Никогда не говори Никогда. Никогда, никогда, никог

История Шестая


Никогда не говори: «Никогда».
Никогда, никогда, никогда



Твое только твое. Не в тему остальным.
Для остальных – все остальное …

Алан Лига Легко и Просто



Ну, что мне с тобой делать


Алан лежал пластом. Таким разбитым и растерзанным я его еще ни разу не видела. А повидать мне довелось немало, одни средневековые шалости инквизиции чего стоят! А незабываемая жестокость мертвых сил и ярость колдунов!

Люди. Никто с вами не сравнится в разрушительности и агрессии.
Ни колдуны, ни их фантомы, ни Мертвые Кланы, ни демоны, ни бесы, ни боги.

Они лишь порожденья ваши. Плоды бессилия людского оголтелого ума.

Я даже не спрашиваю Алана, что произошло. Скорее всего, опять «всего лишь» с кем-то поговорил, «всего лишь» соприкоснулся.

- Ты забыл, КТО есть люди?!! – у меня ком в горле и слезы в глазах.
- Люди есть меня, - улыбается этот ненормальный. – Я есть очень вкусно. Карашо!

- Дурачок, - я обнимаю его.

Не хватало, чтобы он видел мой плач.

- Ты можешь мне почаще напоминать, кто есть люди, солнышко?
- Ты будешь сердиться, любимый.

- За кого ты меня принимаешь?!! – возмущается Алан. – Конечно, буду. Не терплю, когда меня поучают, даже моя любимая пчелка – мне не указ!

Теперь я смеюсь: - Хорошо. Я буду напоминать. И можешь сердиться, сколько влезет!

- А, если я бурчу в ответ тебе, то только потому, что ты меня подвигла, вдохновила. Тебе в стихах ответить и рифмой  побурчать ...
- Ну, что мне с тобой делать?!! – я бессильна перед его обаянием.

- Люби меня.

…

- Мне очень жаль, - печально сказала мне Тейлин и заботливо поправила мое одеяло. – Ты опять лежишь, обессиленный, и я никак не смогла это предотвратить.
- Тебе жаль, что я когда-то создал такой мир, в котором ты не можешь влиять на меня? - спросил я, утешая мою внимательную малышку.

- Ты … создал … мир … в котором я не могу … влиять на тебя?!!
- Выходит так. И видишь, что из этого получилось.
Чего еще, кроме серости, ожидать от мира, в котором можно обходиться без тебя!!!

…

- Почему ты не уходишь от людей при первых признаках? Ты же отползаешь, когда они переступают через твои остатки! Ты отступаешь, когда совсем невыносимо!

Алан сконфужен и я, охнув от догадки, обмираю.

- Ты все оставляешь, когда не видишь в людях огня, когда видишь в них лишь упущенные возможности. Ты уступаешь лишь потому, что иначе принесешь им вред.
Если ты увидишь в них безнадегу, им хана!

- Значит, так, любимый! - в моем голосе слезы вперемешку с яростью. – Вот тебе мой оберег: ТЫ БУДЕШЬ С ЛЮДЬМИ, ПОКА ЭТО ИНТЕРЕСНО, ВЕСЕЛО И ЖИВО.

ДЛЯ ТЕБЯ!!!

…

Мой милый дремлет, а я, словно в первый раз, во все глаза смотрю на него и не могу налюбоваться.
Словно при первой встрече после бесконечно долгой разлуки.
Словно в тот самый волшебный миг …



Тот самый волшебный миг


- Мы не можем поймать его, Властительница, - склонился в низком поклоне Главный Исполнитель Монаршей Воли. – Он ускользает от нас.
- И что вы намерены делать, пока еще Имперский Командор Тиболт?

- Уповать на Вашу Мудрость, Госпожа.
- Даже так?!! Хороший ход, замечу!

Я задумчиво смотрю в дворцовое окно.

- Объявите мою волю, Тиболт: Императрица Великая приглашает Алана Лигу Легко и Просто.

- Он не придет!
- Теперь это не ваша забота, Командор! Исполняйте приказ.

- Как объявить о царском снисхождении? Как о высочайшей милости: Императрица Великая дарует счастье личной аудиенции…?
- Дословно. Императрица Великая приглашает Алана Лигу Легко и Просто.
И проследите, чтобы с него волос не упал.

…

- Мы привели смутьяна, Повелительница, - возвестил начальник стражи. – Как вы и приказывали.

- Привет, красавица! – насмешливо, но при этом нежно окликает меня звонкий голос.

Не в правилах Повелительницы По Крови не то, что откликаться, замечать подобное.

Но нет сейчас никаких Правительниц, есть только девчонка – влюбленная, счастливая дурочка, жадно целующая любимого и безнадежно тонущая в его сильных объятиях.

- Какой же я болван, любимая!!! Отказаться от ТЕБЯ!!! – шепчет он.
- Замолчи! – умоляю его. – Ты моя – Радость! Ты – мое Счастье!!!

- Все пошли прочь, - машу охране. – Убирайтесь!

…

Что со мной?
Мои губы сами расползаются в довольной улыбке.
Я буквально ощущаю свое же сияние, небывало яркое и пьянящее меня.

Алан лежит, мирно посапывая. Мое ничем незаслуженное, внезапно свалившееся на меня счастье.

Что со мной?
Просто я Счастлива!

…

- Владычица, позвольте напомнить вам, что смутьян Алан Лига Легко и Просто повинен во многих, если не во всех беспорядках в Империи!
- Позвольте напомнить вам, Командор, кто кому служит!

- Мой долг заботиться о Вашем Великом Королевстве, моя Госпожа. Если не предпринять решительных мер, оно рухнет. Там, где появляется Алан Лига Легко и Просто рассыпаются в прах, казалось бы, извечные системы! Умоляю Вас принять срочные меры! Иначе, Империи конец!
- Да и хрен с ней! – легко согласилась я. – Если что-то может рухнуть только от одного присутствия Алана, я только посмеюсь.

…

- Ты отказалась от владычества, солнышко? – удивляется Алан. – Кем же ты будешь теперь командовать?

Мы у костра, посреди леса, вдали от маломальской цивилизации. Но мои манеры по-прежнему непререкаемо высокомерны.

- О, не волнуйся за меня, желающих подчиняться хоть отбавляй. А пока я попрактикуюсь в подчинении тебя!
- Звучит, как угроза!

- Я не умею долго быть благодарной. Тебе придется отдуваться за все то время, что я безуспешно бегала за тобой! Я честно тебя предупреждаю: отомщу тебе за каждую свою обиду!
- Что ж, поделом мне.
Но ты как-то очень уж странно ухаживала за мной: будь моим или умри! Я порядком наумирался, непримиримая моя.

- Ты просто несносный, наглый тип! Я не знаю, что еще можно с тобой сделать, чтобы ты меня любил!!!
Ну, почему я не могу без тебя?!!
- Может, потому что мы, суть, одно.

- Замолчи, я Повелительница По Крови, а ты – жалкий неудачник и оборванец!!!
- Твоя правда, Тейлин. Но в этот раз, я пришел к тебе и никуда не уйду. Не старайся меня прогнать, у тебя не выйдет!
Слушай, девочка, может тебе нравится бегать за мной и быть отверженной? Умолять меня и все такое? Обратная сторона Царского комплекса. Точно!!!

- Заткнись или я за себя не отвечаю!!!

Я еще что-то кричу, а он уже целует меня.
Луплю его кулачками, отталкиваю, стараюсь вырваться, но его губы и руки так нежны и настойчивы…
А его ласковый шепот убаюкивает мой гнев, испаряет, растворяет…
И я сдаюсь, и целую его безбашенно и ненасытно, будто голодная и обезумевшая от одинокости стерва.

…

- Прости меня, - прошу. – Я сморозила глупость, назвав тебя неудачником и оборванцем.
- Ты попала в точку, - усмехается Алан. – Я не вписываюсь ни в один сюжет.

- Алан, - протестую жарко. – Ты…
- Я – жалкий неудачник и оборванец. Без тебя…



Шептуны


Я сладко зеваю и встречаюсь со взглядом любимой. Похоже, моя девочка переживает заново былое.
Обнимаю ее и легонько целую:
- Здравствуй, моя хорошая!

Ух ты, совсем как тогда!!!

В том самом, казалось бы, далеком и давнем, и одномоментно СЕЙЧАСНОМ.
В том самом НАШЕМ, что живо, потому что никакое не прошлое.
Потому как не проходит, а непрерывно идет.
Потому как Оно с нами, потому как Оно живет нами, а мы живем Им.

…

Она была невероятно прекрасна. Упоение только от одного ее вида было таким острым, что я зажмурился.

- Наивный, - зашелестел голос в голове. – Она просто суккуб, ждущий подходящего момента, чтобы высосать тебя!

Обнимаю свою отрекшуюся от престола восхитительную буку и легонько целую:
- Здравствуй, моя хорошая!

- И до тебя добрались! – я вижу отчаянье в глазах Тейлин. – Тебе тоже про меня всякую скверну в уши вдувают?
- Ага.

- Мерзкое ощущение. Будто отравляют наше счастье.
- Поцелуй меня, солнышко, пусть они проявятся опять, - попросил я.

- Зачем? - ее передернуло от отвращения.
- Как зачем?!! Вообще-то влюбленные иногда целуются, - усмехаюсь и, видя, что шутка ее не успокоила, предлагаю. – Доверься мне. Без доверия нам ловить нечего! Доверься.

Мы касаемся губами и тут, как по команде включаются в дело шептуны.

«Ты станешь жалкой с ним, он отнимет твою гордость».
«Она та, кто жаждет твоей крови».

Тейлин готова отпрянуть, но я крепче прижимаю ее к себе, и сладостнее целую.

«Ты бессильна перед ним».
«Прямо сейчас она вопьется в твое горло».

«Ты – игрушка в его руках. Он поиграет тобой и бросит. Тебе после этого уже не подняться. Тебе хватит сил только на то, чтобы жалобно выть».
«Она отнимет твою свободу. Она заберет твою силу. Она высосет тебя досуха. Она опять убьет тебя».

«Он сделает тебя слабой».
«Она сделает тебя слабой».

- Смотри, - я материализовал шептунов, завязал узелком все эти языки и подвесил на ветке.

- Тсш-тсш-тсш-тсш, - наперебой шепелявили они. – Тсш-тсш-тсш-тсш, тсш-тсш-тсш…

- Совсем другое дело! – обрадовался я. – Похоже на колыбельную.
- Звучит умиротворяюще, - радостно согласилась Лин.

…

- А, если то, что шептуны наговорили, правда? Ты не боишься?
- По любому, я благодарен тебе. За подаренное счастье.

- Ты не понял…
- Все я понял! Что ж, если у счастья такая цена, я готов заплатить.

- Ты сумасшедший!

Он посмотрел в мои глаза радостно и доверчиво.

- Просто я тебя люблю!

…

- Я люблю тебя, Лин.

Шептуны всполошились не на шутку.

- Тсш-тсш, тсш-тсш, тсш-тсш-тсш, тсш-тсш-тсш …

Получилось весьма потешно.

Весь вечер мы забавлялись. Мы только и делали, что беспрестанно целовались и хохотали, наблюдая тщетные уморительные потуги пакостников.
Тейлин наловчилась и уже весьма умело выхватывала появляющиеся скверные разноголосья и связывала их в пучки.

Она была безоглядно по-детски счастлива, и я тогда впервые рассмотрел в гордом великолепном существе смешливую и милую девочку.

…

- Классная штука! Просто Бомба!!! Вот только все языки не перевяжешь!
- А к чему их вязать. Достаточно представить их шепелявое непонятное усердие и посмеяться.

…

- А с тобой интересно, Алан, - изучающе разглядывает меня строптивица. – Ты удивителен и полон сюрпризов.
- Это признание в любви?

- Что-то вроде этого. Я не понимаю, зачем такому, как ты, такая надменная сука, как я?
- Ты чудесная девочка, что бы там о себе ни воображала.

- Как же, чудесная! Уж я-то себя знаю!
- С одной стороны. Время познавать остальные.

Моя возлюбленная смотрит с неподдельным изумлением и радостью, в ее глазах сплошь лучистое счастье.
Она наклоняется, и я восторженно затихаю от ее ласкового света и тепла, шаловливого упоения полетом открытости и доверия.

А в следующее мгновение я стремительно врезаюсь в землю, сорванный с небес пошлой фразой.

- Алан, ну не молчи! Конкретней, жеребец, как мне встать, лечь, сесть? Какие мои новые стороны подставить тебе?!!

…

- Алан! – с ужасом отмечаю результаты своего сокрушительного удара. Что со мной поделаешь. Сука, она и в Африке сука. – Алан!

В этот момент я чувствую его боль, как собственные раны, которых у меня не было, нет, и никогда не будет.

- Я с тобой не дружу! – по-детски реагирует он.
- А сейчас, - я прижимаюсь к любимому.

- Лин, - он замирает. – Лин …

…

- Уже жалеешь, что пришел?
- Как это?

- Ладно, не суть. Почему ты все же пришел? Бесконечно долго избегал меня, а тут сам заявился.
- Ты пригласила, я пришел. Не приказала, не вынудила. Просто позвала.

…

- Лини, - зовет меня Алан.

Знает же, что я таю, когда он так называет меня. Знает же!

- Что? - отвечаю с напускным недовольством.
- Улыбнись, солнышко!

- Алан, ты – баламут редкостный и смутьян!
- Спасибо Лин за добрые слова! Ты улыбайся, пусть солнышко нам светит. А то немножко пасмурно с утра …



Наше Сейчас


Мне уже значительно лучше.
Тем более что моя любимая рядом, купает меня в нежном взгляде и ласково гладит по волосам.

- Кисенька решила напомнить о себе и отвлечь меня от хрени? Ты моя, хорошая! Заботливая и трепетная!

- Ты слишком высокого мнения обо мне, милый!
- К чему ограничивать себя?!! Я не только высокого, но и низкого мнения о тебе, славная моя! И в свете этого тезиса, могу я предложить даме моего сердца грязный, неистовый, разнузданный секс?

…

- А ты явно пошел на поправку! – сладко вздыхает Тей. – Но тебе, пожалуй, желательно отдохнуть. Ты ведь устал?

- Кисечку отжарить по полной программе?
- Что за бестактные вопросы, Алан?!! – возмущается царственная Тейлин, разгневанно шлепая мой ни в чем неповинный зад. – Конечно же, отжарить!!!

…

- Ты меня подзадориваешь всеми этими: «не надо», «прекрати», «перестань»!
- Сейчас же прекрати, - шепчу жарко. – Я не такая!

- Еще какая, такая!!!
- Сейчас же прекрати!!!

- Мне прекратить? – он готов остановиться.
- Ни в коем случае!

…

- Тейл, могу я рассчитывать…?
- Снимай штаны!

- Так и запишем…
- Что ты пишешь?

- Про нас книгу.
- Дай почитать!

Он отрицательно качает головой: - Никак нельзя.

Ну, конечно, нельзя! В обращении моего парня это насмешливое подтрунивание. Некий вызов: у меня есть нечто доступное, но тебе не зубам.

Мы в пылу жаркой борьбы за заветную тетрадку первые несколько секунд. Я честно сражаюсь за право ознакомиться с ее содержимым, пока ни осознаю, что существуют привлекательные вещи, помимо моего любопытства.
Куда более привлекательные вещи!!!
Например, быть крепко прижатой к кровати и ощущать силу и мощь тела возлюбленного, и восхитительную податливость своего.

Алан выпускает меня очень неохотно из своих рук. Отдаляется на безопасное расстояние и оттуда бросает на постель утешительный приз.

- Ты победила!

Я предпочла бы проиграть, лишь бы он не отпускал меня.
И все же интересно, что Алан написал про нас.

Я открываю наугад и принимаюсь за чтение.
Буквы пляшут перед глазами, а строчки наползают друг на друга, как пьяные гусеницы. Какое хамство со стороны милого отступить и оставить меня один на один с моей страстью!

- Алан!!!

- Что?
- Ты как-то странно меня описываешь. Я не такая!

- Не такая?
- Не такая! Я хорошая!

- Давай, я так и запишу.
- Так и запиши! И снимай уже свои штаны!!!



Никогда


Я говорю по голосовой интернет-связи.
Мой собеседник из той эпохи, в которой я пытался осчастливить всех без разбора, игнорируя непреложный факт, что каждый имеет право на личное несчастье.
То мое благое намерение уже благостно умерло и благоприобретённо трансформировалось в благодушное попустительство любой чужой глупости, имеющей благоразумие благоговейно находиться на изрядном отдалении от моего благополучия.
Но вот наследие той эпохи все еще преследует меня.
Несколько упорно цепляющихся за мое внимание отчаянных смельчаков. И смельчачек.

Они снова и снова возвращаются. Их вопросы бесконечны и у меня такое ощущение, что многие из них не слушают моих ответов, а в это время готовят очередной вопрос.

Но я не стремлюсь одним махом завершать что-либо, позволяю самому сойти на нет или вырасти во что-то новое.
Порой мои собеседники своими проблемами провоцируют меня на их решения.
И при этом позволяют увидеть, что людская тяга к проблемности бытия – одна из основных характеристик.

Если отнять у человека его несчастья, он перестанет быть человеком.
Или, скорее всего, насобирает новых.
С запасом.

…

У меня прямо тяга появляться в момент, когда мой парень занят чем-то и досадовать по этому поводу.
Хотя подобное и не удивительно, если учесть тот факт, что я постоянно рядом с ним и время от времени он, конечно же, что-то делает, помимо меня.
Например, нянчится со страдальцами, как сейчас. Отвечает на их нескончаемые вопросы, ободряет их, вдохновляет, исподволь наполняет своей силой.
И, конечно же, делит с ними их боль.

Вот, как сейчас!

- Знаете, как говорят: "Жизнь надо прожить так, чтобы было стыдно рассказать, но приятно вспомнить".
«Вот были времена!».

Наверно, хорошо, когда год от года воспоминания становятся ярче и теплее.
У меня они так ярко проступают, что теплеет только от блаженства, что "времена" закончились.
И мысль перепугано-восторженная бьется вопросом: "КАК?!! Как можно было ТАК жить и при этом выжить?!!"

Быть бы миру совсем уж безжизненным и серым, если бы не мы, не наши наивные и детские шалости.
Этот мир не заслужил ни капли Благословения, Коим одаривали его Живые.
Он тупо хавал, жевал и пережевывал, всё, что только можно было...

Любовь ничего не знает о заслугах, справедливости и боли.
Иначе, все миры рушились бы от одной Детской слезинки.

Что я пытаюсь сказать: Вы наполняли Собой, Жизнью эти годы и потому они прекрасны.
Как и мир, живущий Нами, Нашей Силой.

Наполните сейчас Собою все, чем дышите, живете и удивитесь Своей Радости.

Удачи Вам!!!

