Ошибка. Часть 4

В первый момент неожиданное поведение женщины вызвало настоящую оторопь у всех нас. Наш спаситель выглядел таким же изумлённым, как и мы сами, и, я уверен, ни у кого не могло и мысли возникнуть, что человек, протянувший нам руку помощи в тяжелый час, способен оказаться мерзавцем.
 В этот раз Мишель опомнился первым, и, резко обернувшись к Дайне, с гневом выкрикнул:
 - Даяна, Бога ради, что значит этот тон?! Этот человек спас жизнь Фреду и мистеру Шеттерхенду! – он схватил женщину за руку – без каких-то определенный намерений, судя по всему, просто повинуясь своей импульсивной природе, но она с силой вырвала ладонь, шарахнулась в сторону от нас и застыла в нескольких шагах, тяжело дыша и глядя на спасшего нас человека все с той же ненавистью.
 Признаюсь, в этот миг я совершенно растерялся, не понимая, что произошло и что я могу сделать. Поэтому, решив на время оставить мысли о странном поведении нашей спутницы, я повернулся вновь к мужчине.
 - Прошу вас, извините! Боюсь, моя спутница с кем-то спутала вас. И…
 Злой смешок женщины, больше похожий на фырканье раздраженного коня, заставил меня замолчать, и Даяна, горько усмехнувшись, сказала уже спокойно.
 - О, нет, герр Шеттерхенд, я ничуть не обозналась. Нет так ли, мистер Морган? – последнее уже относилось к нашему спасителю, лицо которого еще больше вытянулось от изумления. Я, так же, как и Мишель, растерянно молчал, понимая, что происходит что-то, непонятное для нас. И в этот миг, когда крайне неловкое молчание начало затягиваться, к нашему спасителю наконец вернулся дар речи. Он шагнул вперед и спросил с изумлением, которое, как мне показалось, было совершенно искренним:
 - Господи, милое дитя, за какие прегрешения вы…
 - Замолчите! – оборвала она его. – Как вы смеете поминать Господа, вы, мерзавец и убийца!
 Он растерянно отступил на шаг, явно не понимая, что происходит. Это нужно было немедленно прекратить. Даже если этот человек действительно совершил что-то дурное, сейчас он совершил благородный поступок. Да и, в любом случае, я не мог позволить, чтобы кто-либо оскорблял человека, который только что спас мою жизнь и жизнь Фреда, за которого я был в ответе. Действовать нужно было быстро, и я заговорил четко и резко, тоном приказа:
 - Даяна, перестаньте. У вас должны быть очень веские основания бросать такие обвинения. Прошу вас, оставим этот разговор, сейчас для него не место и не время.
 Девушка взглянула на меня почти с ненавистью, в какой-то момент мне показалось, что она сейчас кинется на меня с кулаками - однако спустя секунду ее лицо дрогнуло, она горько усмехнулась и, стараясь не смотреть ни на кого, бросила:
 - Хорошо. Простите мне мою несдержанность, господа.
 И, резко отвернувшись, пошла к Хельге, сидящей на земле и обнимающей пришедшего в себя Фреда. Мы же трое так и остались стоять, буквально оцепенев. На лице моего спасителя застыло крайнее изумление вкупе с обидой. Боже мой, как же мне было стыдно! С самого того дня, когда Инчу-Чуна бросил мне в лицо слова «вор», я не испытывал такого стыда. Хоть я и понимал, конечно, что моей вины в случившемся нет – но любой человек, наверное, должен был испытывать неловкость в подобной ситуации.
 - Не знаю, что на нее нашло… - растерянно протянул Мишель. – Никогда за ней такого не замечал. Мсье, приношу свои преогромнейшие извинения за недостойное поведение моей кузины! Надеюсь, что вы не принимаете эти слова на…
 Мужчина, которого Даяна назвала Морганом, наконец обернулся к нам и с натянутой улыбкой ответил.
 - Нет, нет, не волнуйтесь. Я совершенно не понимаю, чем заслужил подобное обращение, и надеюсь, что это недоразумение вскоре разрешится, но я ни в коем случае ни в обиде на юную мисс, - и, обернувшись ко мне, он с полувопросительной интонацией произнес:
 - Шеттерхенд?
