Коган, Коган и Дупа

В советском Харькове было несколько заводов-гигантов, но самых гигантских - два: завод имени Малышева (до революции - паровозостроительный, а после Отечественной войны выпускавший магистральные тепловозы, дизельгенераторы и танки) и ХТЗ (Тракторный), построенный в годы первых пятилеток.

В послевоенное время (40-е - 50-е годы)на обоих заводах редакторами местного, зааодского радиовещания работали, по случайному совпадению, женщины-однофамильцы Коган.

В 1957 году на должность редактор радиовещания завода имени Малышева приняли меня. Марию Вениаминовну Коган, работавшую раньше в этой должности, я здесь не застал и, хотя она продолжала трудиться на том же предприятии, встретиться с нею мне не пришлось. А вот с тракторозаводской Коган познакомился, придя к ней домой по предварительной телефонной договорённости, чтобы хоть чуть-чуть набраться опыта. Вскоре, однако, она эту работу вынуждена была оставить, но о причине - к концу рассказа.А сейчас два слова о том, как вскоре после освобождения Харькова от оккупации устраивала заводскую радиостудию Коган паровозостроительная. Студию эту оборудовали в бывшей часовне старинного двухэтажного дома бышего, ещё царских времён, директора завода. Это был особняк добросовестной кирпичной кладки со стенами метровой толщины. Именно в такой стене сделали пролом из аппаратной радиоузла в маленькую комнатку студии. И ещё до того как вставили дверную коробку и навесили дверное полотно, Мария Вениаминовна Коган организовала доставку туда пианино, выпущенного старейшей германской фирмой Рёниш (Carl R;nisch, R;enisch). Мне рассказывали потом, что энергичная женщина разыскала этот инструмент чуть ли не на свалке... После перевозки его в студию во вставленную в стенной пролом лутку навесили дверь,стены студии  задрапировали темно-зелёной тканью, опытный настройщик привёл инструмент в должный порядок, и потом многие годы с помощью пианино из заводской студии проводили музыкальные концерты художественной самодеятельности, да и профессиональных артистов и коллективов. Организовывал такие передачи и я, неизменно с благодарностью вспоминая имя своей предшественницы.

А иногда на завод приезжали с концертными выступлениями в цехах целые театральные коллективы. Надо было обеспечивать аккомпанемент для вокалистов,  каждый раз заводские организаторы таких мероприятий вспоминали, что в студии радиоузла имеется пианино, и являлись ко мне с предписанием от начальства: выдать инструмент для перевозки на место концерта. Однако после первого же такого распоряжения я убедился, что выполнить его невозможно никак: пианино по ширине на несколько миллиметров не пролазило в проём лутки - дверной коробки! От концерта до концерта проходило немало времени, организаторы-распорядители были уже другие, и каждый раз повторяли одни и те же действия: бросались измерять пианино и дверной проём рулеткой или портняжным "сантиметром", на всякий случай снимали дверь с петель, спорили до хрипоты, всё-таки пытались "как-нибудь" протиснуть пианино в проём, помогая себе шипением, рычанием и крепким, высокопробным матом... и в итоге, плюнув, уходили ни с чем! Если позволяло время - успевали привезти инструмент из Дворца культуры или клуба, а порой приходилось обойтись без музыкальных номеров...

Не исключаю, что предусмотрительная М.В. Коган могла задать строителям параметры дверной коробки, чтобы раз и навсегда предохранить музыкальый инструмент от нежелательных транспортировок...

*   *   *

Вернёмся теперь к редактрисе Коган с тракторного завода. Вскоре после нашей единственной встречи её сняли с работы. Эта женщина, находясь в радиостудии своего завода вместе с подругой и будучи твёрдо уверена в том, что микрофон выключен, стала обсуждать подробности личной жизни - своей или подруги. Но микрофон оказался (может быть, специально кем-то из техников радиоузла?) - включён, и разговор подруг стал достоянием многих слушателей... В наказание "тракторозаводская" Коган была уволена.

*   *   *
Подобную историю, будто бы случившуюся с диктором Всесоюзного радио, вещавшего на "братскую", Польщу, рассказал мне коллега с Харьковского областного радио. Диктор вёл передачу, пересыпая текст вежливым обращением к слушателям: "Драги слУхАчи", "драги слухАчи...". Дочитав текст до конца и выключив микрофон, он откинулся в кресле, чтобы расслабиться, и с сердцем произнёс в никуда, будучи уверен, что его никто не слышит:

- А теперь, драги слухАчи, идзите в дУпу!

Полагаю, что употреблённый адрес не требует перевода с польского. Но микрофон остался включённым!