАТО на Югославию.
Олег, всегда выступавший за как можно более быстрое развитие событий, на этот раз не возражал - эмоций от сегодняшнего дня было более чем достаточно. Решили пока закрепить тот успех, который был достигнут в Покровске. Практически захват власти, учитывая, что помещение и связь себе можно, сказать, выбили. И в сочетании с выполнением справедливых требований населения. Ну чем вам не революционный сценарий. Ну да, пусть пока только в одном городе. Но потренируемся в одном городе - сделаем и во всей стране. Как говорилось в классическом советском фильме, «научишься организовывать трёх человек - не составит проблем организовывать и тысячи».
Решили большим тиражом - не менее нескольких тысяч экземпляров - сделать листовку для жителей Покровска с нашей точкой зрения на происходящие события. То есть типа что нельзя почивать на лаврах и расслабляться, потому что в этом случае буржуи всё равно отнимут всё завоёванное. Договорились, что Олег Дмитриев напишет текст, а Юля Рыжикова через Гришина организует ее печать. Света Мищенко, в свою очередь, заявила о своем желании вместе с Олегом в ближайшие выходные поехать в Покровск и там вместе заняться распространением этой листовки. На том и порешили.
С листовками, впрочем, Олег и Света выбрались в Покровск только почти через неделю. Во-первых, просто на составление текста листовок и на их печать ушло время. Во-вторых, организация оказалась втянута в новое увлекательное дело – стихийные выступления против бомбёжек Югославии. В последнее воскресенье марта 1999 года состоялась массовая несанкционированная антиамериканская манифестация молодёжи. Когда обнаружилось, что милиция, после нескольких дней протестов, перекрыла все подходы к американскому посольству – собравшаяся толпа молодёжи ломанулась по Новому Арбату в центр Москвы. В толпе были самые разные флаги, - красные, власовские, имперские – и впервые между их носителями, людьми разных и даже диаметрально противоположных политических взглядов, не было столкновений. Дойдя до Кремля, решили пойти громить британское посольство через реку от Кремля. У британского посольства их встретил наконец очнувшийся ОМОН. Нескольких человек похватали. Комсомольцы из ЛСКСМ ушли без потерь.
Ну не совсем без потерь. Сотрудник ФСБ во время шествия вёл оперативную съёмку. В том числе на кадры этой съёмки попало неизвестное лицо – девушка, ранее в досье ФСБ не фигурировавшая. Подполковник Кошкин, просматривавший запись и обладавший хорошей памятью на лица, без труда идентифицировал Свету Мищенко с девушкой, которая была несколько дней назад в Череповце объявлена родителями в розыск. Подумал, что это удачный повод для вербовочного подхода…
Тем временем, в первый день апреля, Олег со Светой выехали в Покровск с листовками. Поначалу он по отношению друг к другу держались скованно – всё-таки ранее знакомы не были и разница в возрасте почти 10 лет… Но постепенно разговорились, дошли уже до рассказывания друг другу неприличных анекдотов… В общем, расклейка листовок пошла весело. Старушки на лавочках у подъездов пытались было выступать против того, чтобы что-то там клеили на подъезды – но, узнав, о чём эти листовки, выражали бурное одобрение. Даже проси дать им ещё побольше экземпляров листовок для своих знакомых. Благодаря этому распространение листовок пошло быстрее, но всё равно заняло несколько часов. Уже стемнело. Олег и Света все перемазались в клею. Смыть который помог начавшийся к вечеру первый весенний дождь. После которого они продрогли. Когда наконец пришли на станцию, оказалось, что ждать электричку ещё полчаса. Эти полчаса на холодном ветру казались невыносимыми. Чтобы согреться, Олег со Светой обнялись и тесно прижались друг к другу под одной курткой, что было, вообще говоря, уже выходом за рамки чисто дружеских отношений. Неожиданно Света предложила Олегу для того, чтобы согреться, купить что-нибудь выпить.
Олег был не то чтобы совсем уж непьющий. Специально никогда не пил, но в компаниях с друзьями иногда приходилось. И, честно, говоря, был очень даже не против такого варианта. Но он явно не рискнул бы сейчас сам предложить это. Вдруг бы неправильно поняли. Но теперь не стал отказываться. Они взяли в ларьке у станции водки (тогда ещё водку в ларьках продавали свободно), апельсиновый сок, чтобы запить, и два стаканчика. Олегу недавно выдали стипендию, так что деньги были и эта трата в общем даже не нанесла ущерба его студенческому бюджету. А даже если бы и нанесла – то на такое дело не жалко. Тут и электричка подошла. Уже в полупустом вагоне электрички выпили. Света вся раскраснелась, так что многочисленные веснушки на её лице побледнели. Ещё не доехав до Москвы, Света и Олег начали целоваться, продолжили это делать и в метро. Остановились только тогда, когда возник вопрос, кому на какую станцию ехать. Олег ехал до станции «Университет» к себе в общежитие. В этот день его соседи по комнате в блоке в ГЗ – так удачно совпало, - отсутствовали. Один уехал в гости к родителям, другой еще по каким-то делам. Света, узнав об этом, попросилась к Олегу в гости, - мол, в том грязном виде, в каком они оказались после расклейки, ей неудобно появляться у людей, которые ей предоставили ночлег, и поэтому не мог бы Олег её на сегодня приютить, чтобы можно было привести себя в порядок. Олег, понятно, был не против того, чтобы продолжить общение…
Приехали, сбросили верхнюю одежду. В сталинском здании общежития отопление продолжало хорошо работать, несмотря на весну. Света сняла свитер и осталась в обтягивающем топике, после чего попросилась в душ. Запирать дверь изнутри не стала. Вскоре раздался звук льющейся воды. Несколько минут спустя Света крикнула из душа сквозь шум воды:
- Олег, принеси полотенце!
Олег нашел полотенце и просунул его в дверь ванной, чтобы не смущать девушку. Однако она за руку схватила его, втолкнула в ванную и начала снимать с него одежду:
- Не уходи… Залезай сюда ко мне…
Что было дальше, мы вам описывать не будем, поскольку порнография не является нашим жанром. Если кто-то хочет представить подробности, то автор не исключает возможности подумать над краудсорсинговым редактированием текста. В общем, утром Олег и Света счастливые разошлись по своим делам.
