Степанида 11

***

Наутро, прихватив с собой пару ажурных пуховых платков, Стеша отправилась на промысел.
На развале, перед хозяйственной лавкой, расположился небольшой базарчик, люди занятые на рыбообработке, соляных копях, грузчики, степняки - скотоводы, могли тут найти почти все необходимое, для своих нужд - от сбруи, инструмента, до жареных пирожков.
Прогулявшись, приценившись, что-почем, углядела - вязаных вещей не было, не время - лето, жара.
Но шерсть баранья, скрученная в тюках - лежала, козьего пуху не продавалось, не нашла.
На шерсть цена была хорошая, ну Стеша, поразмыслив, накинула вдвое на свой пух, да приплюсовала за работу. Определившись с ценой, повесила свой товар на руку, и медленно пошла вдоль рядов.
Платки были чудо, как хороши - тонко пряденные, легкие, с длинным ворсом, с ажурно вывязанными краями. Один белый, как облачко, другой - черный…
В холодке, под огромным, раскидистым вязом, громкоголосая румяная молодуха торговала сливочным маслом, белым рассыпчатым творогом, свиным топленым салом, квашенным в глиняных горшочках - молоком, покрытым сверху аппетитной, коричневой пенкой. В плетушках белели куриные, утиные и даже гусиные яйца.
Горкой сложенные молодые пупырчатые огурчики, перьевой лук, охапки пушистого укропчика, ранняя морковка, свекла, молодая капустка в изобилии красовались на прилавках.
- Э-эй, а ну- ка, постой, продаешь никак? Шали пуховые, продаешь? Али меняешь, красавица?
- Да вот, нужда припекла, не время еще, продешевлю, небось, хочу часть деньгами, часть на обмен - харч нужен, пятеро детей у меня, ести просють,- пряча грустинку под ресницами, тихо промолвила Стеша.
И назвала цену, по ее мнению, непотребную…
- Ой, это за пух, без козяны? Кружевом вязанный? А не врешь?- округлила глаза товарка, - а ну стой, дай прикинуть. И расправив во всю ширину, кокетливо накинула платок на плечи.
- Ой, Любаня, гляди, - поворачиваясь к соседке, окликнула…
- Так, стой, не ходи никуда, оба возьму, - расплатилась, не торгуясь, да еще от себя прибавила чалку сухой рыбы и ведро помидоров.
Еще Стеша договорилась с ней, что как только приготовит, какие ни то, сараюшки приедет, привезет пуховую кофту с ажурным отложным воротником и обвязанную ажуром по подолу и рукавам, в обмен на птицу.
- Не беспокойся, приготовлю тебе и с пяток курочек- молодок с петухом, и три пары утей, да гусей - на развод, хороших выберу, только привези «радость - одежку» .Може еще поросенка возьмешь? - и удивленно посмотрела на незнакомку, которая резко и категорично отказалась. - Ну ладно, не хочешь порося, не надо, и, указав свой дом, уговорившись о встрече - довольная, предвкушая, как будут обмирать от зависти ее подружки, торгашка вернулась к своему прилавку.

***
Обрадованная неожиданной удачной торговлей, тяжело нагрузившая своего Соколика, Стеша возвращалась домой.
- Продешевила оказывается, козы у них тут не всякие приживаются, жарко им, а я своих «мучеников» несколько раз за лето вычесывать буду, авось сохраню, разведу…Повезло -то как!
Вдруг обратила внимание - недалеко от дороги возле огромной лужи вьется вороньё, слышится жалобный писк.
Подьехав поближе, разглядела - кто-то притопил слепых новорожденных кутенят, а один каким-то образом выжил. И верещал теперь от боли и ужаса, не желая помирать.
-Ах ты, батюшки, болезный ты мой!- запричитала Стешенька, выуживая пёсика и закутывая его в подол юбки.
Скулёж не прекращался, пришлось напоить молочком, по-чуточку наливая в ладошку и тыкая туда мохнатую мордочку.
Немного погодя разглядела, обсохшего, и заснувшего от навалившейся сытости щеночка.
Черненький кучерявый комочек, со смешными ушками, хвостик - колечком, спереди фартучек и кончики лапок - белые.
- Да ты у нас красавчик! - Сюсюкалась Стеша. – Тебя-то нам и не хватало! Сторож в хозяйстве завсегда нужон. Ах, ты, мордочка такая…  Вот ребятишкам радость! Правильно, хозяйством обзаводимся, и кошку надоть, и как это мои пострелята еще не приперли никого, так я сама - дурища здоровая, расстаралась.- Довольно приговаривала Стеша, поглаживая примолкшего, задремавшего у нее на животе щеночка.