 - Да, в последнее время меня так называют. Позвольте мне все-таки выразить вам свою благодарность за помощь, мистер…
 - Морган. Фредерик Морган. Я англичанин, мистер. Леди не ошиблась, это действительно мое имя, тем более удивительно… - он решительно рубанул воздух рукой, словно ставя точку, и внезапно усмехнулся. – Шеттерхенд, надо же! Здесь о вас наслышаны, мистер. Не удивлен, что вам удалось справиться с течением. Я не знаю другого человека, который мог бы выжить в этой бешеной реке – уж не знаю, какой шутник назвал её ручьём. Оставьте при себе ваши благодарности – я всего лишь немного помог. Никогда бы не поверил, если бы мне сказали, что Белый ручей можно переплыть с таким грузом. Вот уже не думал, что доведется познакомиться лично! Рад знакомству, мистер Шеттерхенд.
 И он протянул мне руку, которую я, не задумываясь, пожал. Этот человек был мне симпатичен – то ли манерой говорить, то ли в целом всем своим поведением. Странные слова Даяны тревожили меня, но я был уверен, что смогу разобраться в этом досадном недоразумении.
 Когда со знакомством и благодарностями было покончено, наш маленький отряд разделился. Даяна, Хельга и ее сын отправились к броду, чтобы вернуться к остальным переселенцам, а я и МакЛейн задержались, ожидая, пока мистер Морган ходил за своим конем, оставленным на опушке редкого подлеска.
 - Не понимаю, что на нее нашло! - в который уже раз горестно повторил Мишель, когда Морган скрылся из виду. – Совершенно не понимаю! Она ведь никогда не позволяла себе подобной дерзости, что ей сделал добрый мьсе Морган?!.
 Меня занимал тот же вопрос. За наше короткое знакомство Даяна показалась мне человеком, не склонным к необоснованным суждениям – тем более странным была ее ярко выраженная ненависть к спасшему нас человеку. Неужели у нее были какие-то основания обвинять его? Могла ли она ошибиться?
 Я вдруг понял, что ничего не знаю о прошлом Даяны. Все переселенцы рассказывали о себе, и, хоть и я не навязывался и не расспрашивал специально, все равно более-менее успел узнать причины, побудившие этих людей бросить свои дома и отправиться в поисках счастья за океан. О Даяне же я не знал ничего – даже ее фамилия оставалась для меня загадкой, не говоря уж о чем-то, более существенном. Она путешествовала с семейством Райкеров, МакЛейном и другими бывшими жителями небольшой деревни в Саксонии, и это, судя по всему, были ее единственные родственники. Но порой в разговоре мне казалось, что она знает Соединенные Штаты не хуже, чем Мишель, и я не мог избавиться от ощущения, что эта женщина жила в Америке дольше, чем хотела об этом говорить. Могло ли быть так, что Даяна встречалась с мистером Морганом и знала о нем что-то, что давало ей право так разговаривать с ним?
 Пожалуй, я мог бы узнать всю интересующую информацию из уст Мишеля МакЛейна – как я уже говорил, он отличался чрезмерной, на мой взгляд, разговорчивостью, и – если мне будет позволено так выразиться – не был обременен излишней деликатностью. Таким образом, он являлся идеальным кандидатом на роль собеседника, вздумай я расспросить его о прошлом любого из переселенцев. Увы, столь простое решение мне совершенно не подходило. Подобные разговоры за спиной человека, который мне доверял, представлялись мне тогда в высшей степени бесчестным поведением.
 От каких мелочей порой зависит наша судьба! Заглуши я тогда свою совесть и расспроси подробнее МакЛейна о биографии Даяны – скольких несчастий удалось бы нам избежать! Увы, тогда я даже не думал о возможности подобного развития событий.
 Итак, дав себе слово обязательно расспросить Даяну о причинах сегодняшнего происшествия, я решил временно выбросить его из головы, тем более что наш будущий спутник уже возвращался, ведя в поводу своего коня. Кроме того, постепенно сказывалось напряжение последнего получаса, и я чувствовал, как на меня наваливается усталость. «Потом» - думал я, «все потом».
