9. Мезозойская культура, но ещё не эпилог

предыдущая глава: http://www.proza.ru/2013/10/23/65


Обив на пороге снег с обуви, я потянул на себя тяжелую высокую дверь, пропуская вперед  Светку и, слегка робея, вошел за ней в городскую больницу. После свежего весеннего воздуха в нос ударил густой больничный запах, от которого ноги сразу стали ватными. Больниц я всегда побаивался.

В младшем возрасте  пришлось поболеть, и в памяти основательно застрял трепет обреченного посещения врачей, породив неприятие острых запахов лекарств, одуряющего блеска инструментов, вызывающей белизны докторских халатов с их тихим крахмальным хрустом и даже разговоров на медицинские темы. Хороших врачей уважаю, но "медицину" не люблю. 

И мне подумалось: «Какое везение, когда ни уколы, ни операции, ни перевязки и вообще – ничего такого, что могут сделать в больнице с человеком – сегодня ко мне отношения не имеют!»  Учитывая положение Джонни, стоило устыдиться этой мысли, но обмануть себя не удавалось, здоровье бурлило во мне, заставляя ощущать себя здесь инородным телом.

Руку мою оттягивала матерчатая кошелка, которая, возможно, и могла послужить неким оправданием грешным мыслям – из  неё тянулся аппетитный запах ещё горячего румяного пирога с орехами, там же покоился бумажный пакет с апельсинами, раздобытыми родителями где-то «по блату». У Светки в карманах пальто лежали плитки шоколада «Аленка», а у меня – пара пачек сигарет «Столичные» с фильтром. Мы решили побаловать Джонни.

Если по дороге в больницу я шел немного впереди Светки, а она семенила за мной, то здесь она шла впереди: сунув руки в карманы распахнутого пальто, решительно и бесцеремонно рассекала пространство, словно сам главврач. Светка, в отличие от меня, совершенно не робела и будто знала куда идти. Я подивился этому, но охотно подчинился и старался не отставать от одноклассницы.  «А она – ничего!»  – думал я между делом, глядя на её гибкую фигурку и мелькающие ножки.   

– Ты что, уже бывала здесь? – спросил я, еле поспевая за ней.

– А то! У меня же мама здесь работает, –  бросила  она, скосив взгляд в мою сторону. 

Парней в школе почему-то больше привлекают девчонки из параллельных классов, а свои – это  свои, привычные и приевшиеся. Но бывают и исключения, лишь подтверждающие, как говорится, «золотое» правило. 

Я, хотя и удивлен приоткрывшимся мне взаимоотношениям Жени и Светки, но принимаю их уже как данность, невольно выделяя теперь этих двоих из класса таким образом, что думая про одного, не могу не думать и про другого. Уж так устроена наша голова.

«Во как летит – втрескалась не на шутку. Точно!»

Перед входом в крыло здания, где располагалась Женина палата, по настоянию дежурной,  нам пришлось накинуть на себя белые халаты. И вот Светка, а за ней и я, заходим в двухместную палату с высокими потолками. На одной кровати размещается Женя, а вторая – пустует, будучи аккуратно заправленной.

– Привет, Джонни! Как ты тут? – задал я глуповатый вопрос, а Светка от порога стремительно прошла к широкой медицинской кровати, на которой полулежал Женя, и быстро поцеловала его в щеку, при этом Светкина канареечная косая прядь волос выпала и коснулась Женькиной шеи. Все произошло молниеносно. Джонни, не ожидая такого оборота (а, может, ожидая?!), стрельнул в мою сторону глазами, покраснел, засуетился, и присел на кровати повыше.

– Да ладно, Джон, чё ты? – буркнул я, – нормально всё! – будто такое происходило каждый день.

– Да так… ничё, в принципе, жить можно, – взял себя в руки Джонни, – вот скучновато только, курить не дают, да выпить герою с тоски – нету, а нога, кажись, заживает, – он чуть откинул одеяло и продемонстрировал гипс, на котором в нескольких местах красовались чьи-то росписи, сделанные шариковой ручкой. Из гипса торчали пальцы ноги, желтые от йода. Джонни пошевелил ими и усмехнулся:

 – Вот, «костяная  нога».

– Геро-о-й! Эх, Женька, ну какой же ты, всё-таки, придурок! – с чувством воскликнула Светка, – какого ж… ты это сделал?! Ты настоящий дебил! – воодушевленно добавила она и обернулась ко мне как бы за поддержкой.

Промолчав, я слегка пожал плечом и неопределенно потер подбородок, ведь и сам – как бы соучастник. А Женька улыбнулся и, подмигнув мне, сказал:

– Свет, так я же был вторым! А первыми оказались самые умные…

– Ща как тресну –  прямо по этой ноге!