***
Подъехав к своему стану, Стеша даже сразу не узнала место. Перед глазами открылась удивительная картина - широкий двор, обнесенный плетеным забором, высотой чуть выше колена, крайний передний угол выведен во весь рост и является частью навеса: по краям - врытые толстые стволы, сверху - длинные ветки, потоньше, уложенные вдоль и поперек, удерживали плетеную крышу, покрытую плотным слоем свежескошенной травы.
А под навесом вповалку спали умаявшиеся ребятишки.
- Господи, да как же они осилили? - прислонившись к новому косяку, пробормотала мать,- муравьята мои…
- Да, детки у тебя хорошие, на зависть, не то что мои - набалованные, за батькой, только ести шустрят- проговорил, неслышно подошедший сзади Алексей, заставивший ее вздрогнуть от неожиданности, - я тут им подмогнул маленько, ты не хмурься, Стешенька, в долг не зачту…
- Приехал вот узнать, как вы тут справляетесь, лодку вон, обещанную притащил, только протекает она маленько, а тебя нету, во-от, пока дожидался…
- Ну, баба, поразила ты меня, столько наробить одной, с малыми дитями! Как же ты сдюжила? - Алексей попытался ухватить ее за руки.
Уклонившись, Стеша, отошла, стала расседлывать коня, снимать с него поклажу. Лексей стал помогать, отстранил, снял седло, положил к заборчику, уздечку наперед перекинул и повел к речке.
- Айда напоим, и сами искупаемся - вода теплая, усталость, как рукой сымет…
- Не гневайся, Димитрич, за помощь, конечно, большое тебе спасибо, только я с чужими мужьями не купаюся, не обессудь…
-Прости, Стеш, не серчай, ну выслушай меня… Люба ты мне, ночи не сплю, тебя перед собой вижу, неужто совсем не по нраву я тебе?- заходя к ней наперед, не давая проходу, горячо проговорил сотский.
- По нраву, не по нраву …Грех это, Лексей, у тебя жена есть, ее люби, а я…  А я окромя мужа свого, никого полюбить уж больше не смогу…Горько вздохнув, тихо произнесла Стеша.
- Да где же он, муж твой? Почто одну отпустил, маяться? В солдатах что ли?- с сердцем спросил, почти прокричал Лексей, умоляюще заглядывая ей в лицо, цепко хватая за плечи.- Небось, он-то про тебя позабыл!
- Вдова я. - коротко сказала Стеша, как плетью огрела…
Обойдя растерянного ухажера, Стеша медленно пошла к реке, ведя в поводу Соколика. Стреножила, и, сняв уздечку, отпустила.
Сама уселась на перевернутую лодку, вздохнула, стянула с головы платочек и сидела, вертела его на коленях, то сворачивая плотно, то расправляя…
Лексей примостился рядом, вытащил кисет, медленно свернул самокрутку, закурил…
Долго рассказывала Стеша свою жизнь, замолкала, вздыхая, потом продолжала…
Вдруг, рядом, в кустарнике раздалось всхлипывание, оба резко вскочили, напугавшись до смерти. К ним вышла плачущая Дуся, обняла Стешеньку, попеняла мужу…