 Однако в лагере поговорить с Даяной мне не удалось. Сразу по возвращении я попал в руки фрау Берты – доктора этого маленького каравана. Насколько я понял, в Германии фрау Берта закончила курсы медсестер при одном из монастырей, и здесь, на Диком Западе, вполне могла сойти за настоящего врача. Мои уверения в том, что врачебная помощь мне не нужна, пожилую фрау нисколько не убедили, и я был вынужден просидеть четверть часа возле одной из повозок, ожидая, пока ворчащая женщина не промоет мои ссадины. По моему убеждению, все мои «раны» не стоили и десятой доли уделенного им внимания – как я уже говорил, я не получил сколько-нибудь серьезных травм, кроме нескольких болезненных ушибов и ссадин. Когда же я смог наконец вырваться из под опеки Берты, я обнаружил, что переселенцы уже собрали все свои вещи и готовы двинуться в путь. Это меня изрядно удивило – ведь, останавливаясь на берегу Белого ручья, мы не намерены были двигаться куда-либо до утра, и я не видел ни единой причины, которая могла бы изменить ситуацию. Впрочем, уже через несколько минут я выяснил, что ситуация все-таки изменилась. И изменил ее, как это ни странно, наш новый спутник.
 Он рассказал, что несколько дней назад в окрестностях форта появилась небольшая группа людей, которых с большой натяжкой можно было бы назвать трапперами – охотниками. Однако Морган выразился более жестко и открыто.
 - Бандиты, мистер Шеттерхенд. И не нужно смотреть на меня с такой укоризной, мистер МакЛейн! Если я вижу бандита, я так и говорю, как бы он там себя не называл. Они тут уже неделю ошиваются, смотрят, вынюхивают, вопросы задают. В форте уже несколько драк с их участием было, да и в поселке, руку на отсечение даю, скоро станет жарко. Давеча двое из их шайки ко мне в хижину сунулись, да я разговоров долгих разговаривать не стал – выставил сразу вон. Мне бояться нечего – я, может, и один живу, зато с оружием не расстаюсь, и, в отличие от этих «охотничков», в следах да охотничьих хитростях разбираюсь. А вот ваш табор, господа, будет легкой добычей, помяните мое слово. Если позволите дать вам совет – то вот он: езжайте сейчас, пока эти молодчики еще не пронюхали о вашем присутствии.
 Таким образом, Морган предложил нам отправляться в путь прямо сейчас, не дожидаясь утра, двигаясь напрямик к поселению и оставив форт тремя милями южнее; и Мишель, к моему удивлению, с энтузиазмом поддержал эту идею. Однако, если он рассчитывал на мою поддержку, то ошибся. Караван из трех десятков людей, из которых лишь четверо умеют держать оружие в руках - легкая добыча для любителей присвоить чужое добро. Здесь, на берегу, мы могли основать достаточно укрепленный лагерь, и, выставив часовых, относительно безопасно провести ночь. В пути же, двигаясь в темноте по незнакомой – для всех из нас, кроме Мишеля и Моргана – местности, мне поистине представляли завидную цель.
 Однако все мои возражения пропали втуне. МакЛейн неожиданно уперся, не желая слушать никаких моих советов и предостережений, и был полон решимости продолжить путь немедленно. Уже через несколько минут я понял всю бессмысленность нашего спора и, оставив двух мужчин продолжать свою беседу, отправился к женщинам помочь со свертыванием лагеря. Я не стал напоминать Мишелю, что именно он уговорил меня ехать с переселенцами в качестве провожатого – однако, несмотря на внешнее свое спокойствие, я не мог избавиться от чувства досады.

 ***

 Всего через полчаса наша процессия двинулась в путь. Меня тревожило то, что не меньше половины пути нам придется проделать в полной темноте. С другой стороны, Морган знал эти места, несомненно, лучше любого из нас, и его опыту можно было довериться – я успел заметить, что он хорошо разбирается в следах и явно не новичок в прерии. Словом, я решил оставить при себе свою самоуверенность, памятуя обидное определение «гринхорн», которым не раз награждал меня мой друг Сэм, и положиться на опыт Фредерика Моргана.