…

… - В вашем случае все гораздо проще. Я думаю… - Алан замолчал и с усмешкой погладил себя по голове: - Какой я умный! Все думаю, думаю. Интересно, как я это делаю? Морщу лоб, чешу затылок?!!

Он уморительным образом проделал сказанное и облегченно рассмеялся:
- Ох, и здоров же ты брехать, Алан Лига Легко и Просто. Враль первостатейный!

- Что же мне делать? – напоминает о себе его собеседник.
- Перестать слушать, кого бы то ни было. Задать внутри интересующий вас вопрос, побыть  в тишине Себя и дождаться ответа.
Бессловесного, Живого Ответа.
Игнорируя все умничанья и поучения ума.

- Вы не подскажете мне?
- Мы только что выяснили, что я – брехло и пытался ввести вас в заблуждение. Якобы я думаю. Это ложь. Мне ни к чему печальная серьезность, ее болезненные потуги и мертвых умозаключений роды.

- Вы мне предлагаете догадаться самому?
- Что вы! Это бессмысленно. Вы ошибетесь в любом случае. Даже если угадаете.
Будет присутствовать сомнение.
Это как при выборе. Промах стопроцентный. Выбирая, вы не цельны, а, знать, не в теме.
Узнавание Своего вне догадок и выбора.
Оно не оставляет места ни вере, ни сомнению.

Я предлагаю не догадываться, не выбирать и не искать.
Пусть ответ найдет вас сам.

- А он найдет?
- Вопрос – Ответ.
Две половинки.

Не хочешь получать ответ – не задавай вопрос.
А коль задал, держись, ответ уже в пути.
Тебя настигнет!

Доверьтесь Себе.
Не доверяйте никому кроме себя.

- И эта вся помощь?!! Я рассчитывал на нечто большее!
- Чтобы я прожил за вас ваши проблемы, пока вы подгребаете себе новые?!! Странный подход к существованию – позволять жить за себя.
Впрочем, не огорчайтесь.
Я, конечно же, не оставлю вас без подарка. Отныне вы не сможете поступать против себя.

Удачи вам, Счастья и Любви!!!

…

…  - А вы этому спойте: - Там, там, та-дам. Там, та-дам, та-дам, та-дам! - Алан воспроизводит траурный марш. – Ваше романтическое приключение уже умерло.
Похороните его, поплачьте. И с благодарностью отпустите.
Можете плюнуть на могилу, станцевать на ней, помочиться или облегчиться.

И не сердитесь на бросившего вас.
Порадуйтесь тому, что еще один лишний исчез из вашей истории.
Эти лишние, как штакетины забора, отгораживают вас от бескрайнего простора вашей Радости.
Не пугайтесь возникшей пустоты. Она – пролом. Выбирайтесь в дыру ограды. Выбирайтесь из заточения.

И отдыхайте, набирайтесь сил.
И, хватит, уже печалиться!
Вас уже заждАлось Счастье.
ЗаждАлось, а может заждалОсь …

…

Замешательство и смятение, похоже, одна из сторон человека.
Другая – самодовольство и властность.

Человек попеременно играет то роль всемогущего бога, то жалкого раба. То палача, то жертвы.

Выслушивая жалобы и стенания, оскорбления и насмешки, я все явственней и отчетливей вижу незавидное людское будущее.

- Мне просто страшно, постоянно … - приходит сообщение
- … и поводов хоть отбавляй, - добавляет Алан.

- Да.
- Вы, для начала, перестаньте всё различать и называть.
Все неприятное, пусть будет называться «хрень». Печали, страхи, недовольства, тоска, злость, зависть – просто ХРЕНЬ.

Я расскажу вам, как справляюсь я с пришедшей хренью. Мой способ грубый, но безотказный и простой.

Хрень подошла, а я смеюсь.

- Классно-классно, подошло-подпёрло!
О, небеса, воняет как!!! А высрать надо, не носить в себе же! А, значит, предстоит посрать. Ну, не на людях, ясно – дело, и не в свою кровать, а в стороне, в специально отведённом месте. И пусть то неподобство станет последующим удобрением земли.

- Я поняла.
- Ну, вот и славно! Пора прощаться.

А Вам Покоя и Удачи!
Теперь Вы счастливы.
 И не иначе.

 Я кое-что подколдовал
 Печали внаглую украл.
 А страху Вашему, прижал все когти дверью.
 Так, что счастливой будьте! Я проверю.

…

…  - Прекратить! Сейчас же!
Вы, ведь, не думаете, прекрасное проявление Изначальной Сути, что Источник подгулял.
Вы, блаженный поцелуй небес планете, ведь, не считаете всерьез, что То, откуда Вы – нелепо, или второсортно...

Чем не угодили небеса!
Они ведь изначальны.
Как и мы.

Мы просто все об этом позабыли в пылу игры. Играем увлеченно.
Закончим, вспомним снова.
Не принижайте себя, право слово.
Тогда немного больно мне за Вас.

...

 - У Вас чудесно!
  Словно в песне.

  Позвольте Вам Веселья отгрузить.
  Куда вываливать Веселье.
  Чтоб не грустить, грусть отпустить.

 - О, боюсь, тут несколько самосвалов веселья придётся везти.
  Но за намерение - огромное спасибо!

 - А Вы не бойтесь, пустяки – все раны.
 Заявка принята.
 Куда слать самосвалы, баржи, эшелоны, караваны?

 А, может, и Мечту реализовать?
 Тогда Вам здесь возможность побывать:
 http://legkoiprosto.ucoz.ru/

 Удачи Вам, Прописки у Веселья, а мне Удачи радоваться новоселью!

…

…  - Но я очень хочу!
- Хотеть – сокращенное «хоть это».
Все очень просто и самодостаточно: кто хочет – хочет, получает другой.

Получение заказа сродни запоздалой доставке.
Она осуществляется, когда заказчика уже нет.
Нет того, кто хотел, жаждал, горел. Он благополучно умер.

Вместо него некто очень похожий, но не он.
Это так, словно посылку получает брат-близнец.

Что, по-вашему, ощущает он, прочитав имя получателя?!!
Какие чувства его переполняют?
Каково осознавать осуществление желания того, кого уже нет в живых?

- Вы опоздали, - вежливо скажет он в ответ.

Я хочу, чтобы вы поняли механизм происходящего.
Все проистекает из Вас: все эти желающие, все эти получатели, все эти отправители и сами посылки.
Пока вы не осознаете, что мир не может ничего вам дать того, чего нет в Вас, вы будете бродить этими кругами.
Тот, кто в чем-то нуждается, будет нуждаться.
Тот, кто смеется над любой нуждой, будет смеяться.

Возвращайтесь Домой.
Если вы преуспели в мире, значит, вы расплатились за это самой непомерной ценой.
Собой.
А это значит, что теперь вы мертвы.

Я не предлагаю чураться успеха, я предлагаю осознать, что Успех – это Ты.
Что Счастье – Ты, Любовь – Ты, Жизнь – Ты.

Я говорю: «Ты», чтобы Вы уяснили, что это касается лично Тебя, а не фантомного общего.
Тебя.

Ты – Реальность.
Все остальное – твои блики.

Все остальное – остальное.

…

…  - Как быстро вы соскакиваете с поэзии буддийской на прозу бытовую. Вся ваша фишка в том, чтоб говорить. 
Поговорить красиво.
А до дела вдруг доходит дело, вы в кусты!
Удачи вам за дело браться, а не прятаться за фразы! Распутывать свои узлы, вплетать в разрыв, Себя узоры, не словоблудие плести.

…

…  - Спасибо за теплые слова.

 Крайне редко выбираюсь в Интернет, а в «Избушку» и подавно.
 Реальность настолько упоительна, что даже думать об этом, а тем более говорить – нестерпимая мука.
 Отвлекаться от Счастья сродни мазохизму.
 Потому убегаю, уплываю, улетаю.

 Рад был пообщаться.

 Удачи Вам, Счастья и Любви!!!

…

Некоторых просто раздражает Алана Живое. И понуждает огрызаться.

По мне так, если не твое, тобою встреченное – иди, найди свое. Чужому – равнодушие ответом.
Нашел свое, будь благодарным. Что не подходит – обойди.

Эксперты хреновы!!! «Да, это так, а тут докладчик стратил».
Как будто понимают о чем речь! А сами не вникают в Суть, а узнают знакомые слова и наплетают паутин узоры. И сами в них запутываются раз за разом.

Однажды Алан так ответил:

- Вы говорите мне слова чужие. Не слышите меня, а слышите слова, слова, слова…
Пока не познакомитесь с Собою, вы так и будете всё слышать и говорить слова. А все они – чужое.
Вы их не чувствуете, не живете, вы повторяете слова…
Чужое, чуждое для Жизни, для Себя.

Я понимаю просто. Все то, что сказано – то сказано. Для тех, кто в состоянии услышать.
Услышал – молодец. А нет – так нет.
Никто тебя не собирался развлекать.

И все же, такие выпады мне интересны, тут есть возможность посмеяться. И глубину ответов ощутить. И безобидчивость, и безобидность восприятия, как свежести вдохнуть.

- Начало и середина понравились, так и есть: любой ритуал – не более чем акт настройки,  «костыль для веры». А вот переход на лиричный лад лично мне показался смазанным  и пафосным.
- Ах, какой я не хороший, пафосный, всё смазал, Вас огорчил!
Да вы присаживайтесь, присаживайтесь, умаялись поди.
В костылях правды нет.

…

- Я что-то уже не хочу быть солнышком. Слишком много солнышек развелось вокруг!
- Дело хозяйское.
Будьте кем хотите. Даже заурядным манипулятором, как сейчас.

Никогда не поздно захотеть быть солнышком и заявить об этом миру.

Удачи Вам, Счастья и Любви!!!
В любом выбранном Вами качестве.

…

… - А что ты замолчал. Обиделся?!!
- Солнышко, похоже, ты слегка забылась или навыдумывала себе невесть что.

В обиды не играю – дурацкая игра.
Рубанули свет, поломка на линии, вот только отремонтировали.

Твое мнение ценю, равно как и искренность.
Переделывать ничего не буду.
Ты слегка невнимательна. О переделывании я уже писал:

Повторяться не хочется.

К тому же, я уже говорил тебе о том, что каждый слышит то, что задавил в себе.
Ранее ты сказала, что мелодия – грустная, а я – что ты переполнена грустью, это и ощущаешь вокруг.

Это, как зеркало...

Похоже, кому-то пора разобраться со своей реализацией, проститься с напряжением.
Впрочем, это уже твоё личное пространство...

Если говорить про огорчения, огорчает твоё отношение, будничное и бытовое:
- Не нравится, убрать, переделать!

Вроде, как всё, о чём ты читала, ушло впустую. Никак не посодействовало тебе. И ты по-прежнему во власти старой схемы неприятия мира.

Всё, что я предлагаю: ещё одна ВОЗМОЖНОСТЬ, не обязанность.

Я говорю, по сути, одно и то же: Берите СВОЁ, что созвучно Вам. И проходите мимо того, что остальное.

Удачи Тебе, солнышко, Счастья и Любви!!!
Тебе Удачи Безусловной и Реализации Беспрекословной!!!

…

…  - Зачем же вы пришли?

- Я пришел сказать вам: вы не указ мне! Вы просто очередной придурок! И я могу вам это доказать.
- Прошу вас не смущайте меня нелепостью своею глупой!
Никто вам не запрещает говорить и делать все, что захотите.

Но вы пришли ко мне, в Мое Пространство и говорите мне, что я – придурок и не указ вам.
И странным образом намерены мне это доказать.

Сейчас придурок – вы.
Какая разница, что думаете вы и говорите про медведя.
Ему насрать на вас, он ничего о вас не знает, пока вы ни окажетесь в его берлоге.

Но если вы вломились к нему грубо, вы можете немного покричать.

На глупого себя…
От страха…
На медведя…

…

Есть, конечно же, и такие, что ловят буквально слово на лету. Им в тему.

… - И говорю я вам это, не потому что я, дескать, умный-разумный, буквально, свет в кромешной темноте, и поучаю вас глупых-темных. А потому что рядом с вами больно.
Напряженно, тоскливо и больно.
Либо вы веселитесь-оживаете, либо я ухожу.

- Я оживаю!
- Тогда говорите, всякий раз, когда станет тяжко:
Сплошь легкость всё, чего касаюсь. На что смотрю, чем восхищаюсь. Сплошь легкость всё …

…

…  - Переделывать себя, улучшать, работать над собой – всё чушь для беспокойных.
Умереть, как прежнее, чтобы родилось Новое – вот то, что безусловно.

- Но страшно умирать!
- Жизнь не приходит и не проходит - не уходит.
Есть рождение – есть смерть, как вход – как выход.
Вы покидаете мир, как детскую площадку. Нет игрока и нет игры былой.
Но Вы-то есть!
И, если есть желание Игры, то будут игры, будут игроки, площадки. Все для Вас – игрушки.
Приходы и уходы будут нелегки, пока серьезностью исполнены они... И драматизмом упоены...

Поэтому умрите для того, чему особенно не рады. Не умерщвляйте неприятность, а умирайте для нее.
Будь-то событие, деяние, влияние, привычка, эмоция, или, быть может, человек.
К Вам неприятное приходит, а вас-то для него и нет.
К Вам озабоченность приходит, Вас не находит и уходит.

Когда Вас для мирских забот-печалей нет, тогда Вы Оживаете Собою.

- Я попробую.
- Попробуйте. А, главное, извольте, быть СЧАСТЛИВОЙ.
 Обратно историю уже не отмотать.

А, если б мог, не стал бы все равно.
Такое Славное случилось-получилось.
Чудесное, Счастливое, Кино.

И Вы в нем в главной роли.
Какой еще Вам надо доли?!!

Извольте, быть СЧАСТЛИВОЙ.
Всё, привет!
И у волшебников есть перерывы и обед.

- СПАСИБО!!! И приятного аппетита!!!
- Удачи Вам!

А мне поесть сегодня, наконец.
Голодный молодец – не молодец.

…

Вы думаете, мой парень стал обедать?
Как же!

Он тут же об этом благополучно позабыл, стоило ему заинтересоваться следующим вопросом и отвечанием на него.

- Мировосприятие – это способ соприкасаться с миром. Другими словами, это те точки соприкосновения, которые вы считаете наиболее предпочтительными для ваших игр в этом мире. Не больше, не меньше.
А потому, как у каждого свои точки соприкосновения – мироописания так сильно отличаются. Это всего лишь способ соприкасаться с действительностью, таким образом, какой наиболее близок вам в ваших потребностях игры.

Собой живет Живое, и ничего не знает о Ваших представлениях, что понапридумывали Вы про Него.

…

… - Я не понимаю, не понимаю, - экзальтированно и артистично играл свою роль какой-то типочек, сводя на нет все попытки его поддержать.
- Хорошо, - легко согласился Алан. – Поговорим, когда вы начнете понимать.

…

…  - Исходя из некоего информационного поля, кое вы именуете памятью, вы выступаете фрагментом инфополя. К чему удивления по поводу вашей малости и уязвимости?!!

- И вы предлагаете исходить из Себя.
- Точно. Именно это я и предлагаю!

- Но, если не будет памяти, кто будет исходить из Себя?
- Великолепный вопрос! КТО будет исходить из Себя?!! Если вы исходите из Себя, КТО исходит из вас?!! Если вы это вы, КТО вы?!!

Так называемая память – это просто инструкция, руководство к действию. Это и направление, и то, что побуждает вас двигаться в данном направлении.
Если вам необходимы инструкции, направления, указания, то кто я такой, чтобы отговаривать вас от этого.
Мне они без надобности.
Живому вообще без надобности чьи-то указки.

…

… - Я не могу.
- Эй, любое «не могу»  – просто хорошо замаскированное «не хочу».
  Солнышко, да выключите Вы этот блюз тоски. Поставьте народную – балдежно-хороводную!

Пусть в вихре дикой пляски, исчезнут пыльные рассказки, пусть растворится серость краски, пинка от Вас получат все отмазки.
Останется Восторгом Пустота.

И Вы наполните Ее Своим Дыханьем.
И станет Мир прекрасен.

Удачи Вам и Танцев Веселей!!!

…

- Никогда не говори «Никогда»! – звучит голос по ту сторону экрана.
- Еще одно суеверие. Еще один замок на дверях к Себе, - реагирую я немного устало.

- А есть еще?
- Полно! Черные коты, к примеру.
Я имел возможность семнадцать лет общаться с черным котом, и это было величайшим благословением!

Число 13 считается несчастливым лишь потому, что не укладывается в логику.
12 – крайнее число любой системы, доктрины, философии, религии.
13 –  выход за границы логики. Распахнутая настежь дверь.
Поэтому вас понуждают ее всячески бояться.

- Получается, с 13 – го года началось что-то новое?
- Я устал об этом говорить. Ты и есть Новое. Ты и есть любой выход и вход. Ты и есть это НИКОГДА и ВСЕГДА.
Если ты по-прежнему боишься Себя, ты – прежний. И Новое не для тебя.

Удачи, Счастья и Любви!!!

…

…  - Мы уже говорили об этом. Подробно и в деталях. И Вы получили необходимые разъяснения.
Вы можете делать с моими ответами, что угодно, по своему усмотрению.  Прошу Вас, не утомляйте меня повторами.
Если Вы не уважаете мои ответы, задавая повторные вопросы, будьте готовы к ответному неуважению к Вашим вопросам.

- Говорят: кто умеет – делает, кто не умеет делать – учит, как делать, - звучит насмешливый голос. – Не кажется ли вам, Алан Лига Легко и Просто, что это о вас сказано?!!
- Точно, - радуюсь я подсказке. – Спасибо за напоминание о бесполезной трате времени.
Так, странного и нудного мне хватит, пойду, как следует, повеселюсь!

Я выключаю компьютер и слышу сзади:
- Прохладненько!

Лин в одной рубашке, босиком, стоит за спиной, не желая помешать моим играм.

- Какой я невнимательный!!! Ты же в льдинку превратилась, – я усаживаю на колени, крепко обнимаю свое сокровище, согревая своим теплом. – Я заморозил мою девочку, мою кисечку!
- Только девочку, - счастливо прижимается ко мне Лин. – Кисечка не заморозилась, еще теплая.

Тейлин в моей рубашке, а это отличный повод изучить ее содержимое, мои руки нахально шарят под мягкой тканью.
Любимая извлекает непрошеных гостей, но вместо того, чтобы отшлепать или хотя бы просто выпроводить, целует и запускает обратно.

- Почему ты так долго была вдалеке, любимая? – дурачусь я. – Закончились ласковые и нежные слова?!! Или … Ах, неужели закончились поцелуи?!!

Обожаю, когда она ТАК улыбается.
Счастливо и беззащитно. Ошеломленно и восторженно.
И ТАК целует …

- Обожаю твои губы!
- Правда?!! И что мне ими сделать?



Инерция событий


- К чему мне это все? Все эти нытики и их проблемы, - Алан задается все тем же вопросом.