- Прости меня, Лёшенька, я ведь приревновала тебя к ней, в последнее время ты сам не свой изделался, в разговорах только об Шиленчатах и поминал…
-А сёдни - ждала, ждала к ужину, да и стрельнуло проверить - где эт, тебя носит…
- Увидала, как спускаетесь к воде, сердце захолонуло…а как послухала… Ох, горемычная, да как же ты перенесла это все… Натерпелась, бедная…А с дитем -то, с дитем…Евдоха обняла рыдающую Стешу, прижала голову к груди, покачивая, гладила по спине, приговаривала, - тише, тише, т-шш… А та от сочувствия долгожданного, от ласки задушевной расслабилась, изливала боль свою и видела понимают ее муку, не только на словах - была беда подобная испытана, тоже не истерта, не забыта…
- О-оо, Дусенька, я его мертвым-то не видала, до сих пор , особливо когда роблю в поле - кажется, что он плачет, где-нибудь под деревом, проснувшись… Бегу, как дура, ищу, потом все вспомню… и-и…свинину до конца дней своих не смогу есть, никогда…
Алексей со слезами на глазах, стоял в сторонке, и хоть и не успел нашкодить, все же виновато прятал глаза от своей женушки.
- Ты вот что, баба, не надо приходить завтра на жатву, не надо нам твоих отработок, не обогатимся мы с них. Тебе счас кажный денечек нужон, чтоб к зиме приготовится…
- Нет, люди добрые, я не могу так, не привыкла на даровщинку…
- Ничо, не помрешь, - перебила ее Дуся,- а уж если и впрям невмоготу, на будущий год отложи…ой да она ж голодная, Леш, ну-к, скачи домой, привези там чего-нить, и вишневочки нам, да, Стеш?… Счас мы тебе новоселье справим…
- Ба-аа, да сёдни и у меня есть чем гостей встренуть, не надо, Димитрич, постой. Потом вашу вишнёвку спробуем, а пока у меня «беленькая» припасена, я ж сёдни на базаре была, - засуетилась новоиспеченная хозяйка.
В момент они сгондобили себе закусь, запалили костерок и уже совсем на другой лад продолжили знакомство.
Так в этот вечер Стеша приобрела себе сердечных друзей, на всю оставшуюся жизнь. Лексей больше никогда не заикался о своих чувствах к ней, ни разу не дал своей Дусе повода к ревности.
А бабы стали со временем родней сестер, детвора росли перемешавшись, общаком, у кого ночь застала, у тех и ночевали, озоровать правда времени ни у тех, ни у других особо не было …
Обнаружил щенка проснувшийся «до ветру» Терешка, затормошил его радостный. Кутенок поднял такой визг и плач, в момент перебудил остальных - визг усилился.
После того, как мать рассказала в подробностях о найденыше, придумано было назвать его Черныш. По первости из-за него были ссоры, даже драки, потом пес подрос и в хозяева выбрал Степку. Тот обещал сделать из него первостатейного охотника, сторожа, и вообще…

