Король Генрих IV Часть вторая 2-2

АКТ ВТОРОЙ

СЦЕНА ВТОРАЯ

Лондон. На другой улице.

(Входят принц Генрих и Пойнс.)

ПРИНЦ:
Лишен я сил, мне до лоска.
Клянусь тебе: устал чертовски.

ПОЙНС:
Как посягнуть усталость смела на богомазаное тело!

ПРИНЦ:
Хоть блеск величия и меркнет моего,
Но не могу поделать ничего.
И мерзко это пусть, и некрасиво:
Обыкновенного душа желает пива.

ПОЙНС:
Подумать даже принц о том не может,
Когда его такой пустяк тревожит.

ПРИНЦ:
Моя привязанность от царской далека,
Коль запросила душенька пивка.
Не вяжется мой статус королевский
С желанием по мерке принца мерзким.
Твоё мне имя помнить не пристало,
Да и душа б моя тебя не признавала,
Какое до забот твоих ей дело:
В каких чулках?
Чем покрываешь тело?
Об этом рассуждает без оглядки
Обычный сторож теннисной площадки:
"Тот кто ракеткою на корте не махал,
Белья, милорд, приличного не знал."
Давно ты не держал в руке ракетку,
А, значит, и бельё менялось редко.
Ведь полотна голландского излишки
Новорождённые описали малышки,
Не зря же повитухи нам божатся,
Что скоро все на свете породнятся.

ПОЙНС:
Вам бремя тяжкое возложено на плечи,
А вы трещите праздною картечью!
Как при отце болящем может принц
Быть за чертою нравственных границ?

ПРИНЦ:
Тебе хотел бы кое-что сказать.

ПОЙНС:
Не отказался бы хорошее узнать.

ПРИНЦ:
Ты можешь мне немало удивиться,
Но уровень мозгов твоих сгодится.

ПОЙНС:
Что медлите?
Давайте ж убивайте!

ПРИНЦ:
Для принца ход единственный возможен:
Он грустью выдавать отца не должен.
Друзей не зная, выскажу как другу,
(Дозволь мне эту редкую услугу),
Коль этот вид  манеры актуален,
То я, конечно же, печален.

ПОЙНС:
Едва ль болезнь здесь главная причина.

ПРИНЦ:
Меня не обвиняй ты в чертовщине,
Которою с Фальстафом вы грешите,
Со временем вы сами всё решите,
Как сердце сына кровью обливается,
Когда он об отце больном справляется.
Когда  в дурной компании бываю,
Скорбь всякую я напрочь забываю.

ПОЙНС:
Но не пойму я, почему.

ПРИНЦ:
Чтоб ты сказал, когда б я зарыдал?

ПОЙНС:
Сказал бы, например, - ты величайший лицемер.

ПРИНЦ:
Твой рядовой к мышлению подход
Тебе простора мысли не даёт.
И ты, воистину, блаженный,
Как всякий тип обыкновенный,
Идёшь дорогой столбовой,
Вертя пустою головой.
Какой же вдохновил тебя пример
Причислить принца к типу "лицемер"?

ПОЙНС:
Привязанность к Фальстафу,
И к распутству страсть.

ПРИНЦ:
И ты, конечно, мыслишь в их число попасть?

ПОЙНС:
Да чтоб на этом месте провалиться! -
Дурного обо мне не говорится.
Всё худшее, что скажут про семью:
Я младший брат и сам себя кормлю.
Но должен откровенно я признаться:
От этого не смею отказаться.
Клянусь крестом, идёт Бардольф с Христом.
(Входит Бардольф и паж.)

ПРИНЦ
Идёт он, скажем, не с Христом, а с пажем.
К Фальстафу этот мальчик мной приставлен.
Негодником мальчишка извращён:
Фальстафом в обезьяну превращен.

БАРДОЛЬФ:
Благодарение от господа прими!

ПРИНЦ:
И вас, Бардольф, господь всегда храни.

ПРИНЦ:
Ты, ослик, превращаешься в осла.
Зарделся паж свинячьего посла.
Я вижу, ты не воин, а девица,
Коль на лице твоём рисуется зарница.
Ты будто бы невинности лишился,
Или впервые эля перепился.

ПАЖ:
То не румянец, а борделя цвет.
Других оттенков у позора нет.
Меня сейчас туда противу сил
Фальстаф  по делу пригласил.
Тонул он в море необъятной юбки,
Хватаясь за весло дырявой шлюпки.

ПРИНЦ:
И, несмотря на все свои огрехи,
Большие, мальчик, делает успехи.

БАРДОЛЬФ:
Прочь, сукин сын, отсюда, прочь!

ПАЖ:
Прочь, сны Алфеи, злая ночь!

ПРИНЦ:
Ты объясни нам, мальчик, сон причём?
И говорит ли он о чём?

ПАЖ:
Алфее головешку бог во сне  послал.
Его я сном Алфеи и назвал.

ПРИНЦ:
Интерпретация такая стоит кроны.
Возьми награду от короны.

ПОЙНС:
Когда б от гнили плод сей уберечь!
Шесть пенсов жалую. Учись себя беречь.

БАРДОЛЬФ:
Его петля обнять давно за шею хочет.
Нервишки пусть мальчишке пощекочет.