 Прошло почти два часа, и наш отряд шел уже практически в полной темноте. Больше всего меня, как это ни удивительно, беспокоило не возможное нападение местных трапперов, а… луговые собачки. Нора, попавшая под копыта, могла стоить коню сломанной ноги. Или же, при очень большом невезении – сломанного колеса. Я уже готов был вновь возобновить наш спор и настоять-таки на остановке, когда впереди, немного севернее курса, внезапно появился яркий огонек. МакЛейн, ехавший рядом со мной, выпрямился в седле и невольно прибавил шаг.
 - Куда вы, Мишель?! – я с досадой перехватил поводья его коня и силой заставил его остановиться. – Хотите свернуть себе шею?!
 - Ох, мистер Шеттерхенд, при чем здесь шея! Вы разве не видите – мы почти приехали, почему бы нам не…
 - Не свалиться в сусличью нору, не сломать коню ногу, а себе – шею! – прервал его я, видя даже в темноте, как покрывается румянцем его лицо – то ли от смущения, то ли от обиды. Он начал было что-то отвечать, но я уже не слушал. Я вглядывался в далекий огонек, пытаясь понять – действительно ли он раскачивается, словно его несет в руке идущий человек, или же это играет шутки мое воображение, подстегнутое нежеланием двигаться дальше в темноте?
 Ехавшие сзади повозки, видя, что мы остановились, начали тормозить, в свою очередь, вынуждая остановиться и остальных. Сзади послышались недовольные окрики, фырканье лошадей и тревожное перешептывание. Я мельком подумал, что, вполне возможно, нам все-таки придется остановиться здесь, посреди голой прерии… И, возможно, держать оборону. Не самая удачная дислокация для нашего маленького каравана, увы.
 - Странно. В этом месте нет никаких жилищ, да и фонарь явно находится в чьей-то руке, а не на коньке крыши, - задумчиво проговорил рядом со мной Морган, подтвердив, таким образом, мои подозрения.
 - Насколько далеко еще до поселения, мистер Морган? – спросил его я.
 - Таким шагом, как двигаемся мы – не больше пятнадцати минут. Но огни мы отсюда не увидим – нас разделяет холм. А вот кто тут шляется по темноте, мне очень любопытно. Мистер Шеттерхенд, - неожиданно обернулся он ко мне, - Не хотите съездить со мной и посмотреть, что это за полуночник нас с толку сбивает?
 Я задумался. Предложение, без сомнения, было дельным. Мысль проехать вперед и выяснить источник света приходила и мне самому, однако я думал отправиться один, чтобы с переселенцами постоянно оставался хотя бы один человек, который сможет организовать оборону каравана в случае нападения. Ни Мишель, ни его племянник, увы, на эту роль не годились.
 Нет, ехать обоим нам нельзя ни в коем случае. С моей стороны, должно быть, этичнее будет остаться с караваном и позаботиться о безопасности людей – ведь, в сущности, для этого я и поехал с МакЛейном. Кроме того, мне вдруг пришло в голову, что Морган, как здешний житель, лучше знает местность, и в разведке от него будет больше пользы, чем от меня.
 - Не думаю, что нам обоим стоит сейчас покидать караван, - наконец ответил я, оставив при себе собственные рассуждения и решив выслушать сперва мнение самого Моргана.
 Он покосился на меня – в темноте я не смог разобрать выражения – и, подумав секунду, согласно кивнул.
 - Верно, мистер. Что ж, в таком случае, я отправлюсь один. Если случится что-то непредвиденное, я подам сигнал одиночным лаем койота. Вы же знаете, как лает койот? - подозрительно посмотрел он на меня, и я, несмотря на охватившую меня тревогу, невольно улыбнулся.
 - Не волнуйтесь, знаю. Вас удивит, но я не такой уж гринхорн, каким выгляжу.
 - Хм… И то верно… мистер Шеттерхенд, - смущенно хмыкнул мой собеседник. – Вы слишком молодо выглядите, вот в чем беда. Помяните мое слово, молодой человек, вам еще не раз придется доказывать, что вы «Разящая рука» и персонаж баек и легенд, а не воспитанник частного пансионата – по крайней мере, когда не станете возрастом…. Ну хотя бы как я!