- Люди необходимы тебе, как фон, чтобы острее чувствовать свое счастье, - ехидно замечаю я.
- Если мне необходимы люди, как фон, чтобы острее чувствовать свое счастье, не означает ли это, что оно не безусловно, а значит счастьем не является и вовсе?

- Почему они шарахаются из стороны в сторону: то виснут на тебе, то уходят, часто со скандалом, то снова возвращаются? – любопытствую я.
- Они хотят, чтоб жил я ими. Но вот себя они и не выносят и потому другое ищут. И, наполняя собой другое, видят в том другом потом себя. А вот себя они и не выносят.
Шарахаются от себя в другом, бегут себя уже другого.
Потоки встречные. Один исходит от тебя. Но и от них вливаются в тебя потоки.

- Потоки, - кривлюсь от отвращенья я. – Муть вонючая от них напором.
- Так для тебя. Ну, а для них – питание для эго – для образа, который человек собой считает.
Девиз любого человека: «Внимание! Внимание всем на меня!!!».

Меня коробит от нарисованной картины, я вздрагиваю и зябко передергиваю плечами.

- Прости, - он кутает меня в одеяло. – Все это не очень-то приятно, но так называемые другие – это способ взаимодействовать с тем, что мы когда-то отвергли, что мы когда-то не узнали, как себя. Пресловутые другие – это тени того, что мы не признали собой.
- Они могут идти на хер! – безапелляционно заявляю я.

- Как, на хер?!! – неподдельно удивляется мой парень.
- Вприпрыжку! – подсказываю я.

И мы смеемся.

- К чему тебе все это? Все эти нытики и их проблемы, - напоминаю я насмешливо.
- Действительно, к чему? Скорей всего, инерция событий. История уже пошла, и проще доиграть ее до полного финала.
Пусть сходит всё на нет само.

- Избавься, и дело с концом!
- Вопрос не в том, чтобы от чего-то избавиться.

- Тебе все же нравится этот мир?
- Не очень. Просто, он – одна из причуд моего восприятия, которую я создаю снова и снова. Что-то в ней есть такое, что мне необходимо.
Я просыпаюсь из множества сновидений именно в этот сон.
Мною снотворенный и мною проживаемый.

Я могу его похерить в любой момент и херю регулярно.

- И опять создаешь его?
- Да. Его создает мое знание. Пока я знаю, я пребываю в этом знании.

- Где же выход?
- Там, где и вход. Доиграть эту игру, что бы это ни означало.
Наиграться до одури, до тошноты, до того самого пресловутого «невтерпеж».
Когда все выработается само по себе.

- Играть, не вовлекаясь в игру? Осознанно.
- Да. Радостно и счастливо, что бы там ни мелькало на компьютерных мониторах, ни отражалось в кривых зеркалах аттракционов, какие бы блики ни носились на экранах дешевого кинотеатра человеческих представлений, по имени мир.

- И ничего нельзя сделать?
- По ходу можно веселиться.



Погоня


Обожаю подкрасться и подслушать, как развлекается мой любимый.

У людей есть дурацкая пословица: «Дурному не скучно и самОму!».
Это только мертвым скучно с собой, вот и бродят с кладбища на кладбище.
Как же, они же не дурные!!!

Впрочем, что говорить о мертвецах, у них и присказка на эту тему: «О мертвом либо хорошо, либо никак»!
Лучше уж никак!

Послушаю Живого.

…

Алан развлекался пением и смехом по поводу его.
Он пел песню о Гражданской войне прошлого века, задушевную и безотчетно трагическую, как и все, что связано с так называемой душой. Во всяком случае, мотив был точно тот самый. Но вот слова!

- Скакали мы на кОнях, а может быть на пОнях. А может быть на кОнях и просто на конЯх. Скакали мы, скакали, пока ни прискакали. К Алле, Гале, Вале. Потом мы ускакали и прискакали вновь. Это любовь, это любовь, это любовь.

Тут он решил сменить песню, но явно не тематику. Зазвучала «Погоня» из «Неуловимых мстителей». Навряд ли мстителям даже в самых страшных снах виделась и слышалась вернувшаяся к ним ответной местью интерпретация!

- И нет им покоя, - вдохновенно пел он. – Летят и пердят. Погоня, погоня, погоня, погоня у этих ребят. Октябрят. Погоня, погоня, погоня, погоня у этих ребят.
И скачут, и скачут они целый день. И скачут, и скачут – скакать им не лень.
И по новому кругу: - И нет им покоя. Летят и пердят. Погоня, погоня, погоня, погоня у этих ребят. Октябрят. Погоня, погоня, погоня, погоня у этих ребят…

- Я пришла на выручку героям, - сказала я. – А то, что-то ты все гонишь и гонишь!!! Пришла тебя остановить. Пока ты окончательно не заплевал прежние святыни.
Не отдадим святыни на поругание!!!
- Что ж это за святыни, которые можно заплевать и поругать?!! Если что-то истинное, оно вне плевков и надругательств, иначе это очередная подделка, - невозмутимо ответил он и опять запел.

- … За ним погоня, четыре кОня и полицейский без штанов…

Это уже другая погоня из архаической блатной песни «Цыпленок жареный».
Вот, кстати она и звучит.

- Цыпленок жареный, цыпленок пареный. Цыпленок тоже хочет жить. Его поймали, арестовали, велели паспорт показать, - завывает мой любимый. – А паспорта нету, гони монету. Монеты нету, садись в тюрьму. Тюрьма закрыта, гомном забита… За ним погоня, четыре кОня и полицейский без штанов…

И это тот, перед чьей осознанностью почтительно склоняются небеса!!!

Алан посмотрел на меня и пропел:
- А я плыву у човни,* - и сам себя передразнил: - И плыви соби!!!
*Човен(украинский) – лодка. Собi – себе.
Песня Ирины Билык «Я плыву»

- Плыви, далеко не уплывешь! - засмеялась я.
- Ты с конструктивной критикой или так, заглянула, поглумиться над талантом?

- Поглумиться, - смеюсь я.
- Стрелять поэтов – дурной тон. Их просто потихоньку травят, - вздыхает Алан.

Но он не из тех, кто вздыхает дважды.
Он уже поет.

- Я иду такой весь классный, в Дольче Габана. Я богатый и прекрасный, денег полные карманы… И валюты чемоданы…, - это переделка песни Верки Сердючки, но дальше что-то новое. – Денежки кладу в мешки. Денежки кладу в мешки. А мешки все толще. Денежек все больше…
А мешки все толще-толще. Денежек все больше-больше…
А мешки все толще-толще. Денежек все больше-больше… - пускается он в дикий пляс.

- Алан, - отвлекаю я его. – Достаточно, любимый!
- Чего достаточно?

- Денежек, - хитро отвечаю я. – Ты уже накалядовал пару миллиардов.
- Я, может, собираюсь основать свою бизнес-империю, - ворчливо заявляет он. – Не одному же Марку в олигархах ходить!!! 
Музыка на-а-ас связала, ну а пото-ом развязала.

- У тебя чудесное настроение с утра! – радуюсь воскрешению моего парня.
- Когда проснулся ты несчастным – проснулся кто-то, а не ты. Чужак унылый рядится в твои одежды, пока ты спишь, и сон про чужака глядишь.
Пока ты крепко спишь.

Тогда себе ты говоришь:
«Я не проснулся, сплю пока, а этот хмурый дядька с кислой рожей, похожий на меня, а ни фига, не я!».

- «На летящем коне та, что грезилась мне, улетает от меня, улетает*»… На летящем коне та, что грезилась мне, прилетает ко мне, прилетает…, - уже поет он.

- Я ей поприлетаю!!! – смеюсь я. - И ей, и ее коню!!!
* Песня «На летящем коне», исп. В. Казаченко



Обожаю


- Лин, может, двинем в Хасу? – я легонько щекочу губами ее шею воздушными прикосновениями.

Ее тело живет вздрагиваниями и изгибами, глаза прикрыты, а приоткрытый рот изогнут в немом крике.
Я и сам от ее реакции пульсирую крупной дрожью.

- Может, все же в Хасу? – у меня ощущение, что мои губы льнут к ее коже, не по моей, но по ее притягательной воле.
- Давай останемся … Не отвлекайся, любимый …

Ее дыхание,  слегка хриплое и прерывистое, будоражит меня.
Я нахожу силы на ироничный вопрос, но нет сарказма в нем. Вместо иронии в нем одно блаженство.

- Тебе же не нравится Земля?
- Обожаю Землю!!!



Знакомься, Лин, Земля.
А впрочем, вы уже знакомы


- Алан, мне надоела эта скромность бытия! Давай я мир какой-то завоюю. Ну, что за кич простолюдиный! Мне поперек горла эта ерунда!!!

Моя чудесная вредина наверняка уже все решила и таким оригинальным образом ставит меня в известность. Где-то уже не просто завоеван некий мир, а устроен наикомфортнейшим образом.
Жаль у Несравненной такой чокнутый парень.

Я обнимаю любимую, чтобы смягчить весьма сомнительной привлекательности новость.

- Мне пора в историю мою земную. Там жесть полнейшая, но мне пора.
- А я?!! А я? А как же я?!! – у Тейлин нараспашку взгляд.

- Пойдем со мной.
- Фух, что за шутки, противный Алан?!! Конечно же, пойдем! – она смеется весело и облегченно.

- Уверена? – я уточняю.
- С милым рай и в шалаше! Веди меня в шалаш скорее! Немножко пошалим …

…

Мы в моих краях, какие тут сомненья!

- Слышь, мухомор, вали с дороги! - раздался непререкаемый возглас и тупой раскаченный бивень смел меня с пути своим твердокаменным плечом.

Достаточно больно, спешу заметить.
Я прислушался к ощущениям: что болезненней воспринимается мною, телесная боль или уязвленное эго.
Ответ был настолько очевиден, что я громко расхохотался.

Именно мой смех и отвлек Тейлин от ее мстительного намерения и спас качку его унылое прозябание. 
Смех привлек внимание спасенного и он, взъярившись, двинул в мою сторону, пока я не придавая значения надвигающейся угрозе, уговаривал любимую.

- Солнышко, пожалуйста, не торопись убивать!

- Может, его еще в жопу поцеловать! Или отсосать у этого козла! Ты это предлагаешь?!!
- Я предлагаю немного пошалить.

…

Пока я пребывала в ступоре от закидона Алана, он сделал легкий плавный жест рукой, предлагая пищеварительному тракту выродка вывести содержимое.
Вслед за недоумением бугая, сразу же появился ощутимый, весьма характерный запах человеческих фекалий.
Да, что я приукрашиваю, тупо завоняло гомном!

- Ах ты, сука… - начал, было, засранец.

Алан счастливо засмеялся и повторил движение, на этот раз предлагая кишечнику опорожнить себя альтернативным способом.

Бедолага тут же захлебнулся собственным дерьмом.
Он его шумно отплевывал, матерился.

Зубами заскрипел со злости, сжал кулаки, готовясь к драке…
Но тут дерьмо со всех его щелей поперло!

- Похоже, тебя забавляет представленье! – смеюсь я Алану. – А где твоя досада, возмущенье?
- Вступив в дерьмо, ногами ты не топай в возмущеньи – заляпаешься с ног до головы!
Не очищай ботинки – пачкаться не в тему. Легко и просто, куда шел – иди. Гомно само отскочит, пока будешь ты идти.

- Да, Легкая Простая Мудрость! А парню повезло! Бесплатное гомнопусканье. Хороший способ чистки организма… для недругов. Научишь?
- Секретная наука. Таинство веков! Никак нельзя!!!
Шучу. Конечно, научу.



Непримиримая


- Напомни мне, когда мы были одним и неделимым, чем мы были увлечены? – мрачно взирает на меня Тейлин.

В такие моменты Мое Детское верещит во Мне от упоения близости смерти.
Оно доверчиво отдается этой Вероятности, как излюбленной забаве.

Я молчу, давая моей возлюбленной возможность беспрепятственно блистать яростным взглядом, а себе наслаждаться неукротимостью Повелительницы По Крови.
Ее неистовой красотой, трепетом раздутых ноздрей, вздымающейся грудью и волнами силы, пробегающими по ее совершенному телу.

Сейчас все, кроме безмолвия, будет звучать жалким диссонансом.
Попыткой, жалобой, донесением.

Детское в такое не играет. Ему куда радостнее от яркости красок и ощущения края бытия.

Мерцание взгляда Тейл освещает ненавистью все вокруг.
Как знакома мне эта жажда мести.
Неутоленная отмщением боль.

Именно она и явилась причиной раскола Моей Сути надвое, на якобы меня и якобы Тейлин.

Но в этот раз бежать от Своей Силы я не намерен.
Но и потакать Ей не собираюсь.

- Мы это уже проходили, Лин. Не стоит возвращаться к прежнему.
- Дети по Сути, Алан. Мы выступали против всего, что было агрессивно им. Я как-то благополучно забыла об этом по твоему уходу.

Она прикрывает глаза, и я слышу ее шепот.

- Благодаря тебе я это вспомнила. Время возвращать долги!
- Ах, как это мудро! – ехидно замечаю я. – Вместо того чтобы веселиться и радоваться, отдать все внимание хрени!

Но Тейлин не слышит меня, она шепчет, холодно улыбаясь:
-  Время возвращать долги! Время возвращать долги…

 …

- Любимая, я тут интересуюсь твоими прелестями …
- Давай по быстренькому перепихнемся, Алан. Мне не терпится разорить один из миров, в котором нет места Детям по Сути.

- А без этого никак, солнышко?
- Ты настрого воспретил мне это делать с «твоим» мирком. И выразил неудовольствие насчет идеи завоеваний.
Запретов более чем достаточно, тебе так не кажется?

- Я никому ничего не запрещаю, милая!
- Конечно, этого и не требуется. Я просто поняла, что оное тебя огорчит.

- А твои зверства в других местах меня не огорчают?!! – съехидничал я.
- У тебя есть отличая компенсация, в виде моих уступок в остальном, - заметила Тейлин.

- Согласись же, что это только предлог, - пытаюсь образумить подругу. – Тебе нравится потворствовать своей жестокости!
- Правда, здорово?!! Применение таланта в тему, что может быть лучше?!!
Так, как насчет перепихнуться?

- Я пас!
- Не повезло ребяткам из взрослого измерения, - в сладком предвкушении улыбается моя непримиримая вояка. – Сегодня Повелительница По Крови нецелОванная-небалОванная.
Ох, как же не повезло ребяткам!!!



Дар перевоплощения


Хамство с моей стороны заинтересованно разглядывать красоток. Но ничего не могу поделать со своей искренностью.
Я искренен даже в хамстве.

Мимо нас только что проследовала жгучая секси.
И я могу сколько угодно распинаться, утверждая, что привлекает меня в людях сначала их живой свет, а потом все остальное, никто мне не поверит.
Кому редко доводится встречать Живое в безжизненных мирах, остро чувствует Жизнь.

- Симпатичная попка, - подтверждает мое восхищение Тейлин. – У тебя хороший вкус!

И пока я ищу слова оправдания, она, виляя задом и изображая на лице жгучую страсть, лихо пародирует девицу.

- Просто шикарно! – восхищенно радуюсь я. – На какое-то мгновение мне показалось, что ты перевоплотилась в нее.
Здорово!

Лин задумчиво смотрит на меня.

- Тебе понравилось?
- Конечно! Прости, что я засмотрелся на нее.

- Ерунда, - усмехнулась Тей. – Меня это даже развлекло.

И, помолчав, мстительно продолжила.

- Пока ты восхищаешься своим отражением в людях, они могут спать спокойно.

- Своим отражением? Я вижу в них Живое!
- Наивный! Впрочем, ладно. Должны же быть и у тебя милые причуды!
Обещаю, со своей стороны, не особо разрушать твое заблуждение на сей счет.

- Очень мило с твоей стороны!
- Они сами с этим легко справятся!

…

Я нос к носу сталкиваюсь с утренней секси.
Вот так встреча!

- Простите! – я подаю аккуратный кожаный конвертик, заменяющий ей сумочку.

Вот это реакция! Умудриться выбить из рук и тут же поймать!

- Охотно. А вы в форме! – одобрительно замечает она, подбоченившись, таким выразительным образом, что у любого другого тут же лопнула бы ширинка.

Но меня сейчас меньше всего волнуют девичьи прелести.
Странное ощущение …

- Мы с вами не знакомы? - спрашиваю ее.

… перерастает в уверенность.

- Лин, это нечестно! – кричу возмущенно.
- Вы меня с кем-то перепутали, - лепечет та.

- ТЕБЯ?!! ДА Я ТЕБЯ РАЗГЛЯЖУ В ЛЮБОМ НАРЯДЕ!!!

- Алан…
- Я в бешенстве!!!

…

Ух, ты!!!
Самое время перевести дух.

Видно Лин открыла в себе дар перевоплощения.
Так мне и надо. Нечего таращиться на кого ни попадя!

И чего я разгорячился?

- Бешенные на выход! – Тей присаживается рядом и ласково дует мне в лицо, потом целует сами собой закрывшиеся в блаженстве глаза.
- Мы с тобой какие-то шубутные! – хрипло шепчу, а сам уплываю.

- Зато нам не скучно!
- Это точно. Тебе хоть хорошо со мной, Лин? Ты молчишь, как партизан на допросе!!!

- Да, мне хорошо.
- Люблю тебя!

- Ты любишь меня за то, что мне хорошо?!!
- Да, я люблю тебя за это. За то, что тебе классно, хорошо. Не только, но и за это тоже.

- Кстати о допросах!  Мы могли бы в это сыграть. Ты мог бы меня подопрашивать и даже попытать.
- Ты – сумасшедшая!

- Или тебе по вкусу такие? - она снова секси.

Я вскакиваю и, хлопнув дверью, ухожу, а вслед мне летит ее бесшабашный развеселый смех.

…

- Ты нарочно не смотришь на девушек? – разочарованно хмурится Тей, когда наша прогулка подходит к концу.
- Тебе бы полагалось радоваться этому! – удивлен я.

- С чего бы мне веселиться по поводу того, что мой парень… Кстати ты – мой парень? (я охотно киваю, подтверждая, и она продолжает) … мой парень игнорирует или даже подавляет свое естество!
Иначе, как можно пройти мимо красотки?

У Тейлин явно какой-то свой интерес в этом вопросе.
Ну и пусть, мне все равно хочется поделиться с ней своим ошеломляющим открытием.

- Не в игноре и не в подавлении дело. Просто … когда увлекаюсь, сразу же спрашиваю себя, чего хочу от нее. Вот, к примеру, сейчас она подойдет и предложит секс. Интересует меня секс с нею? Нет? Тогда какого хрена я ее разглядываю?!!
- Ух, ты!!! Достойно восхищения! И, тем не менее, я настаиваю, милый, прекращай маяться дурью!