Счастье, однако, было недолгим. Едва Олег подошёл к зданию своего факультета, как увидел поджидавшего его Алексеева. При виде чекиста Олег испытал двойственные чувства. С одной стороны, он был благодарен ему за так хорошо организованную помощь в Покровске и был бы не против, чтобы Алексеев выполнил своё обещание и передал бы ему информацию о списках стукачей в левых организациях (хотя, в свете возникших задач по подъему народных протестов в городах Подмосковья этот увлекательный вопрос как-то отошёл на второй план). Но, с другой стороны, он хотел всё-таки действовать самостоятельно и чрезмерной опеки со стороны Алексеева не хотел.
- Как я вижу, ты не рад меня видеть, - уловил Алексеев его настроение, - но есть причина, почему я вынужден с тобой встретиться. Ты сегодняшние новости слышал?
- Откуда? У меня в общежитии телевизора нету.
- А как же ты новости узнаёшь?
- Хожу в библиотеку и газеты читаю. Конечно, это бывают новости за прошлый день. Ещё у нас на кафедре можно в интернете новости посмотреть, но это не каждый день.
- Понятно. Ну так вот, новость такая: сегодня Ельцин отстранил от должности генерального прокурора Скуратова.
- Как отстранил? Ведь Совет Федерации...
- Вот тебе и Совет Федерации. Посреди ночи наши сотрудники, как говорят, по личному приказу Путина, подняли с постели заместителя прокурора города Москвы, некоего Росинского, доставили в Кремль и там принудили возбудить уголовное дело против Скуратова. Говорят, при этом его тоже шантажировали видеокассетой, на этот раз с «голубыми» похождениями. Всё это абсолютно незаконно, но на этом основании Ельцин отстранил Скуратова от должности Генпрокурора. То есть формально Скуратов продолжает считаться Генпрокурором до Совета Федерации, но на его рабочее место его не пускают.
- И что же теперь делать? - ошеломленно спросил Олег, чувствуя, что прежние радужные планы накрываются медным тазом.
- Я не берусь тебе советовать насчёт твоей политической деятельности. Хотя, судя по тому, что я узнал от генпрокурора про Покровск, ты способен на действия. Продолжай заниматься тем же Покровском, можно заодно поработать и по другим городам, которые тебе генпрокурор называл. Без его поддержки уже будет сложнее, но.. пожалуй, могу тебе помочь, выполнить твою просьбу познакомить тебя со Смеляковым. У него остались связи в разных силовых ведомствах, в которых он работал, при этом сам он сейчас не является действующим сотрудником, и с ним ты можешь общаться проще, чем со мной и к нему можно относиться без того недоверия, которое у тебя ко мне всегда будет.
- Да нет, что Вы…
- Будет, будет, не спорь. Так вот, чтобы этого недоверия у тебя ко мне всё-таки было поменьше, я выполню ещё одну твою просьбу. Ознакомлю тебя с фамилиями наших агентов в левых молодёжных организациях. Дела агентов хранятся в двух экземплярах – в московском управлении и в приёмной ФСБ на Кузнецком мосту[4]. В архив нашего управления я не имею доступа. То есть имею, но не могу попасть туда незамеченным. А вот с приёмной проще – с завтрашнего по послезавтрашний вечер мы с моим товарищем наших же взглядов следователем Михайлюком…
- Это не тот ли самый, который процессуально оформлял Евстафьева с Лисовским?
- Он. А ты откуда знаешь?
- Ну Смеляков же публиковал фотокопии допросов. А тут услышал знакомую фамилию.
- Рад за твою память. Ну так вот, мы с Михайлюком будем на суточном дежурстве в приёмной. Это будет выходной день, штат работников будет сокращён, поэтому кроме нас с ним и сотрудников охраны в здании никого не будет. Поэтому приходи в воскресенье, вот у меня есть бланк повестки с подписью следователя Михайлюка, там мы и покажем тебе имеющиеся дела. Что-то немного можно будет отксерить, но не всё. На всё и времени не хватит, и если будешь выносить большие количества бумаг, будет подозрительно выглядеть. Я не берусь давать тебе советы, как ты будешь их использовать, сразу пустишь в ход или просто будешь иметь в виду, чтобы знать, кого остерегаться, это уж ты сам решай. Чтобы не думал, что якобы ФСБ тобой управляет. Единственное, о чём могу тебя попросить – нигде ни одним намёком не упоминай что это я тебя с этими делами ознакомил
- Да что я, сам не понимаю, что ли?
- Вот и отлично, что понимаешь. Приходи в воскресенье 4 апреля к 11 часам вот с этой с повесткой в приёмную на Кузнецкий мост, 22…
У Алексеева были причины, чтобы дать утечку имеющимся у него агентурным делам. По ряду признаков было понятно, что надвигаются проблемы. И поэтому надо распорядиться имеющейся информацией. В Олеге Дмитриеве Алексеев нашел того человека, который сможет правильно использовать эту информацию.
***
Свету же, когда она направлялась на очередную из непрерывно продолжавшихся акций у американского посольства, на выходе из подземного перехода на Новинский бульвар встретил подполковник Кошкин.
- Ну здравствуй, - сказал он, обратившись к ней по настоящей фамилии. Я из ФСБ, вот моё удостоверение. У меня к тебе вопрос, какой из двух вариантов ты выбираешь – либо прямо сейчас тебя депортируем в Череповец со всеми последствиями – постановкой на учёт, пятном в будущей характеристике – или же позволить тебе ещё несколько дней погулять по Москве, родителям твоим дадим знать, что с тобой всё в порядке, затем с комфортом отвезём без последствий
- Родителям я и так дала знать, что со мной всё в порядке…
- Всех остальных последствий негативного для тебя варианта это не отменяет. Даже если ты сейчас от меня сбежишь, то разыскать тебя в Москве проблем не составит, поверь.
- И что я должна буду сделать?
- Ты, наверно, думаешь, что я предложу тебе заняться стукачеством? Но ведь ты же, конечно, откажешься, даже несмотря на мои угрозы? Хотя если бы согласилась сразу, то проблем было бы меньше для нас обоих. Ладно, ещё 2 дня занимайся, чем хочешь, а в воскресенье 4 апреля к 11-00 приходи ко мне в московское управление ФСБ на Малом Кисельном переулке. Знаешь, где это?
