Беседа

   
                Беседа

                Он
    - Почему ты не умрёшь? Ведь в этом мире тебя ничего не интересует.
                Я
    - Мне жалко оставлять родных, друзей, которые любят меня, и
которым станет хуже, если меня не станет.
    - Но сам-то ты ничего не любишь.
    - Я люблю лес и солнце, утро и вечер, дождь и музыку, книги и
счастливые лица. Люблю ходить по пустому музею и беседовать с друзьями.
Мне нравится есть, пить, спать и смотреть на звёзды в лунную ночь.
     - Тебе действительно кажется приятным всё это, но любишь ты
только одно.
     - Что?
     - Себя.
     - Каждый человек считает себя пупом земли.
     - Ты клевещешь, чтобы оправдать себя. Разве ты не знаешь, сколько
людей пошли на гибель, чтобы спасти других?
     - Ради себя страдают люди. Разве ты не встречал людей, которые не
могли жить без мучений, стремились к ним? Или иных, не могущих жить без
заботы о ближнем? Отними у них возможность спасать, помогать, и они
опустошатся, погибнут. Те, кто шли на муки, шли только для успокоения
собственной совести. Но и они любили себя больше, чем весь мир.
     - Но ты и себя не любишь.
     - Не знаю, возможно.
     - Так что же заставляет тебя жить? Может быть страх физической
боли или боязнь загробного мира?
     - Только не это. Я знаю, что смерть принесет душе покой, а черви или
огонь съедят моё тело. А боль, во всяком случае, временная, не волнует меня.
     - Может быть, ты надеешься найти что-то новое, дорогое тебе. Или
считаешь, что пока всё не перепробовал, нельзя отчаиваться?
     - Мне не из-за чего отчаиваться. Я хорошо понимаю, что жизни
тысячи поколений не хватит для того, чтобы узнать тысячную часть земли, я
не говорю - мира. Что может найти человек с мёртвыми чувствами?
     - Уж не считаешь ли ты себя новым Печориным?
     - Ни в коей мере. Он ловил то-другое, веруя, что, вот-вот, найдёт
нужное, и разочаровывался. У меня нет, и не было, желания искать, чего бы то
ни было.
     - Итак, только книги и картины, друзья и природа притягивают тебя к
жизни?
     - Именно так, и никак иначе.
     - Представь: близкие умерли, ты - в лагере без книг, картин, музыки.
Что бы ты делал тогда?
     - Ты прав. Я не убил бы себя и в такой ситуации. Просто потому, что
это означало бы признать своё поражение в той игре, в которую мы играем с
миром. Я бы жил назло жизни.
     - Значит, ты любишь жизнь?
     - Мне всё равно. Если завтра меня ударят ножом в спину, я не
огорчусь близостью смерти, но я буду защищать свою жизнь, пока это в моих
силах.
     - Так что же заставляет тебя цепляться за своё существование?
     - Отстань. Меня не спрашивали, хочу ли я появиться на этот свет или
нет. Раз я здесь, то буду жить. Я не сторонник моментальных преобразований
и не верю, что решительное действие, к примеру - смерть, может резко
изменить к лучшему любое положение.
     - Это софистика. Не может быть, чтобы не существовало положения, в
котором ты ни предпочёл бы смерть. К примеру - пытки.
     - Конечно. Если я почувствую, что сделаю подлость из боязни
физической боли, я предпочту погибнуть.
     - Значит, в этом случае ты допускаешь избавление за счёт короткого
активного действия?
     - Это будет не спасение. Если я по принуждению совершу гнусность
такого масштаба, значит - я уже мёртв, а её совершил другой, возникший из
насилия, человек. Физическая смерть красивее. Я бы выбрал её.
                Он
     - Прощай.- Растворяется в воздухе.
                Я
     - Наконец-то убрался. Где эта чёртова банка? - Достаю спрятанный
за книгами пузырёк с ядом, выпиваю и умираю.