- Ты назвала меня милым?
- Обещай мне, быть искренним и не вестись на мои причуды!

- Ты назвала меня милым?
- Обещай быть искренним!

- Ты назвала меня милым?
- Обещай!

- Ты назвала меня милым?
- Да, я назвала моего парня милым! Что тут такого?!!

- Я люблю тебя!
- Пообещай, пожалуйста, - просит она.

- Ты хочешь искренности во всем?
- Во всем! – твердо заявляет моя прелесть.

- Я тебя люблю! Я просто не представляю, как можно тебя не любить!!!
 


Везение по умолчанию.
И это не обсуждается


- О, мой парень разгуливает голышом!
- Эка невидаль, твой парень собирается в баню. И потом, можно подумать, тебе трудно меня раздеть!

- Совсем нетрудно, - соглашается Лин и добавляет. – Как и тебе меня.
- Везение по умолчанию! И это не обсуждается.

- О чем ты?
- Я о нас. Ты здорово разбавила мой закоренелый аскетизм.

- Ах ты, такой славненький паренёчек! Совратили его. Отвлекли от целибата. Спасли от семяизвержения в мозг.
- Да, это ты меня научила всяким глупостям.

- Ну, наконец-то, дождалась настоящего комплимента. Кстати, а каким именно глупостям я тебя обучила? Покажи!
- Запросто!

…

- Лин.
- Да?

- Я тебя люблю.
- Ну, наконец-то, а то думала: не дождусь!

…

Он рядом. Обнимает мягко и нежно. И я готова на все.
Как он это делает?!!

- Алан, я хочу спать, - упрямо твержу я. Ну почему я, всесильная и всемогущая, так бессильна перед ним?!! – Я хочу спать!
- Странно, ты всегда обходилась без сна. Откуда такая тяга?

- Это ты меня этому научил!
- Это не увязывается ни с одной из версий былого.

- Вот и хорошо, что не увязывается.
- Однако! – он восхищен. – В почтении снимаю несуществующую шляпу!

- Сними лучше трусы!!!
- Охотно!!! – он нахально овладевает мною.

- Ты забыл, кто я?!! – изображаю грозность, а сама льну к нему. – Тебе напомнить?!!
- С тобой я забыл даже, кто я!

- Ах ты, подлиза!!! Подхалим и донжуан! – шепчу я и нетерпеливо добавляю. – Ты слишком долго мнешься на пороге, милый?!! Войдешь?!!
- Конечно. Приглашай!

…

- Я тебя люблю, Лин!

Почему я не могу сказать то же самое ему в ответ?!!
Я открываю рот, чтобы произнести заветные слова, но вместо этого говорю колкость:
- Ты мне напоминаешь об этом? Или себе?

- Я удивляюсь. Снова и снова, - восхищенно шепчет он.

…

- Когда-нибудь ты привыкнешь к моим поцелуям, - мстительно говорю, переводя дух.
- В том смысле, что подсяду на них? Они станут для меня наркотиком, и меня будет ломать без них?!!

Я кусаю губы от переполняющего меня восторга. Вот же обормот!!!

- Я пришел за новой дозой, - продолжает Алан, теснее прижимая меня к себе. – Мой  чудесный наркодилер.



Бывшие фантомы, а ныне…


Деликатное покашливание на пороге спальни означает, что у нас гости.
Мы знаем пришедших.
И не зачем вскидываться и спрашивать: - Кто здесь?

Как однажды вскочила и вскрикнула Тейлин…

…

- Кто здесь?

- Это Гонзик.
- И Горн.

- Это мои помощники, солнышко. Ребята, подойдите, я представлю вас леди Тейлин.

…

- Странная у тебя свита!
- Это не свита, помощники.

- Явно фантомы, но какие-то странные, вроде бы как живые.
- Точно.

- Ты их сам создал?
- Мне их послали могущественные колдуны.

- Как подарок?
- Можно и так сказать.

…

Я в бешенстве.
Какой-то хер болотный Алану втирает какую-то херню. Так нагло, будто ровня он ему и даже выше.
А Алан лыбится и головой кивает.

Я ощущаю ярость без границ, всей собою. Непреодолимую жажду убивать.
Но в этот раз словно мое неистовство подпитывается извне.
Оно вливается в меня не изнутри, а будто сзади.

Что за дела?!!
Я оборачиваюсь, вижу помощничков-фантомов.
Их лютую непримиримость чую и ненависть к нахалу.

- Вы двое, как вас там?
- Горн и Гонзик, леди Тейлин, - поклонился гигант.

- Запомнили урода?
- Еще бы!!! – откликнулись оба.

- Я хочу, чтобы он хлебнул своего же дерьма! – потребовала я непререкаемым тоном.
- Нам Алан строго запретил с людьми иметь дела! – еще один почтительный поклон от Горна.

Вот это да!!! Надо же, неподчинение!

- Никто не говорит вам о делах, - блеснула взглядом я. – Речь о дерьме!
- Хорошая идея, Горн, - оживился второй, Гонзик. – Нам ничего не надо делать. Побыть немного рядом, как заборчик. А это вовсе не дела.

- Ух, ты!!! Отличная идея! – согласился неуступчивый и я расслабилась.

- Вы кто, любезный? – Алан уже наулыбался, назевался.

Вот выдержка у парня!!! Мне б такую.

- Я вас не знаю. И пусть всё так и будет!

…

- Мне показалось или ты решила проучить беднягу?!!
- Я? Нет! Как тебе такое в голову пришло?!!

- Что ж, хорошо. Пусть все само собой и происходит.
- Как скажешь, дорогой. А здесь это в порядке вещей?

- Что именно?
- Немотивированная агрессия.

- За положняк. Да только мотивированная она. Несчастьем собственным и нетерпимостью к чужому счастью.

…

- Мы бывшие фантомы… - старательно выводят, взявшись за руки, Гонзик и Горн.

Я пытаюсь вмешаться, но Алан нетерпеливым жестом останавливает меня и когда песня заканчивается драматической тишиной, мягко выговаривает певцам.

- Послушайте, ребятки. Если хотите, чтобы человек хлебнул того, чем других кормит, не следует его топить. Пусть сам себя он топит. Сам! Не вы.
- Понятно.
- Ясно.

- А вы его транзитом протащили по закоулкам пыльным чуть ли ни всех кошмарных мирозданий! Всю пыль миров беднягою протерли.
- Мы немножко увлеклись, - понуро отвечают Горн и Гонзик. – Совсем немного.

- И умудрились потерять!!!
- Потом нашли…
- Нашли…

- Седого!!! И в сплошном гомне!!!
- Наверно плотненько покушал перед этим.
- Он даже улыбался.

- Как же, улыбался. Небось, от перепуга его лицо свело гримасой.

Я наконец-то обратила на себя внимание.

- Это я им приказала, Алан. Я в ответе. Мне тоже песню петь?!!
- Станцуй стриптиз, - он фыркает в ответ.

- Охотно, - я тоже рассмеялась. – Ребяткам можно уходить?
- Ребяткам можно уходить и набираться сил, чтобы опять меня расстроить. Чтоб превзойти себя и удивить меня очередной жестокостью своею!

- Алан, мы больше так не будем, - уверяет Гонзик, а Горн кивает. – Мы так не будем!
- Они не будут, Алан, - подтверждаю я.

- Конечно же, не будут, таким меня уже не удивишь! Придумают еще похлеще что-нибудь.

…

- Прости, я поддалась порыву.
- Спасибо, хоть сама не стала, доверилась специалистам.

- Они специалисты?
- Еще какие!

- И все равно, прости!
- Да ладно, Лин. Случайностей со мною не бывает. Я сам козла привлек, и повод дал, и в глубине себя он знал, к чему его ведет, его ведомость к отниманью силы.

- Так ты не против?!!
- Я только «за». За то, чтоб люди делали всё сами. А яростность помощников на нет сходила.

…

- Алан! – моя замечательная девушка хмурится и настроена весьма решительно. – Ты мне не сказал, что когда-то эти фантомы атаковали тебя!!!
- Не хотел беспокоить по пустякам.

- Ничего себе пустяки!!! Рядом с тобой живут те, кто намеревался тебя убить!!!
- Ключевое слово «живут». А колдуны мертвы, по умолчанию ведомы. У мертвого нет доступа, хоть что-то диктовать Живому.

- Но есть еще, их много, и они, как сама ярость и непримиримость.
- Недавние они. И их не так уж много. С десяток где-то.

- Пару сотен!
- Горн и Гонзик присматривают за этой бандой. Не волнуйся.

…

- Гонзик, Горн!
- Да, леди Тейлин.

- Ну, рассказывайте, как дело было! - улыбаюсь я в предвкушении.



Во имя чего-то


В этом мире присутствует мел. Хрупкая субстанция идеально белого цвета.

Но даже это вещество уступает по качеству белизны оттенку лица моего парня.
Бледный, как мел – не точное выражение, лицо Алана куда бледнее.
Снежный, молочный, недостижимо белый.
Странные у них на земле развлечения!

- Грим шута тебе идет, - шучу лениво.

Равнодушно наблюдаю, как медленно кренится он, и лишь в последний момент, спохватившись, ловлю уже падающее тело.

- Что за дела?!!

Алан в отключке. Я расстегиваю-рву ворот рубашки, хлещу по щекам, лью воду.
Он, поперхнувшись ею, кашляет.

Я настойчиво ловлю его взгляд, заглядываю в глаза. Там пустота, полнейшая, безоговорочная.

- Что с тобой?!! 

Вытираю ладонями его лицо, тру уши, сама не знаю зачем. Какой-то древний рефлекс.
Кожа потихоньку розовеет, а во взгляде проглядывает некое прояснение.

- Все потом, - шепчет Алан. – Сейчас спать … спать … спать …

…

- Что это было? – Тейлин заботливо поправляет мое одеяло.
- Прости, не хотел тебя пугать. Слегка увлекся общением с людьми. Не рассчитал сил.
Загрузили меня, что баржу утюгами, по самый верх.

- Очень смешно. Не надоело тебе возиться с ними?!!
- Не бухти, пожалуйста, моя хорошая.

- Тебе нравятся истязания?
- Не очень, если честно. Хотя, знаешь, на какое-то мгновение я почувствовал себя словно на дыбе. Помнишь, как тогда в Средневековье? Когда от меня была без ума Святая Инквизиция.

- Не помню, - сухо отвечает Тейлин и уходит, хлопнув дверью.

Забавная перекличка дверями у нас получается.

…

В инквизиторских подземельях, как правило, сыро.
Когда обиталище покидает Жизнь, его подвалы особенно неуютны.

Сырые стены, затхлость и мрак, которые не способны разогнать ни пламя факелов, ни даже жаркий огонь пыточных жаровней.
Откуда-то сверху непременно капает вода.

Мое тело, или то, что от него осталось бессильно свисает с привязей.
Когда-нибудь, в одной из моих жизненных историй, оно будет не восприимчиво к боли. И тогда я смогу любить своих палачей и даже сочувствовать их неблагодарной каторжной работе.

Я развлекаюсь этой фантазией и неспешной перекличкой капель какое-то время. Здорово отвлекает от нестерпимой муки.
Все мое существо плачет, как ребенок.
Легкий плеск капелек и выдумка о нечувствительности – именно то, что помогает отвлечь его от безутешности.

Я могу сколько угодно тешить себя игрой воображения, при этом понимая ее неосуществимость.
Потому, что отказ от принятия боли – это отказ от своей цельности. А наличие толстокожести, всевозможных защитных панцирей и пресловутой невосприимчивости – означает, что вы мертвы.

Когда-то она закончится, эта боль. Она не может быть Вечностью, она не может быть Всем, она лишь часть Сущего.
Незначительная часть.
Бескрайнего Меня.

…

Огромный мускулистый детина в колпаке с прорезями для глаз молится в углу. Его мощный обнаженный торс благоговейно согнут перед распятием.
Видать, испрашивает сил у своего верховного хозяина, чтобы мучить того, кто не в состоянии ответить.
А может, получает прямые инструкции о способах болевого воздействия.
Мастер-класс.

Этот верзила – один из пятерки, истязающих мое тело. Утомил я их преизрядно, могу заметить.

Все эти служители могли бы не утруждать себя колпаками. Я их узнаю опять и опять. У меня такое ощущение, что они тут, как тут, всегда под рукой. Их не надо искать, они рядом, стоит лишь вознамериться немножко попытать паренька, который постоянно не вписывается во взрослые унылые сюжеты.

А я настолько не вписываюсь в сценарии, что стоит мне появиться где-то, они лопаются мыльными пузырями.
Это моя единственная сила – Мечта. То, что осталось от Воина-Силы.
Потому что, совсем недавно, а может давным-давно я отказался от всей своей силы.
Я не  мог совладать с ней.

Я не мог быть сильным и любить одновременно.
И расколол себя надвое.
Любовь отдельно. Сила отдельно.

Теперь любой проходимец в рясе от имени бога может разжечь костры.

Они могут мне обещать, что угодно, я знаю, грядет огонь очищения.
Они опять сожгут меня, так невыносимо им мое присутствие.
Так Радостно и Счастливо Мое Живое, что им невмоготу.

…

Моя Сила.
Она смотрит на меня с любопытством и удивлением.
У Нее прекрасное волевое лицо, бездонной глубины глаза, восхитительное девичье тело.
Ее тихий вкрадчивый голос, как волшебное омовение.

- Я настолько тебе противна?

- О чем ты? – беззвучно шепчу я.
- Ты выбираешь раз за разом этот мир, чтобы быть, как можно дальше от меня. И всякий раз тебе приходится заново открывать, кто ты. И всякий раз твоя история заканчивается костром.
Ты же знаешь, что тебя ждут твои близкие!
Я жду тебя...

Я прикрываю глаза. Она говорит мягко, без привычного высокомерия. В такие редкие моменты я задаю себе все тот же вопрос: «Какого черта, я отказался от Своей Силы?!!».
Сейчас бы эти святоши и им подобные ответили за все, полной мерой!

Ах, как сладостно искушение, сбросить цепи. Отринуть бессилие и насладиться агонией мучителей сполна.
Ах, как это великолепно! Вернуть, пусть и ненадолго, мертвых в их могилы.
Торжествующий крик готов сорваться с моих губ, и тут я смеюсь.

Это мы уже проходили. Реки крови, которые не утоляют жажды, а только разжигают ее  и порождают тех, кого надлежит убивать во имя Справедливости.

Я смеюсь. Какая разница во имя чего мучить и убивать.
Во имя ли справедливости или во имя отца и сына, и святого духа.
Во имя добра или еще какой хрени.

Никакой разницы для того, кому позарез необходима чужая кровь.

Я открываю глаза. Ее прекрасное лицо рядом, близко-близко. Она все поняла без слов.

- Как знаешь! Без твоего согласия я ничем не могу тебе помочь.
- Помогают нуждающимся, а содействуют равные равным.

- Говоришь, равные?!!

Она свысока взирает на меня.
Могущественная, беспощадная, необузданная сила. Неприступная, величественная и равнодушная красота.
На обрывки чужой жалкой истории.

- Обожаю твое снисхождение, красавица! Оно – мой оберег от тебя.

На этот раз она не сердится на меня. В ее бездонных глазах мерцают таинственные огоньки. Она жестоко улыбается и, приблизившись вплотную ко мне, говорит насмешливо:

- Пожалуй, я подпорчу тебе твои мазохистские игры. Знай же, когда тебя в очередной раз сожгут эти фанатики, их ждет огромный сюрприз.

Теперь ты не сможешь наслаждаться своим бессилием. Каждый из твоих палачей пожалеет о содеянном.
Это будет несложно устроить. Они уже мертвы и кажутся живыми лишь потому, что ты их оживляешь присутствием своим.
Отныне любой, кто хоть косо посмотрит на тебя, будет страдать так мучительно, как не страдал еще никто. Они будут существовать своими страхами и зверствами своими.
Я устрою им всем отдельный ад. Их не спасет ни один из придуманных ими богов.

А за тобой буду следовать смертью до тех пор, пока тебе ни надоест это.
Ты станешь бичом этого мира, самым ужасным предвестником человеческих катастроф.
Пусть обходят тебя стороной, если хотят по-прежнему ютиться в своих норках.

Тебе придется вернуться туда, где тебя ждут, и перестать прозябать в этой серости.

Она впивается  в мои губы жадным поцелуем. Потом неистово целует мое лицо.
И неимоверным усилием воли резко отшатывается.

Ее прерывистое дыхание, улыбка, слегка растрепавшиеся волосы делают ее такой желанной и доступной, такой волнующей, что тихий стон вырывается из моей груди.

Все, о чем я хочу ее просить – находиться в момент моего сожжения рядом. Я не знаю, зачем мне это и не хочу знать.
Но мне не приходиться ни о чем просить.
 
- Я буду там, - зловеще обещает она. – Я запомню всех присутствующих. Они заплатят за представление самой непомерной ценой.

Она исчезает также внезапно, как и появилась.

…

Замок щелкает предупредительным сигналом (новый допрос) и в камеру входят трое.
Рослый бугай в маске направляется к своим инструментам, щуплый инквизитор прямиком ко мне, а писчий со своими письменными принадлежностями устраивается за столом.

Я разглядываю их с неподдельным интересом. Вот как, оказывается, выглядят люди – мертвые, не осознающие, что они мертвы.

- Ох, не делали бы вы этого, - слетает с моих уст.

Они переглядываются самодовольно: клиент созрел.

Но мне плевать на их презрение, на их непонимание. Глупое желание защитить их от нависшей опасности овладевает мною.

- Пожалуйста, не надо! Не надо! Остановитесь!

Она рядом, невидимая для человеческих глаз. Улыбается своей самой жестокой улыбкой.

- Продолжай, не останавливайся. Они принимают за трусость твое намерение их спасти.
- Не становись такой, как они! Мучения, пытки – это не твое. Ты – воин. Пожалуйста, откажись от мести. Я вернусь в твои миры, мне все равно, что разрушать собой, только позволь им сделать их дело.

- Конечно, вернешься, когда увидишь, что происходит с теми, кто посягает на твое благополучие. Я не позволю никому обижать Детей по Сути.

Я затих.

Все напрасно.
Люди казнят меня и этим накличут в свои истории невиданные доселе беды.

- Итак, ты сознаёшься в колдовстве и в том, что был на службе дьявола? - подступает ко мне инквизитор.  – Что наводил злые чары и сеял проклятия?

- Идиоты! - устало хриплю я. – Мерзкие, перепуганные, кровожадные идиоты! Вас проклинать даже не надо. Вы и есть проклятие этой планеты.
Мне не в чем сознаваться.
Всё колдовство, все боги и дьяволы – ваши собственные порождения.

Делайте, что задумали и отвечайте за содеянное.



Костры


Я кричу от боли, надрывно и пронзительно.

Пусть сходят с ума пытальщики, пусть лопаются ушные перепонки садистов, пусть звенит в их головах, пусть трясутся их руки, пусть их кидает в дрожь только от одной мысли, что меня предстоит мучить.