- Нет. Я в Москве первый раз самостоятельно
- Постарайся узнать, сейчас в телефонных будках лежат справочники с картами. Это недалеко от станции метро «Лубянка» или «Кузнецкий мост». Придёшь, там обсудим, чем мы тебе сможем помочь и чем ты за это сможешь нам помочь. Уклоняться от явки не рекомендую, это не в твоих интересах. Я объяснил.
Ещё один вербовочный подход в ЛСКСМ можно считать удачным. Вообще, Кошелев не хотел тянуть до воскресенья, он видел, что ему ничего не стоило бы развести Свету Мищенко на подписку о сотрудничестве хоть прямо сейчас. Но прямо сейчас он был занят – в ближайшие двое суток он был задействован в важной операции, решение о проведении которой поступило с самого верха. От инстанций, которые находятся повыше, чем формально утвердивший эту операцию директор ФСБ Владимир Владимирович Путин.
Дело в том, что тогда ещё мало кому известный Роман Аркадьевич Абрамович начал расходиться со своим партнером Борисом Абрамовичем Березовским. В частности, Абрамович был не в восторге от лоббируемой Березовским кандидатуры Путина в качестве ельцинского преемника. У него возникла новая интересная кандидатура – министр путей сообщения Николай Емельянович Аксёненко. Чтобы расчистить ему дорогу и ослабить акции Путина, ему надо было как-то дискредитировать ФСБ. Предыдущая такая попытка – с Литвиненко и компанией осенью 1998 года оказалась неудачной – мало того, что сменить директора ФСБ не получилось, так ещё и фамилия Абрамовича впервые стала достоянием гласности. На 4 апреля была намечена очередная попытка. При этом планировалось для дискредитации ФСБ замарать именно тех сотрудников, взгляды которых расходились с господствующей линией.
За несколько часов до того события, благодаря которому день 4 апреля 1999 года должен был войти в историю, состоялось ещё одно событие. В президентской палате Центральной клинической больницы советник президента РФ по имиджу Татьяна Борисовна Дьяченко в назначенное время (подсказанное по телефону Борисом Абрамовичем Березовским, который сейчас находился за границей, ожидая, когда сменщик Скуратова отменит ордер на его арест) включила Борису Николаевичу телевизор:
- Папа, сейчас будут передавать интересные новости!
Показывали совместную пресс-конференцию министра внутренних дел России Степашина и директора ФСБ Путина, которые говорили о деле Скуратова. Степашин неуверенным голосом критиковал Скуратова за то, что тот «занимается "политическими делами" и спекулирует якобы полученными от прокурора Швейцарии Карлы дель Понте конфиденциальными сведениями». Путин же, с наглым и уверенным выражением лица вещал:
- Результат экспертизы оказался положительным: на пленке — живой Скуратов... Среди спонсоров генпрокурора оказались и люди, замешанные в уголовных делах... Собранные материалы мы передали заместителю прокурора Москвы Вячеславу Росинскому, который возбудил против Скуратова дело по ст. 285 ч. 2 УК (злоупотребление должностными полномочиями лицом, занимающим государственную должность РФ)
- Кто этот человек с крысиным лицом? – тяжело спросил Ельцин у своей дочери
- Папа, ты что, не помнишь – это же Володя Путин, ты его сам директором ФСБ назначал. Он ещё помог Собчаку скрыться от суда за границей, а ещё помог нам решить проблему с Рохлиным.
Пропитым болезненным голосом Ельцин сказал:
- Вот кому я мог бы передать Кремль…
Глава 7. 4 апреля
Утром в воскресенье 4 апреля 1999 года Олег Дмитриев и света Мищенко отправились каждый своей дорогой: Олег – в здание приёмной ФСБ к Алексееву, Света – в здание московского управления ФСБ Кошкину через квартал от него. Сначала каждый из них думал, как объяснить друг другу, куда каждый из них идёт (открыто признаться было, понятное дело, нельзя), но поскольку у каждого из них оказался свой секрет, то каждый из них был рад, что у другого в это же самое время нашлись дела.
Подходя к зданию приёмной ФСБ на Кузнецком мосту, Олег увидел, что подходы к зданию оцеплены полосатой лентой и сотрудниками милиции в форме и лицами без формы явно ФСБшной внешности. В здании приёмной и нескольких домах рядом с ней были выбиты стёкла, поцарапаны фасады зданий. Капитан Алексеев, сновавший в оцеплении, увидев Олега, быстро шагнул к нему:
- Отойдем за угол, поговорим!
Другие ФСБшники, занятые осмотром поврежденных зданий, не обратили на это внимания.
- Что происходит? – спросил Олег, когда они с Алексеевым отошли к входу на станцию метро «Кузнецкий мост».
- Ты сам не видишь? А, ты ж говорил, что у тебя телевизора нет. Теракт. Сегодня ночью был произведён взрыв у здания приёмной, где мы находились. Наш директор путин уже заявил, что это сделали некие «левые экстремисты». Какая-то из левацких организаций якобы уже взяла ответственность на себя.
- Какая организация?
- Тебе её название ни о чём не скажет. При этом как раз перед взрывом видеокамеры отключились. Так что теперь нам получить доступ к архивам не выйдет. И ещё: арестовали моего друга Михайлюка. Якобы за какую-то взятку. Но подозреваю, что это могут подбираться к нам. Всё, что пока могу сказать – из соображений безопасности, как моей, так и особенно твоей, мы пока не можем контактировать. Когда будет необходимо, я сам на тебя выйду.
- То есть все планы, о которых мы с Вами говорили – и про вашу помощь в безопасности наших акций, и про списки агентов – можно забыть?
- Пока да.
- И что мне теперь делать?
- Что, я, сотрудник ФСБ, должен составлять планы для вашей организации? Ты уж сам думай. Я же, когда изнутри изучу ситуацию, подумаю, чем могу тебе помочь. На самый пожарный случай запиши номер пейджера. Он мой, но записан на постороннюю фамилию. Но это только на самый пожарный…
Капитан Алексеев не ошибался, когда думал, что внутренняя контрразведка ФСБ подбирается к его группе с Михайлюком, Скуратовым и Смеляковым. Факты утечки внутренней информации из ФСБ к оппозиционерам действительно были зафиксированы, да и в Покровске все действующие лица наследили достаточно. И вот теперь, после состоявшегося взрыва у приемной ФСБ, подполковник Кошкин чувствовал себя победителем – появился легальный повод для начала активных разработок оппозиционеров. У следователя Михайлюка, который в момент взрыва вместе с Алексеевым находился внутри здания приемной, оперативно прибывшая группа нашла документы под секретным грифом, работать с которыми он не имел права. Его задержали и отправили в Лефортово, официально инкриминировав дело о взятке. Правда, если найти компромат на Алексеева и прочих не удастся, то Михайлюка придётся выпускать – сам он не дурак, чтобы давать на себя признательные показания. Но, кажется, Кошкин знает, как эти показания получить…
Зазвонил внутренний телефон.