 И с этими словами он исчез в темноте, оставив меня озадачено качать головой и размышлять над его неожиданным «пророчеством».

 ***

 С момента ухода Фреда Моргана прошло около получаса, и за это время мы успели развернуть повозки широким кругом, загнав лошадей внутрь и создав, таким образом, небольшой укрепленный лагерь. Я хорошо знал, что, при наличии достаточного количества опытных стрелков, такой лагерь может держать длительную оборону даже против намного превосходящего по численности противника. Другое дело, что опытных стрелков среди нас можно было пересчитать по пальцам – и я не был уверен, что все они, в случае опасности, смогут действовать взвешенно и хладнокровно.
 Меня беспокоило отсутствие Моргана. По моим расчетам, он должен был давно уже достигнуть места, где мы видели огонь, и либо вернуться назад, либо подать нам сигнал тревоги. Что же могло помешать ему? Вполне возможно, что он попал в засаду… И, вполне возможно, просто не успел подать сигнал.
 Я разрывался между опасением оставить караван и стремлением самому оправиться на разведку. Если бы сейчас Виннету был с нами! В прерии не было, пожалуй, лучшего следопыта. Его суждениям я мог доверять так же - да что там! – лучше, чем своим, в отношении же Моргана я вынужден был положиться на опыт и внимание совершенно чужого и незнакомого мне, в общем-то, человека. Мне не хватало моего кровного брата. Как никогда остро я сейчас ощущал, что, несмотря на участие в нескольких довольно опасных кампаниях, я всего лишь молодой и очень неопытный европеец, всего лишь год назад прибывший впервые в Соединенные штаты.
 Мои невеселые размышления прервала Даяна, подошедшая ко мне и ставшая рядом, оперевшись на борт одной из повозок.
 - Вы думаете, что он вернется? – спросила она негромко, и мне понадобилось несколько секунд, чтобы вынырнуть из своих размышлений и обдумать ответ.
 - Вы считаете иначе?
 - Иначе – чем кто? – невесело усмехнулась она. – Да, я считаю, что он не вернется. Морган мерзавец, подлец и убийца, и если он по какой-то причине помог вам – то будьте уверены, за его помощь вам придется расплатиться сполна.
 Я опять ощутил тревогу и, охватившую меня во время разговора на берегу Белого ручья. Откуда, ну откуда же в этой молодой женщине столько ненависти? Неужели она знает о Фредерике Моргане что-то, чего не знаем мы? Но откуда?
 - Даяна, о незнакомых людях мы судим по их поступкам, - наконец осторожно ответил я. – Мистер Морган пришел нам на помощь в трудный час, и я не вижу пока что причин подозревать его в недобрых мыслях. Если вы знаете что-то, что…
 - Я знаю такое, мистер Шеттерхенд, что вам и!..
 Я быстро поднял руку, прося сохранять тишину, и она послушно замолчала, оборвав свою гневную речь на полуслове.
 Я прислушался. Показалось? Или я действительно слышал шорох чьи-то тихих шагов в полусотне футов от повозки? За те месяцы, что я провел с Виннету и его сестрой, я научился безошибочно отличать шорох, издаваемый животным, от звука человеческих шагов, и готов был поклясться, что не ошибся.
 Я услышал, как Даяна, шевельнувшись, отступила назад и через несколько секунд вновь появилась с винтовкой в руках. Жесткая трава зашелестела под ее ногами, и больше не было слышно ни единого звука. Неужели показалось? В темноте нельзя было ничего разглядеть, и, сколько я не напрягал глаза, не видел ничего, что могло бы издавать услышанный мой звук.
 Снаружи, уже ближе, чем раньше, раздался едва слышный шорох травинок, приминающихся под тяжестью человека. На этот раз сомнений быть уже не могло – к нам действительно кто-то приближался, стараясь остаться незамеченным.
 - Назад, - шепнул я, знаком заставляя женщину отступить вглубь лагеря, и, наставив флинт туда, откуда последний раз слышал звук, громко крикнул:
 - Стоять! Назовись, иначе стреляю!
