Душа кричала от боли

                ( быль )
               
                Не устаю удивляться красоте и мудрости своего родного языка, русского. Каждый день с трепетом открываю врата в сие сокровище.
                О чём я? А вот: гора с горой не сходятся, а человек с человеком… Верно ты, мой давний читатель, подхватил: сходятся. Очи в очи могут встретиться. Встреча хороша, если она – сама радость. А если радость не велика  или совсем её нет? Может, лучше бы не было в природе таких встреч? Увы, бывают, и не редко. Чаще – у некогда любивших…
                Июльский день. В городском Александровском саду тихо. Только иногда, от лёгкого дуновения ветерка, вдруг зашепчутся липы с тополями своими изумрудными листочками под дивную соловьиную трель о вечной земной любви.
                Радуются на постаменте божественному пению соловушки Святые князь Пётр и княгиня Феврония Муромские. Слушают, чуть склонив головы и в то же время приветствуя пришедших поклониться им, прославившим христианскую любовь.
                Люди, люди…  Вот мужчина, будто споткнувшись обо что-то, застыл в трёх шагах от памятника. Надолго остановив взгляд на Святых, видно, прося о чём-то, вытирал слёзы. Наклонил стан, перекрестился и отошёл к стоящему рядом клёну. Прислонившись к стволу, начал оседать…
                Как тут не подойти и не принять участие в беде?! Подошла. Слава Богу, собрался – поднялся. Возраст не определить – шестьдесят ли, семьдесят ли ему. Ясно одно: из тех, по кому – жизнь катком. Но в серых распахнутых глазах светилась ещё какая-то потаённая надежда. Худощав, сед, осторожен в словах настолько, будто они тотчас по нему же и выстрелят. И всё-таки тихо произнёс: « Выговориться бы – вдруг полегчает…»

 – Слушаю, если в этом надежда на облегчение, – согласилась я только
   потому, что человек совсем не знаком – никаких опасений. А горькие
   судьбы людские, как известно, пестуют душу того, кто умеет слушать.