- Товарищ подполковник, звонят с поста охраны. К вам на приём пришла гражданка Мищенко.
- Пропустите. Кабинет 219.
- Ну, здравствуй, красавица, - сказал Кошкин Свете, когда та вошла. Догулялась ты, девочка, до уголовного дела!
- Как до уголовного? – Света побледнела.
- А так. Ты где была сегодня ночью?
- А что? – теперь Света, наоборот, покраснела
- А то. Сегодня ночью взорвали наше здание приёмной. Ответственность на себя взяла некая ранее неизвестная организация «Новая революционная инициатива». Причём все остальные леваки, которые могли это сделать – их мы уже проверили, у них алиби есть. А у тебя алиби нет.
Кошкин явно блефовал, но его блеф оказался успешен
- Это не я… Я вообще не знаю, как делать бомбы и их взрывать…
- Верю. Но ты же общаешься в этой среде, так что можешь узнать насчёт того, кто мог это сделать, может, какие-то разговоры будут. Вообще, с сегодняшнего дня, если хочешь остаться на свободе, ты должна будешь рассказывать мне всё о своей деятельности в организации. Вот тебе бланк подписки о сотрудничестве, впиши туда свои данные, псевдоним себе придумай сама. Откажешься – перейдёшь в подозреваемые...
Выйдя из здания московского управления и направляясь к станции метро «Лубянка», Света неожиданно наткнулась на Олега, который шел к той же станции метро со стороны улицы Кузнецкий мост. Оба удивились неожиданной встрече и тепло обнялись. По вышеупомянутой причине не стали друг друга спрашивать «Что ты здесь делаешь».
По дороге в сторону Садового кольца, на очередную акцию у американского посольства, Олег с грустью сказал Свете, что имевшиеся ранее планы действий теперь накрылись. Подробностей, включая разговоры с капитаном Алексеевым, Олег рассказывать не стал – бывают такие вещи, которые нельзя рассказывать даже сколь угодно близкому человеку. Это обстоятельство позволило Алексееву с Дмитриевым сохранить свободу.
Глава 8. Когда вскроются архивы спецслужб…
«05 апреля 1999 года
Сообщение
Докладываю, что вчера, 4 апреля 1999 года, активист ЛСКСМ Дмитриев Олег сообщил мне в личном разговоре, что взрыв около приёмной ФСБ создал проблемы для дальнейшей работы организации. От ответов на мои уточняющие вопросы он уклонился, но явно к этому взрыву непричастен, так как это стало неожиданностью для него самого. О.Дмитриев сказал, что единственный план действий, который у нас остался – это занять то помещение в городе Покровске, который мэрия после перекрытия дороги выделила общественному совету, и пользуясь находящимся там телефоном, связываться с регионами, в которых возможны революционные события.
Подпись: агент Карпенко»
05 апреля 1999 года
начальнику УФСБ РФ по Москве и Московской области генерал-полковнику Царенко А.В.
Пересылаю Вам сообщение агента Карпенко, из которого следует, что помещения, выделяемые администрацией города Покровск Московской области, используются в своих политических целях экстремистскими организациями, ставящими целью дестабилизацию общественно-политической обстановки с целью насильственного свержения конституционного строя.
Подпись: Заместитель начальника отдела по противодействию экстремизму УФСБ РФ по Москве и Московской области Кошкин В.И.
06 апреля 1999 года
начальнику УФСБ РФ по Москве и Московской области генерал-полковнику Царенко А.В.
Подтверждаю достоверность полученных от Вас сведений, что администрация города Покровск Московской области выделила помещение по адресу ул. Первомайская, дом 17, офис 25, для обеспечения деятельности Общественного совета города Покровска во главе с первым секретарём Покровского ГК КПРФ Сорокиным М.И., который, в свою очередь, предоставляет это помещение для организации деятельности молодёжных организаций леворадикальной направленности. Глава администрации города Покровск Сидоренко В.А., которому я предложил пресечь данную практику, отказал мне в грубой форме. Его заявление, в переводе с нецензурной лексики на русский язык, сводится к следующему: «Будь моя воля, я бы и сам всех экстремистов и прочую оппозицию прижал к ногтю, но у меня через полгода выборы и нового перекрытия под моими окнами мне не нужно»
Подпись: начальник 14 межрайонного отдела УФСБ РФ по Москве и Московской области полковник Волгин А.Р.
06 апреля 1999 года
Директору ФСБ РФ Путину В.В.
Довожу до Вашего сведения информацию о наблюдающейся в ряде городов и районов Московской области тревожной тенденции, когда помещения и услуги связи, предоставляемые, в соответствии с законодательством, для обеспечения деятельности парламентских партий, фактически используются для дестабилизации общественно-политической обстановки в регионе. Прошу Вашей санкции на применение предусмотренных Законом «Об органах федеральной службы безопасности» на проведение мероприятий, направленных на ликвидацию угроз конституционному строю
Подпись: начальник УФСБ РФ по Москве и Московской области генерал-полковник Царенко А.В.
06 апреля 1999 года
Главе Администрации Президента РФ
Волошину А.С.
Уважаемый Александр Стальевич!
Пересылаю Вам обращение начальника УФСБ РФ по Москве и Московской области генерал-полковника Царенко А.В. и прошу Вас дать оценку целесообразности изложенных им предложений, исходя из контекста текущей политической ситуации
Подпись: Директор ФСБ РФ Путин В.В.
Прочитав это обращение, глава администрации президента РФ Александр Волошин поднял трубку АТС-1 и набрал короткий номер:
- Владимир Владимирович? Вы меня удивляете! Кто из нас с Вами директор ФСБ и секретарь Совета Безопасности России – я или Вы? Чья это обязанность – пресекать экстремистские проявления – моя или Ваша? Так почему же Вы перекладываете на меня Ваши обязанности? Смотрите, Борис Николаевич ещё думает насчёт преемника, и Ваша нерешительность ему не понравится. Что? Говорите, депутаты с чиновниками визг поднимут, что мы вмешиваемся в дела местного самоуправления? Да пусть хоть сами Примаков с Лужковым визг поднимут! Власть мы или не власть?