Я не разыгрываю из себя героя. Ору заполошно, то по-звериному, то младенческим плачем захлебываюсь.
Проживаю боль, не прячусь и не бегу.

Я снова и снова подхожу к болевому барьеру, за которым блаженное безразличие к мукам. Но опытные мастера знают свое дело.
Им не нужен мой уход из мира боли, и они делают всё, чтобы я пребывал на пике мучения, но не перешагнул заветный рубеж.

Они дают мне передышку, дабы я прочувствовал результаты их силового воздействия. Чтобы заныли раны заживанием и отзывались непередаваемой реакцией на малейшее прикосновение.
Были готовыми для новых изощренных воздействий.

Нет сил на притворство, а те, кто считает иначе, ломаются, как спички.

Я проговариваю свои ощущения вслух. Громко и обстоятельно.
Это раздражает допрашивающих. Мало, кому интересно слушать мои впечатления от их действий.

- Ты мне сейчас сделал очень больно, колпачок! – накричавшись вдоволь, недовольно замечаю потному обладателю колпака. – Будь понежнее с моими гениталиями. Мне еще на свидание с твоей женой. Ты же не хочешь уродливых детей!

- Так ты ничего не добьешься, - сплевываю сгусток крови под ноги остервеневшему палачу. – У тебя последняя попытка реабилитироваться. Ну-ка, еще разок врежь.

Он тяжело дышит рядом, понял, что я его провоцирую. Идет за инструментом.

- Эй! А ну, вернись и дерись, как мужчина!

Она рядом, иногда посмеивается моим незамысловатым шуткам.
Иногда плачет, хотя в этом не уверен.

- Эй, балбес, ты вырвал не тот зуб. И почему клещи такие грязные?
От тебя воняет вином, ты, что пьешь на работе?!!
Эй, инквизитор, почему у вас работники пьяные…

…

Иногда на меня снисходит просветительский стих, и я разглагольствую мудро и тонко, чем заметно смущаю этих милых ребят.

- Кого ты упрекнешь и выступишь с уроком, пусть невзначай, пусть ненароком, упрек вернет тебе сполна. И станет для тебя уроком.

Так изливается вина.
И сердце наполняет ядом. А яд тот испускать, чтоб не травиться, надо.
Так превращаешься ты в жало чудовища, по имени Вина.

- Отвечай, - без особого энтузиазма нудит инквизитор.
- Человек – это не две руки, две ноги, голова и тело. Отвечаю! – кривлюсь я страшной улыбкой. – Это ТО, чем считает он себя.
То состояние, зацикленное и угнетенное, в коем пребывает сознание, не выбравшееся из своего яйца для бескрайности и необъятности полета.

Человек – это скорлупа, тонкая и уязвимая.
Это последняя ступенька или преграда на Твоем Пути к Себе.

Я молчу некоторое время и невесело усмехаюсь:
 - Человек – это паук, запутавшийся в собственной паутине. Но стоит ему признать и принять свою неприглядную сущность он сможет воспарить, подобно тому же пауку, летящему на своей паутине по осени.
А если возможное возможно даже для человеческого проявления, то за его пределами невозможное невозможно.

…

Один из великолепной пятерки великолепит меня неким причудливым приспособлением.
Откричав положенное, я зеваю и совсем уж благодушно декламирую:

- Вопрос не в том, чтоб убедить
И, уж тем более, не в том, чтоб победить.
Вам не простит победы побежденный
И убежденья не прощает убежденный.

А Радость очень просто подарить.
Увидеть восхищенными глазами
Того, с кем собираетесь поговорить.

И за Возможность Видеть Радость и Ее Дарить
Того, с кем собираетесь поговорить
Благодарить. Неспешными, радушными словами.

И Радостью Своею напоить
Всех тех, кто, так или иначе, рядом с вами.

…

Разнообразие методов впечатляет.

У меня посетитель из числа прежних друзей.
Уговаривает меня уступить, признать свои ошибки и просить милосердия.
Ради него и нашей дружбы.

Мы за шикарно накрытым столом, мои раны искусно обезболены, на мне чистое роскошное одеяние.
Особое почтение от меня церковным эскулапам, собравшим меня по кусочкам, таким живучим и нахальным.
Им особая благодарность и восхищение.

Я не ем не только из вредности, я перешагнул тринадцатидневность голодания и для меня голод сейчас радостным праздником.

- Мне не в чем сознаваться, уступать и каяться. И милости просить не очень в тему, - терпеливо повторяю я. – Они из меня хотят устроить колдуна и показательно сжечь.
Я уважаю непритязательность их вкуса, но лучше уж гореть, как есть, а не как кто-то посторонний.
- Я обещание тебе даю, что этого не допущу! Ты лишь сознайся!

- Тебе до этого, какое дело?
- Мы с тобой друзья. И выбора нет у меня. Ты соглашаешься на их предложение или они возьмутся за меня.

- Я рад тебе содействовать, но ты предать себя мне предлагаешь!
- Тебе гореть хоть так, хоть так, - злится друг. – Тебе же ничего не стоит сделать, как они просят. Они все равно тебя вынудят.

- Вслушайся в слово «вынудить». Нудить, нудить и …
- Я все понимаю…

- Когда кто-то говорит: «я все понимаю», он надежно запутан.

- Почему ты не хочешь это сделать, объясни?
- Тебе необходимо объяснение, изволь. Для того, чтобы что-то сделать необходима причина, для неделания причины не требуется.

- Сделай, как я прошу!
- Убирайся!

- Я думал, мы – друзья!
- Я, прежде всего, друг Себе. А ты предлагаешь мне совершить нечто враждебное Себе.
Это не дружба.
Дружба за чей-то счет – не дружба вовсе. Это хитрожопость.

…

И снова, здравствуйте!

После свежего воздуха и солнечного света сырые стены, затхлость и мрак подземелья кажутся совсем уж несносными.

Мне не до шуток.

Я молчу, не только в перерывах между экзекуциями, но и во время их.
И это явный признак перемен.

Нет легкости в происходящем, а знать, нет легкости во мне.
Нет легкости во мне, когда нет легкости во всем, чего касаюсь.

Дружба с людьми – непозволительная роскошь, одно из самых дорогих удовольствий.
Казалось бы, мелочь. Кто-то кого-то продал. Ну, неприятное ощущение, когда тебя разводят. Не первый же раз!

Но скверно мне. Словно подлили мне яда, опоили людской печалью меня.
Я упорно молчу. А упорство имеет свойство заканчиваться.

Я иду наперекор. А это чревато.

Потому особенно усердствуют мои персональные мучители. Чуют близкую развязку, и я ее чую.
И несусь к ней на всех порах. Неминуема катастрофа частного лица и гореть предстоит его обломкам.

Ну, вот и все, я сдаюсь, нет сил сопротивляться. Сдаюсь Себе. Теперь будь, что будет.
Мне все равно, каков конец. Он может не соответствовать моим ожиданиям и стремлениям.
Моим представлениям о конце истории.

Я вдруг понимаю что бы ни случилось, будет по-моему.
Потому что в моем молчании прозвучал главный вопрос: «Где?».
Где все происходит?

И тут я начинаю хохотать ответу. Во Мне все происходит. А это, значит, всё – Моё.
Все происходящее – Моё и никакого нет во мне чужого.

Так нелепо смеяться, когда тебя сосредоточенно пытают и от этого еще смешнее мне.
Вот умора!!!

Они незначительны, эти нелепые и смешные вспышки боли, мерцающие отблески Необъятного Пламени Меня.
А те, кто суетится рядом, просто зола и пепел, лишь сгустки сажи только что бушевавшего Пожара, коим был я.
Они отгорели свое.
Они несущественны, потому что мертвы.

…

Они отступают на несколько шагов. Психов-то принято сторониться!

Отсмеявшись, я проговариваю то, что осознал.

- Фишка в том, чтобы осознать: все происходящее – твоих рук дело.

- Моих рук? – дрогнувшим голосом недоверчиво спрашивает инквизитор.
- Твоих рук. Твоих ног, твоей головы, твоего ума, твоего мировосприятия. Одним словом, Твоё.
Когда ты осознаешь, что не посторонний в своей истории и окружающее тебя, ты сам и наворотил, произойдет чудо.

- Да ну?!! – пучит глаза ошалевший следователь.
- Если все сделал ты сам, дальше совсем легко и просто. Тогда, окажется, что ты живешь, как этого хочется тебе. Ты уже живешь так, как этого хочешь!

Он смотрит настороженно, и я читаю в его глазах страх и панику.
Нет палачей, коль отсутствует жертва.
А, значит, нет у них надо мной ни власти, ни силы.

Они незначительны. Они лишь крохотные крупицы пыли в Необъятном Просторе Меня.
Они несущественны, потому что мертвы.

Они прямо сейчас осознают, что пребывали в иллюзии жизненности, пока были орудиями в руках Жизни. Их оживляла игра Дитя по Сути.
Теперь их откладывают за ненадобностью в сторону, и они становятся, чем всегда и были – мертвым песком этого мира.
Они перестают быть игрушками, которые наполнялись воображением Малыша.

У Малыша новые игры. Время новых фантазий …

…

Я нахожусь уже достаточно долго без внимания святой инквизиции.
Никто не спускается ко мне в подвальчик, чтобы загнать иглы под ногти или прижечь мое тело раскаленным железом, никто не норовит примерить мне испанский сапожок или поиграть клещами с моими половыми органами, никто не ведет со мной душеспасительных или угрожающих бесед.

Каким-то образом мне известно происходящее.
Закончились желающие пытать Алана Лигу Легко и Просто.
Пятеро ребятишек в забавных масках-колпачках, писчие и сам инквизитор как-то странно и скоропостижно скончались, напугав своей безвременной и жуткой кончиной всю округу.
Об их предсмертных криках уже слагались легенды.

Не иначе Тейлин расстаралась. Ей раз плюнуть такое устроить.

В прошлый свой арест и причитающиеся  к нему пытки и костер, я и сам развлекался тем, что переадресовывал мучения мучителям.
Довольно забавно наблюдать, как корчится, будто в огне, поджигатель и падает от своего же удара бьющий.

Но на этот раз я твердо намеревался исчерпать собственную боль.

Так или иначе, прежние изуверы закончились, а новых добровольцев пока не намечалось. Все дружно ждали из инквизиции представителя. Но охотника отправиться в пугающую командировку пока не находилось.

Всё закончится костром.
Идут приготовления.
Но начнут только по приезду распорядителя.
Из местного руководства все дружно «переболели», кто-то счел за благоразумие потихоньку исчезнуть до лучших времен, кто-то заперся в доме.

Слухи ползут нехорошие по округе.
Одни говорят, что пытают праведника, вместо колдуна, и бог прогневался.
Другие, что не по зубам инквизиции ближайший сподвижник дьявола и следует ждать самого Великого Инквизитора.
Третьи вообще ересь какую-то несут про пришествие.

Пока же идут приготовления к сожжению.
Опять костры.
И почему я не могу сейчас тихонько умереть?

- Алан Лига Легко и Просто, - смеюсь. – Может, создашь сюжет повеселей?!!

…

- Алан!

Этот голос я узнаю легко.

- Охолья?!! Ты!!!
- Я. Только зовусь теперь Хинея.

- Ты тут как?
- Леди Тейлин рассказала, что с тобой.

Ох, и лиса, эта леди Тейлин!

- Тебя и вправду сожгут? – спрашивает Хинея.

В ее прекрасных фиолетовых глазах-озерах легкая рябь сострадания, ее нежные руки рядом с моим разбитым лицом, не решаются прикоснуться, чтобы не причинить мне боли.
Я ощущаю кожей близость ее ладошек, и мой голос, будто исходит откуда-то издалека.

- Со стороны это будет выглядеть именно так.

- Может, ну его этот костер! Айда, со мной!
- Мой выход, солнышко. Финальный акт. Я через многое прошел, чтобы его сыграть. Не хочется все повторять еще раз. Уж очень не хочется повторяться!

- Ладно, - по-детски легко соглашается она, словно речь идет о забаве. – Доигрывай свою игру и возвращайся к нам.
- Хорошо, сестренка.

…

Я не видел людей, собравшихся на казнь. Мне не было до них никакого дела.
Мне не было никакого дела до священника, бубнившего свою заунывную молитву, до суетящихся возле дров исполнителей, перепуганного факельщика и собравшихся полюбоваться муками ближнего.
Они не стоили того, чтобы тратить на них окончание моей истории. Все они, как и предстоящий костер были всего лишь игрой света, причудливыми бликами, искаженными отблесками на тусклой поверхности человеческого коллективного мировосприятия.
Нелепым отражением моего пульса. 

Меня интересовали те, кто присутствовал там незримо.

Там была Тейлин. Как всегда великолепная и величественная. И слегка, самую малость грустная.

И там были Дети. Дети по Сути.
Все, с кем мне довелось встречаться.
Они глядели на меня доверчиво и немного печально.

И надо же, я был тем, кто принес Детям печаль, вместо того, чтобы играть с Ними, веселиться и радоваться Нашей Живости.

Ветки и сучья затрещали в огне, а я всё неотрывно смотрел на близких мне существ.

А потом громко и радостно закричал им:
- Я люблю вас!!! Я вас люблю!!! Люблю!!!

И засмеялся от переполнявшего меня счастья.

- Мы тоже любим тебя. Возвращайся к нам, Тот, Кто Смеется в Боли, - тихо произнесла Охолья-Хинея.



Счастье


Тейлин вошла, как ни в чем, ни бывало.

- А я по тебе успел соскучиться, - приветствовал я ее.
- Врешь, - усмехнулась она. – Небось, заново прожил все средневековье!

- Прожил, - согласился я. - Но все равно успел соскучиться.

…

- Ты слегка бурно реагируешь, любимая. Когда-нибудь мы посмеемся над всеми прежними историями.
 Счастье довольно эгоистично, Ему неинтересна пыль былого, особенно безрадостная пыль.
Когда-нибудь ты засмеешься и скажешь: «Ну, и чуднЫе те дела. И мы в делах чуднЫх чуднЫе».
- Ну, конечно! Именно так и скажу! – недоверчиво хмыкает Лин.

- Именно так и скажешь!

…

Она рассмеялась.

- Я тут кое-что вспомнила. Ну, и чуднЫе те дела. И мы в делах чуднЫх чуднЫе!!!

- Теперь мы чУдные, а не чуднЫе. Что я могу сделать для тебя, чудесная моя?
- Будь счастлив!

- О, с этим как раз все в полном порядке. Я и есть Счастье!!!
- Я знаю, любимый. Я знаю. Ты – настоящее Счастье!

- И ты – Счастье, моя хорошая!
- Еще какое!!!   

…

- У тебя обалденная грудь, - говорю Тейлин.
- Левая или правая?

- Сейчас проверю!
- Ты слишком увлеченно их сравниваешь!

…

- Алан, - зовет меня Тейлин.

В то же мгновение я рядом, обнимаю ее и целую.

- Что, моя хорошая? Ты что-то хотела?
- Я уже все получила.

…

- Алан, ты все время смеешься, когда я теряю от тебя голову.
- Я не над тобой смеюсь, прелесть моя, а от Счастья.

- Правда?!! Тогда ладно, смейся.

…

И вот она целует мой нос.
Я морщусь, а Лин смеется.

- А помнишь, как ты! Вот тебе, вот!!! – веселится моя прелесть.
- Вот мне, - смеюсь и я.

Мгновение и мы близко, и вот мы одно.

- Вот тебе, - я внутри ее.

Исчезаю, отдавая себя целиком, все что есть. Я готов пропасть, раствориться в любимой. Сейчас только она и ничего больше.

- Вот тебе …

Она шепчет в такт: - Вот мне, вот мне, вот мне …

Исчезнувшая исчезнувшему ...



Прошлое иногда возвращается


- Алан Лига Легко и Просто, именем Императора вы арестованы!
- Неужели, - я зажмурился от удовольствия. Так давно меня не баловали вниманием императоры!

Два стражника подступали хмуро и неотвратимо.

Обожаю поиграть:
- Слово влево, слово вправо. Вот на вас моя управа. Мне – веселье, а вам – дрожь. В новоселье не тревожь.
Я – глубокие воды, я – жаркий огонь. Я – тот кто, водит, меня не тронь, - пропел я, кружа вприпрыжку вокруг них.

- И что нам теперь делать? – засуетились они.
- Можете пока арестовать друг дружку, - ответил я, усмехаясь.

Те бросились со всех ног выполнять предложенное.

- Браво! – раздался звучный и резкий голос позади. – Не удивительно, что ты ускользал всякий раз.

Я обернулся.
Ух ты, Тиболт, собственной персоной, кто бы мог подумать!

- Браво, - лениво аплодировал бывший Имперский Командор. – Алан Лига Легко и Просто, как всегда на высоте!

- Ты служишь новому хозяину? - насмешливо осведомляюсь я.

- Я и есть хозяин, - надменно отвечает тот. – Правда, от былой империи осталось не так много. Но мне хватает. Ты знаешь, зачем я тут?
- Еще бы! От тебя вонью разит, что называется «цветы вянут, мухи мрут».
Перегруз, Тиболт?!! Не рассчитал вместимость?!! Захлебываешься собственным дерьмом?!!!

Он ринулся, выхватывая меч, но каменный пол вздыбился и сбил его с ног.
Не зря говорится: «Мой дом – моя крепость». А в Хасидии все – мое, все из меня.
Крепче крепкого.

Тиболт барахтался на полу, отбиваясь от разбушевавшихся плит.

- Я тебя все равно достану!!! – орал вышедший из себя император. – Я тебя разорву, уничтожу, сгною!!!
- Так, нудного и страшного, мне хватит, - засмеялся я. – Пойду, как следует, повеселюсь.
Развлекайся!

…

- Тиболт?!! – я по-настоящему удивлена. Мой бывший подчиненный кувыркается в приемной дворца.

- К вашим услугам, - осклабился тот. – И к услугам вашего любовничка!
Как, голубки, все резвитесь, все милуетесь?!! ****ство полным ходом?!!
Ты променяла владычество на жалкого бунтаря!!! Не жалеешь?!!
- Не утруждайся, Тиболт, - тихо молвит Алан, мягко останавливая меня. – Ты не получишь, чего хочешь! Тебе не удастся вызвать мой гнев, и я не убью тебя. Тебе придется самому разбираться со своими страданиями.

- Ну, это мы еще посмотрим! – ощерился Тиболт. – Я буду очень настойчив.
- Мы еще встретимся, Повелительница, - добавил он и исчез.

- Тебе угрожал Тиболт?
- Правда? По-моему, мы мило побеседовали!

- Он говорил тебе об этом!
- Он что-то там кричал. А крик не лучший способ привлечь мое внимание. Контакты с психами не мой конек.