***
Через две недели семья Шиленко уж вовсю работала на собственном поле, пропалывала, взрыхляла землю.
Овощи споро и густо взяли в рост, к концу июля Шиленчата уже с удовольствием лопали молодые, пупырчатые огурчики, макая в соль, хрустели зеленым лучком, а вареную картошку Поля щедро сдабривала не только постным маслом, но и нежным, душистым укропчиком.
На грядках зеленели морковка и свекла, завязывались кочаны капусты и далеко расползлись тыквенные и арбузные плети.
- Ну, спасибо тебе, Господи, теперь мы живы, - радовалась Степанида.
Удача придала сил, подбавила усердия, все вкалывали до упаду, от зари до зари и надеясь только на себя, торопливо готовились к первой зиме на новом, теперь уже постоянном месте проживания.

***
Вскоре ушла вода, оголились покосы, прорыв канаву Шиленки отвели в ерик воду из ильменя, ускорив его высыхание - насадили картошки.
Работали до мушек перед глазами, до трясучих коленок, а не сдались - подготовились к холодам с честью.
До конца лета Стеша с ребятишками с утра косили, вечером сгребали подсохшее сено, а в обед занимались строительством - городили плетни, приготовляли загон для Соколика, место для коровы с теленком - с яслями и катухом, в котором была отдельная загородочка, вместительную кошару для овец, отдельную- для своих козлят, просторный птичник.
Сарай для инвентаря сделали, там в последствии по осени рыбу сушили, навес под сено и дрова - сушняк, под бурьян, потому-что топить им придется бурьяном и кизяками, кизяков по первости обещал выделить Димитрич, а бурьян они добывать будут всю осень, до самых снегов.
Спины и плечи натружено гудели от топора, руки были содраны и сбиты об шершавые, гибкие ветки.
Приключений хватало, приходилось остерегаться и ос, и змей, и острых сучков.

За прутьями и кольями ребятишкам приходилось ездить все дальше и дальше, начисто подчистив, ближние поросли тальника и жидовильника.


Впрочем, пустовали берега недолго, буквально через год кусты, поднявшиеся еще гуще и тенистее, после столь активной стрижки, вновь заселились всякой живностью, от мелких пташек, змей - до енотов.

Все катухи щедро обмазали глиной и покрыли сеном, чтоб, как только захолодает, не задувало и не затекало нигде скотине.
В ямку с красной глиной лили воду, кидали сено, ногами месили и затем делали «саман» - кирпич. Хорошенько высушив на солнышке, потом использовали в строительстве землянки, в обустройстве печки и дымоходов.
Землянку сделали еще лучше, чем у Стульневых, с крошечными сенцами, выпросив у знакомого скотника бычий пузырь, сгондобили окошечко, снаружи приготовив плетеную ставенку, чтоб в стужу можно было прикрыть, тепло сберечь.
И изнутри все обделали плетнями, и полы, и стены, и потолок - чтоб песчаная земля не осыпалась, да и прислоняться к дереву приятней, чем к земляной стенке-то…
Лежанку за печкой установили, на манер топчана и застелили тюфяками и подушками из свежего сена. Туда же сложили, в головах, всю свою одежу.
Дуся отдала старую, потрёпанную, побитую молью, баранью кошму. Велела постелить
на спальном месте, загнув по-над стенкой так, чтоб не соприкасаться с землёй. Стеша сперва отказываться начала, да Дуся ее остановила – в землянке без бараньего запаху нельзя, особливо по весне… Змеи ихний дух не переносют…

