кукурузное поле

ты пытаешься писать  на стенах свое имя, чтоб оно перестало пугать тебя.
ты сбрасываешь в ванную куски мерзлой воды из холодильника.  сидишь на мокром кафеле в надежде искупаться в море. сидишь там, словно дорожный указатель. сидишь, раскачиваясь из стороны в сторону, как маятник, в ожидании, что из сливного отверстия покажется корабль с трюмом, набитым мертвой, протухшей плотью. ты хочешь, чтоб этот запах заполнил собой  всю квартиру. чтоб желтые цветы на обоях, от взгляда на которые тебя до сих пор всего передергивает, пропитались запахом мертвечины, набрались жутким предчувствием смерти, отяжелели, сползли вниз и растеклись по полу.
 чтоб, пропитав собой цементные плиты, они расцвели  вязкими трупными пятнами на потолке соседей, чтобы их мерзкий сок по стенам стекал в теплую постель молодоженов, превращал уютную колыбель с розовым младенцем в грязную лужу. чтоб твой личный кошмар отравлял воздух их радостной жизни, незаметно подменяя кислород и горячий утренний кофе на неясную тревогу, от которой подкашиваются колени и хочется покончить с собой. которая заставляет с вытянутым в беззвучных рыданиях ртом и торчащими костями размозжить  голову своему ребенку, чтоб уберечь его от ужаса и печали, в которые вдруг превращается все вокруг. тревогу, которая будет  укоризненно  смотреть на них из зеркала, укутывая свои холодеющие босые ступни в детское одеяльце. которая будет стоять у двери, подавать им старое, пахнущее нафталином дедушкино пальто и выпроваживать на голые призрачные улицы. они будут бродить по ним, обняв себя за плечи и в недоумении озираясь по сторонам. сядут на корабль и отчалят в надежде разглядеть на горизонте твердый берег, где они смогут развести костер, родить еще одного ребенка, стать симметричными самим себе. но их надежда точит на них зубы, выедает зрение. они спустятся в трюм, лягут на пол и попытаются уснуть, не понимая, что держат за руки уже не друг друга, что вместо них впадины, лакуны, заполненные гниением и тоской.
и другой берег они встретят в твоей ванной наполненной талой столетней водой.
это будет происходить с ними каждый день. потому, что жизнь полна вращения вокруг своей оси. мир – это круги на кукурузном поле.
потому, что наше прошлое волочится за нами, оставляя за собой скользкий след на полу. потому, что по ночам оно лежит с нами в постели, обняв нас за плечи. потому, что оно втягивает нас в зеркала, обматывает нас, как шарф, вокруг своей шеи. где бы мы ни были, оно всегда приносит нас обратно, снимает нас с себя и вешает в шкаф.
потому, что никто из нас не свободен.
потому, что бог в этом мире ты.