…

- Опять ты? – разглядываю надоедливого визитера. – Не надоело?!!
- Опять я. Привыкай! Я добьюсь своего!

…

- Я сделаю так, что ты ответишь Алан Лига Легко и Просто. Сделаю так, что ты не сможешь игнорировать меня, твоя жизнь станет пыткой. Ты ничем не лучше всех остальных. Не выдержишь и ответишь!
- Ты мне праздник не испортишь! Я, по сути, праздник свой, - усмехнулся Алан. – А насчет того, что я ничем не лучше остальных… Я гораздо хуже всех вас упырей вместе взятых! Гораздо хуже!!!

Мы появились внезапно.
Горн врезал сходу. Жестоко и без вариантов. Громадный Тиболт рухнул, как подкошенный. Гора мускулов беспомощно ворочалась на земле, не в силах подняться.

- Алан, может, и не станет с тобой связываться, придурок, - спокойно произнес Горн. – Но меня-то нет, не существует, а значит, тебе здорово не повезло!
- И меня не существует, - улыбнулся Гонзик и, слегка наклонив голову, цепко ухватил внутренности Тиболта прищуренным взглядом.

Того словно вывернуло наизнанку жестокой болью.

- Мой черед демонстрировать свои способности? – хитро усмехнулась я.

Бывшего Имперского Командора скрутило в дикой конвульсии, и он заполошно завопил.

- Никто не будет связываться с прошлым, - твердо заметил Алан. – К тому же намного легче новое создать. Создать такое, которое всех развлечет и позабавит.

- Ты вычеркнешь мое имя из списков? – шумно дышит на полу прошлое.
- Я сделаю что-нибудь повеселей! Например, допишу к твоему имени какую-нибудь хохму. Забавно будет, когда она станет частью твоей истории.
Веселье и еще раз веселье – вот мой стиль!
Развлекайся!

…

- Существуют некие списки?
- О чем ты, любимая?

Мы в изнеможении от смеха. Никогда не думала, что катаклизм можно обратить в дикий ржач.

- Тиболт спросил тебя, вычеркнешь ли ты его из списков.
- Тиболт? Гномик-потеряшка? Тот самый, который посеял свои разноцветные камешки и зовет их веселой песенкой?

Мы снова ржем.

- Списки, - напоминаю, отсмеявшись. – Что это, Книга Живых?
- Ни одна книга не способна вместить Живого. Это дурацкий оборот речи. Нет никаких списков. Равно, как и Книги Мертвых.
Мир и есть пресловутая Книга Мертвых.
Если хочешь, ты бродишь по ее страницам, когда пребываешь среди людей.

- Тебя напрягает эта тема?
- Немного. Эти Мертвые существуют только потому, что я о них знаю. Я бы предпочел обойтись без подобной осведомленности, но я в курсе и мое знание порождает их для меня снова и снова.

- И от них никак не избавиться?
- Отчего же, очень даже легко избавиться, достаточно наиграться во все это. Тот самый момент, когда мне осточертеет, станет поворотным.
Когда мне надоест.
И когда я, без остатка, увлекусь Собой.
Жизнью.

- Я могу тебе в этом посодействовать?
- Ты и есть мое содействие, любовь моя!

…

- Милый, - я в смущении.
- Да, моя славная, - охотно отзывается он.
 
- Может, устроишь так, чтобы у Тиболта все наладилось?
- Не переживай, он отыскал свои камешки. И счастлив. У него новая песенка. Песенка счастливого гномика, нашедшего свои камешки.

- Я о возвращении Тиболту его истории.
- Нет никакого Тиболта и его истории. Есть счастливый гномик.

- Алан!!!
- Ты же понимаешь, что это его убьет. Его история.

- Алан, он – воин и заслуживает умереть, как воин!
- Меня не интересует ни он, ни его смерть. Мне интересно КТО убьет его и понесет за него его боль.

- Если Тиболт не смирится, я сама убью его.
- Ладно, - легко соглашается Алан. – Чем не развлечение!

…

Как же мне хреново!

Вот уж никогда бы ни подумала, что может быть так хреново.

Тиболт, ставший прежним, поозирался по сторонам с минуту, а потом бросился на Алана.
В его зверином оскале была непоколебимая решимость убивать и быть убитым.

У меня не оставалось времени для раздумий.
Алан все также расслабленно стоял и ничего не делал для своей защиты. Легкая улыбка, с которой он встречал надвигающую опасность, не оставляла никаких сомнений.
Он примет все происходящее, как встречу с Вечностью.

Я сделала нетерпеливый взмах рукой.
Тиболту оставался всего лишь один шаг, полушажок до столкновения, когда его тело взорвалось изнутри.
Кровавый фарш взметнулся к потолку, заливая собою все вокруг.

- Обожаю кровавый душ, - насмешливо и невозмутимо отозвался мой парень.

А в меня словно со всего размаха гнусь врезалась, разлилась отравой внутри.
Я оглушённо мотала головой, натужно хрипела и зябко вздрагивала, морщась от отвращения.
От гадливого ощущения собственной испачканости и использованости.
Непотребности и излишности моего существования.
Я, Повелительница По Крови, чувствовала себя отбросами, отходами, чем-то побочным.
Сопутствующим мусором, как выражается о мертвечине Алан.

Я отправила ему беспомощный жалобный взгляд и содрогнулась, встретившись с его взором.

Алан тогда впервые взглянул на меня, как на человека. Болезненного, унылого и печального.
Досужего распространителя инфекции. Разносчика заразы.
Чумного или тифозного больного.

- Можешь радоваться, если, конечно, в состоянии веселиться, - жестко, даже жестоко отозвался он. – Некий упырь оторвался  по полной, а когда пришло время отвечать за содеянное и хлебать свое дерьмо, сгрузил тебе его, отравил твое существование и благополучно свалил. Теперь он родится снова для новых бесчинств.
Лохов, готовых повестись на его агрессию, хватает.

- Что же теперь делать? -  у меня нет сил сердиться.
- Живи все это. Проживай. Или  найди лоха и скинь ему, - щурится Алан. – Выплесни на меня. Найди повод и устрой скандал.

Я в отчаяньи развела руками.

Мне не было больно, скорее тоскливо, одиноко и даже страшно.
Я понимала, что это наследие Тиболта, но от этого знания не становилось легче. Ничуть.
Серая пелена безнадеги окутала меня и методично душила любое проявление радости.
И когда стало совсем невмоготу, Алан обнял меня и словно выдернул из меня эту серость.

Не говоря ни слова, он ушел и два дня я его не видела.
Он вернулся осунувшийся и усталый. Но радостный и светлый.
Легкий и Простой.

Мы никогда не заговаривали о происшествии. Но с тех пор я не играю ни в жалость, ни в агрессию.
И, если убиваю, то хладнокровно. Без эмоций.
Отсекая прошлое.
Как настоящий воин.

И не тяну мертвое в Свое Настоящее Живое.



Марк


- Хинея сейчас выйдет, - я приветливо улыбаюсь Марку.

Он все еще робеет в моем присутствии. И опять ему на выручку приходит высокий слог, перенятый им у Гонзика.

- Позвольте…, - начинает он вычурное выражение своего восхищения.
- Позволяю, Марк. Присаживайся, поболтаем. Мне с некоторых пор претят царские замашки, поэтому давай по-простому.

Он согласно кивает, поглядывая в сторону дверей, в надежде на скорое спасительное появление подруги.

- Если тебе неприятно мое общество, ты только скажи, - я делаю вид, что собираюсь уйти.
- Нет, нет, - торопится уверить меня в обратном смущенный Марк. – Для меня огромная незаслуженная честь…

- Марк, вяжи базар сопливый, - прерываю я его речь. – Хорош порожняка гонять.

Похоже, его проняло.

- О чем поговорим? – спрашивает он.
- Расскажи о своих успехах, - предлагаю я.

- Успехах?!! Я тут на днях так облажался!
- Расскажи, - прошу.

- Неохота, - честно признается Марк. – Такого пришлось хлебнуть!
- Давай я тебе расскажу, как сама недавно облажалась. Может, тогда тебе легче будет поделиться своим провалом.

Вкратце пересказываю ему историю про Тиболта.
Марк увлеченно слушает, забыв про все на свете.

Потом говорит: - Да, бывает…

- И на старуху проруха? – переспрашиваю, смеясь.
- Скажете тоже, - машет в ответ.

- Теперь-то поделишься своими приключениями после моих откровений?
- Ладно, - соглашается он и предлагает. – Только дождемся Хинею. Я ей хотел рассказать.

- Я уже здесь, любимый, - Хинея целует Марка.

Приятно видеть такое нежное проявление чувств. Когда меня Алан целует, я также безоглядно доверяюсь.

- Ну, хватит, потом полюбезничаете, - раздается нетерпеливый голос Гонзика.
- Рассказывай уже, - торопит Ярче, а Горн поудобнее располагается на мягком диванчике.

- Это еще что такое, - строго спрашиваю я. – А ну, брысь отсюда!

- Давай, Гонзик, вали уже! – подгоняет его Ярче. - Ты нас задерживаешь. Из-за тебя одни неприятности. Иди уже! Очень хочется послушать!
- Почему я? – в притворном ужасе закатил глаза и всплеснул руками Гонзик. – Я могу украсить собой вашу скромную обитель. И облагородить вашу компанию. Изнутри.

Мы вздрагиваем, пытаясь отогнать от себя любые возможные варианты осуществления последнего заявления.

- Вот давай, только без этого! – заявляю решительный протест. – Не надо никого благородить. Тем более, изнутри.
- Как скажете, несравненная. Всё, только чтобы вы улыбались! – охотно кивает плут и, повернувшись к Марку, просит, молитвенно сложив руки. – Позволь мне присутствовать, не отвергай меня, как друга! Мы ж с тобой, жиганы. Еще с той войны! И в огне не горим, и в воде не тонем, и в медных трубах не трубимся!

Марк сдается: ладно, оставайся.

- Ну, слушайте.
- Рассказывай уже! - бесцеремонно подгоняет его Гонзик. – Всем и правда не терпится послушать, как ты там облажался!



Дело мое – мое лишь дело
Чужое дело – не мое


Все происшедшее проносится передо мной, как миг. Как будто вижу все со стороны.

…

- Как не попасться под раздачу, Алан?
- Пусть в деле будет интерес. Твой собственный. Тебе столкнуться доведется со стороною, заинтересованной в слабости клиента. Считай, что ты кого-то от корыта отодвинешь. А в голоде своем тот пожиратель силы страшен. Без стимула совсем уныло будет.
Пусть в деле будет интерес.

- Оплата?
- Непременно. Иначе: «Дело не твое – чужое дело». Порвут, как Бобик тряпку! Навалятся все, как один.
Когда присутствует оплата – один, два, или чуть больше тебе претензии свои предъявят. А с ними легче разобраться, чем со всеми. Намного легче.

Но я про твой, особый интерес. Твоя заинтересованность живая. Когда нет выбора, когда не можешь ты иначе.
Когда же можешь в это не ввязаться, не вяжись…

Еще согласие страдальца, что он в твоих руках. Ты говоришь ему:
«Давай мне соглашение, чтоб справился с твоею силой. Ты мне даешь добро на управленье этой силой.  И силе демонстрируешь своей отвергнутой, что доверяешь мне ты эту силу.
А воевать мне с нею не резон. Какой мне смысл, хоть с кем-то воевать?!! Нелепее забавы не сыскать!
Больны больные живучестью своей болезни. Ты исцеляешь их, а хвори тут как тут. Растут, что те грибы!
- Видать, попался бестолковый мастер. Целитель непутевый, не можешь ты меня лечить! – так причитая, скажешь ты.

Поэтому согласием плати.
Пока же не заплатишь ты согласием, ты будешь прибавлять, и прибавлять ту хрень и станешь исподволь войну вести, а это никому не нужно.

Вся эта хрень восстанет против тех, кто попытается ее убрать, когда согласие свое не подтвердил ты. И станет твоя сила нещадно воевать со мной, как и с тобой. По прихоти твоей.

Такой расклад.
Ты либо в стороне и позволяешь сделать то, что следует мне сделать, либо против.
А если против, нет смысла даже начинать.

Ты либо в стороне, даешь мне развернуться, либо идешь своей проторенной дорогой.
Недолго.
Сам.
И без меня».

- А если даст согласие, заплатит? И я не в силах отказать.
- Ты призываешь его силу. И боль его – теперь твоя.

- Звучит, как приговор суда!
- Потом будь в одиночестве, пока не успокоится в тебе Твое.

- А дальше?
- Ты позволяешь всему быть. Происходящему происходить. И будь, что будет …

Да, Марк, еще желательно, чтоб было тебе все по барабану.
Что станется с тобой и с ним …

…

Я в шорохе полнейшем.
- Он умер.

Мне Алан фыркнул:
- Тоже новость! Кто-то умер? Все время кто-то умирает. Вот если б вечно жил!
А в Занзибаре засуха и наводнение. Одновременные, прикинь!

Также мимоходом объявляет новости диктор: где-то землетрясение, где-то ураган, где-то катастрофа.
Жертвы и разрушения незначительны.

- Стоит ли расстраиваться из-за таких пустяков! – засмеялся Алан.

Но я не рассмеялся.

- Да ладно, не казни себя! На это есть специально подготовленные кадры. Не отнимай у них работы. Задай себе вопрос: - Какого хрена этот крендель умер?!!
- Какого хрена?

- Для тупых подсказка: САМОПРИЧИННО ВСЁ.  И даже тупость.
Все самопричинно.
И если нечто выводит из равновесия тебя, оно тебя из равновесия выводит. Тебя выводит из Тебя.
- Он умер, потому что так хотел!

- Ну, наконец-то, тупость рассосалась!
- Но для чего?!!

- А ты взгляни на то, что от тебя осталось! Вот тебе ответ.
Ложись, поспи. А отдохнешь, поговорим.

…

Я сплю и сон дурацкий вижу, как будто я в тех временах, когда беспомощно барахтался я в своих соплях унылых.

- Я уже вырос, вытер сопли, я высморкался!!! – кричу.

Но я, сопливый тот, Себя не слышу.
Я в ярости, я просто сплю…



Так глупо глупость ощущать


Я еду быстро. Быстрее, чем обычно.
Я тороплюсь, не расплескать бы то, что приготовил Алану. Ух, окачу, как из ведра, с размаха!!!
Серьезный предстоит, тяжелый разговор…

…

- Знаю, куда направлю я твою активность. На тебя же, - застает меня врасплох на пороге Алан. – Снимай штаны!

- Что?!! – я в шоке.
- То!!! Снимай штаны, пиджак снимай. Снимай все. Кольца, цепи. Все снимай. Переодевайся в одеяние походное, оно висит на стуле.

Я почувствовал дрожание пресловутого щита. Да, с этим парнем не поспоришь!

- Давай сюда свою одежду. Принарядись в походное, - он хитро щурится и добавляет. – Балдёжно – хороводное. Бальное – карнавальное.

До меня доходит смысл его глупой остроты, когда я облачаюсь в тряпье.
Слышу собственный зубовный скрежет и грань готовой опуститься защитной болевой перегородки.

- Теперь это твое обмундирование и ты полностью готов к СЕРЬЕЗНОМУ, серьезным разговорам! Начинай!

Я понимаю его черный юмор, просто не смешно тому, кто с голым задом. В штанах огромная дыра.
Я тупо мнусь на месте. Комментарии, как и любые умничанья, излишни.

Он кривится-смеется:
- Вот и ладушки-оладушки! Наслаждайся необычностью ситуации и испарившейся неосознанностью. Теперь ты полностью в происходящем. Не отделен. Тебе не до глупых идей-затей. Не до веселья вОров – серьезных разговоров.
Конечно же, ты быстро привыкнешь, и, возможно, тебе даже понравится твой новый вид, но у меня в запасе полно сюрпризов!
Развлекайся!

Я люто ненавижу его в этот момент, и не сразу до меня доходит, что противный скрип издают мои крепко сжатые зубы.

- Для тебя сейчас первостепенное – твоя неосознанность!

- Что делать с этой неосознанностью, - психуя, спросил я.
- Как что?!! Осознавай. Чем неосознанность хуже других объектов?!! Такая же фигня! Не лучше и не хуже. Осознавай!
Придешь, расскажешь, ЧТО она из себя представляет.

И Мак … наслаждайся!

…

Я ощущал полнейшее бессилие.
Безоговорочное. Категорическое. Безусловное.

Я ничего не могу сделать в ответ. Мои прежние способы воздействия нелепы и тщетны против этого чудаковатого парня.

Остается, стиснув зубы, терпеть унизительность ситуации, несуразность рваного одеяния, нелепость обуви (огромных тяжелых ботинок) и непререкаемую беспомощность.
Жестоким откровением – простой факт, что ранее пугающая меня смерть, отнюдь не самое страшное.
Есть вещи поужасней.
Например, быть в полной власти того, кто заслоняет тебя от этого самого «поужасней».

Куда бы я ни присел, было холодно и жестко. О том, чтобы сжульничать и чем-то прикрыть самое, как оказалось, уязвимое для самолюбия место, я старался не думать.

Я невесело засмеялся: глупейшего положения не придумать.
Так глупо глупость ощущать!!!

…

В доме головокружительно пахло едой.

Мой мучитель вольготно развалился на постели и лениво ел.

Увидев меня, наморщил нос и натужно засмеялся: - Выходит, я один из немногих, кто разглядел твои достоинства. Знаешь, почему другие не видят их? Они заняты своими! - а потом великодушным жестом махнул-пригласил. – Я удобно устроюсь, а ты рапортуй о своих успехах. Хвались! – при этом с восхитительно румяной куриной ножки на меня брызнули капли жира.

Я предпочел проигнорировать подобное пренебрежение.

- Нечем хвалиться.
- Так, чего ты приперся?!! – возмутился он.

- Что это со мной происходит всякая фигня? – уныло спросил я.
- Мой ответ тебе не понравится!

- Я устал, замерз и хочу есть! – без особой надежды поведал я.
- Я знаю. Порадуй меня, поумничай, скажи какую-нибудь премудрость!

Я промолчал. Поумничаешь с голым задом, как же!!!

- Проваливай!

…

Во дворе после тепла дома, показалось особенно неуютно.
Я не мог присесть на лавку, а на присядках нестерпимо выламывало усталые мышцы.
Алан запретил мне пользоваться любой другой одеждой, кроме той, что на мне, и моя задница планомерно превращалась в заморозку.

Меня бесила эта невообразимая жесть, но я упорно отводил взгляд от дома, избегая соблазна все закончить самым пугающим для меня образом.

И тут меня осенило!
Я снял с себя тряпье, несколько раз сложил его, подстелил и с замиранием присел.
Меня накрыло волной блаженства.
Как же хорошо!!!

Пока отогревалась моя пятая точка, остывало все тело.
Но этот контраст отогревания замерзшего и охлаждения теплого какое-то время даже забавлял меня.