07 апреля 1999 года
Начальнику УФСБ РФ по Москве и Московской области генерал-полковнику Царенко А.В.
По фактам, изложенным в Вашем докладе от 06.04.99, приказываю Вам принять все меры, предусмотренные законом, для пресечения указанных Вам экстремистских проявлений. На возможные претензии со стороны чиновников и оппозиционных партий не реагировать, предупредив их об ответственности за содействие экстремизму
Подпись: Директор ФСБ РФ Путин В.В.
07 апреля 1999 года
Начальнику 14 межрайонного отдела УФСБ РФ по Москве и Московской области полковник Волгину А.Р.
Довожу до Вашего сведения Приказ Директора ФСБ РФ, в соответствии с которым Вам надлежит пресечь практикуемое в г.Покровске предоставление экстремистам легальных политических возможностей. В случае возможного саботажа со стороны главы городской администрации Сидоренко В.А., начать процессуальное оформление имеющихся у органов ФСБ материалов о совершавшихся им злоупотреблениях служебным положением.
Подпись: начальник УФСБ РФ по Москве и Московской области генерал-полковник Царенко А.В.
09 апреля 1999 года
Сообщение.
Докладываю, что вчера мы вместе с членом ЛСКСМ Дмитриевым О. ездили в город Покровск Московской области, чтобы воспользоваться помещением, которое городской Общественный совет получил от местной администрации, для звонков по региональным организациям ЛСКСМ и забастовочным комитетам в нескольких регионах. Это не получилось, так как встретивший нас секретарь местной организации КПРФ сказал нам, что мэр передумал и забирает помещение обратно. На предложение Дмитриева О. организовать новое перекрытие в знак протеста, представитель КПРФ сказал, что это мало реально, так как вряд ли из-за такой проблемы получится собрать достаточное количество народа. Когда мы с Дмитриевым возвращались в Москву, он высказал предложение устроить в Покровске акцию по граффити, т.е. написание на стенах надписей, ругающих мэра Сидоренко, что должно усилить в народе ненависть к мэру и оказать на него давление. Я также задавала О.Дмитриеву вопросы о деятельности ЛСКСМ за последнее время, чтобы узнать, не могла ли эта организация быть причастна к теракту 4 апреля, однако он не мог рассказать ничего конкретного, сказав, что в последнее время дистанцируется от организации и действует автономно, предлагая мне действовать с ним вместе. Проводить граффити в Покровске мы собираемся ночью с субботы 10 апреля на воскресенье 11 апреля.
Подпись: агент Карпенко
Прочитав это сообщение, подполковник Кошкин пришёл к выводу, что работу со Светой Мищенко (которая, как понял читатель, и была «агентом Карпенко»), можно прекращать и отправлять её домой. Если уж всё равно для освещения деятельности ЛСКСМ от неё мало пользы. План операции напрашивался сам собой: задержать Мищенко и Дмитриева с поличным во время их «граффити-акции в Покровске», Свету отправить домой (и при этом ещё получить благодарность за успешно совершённый розыск), а Олегу предложить выбор между уголовным делом или подпиской о сотрудничестве.
Подполковник отправился в Покровск, чтобы довести это план до сведения местных отделений ФСБ и милиции.
Глава 9. Революция откладывается
Электричка, на которой Олег и Света приехали в Покровск, прибыла на место назначения в 23-15. В начале апреля, когда погода ещё холодная, прохожих на улицах практически не было, и комсомольцы приступили к работе: проходя по улицам и найдя подходящую вертикальную поверхность, Олег писал на стене лозунг с помощью заранее приобретенного баллончика, а Света стояла «на шухере», чтобы дать сигнал, в случае, если на горизонте появится милиция или какой-либо иной нежелательный свидетель.
Пользы от такой меры предосторожности было мало – местная милиция была предупреждена о том, что сегодня ночью планируется граффити-акция и что при обнаружении и задержании ее участников надо звонить подполковнику Кошкину, который в эту ночь ждал звонка в помещении городского отдела ФСБ. Да даже если бы милиция и не знала о намечавшейся акции – все равно ночной город патрулировали машины ППС, чего ребята не учли. Да и сама эта технология со стоянием на шухере нельзя сказать, чтобы была очень эффективной – раздающийся в темноте свист и последующий за ним бег с места происшествия привлекут внимание ментов не хуже, чем собственно сама по себе экстремистская акция.
Так и случилось – в 0-55, в момент нанесения очередной надписи «Сидоренко – враг народа» из-за угла выехала машина ППС. Света бросилась к Олегу, чтобы обратить его внимание, но было поздно – ребят осветили фары подъехавшей вплотную патрульной машины. Если бы Олег был один, он ещё мог бы попробовать убежать (другой вопрос, насколько это у него получилось бы в малознакомом городе), но в сложившейся ситуации пришлось ехать в отделение.
Дежурный в отделении, работавший в режиме «сутки через трое», не был поставлен в известность о «спецоперации по поимке экстремистов». Поэтому к доставленным в отделение ребятам он отнёсся равнодушно, распорядившись посадить их в «обезьянник» и собираясь оформить протоколы только утром. Это и спасло Олега от попадания в руки Кошкина – он попросил дежурного дать ему возможность позвонить родственникам, сообщить о задержании.
- Мы не разрешаем задержанным звонить, родственникам задержанных мы, если нужно, звоним сами, - сказал дежурный.
- Ну хорошо, позвоните Вы и скажите, что я в вашем отделении, - сказал Олег, дав номер пейджера капитана Алексеева, полученный неделю назад.
Получив сообщение, Алексеев поймал такси и рванулся в Покровск. В 03-15 машина въехала в город. В это же самое время в дежурную часть отделения милиции спустился со второго этажа здания отделения начальник милиции общественной безопасности, который в эту ночь, в отсутствие начальника ОВД, был главным по отделению. Он спросил у дежурного, какие новости.