 На несколько секунд все затихло, а потом в двух десятках шагов с земли поднялась массивная тень, и сконфуженный голос Фредерика Моргана ответил:
 - А, мистер Шеттерхенд… Это вы. Только не говорите, что вы меня видели!
 Я облегченно выдохнул. Что ж, все оказалось не так серьезно, как я опасался. По крайней мере, Морган пришел сам и, судя по всем, невредимый.
 - Что это вы вздумали прятаться, мистер? – с досадой спросил я его, отодвигая немного повозку и пропуская охотника в лагерь. – А если бы я сперва выстрелил на шорох, а потом уже стал разбираться, кто это к нам подкрадывается?
 - Так кто ж знал, что у вас слух, как у степной лисицы! - отряхиваясь, откликнулся тот. – А и вы хороши! Засели тут, как в крепости, все огни потушили, и ищи вас в темноте, как Моисей Святую землю! Я уж подумал, что вас тут всех тепленькими взяли, пока я за нашим неуловимым соседом гонялся!
 Он замолчал, с одобрением оглядывая лагерь. Я подождал минуту, ожидая продолжения, и спросил сам:
 - Значит, вы никого не нашли?
 - Верно. Ушел, шельма. Жаль, ночь облачная, следов не различить. Но я готов руку дать на отсечение, что кто-то там стоял. И долго – трава в одном месте начисто вытоптана, даже на ощупь заметно. А вот сколько их стояло, зачем и куда потом ушли – уж извините, мистер…
 Я только головой покачал. Мои опасения подтвердились – конечно, тот человек, кем бы он ни был, не стал ждать, пока его обнаружат, и скрылся, воспользовавшись темнотой. Пожалуй, стоит утром сходить к тому месту, где мы видели свет фонаря, и внимательно разглядеть оставшиеся следы. Пока же нам не оставалось ничего, кроме как, выставив охрану, постараться уснуть и надеяться на благополучный исход этой ночи.
 К моей досаде, продолжить разговор с Даяной мне больше не удалось. Она словно бы избегала меня, мгновенно исчезая, стоило мне приблизиться с намерением возобновить разговор о ее странной ненависти к Фредерику Моргану. Мне и самому недосуг было играть в салочки – необходимо было расставить часовых, разъяснить людям их обязанности и проследить, чтобы все хорошо уяснили, что от них требуется. К моей немалой досаде, от Мишеля МакЛейна толку в сложившейся ситуации оказалось даже меньше, чем от мальчишек Майкла и Фреда. Молодой предводитель каравана был возбужден, много и быстро говорил, бегая от одного часового к другому и поминутно приставая ко мне с расспросами о том, доводилось ли мне прежде участвовать в «таком мероприятии». Мне показалось, что он не осознает целиком всей серьезности нашего положения. Я не был уверен, что в случае нападения упомянутой банды от Мишеля будет какая-то реальная польза. Впрочем, так думал не я один - я заметил, что Морган тоже, судя по всему, не намерен полагаться на внимание молодого человека. Итак, по негласному соглашению мы с охотником разделили между нами ночные вахты, распределив их так, чтобы в любой отрезок времени хотя бы один из нас бодрствовал. Мне досталась предутреннее дежурство – такой график предложил Морган, и я не стал спорить: я и сам собирался взять себе самую сложную вахту, не желая доверять ее никому.
 Укладываясь возле колес одной из повозок, я вынужден был признаться себе, что намеки Даяны сделали свое дело – я не мог заставить себя полностью положиться на Моргана, где-то в глубине моей души постоянно скребся едва заметный червячок сомнений – что, если она не ошиблась? Что, если Морган действительно был не тем, за кого себя выдавал?..
 Я знал, что людям свойственно ошибаться, приписывая людям свои собственные страхи и предубеждения… Но я ведь – тоже человек. Кто сможет поручиться, что ошиблась именно Даяна, а не я?
 Так, предаваясь этим невеселым мыслям, я незаметно для себя уснул.