Мне было глубоко насрать на все!!!
На то, что я голый, голодный, замерзший, нелепый. На то, что «глубоко срать» придется закоченевшим задом.
И на неосознанность было насрать!

Кстати, где она, проклятущая?!!

Я долго всматривался и не мог ее обнаружить.
Сплошное блаженство и покой были во мне. И ничто в данный момент не в силах были потревожить их.
Даже появившийся Алан, так настойчиво до этого раздражавший мое беспокойство.
Не было беспокойства во мне и нечему было раздражаться.
Лишь блаженство и покой были во мне.

- Чудесно дышится. По-настоящему свежо! – тихо произнес он, имея ли в виду бодрящий холодок вступающей в свои права ночи или прохладу и свежесть, исходящие из меня, не знаю. – Иди в дом.



Сейчас найдем


Я это я. А не дурацкий персонаж из сна. Так классно быть Собою!!!

- Пока ты спал, я кое-что узнал. Страдалец твой из Клана Лонки. Он боль сгрузил тебе и сдернул.
- И на хрена?

- Для чайников и самоваров объясняю.
Я так смешливо называю, всех творческих и детских, живых и дерзких, которые готовы к чуду.  Готовы, но не знают как. Дразню нас, чтоб не зазнавались.

Итак, для чайников и самоваров поясненье:
В присутствии Живых всё оживает и легчает, а мертвых – все мертвеет-тяжелеет.
Быть Жизнью, часто означает, притягивание мертвецов. И легче чем ты, тем больше упырей необходимо, чтоб доказать тебе, что ты не Сила.

И это-то не очень мило.
Зато, представь, как легче дышится другим!

…


- У меня такое ощущение, что я не с кем-то занимаюсь, а освещаю темное мое, которое до этого не осветил своим сознаньем-осознаньем.
- Так и есть.

- Прости, что опять тебя я загрузил проблемами своими.
- Марк, - он улыбается. – Не «Что?», а «Где?» все происходит.

- Во Мне. И что?
- Не что, «Когда?».
Все Настоящее, при близком рассмотреньи, становится отчетливей и ощутимей.
Все остальное тает, как туман, как дым.

Немножко больно, страшно, а потом смешно.
Как будто вдруг закончилось нелепое кино.
И радостен тот выдох облегченья.
Закончилось мученье-увлеченье…

Я молчу, пока он там шаманит.

- Дела все делаются, я им не мешаю.
Они во мне текут, я в них теку.

Всё, как игрушки. В них играю
Пока мне радостно. Бросаю
Когда надоедают, утомляют.

Куда бросаю?
Да, в Себя. В Реку …

- Ура!
Впадаем в Детство дружно.
Печаль серьезную ценить не нужно.
Ура!
Впадаем в Детство разом.
Живем экстазом, не приказом.

- Я понял, ЧТО я упускаю, когда людей в историю свою впускаю! – бормочу умиротворенный я.
- Ну, вот и славно. Все эти «Что?», как правило,  лишь правило, а значит, полная херня. Задай вопрос «Где?» происходит всё.

- Во Мне.
- А раз в Тебе, ИГРАЙ херню!

- Играть?!!
- Ладно, раз среди нас присутствуют тупые, найдутся и мудрилы.
Для равновесия.

Что ж, пошла игра: тупому мудрый изрекает мудрость:
«Все в мире, Марк, конгутнементно».

- Конгутнеметно??? – лепечу я в полном трансе, вдобавок выпучив глаза.
- Ну, вот и славно!

Одно недоразумение сказало
Второе поддержало тему.
Им показалось это мало
И создали они систему…

Давай систему создавать!
Давай потом ее ломать!

- Кому-то вагон печенюшек-вафелек
Кому-то пол, с заблеванным кафелем.
Ни к чему упреки, ни к чему волнения.
Никаких противоречий – сплошные дополнения.

У меня уже мозги кокетливо сдвинуты набекрень.
Лыблюсь, что придурок!

- Смотри, как можно, Марк, Легко и Просто:

Я задаю Себе вопрос: «Где?». Ответ: «Во Мне». Теперь играю, я смеясь.
Раз во Мне начало хрени, значит, Там ей и конец.
«Зачем я создал слабость-хрень?»  –  «Чтобы играться ею. Чтобы в Себя ею играть».

Любая слабость – начало Новой Силы, когда ее принять.
Любая принятая слабость – шаг к Собственной Исконной Силе.
И я Ее зову. Она уже в моих руках.

В них абрикоса спелая. Пока мы говорим, он их все время чистит. Для сушки, на зиму еда.

- Достаточно мне съесть ее, и слабости хана! Что, хрень, не страшно?!! 

Алан дразнит слабость, то быстро поднесет к губам, то отодвинет сладость. С задором детским насмехаясь. И наигравшись, абрикос глотает, зажмурившись в блаженстве той игры.

Себя спросил я: «Где?». «Во мне», - ответил.
«Зачем я создал хрень?» - «Чтобы ее играть».

И делаю я шаг к Исконной Силе. В руках моих осталась пустота.
Зато в желудке гадости сверх меры.
Едва я успеваю убежать.

Чтоб поиграть в игру: «Блевать»…

…

- Теперь Легко и Просто всё?
- Легко, - я с облегчением вздыхаю. – И Просто.

- Гораздо проще, чем искать того придурка. Хотя, чем это не игра?!! Хорошая игра! Найти и дать ему по шее! Не унывай, сейчас найдем!
Хотя возможно посмешнее!
- Уж лучше посмешнее. Разыскивать придурков – жесть, тоска!

- Тогда спроси: «Когда?».
- Когда? – я понимающе жестоко улыбнулся. – В любой момент, в любое время. По Сущности, Всегда и Никогда.

- Устроим Никогда придурку?
- Устроим Никогда. Ты прав, это куда смешнее!!!

…

Все происшедшее проносится передо мной, как миг.
Пожалуй, при рассказе кое о чем я умолчу.

…

- Никогда не говори: «Никогда». Никогда, никогда, никогда … Раствори календари в Никогда. В Никогда, Никогда, Никогда … - напевая, входит Алан. Он оглядывает нас удивленно и заинтересованно. – Что это вы притаились?
- Марк рассказал нам про Никогда, - отвечаю за всех.

- А, забавная история, - улыбается Алан. – Кстати, Марк уже умеет ходить по воде! Хинея, где ты откопала этого чудесного парня?
- Ты сам его привел, - саркастически замечает та, а сама, что называется, цветет и пахнет.

- Правда? Какой я молодец!!! – восклицает он и зовет меня легким кивком. – Можно с тобой пошушукаться, радость моя? Вы не против, нам необходимо обсудить нашу ночную оргию, - поясняет нахально всем.
- Алан, - протестую я скорее для вида. – Прекрати!

- Везет же некоторым! – притворно вздыхает Хинея, и мечтательно повторяет. – Оргия.
- Нам пора, - решительно заявляет Марк и, переглянувшись, они с Хинеей поспешно ретируются.

- Что у нас там на повестке дня, точнее, ночи, - спрашиваю в предвкушении. – Какие планы?
- Никаких. Сплошной экспромт, любимая. И дожидаться ночи мы не будем.

- Однако!
- Только дай минутку мне.

И Алан взмахом приглашает присоединиться Детвору.

- Присматривать всем за Марком. Это еще не конец. Что-то они готовят, не зря его так раскачали. Он слишком уязвим сейчас. Его выманят, чтобы нанести удар.

Детишки кивают в знак согласия.

- Вот гады!!! Дался им Марк! – сжимает кулаки Горн.
- Что они на него беспрерывно наезжают? – удивляется Ярче. – Это явно неспроста!

- Скажу, если будете молчать и никому ни гу-гу, - обещает Алан.
- Серьезно? – радуется Гонзик новой тайне.

- Еще чего!!! – вскидывается мой таинственный. – Весело.
- Мы – одна большая братская могила, - уверяет тот.

- Лучше помолчи, - предлагает Ярче. – Что-то ты не в ладах с выражениями! То серьезный, то могила. У тебя траур? Хомячок умер?
- Мы будем молчать, - оглядев всех, резюмирует Горн.

- Марк готов. Теперь это вопрос времени. Он вот-вот поймет, что он Маг.
- И упыри это чуют? – понимаю я.

- Да. И что-то слишком часто мелькают эти Лонки. Неуловимые пока.
- Давай, я Тиссу позову, - я предлагаю.

- Она поблизости и уже в курсе. Ты не забыла, милая, что оргия у нас?
- Как такое позабудешь?!! Всем пока!

- Доброй ночи, леди Тейлин!!! Доброй ночи, Алан!!! – эти хитруши лукаво улыбаются. – Доброй вам и длинной ночи!!!
- Не так быстро, ребятки! – машет им Алан. – Еще быстрее!!!

- Мы будем обниматься, мы будем целоваться!!! – дурашливо поет и пританцовывает Ярче.

И два ее дружбана-обормота тут же присоединяются к дразнилке.

- А ну, брысь! – подалась я в их сторону.

На этот раз моя команда срабатывает безотказно, и они, хихикая и гримасничая, убегают.



Друзья


Алан умывается шумно и весело.
Радостно, как и все, что он делает.

Пока он плещет в лицо холодной водой и фыркает от удовольствия, Гонзик с Горном воюют за право подать ему полотенце. Вырывают его из рук, борются.

Ярче, ехидно посмеиваясь, протягивает Алану другое. Он благодарно улыбается, а эти двое всё возятся на траве.

Родные чудесные создания.
Друзья.

Я переношусь в то самое начало, того самого, что принято называть дружбой.

…

- Мы здесь, Алан, - Гонзик и Горн, толкая друг дружку, норовят занять место поближе к нему. – Ты нас звал?
- Вы свободны, - улыбается он им. – С этого момента вы вольны делать все, что хотите.

Помощники ошарашено застыли в недоумении.

- И я хочу, чтобы вы знали: я не являюсь тем, кто дарит свободы и отнимает их. Вы свободны, потому что свободны.

- Как свободны? – лепечет Гонзик, а Горн угрюмо молчит. – Мы тебе не нужны, мы что-то сделали не так, мы надоели? Мы … Ты прогоняешь нас?!!
- Для тех, кто на бронепоезде, повторяю: вы свободны.

- На каком бронепоезде?
- Есть такое выражение, - хмуро поясняет Горн.

- Оно в нашу пользу?
- Не думаю. Оно означает, что мы чего-то недопоняли.

- Но мы и, правда, не поняли!
- Вы вольны поступать по собственному нутру, - терпеливо поясняет Алан. – Можете уйти, но, если хотите остаться, оставайтесь.

Эти двое облегченно переводят дух.

- Мы остаемся!!!
- Еще как остаемся!!!

- И еще, - Алан смущенно подбирает слова. – Я хочу предложить вам кое-что.
- И что это? – подозрительно спрашивают они. Сюрпризы их не особо сегодня радуют.

- Я хочу предложить вам дружбу, - тихо сказал Алан. – Быть друзьями.

…

Тот свет, что вспыхнул  в них, был так прекрасен, что я потеряла дар речи.
Я видела перед собой ни помощников, бывших фантомами, ни попутчиков, пусть и милых мне и Алану, но все же ужасных и яростных по отношению к остальным, ни даже верных соратников.

Я видела … Детей. Детей по Сути.

Но это невозможно!!!
Как?!!

Кровожадные и жестокие некогда, а сейчас Детвора.
Прежняя ярость колдунов – всё самое темное и ужасное, что сумели Мертвые извлечь из себя, чтобы швырнуть в лицо Живому – трансформировалось в легкое и простое.
В Детей по Сути.

Я потрясена, растрогана, восхищена, и когда Алан поворачивается ко мне довольный, я, чтобы скрыть волнение и слезы, с напускной сердитостью спрашиваю.

- Почему ты мне не предложил быть друзьями?
- Хорошо, давай будем друзьями. Тебе легче?

- Как-то не очень, - я прислушиваюсь к ощущениям. – Тут что-то не так, не пойму только что.
- Может, потому что здесь, в этом измерении, парень девушке или девушка парню предлагают быть друзьями при расставании.
Сомнительный ничего незначащий приз. Никто не дружит после расставания.

- Алан, я не знала!
- Поздно, ничего не поделаешь. Ты сама настояла.

- А ты не очень-то сопротивлялся и не спешил все объяснить!!! – горячо упрекаю его и тут же спохватываюсь. – Скажи, что это не считается!!! Скажи, что это не считается!!!
- Еще как считается! – усмехается он. – Я предложил тебе дружбу, так как хочу, помимо всего прочего, быть твоим другом.
Плюс ко всему, что между нами, еще и быть твоим другом.



Будь собою


- Мы с тобой отличная команда. Владычица и рас****яй.
- Побудь владыкой ты, я – рас****яйкою побуду.

…

- Алан!!!
- Да, моя хорошая.

Я требовательно смотрю на него, слегка поджав губы.

- Я не обращаю на тебя внимание? Прости, дорогая! – реагирует мой парень.
- А ты еще и не обращаешь на меня внимания?!! – воскликнула я. – Ах ты, поросенок!!!

- Сдаюсь, - признал Алан. – Я не знаю, чего ты хочешь.
- Я тоже не знала, пока шла к тебе. Теперь знаю, я хочу тебя отшлепать!

- Может, все-таки поцеловать, - предлагает хитро.
- Может, сначала и поцеловать, - соглашаюсь я, отвечая на поцелуй.

- Привет, мое сокровище, - шепчет этот обормот. – Друг мой бесценный и неповторимый.

Я предчувствую: сейчас он скажет нечто или сделает, и я готова буду на все.
И спешу ответить шуткой, пока не испарилась, не исчезла в любовном пламени его.

- Привет, дружбанчик! Дружбанчик-кабанчик.

Он смеется и это последнее, что я успеваю различить, так как заглядывает он через глаза мои в меня, и все поддающееся описанию улетучивается, словно и не было его никогда.

В Этом Непередаваемо Восхитительном Никогда …

…

- Я буду для тебя, кем ты захочешь!!! – шепчу ему.
- Будь собою. Все остальное – игры, а не ты.

…

Она очень внимательна к мелочам и деталям нелюбимого ею мира.

- Выходит, у нас с тобою все, как у людей? – задает владычица вопрос свой, разглядывая парочку, сидящую на лавочке в обнимку.
- Человеческие влечения – это не любовь. Это отравление друг другом с последующей абстиненцией (попросту говоря ломкой) при отторжении.
Два встретившихся несчастья, отравленные разновидностью другой.

- Поэтому они и говорят: «я тобою болен», «я без тебя не могу», - поняла она. – А ты мною болен?
- Я тобой здоров, - засмеялся я.

- И я тобой здорова.

…

- Почему практически все хотят быть хорошими?
- Правота здесь – это разновидность допуска к силе, некое разрешение на агрессию.
Справедливость – необходимое условие для нападения. Праведный гнев и все такое – способ извлечения из себя скрытых резервов. Способ, истощающий и без того не ахти какие людские способности.

- Неправота здесь сродни слабости и каждый ищет вариант быть правым, я поняла. Но почему хорошими хотят быть?
Не главное, хороший ты или плохой. Куда важнее: деловой, неделовой.
С деловыми делают дела, неделовых обходят стороной.
А твой моральный облик…
- … дело личной гигиены? - продолжаю я.

- Да, дело личной гигиены, - улыбается она. – Так в чем изюм? В чем фишка слыть хорошим?
- Когда-то я тоже задал этот вопрос. И в шоке был, ответ услышав. Оказывается, быть плохим невыгодно, с плохими можно, что угодно делать. Они ж плохие, ты – хороший.

- И лучше нравиться кому-то, чтоб на тебя не выплеснули раздраженье. Свалив свою агрессию на жертву.
- Да, повод и причина не одно и то же.

- А анально и банально – разные вещи, - кивает она.
- Как сумбур и каламбур, - подтверждаю.

- Понятно. Значит, все переженились, но не знают кто на ком!

Тейлин легко переняла местный сленг.
И теперь регулярно и методично шокирует меня своей изобретательностью на поприще грубой, точной и откровенной похабщины.
Своеобразная месть за пребывание в земном мире.

- Хорош порожняка гонять! – лишь одна из немногих заимствованных фраз жаргона.

Тейл не любит повторений за кем-то, и лишь некоторым выражениям посчастливилось полюбиться ей.
Но все же она предпочитает экспромты.

- И ты врубаешься во всю эту земную муть? Красавчик, ничего не скажешь! – Тейлин посмотрела на меня с некоторым вызовом. – Тебе здесь нравится?
- Лучше не бывает!

- Да ну?
- Ну да. Ты здесь, а значит, это лучшее место.

Она молчит, ошеломленная, и я даю ей возможность прийти в себя.

- И потому что я здесь.
- Ах ты, наглая рожа!!! Ты затащил меня в свое занюханное измерение, и еще издеваешься!!!

Ее кулачки бойко затарабанили по моим плечам.

- Ты ругаешься и дерешься?!! – в притворном ужасе отшатываюсь, закрывая лицо руками. – Это так на тебя не похоже!!!

Она выдала такой многоярусный мат, что мои щеки запылали.
Я поцеловал ее бесстыже ухмыляющиеся волшебные губы, мягкие и вкусные.
И она затихла.

…

Тейлин сверлит дырки взглядом в моей собеседнице, пока я пробую объяснить той сопливую природу нытья.

- Вы знакомы с французским. Помните песню «Malade», в которой дядечка так душевно жалуется на то, что болен.
Это так нелепо воспевать свои страдания! Словно лезть с насморком и кашлем в общество. Чихать и кашлять в лицо каждому встречному. И удивляться, что тебя избегают или дают зуботычину.

…

- Бонжур. Лямур тужур. Обожаю Францию, - насмешливо смотрю на Алана. – Она тебе не даст.
- Что не даст? – непонимающе отвлекается он, посылая мне молчаливый вопрос.

Потом вспыхивает до кончиков ушей, уяснив подоплеку.
Какой же он открытый для всего, незащищенный! Мне бы пощадить его чувства, но меня это только раззадоривает.

- Поспорим? - дразню его, смущенного и растерянного, и слегка касаюсь груди его приятельницы.

Поскольку я не слышна и невидима, она воспринимает ласку, как некое томление. Я обнимаю ее сзади, прикасаюсь лицом к шее, зарываюсь в волосы, дотрагиваюсь до ямки на границе шеи и затылка кончиком языка – все, что по моему уразумению сделал бы Алан.

И тут меня понесло, как любит Алан говорить, по кучугурам.

Мои руки поползли ловкими ящерками по ее телу, а губы ласково пробежали по шее к заветному месту за ухом. Мягкие, плавные и нежные ласки быстро переросли в жадные и требовательные. 
Она прикрывает глаза в истоме, блаженно вздрагивая.

- Надеюсь, вам в тему мои разъяснения? – торопливо говорит Алан, придя в себя от моей выходки, и прощается. – Удачи Вам, Счастья и Любви!!!