- Вот, парня с девушкой задержали, которые лозунги против мэра на стенах писали, - указал дежурный
- Что ж вы сразу не докладываете, - вскрикнул начальник МОБ, и, вернувшись в свой кабинет, набрал номер горотдела ФСБ. Через 10 минут Кошкин был в здании отделения, и, увидев Свету с Олегом, сделал вид, что очень удивился:
- О, гражданин Дмитриев, вот вы где, именно вас-то я и очень хотел бы видеть. Предупреждали же вас по-хорошему, теперь не отвертитесь, придётся отвечать на полную катушку. А что это за девушка рядом с вами, - Кошкин посмотрел на Свету так, как будто он с ней не знаком, - кажется, я уже где-то видел эту девушку. И даже припоминаю где – на ориентировках о розыске, который объявили её родители из Череповца. Да вот же и у вас в отделении её фотография о розыске висит. Если бы не доблестные органы, вы бы её так и упустили, тем более что она наверняка чужой фамилией назвалась. Значит, сейчас оформим её отправку домой, затем уже гражданином Дмитриевым займемся…
В этот момент в отделение милиции вошёл капитан Алексеев, предъявил дежурному свое удостоверение ФСБ:
- У вас в отделении находится задержанный Дмитриев Олег Сергеевич? – спросил он дежурного и только тут увидел Кошкина. Кошкин же появлению Алексеева ничуть не удивился – он всерьез решил, что Алексеев сумел завербовать Олега и теперь приехал выручать своего попавшего в беду агента. И то, что Кошкин об этом факте вербовки не знал, его тоже не удивило – несколько последних дней он своего подчиненного не видел. Правая рука не знает, что делает левая…
- Каждый за своим подопечным приехал, - усмехнулся Кошкин. Ладно, забирай своего, я пока здесь останусь, проведу профилактическую беседу с нашей подругой перед тем как препроводить её на утренний поезд до Череповца. Вас, товарищ Алексеев, я жду в понедельник в 10-00 в своём кабинете.
Капитан Алексеев с Олегом покинули отделение. По дороге на вокзал и в ожидании первой утренней электрички Олег рассказал Алексееву историю своих сегодняшних ночных приключений. Алексеев молча выслушал и не стал комментировать.
- Давай в следующий раз встретимся во вторник в 16-00 по следующему адресу: …. Ты слышал, меня Кошкин в понедельник вызвал. Думаю, что из разговора с ним я узнаю расклады и попробую придумать, как нам дальше действовать. Может, конечно, всякое быть – вдруг меня арестуют или наружку пустят. В этом случае меня не ищи. Если всё в итоге кончится благополучно, тогда сам тебя найду…
***
- Ну, поздравляю, - сказал подполковник Кошкин, когда капитан Алексеев в назначенное время вошёл к нему в кабинет, - я уже планировал было писать на тебя представление об увольнении – и из-за связей с арестованным Михайлюком, и из-за отсутствия результата в работе с экстремистами. А ты молодец, сумел-таки Дмитриева завербовать.
- Не завербовал я его, товарищ подполковник…
- Ну да, ну да, как и я с Мамедовым – подписку о сотрудничестве официально не брал. Мамедову, я, кстати, уже шепнул, что Алексеев на нас работает. Чтобы внести разлад в их организацию.
- Вы что? Запрещено же разглашать фамилии наших агентов?
- Так то действительно агентов, которые подписку дали. А тут никто не докажет, а мы внесли им дезорганизацию в их дело. Впрочем, не парься – этот самый ЛСКСМ это теперь уже перевёрнутая страница биографии для нас обоих. Я ухожу на пенсию по выслуге. Уже несколько лет имею на это право. Предложений от ЧОПов у меня уже сколько угодно. Зарплата выше, чем даже здесь, а работа куда более спокойная. А ты передавай дела и готовься к длительной командировке. На следующие полгода ты переходишь в распоряжение УФСБ по Рязанской области
- Рязанской области?
- Да. Там примерно к концу сентября надо будет подготовить одно резонансное политическое мероприятие. Судя по всему, связанное с предстоящими выборами. В 17-00 придёшь в секретариат первого заместителя директора ФСБ Патрушева, там тебе объяснят, что нужно…
… Забегая вперёд, скажем – «резонансное политическое мероприятие» в Рязани в конце сентября 1999 года не состоялось. Не состоялось именно благодаря Алексееву. Когда ночью c 22 на 23 сентября к дому номер 14/16 по улице Новосёлов подъезжала машина, груженная мешками с гексогеном – Алексеев заблаговременно дал знать об этом своим контактам. Поэтому у подъезда машину встретили разъярённые дружинники. Террористы в штатском были вынуждены спасаться бегством. Увы, профессиональные спецслужбы при проведении таких спецопераций не кладут все яйца подобные «резонансные политические мероприятия» в Буйнакске, Москве и Волгодонске прошли без проблем.
До этого, впрочем, героям нашего произведения надо ещё дожить.
***
- Во-первых, предупреждаю: Кошкин вбросил вашему Мамедову дезинформацию о том, что якобы ты работаешь на ФСБ, - сказал Алексеев Олегу Дмитриеву, - если тебе будут предъявлять претензии, единственное, что я могу порекомендовать – всё отрицай. Никаких подтверждений нет. Во-вторых, наше подразделение прекратило разработку ЛСКСМ – видимо, решили, что свой вклад в развал организации внесли. Мы с тобой в ближайшие полгода общаться не сможем – меня перебрасывают в Рязань. В чём будет заключаться моя там работа – неизвестно, всё на высшем уровне секретности. Могу только подсказать, что если в конце сентября состоится какая-нибудь провокация, связанная с Рязанью – можешь не сомневаться, это дело рук ФСБ. А насчёт возможностей твоей дальнейшей работы, есть для тебя интересное предложение. Помнишь, ты хотел познакомиться со Смеляковым из СБП? Я ему рассказал о тебе. Он намерен на предстоящих думских выборах попытать счастья в одном из подмосковных одномандатных округов. Там ты как раз сможешь и свои акции проводить при наличии нужной крыши, и решение финансовых вопросов для тебя, наверно, тоже лишним не будет. Вот тебе его визитка…
Глава 10. КПССный наезд
Подполковник Кошкин, а вслед за ним и капитан Алексеев, ошибались, полагая, что описанные события дезорганизовали деятельность ЛСКСМ. Наоборот, Мамедов и симпатизировавший ему первый секретарь ЦК Гришин решили использовать произошедшее, чтобы, как они выражались, «сплотить ряды»…
На очередное собрание московской организации ЛСКСМ, намеченном на субботу 17 апреля, Олег Алексеев шёл уже с готовым планом действий. За прошедшие дни он встретился и познакомился с бывшим сотрудником СБП Виктором Смеляковым. Тот на предстоящих в декабре выборах в Госдуму намеревался баллотироваться по одному из подмосковных одномандатных округов – кстати, именно в этом округе располагался город, в котором правил один из коррумпированных мэров, о которых говорил генпрокурор Скуратов. Причиной выбора именно этого округа стало то, что здесь собирался баллотироваться личный враг Смелякова, приближенный у власти коммерсант и функционер «Союза правых сил» Сергей Житенкин – правая рука еще более крутого коммерсанта Владимира Гундяева (более известного в те времена как «митрополит смоленский и калининградский Кирилл»[5]) в его операциях по беспошлинной торговле импортным спиртом и табаком. Эти махинации Гундяев и Житенкин проделывали через «Национальный фонд спорта» (НФС), вице-президентом которого Житенкин был до мая 1996 года, когда эту компанию вытеснили из НФС люди Коржакова, в число которых входил и Смеляков[6]. После тогдашних событий Житенкин на несколько лет залёг на дно, и всплыл только после того, как разнородные организации либеральной направленности объединились в предвыборный блок «Союз правых сил».