***

 Проснувшись, я некоторое время лежал, прислушиваясь к происходящему вокруг. Судя по моим ощущениям, было немного после полуночи, приближалась моя вахта. Решив, что вновь засыпать уже нет смысла, я поднялся и, тихо переступая через спящих людей, двинулся в обход лагеря. Да, я не оговорился. Несмотря на то, что женщины и дети, как обычно, расположились на ночлег в повозках, большая часть мужчин легла снаружи, устроившись на конских попонах и одеялах. Ночь была тихая и теплая, я бы даже сказал – душная. Небо все еще было затянуто плотными тучами, и воздух был тяжелым и влажным, однако такая погода здесь, возле скалистых гор, редко оборачивается дождем.
 Словом, я ничуть не удивился тому, что многие переселенцы предпочли риск оказаться вымокшими до нитки душным повозкам. Многие из мужчин легли спать с оружием, и я невольно задумался – сколько из них смогут оказать реальное сопротивление, подвергнись мы действительно нападению?..
 Подойдя к тому месту, где, по моим расчетам, должен был стоять Морган, я ощутил укол беспокойства. Его нигде не было видно. Лагерь охраняли четверо людей, стоящих на равном расстоянии друг от друга. Троих из них я ясно видел, четвертого же – самого Моргана – нигде не было. Для того, чтобы убедиться в своем наблюдении, я обошел лагерь еще раз, внимательно рассматривая и повозки, и пространство за ними, и приглядываясь к «часовым». Увы, подобное определение троим молодым людям, которые должны были вместе с нами обеспечивать безопасность лагеря, подходило только с очень большой натяжкой. Из них только один встрепенулся, заметив мое приближение – впрочем, будь на моем месте враг, паренек уже лежал бы с пулей в голове или ножом в груди. Двое других и вовсе дремали, привалившись к повозке, и даже не проснулись, когда я проходил мимо. Я не стал их будить – сейчас меня волновала другая проблема.
 Обойдя лагерь, я убедился в своем первоначальном наблюдении – Фредерика Моргана нигде не было. Проклятье, но куда он мог деться?
 В голове у меня невольно всплыли слова, услышанные от Даяны: «Морган мерзавец, подлец и убийца». Неужели женщина оказалась права на его счет? И Морган ушел, чтобы… чтобы что? Сообщить якобы дебоширившим в деревне трапперам о нашем появлении? Навести на наш след индейцев? Мне не хотелось думать об этой возможности. Не столько даже потому, что это не сулило нам ничего хорошего - просто этот человек вызывал у меня невольную симпатию, и мне было очень неприятно так разочаровываться на его счет.
 Внезапно я заметил в прерии, в нескольких десятках шагов, какое-то шевеление - и тут же мои уши уловили едва слышный шорох травы под ногами человека.
 Не медля больше не секунды, я скинул с плеча ружье и, поднырнув под повозку, выбрался наружу.
 Когда до стоящего человека оставалось не более пяти шагов, он шевельнулся, и по движению я узнал Моргана. Я остановился, не зная, как мне поступить и что думать - и, должно быть, стал неосторожен. Морган насторожился и рывком обернулся, наставив на меня свое оружие. Я тоже вскинул свой флинт – и замер, ожидая, что предпримет наш проводник. Сама мысль, что я должен буду стрелять в человека, спасшего мне жизнь, и сделавшего это бескорыстно, без какой либо задней мысли, была мне противна.
 Морган постоял несколько секунд, держа меня на мушке и, судя по всему, пытаясь разглядеть в темноте мое лицо. Наконец, он неуверенно прошептал:
 - Мистер Шеттерхенд, это вы?
 Итак, перестрелка отменяется. Друг ли нам Морган, враг ли – но сейчас он не намерен вступать в противостояние. Подумав секунду, я так же тихо ответил:
 - Я. Что вы здесь делаете, мистер Морган?
 - Идите сюда, - не отвечая, предложил он. – Может быть, я совсем из ума выжил, тогда на ваши глаза у меня будет больше надежды.
 Несколько удивленный такими словами, я приблизился, не убирая, впрочем, ружья за спину.
 - Видите что-нибудь? - спросил меня охотник, как только я поравнялся с ним.
 - Нет, не вижу.