- Ой, спасибо, дорогая моя, я их прям до ужаса боюсь, хоть душа будет спокойная, тогда я её пока где мы спим постелю, хоть высплюсь, не прислушиваясь к шорохам разным. Не отдариться мне, - бормотала Стеша, довольная подарком.
Супротив лежанки навесили плетень из тонких, ровненьких, ошкуренных хворостинок, плотно прилегающих друг к дружке, не совсем ровно да гладко, но что-то типа стола все же получилось. На нем разместили немудреную кухонную утварь - чашки, кружки, ложки, чугунок, самовар, скалку , ступку с пестиком, сковородки , туесочки с продуктами - крупа, мука, яйца. Бутыль с маслом, мешок с картошкой, ведро с солью под стол сунули.
Полюшка с удовольствием переставляла, обихаживала свое хозяйство.
Печку им помог сделать Лексей, вывел дымоход по кругу, по всем стенкам землянки, снаружи перевернув вместо трубы старое ведро без дна, установил в топку плиту, выложил духовку, - будет теперь и где хлеб, пирожки испечь, и где щи - кашу сварить, и где гусям-утям картошки с ячменем запарить.
Посредине под потолок повесили великое богатство - керосиновую лампу, правда, пользовались ею крайне редко, керосин - вещь дорогая.
В передний угол на земляную полочку, устелив ее рушником, торжественно установили икону и библию, унаследованную после деда Гриши.
Чуть ниже, рядом с окошечком, разместился заветный Стешин кузовок с рукодельными принадлежностями.
Снаружи, щедро навалили для тепла на покатую крышу земли, обкопали водоотводы, и сделали навес перед входом, чтоб дождем не заливало и снегом не заваливало.
Перед землянкой выровняли и утрамбовали «передний» двор. И за ним Полюшка наметила себе на будущий год палисадничек, - насажу цветочков, мяты, тополёк пересажу - нарядно будет.
- Не надо тополь рядом с домом сажать, их вон в займище валом, я тебе в нашем саду вишнёвых саженцев накопаю, - пообещала Катюшка, - вишня по весне знаешь, как красиво цветет, да и вареники с вишней, пироги вкуснющие, еще насушить можно, потом зимой заместо семечек…
- Ой, Кать, вот спасибо! А мамка твоя не заругает?
- Нет, что ты, эта вишня, как сорняк разрастается…
В сарае вырыли просторный погреб, известным уже способом перекрыли, смастерили крышку, а внутрь спустили корявую, но надежную лестницу. Полы выровняли, утрамбовали и гладко вымазали глиной.
На бережку устроили еще одну землянку, махонькую баньку. Проживая у старика Григория, Стеша до того пристрастилась париться, да с травами, вот и спроворила себе радость, одно только сокрушалась Стешенька - березки здесь не росли. Но и тут Дмитрич успокоил,
- У меня товарищ с баржой до Царицына ходит, закажу ему, привезет по весне саженцев, будут у тебя березки расти, соседушка моя дорогая.
Стеша, потупившись, перевела разговор в более спокойное русло.
                ***
Несколько дней провозились с лодкой. Проконопатили, просмолили, дав просохнуть, перевернули и спустили на воду.
Теперь на покос добирались не вплавь, с комфортом.
На другом берегу уже стояло несколько стожков, - вот, еще три раза по столько и можно корову в зиму заводить, а ведь мы сдюжим! Я наверно не буду откладывать, съезжу за Зорькой, с молоком будем хоть…
Через день красно - пестрая корова с шустрым теленочком уже стояли на базу, и Поля с подойником и куском круто посоленного хлебца сводила с ней знакомство, - стой, Зорька, стой моя хорошая, - а братишки младшие тихонечко стояли, подглядывали в щелочку, молочко парное, сладенькое любили все.
Полное ведро дала корова ласковой хозяюшке, к концу лета на столе появилось и маслице, и сметанка, и творожок. Кислая, сытная пахта отлично утоляла жажду.
И рыбачить стало удобнее.
 На утрянке поставят хлопчики сеточку, а ввечеру выпростают, ужин и обеспечен.
 А уж рыба-то какая вкусная, в Иловле отродясь такой не ловилось. Жирнющие золотые караси, сладкие сазанчики, упругие красавицы щуки, окуня, подлещики, жереха, и агромаднющие сомы.
Красноперку, тарашку, чехонь Димитрич    посоветовал    на засушку солить поздней осенью, по прохладцу, мухоты поменьше, и просолится получше.
Первый засол они протушили - таки. Жалковали правда не долго, скормили чайкам. А соляные запасы тот же Лексей помог восполнить, прислал как-то Фирьку, велел пацанам телегу запрягать и ехать к ним скоренько.
- Теть Стеша, не переживайте, батя сказал до темна чтоб не ждали…
А поздно вечером привезли сынки полную телегу крупной соли.
-Мамань, тама прям озеро в степи, все такоя белое, ближе подъезжаем, а это соль, мы прям совковыми лопатами накидали, воровским путем, дядька Лексей боялся чтоб на разьезд не нарваться, ну Бог миловал…
Стеша при случае много раз благодарила и желала здравия бескорыстному Димитричу.

продолжение:http://www.proza.ru/2013/12/16/726