И имеющийся у ЛСКСМ опыт проведения массовых акций, публицистической работы, написания, издания и распространения агитационных материалов был для предвыборной кампании Смелякова очень кстати…
…Обычно собрания московской организации ЛСКСМ начинались намного позже заявленного времени из-за всеобщих опозданий. На этот раз, однако, когда Олег Дмитриев вошёл, кворум уже был в наличии. Олег привычно сел за стол и начал было зачитывать повестку дня собрания, как Юля Рыжикова прервала его:
- Первым вопросом на собрании должны быть выборы председателя и секретаря.
Ранее на всех собраниях по умолчанию предполагалось, что именно секретарь организации и является председательствующим на собраниях, и он же ведёт протокол. Тут же был очевиден какой-то заговор. Не успел Олег предложить свою кандидатуру, как Рыжикова сказала Гришину:
- Петя, давай ты поведёшь собрание. А я буду протокол писать
- Поступило предложение – Гришин – председатель собрания, Рыжикова – секретарь, - сказал Гришин. Кто за?
Все проголосовали за. И Олег тоже. Понятно, что если бы стал возражать, то было бы только хуже.
- Первым пунктом повестки дня, - сказал Гришин, - предлагаю заслушать информацию товарища Дмитриева о последних событиях в Покровске. Второй пункт – план работы на апрель-май. И третий пункт – разное. Возражения есть?
Возражений не возникло.
- Слушаем тебя, - сказал Гришин Олегу Дмитриеву.
Тот подробно рассказал о последних событиях, - начиная от мартовского перекрытия трассы и захвата здания мэрии, заканчивая неудавшейся граффити-акцией и планах по работе со Смеляковым. Единственное, о чём он умолчал – это о контактах с ФСБшником Алексеевым. Во-первых, потому что от обвинений в сотрудничестве с ФСБ не отмоешься – как говорится в бородатом анекдоте, «Не поймут-с». Во-вторых, чтобы не подставить и самого Алексеева, тем более, что Мамедов, который на самом деле сотрудничал с ФСБ, при этом, конечно же, находился тут же на собрании.
После завершения рассказа Олега именно Мамедов и задал первый вопрос:
- Ты говоришь, что на граффити в Покровск со Светой Мищенко. И куда она делась?
- Я уже говорил – в отделение приехали ФСБшники, опознали её и отправили домой в Череповец.
- А при чём тут ФСБ? Почему это не могла сделать милиция? Откуда вообще ФСБшники из Москвы знали о вашей акции?
На этот вопрос у Олега ответа не нашлось.
- Есть основания утверждать, что именно товарищ Дмитриев и работает на ФСБ. И известна даже фамилия ФСБшника, которые его завербовал. Это капитан Алексеев, - добросовестно доложил собранию Мамедов.
- Это ложь. Требую либо извиниться, либо обосновать свои нелепые обвинения, - вспомнив советы Алексеева, ответил Олег.
- Не могу предъявить доказательства, - это конспиративная информация, - ухмыльнулся Мамедов. Хотя одно доказательство могу тебе предъявить – откуда, по-вашему, я фамилию Алексеева знаю?
- Кошкин тебе сказал. Я с точно таким же успехом могу сказать, что ты на него работаешь.
По изменившемуся взгляду Мамедова Олег понял, что попал в цель. Рыжикова, правда, спасла его оппонента:
- Кошкина мы все знаем. Если не лично, то наслышаны. Так что это не доказательство.
- А может, и никакого Алексеева нет, Мамедов всё придумал, - подала голос в защиту Олега молчавшая до сих пор Лена Кузнецова?
- По реакции Дмитриева видно, что это не моя выдумка, - парировал Мамедов.
- Стоп! – встрял в спор председательствующий Гришин. Прямых доказательств нет, и если сам не признается, то это недоказуемо, и является ли Олег на самом деле агентом ФСБ или нет, мы не знаем. Поэтому я предлагаю лучше вспомнить его прошлые дела.