 - Вот и я не вижу! А тем не менее я готов поклясться, что пять минут назад здесь стоял человек! Я увидел его из лагеря, но, пока подошел, его и след простыл.
 - Вот так прямо взял и простыл? - было чему удивляться. Если уж Морган смог увидеть в темноте человеческую фигуру, то скрыться незаметно от него было бы трудно. Насколько я заметил, на зрение наш проводник не жаловался.
 - Не смейтесь надо мной! Да, именно взял и простыл! Я всего на мгновение отвел от него взгляд, пока выбирался за повозки, но он словно растворился в воздухе. Вот он был – а в следующий момент исчез.
 - Хм… Вы уверены, что это не игра вашего воображения?
 - Что? Мистер Шеттерхенд, громкое имя еще не дает вам право оскорблять меня и сомневаться в моей вменяемости! Даю руку на отсечение – здесь стоял человек! Я его видел так же хорошо, как вот сейчас вижу вас!
 Я задумчиво присел на корточки, стараясь держать Моргана на всякий случай в поле зрения, и попытался разглядеть что-нибудь на жесткой траве. Увы, это было столь же нереально, как и найти черную кошку в темном помещении. В темноте я с трудом видел собственные руки, о следах же и говорить нечего. Естественно, я не подумал взять с собой лучину, когда отправлялся искать Моргана, не желая спугнуть тех, кто, возможно, наблюдал за нами. Теперь же мне оставалось лишь пожалеть о своей непредусмотрительности. Человек ночью, в прерии – это почти всегда потенциальный враг, и оставлять его бродить вокруг лагеря – по меньшей мере опасно. Но кому могло понадобиться следить за лагерем поселенцев? Кому – и с какой целью? Мне пришло в голову, что, стой здесь белый, в земле или на жесткой траве должны были остаться следы каблуков. Я тщательно ощупал землю в том месте, которое указал Морган, осмотрев заодно траву на несколько шагов вокруг, но обнаружить хоть какие-нибудь следы, если они и были, мне не удалось.
 Так ничего не разглядев, я поднялся на ноги и спросил напряженно сопящего рядом со мной охотника:
 - Мистер Морган, вы не разглядели – это был белый или индеец?
 Мне показалось, что я задал простой вопрос – действительно, тренированный глаз даже в темноте вполне может отличить европейца от коренного жителя Америки, хотя бы даже по особенностям одежды и головного убора. Однако Моргана мой вопрос неожиданно поставил в тупик.
 - Знаете, мистер Шеттерхенд, - наконец сконфуженно ответил он, - Я даже не знаю, что на это ответить. Это был человек, мужчина. Навскидку – немного ниже вас. С ружьем в руке – если, конечно, он не ходил с дубиной, как доисторический австралопитек.
 Он хмыкнул, довольный своей шуткой, и озабочено добавил.
 - Единственное, что я могу сказать вам точно – головного убора на нем не было. Ни шляпы, ни пера. Такой вот… Гипотетический представитель Homo Sapiens.
 На этой ноте наш разговор завершился сам собой. Мы вернулись в лагерь, а я так и не смог отрешиться полностью от подозрений, которые всколыхнуло во мне это ночное происшествие. Наконец, так и не придя ни к какому выводу, я решил не выносить на счет Фредерика Моргана поспешных суждений, но дал себе мысленный зарок присматривать за ним, пока караван не прибудет в поселение.
 Больше за ночь ничего не случилось. Моя вахта прошла совершенно спокойно, и, хотя я был внимателен даже сверх обычного, я не заметил ни людей, ни странных огней.
 Как только начало светать и стало возможно разглядеть что-то в траве, я оставил лагерь на одного из молодых переселенцев, дежуривших в одну смену со мной, и вновь отправился на место, где Морган видел человека. Однако мои надежды обнаружить хоть какие-то свидетельства его присутствия не оправдались. Жесткая трава за ночь распрямилась, и, если и были в ней раньше следы, то сейчас различить их стало совершенно невозможно.
 Таким образом, так ничего и не решив для себя, я, раздосадованный, вернулся в просыпающийся лагерь и занялся обычными для любого путешественника дневными обязанностями.