ПРИНЦ:
А как, Бардольф, твой господин живёт?

БАРДОЛЬФ:
Проведав, что вы здесь, письмо вам шлёт.

ПОЙНС:
Как там стрик с повадками юнца?

БАРДОЛЬФ:
Его проказам нет пока конца.

ПОЙНС:
Быть юным снова захотело
Его дряхлеющее тело,
Болезнь к целителю взывает,
А дух живёт - не умирает.

ПРИНЦ:
Дозволил многое я этому прыщу,
А он надеется, что всё ему прощу.
Как гонор высоко его занёс:
Ведёт себя, как мой любимый пес.

ПОЙНС (читает):
"Что рыцарь Джон Фальстаф, -
Доподлинно известно.
И, если то кому-то интересно,
Таков его весь жизненный устав.
А это в наши дни
Лишь королям сродни.
Ведь даже палец уколов,
Монархи не жалеют слов
И гордо заявляют,
Что голубую кровь теряют.
Кто этого понять никак не может,
Ему намёк мой рыцарский поможет.
Скажу без скромности, без страха:
Я - бедный родственник монарха."

ПРИНЦ:
Давно известна истина в народе:
Любого царский род облагородит.
Коль в дебри рода углубиться,
И с Ноем можно породниться.
Что там изложено ещё?

ПОЙНС (читает):
"Примите от меня поклон нижайший,
Монарха родственник ближайший Гарри, принц Уэльский,
Имеет честь его вам передать Сэр Джон Фальстаф,
Проверенный в сраженьях славных рыцарь."
Да это не письмо, а грамота заморского посла.

ПРИНЦ:
Какие мысли дальше у осла?

ПОЙНС (читает):
"Я кратким быть, как римляне, хочу."
Похоже, рыцарю сей слог не по плечу.
"И снова от меня поклон примите.
Прощайте и на путь благословите.
А напоследок вам хочу сказать,
Что Пойнсу не надо доверять.
Он думает теперь на самом деле,
Что пара вы его сестрице Нелли.
Спасибо, принц, за дружбу и вниманье,
Замаливай грехи и до свиданья.
Что для тебя сегодня, принц, я значу,
Привязанностью друга обозначу.
Джон  - для приятелей, знакомых и родных,
Сэр Джон -  для подданных отечеств остальных."
А лучше в херес этот опус обмакнуть
И в горло подлому Фальстафу запихнуть.

ПРИНЦ:
Коль истину, дружище, говорить,
Что писано пером - не проглотить.
Вот и хочу я в этом убедиться:
Ужель мне на сестре твоей жениться?

ПОЙНС:
Иной продажной женщине фортуна,
Порой, играет гимн на дивных струнах.
А я и словом вам не намекал,
И тихо участь горькую алкал.

ПРИНЦ:
Дурачась, мы здесь время убиваем,
И мудрецов на небе ублажаем.
Бардольф, мне душу успокой:
Хозяин в Лондоне ли твой?

БАРДОЛЬФ:
Конечно.

ПРИНЦ:
Где ж ужинает грешник?
Учитывая уровень и норов,
Свинарником довольствуется боров.

БАРДОЛЬФ:
Он, как всегда, милорд, в Истчипе.

ПРИНЦ:
Кто ж собутыльники у типа?

ПАЖ:
Все старого прихода забулдыги.

ПРИНЦ:
Не будет ли там женщин для интриги?

ПАЖ:
Нет, кроме двух фальстафовых подруг:
Хозяйка Квикли, Долл Тиршит,
Которая на ужин прибежит.

ПРИНЦ:
А это что за нехристь объявилась?
Откуда им на голову свалилась?

ПАЖ:
Она, милорд, приятная собою и родственница нашему герою.

ПРИНЦ:
Она родня ему (Фальстафа узнаю),
Как тёлка городскому бугаю.
Я план придумал, Нед, и он неплох:
А не застать ли нам гуляющих врасплох?

ПОЙНС:
Вот уж, действительно, отличная забава!
За вами тенью побегу я, право.

ПРИНЦ:
Прошу, Бардольф и юноша, послушать:
Не будоражьте слухом уличные уши!
Чтоб новостью сей град не встрепенулся,
Что принц Уэльский в Лондон уж вернулся.
И вот за это: на ухо каждому монета.

БАРДОЛЬФ:
Не слышу я, милорд, не говорю.

ПАЖ:
Я тишине язык свой подарю.

ПРИНЦ:
Меня от дел не отрывайте и ступайте.
(Бардольф и паж удаляются.)

Я вижу, как по Долл Тиршит
Любой задрать уже спешит.
Мадам - проезжая дорога:
Всегда внизу и к топтунам не строга.

ПОЙНС:
Истоптана и может лишь сравниться
С тропой меж Сент-Альбеном и столицей.

ПРИНЦ:
И как нам оргию во всей красе увидеть,
А себя не выдать?

ПОЙНС:
От маскарада никуда не деться:
Придётся в слуг переодеться.

ПРИНЦ:
Так низко надо опуститься?
В тельца из бога превратиться?
Секрета я, пожалуй, не открою:
Юпитер позволял себе такое.
В прислужника из принца обернуться
Равно мне, как в  помои окунуться.
Придётся  же, однако, согласиться,
Ведь цель великая на средства не скупится.

(Уходят.)