Все приготовились слушать. Гришин начал свой рассказ
- Первый случай, на который бы мне хотелось обратить внимание – это 1996 год, когда Олег только появился в ЛСКСМ. Тогда, как вы помните, были президентские выборы. Мы, как и многие другие дружественные нам организации, приняли решение не поддерживать никого из кандидатов, так как было понятно, что даже если Зюганову и позволят победить, то он будет продолжать тот же курс на капитализм, только под красным знаменем. Мы могли просто симпатизировать кандидатуре Зюганова и даже проголосовать за него, как за меньшее зло по сравнению с Ельциным. Но тратить силы на агитацию за него – это увольте. Олег же тогда в частном порядке выпускал и распространял листовки за Зюганова – руководствуясь при этом тем, что он тогда побеседовал с каким-то из КПРФных депутатов о своих революционных планах и тот ему сказал, что выполнение этого будет возможно только после избрания Зюганова президентом. Тогда мы смотрели на это сквозь пальцы, полагая, что это можно списать на политическую незрелость. Или вот более поздний пример. Лето прошлого года, шахтерский пикет на Горбатом мосту. Мы все использовали этот пикет для агитационной работы, для формирования пролетариата в класс. Олег тоже ходил на Горбатый мост и общался с шахтерами, но вместо того, чтобы разъяснять им, что нам истерические порывы не нужны, а нужна мерная поступь железных батальонов пролетариата, товарищ Дмитриев рассказывал шахтерам о необходимости скорейшей революции прямо сейчас. Неудивительно, что среди голодных рабочих, месяцами не получавших зарплату, эта идея встречала понимание – и в один прекрасный день, от греха подальше, соглашательское руководство шахтерских профсоюзов решило прекратить этот пикет и тем самым лишило нас возможности для агитационной работы. Мы и тогда не придали этому большого значения, более того, мы попытались направить кипучую энергию Олега в конструктивное русло. На прошлогоднем съезде в ноябре я рекомендовал его в состав ЦК, а перед тем на отчетно-выборном собрании предложил избрать его вместо меня секретарём московской организации. Поскольку сам я уже вышел из молодёжного возраста и больше занимался другими проектами. Предполагалось, что товарищ Дмитриев займется работой по росту рядов организации. Однако первое, что он начал делать после избрания – это заявил о «наведении порядка в финансовых делах организации». Под этими словами он имел в виду желание узнать про мои коммерческие дела, которые никакого отношения к работе организации не имеют, хотя я из своих доходов действительно регулярно делаю пожертвования в пользу организации. Ну и некие развитие им в последнее время различные проекты, которые товарищ Дмитриев пытался навязать организации – начиная от попыток командовать протестными акциями где угодно, только не в своём регионе, заканчивая сегодняшними предложениями помогать на выборах какому-то отставному ельцинскому чиновнику – которые не находили поддержки у большинства, но которые Олег продолжал продавливать, что приводило к конфликтным ситуациям. Ну и нынешняя история с Покровском, когда товарищ Дмитриев без согласования с организацией устроил авантюрную акцию, в результате которой мы лишились уже готового нашего сторонника. Всеми этими своими действиями товарищ Дмитриев регулярно ставил себя вне организации. Да и сейчас, судя по его репликам, он так ничего и не осознал. Поэтому я вношу вопрос об исключении товарища Дмитриева из рядов ЛСКСМ. Прошу членов организации высказываться.
- Я поддерживаю предложение об исключении Дмитриева из комсомола, - сказал Толя Орлов. Как можно понять из выступления товарища Гришина, Дмитриев давно уже поставил себя вне организации. И ещё раньше в разговорах со мной он постоянно критиковал политику нашего руководства. Тогда я ещё не придавал этому значения и даже во многом с ним соглашался. Но теперь стало ясно, что он из себя представляет. Поэтому надо исключать.
Слышать эти слова от Орлова Олегу было неприятно, т.к. именно на его поддержку он в первую очередь рассчитывал. Олег действительно с ним несколько месяцев назад взаимодействовал по ряду технических проектов и действительно критиковал политику Мамедова и Гришина и думал, что вполне убедил. А тут вот оно как повернулось.
Выступил ещё один комсомолец, который посещал мероприятия организации крайне редко и было удивительно, как его на это собрание убедили прийти. И он тоже выступил за исключение Олега, поставив ему в качестве обвинения какие-то старые дела, вообще не имевшие никакого отношения к обсуждаемому вопросу. Впрочем, его-то позиция как раз было понятна – если бы он попытался не соглашаться с «генеральной линией», то ему бы припомнили неуплату взносов и неявку на собрания и акции, и тогда возник бы большой вопрос, кого на самом деле надо исключать.
В итоге позиция большинства вырисовывалась совершенно очевидная.
- Знаете, а я тоже против исключения Дмитриева, - сказал Юля Рыжикова. Конечно, он виноват перед организацией, его надо снять с руководства московской организацией и вывести из ЦК. И выговор, конечно. Но исключать – у нас и так людей мало, а он работал не худшим образом…
Олег был ей благодарен, хотя и понимал, что она выступала против его исключения только потому, что от её голоса уже ничего не зависело и поэтому можно было позволить себе не быть стервой.
- Ну вот, опять вы проявляете преступное мягкосердечие, - выступил Мамедов. Вы что, не видите, что он так ничего и не понял?
- Итак, ставим на голосование вопрос об исключении товарища Дмитриева из рядов ЛСКСМ, - сказал Гришин.
Из семи присутствовавших за исключение проголосовали четверо. Против были двое – Лена Кузнецова и Юлия Рыжикова. Сам Олег воздержался – после такой массированной критики ему как-то не пришло в голову голосовать за самого себя.
Решение было принято. Делать здесь было больше нечего, и Олег покинул помещение, где проходило собрание.
Что делать теперь? Конечно, Олег не сомневался, что, когда в среде левой молодёжи станет известно, про его исключение, то от конкурирующих организаций будут предложения вступить к ним. Однако такой вариант Олег не рассматривал – если не смог убедить в своей правоте свою организацию, то где гарантия, что это получится в другой организации, где опять же придётся начинать карьеру с нуля, с рядовой должности?
В чём Олег по-прежнему не сомневался – это в том, что имеющиеся планы по подготовке революции нельзя бросать и надо продолжать с ними работу с теми контактами, которые есть. Только если всё равно реализовать свои планы быстро с ходу не получилось, то теперь придётся потратить время для накопления ресурсов. И поскольку сделать карьеру в политике не получилось, то надо её делать через профессиональную область. Кажется, из-за своей политической деятельностью он забросил учёбу в вузе и во время последней сессии был вообще на грани отчисления. А стоит оно того? Как Олег теперь понимал – не стоит. Если бы его отчислили – то что, организация помогла бы ему? Не смешите. Наоборот, были бы рады, если бы он убрался из Москвы обратно к себе на родину.
Поэтому, решил Олег, теперь, когда от политических обязанностей он оказался освобождён, ему необходимо подтянуть учёбу. Если до окончания срока его обучения революции не случится – значит, устроиться на такое место, где будет возможность продвигать свои научно-технические проекты. И когда планы их реализации начнут входить во всё большее и большее противоречие с капиталистическим строем – то это и создаст основу для революционного перехода. А если объективные обстоятельства сложатся так, что революция произойдёт раньше, то тем лучше – значит, продвинуть свои проекты можно будет быстрее.
Было 17 апреля 1999 года. Было понятно, что революция откладывается. Но ещё никто не знал, на сколько надолго. И, может, хорошо, что не знали. Потому что если бы знали – то как тогда было бы жить?
Чужая власть. Эпизод 1. Капитализм
© Copyright: Марина Синицына, 2013
Свидетельство о публикации №213121602095
Свидетельство о публикации №213121602095
Рецензии