 – Помните, у Достоевского «когда некуда больше идти»… Вот и мне некуда.
   Нет, у меня есть и дом, и она, именуемая женой. Только всё опостылело, да
   и не было никогда в радость.
                Каяться люди идут в храм, а я – сюда, к Святым, великим
   учителям ЛЮБВИ. Может, наивно, не по адресу, как говорится, а сюда
   прихожу. Когда вовсе  невмоготу.
                Покоя б в старости, да молодость его не приготовила
   (заметьте – немаловажная истина).
                Был когда-то и я молод: рост, сила, стать, голова на
   месте. На дальневосточной границе служил. Однажды вернулся с границы чуть
   поцарапанный (помните, события на Даманском). Я – в санчасть. А там –
   молодая докторица, скромная, неброской внешности. Одна из тех, кого
   мужчины нечасто замечают. Осматривая мою царапину и не глядя мне в лицо,
   тихим грудным голосом  произнесла: « Обработаем, заштопаем – и жених к
   свадьбе готов».
                Заштопала, да только «обработала» и меня: сердечный ритм
   стал сбиваться при её появлении. Вроде ничего в ней такого… Знаете, как
   скромная русская берёзка, в глаза не бросается, а как всмотришься… И стан
   стройный, и правильные ветви с независтливой изумрудной листвой,
   сдерживающей любые порывы ветра, и достоинство. Решение было скорым:
   «берёзка» – моя. Так и случилось. Любовь, которая навеки.
                Только внезапно передо мной возникла другая: высокая,
   мне под стать, кареокая, чёрные локоны по плечам, походка – танец
   непроизвольный. Всё… Был ли я нужен ей? Вряд ли (жаль, такая мысль меня
   тогда не посетила). Запал на красоту, что называется.
                Что потом? Докторица тут же уехала, неведомо куда. Моя
   красавица, забеременев, начала проявлять безудержный нрав: подай ей,
   поднеси, приготовь ( иначе – зачем муж?).
                Да так вот и вся жизнь в муках: то дома буйствует, то в
   психиатричке. Дочку с внуком наркотики сгубили.
                Мою душу терзает только одна мысль: почему мы служим
   тому, кому не нужны, и почему оставляем тех, кому мы дороги.
                За всё платится… За что плачУ я? Ответ уже имею. Вот он.
                Полмесяца назад на своём сайте в Интернете читаю:
   «Дедушка Сергей, я тебя нашёл по секрету ото всех. Меня тоже зовут    
   Сергей, как и моего папу. Мне одиннадцать лет. Моя бабушка Лида говорит,
   что я – вылитый ты, как и папа. Он – музыкант, а бабушка – художник. В
   следующее воскресенье выставка её картин в Центральном выставочном зале 
   нашего города. Приезжай к открытию в том белом свитере, о каком бабушка
   помнит. По нему я тебя и узнаю. Это будет наш с тобой секрет». Далее –
   город, адрес музея.
                Сердце упало. Сын, внук, врач-художник – мысли, мысли
   мелькали, не давая сосредоточиться на главном: она меня помнит, вероятно,
   простила. Любит. А любит ли? Сорок лет минуло, да и какая уж любовь на
   склоне лет…
                После нескольких бессонных ночей решаю: еду.          
   На торжественный момент открытия опоздал. А когда зашёл в зал, увидел
   много посетителей, стоявших у картин.
                Почти в центре зала была небольшая группа людей.
   Присмотрелся – это же она, сама виновница торжества, а рядом, очевидно,
   сын с невесткой и мальчик. 
                Вдруг мальчишка повернулся лицом ко мне  – застыл на
   месте, увидев белый  свитер… Миг – и пулей ко мне. Повис на шее у меня,
   затем, схватив за руку, потащил к своим, приговаривая: «Ты мой дедушка,
   ты всем понравишься…» Мои ноги, ставшие ватными, не слушались. И он
   дотащил, поставил меня перед своими и твёрдо сказал: «Вот мой дедушка, я
   его люблю, и вы все тоже должны,,,»  Далее я ничего не слышал. Смотрел
   на неё, бабушку, а видел ту Лиду, которую когда-то предал и не вспоминал
   в своём аду…
                В то мгновение, наверное, она меня восприняла как
   видение, призрак. Попыталась даже как бы что-то смахнуть с глаз и застыла
   в изумлении. В свои семьдесят она была не плоха собой: та же стройность,
   разве что чуть пополнела, но это её только украшало; то же владение   
   собой, подчёркивающее её достоинство. Читалось: она в гармонии сама с
   собой и миром. Спокойно произнесла: « Здравствуй, Сергей».
   Потом сыну: « Это твой отец. Если тебе это важно, знакомься». И отошла к
   посетителям.
                Сын с невесткой шагнули ко мне – обнялись, не решаясь
   что тут сказать. А внук, точно боясь меня потерять, изо всех сил сжимал
   мою руку и спешно докладывал: «Мой папа – пианист, а мама – скрипачка.
   Ты, дедушка, их игру дома послушаешь. Бабушка пишет не только картины, а
   ещё и медицинские книжки… А теперь – домой».
                Внук, словно гипнотизёр, мигом вернул бабушку и, взяв
   опять меня за руку, почти командовал: « Уходим. Нам надо домой – всё
   расскажем друг другу, чтобы больше никому не сердиться, чтобы все
   полюбили дедушку, а я уже люблю…». Все удивлённо переглянулись и
   бессловесно подчинились ему.   
                Большая пятикомнатная квартира. Всё просто, без нынешних
   вычурностей. Полки с книгами, картины по стенам, в зале открытый рояль,
   рядом на стуле скрипка, ноты – всё говорило о том, что здесь навсегда
   поселился мир искусства.
                Молодые хлопотали на кухне, накрывая стол в зале.  Внук,
   трещал не переставая, то демонстрируя приёмы в боксе, чему он «намерен
   посвятить всю жизнь», то показывая свои красочные рисунки, « ничуть не
   повторяющие бабушку», то гордясь пятёрками в своём школьном дневнике, при
   этом стеснительно прикрывая ладошкой тройки…
                Лида села в кресло и, не вникая в происходящее, казалась
   отрешённой. Ни слова не произнесла и за столом. Молчали все, кроме внука,
   который старался угощать меня добавкой, приговаривая: «Дедушка, ты с
   дороги, проголодался. А тут всего столько…».
                Никто не спросил, как я, что у меня…
                … Моя душа кричала от боли: не в радость я тут. Скажи она
   одно единственное слово: « Оставайся». Не раздумывая, остался бы.
                Провожал меня до остановки внучок.
                Теперь и он молчал – всё понял. Его широко распахнутые
   глаза были полны слёз.
                На моём сайте он бывает ежедневно. Недавно написал:
   «Дедушка, заберу тебя к себе, как только у меня будет свой дом…»
               
                Дай-то Боже дождаться деду того «своего дома» радости у внука, где поселятся только дорогие внуку люди.  ЛЮБВИ, душевного ПОКОЯ вам, Сергеи, дед и внук.
                16.12.2013