Мы идем некоторое время молча. Потом останавливаемся.

- Ну, что закончились забавы? – сердито взирает Алан на меня.
- Ну, что ты, только начались!!! – ржу. – Ты только представь, смешно как будет, проделай я то же самое с собеседником-мужчиной.
Ты станешь самым сексуальным в этом мире. И будут все тебя хотеть. Все, без исключенья.
Чем не забава, чем не развлеченье?!!

Он сопит, мрачнее самой мрачной тучи, и я перестаю его дразнить.
А обнимаю и тихо говорю.

- Ты думаешь, мне будет приятно прикасаться к людям, будить в них страсти и направлять их на тебя? Хорошего ж ты представленья обо мне! Хотя сама я хороша.

Он молчит и я целую его в уголки глаз. Он замирает и улыбается, как ребенок.
Детей не в тему обижать.

- Хочешь, чтобы я извинилась? – удивляюсь себе.

Он мотает головой. Но не в обидах дело.

- Вина – одна из разновидностей агрессии. Нелюбви к себе. И отрицание себя, - вздыхает Алан. – А в призывах к прощенью-упрощенью я не нуждаюсь. Сам все упрощу.

- Что мне сделать, чтобы ты не огорчался?
- Будь собою. Не зажимай, не притворяйся. Будь собою.
Какая есть, такой и будь.
Живою.

Я ТАК тебя люблю …



Что после девичников бывает


А вот и мы нарисовались, две красапеты.
Девичник завершился, мы с возвращением спешим. Я к Алану, Хинея к Марку.
Гулены, тоже мне!!!

- Привет, - мы обнимаем Алана. – Где Марк?
- Сейчас придет. Как погуляли?

- Соскучились, - ответили мы в унисон. Побудем вместе, так и созвучные во всем.
- А вот и Марк! – Хинея на нем виснет.

А я машу рукой: - Привет!
На Алане уже повисла.

- У тебя в туалете пауки заплели отхожее очко, - недовольно замечает Марк.
- Ну, и что? – Алану не до туалетных подробностей, я его целую. – Мне набить им морду?

Марк явно собирался выразить свою сердитость более явным образом, но вместо этого рассмеялся:
- Довольно забавное, должен тебе заметить, ощущение. Ощущение не уходящего уходящего.

Мы загоготали. Из-за шутки. Но не только.
Мало, кто знает секрет Живых: в огромных дозах дехи – лунная внутрикратерная роса – ораловское пойло, пробивающее вас на ржач.
Царское расточительство, не всякому правителю по карману, наполняет вас бесспорным и безоговорочным ощущением, что бытие удалось, когда вы, хохоча, опрокидываете фужер за фужером и даже с радостным визгом пьете прямо из ведра самое дорогостоящее, что можно купить, будучи даже не баснословно, а легендарно богатым.

- Девичник удался, - добродушно констатировал Марк и спросил Алана, обведя рукою ждущее перемен дворовое хозяйство. – Тебе не хочется, ничего изменить и улучшить?
- То, что ты видишь перед собой, всего лишь отблеск мой. Блик Сути отраженный.
Но даже он по вкусу мне. Мне нравится.
Не в силу каких-то обстоятельств и причин. А потому, что нравится мне все то, что нравится.

- Понятно, - усмехнулся Марк. – Аскеза именем твоим.
- И жертвенность, - добавила я Алану, слегка его кусая.

- Не понимаю, о чем речь, - ответил Алан, отвечая на укусы поцелуем.

- Ты всякий раз по полной огребаешь, - немного печально произнесла Хинея. – Ты, действуешь, как тот, кто обнимает змей, чтоб исцелить их.
Укусы ядовитые встречаешь. И не один, а серию ударов пропускаешь, чтобы, расставшись с ядом, змея сдалась и приняла любовь, чтоб ожила. Живою стала.

Иной раз это происходит. Иной раз новый яд накопит, кого ты исцелял от яда.
Но, так или иначе, яд в твоей крови. И ты его живешь и проживаешь.

Он промолчал, а я Хинее благодарно улыбнулась.
И укусила Алана, а он меня поцеловал.

Мы снова засмеялись.

…

Гонзик появился, разгоряченный, аки конь буланый.
Без церемоний поставил на столик беседки два полных до краев ведра.

- Ваш заказ, леди. Лунатики, готовы иссушить хоть все кратеры планеты, за милость лицезреть улыбок Ваших радость, - он картинно вытер якобы выступивший пот. – Вам хватит дехи? Я не считаю, но вместе с этими, уже тринадцать ведер.

Мы покатились со смеху от удивленно вытянутых лиц наших парней. Похоже, нам удалось их подивить.

…

- Хорошая идея, навестить Лунатиков, - неожиданно одобрил идею Алан. – Пусть порадуются вашему веселью и улыбкам. Я не помешаю, как считаете, девчонки?
- Они описаются от восторга, - ответил за нас Гонзик и кинул клич. – Горн, Ярче мы на Луну. Вы с нами?

…

- Что это за Лунатики такие? Лунные жители? – спросил я шепотом у Хинеи. Не хотелось выказывать своего неведения.
- Они выходцы с Луны, которых занесло на Землю. Это те самые лунатики, что ходят во сне, - также шепотом ответила моя прелесть. – Только им доступно собирать молодильную внутрикратерную росу – дехи. Они знают секрет Лунной дороги и иногда позволяют путешествовать ею. Тем, кто им по нраву.

И я вдруг вспомнил все в деталях.
Лунная дорожка на моей подушке и я, восторженный ребенок, доверчиво кладу на край дорожки голову свою и исчезаю, а утром пробуждаюсь счастливый и пустой.

И другой раз. Я прокидываюсь с тупой головной болью, разочарованный и унылый.

- Но, если не по нраву, то смельчака ждет путешествие Туманными Краями. От таких вояжей – одни расстройства. И утром разболится голова, - продолжила любимая моя.

…

- О, леди Тейлин и леди Хинея, нам незаслуженной наградою улыбки Ваши!!! Все, что угодно, только соизвольте! Что в наших силах, мы исполним.
А что не в наших, сочтем за несравненное блаженство, умереть за Ваш каприз.
- Прошу Вас не спешите умирать, - им улыбаюсь ласково. – Кому же жить, как не Живым. Живите. Радостью – быть вашими друзьями.

О, я умею, почитание внушить и в Счастье окунуть, готовых к почитанью.
Я – Повелительница По Крови, это мой удел. Повелевать, чтоб исполнители были счастлИвы.

Они восторгом светятся, готовые на все.
Что ж, в уделе Повелительницы есть и плюсы.

…

- С Вами Мечтатель, Леди?!! Вот нечаянная радость!!! – восхищенно зашумели Лунные. – Вы слишком благоволите и балуете нас!!!
Но если так, мы просим Вас: о, леди Тейлин, не гневайтесь на неблагодарных нас, позвольте нам украсть немножечко внимания от Вас у Алана Легко и Просто!

Я улыбнулась, и они немедля рядом оказались и закричали Алану наперебой.

- Мечтатель, помечтай о нас!!!
О нас: счастливых и красивых. О нас: влюбленных и любимых.
Пусть будем мы счастливыми в твоих Мечтах.

Хотя бы мимолетное мгновенье, Мечтатель, помечтай о нас!!!

…

- Я ТАК тебя люблю, - ему я говорю. – Что сейчас уписаюсь!!! По ножкам побежит горячая струя. Все скажут: Повелительница обоссалась.
А мне плевать!!! Я ТАК тебя люблю!!!
- Я тоже обоссусь, Марк, для тебя, - Марку говорит решительно Хинея.

…

Да, наши девушки – ТЕ еще стихии!

- Так, нам всем пора, - распорядился я. – Извраты практикуем только дома, в своих стенах. Не напоказ.
- Договорились, - леди согласились, переглянулись и заржали. И мы вдогонку им.

И затряслась Луна от смеха. К нам хохотом присоединились все Лунатики.
Над кем, над чем, зачем? Они не знали и не понимали причин веселья.

Живым без надобности все причины.
Живым лишь повод дай поржать.
Достаточно лишь одному захохотать и засмеяться.
Зарыготать, заржать, загоготать и захихикать. Подхватят дружно, наперегонки.

Какая разница над кем, над чем, зачем …
Когда возможность посмеяться …

…

- Я – буйная? – спрашиваю Алана, переводя дух.
- Сколько ведер дехи, леди, вы приняли на вашу восхитительную грудь? – гладит мое пылающее лицо любимый. – Сколько на вас было принято, мои чудесные малышки-шалунишки? – обращается он к моим отнюдь не маленьким холмикам и начинает говорить с ними на понятном им языке.

О, этот язык они очень хорошо знают!
Я изгибаюсь в восторге шалом, прижимая лицо Алана к поющей песнь восторга девичьей груди.

Он отстраняет меня и, не давая разочарованию ни мгновения, целует всю меня.
У него вопросы не только к груди.

Их бесконечно много, его вопросов. И каждый упоителен, без вниманья не оставишь.
На них, на все – ответом я.

…

Я плыву в волнах чудесных, нежных, мягких. Глаза окрою – я в его руках. Прикрою – снова в барашках нежных мягких волн.

- Алан, ты сейчас думаешь обо мне, - нежно проворковала я в его ухо.
- Нет, - ответил он. – Пытаюсь перестать.

Я хохотнула. Дехи веселит меня или мой милый.
А может набежавшая волна.

…

- Во мне сейчас несметные богатства, - говорю смешливо. – Несчетное количество несчетных денег.
- Ты и до этого бесценная была!!!

Еще одна волна приливом.
Какой мой парень нежный!!!

- Моя любимая!!!

Еще одна волна …

…

- Что у вас? Посиделки? – появился в нашей беседке улыбающийся Гонзик.
- Полежалки, милый, - извиняясь, улыбнулась я.

- Тогда у меня побежалки, - усмехнулся Гонзик и убежал в другую, самую дальнюю беседку.

- Тили-тили-тесто, жених и невеста!!! - раздались оттуда насмешливые детские голоса.

…

Как хорошо, что в нашем парке полно беседок.
А вот и подтвержденье моих мыслей.

- Беседок хватит на всех, - поет Алан.

Когда он напевает фразу из песни Виктора Цоя: «Дождя хватит на всех», дождя для всех в избытке.
Следует полагать, исходя из опыта, что и беседок в данный момент изобилие.

В соседней слышится возня.
Туда две птицы, словно бы влетели.
Птицы, как же!

Доносится звук поцелуев.
И хохот заразительный Хинеи.
И голос Марка.

- Сколько ведер дехи, сударыня, вы приняли на вашу восхитительную грудь?



Ну, наконец-то


- Тебя про то, что обоссусь, шокировала шутка?
- Благодарю тебя, что ты Живая!!!

- Тебе спасибо, что не видишь премудрёною меня.

…

- Я хочу тебя завоевать, Алан!
- Ты давно с этим успешно справилась, любимая!

- Алан, я хочу еще!!! Побунтуй хоть немного!!!
- Ладно.

Он молчит некоторое время, собираясь с духом.

- Тейлин, - громко и гневно начинает он. – Мне все уже надоело…

Я целую его напряженные губы, как и умею, даже чуточку лучше. Алан замолкает, жадно отвечая на мой поцелуй.

Когда мы наконец-то отрываемся друг от друга, я, довольная, замечаю: - Быстро же ты сдался! А хочешь…

- Хочу, - сразу отзывается он.

- … подавить мой бунт? - продолжаю я.
- Конечно, хочу. Только все опять закончится моей сдачей в плен.

- Подлиза.
- Не спорю. Что вам подлизать?

- Сейчас же прекрати!!!
- Ну, конечно!!!

…

- Ай!!! – визжу восхищенно и выговариваю милому. – Никакого почтения к возлюбленной!!! Алан, ты после случая, когда я перебрала дехи, нахален до невозможности! Решил, что я – вся такая доступная?!! Да?!! Ай!!!
- Да, именно так, я и решил, - наглец, похоже, гордится приобретенным бесстыдством.

- Ай!!! Ай!!! Ай!!! – верещу я. – Ты – наглая морда, весь стыд потерял?!!
- Весь, - подтверждает он, ничуть не смущаясь.

- Ну, наконец-то!!!

…

Она стоит перед окном, сладко потягиваясь и озорно показывая языки солнечным зайчикам, шаловливо щекочущим ее великолепное тело.
Она Счастлива, моя любимая.

Ощутив собою мой ласковый взгляд, поворачивается. И теперь мое великолепное тело пищит от восторга соприкосновения с сиянием ее счастливых глаз.
Она смеется, наслаждаясь произведенным эффектом. Разводит руки в стороны, предлагая рассмотреть ее.
И показывает мне язык. Тому, кто обезоружен и покорен ее недостижимо прекрасной красотой.
Она распахивает необъятные, как небо, глаза и дарит мне волшебство переливов своего чарующего голоса.

- Мечтатель, помечтай о нас!!!
О нас: счастливых и красивых. О нас: влюбленных и любимых.
Пусть будем мы счастливыми в твоих Мечтах.

Хотя бы мимолетное мгновенье, Мечтатель, помечтай о нас!!!



Вкуснотища


- Ах, какая красотища, значит, будет вкуснотища. Ах, какая красота, значит, будет вкуснота! - это Гонзик, напевая, готовит очередное великолепие.

Мы все кружим рядом. Хищники в предвкушении пира.

- О, лучший из моих друзей! Просто лучший!!! - Горн наивно надеется что-то выманить или стырить у Повара.
- Можно немножко быстрее, медлительная копуша! – подступает к нему Ярче с той же надеждой. – Мы все ждем тебя!
- Ждите по-хорошему!

- Ты – изверг, - вздыхает Горн, получив половником по рукам.
- Точно, - подтверждает Ярче, когда лакомство ускользает у нее прямо изо рта. – Жадина!
- Что за несанкционированная живность на вверенной мне территории?!! А ну, разбежались живо! А то я всех пофинчикрыжу!!! – ярится и буйствует Чудо-Кухарь и изрекает многозначительно. – Не налегай на дело рьяно, не будет в нем тогда изъяна!

- Гонзичек, миленький-любименький, давай покушаем! – жалобно тянет Ярче. – Мы маленькие голодные детки. И очень хочется нам кушать!
- Задолбали папу дети! Вам хочется покушать, мне ваши жалобы послушать!

- Разве ты не хочешь нас покормить?
- Хочу, аж хохочу!

- Ему хоть говори, хоть насери! – сдается Ярче. – На нем, как следует, Природа отдохнула!
- На мне Природа отдохнула, а я на Ней, - уже напевает Гонзик.

- Одно слово: изверг!!! – сердится Горн.
- Деспот!!! - соглашается Ярче.

- Тиран!
- Изувер!
- Ирод!
- Иезуит!
- Кровопийца!
- Мучитель!

- Балуете вы меня, право слово! Вниманием, похвалой, - скалится Гонзик. – Всё готово! Все к столу!

Мы тут, как тут. Нас уговаривать не надо.

- Позвольте прежде, чем попотчевать вас новыми изысканными яствами, любезные мои, прочесть вам увлекательнейшую лекцию об истории тех восхитительных блюд, с коими нам посчастливится сегодня познакомиться!

Горн и Ярче тут же давятся бешенством вперемешку со слюной, и я спешу разрулить ситуацию.

- Расскажешь по ходу, - милостиво соглашаюсь, не в силах дольше поститься в безумном великолепии кулинарных ароматов. – Угощай же нас, милый!!!
- Любой каприз почту за честь! - осклабился милый и принялся нас угощать.

И, конечно же, он устроил так, что Горну и Ярче пришлось дожидаться. Их миски наполнились последними.

Горн был готов лопнуть от досады, пока дождался. Притом, что Гонзик засуетился возле его тарелки, дескать, припылилась, не извольте беспокоиться, сейчас протру.

- Гонзик, - жалостно всхлипнул в изнеможении Горн.
- Сейчас-сейчас, - Гонзик нагрузил до верха невесть откуда взявшуюся громадную миску и поставил ее перед изумленным другом. – Хоп-ля-ля. И вуаля!

Он любуется нашим воодушевленным поглощением его даров, потом исчезает на мгновение, чтобы вернуться с громадным тортом на блюде.

Мы в полнейшем нокауте.
Наши перемазанные мордашки в немом восхищении и изумлении.
 
Королевский шедевр из Кухни Харнов.
Если в этот раз они не лопнут от своей злобной патологической скупости, значит, эти легендарные скряги бессмертны.

- Гонзик … братан …, - растроганно разводит руками Горн.
- Правда, он такой лапочка!!! – ошеломленно улыбается Ярче.

- Бедные Харны, - ехидно замечаю я. – Беззащитные перед отвагой и наглостью Гонзика великолепиуса.
- Не волнуйся, за них, моя хорошая, - успокаивает меня мой всезнающий парень. – Вождям надоел непрекращающийся траур по поводу частых утрат, и они придумали легенду о великом милостивом Отце Харнов, Коего следует всячески задабривать для благополучия их рода.

- Теперь Гонзик еще и бог Харнов?
- Их Отец. Для Харнов это куда, как круче!

- Он научит их смеяться. С таким отцом семейства, как Гонзик не соскучишься! Скорее всего, в ближайшем будущем Харны станут самым ораловским племенем.



Люблю


Как же хорошо сейчас!
Словно мы – река, нашедшее свое море, свой выход в океан.
Но даже будучи Бескрайним Океаном Бытия, я буду одномоментно и Его Истоком.
Не только завершением, но и началом.
Не только Окончательностью, но и Изначалием.

Не только «Этим», но и «Тем».
Потому как Неделимо Сущее, одно из имен, которого Алан Лига Легко и Просто.

…

Его глаза неотрывно и восторженно следят за каждым моим жестом.

- Что? - смотрю я на него.

Я знаю «что».
Его взгляд красноречивее любых слов.
Он любит меня.

…

Я вижу его взгляд и понимаю все без слов.
И делаю то, чего не сделала когда-то. Испугавшись неоткуда взявшейся доверчивой близости. Отвернувшись, чтобы не сдаться, окончательно доверившись тому, кто любит.

То, что следовало сделать, то без чего нет сокровенного, и без чего не будет.

Я шагаю навстречу. Во всех смыслах.
Не рассуждая, безотчетно, безоглядно.
Я доверяю.

…

- Алан, - в тишине нас звучит ее шепот, мелодичный, изумленный, упоительный. – А я тебя люблю!

Я замираю от неожиданного признания, его доверчивости и силы, пойман на вдохе радостным мгновеньем. Я – вдох сплошной, без выдохов стремленья, и длится бесконечное мгновенье мое вдыханье неземного упоенья.

- Я тоже люблю тебя, маленькая! – отвечаю чуть дрогнувшим голосом. – Крепко-крепко, сильно-сильно!!!
- Нежно-нежно?

- Нежно-нежно, моя хорошая!



Алан Лига Легко и Просто
http://legkoiprosto.ucoz.ru/