– А тресни! Мне – хоть бы хны, – Женька поискал вокруг глазами, а затем сунул руку и извлёк из пространства между тумбочкой и кроватью свою обшарпанную гитару, коротко звякнувшую струной.

Он перевернул инструмент и довольно крепко постучал по гипсу грифом. Струны  отозвались  характерным «тын-тын-тын». Гипс оказался надежным.

– Видала? «Треснет» она! Да это же бетон!

– Джон, а что это за автографы? – я кивнул в сторону загипсованной ноги.

– Ха! Во-первых, заходили ко мне пацаны, что привезли меня, проведать, так сказать. Оказывается, один из них братуху знает, в футбол вместе играли за «Прибор».

Я, склонив голову, прочел: «Герою оврагов – выздоровления!»,  и рядом – большие витиеватые росписи.

– А эти чьи?

– Вот эту, что красным фломастером,  оставил сосед по палате. Классный, кстати, пацан, из семьдесят первой школы. Виталием зовут. Мы подружились с ним. Его уже выписали. Левая рука была сломана и ребра – в драку угодил. Помните, еще шумиха в городе стояла,  когда  пацаны из двух районов сошлись с колами. Он тут рассказывал – очуметь! Ледовое побоище – на городском катке дрались. Не повезло ему – с ног сбили и затоптали. Всюду кровищ-щи, говорит, мама рОдная, крики жуткие, треск этих кольев стоит – дубасят друг-друга, морды набок сворачивают, а музыка из динамиков гремит, не прекращаясь! Ментов понаехало – разгонять! Шапками и штакетником каток потом усеян был, вывозили машиной! Он сначала в ментовку попал – ну, да! –  побитых-то  легко хватать, а оттуда уже – сюда отфутболили. Рисует бесподобно, вот, это он нарисовал, –  Джонни ткнул грифом в рисунок, – на память.

На гипсе рядом с росписью  был недурно изображен угрожающе сжатый кулак и надпись –  «Прорвемся!».

– А вот рядом сердечко нарисовано – и роспись. Это к нему девчонка приходила, расписалась за компанию.

– Девчонка, говоришь, сердечки? А отпечаток губной помады она тебе тут нигде не оставила, случайно, как «херою»? – ехидно впечатала Светка.   

Джон откинулся на подушку, вальяжно тронул струны гитары и ухмыльнулся:

– Све-е-т! Каюсь, не такой уж я герой, чтобы девки ноги мне целовали. Хотя она – ничего, симпатичная. Да чё ты смотришь-то так? Сестра это была Виталькина старшая, студентка она, с политеха! – Джонни кашлянул и прокуренным голосом негромко и с неподражаемым проникновенным форсом, в темпе танго, запел:

  «Вспомни мезозойскую культуру:
  У костра сидели мы с тобо-о-й,
  Ты мою изодранную шкуру
  Зашивала каменной иглой.

  Я сидел, небритый и немы-ы-тый,
  И чегой-то тихо напева-а-л.
  В этот день топо-о-ор из диори-и-та
  Я на хобот мамонта сменял»

И, войдя в раж, на припеве Джонни начал громче и отрывистее бить пальцами по застонавшим струнам:

 «Жрать захочешь - придёшь,
  и в пещеру войдешь -
  Хобот мамонта – вместе сжуё-о-ом…»

Тут и мы со Светкой присоединились и, забыв, где находимся, начали дружно подпевать:

  «Наши зубы остры,
  Не погаснут костры,
  Эту ночь мы вдвоем проведем!»

После последних слов, которые почти прокричали, мы не выдержали и громко, как на перемене, заржали. Слова мы знали и собирались продолжить в едином, так сказать, порыве, но тут приоткрылась дверь палаты и на шум заглянула возмущенная медсестра:

– Эт-то что здесь за балаган, а-а?! Вы чего это мне тут устроили – «вдвоем проведем»? Я вам вот как «проведу», мало не покажется! Щас попру вас отсюда, всех… троих! А этого больного-то, ишь, как устроили, будто шишку какую – один в палате разлегся, да ещё дурью мается!

– Всё-всё-всё, извините нас! Мы больше не будем. Пожалуйста!  –  замахала Светка руками и сделала такую умоляющую гримасу, сжав ладони у груди, что медсестра сразу сжалилась и, безнадежно махнув рукой, исчезла за дверью.

– Давайте, тише, –  шёпотом  проговорил я, – а то точно выгонят и больше не пустят.

– Ладно! – сказал Джонни, отставляя гитару на место, – вы не поверите, кто ещё приходил ко мне вчера!

– Кто?! – воскликнули мы со Светкой одновременно.

– Свет, открой-ка тумбочку, –  таинственным тоном прошептал Джонни.

Мы со Светкой недоуменно переглянулись, будто этот кто-то спрятался прямо в тумбочке.


   (фото из инета)


   продолжение - http://www.proza.ru/2013/12/28/1802